Фабрикантно-хмельной ужин уже был выставлен на читальный столик, а очередное кино про каких-то зомби было запущенно, как мобильник начал жужжать и вертеться на столе, словно жук упавший на спину и силящийся перевернуться на лапки, оповещая таким образом о том, что кто-то желает меня слышать предвыходным вечером.
- Алло… - Ответил я на вызов, не посмотрев, кто звонил.
- Привет Слав! Еще раз. – Раздался рассеянный женский голос.
- Добрый вечер Наталья Сергеевна! Опять что-то с компьютером? – Поинтересовался я у начальника кадров, которой на этой недели, уже дважды настраивал, печатную машинку из плат, проводов и микросхем.
- Нет, с ним все в порядке. Спасибо! – Сбивчиво ответила она. – Хочу предложить тебе съездить в командировку.
- Командировку? – удивился я, перестав вникать в сюжет фильма про ходячие трупы.
- Да. Наша, компания взяла контракт на постройку санатория «Чистый воздух», ты и сам должен помнить его. У бригады, ищущей место под постройку, возникли какие-то проблемы. Отчет отправить не могут, заказчик не доволен, шеф рвет и мечет, деньги большие там. Ты вроде разбираешься в этом. Съезди, А!? – произнесла она так, как будто я был ее последней надеждой. – За счет фирмы, конечно. А от себя тебе три выходных дам – Заигрывающе-уговарищецким тоном добавила она, не дожидаясь ответа.
Оформлением некоторых из этих бумаг я и сам занимался, суммы там были действительно впечатляющие. Оздоровительный центр для элиты, в глубине лесов Архангельской области. «А почему бы и нет?», подумал я, все же интересней, чем эта серая каждодневная однотипность. Так хоть какая-то смена обстановки будет, тем более за счет фирмы и с дополнительными выходными.
- Хорошо, а когда выезжать?
- Вот и ладненько. – Явно удовлетворенная ответом промурлыкала Наталья Сергеевна. – Вылет завтра в восемь часов из Домодедова. Ты живешь не далеко, в семь за тобой заедет водитель, передаст тебе билеты, контакты бригадира и отвезет в аэропорт. Все понятно?
- Да, понятно. – Растерянно ответил я, обалдев от такого внимания и комфорта оказанного фирмой.
- Тогда с места позвони. – Этой фразой начальник кадров закончила разговор, повесив трубку.
На следующее утро, как и было обещано, за мной приехала машина, водитель передал мне что должен был и пояснил, что в аэропорту Архангельска меня будет ждать машина, которая и доставит до места. Потом аэропорт, далее почти два часа полета в чреве железной птицы и здравствуй Архангельск.
- Алло, это Вячеслав, по поводу настройки оборудования. Я в Архангельске.
- Ну? – Раздраженно прозвучал хриплый голос бригадира.
- Меня должн кто-то встретить от вас.
- Тебя должен ждать, микроавтобус, Мерседес, 977 номер.
- Я в курсе. Нет такого. Два раза прошел всю парковку.
- Сейчас перезвоню. – Резко бросил бригадир и отключился.
Еще пятнадцать минут я бесцельно слонялся по парковке аэропорта, вдыхая свежий от недавно прошедшего дождя воздух, севера нашей родины. Небо затягивали тяжелые, свинцовые тучи, делая все вокруг блеклым, невзрачным, однотонным. «Выбрался на природу» усмехнулся я про себя. В кармане завозился телефон, это перезванивал бригадир.
- Это слушай, тут такое дело… - Озадаченно произнес хриплый собеседник. – В общем, водитель, ну тот, что должен был тебя встретить, малясь попутал. Думал, ты завтра прилетаешь ну и гульнул на дне рождения геодезиста.
- Гульнул? - А мне то, что теперь делать?
- Ну… мы это… сейчас его в чувство приведем и он пулей к тебе.
- И сколько это по времени?
- Ну, час, полтора на восстановление водителя, плюс дорога. Часа четыре. – Виновато пробурчал бригадир. – Есть еще конечно вариант. – В голосе почувствовалось смущение.
- Какой? – Обнадеженно спросил я.
- Самому? – Слова бригадира, в конец обескуражили меня.
- Нуу, это не тяжело. Садишься на поезд до Якимовки, на той же станции подойдешь к мужикам, спросишь как добраться до столбов. Их там знают, столбы эти. Мимо проходит ветка железной дороги, по ней часто техника ходит. Выйдешь на столбах по ним и выйдешь на нас. Все просто.
- Да куда уж проще!? – Нервно заметил я.
Я согласился на альтернативный вариант. Перспектива, провести день, сидя в аэропорту, и поездка с полутрезывым водителем меня совершенно не привлекала. А стоило бы отказаться. Кто тогда мог знать, к чему приведет это решение.
- И вот еще что… - осторожно прохрипел он – можешь никому не говорить о случившейся оказии? Мы тут в долгу не останемся, а деньги на дорогу я тебе переведу. У тебя номер привязан к карте?
- Да – сухо подтвердил я.
- Сейчас переведу, только сразу обналичь их, а то потом будет негде. Тут в ходу деньги реальные, а не виртуальные. Карты бесполезны. И еще…
- Что еще? – Приготовился я к новым сюрпризам.
- Связь может пропадать. Я сам на спутнике сижу. Но ты не переживай, не заблудишься.
До железнодорожного вокзала я добрался без проблем. Таксист, которого я поймал около аэропорта, удовлетворенный улучшением его материального состояния, быстро доставил меня к нужному месту. Наша с ним поездка больше напоминала партию в шашки, сопровождаемую постоянной негативной характеристикой мешавших ему водителей. Таких к слову было очень много. Про себя я его прозвал Даниэль, как героя фильма той же профессии.
Не знаю, есть ли судьба или нет, но в тот день она явно решила поиздеваться над «тепличным» человеком. В общем, я купил билет до Якумовки. В нашей стране, невероятное множество населенных пунктов. Многие носят одинаковые или созвучные названия. Вот и здесь, получилось созвучие с отличием лишь в одну букву, а разницей в сотню с небольшим километров, в совершенно противоположном направлении.
В поезде из наспех собранного рюкзака, я извлек несколько кусков пиццы с несостоявшегося вечернего кинопросмотра, которые сразу и съел. Монотонный стук колес металлической змеи и плавные покачивания ее тела, опрокинули меня в сон.
- Гражданин просыпайтесь. Гражданин Ваша остановка! – Вырвал меня из царства Морфея, голос проводницы.
- Да, спасибо! - Тягуче поблагодарил я, взял рюкзак и сошел на перрон.
Змея на прощание прошипела дверьми и поползла дальше по рельсам, а я стоял, привыкая к смене обстановки. Дождливые тучи остались где-то там, в Архангельске, делая каждый цвет города, лишь градацией серого. Здесь светило солнце, легкий ветерок гнал ароматы буйно цветущей растительности, которой было укутано все вокруг. Современные, высокие строения большого города, сменились на низкие, ссутулившиеся, в основном деревянные домишки. Среди них, здание железнодорожной станции резко выделялось своей двух этажностью. Конечно, в современном мегаполисе здание станции потерялось бы среди монстров с бесконечной этажностью, но здесь оно само стояло словно Гулливер, попавший в страну лилипутов. Люди мне показались здесь проще, приветливее. Кассир на вопрос как добраться до каких-то столбов, пожала плечами, давая понять, что впервые слышит о таких. Так же рассказала, что их станция проходная, а от бывшего подвижного парка, осталось всего три ТЭМки. Один из них, как раз сейчас ремонтировали, там и советовала поинтересоваться у мужиков. Вход в депо был через ворота, расположенные недалеко от входа на станцию. Войдя на территорию депо, я сразу увидел тепловоз, вокруг которого размеренно ходили люди. Подойдя к ним, в нос ударил букет из запахов машинного масла, дизеля и еще чего-то технического. На мои вопросы о столбах, они только разводили руками. «Бригадир ошибся или я что не так понял» - мелькали мысли в голове. «И что теперь делать? Поворачивать назад?» - начал я впадать в пессимизм.
- А ты у деда Захара спроси. Он тут дольше всех, все дороги знает, может и подскажет чего. Вон он готовит своего Мотаню к выезду. – Неожиданно произнес один из мужчин.
Поблагодарив, я спешно направился в сторону зеленого тепловоза, стоявшего на выездных путях. Он напомнил мне мамонта. Такой же большой и вальяжный. Его вид так же вымирает, и он был одним из немногих оставшихся его представителей. Наездника этого зверя я застал в кабине. Обращение к нему дед Захар, полностью оправдывало себя. Среднего роста мужичек, чьи прожитые годы пригибали его к земле. Хорошо сбитый, с густой, по грудь бородой с проседью, лицом испещрённым морщинами и носом - картошкой. Он был, одет в потертую, но чистую спецовку, а на голове уселась фуражка машиниста, родом из середины прошлого века. Определить окончательно его возраст из-за бороды у меня так и не получилось, но где-то в районе шестидесяти, семидесяти лет. Обреченным голосом я поздоровался и в очередной раз пробурчал, про кажущиеся мне уже мифическими, столбы. Дедушка вопросительно, уставился на меня своими старческими, глазами. Его взгляд, нет его глаза, забыть невозможно. Несмотря на достаточно большой возраст, в этих карих колодцах плескалась жизнь. Они были полны энергии и задора. Дед Захар, достал из правого кармана, кисет с трубкой, раскурил, рассматривая меня.
- Зачем тебе туда? – наконец спросил он, немного скрипучим голосом.
- Меня там ждут. – Как-то неуверенно ответил я. Наездник мамонта, нахмурился, продолжая бегать по мне глазами и судя по всему что-то обдумывать.
- Залезай. – Махнул он рукой, приглашая в кабину.
Мотяня вздрогнул своим могучим телом и покатил нас по рельсам, стуком отсчитывая, каждые двадцать пять метров пути. Настроение у меня заметно улучшилось, тем более, дед Захар сообщил, что поедет как раз мимо этих набивших уже оскомину столбов. Я начал представлять себе как теперь смогу похвастаться своим приключением друзьям. Да что уж там, заткну за пояс самого Сережку, который любил рассказывать о своих походах. Он увлекался ими уже давно. Всегда оказывался в круге внимания девушек, которым порядком надоедали наши заунывные разговоры об одном и том же. Сергей хороший парень, но в тайне мы ему завидовали, за его интересную, не похожую на нашу жизнь.
Дед Захар, угостил меня чаем из трав, которые как он пояснил, собирал сам. Так же он оказался весьма интересным рассказчиком. Его истории из жизни захватывали, интриговали, заставляли грустить и радоваться. По сравнению с ними истории Сергея казались походом начальных классов на пикник. Тогда я начал понимать, откуда, в этих глазах столько жизни. Они многое видели, многое познали и никогда не скучали. Все что происходило перед ними, являлось яркими событиями, отмечавшимися в памяти, не дававшими покрыться коркой повседневности и усталости бытия. Под эти истории я наблюдал за проплывающими мимо пейзажами. Золотые поля, сменились кружевными лугами, освещаемыми лучами солнца, которое начало краснеть и прижиматься к земле. Это было прекрасно, такого мне раньше не доводилось видеть. Нет, я конечно бывал раньше на природе, но это были тур базы с захоженными тропинками, а тут нетронутая, первозданная красота. Теперь я понимаю богатеев, решивших построить оздоровительный центр в глуши. Вот, впереди к нам начала приближаться черная полоса леса, и уже скоро наш зеленый мамонт был зажат сосновыми стенами. Он уверенно полз по известному ему пути, но создавалось впечатление, что еще чуть чуть и природные стены нас расплющат. Через кроны деревьев пробивались косые лучи уходящего солнца, заставляя отбрасывать деревья длинные тени. Наступил, как его называют фотографы «золотой час», а это говорило о том, что скоро стемнеет. Наконец деревья перед нами стали расступаться, образовывая широкую, лесную поляну. Тепловоз начал сбрасывать ход, а потом и вовсе остановился.
- Ну вот они, твои столбы. – Проскрипел Захар. – На ка вот возьми. – Он протянул мне компас.
- Спасибо Вам за помощь, но не надо, да и отблагодарить то нечем. – Смутился я.
- Возьми, пригодится! – Машинист тепловоза как-то загадочно улыбнулся. – Если надумаешь тем же путем возвращаться, то я завтра утром здесь обратно поеду груженный. Так что могу подбросить.
Поблагодарив деда Захара еще раз, я спрыгнул, немного грустя о том, что путешествие на «Мотяне» уже закончилось, побрел к очередной контрольной точке своего пути.
Старые покосившиеся, а местами и вовсе поваленные, деревянные столбы указывали мне дорогу. Сеть на телефоне так и не появилась, а вскоре он и вовсе сел. По описаниям бригадира, я скоро должен был выйти к ним. Я шел расслабленно, любуясь окружающей природой, ловя себя на мысли, что я впервые в диком лесу. Стемнело быстро, в один момент, на округу опустилась тень, вогнав все во мрак. Заметно похолодало. На меня начало накатываться волнение, так как по идее я уже должен был быть на месте. Только в этот момент я заметил, что ориентиров, по которым я шел, нет. Когда столбы закончились и сколько уже так иду я не знал. Пробовал кричать, но в ответ никто не отозвался. Вытащив осеннюю куртку из рюкзака, которую предусмотрительно прихватил с собой из дома, я начал думать, как быть дальше. Решив, что просто немного не дошел я решил пойти вперед. Примерно через пол часа своих блужданий, я понял, что окончательно заблудился. Повернуть назад и дожидаться деда Захара на путях? А больше ничего не остается, но как теперь определить нужное направление, ведь я столько раз обходил препятствия в виде поваленных деревьев, лесных канав, густого кустарника, что наверняка отклонился от первоначального курса. И все же я решил повернуть назад, в надежде сориентироваться по пути. Ночной лес пугал. Это был совершенно другой мир, отличный от дневного, он жил по каким-то свои законам, в каком-то другом измерении. Вот где-то хрустнула ветка. Потом еще одна и еще. От чего это произошло? Может, ветром сорвало, а может птички какие, или зверь. А вдруг это медведь. Паника ломилась через парадную дверь моего сознания. Мысли перестали логически связываться и стали обрывистыми. Память начала, оживлять образы монстров и мертвецов из фильмов, чудящихся мне теперь в причудливых, извивающихся тенях. Я не заметил, как от страха перешел на бег и уже несся куда-то сломя голову по ночному лесу.
Внезапно лес расступился передо мной, открывая взору округлую, большую поляну, расположенную в низине. В центре этой поляны я увидел дома. Это была деревня. Сказать, что я обрадовался нечего не сказать. Моему счастью не было придела. Окрыленный мыслью о спасении, я полетел к ней под ночным небом, с ярко горящими звездами. Но подойдя к первым домам, радость как рукой сняло. Это была «заброшка». Заскорузлые, покосившиеся деревянные дома, первой половины двадцатого века, отзывались безразличием, хотелось выть от безысходности. Тем временем, ветер начал натягивать на небо покрывало из туч. Все говорило о том, что в скором времени начнется дождь. Делать нечего, придется переждать здесь до утра. Во всяком случае, это было лучше, чем мокнуть ночью в лесу, с дикими зверями. Я побрел по заброшенной деревне, дома казались мне какими-то зловещими, скалились своими стеклами, которые как не странно были на месте. Вообще меня сразу что-то насторожило в этой деревне, только не мог понять что. Всего я насчитал двадцать пять дворов и здание, в котором, судя по истлевшей табличке, располагалась когда-то местная администрация. Там я и решил дождаться утра.
Внутри здания на удивление царил порядок. Мебель была цела, стояла на месте, пыль имелась, но немного. Идя по скрипучим доскам, я невольно озирался, боясь что меня кто-то заметит. Документы аккуратно разложены. Видимо здесь не было людей, с момента как ее оставили. Я видел такие деревни в сталкерских блогах. Они очень ценились у них, за свою сохранность. Думаю, эта им точно бы понравилась. Комнат было всего три, и выбор пал на ту, в которую поступало больше всего света с улицы. Из любопытства я стал разглядывать полки со стоящими на них документами. Пока луна еще висела на небосклоне, давая достаточно света для чтения. Взял одну «книжицу» и пробежался глазами по желтым, сухим от времени страницам. В ней находились записи об истории деревни. Основали ее в 1925 году, с целью дальнейшего добывания древесины в этих местах. В 1935 был построен последний дом, началась подготовка к валке леса, обустройство мест ее будущего хранения. Так же из записей следовало, что к 42 – му году должны провести электричество. Сейчас столбы ставят в пятнадцати километрах от деревни, с севера. Если идти по стрелке компаса, то точно упрешся в них. Но война нарушила планы. Я вспомнил о столбах рядом с железной дорогой. Так вот куда они так и не дошли. Вся молодежь уехала на фронт, остались одни старики. С фронта никто не вернулся. С цивилизации вестей тоже не поступало. Дальше шли записи о бытовой жизни деревни. Заготовка сена, огороды, скотина, сбор урожая, ремонт жилья, заготовка дров. Этот нехитрый набор повторялся из раза в раз. Потом в тексте что-то поменялось. Перестали писаться даты, последняя была 22 февраля 1947 года, со странной записью «Ждем, когда закончится война». Остальные записи были исключительно «бытовые» и ничем не отличались от прежних. Я перелистывал страницу за страницей, с однотипными предложениями, каждое из которых, обозначало один день из жизни деревни. Скучный, как отражение в зеркале, похожий на предыдущий, день. Набор забот в предложениях стал скуднеть, а потом и вовсе перешедший в слова «День», «Ночь». Взял другую книгу, она содержала лишь два чередующихся друг за другом обозначения, «День», «Ночь». Потом взял следующую, то же самое, еще одну и еще и еще, везде одни и те же два слова, разве что подчерк становился хуже. На столе заметил раскрытый блокнот. Подойдя по ближе, разглядел рядом угольки, которыми в этом блокноте, неуверенной, трясущейся рукой были нацарапаны те же слова, последним из которых было «ночь». Но вот выглядели они совсем свежими.
За окном начал наигрывать свою симфонию дождь, быстро наращивая темп. Света стало совсем мало, и дальнейшее чтение было невозможным. Усталость от нагрузок и нервное перенапряжение дали о себе знать. Усевшись на стул, почувствовал, как меня начинает окутывать своими объятиями сон. Сопротивляться ему у меня не было сил, да и не хотелось. Сколько я так проспал в сидячем положении, не знаю. Пробудил меня хлопок закрывающейся двери. Наверное, я неплотно ее закрыл и это теперь шалил ветер. Выстроилась еще мутная ото сна логическая цепочка. Но следом заскрипели половицы и появились новые шаркающие звуки. Как будто кто-то медленно шел, еле переступая ногами. Кто мог появиться, что могло понадобиться в этой мертвой деревне, затерянной среди глухих лесов? А может деревня не была мертвой. Дальнейшие рассуждения я решил оставить на потом, так как шаги становились все ближе. Остатки сна мгновенно улетучились, глаза шарили по окружению комнаты, ища место, где можно спрятаться. Шкаф, в дальнем углу. Лучшего варианта и не было. Как можно тише, я аккуратно направился к старой деревянной утвари. Дверца предполагаемого тайника скрипнула, внутри висели какие-то вещи, явно очень старые, за которыми я спрятался. Плотно закрыть дверцу у меня не получилось, осталась небольшая щель, через которую я мог наблюдать происходящее в комнате. В помещение зашла сутулая фигура, по-старчески волочащая ногами. И откуда здесь взяться старому человеку? Если это кто-то из ранее живших здесь, а согласно записям здесь оставались одни старики, то ему должно быть за сотню лет. Что-то конкретного в ней я разглядеть не мог, так как на фоне света из окна она казалась однотонной тенью. Я не шевелился, стараясь не выдать себя. Мне было страшно. Вдруг он заметит следы моего присутствия тут. В голове творилась неразбериха, противоречия мыслей о месте, в котором я оказался, сводили с ума. Я готов был остановить собственное сердце, чтобы скрыть его стук, лишь бы меня не заметили. Тем временем фигура медленно пересекла комнату. Нет, это определенно был старик. Он сел за стол, какое-то время что-то там делал, потом поднялся и зашаркал в обратном направлении. Я сидел, вжавшись в стенку шкафа, прислушиваясь к скрипу досок под ногами неожиданного визитера. Наконец донесся хлопок входной двери, звуки в доме затихли. Выждав еще какое-то время, я решил выбраться из своего убежища. Тихо подошел к окну, начал осматриваться. Дождь закончился, оставив после себя сырую взвесь. Небо, навьюченное стальными облаками, скрывало солнце. Мне хорошо была видна единственная улица этой деревни, по обе стороны которой стояли дома. Стоп. Что это там? Кажется фигура человека. Да, да, точно. Копается в огороде через дом отсюда. А вот еще один человек, во дворе дома напротив, кажется, рубит дрова. Чем дольше я всматривался в окно, тем больше замечал новых людей в деревне. Все они занимались своими делами, только движения их были какими-то медлительными, неуклюжими. Теперь я понял, что смущало меня с самого начала, как я вошел в деревню. Здесь нет зарослей, кустарников, хотя за такой срок ее бы не то, что кустарник, лес поглотил. Улица и дорожки от нее вытоптаны. Меня ввели в заблуждение дома, они оставались все такими же угрюмыми и безжизненными. Так надо незаметно выбраться из «конторы», а то сочтут за вора, устроят самосуд, а потом ищи свищи меня в этих лесах. Обернувшись, взгляд уловил изменения в блокноте, что так же лежал на столе. В нем появилась новая запись «день».
Выскользнув на улицу, я решил пойти по центральной улице, прикинувшись потерявшимся туристом. К тому же оно так почти и было. Пройдя немного, заметил что-то делающего во дворе дома человека. Он был совсем рядом за забором, стоял спиной ко мне.
- Здравствуйте! Я тут заблудился немного, не подска… - Человек медленно развернулся в мою сторону. Точнее это был вовсе и не человек, а то, что когда-то было им. Ссохшийся, хотя тут больше подошло бы выражение вяленый труп. Западшие глазницы, из глубины которых, таращатся глазные яблоки с мутными зрачками. Костлявые руки держали вилы. В некоторых местах желто-серая кожа и все что под ней и вовсе отсутствовала, обнажая кости. А на щеках и вовсе имелось сквозное отверстие, так, что можно было разглядеть не только зубы и полусгнивший язык, но и улицу за ними. Старая одежда, превратившаяся в грязные лохмотья, добавляла жути этой картине. Хотелось кричать, но от ужаса и страха, охвативших меня, звуки застряли, где-то в горле так и не выйдя наружу. Начал пятится назад. Вскоре я во что-то уперся, как мне показалось в забор на противоположной стороне улицы, а потом упал на землю вместе с преградой. Одежда быстро набрала влагу, оставшуюся от дождя, стала тяжелой и неуютной. Обернувшись, я понял, что уперся не в забор, а в еще одного мертвеца и с ним же упал. Теперь он неуклюже ворочался и пытался встать. Кажется, от происходящего я был на грани помешательства. Поднявшись, я обернулся вокруг себя и все кого я заметил, кого раньше принимал за людей, были мертвецами. Живыми мертвецами. Я бежал, изо всех сил, туда от куда пришел, вот вот меня готова была разбить истерика. Обратно в лес, к диким зверям, куда угодно, но не назад. Забираясь на скользкий от прошедшего дождя подъем, запнулся о корни и упал, вымазавшись с ног до головы, но это меня не волновало. Машинально я обернулся, чтобы посмотреть, нет ли за мной преследования. Именно в тот, момент меня пронзила мысль осознания происходящего, которая не дает мне покоя, по сей день. Я увидел, деревню, оставшуюся позади, в низине, а бывшие люди, продолжают заниматься своими делами, не обращая на меня внимания. Буд-то бы меня и вовсе не было. Колют дрова, таскают воду, окучивают огород, чинят заборы. Тем самым бытом, описанным в документах, что я читал ночью. Только делают это все заторможено, нелепо, по-мертвецки. Вдруг я заметил, рядом с собой в грязи компас, который мне дал дед Захар. Совсем забыл про него, сунув в карман штанов. Видимо выпал в тот момент, когда я упал. В памяти всплыли строки про, указание направления к столбам. Стрелка точно на север. Надо сказать, что спортсменом я никогда не был, но бежал почти без остановок, подгоняемый страхом до самых столбов, по которым потом вышел обратно к железной дороге.
Я плелся по шпалам в сторону, откуда на своем Мотяне меня привез дед Захар. Наверное, он уже проехал обратно. Плевать, буду идти сколь смогу, если и суждено помереть, то лучше уж здесь, чем там среди этих не упокоенных. Тут хоть рано или поздно тело найдут. Не знаю, сколько я так прошел, но почувствовал, как силы покидают меня. Вот, кажется и все, тело исчерпало свой скромный ресурс, сил на движение не осталось. Я привалился к поваленному рядом с дорогой дереву и стал ждать, упиревшись взглядом в никуда. Чего я ждал, не знаю, наверное, конца. Взгляд поплыл, сердце скакало ритмами, звуки сливались в один сплошной гул, который внезапно разорвал протяжный гудящий рев. Я узнал его, так ревел зеленый мамонт. Потом чьи-то руки подхватили меня, подняли и куда-то потащили. Очнулся я в кабине тепловоза, бегущего по рельсам, мимо золотых лугов.
- Я знал, что мой чаек тебя поднимет. Он сил придает, дал его тебе пока ты совсем не вырубился. – Услышал я знакомый скрипучий голос. – Повезло тебе, что успел выйти к дороге до того как я проеду, а то так и остался бы лежать там у дерева. - Дед Захар, никого я не был так рад видеть как этого картофеленосого машиниста тепловоза. - Видок у тебя, как будто мертвеца повстречал.- Заговорщицки улыбался он.
Дальше особо рассказывать нечего. В Якумовке я отлеживался у Захара дома. Как оказалось он жил один. Дозвонился до родного офиса, рассказал всю историю, произошедшую со мной. Тактично умолчав про деревню и живых мертвецов, ограничившись блужданиями по лесу. И стал ждать пока за мной приедут, попутно осмысливая ту мысль, что пронзила меня, когда я упал, спотыкнувшись о корни. Люди, что жили в той деревне. С наступлением войны про них просто забыли. Навсегда. Каждый новый день для них был похож как две капли воды на предыдущий. Те же дела, те же заботы. В их жизни абсолютно ничего не происходило. Счет времени потерялся. Рутина дел затянула их в свои сети. Грани жизни стерлись в один сплошной, однотипный, все поглощающий быт. Быт заменил им все, и жизнь, и смерть. В круговороте каждодневных однотипных хлопот, они просто забыли умереть. Пропустили свою смерть. Не заметили ее. Да и где там умирать, когда огород не полот, забор покосился, а дрова не нарублены. Вот и волочат до сих пор они свои старые кости, делая отметки в блокноте. А ведь если вдуматься, наша жизнь мало чем отличается от их. Каждодневная рутина, проснулся, почистил зубы, нацепил галстук и в офис, на завод, в кафе, да куда угодно, выполнять одну и туже работу, совершать заученные до автоматизма действия, произносить одинаковые фразы. Все по расписанию. Потом обратно домой, есть чистить зубы и спать. И снова на работу. При встречах с друзьями на отдыхе, мы говорим о том, как поработали, на работе о том, как отдохнули. Фильмы, не радуют затертыми до дыр сюжетами, в соцсетях мусолятся одни и те же темы. Да и как понять, жив ты или мертв, когда вокруг тебя ничего не меняется. Может и мы, не заметим собственную смерть, ведя эту скучную, однообразная жизнь. День за днем, ночь за ночью.
