Вот и всё. С тех пор маму как подменили. Она сначала на мне зло срывала, что это, мол, я виновата. А потом возненавидела всех мужиков. Своими проклятиями и самогонкой всех мужиков в деревне сгубила. Без разбору. Кто повесился, кто сгорел, кто утонул по пьяни. Народ-то быстро смекнул, что к чему. Дом пару раз поджигали, да бестолку. Потом уже бояться стали. Кто смог – уехал. Жить там стало невозможно. В школе унижали, били. Дома мать колотила. Еле доучилась 9 классов. Потом сбежала в Екатеринбург. Там училась, получила профессию. Начала работать. А как денег подкопила, поехала Москву покорять. Думала, убежала от кошмара. Но нет…
Юля шумно высморкалась в салфетку и замолчала. Гриднев подвинул ей вино и задумался.
Напротив них Изотов продолжал общаться с другом, иногда бросая на Алексея настороженные взгляды.
Гриднев молчал, сидя с остановившимся взглядом. Раньше бы он только посмеялся над такими историями. Теперь же… всё стало понятнее. Но проще ли?
Изотов кашлянул, возвращая его на землю.
Рядом стоял улыбающийся официант, как ни в чем не бывало. Задумался клиент – бывает.
- Заказ, хм, да… - закряхтел Гриднев, подвигая меню ближе и стряхивая наваждение. - Большой грузинский салат. Цыпленок тапака. Шкмерули из цыпленка. Харчо. Маленькие кебабы из барашка, запеченные в цукини. Мцвади из барашка на косточке. Кебаби из баранины, плюс какие-нибудь закуски. И ещё вина! На всех.
- О, вот это я понимаю подход! – потер руки Кречет.
- Ты как в последний раз, - заметил Изотов, ухмыляясь.
- Да уж, - вздохнул Гриднев. – Перед смертью не надышишься.
В ожидании готовых блюд Алексей и Юля почти не разговаривали. Только уточнили адрес, по которому сейчас должна проживать Антонина Ивановна. Насколько полезна полученная информация, думал он. Что она меняет? Оправдывает ведьму? Вовсе нет.
Вскоре пришлось переключиться на еду и отдать должное местным поварам. Юля выпила ещё вина и скромно угостилась супом. Зато мужчины сполна наградили себя.
После продолжительного ужина Кречет поблагодарил за угощение и взялся отвезти Юлю обратно.
- Удачи тебе, - сказала она на прощание. – Прости, если что не так.
Гриднев просто кивнул. Судьба у Юли сложная, но она свой выбор сделала. Храбрости (или отчаяния?), чтобы сбежать из дома и хорошо устроиться в столице, ей хватило. А вот изгнать из собственного дома ведьму-мать – нет. Минутная слабость, и вот результат. Гриднев сделал для себя однозначный вывод: он ошибся в этом человеке, он почувствовал в ней гнильцу – еле заметную, но та уже разрослась так, что почти сожрала дочку ведьмы. Что её ждет впереди? Унылое прозябание и смерть в одиночестве. А ещё он удивился, как Будко нашел себе такую жену, и сам с гнильцой внутри.
Он откинулся на спинку стула и вздохнул, когда гости ушли. В теле властвовала сытая, пьяная ленца. Казалось, что весь мир вокруг благоволит им, оберегая толстыми теплыми одеялами от всех острых углов. Жаль, что это иллюзия. Снаружи ресторана по-прежнему начало ноября. И впереди поездка в далекую деревню в поисках решения.
- Ну что, ищем, где переночевать, а завтра в путь?
- Так точно! – подмигнул Игорь, ковыряясь в зубах зубочисткой. Глаза его задорно блестели. Какого мужчину оставит равнодушным красивый стол и вкусная еда? – Даст Бог, прорвемся…
Свердловская область, Новолялинский муниципальный округ, 2 ноября 2024 года.
Открывшийся им вид, когда они проехали покореженную табличку с названием населенного пункта «Коврига», был откровенно безрадостным. Деревня находилась на последнем издыхании. Кустарник расступился, появились заросшие поля, уходящие к самому горизонту. Слева наступала гряда смешанного леса, за которым скрывалось Бухряковское болото. Темнело стылое озеро Лялинское вдалеке с одинокой лодкой – хватило у кого-то ума рыбачить в такую погоду. Тянулась ниточка реки Ляля. Серыми кляксами жалких хибар вырисовалась Коврига, частью тонущая в низине, частью упрямо цепляющаяся за невысокие холмы.
Дед Мишаня из поселка Павда, где они оставили автомобиль, взятый напрокат, получил обещанные деньги и, перекрестившись, собрался вести трактор обратно. Без мощной техники, к слову, сюда бы добрались только пешком. А это то ещё удовольствие – восемь километров своими ногами. Дорогой давно никто не занимался. Раскисшую грязь, создавалось такое впечатление, сюда специально свозили со всего района как мусор на полигон – она дыбилась едва ли не метровыми застывшими влажными валами вывороченной глины; а лужи, куда мог неосторожно ступить путник, готовы были поглотить с головой. По весне и по осени Мишаня подрабатывал тут таксистом, возя стариков в магазин и за пенсией, с чего и имел процент.
- Зря вы, мужики, сюда сунулись! Говорят же вам, дурням: гиблое это место. Проклятое. Что это, мля, за дело такое срочное, чтобы так рисковать?
- Вопрос жизни и смерти, дядя, - ответил Изотов. – Ты бы подождал, а? Накинем сверху.
Тракторист запахнул фуфайку и хитро посмотрел одним глазом (второй заплыл бельмом). Снял кепку, пригладил редкие седые волосенки. Не спеша раскурил папиросу. Гриднев смотрел на Мишаню как на экспонат на выставке. Но дед крутился как мог, это достойно уважения.
- Ну, подожду, робятки, подожду. Только вон туды отъеду. За час справитесь?
- Родственников найдем, поздороваемся – и обратно поедем, - соврал на голубом глазу Алексей.
Игорь Изотов усмехнулся, но промолчал.
Они развернулись и пошли вперед.
Гриднев ещё раз осмотрелся и сориентировался по темнеющей вдали полоске леса. Необходимый им дом Антонины Ивановны находился где-то там. Поля с пожухшей травой местами всё еще покрывал иней. Серели разрушающиеся домишки, у некоторых просели крыши, выставив напоказ кирпичную кладку печных труб. Запущенные огороды, остатки остовов редких теплиц, засохшие плодовые деревья – когда-то тут всё цвело.
Вдохнув полной грудью прохладный воздух, Гриднев обернулся к телохранителю.
- Поспешим! Времени в обрез. По прогнозу обещали снег с дождем, так что…
- Понятное дело, - отреагировал Изотов. – Главное под крышу успеть спрятаться. Так куда нам?
- А вон дорога идет, - махнул рукой Алексей. – Тут, считай, одна улица. Нам до конца. Почти до границы с лесом. Вон туда.
- Кстати, - сказал Изотов. – Жена сообщение прислала. Операция прошла успешно.
- Очень рад, - сдержанно улыбнулся Гриднев. Его слегка потряхивало от нервов. Что если ведьма переехала или вовсе умерла? Не спрашивать же у Мишани. – Надеюсь, скоро увидитесь.
По дороге лишь в одном доме отодвинулась занавеска, и оттуда на мгновение показалась голова старушки в белом платке. Здесь доживали свой век едва ли с десяток семей, у которых не было ни детей в больших городах, ни финансовой возможности перебраться.
В красках поздней осени это особенно остро врезалось в сердце предчувствием одинокой старости. Заводить ещё одну семью? Гриднев вздохнул. Может быть. Если всё сложится удачно. Или нанять симпатичную медсестру? А то и вовсе робота купить – вот и будет кому в старости стакан воды подать.
Эти мысли отвлекали от неизбежного.
Под ногами то хрустела подмороженная трава, то чавкала грязь. На лужах образовался тонкий прозрачный лёд. Алексей не удержался и, остановившись, нажал носком ботинка. Лёд хрустнул, острые края упали в коричневую воду.
Ему было страшно, пора бы уже в этом признаться. И с каждым шагом воздух, казалось, плотнел, укутывая душным покровом. Незримо они погружались во тьму. Чем ближе они были к дому ведьмы, тем чётче осознавали, что вышли не просто на прогулку. Некая злая воля уверенно простиралась вокруг, накрывая деревню будто саван и вытягивая остатки жизни. Даже жизнерадостный Изотов, обрадованный новостями от жены, заметно приуныл. Не удивительно, что жители соседней Павды держались отсюда подальше. Слухи слухами, но здешняя атмосфера вскрытого захоронения проняла бы и самого бесчувственного человека.
Гриднев показал рукой вперед. До жилища ведьмы оставалось метров пятьдесят.
Когда-то давно это был высокий, просторный и красивый дом. С резными наличниками на окнах, ажурным гребнем на двускатной крыше, фигурными причелинами и просторной застекленной верандой.
Теперь же, лишенный присмотра и хозяйской руки, дом ветшал, проседал и скособочивался. Краска давно облезла, стены отчаянно цеплялись ржавыми гвоздями друг за друга.
С резким порывом ветра с неба щедро сыпануло снегом. Закрутились снежинки, мешая обзору. Следом тяжело ударили и первые капли дождя.
- Фак! – выругался Гриднев и припустил бегом к веранде.
Последние метры он, чувствуя спиной, как прижигает между лопаток ненавистный взгляд его вновь появившегося преследователя, едва ли не пролетел.
Ему был известен прогноз погоды, синоптики и обещали снег с дождем, и он, конечно, задавался вопросом, как себя поведет это существо в таких условиях. В горле застрял комок жгучей, едва ли не детской обиды: так хотелось надеяться, что заморозки снимут хоть на время эту проблему.
Дверь на веранду оказалась открытой. Гриднев с телохранителем забежали внутрь, и только тогда Алексей обернулся. Вздрогнул. Скрюченная темная фигурка не сводила с него двух светящихся глаз.
- Надеюсь, что бабка дома, - подмигнул Изотов, широко улыбаясь. Он жил от дела к делу. Успели добежать – и то хорошо.
- Не уверен, что буду этому рад, - мрачно ответил Гриднев и сильно потянул на себя входную дверь, едва ли не намертво зажатую кривым косяком. – Дождь нас тут задержит, не уехал бы Мишаня.
На стук им никто не ответил. Из трубы не шел дым, в окнах не видно было движения. Вначале показалось, что дверь закрыта на замок, но сильный рывок распахнул её настежь, открывая проход в темные сени, и дальше в горницу. Сразу стало понятно: уборкой и порядком давно никто не занимался. Взметнулась пыль, у лица колыхнулась паутина. Изотов задел какие-то корзинки. Куча барахла и вещей расползлась под ногами.
- Эй, есть кто дома? – крикнул Изотов.
Внутри дома воняло туалетом и больницей. Запахи шибанули в ноздри, едва они откинули полупрозрачную занавеску и вошли в горницу. Испражнения, пот, гной, корвалол – от таких ароматов подкатила тошнота. Из угла спальни, где виднелось темное взбугренное пятно, едва освещенное тусклым светом из грязного заляпанного окна, до них донесся грудной клекот, живо напомнивший Гридневу больных бронхитом.
Он огляделся, зажимая нос. Шмыгали мыши. Вокруг кровати валялись объедки и грязные бинты, какие-то тряпки. На столе среди пузырьков с лекарствами стояли тарелки и сковородка, увенчанные пышными шапками плесени. В кровати, старинной металлической с круглыми навершиями на спинке, кто-то болезненно дышал, накрытый грудой одеял.
- А-а-аргх, а-а, - застонала старуха, вскидывая седую безобразную голову с расплывшимися чертами лица как у пропойных бомжих.
- Эй, - позвал её Изотов. – Ау! Бабуля, мы тут к тебе по делу.
- А-а-а! – вой ведьмы усилился, выйдя на одну протяжную ноту. – Ты привёл и ЕГО! – уже в голос зарычала старуха, выпрастывая тонкие худые, невероятно длинные ноги с кожей, покрытыми темными пятнами и веревками вздувшихся вен. Скрежетнули по полу толстые загибающиеся ногти.
- Слушай ты, обезьяна! – не выдержал Гриднев. – Ты мне тут…
Он не успел договорить. Взметнулись гнилым ворохом одеяла, открывая уродливое тело ведьмы, вросшее в сетку кровати. Изогнулся корпус с отвисшими сдувшимися грудями. С противным скрежетом распрямлялись многосуставчатые конечности – руки, ноги. Откуда-то из теней вылезали дополнительные паучьи лапы. Резко пахнуло гнилью.
«Да она заживо гниёт!» - только и успел подумать Гриднев, в ужасе отшатываясь назад.
- УБИРАЙСЯ ВОН! – бесновалась ведьма, давно потерявшая человеческий облик, цепляясь за стены жуткими когтями и со скрежетом двигая кровать по полу.
Ведьма являла их взору свою суть – тот концентрат зла, что как опухоль засел в теле и полностью пожрал, заместил всё живое, не давая старухе помереть. Её тело распухало, удлинялись конечности. Дом затрещал. Чудовищное нечто, сдернув гнилую оболочку, стремительно росло, более ничем не сдерживаемое. Голова и спина ведьмы уперлись в потолок, ноги ломали половицы.
Одним отчаянным усилием чудовище выпрямлялось, ломая крышу.
Рядом раздался выстрел. Изотов, широко открыв глаза, смотрел вперед. Рука тряслась.
Гриднев и сам не понял, как в его руке оказался Зиг Зауэр. Загремели выстрелы с двух стволов. Пули легко входили в рыхлое тело, выбивая фонтанчики черной крови. Ведьма выла.
Лопнула крыша, не вынеся давления. Брызнули во все стороны доски. Жуткая тварь, всё еще переплетенная с сеткой кровати, пыталась выбраться наружу. Внутрь попали капли дождя. Гриднев отступил назад, под защиту уцелевшего участка крыши.
Изотов, матерясь, выхватил из сумки дробовик. Бух! Бух! Крупная дробь терзала ведьму. И она отреагировала. Взметнулась черная паучья конечность и ударила в плечо телохранителя. Брызнула кровь. Игорь отлетел к печи, ударившись спиной об угол. Только тогда из обессилевшей руки выпал дробовик.
Гриднев заметался в панике. Никак не удавалось сменить трясущимися руками магазин. Щелчок! С диким криком он разрядил в тварь, по-прежнему пытавшуюся выбраться на крышу, всю обойму. Ведьма вздрогнула и поползла обратно. Грохотнула кровать, возвращаясь на место. К Гридневу потянулись жуткие руки.
- Ты-ы-ы! – выло нечто, широко разевая черную пасть. – Ты-ы прив-е-ел!! Он та-а-ам! Там! Ждет меня!!
Страх лишил Алексея самообладания. Что делать? Остаться и пытаться справиться с ведьмой? Поджечь дом? А как тогда Изотов? Тащить его наружу? Но там его ждал его преследователь с горящими злобой глазами.
Ведьма помогла сделать выбор. Она ползла, двигая кровать, в его сторону. Гриднев бросил взгляд на Изотова. Мужчина смог придти в себя, он отползал за печь, оставляя кровавый след, и пытался одновременно перезаряжать ружьё.
- БЕГИ! – крикнул он Гридневу. – Я задержу её!
Так и не выпустив из скрюченной судорогой руки пистолет, Гриднев выбежал наружу. Выбежал навстречу судьбе, надеясь, что из двух зол выбрал меньшее.
Метнулась навстречу поджидавшая его тварь, сбивая мужчину с ног. Гриднев покатился по мокрой земле, смог подняться, постоянно поскальзываясь, и поднял пистолет перед собой в последней, отчаянно попытке защититься. Инстинктивно он успел сделать пару шагов назад в дом.
Тварь, дохнув тленом и болотной тиной, черной простыней возникла перед ним, преграждая дорогу. И голова будто взорвалась, словно внутри черепа лопались сосуды от дикого давления. Гриднев упал на колени.
Он увидел, как из скрюченной фигурки перед ним вырвались две тени и залетели в дом.
Диким пойманным зверем ревела ведьма, беснуясь и круша стены. Грохнул выстрел дробовика.
- МАМА! – раздался исполненный злобы и признания чей-то вопль.
- НЕ-Е-ЕТ!! – захлебнулась воем ведьма.
Орал не то от боли, не то от ужаса раненый Изотов. Его крик оборвался.
Тишина. Только стук капель. И, кажется, шум моторной лодки с озера.
Гриднев встал на четвереньки. Глаза застилала мутная пелена. Из носа на жухлую траву хлынула кровь. Проползти он смог недалеко. Почти теряя сознание, упал на бок, перекатился на спину, широко открывая рот, как выброшенная рыба, и широко раскинул ноги и руки. Краем глаза, сквозь слезы и снег с дождем, оставлявшие следы на лице, он увидел девушку в синей куртке. Разноцветные волосы. Почему-то именно это показалось ему самым смешным – ярких красок тут явно не хватало. Он усмехнулся, булькнув кровью. Именно такой могла бы стать Полина, если бы…
- Полина? – пробормотал он, пытаясь оторвать гудящую голову от земли. – Откуда ты тут? – Это предсмертный бред, подумал он. Её здесь никак не может быть. – Беги, дочка! Тут опасно.
- Папа… - послышалось ему. – Мы ещё встретимся…
Гриднев наклонил голову влево, боясь захлебнуться кровью. Он видел, как в лужицу у его лица стекает красная струйка, как капли дождя беспокоят поверхность воды, и как в ней тонут редкие снежинки. Вдалеке мелькнула синяя куртка. Деревья скрыли её.
«Я умираю, - последнее, что успел подумать Алексей, прежде чем потерять сознание. – И мне чудится всякое. Холодно. И одиноко. Вот, значит, как это случается. Слава Богу, это конец. А то я что-то устал…».
Через пять минут возле него остановились три человека, похожие серыми лицами друг на друга как братья-близнецы. Резиновые закатанные сапоги, яркие дождевики с капюшонами, одинаковые темно-серые комбинезоны. Один из них достал из внутреннего кармана некий прибор, выглядевший как часы с крышкой. Прибор пикнул.
- Этого забираем, - сказал он своим спутникам.
- Вроде же сбежала человеческая самка, - возразил один из них.
- Какая разница? Человек и человек. Детектор не ошибается. Идём в дом, посмотрим, что там.
Через минуту они вышли наружу.
- Прибор показал ещё два объекта, - сказал главный, пряча детектор в карман. – Все в сборе. Нужен вертолет.
Его спутник кивнул и достал обычный телефон.
Спецтюрьма «Бастион». Ноябрь 2024 года.
Он не помнит себя. Не знает, как оказался в этом жутком месте. Не понимает, за что.
В полутьме вытянутой мрачной камеры он видел лишь свои руки.
Слегка кружится голова, мужчина явно дезориентирован как после очень долгого глубокого сна. Пахнет сырым камнем и металлом.
Он вздрагивает, когда откуда-то из тени в углу сверху раздается громкий сигнал. Со скрежетом койка начинает медленно задвигаться в стену, дав едва ли три секунды, чтобы соскочить на пол.
На стене, противоположной от двери с закрытым глазком, загорается тусклый квадратный плафон, имитирующий окно.
Тогда же в его голове раздается незнакомый сиплый голос.
- Кто ты? Я умер? Сошел с ума?
- Нет, ты мой носитель. Слушай, как всё было…
На прогулке, в первый день, он нервно озирался. Голос 24-го успокаивал и объяснял. Пугало лишь уродливое человекообразное существо с паучьими конечностями, постоянно оказывающееся рядом. Номер 462\525, как следовало из нашивки на кое-как наброшенной жилетке.
На безобразном бугристом черепе налеплены остатки седых волос. Черные немигающие глаза смотрят с настораживающим ожиданием. Из рассказа Головы Гриднев знает, что это за тварь. Но и ей отведена своя роль в плане 24-го.
- Времени мало, - вещает 24-й. – Скоро начнутся процедуры по моему отделению от носителя.10 процедур – и будет поздно.
- Но как? – спрашивает мысленно Гриднев. – И как обойти Привратника?
- Запросто, - усмехается Голова. – Когда распался… хм, наш продукт эндосимбиоза, плод слепой интеграции наших сознаний вместе с Привратником… Когда мы распались, когда Полина вошла с тобой в контакт, я направил его в тело твоего телохранителя. Неужели ты думаешь, я не продумал ещё одну возможность побега? Шанс, что мы тогда сбежим, конечно, был, но также высока была и вероятность, что нас поймают. На этот раз мы используем объект 462. Пора ему снова сослужить службу. Есть и ещё кое-что: хранилище GS-форм в подвале. Самое вкусное – на десерт. Это гарантированно отвлечет охрану. Ну, а проблем с выходом наружу быть не должно, пока Привратник не поглотит полностью своего носителя.
Гриднев вздрогнул. Очевидно, и его могла ждать подобная участь. Голова легко прочел эти мысли.
- У меня нет такой нужды. Мы вполне может сосуществовать. Позднее я найду нового носителя.
- А что же 462-й? Почему он слился с ведьмой?
- Большая часть его злобы была направлена на неё. Когда этот, хм, выкидыш, выживший в болотах, приполз к своей матери, любви к нему она, понятное дело, не испытала и просто сдала сюда. Что, хе-хе, окончательно испортило её карму. Печальная судьба у ребенка. Зачат во грехе, жил во грехе, не зная ни счастья, ни любви. Разве удивительно, что он к ней вернулся в первый раз, и хотел вернуться снова, хоть она и скинула его на твою дочь. Такой уникальный шанс выпал! Она рады была от сыночка избавиться.
- Но ведьма сильна, и выкидыш её тоже силен. Сейчас они борются в том уродливом теле за контроль, даже будучи сильно ослаблены ментальным воздействием Слепого Тюремщика.
- Почему тогда ты не ослаблен?
- Я ослаблен, поверь! Но у меня было время подготовиться. Этот жуткий паразит едва меня не переварил. Сознание Полины рвалось к тебе, и я был бы рад ей помочь, но ублюдок ведьминский упрямо тянул нас в другую сторону, а Привратник только и успевал ставить палки в колеса. Я с огромным трудом пытался до тебя достучаться.
По спине прошел холодок. Благодаря рассказам Головы и его прямому воздействию память постепенно возвращалась, быстрее, чем это обычно происходило у заключенных. Тварь в дожде он помнил.
- Да уж… - пробормотал Гриднев вслух. – А почему именно дождь? Почему вы являлись только в дождь?
- Это уже вопросы к твоей дочери. Затронуты были какие-то струны в памяти. Это могла бы с тем же успехом и солнечная погода, или снежная. Если ты ищешь некий метафизический смысл, то пусть будет так: вода отличный проводник для, хм, потусторонних эманаций. А может быть Полина подсознательно винила тебя в том, что с ней случилось, и хотела напугать, проведя четкую параллель с любимой песней.
Гриднев тяжело вздохнул и посмотрел на серое небо. Каждый день моросил бесконечный дождь.
- Не бзди, - усмехнулся Голова. – Прорвемся!
Москва, 11 января 2025 года, ресторан итальянской кухни «Il cibo»
Адвокат Петр Леонидович Скрижевский успел плотно пообедать и сейчас, сплетя пальцы рук на животе, сонно смотрел, как поднимается пар над кофейной чашкой.
Он очень удивился, когда напротив него через стол присела молодая девушка с разноцветными волосами, как сейчас было модно у молодежи – да чего уж, и его дочь носила розовую челку.
Уверенный взгляд. Жесты скупые и выверенные. Явно не домашняя девочка. И кого-то она ему напомнила.
- Не узнаете меня, Петр Леонидович? – спросила девушка, поворачиваясь в профиль. – Вас нелегко было найти. Отошли от дел?
Скрижевский пожевал губами и отхлебнул кофе. Не может быть! До пропажи Алексея Владимировича он был семейным адвокатом Гридневых, и был в курсе его проблем с семьёй.
- Она самая! Как видите, я жива.
Он поперхнулся кофе и закашлялся.
- Он не здесь, но должен вернуться, пусть и не скоро. Я в этом уверена.
У Скрижевского мелькнула мысль о конкурентах. Сначала Будко, потом откровенно странная история с Гридневым.
- Вот как? А от меня ты чего хочешь?
- Чтобы меня признали законной наследницей отца.
- Мне уже есть 18, - поймала его мысль Полина. – И ещё: мне и папе понадобятся документы на новое имя. Вы можете это устроить? Чтобы тихо и незаметно всё? Ваша премия будет соответствующей.
Петр Леонидович снова причмокнул губами.
- Сделаю, но понадобится время. Можно спросить, где ты была все эти годы? Тебе вообще есть, где жить? Деньги?
- Вы не поверите, - ответила девушка, нахмурившись. – Ничего, впрочем, веселого. Более того, с того времени за мной может тянуться след. Как и за папой. Когда он вернется, мы исчезнем. А деньги – деньги всегда пригодятся, спасибо.
- М-м-м, ясно… - он достал из портмоне всю наличность, визитку и протянул Полине. – Ну, если что обращайся. Я так понимаю, к родственникам ты решила не идти? И им лучше не знать? Тут, м-м-м, могут быть вопросы.
- Тогда до встречи, Петр Леонидович. Ещё раз спасибо!
На улице было прохладно – всего + 4 градусов по Цельсию. Накрапывал мелкий дождь.
Мимо девушки, застывшей посреди дороги, шли хмурые люди, погруженные в свои мысли и заботы.
В воздухе витало что-то неопределенное. Словно шептали угрозы далекие голоса, живо напомнив о недавнем прошлом.
Прошлое… Оно теперь никогда не отпустит.
На секунду ей показалось, что чей-то суровый взгляд просканировал сознание. Полина обернулась, но никого не увидела. Точно - показалось.
Она тряхнула головой и продолжила путь.
Остановилась у светофора, совсем рядом с розовой аляповатой коляской. Внутри лежал младенец, внимательно наблюдающий за Полиной темно-зелеными серьезными глазками.
Ребенок неожиданно улыбнулся и подмигнул. Девушка вздрогнула.
«Привет, сестренка! – вдруг раздался голос в её голове. – Я же говорила, что мы увидимся, а ты не верила».
«Геката?» - прошептала Полина.
Впервые за последние месяцы она улыбнулась от сердца. Теперь она точно знала, что их ждет прекрасное будущее, даже если за него придется сражаться.
Полина дотронулась до руки женщины, что держала коляску. Находить общий язык с разными людьми она научилась во время своих странствий, когда 462-й давал ей волю, лишь наблюдая исподволь, позволяя обучаться и жить как все люди.
- Простите! У вас чудесная дочка. Я – Полина…
Зеленый загорелся, и толпа заполнила пешеходный переход. Никто не обращал внимания на женщину с коляской и идущую рядом девушку.
Свердловская область, Новолялинский муниципальный округ, деревня Коврига. Декабрь 2024 года.
Как сомнабула, ритмично и слепо переставляя ноги, утопая по колено в снегу, женщина упрямо двигалась к дому с разломанной крышей, что находился у самого края леса. Сколько лет уже прошло с тех пор, как она сбежала отсюда с небольшим чемоданом, в котором и было-то всего два платья?
Когда пропала её мать в ноябре, она тут же узнала это, почувствовав сердцем. У них вообще была очень сильная связь. Но жить со сходящей с ума ведьмой, давно пришедшей к тьме, было выше Юлиных сил.
Лишь один раз она поддалась искушению и позвала её в большой город. С одной стороны хотелось похвастаться тем, чего она добилась. С другой стороны…
О, у неё был свой расчет! Своего мужа Артура, бесхребетного слизняка, она презирала за то, что тот прятался в тени своего приятеля Алексея Гриднева и завидовал ему. Ненавидела за то, как он смотрел на его жену, с каким обожанием и страстью. Её-то, дурочку деревенскую, Артур взял из жалости, да под давлением матери, когда оказалось, что Юля забеременела.
Тогда она надеялась, что мама поможет ей свести со свету нерадивого мужа, но у той оказались совсем иные аппетиты. Юля не знала, что именно случилось с Антониной Ивановной, почему зло так глубоко проникло в её суть. Раньше отчаянная мужененавистница с удовольствием помогла бы дочери избавиться от супруга и получить все деньги.
Но получилось всё так, как получилось. Юля не раз пожалела о своем решении выслать матери приглашение. Детей она любила. Это были её дети.
Сейчас она упрямо пробиралась в родной дом, закрывая лицо от метели. Она устала быть слабой и никчемной, устала бояться и зависеть от чьей-то воли. ….
- «Дочка, помоги мне! – послышалось ей, когда она переступила порог полуразрушенного дома. – Я так далеко…»
Интересно, что здесь случилось, и куда делась ведьма?
В Екатеринбург Юля переехала не просто так. Она знала, что однажды этот день настанет. Умерла бы её мать своей смертью, передав силу кому-то из деревни, либо же кто-то ей помог, - главное, чтобы она была рядом и поняла это.
Расчистить снег и убрать завал из досок удалось минут за сорок. Так, чтобы ничего не мешало с помощью небольшой кувалды из сарая выбить несколько кирпичей в печной кладке.
Там хранился заветный старинный сундучок с колдовской редкой книгой и несколько амулетов.
Тайник оказался надежным, а искомое на месте. Мрачное торжество осветило её лицо, когда Юля откинула кованую крышку сундучка и увидела книгу. Конец её страхам и мучениям!
Иголкой золотой броши она уколола палец и прикоснулась к обложке книги из человеческой кожи, которая тут же заскрипела, плотно натягиваясь и «оживая».
Договор был заключен. Сила получена. Главное не повторять ошибок матери.
Ветер уныло выл сквозь щели в доме. Метель играючи набрасывала снежный покров, скрывая Юлины следы. История этого места подошла к концу.
Взревел трактор деда Мишани. Старик скосил единственный глаз на продолговатый предмет, завернутый в ткань, в руках Юли Дозмуровой, но промолчал. Что бы ни забрала женщина из родного дома, его это не касается. Да и страх сковал его мысли, только усилив подозрения. Зло окончательно покидало их места – и этого было более чем достаточно.
