Движение пионеров и скаутов сегодня воспринимается как нечто привычное и почти обыденное — подобные организации существовали и существуют во множестве стран, а у многих взрослых сохранились ностальгические воспоминания о кострах, палатках и девизе «Будь готов!». Историки СССР и культурологи рассматривают это явление как важный элемент XX в., оказавший влияние на воспитание целых поколений. Однако мало кто задумывается о том, что история пионерии начиналась вовсе не с романтики революции, костров или идиллических походов на природу. Её корни уходят в суровый военный опыт Британской империи конца XIX в., а идеи, положенные в основу движения, напрямую связаны с разведкой, дисциплиной и колониальными войнами. Да-да, именно из этих практических и зачастую опасных реалий выросла концепция, которая со временем превратилась в международное воспитательное движение для молодежи, которое в СССР трансформировалось в одну из ступеней советского воспитания (у меня в тг-канале есть пост о культе физкультуры в СССР).
Однако для начала нужно познакомившись с биографией человека, стоявшего у истоков скаутинга, из чьих офицерских заметок и военных тренировок возникла педагогическая система, распространившаяся по всему миру. Речь идёт о Роберте Стефенсоне Смите Баден-Пауэлле, более известном как «Би-Пи» — будущем бароне Гиллвилском (англ. Robert Stephenson Smyth Baden-Powell, 1st Baron Baden-Powell, 1857–1941). В современной исторической памяти он закрепился как отец-основатель скаутского движения.
Этот добрый дедуля - лорд Роберт Стефенсон Смит Баден-Пауэлл, он же барон Гиллвилский (англ. Robert Stephenson Smyth Baden-Powell, 1st Baron Baden-Powell, 1857-1941). Отчаянный британский разведчик и крёстный отец пионерского движения в СССР.
Любопытно, что скаутинг, появившийся в Англии как «заморское» новшество, сравнительно быстро нашёл отклик и в дореволюционной России. Молодёжные организации на основе скаутской модели возникли уже в 1909 году, и хотя Октябрьская революция перевернула общественные устои, сама идея «юных разведчиков» не исчезла. Более того, она обрела «красную» версию — пионеров, первых последователей которых даже называли «юкистами» (от аббревиатуры ЮКС — «юные коммунисты-скауты»). Таким образом, советское государство, поначалу отрицавшее западные формы воспитания, в итоге позаимствовало и переработало их, придав им собственную идеологическую окраску. В современной же России скаутское движение тоже не кануло в небытие — оно продолжает существовать под новой оболочкой (см. https://orur.ru/).
Сам Баден-Пауэлл пришёл к своим идеям не из пустоты. Он начал службу в британской армии в 1876 г., едва достигнув 19-летия, и уже через несколько лет сумел выделиться на фоне сослуживцев. В возрасте всего 26 лет он получил чин капитана. Тогда же он завоевал редкий и весьма престижный индийский трофей — за участие в охоте на диких кабанов верхом на лошади, вооружённым лишь коротким копьём. Подобные ритуализированные охоты считались испытанием не только мужества, но и умения управлять конём, проявлять выдержку и точность.
Ещё одна иллюстрация из его книги
Служба Баден-Пауэлла проходила преимущественно в разведке, и до начала XX в. он успел побывать практически во всех горячих точках интересов Британской короны — от Афганистана до Южной Африки. Этот опыт обогатил его наблюдательность и военную смекалку, что впоследствии стало фундаментом его «гражданской» педагогики.
Любопытно, что его путь к разведке начался не только с военных уставов. До армии он учился в престижной школе Чартерхауз в Лондоне, где проявил интерес к искусствам. Он играл на скрипке и пианино, а также неплохо рисовал. Последний навык оказался для будущего генерала не просто хобби, а инструментом выживания: во время экспедиций на Балканах он, представившись коллекционером бабочек, изучал крепости и оборонительные сооружения потенциальных врагов, замаскировав военные карты под рисунки насекомых. Этот опыт он позднее описал в книге воспоминаний «Мои шпионские авантюры» (1915), которую сопроводил собственными иллюстрациями.
Ещё одна иллюстрация из его книги
К началу XX в. Баден-Пауэлл уже достиг генеральского чина и, отойдя от активной разведывательной деятельности, решил сосредоточиться на просвещении и воспитании молодежи. В 1907 г. он организовал первый лагерь скаутов на острове Браунси в Великобритании. Идея прижилась стремительно: уже через два года в Санкт-Петербурге зажгли первый скаутский костёр — 30 апреля 1909 г. в Павловском парке. Интересно, что сам атрибут костра, который мы привыкли связывать исключительно с пионерами, был заимствован именно у скаутов.
Между тем и за океаном скаутинг развивался не менее активно: американские бойскауты оформились как организация всего через год после появления первых русских скаутов. Таким образом, Россия в известном смысле опередила США, что выглядит парадоксально на фоне дальнейшего доминирования американской модели в мире.
«Будь готов оказать помощь слабому». Открытка, 1915
С началом Первой мировой войны российское движение было переименовано в «юных разведчиков». Возглавил его Эраст Петрович Платонович Цытович, человек, сыгравший ключевую роль в адаптации английской модели к российским условиям. Именно он в 1915 г. произнёс слова, ставшие своеобразным пророчеством: «Будем же надеяться на то, … что зажёгшаяся звезда скаутизма над русской молодёжью разгорится ярким светом на всем обширном пространстве нашей дорогой родины и что сотни тысяч русских мальчиков и девочек на призыв: «Будьте готовы!» будут стройно, бодро и весело отвечать: «Всегда готовы!»».
Эта фраза как будто предвосхитила советскую трансформацию скаутинга. В первые послереволюционные годы большевики резко отрицали всё, что ассоциировалось с «буржуазным» Западом. Скаутские организации распускались или подвергались репрессиям, а их лидеры нередко оказывались под подозрением как «агенты чуждого влияния». Однако сам метод воспитания, основанный на дисциплине, коллективизме, занятиях на свежем воздухе и подготовке к труду и обороне, оказался слишком удобным, чтобы от него отказаться. Уже в начале 1920-х годов при прямом участии Н.К. Крупской и А.В. Луначарского началась разработка советского аналога — пионерии.
Значки советской пионерии
Официально Всесоюзная пионерская организация имени В.И. Ленина оформилась в 1922 г., и с этого момента она стала неотъемлемой частью советской системы воспитания. Пионеры переняли у скаутов многие внешние формы: костры, лагеря, символику, систему отрядов и даже главный девиз. Английское «Be prepared» («Будь готов!») в России трансформировалось в «Будьте готовы! — Всегда готовы!», что полностью совпадало с высказыванием Цытовича семью годами ранее. При этом содержание движения было наполнено идеологией: пионеры клялись быть верными делу Ленина, бороться за коммунизм, помогать старшим и быть готовыми к труду и защите социалистической родины.
В отличие от скаутов, где важнейшую роль играло самоуправление и акцент на личную инициативу, советская пионерия была встроена в вертикаль партийного и комсомольского контроля. Это делало её не только воспитательной организацией, но и политическим инструментом. Тем не менее миллионы детей участвовали в пионерском движении искренне, воспринимая его как пространство дружбы, игр, лагерных смен и романтики костров.
Плакат, посвящённый пионерии, 1925 год
Таким образом, в СССР пионерская организация стала прямой наследницей и в то же время идеологическим антиподом скаутинга. С одной стороны, большевики заимствовали всю методическую и практическую основу, а с другой — подчинили её коммунистической идеологии. На протяжении десятилетий пионеры составляли массовый фундамент воспитания советской молодёжи, а их ритуалы, песенные сборы, горны и галстуки стали неотъемлемой частью культурного кода Страны Советов.
Современный исследователь, сопоставляя два движения — скаутское и пионерское, видит не просто разные молодежные организации, а своеобразный диалог культурных и политических моделей. Скаутинг был продуктом Британской империи, он вобрал в себя военную дисциплину и практику разведки, но был переосмыслен как гуманистическое воспитание. Пионерия же родилась в условиях революции и социалистического строительства: она вобрала те же формы, но превратила их в инструмент политического воспитания миллионов детей.
Сегодня скаутское и пионерское движение продолжают параллельно существовать в России, сохраняя связь с теми организациями. Но обе эти формы, несмотря на идеологические различия, отражают одну и ту же потребность общества — воспитать молодое поколение в духе дисциплины, коллективизма и готовности к будущим испытаниям. А если сюда добавить ещё "Юнармию" и кадетские классы в школах...
Подписывайтесь на тг и бусти, там ещё больше материалов!
Книги Царств и Паралипоменон являются основными библейскими источниками по истории царей Израиля и Иудеи VIII–VII вв. до н. э. Однако в их текстах встречаются хронологические трудности, когда даты событий, указанные в Писании, не совпадают с данными внешних источников, прежде всего ассирийских царских анналов. Наиболее заметным примером является противоречие в рассказе о падении Самарии и нашествии ассирийского царя Синаххериба на Иудею.
Библейские свидетельства
1. Падение Самарии В Четвёртой книге Царств (18:9–10) сказано: «В четвёртый год царствования Езекии пошёл Салманассар, царь Ассирийский, на Самарию и осадил её; и взяли её через три года, в шестой год Езекии, который был девятый год Осии, царя Израильского». Таким образом, падение столицы Северного царства Израиля датируется 6-м годом царствования Езекии, царя Иудеи.
2. Нашествие Синаххериба Немного ниже в том же повествовании (4 Царств 18:13) читаем: «В четырнадцатый год царя Езекии пошёл Сеннахирим, царь Ассирийский, против всех укреплённых городов Иудеи и взял их». Таким образом, ассирийское вторжение на Иудею отнесено к 14-му году царствования Езекии.
Внешние исторические данные
Ассирийские анналы и современные хронологические исследования позволяют датировать события более точно: Падение Самарии произошло в 722/721 г. до н. э.. Осада началась при Салманассаре V, но завершена была при Саргоне II. Нашествие Синаххериба на Иудею известно по так называемой «Призматической надписи Тейлора» и другими источникам. Оно произошло в 701 г. до н. э. Разница между двумя событиями составляет около 20 лет.
Противоречие
Если принять библейскую синхронизацию буквально, то: Езекия начал царствовать примерно в 727/728 г. до н. э., раз падение Самарии приходится на его 6-й год. Следовательно, 14-й год его правления — около 714 г. до н. э. Но это никак не совпадает с фактическим походом Синаххериба (701 г. до н. э.). Таким образом, возникает расхождение почти на 13 лет.
Возможные объяснения
1. Редакторская неточность Хронологические схемы в Книгах Царств, синхронизирующие царей Израиля и Иудеи, могли быть составлены позже (вероятно, в период Иерусалимского изгнания). При составлении допущены ошибки или намеренные упрощения. 2. Разные системы летоисчисления В древнем Израиле существовали два метода подсчёта лет царствования: «неполный год» — год воцарения сразу считался первым, «восходящий год» — отсчёт начинался лишь с нового календарного года. Различие этих методов могло вносить сдвиг в несколько лет. 3. Богословский приём Возможно, автор стремился подчеркнуть, что Езекия был царём, современником падения Самарии, и этим намекнуть: как Израиль пал за грехи, так и Иудею могла ожидать та же судьба. Таким образом, хронология могла быть сознательно «сжата» ради идейного акцента. 4. Гипотеза двойного нашествия Некоторые исследователи выдвигали гипотезу о двух походах Синаххериба против Иудеи: раннем (около 714 г.) и позднем (701 г.). Однако надёжных археологических подтверждений этой версии нет, и общепринятой она не стала.
Таким образом, данный случай наглядно демонстрирует, что библейская хронология требует сопоставления с внешними источниками, а её основная функция зачастую не столько документальная, сколько богословско-идеологическая.
29 августа 1698 года царь Пётр I, только что вернувшийся из своего первого путешествия по Европе в составе Великого посольства, подписал указ, предписывавший подданным брить бороды и носить европейскую одежду. Это событие стало одним из самых ярких символов его масштабных реформ, направленных на европеизацию России.
Предыстория
До Петра I борода на Руси считалась неотъемлемой частью мужского облика, символом мужественности и благочестия. Её ношение регулировалось церковными канонами - Стоглавый собор в XVI веке запрещал брадобритие как «тяжкий грех», а при первых Романовых борода была защищена законом. Пётр I, посетив Европу, увидел в бородах и традиционной одежде признаки отсталости. Он стремился превратить Россию в современную европейскую державу и изменение внешнего вида элиты стало для него важным шагом. Кроме того, по некоторым версиям, личная неприязнь царя к бородам была вызвана тем, что его собственная борода росла плохо.
Указ
«Бородовой знак»
Указ предписывал брить бороды всем подданным, кроме крестьян и духовенства, а также носить европейскую одежду. Для тех, кто желал сохранить бороду, вводился специальный налог, размер которого зависел от сословия: купцы высшей гильдии платили 100 рублей в год, служилые люди - 60 рублей, посадские - 30 рублей. Крестьяне при въезде в город платили по 1-2 копейки «с бороды». Уплатившие налог получали «бородовой знак» - металлический жетон, служивший доказательством уплаты. Контроль за исполнением указа был жёстким: Пётр I лично участвовал в брадобритии, обрезая бороды боярам, а затем поручил эту работу своему шуту. Местные власти и военные следили за исполнением указа, причём некоторые, как астраханский воевода Тимофей Ржевский, действовали чрезмерно усердно, что вызывало у народа негодование. Для уклонистов предусматривались наказания: штрафы, публичное унижение, а в крайних случаях - каторга.
Последствия
Указ вызвал шок и сопротивление в обществе. Духовенство, включая архиепископа Москвы Адриана, утверждало, что борода - «образ Божий», и её бритьё является грехом. Простой народ воспринял указ как посягательство на веру и традиции. Известны случаи самоубийств среди тех, кто не хотел расставаться с бородой. Бояре и дворяне, хотя и вынуждены были подчиниться, часто тайно сохраняли свои отрезанные бороды на случай своей непредвиденной кончины - они боялись быть похороненными без бороды и предстать перед Богом без наличия оной. Однако были и те, кто поддержал указ, как митрополит Димитрий Ростовский, утверждавший, что «образ Божий» заключается не в бороде, а в душе.
Так же указ стал началом европеизации русского общества: европейская одежда и бритые лица постепенно стали нормой среди дворян и горожан. Налог на бороды пополнял казну, особенно во время Северной войны, но при этом реформа углубила социальный раскол. Налог на бороды официально отменили только в 1772 году, но к тому времени традиция бритья уже укоренилась среди элиты. При Николае II бороды снова разрешили, но они уже не вернули былой символический статус.
P.S Подписывайтесь, чтобы всегда быть в курсе интересных обзоров и событий. Ваша поддержка очень важна!
Так, народ, погнали далее. В прошлой серии мы остановились на том, что после Любечского съезда князья, кажется, нашли консенсус («каждый держит отчину свою»), но тут же его благополучно похерили ослеплением Василька. Русь снова улетела в тартарары, а половцы потирали руки в предвкушении очередной закуски из русских городов. Казалось, это дно. И тут на сцену окончательно выходит тот, кого мы ждали – Владимир Всеволодович Мономах. До этого он был умным стратегом, талантливым полководцем и, что важно, проигравшим (помните уход из Чернигова?). Но после ослепления Василька в нём что-то щёлкнуло. Он понял, что дипломатия и уговоры – это хорошо, но иногда нужно просто дать леща.
Карта для ознакомления
Пока Святополк Киевский отсиживался в своей столице, боясь тени собственных бояр, Мономах берёт инициативу в свои руки. Он не просто призывает к мести за Василька – он собирает коалицию. По сути это был ультиматум: Святополк, либо ты выдаёшь нам подлого Давыда Игоревича (главного зачинщика ослепления), либо мы идём на тебя войной как на соучастника. Представьте шок и трепет Киева (хе-хе, извиняюсь). Мало того что на стольный град движется объединённое войско Мономаха и его двоюродных братьев Святославичей (да-да, тех самых, с Олегом во главе), так ещё и половцы уже вовсю рыщут по степи и жгут всё на своём пути. Святополку пришлось сдать своего подельника. Давыда лишили удела и отправили в ссылку. Это был беспрецедентный случай – киевского князя поставили перед фактом и заставили подчиниться воле «коллективного великого князя» в лице других Рюриковичей. Авторитет Мономаха взлетел до небес.
Современные художники примерно так представляют себе пограничные схватки русских и половцев в начале XII века. Что же, оставим это на их совести.
Но главный враг был не в Киеве. Главный враг был в степи. И Мономах это отлично понимал. Усмирив на время князей, он переключается на половцев. И не просто обороняется, а переходит в наступление. Это был его звездный час. Он организует знаменитые «крестовые походы» в Степь. Не одиночные вылазки, а грандиозные, тщательно спланированные совместные походы 1103, 1107, 1111 и 1116 годов. Кстати, про взаимоотношения Руси и Степи у меня был пост в тг-канале.
Представьте картину: объединённое войско русских князей (редчайшее единство) под общим командованием Мономаха идёт в самое сердце Дикого Поля – на реку Днепр, на Дон, в половецкие вежи. Они идут не для грабежа, а для тотального уничтожения врага. В 1111 г. русские дружины дошли аж до самого Дона и взяли штурмом половецкие города Шарукань и Сугров. Это был геополитический разворот. Русь впервые за долгие десятилетия сама диктовала условия в степи. Мономах был гением военной тактики. Он воевал не так, как все. Он нападал весной, когда половецкие кони после зимы были тощими и слабыми, а не осенью, когда они жирные и сильные. Он использовал лёгкую пехоту для засад и тяжёлую конницу для решающего удара. Однако нет добра без худа – пока Мономах отжигал на юге, на севере тихо и планомерно шёл процесс усиления Владимиро-Суздальской земли. Но это уже тема для отдельного сезона.
А вот вам прекрасные работы питерского художника Алексея Ежова о половцах. Обратите внимание на личину сидящего половца. Это реальная вещь.
Так вот, в 1113 г. умирает Святополк Изяславич. Киевское боярство и народ, помня заслуги и силу Мономаха, приглашают его на престол. Олег Черниговский пытался было вякнуть о своих правах по лествице, но… против воли народа и против человека, который только что спас Русь, не попрёшь. Владимир Мономах становится Великим князем Киевским. Не по праву наследования, а по праву сильнейшего и спасителя. И это тоже важный казус, который потом ещё не раз аукнется в истории нашей страны.
Правление Мономаха (1113–1125) стало последним периодом единства и могущества Киевской Руси. Он жёсткой рукой наводил порядок внутри страны (его «Устав» ограничивал произвол ростовщиков и помог избежать социального взрыва) и продолжал громить половцев, надолго отогнав их от границ. Казалось, вернулись времена Ярослава Мудрого. Но, как мы уже знаем, ничто не вечно. Мономах был блестящим правителем, но он не мог отменить объективные законы истории. Удельная система, узаконенная в Любече, была миной замедленного действия. Смерть Мономаха в 1125 г. стала концом эпохи древнерусского ренессанса. Русь, собранная его железной волей, снова начала медленно, но верно разъезжаться по швам…
В следующей серии: что происходило на окраинах, пока Мономах рулил в Киеве? Как росла Галицкая земля и кто начал строить новый центр силы на северо-востоке – в Залесье? И главное – почему «империя» Рюриковичей была обречена? Ждите, и обрящете!
Подписывайтесь на тг и бусти, там ещё больше материалов!
После объединения под своей властью большей части Иберийского полуострова Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский начали политику активной христианизации населения на подвластных им территориях, с тем чтобы превратить Испанию в исключительно католическое королевство. Первыми в христианскую веру было решено обратить евреев, коих в Испании проживало более 100 тысяч человек. Они на удивление легко отрекались от своих прошлых религиозных взглядов, однако довольно быстро стало понятно, что евреи принимали христианство лишь для вида. Во время посещения Севильи королеве Изабелле донесли, что многие евреи, перешедшие в католичество, на самом деле продолжают тайно соблюдать законы Торы. Изабелла, бывшая ревностной католической, пришла от таких новостей в ярость и решила не прощать вероотступникам их грехи.
В 1478 году Изабелла и ее муж Фердинанд Арагонский направили письмо папе римскому Сиксту IV, в котором попросили у понтифика полномочий для учреждения в своей стране обособленного филиала инквизиции, нужного им для борьбы ересью. Испанские монархи сообщили Папе, что они планируют обрушить кару на обращенных в христианство евреев, так как они тайно продолжают практиковать свои иудаистские обряды, а поэтому должны быть признаны еретиками. Сикст IV, недолго поразмыслив, 1 ноября 1478 года в булле Exigit sincerae devotionis, уполномочил Изабеллу и Фердинанда учредить инквизицию в Кастилии, которой он даровал право арестовывать и судить еретиков, а также конфисковывать их собственность в пользу кастильской короны и папского престола. Так родилась испанская инквизиция, прославившаяся впоследствии особой жесткостью в отношении своих жертв.
17 сентября 1480 года Изабелла и Фердинанд назначили в качестве первых инквизиторов двух доминиканских монахов, Мигеля де Морильо и Хуана де Сан-Мартина, которые для исполнения своих обязанностей немедленно направились в Севилью, в которой располагалась крупная марранская община, угрожавшая местным властям восстанием. Марранами (от испанского слова "marrar" - "заблуждаться") испанцы называли евреев, принявших христианство. Стоит отметить, что марранам принадлежала львиная доля богатств в стране, а их представители занимали высшие государственные посты ввиду того, что многие из новообращенных христиан, сколотивших крупный капитал на торговле и банковском деле, сумели породниться с аристократическими семьями страны и тем самым влиться в ряды испанской знати. Так, например, марранами были канцлер Луис де Сантанел, главный казначей Габриель Санчес, королевский камергер Хуан Кабреро и многие-многие другие. Многочисленность, а главное богатство вчерашних евреев вызывали среди испанского народа лютую зависть, которая, в свою очередь, провоцировала и лютую ненависть в отношении марранов, которых испанцы-христиане считали атеистами и еретиками. В свою очередь, не питали особой любви к своим соотечественникам и сами марраны. Марранская знать в большинстве своем не признавала центральную королевскую власть и нередко поднимала смуту в различных областях, протестуя, например, против высоких налогов. Вот на подавление очередной такой смуты в Севилью и направились новоявленные испанские инквизиторы.
Узнав о прибытии в Севилью столь неприятных гостей, город в панике покинули около 4 тысяч человек, что только подтвердило уверенность инквизиторов, что Севилья переполнена еретиками. Первыми под подозрение попали как раз те, кто сбежал из города. Всем баронам Кастилии повелевалось схватить беглецов на своих землях в двухнедельный срок и доставить их под конвоем в Севилью. Тем же, кто не выполнит этого приказания, грозили как пособникам еретиков, отлучением от церкви, а также конфискацией имущества, потерей должностей и владетельных прав. В результате тысячи бежавших марранов были возвращены в Севилью, где над ними был учинён суд.
Севилья.
6 февраля 1481 года в городе состоялось первое аутодафе (от португальского auto da fé - "акт веры"), в ходе которого на костре были сожжены шесть человек. Под термином аутодафе подразумевалась торжественная церемония оглашения приговоров суда инквизиции лицам, уличенным в духовных преступлениях. Она устраивалась на главной площади города при огромном скоплении народа, в присутствии духовной и светской знати, а иногда и самого короля. Осуждённых выводили к месту церемонии в торжественной процессии с длинными свечами в руках, в "позорной" одежде и босыми. Не смирившимся затыкали рот кляпом, чтобы они не распространяли свою ересь на собравшихся зевак. Утром перед церемонией проводилась католическая месса, после которой присутствующие клялись повиноваться и помогать инквизиции. Далее оглашались так называемые декреты милости, смягчавшие или отсрочивавшие наказания. Затем вновь перечислялись заблуждения виновных и оглашались наказания вплоть до самых суровых, включавших пожизненное тюремное заключение или смертную казнь. Наконец, осужденные передавались в руки гражданских властей, которые уже и вели их на эшафот или в тюрьму. В общераспространённом употреблении аутодафе - это публичное сожжение осуждённых на костре, хотя формально казнь не являлась частью религиозной церемонии аутодафе, а относилась к юрисдикции светской власти.
Аутодафе.
Пожалуй, самое известное аутодафе в истории состоялось в 1559 году в Севилье. В середине 16 века в Европе расцвел протестантизм, который не обошел стороной и Испанию (подробнее о зарождении протестантизма можно почитать здесь - "Варфоломеевская ночь". Религиозные войны во Франции ). В Севилье, которая была настоящим оплотом инквизиции, лютеранская ересь приобрела особый размах. Сотни протестантов, скрывавшихся за личинами ярых католиков, по вечерам собирались в домах богатых единоверцев и проводили богослужения по новому обряду. Так как лютеране соблюдали все меры предосторожности, инквизиция долгое время даже не подозревала, что у нее под носом завелась масса еретиков. Раскрыть протестантов инквизиторам помогла случайность.
Священник севильской церкви "Святого Викентия" Франсиско де Сафра был тайным лютеранином, но в городе пользовался репутацией истового католика, ввиду чего его не раз приглашали в инквизиционный трибунал в качестве эксперта для разрешения сложных теологических вопросов. В то же время его жилище служило перевалочной базой для проповедников, разносящих по Испании учение Лютера. В 1555 году к нему домой явилась полубезумная синьора с рекомендациями от известных священнику протестантов. Женщина находилась в полуобморочном состоянии, бредила и легко могла скомпрометировать всю сеть. Де Сафра взялся вылечить сумасшедшую проверенными средствами - он запер её в комнате без окон и ежедневно лупцевал кнутом, изгоняя из несчастной бесов. В один из дней пленнице удалось сбежать из дома священника, после чего она, разочарованная в протестантизме, тут же отправилась прямо к инквизиторам и назвала им около 300 имён севильских лютеран-подпольщиков во главе с Франсиско де Сафра. Инквизиторы скептически отнеслись к рассказам полубезумной сеньоры и вызвали де Сафру к себе для объяснений. Прибывший священник, не моргнув глазом, рассказал следователям о припадках и бредовых видениях своей прихожанки, чем полностью их успокоил. Однако, вернувшись домой, де Сафра потерял самообладание и, собрав свои пожитки, немедленно покинул Севилью. Бегство священника насторожило инквизиторов, которые решили провести более тщательную проверку доноса безумной сеньоры. В результате открывшегося следствия инквизиторы раскрыли лютеранское подполье и арестовали более 800 человек.
24 сентября 1559 года на площади святого Франциска в Севилье состоялось аутодафе, на котором было сожжено 22 человека, а еще 80 человек приговорены к разным наказаниям. Во главе шествия еретиков, идущих на суд, несли деревянную куклу, которая изображала сбежавшего Франсиско де Сафру - беглый священник был заочно приговорён к сожжению костру. Чтение подробных приговоров более чем сотне осуждённых длилось 4,5 часа. После этого епископ Тарасонский огласил помилование тем еретикам, кто примирился с церковью. Помилование не означало, что получивший его может идти на все четыре стороны. Оно лишь смягчало наказание. Те из помилованных, кто был приговорён к костру, получали особую милость - перед самым сожжением их душили верёвкой, даруя быструю и милосердную смерть.
После оглашения приговоров началось зрелище, ради которого и собрались на площади сотни севильцев. На мостовой возвышались 23 столба с кучей дров у подножия каждого, так как инквизиция никогда не сжигала осуждённых, на массовых кострах. Сначала сожгли деревянную куклу Франсиско де Сафры. Пока она догорала, к соседнему столбу на осле подвезли Изабеллу де Байена, богатую горожанку, предоставлявшую свой дом для протестантских сборищ. Из-за того, что домовая церковь Изабеллы была тайно перестроена по лютеранским канонам, её дом также подвергся "казни" - он был снесён. Саму же Изабеллу приковали к столбу железным ошейником, после чего монах-доминиканец в последний раз спросил, не хочет ли она покаяться? Изабелла отказалась, и под её ногами вспыхнуло пламя.
Следующий на очереди был граф Хуан Понсе де Леон. Когда костёр уже подожгли, он закричал, что хочет покаяться. Огонь тут же потушили. К столбу по дровам вскарабкались священник и палач. Священник исповедовал де Леона, выслушал, как тот признал все свои заблуждения, и дал сигнал палачу. Жертву задушили, а после вновь развели огонь, который быстро охватил мёртвое тело.
Еще одна протестантка, 21-летняя Мария де Бооркес, перед сожжением стала громко кричать лютеранскую молитву, в результате чего палач ее быстро задушил.
После того, как все костры допылали, настала очередь оставшихся 80 еретиков, приговорённых к более мягким наказаниям. На краю площади уже стояли повозки, на которых большинство осуждённых мужчин отправились прямиком на королевские галеры. Всё действие закончилось уже в сумерках. Многочисленные зрители получили "наглядное доказательство всесильности католической веры и его превосходства над протестантским лжеучением".
Что же до доносчицы, которая раскрыла всю лютеранскую сеть в Севилье, то ее постигла участь своих бывших коллег. В 1560 году ее сожгли за ересь, а вместе с ней и трёх ее дочерей.
К концу первого года деятельности испанской инквизиции было сожжено 298 человек. Вскоре в связи с тем, что деятельность трибунала инквизиции стала принимать регулярный характер, в Севилье было решено построить специальное сооружение для сожжения еретиков, которое было названо El Quemadero (Кемадеро). Собственно, это было даже не сооружение, а целая площадь, оборудованная для сожжения осужденных. "Площадь огня" была украшена статуями пророков, которые использовались для сожжения еретиков - по одним данным, людей замуровывали в эти статуи заживо, и они там медленно поджаривались от пламени общего костра. По другим данным, осужденных только привязывали к статуям, а не замуровывали внутри них, но результат был тот же - медленная и мучительная смерть. Эти статуи были построены на деньги одного ревностного католика по фамилии Меса, который на поверку сам оказался марраном... Когда это вскрылось, Меса был немедленно арестован и сожжен на том же Кемадеро, которое он, не жалея средств, так великолепно украсил статуями пророков...
Так как главной целью инквизиторов было заставить еретиков публично признать свою вину и раскаяться в своих заблуждениях, к особо стойким из них нередко применялись пытки. За период действия испанской инквизиции с 1478 по 1834 год хорошо сохранились записи о разных видах зверств, которыми инквизиторы подвергали своих жертв, пытаясь заставить их признать свою вину перед церковью. Самой популярной пыткой у испанской инквизиции была дыба, которая представляла собой устройство в виде лестницы, с помощью которого можно было буквально разорвать человека на части. Идея дыбы заключалась в том, чтобы привязать запястья и лодыжки жертвы к двум подвижным перекладинам на конце деревянной рамы. С помощью рычагов эти перекладины двигались в противоположных направлениях, растягивая жертву до тех пор, пока у нее не ломались кости. Это означало, что многие из бедняг, подвергнувшихся этой пытке, больше никогда не могли ходить. В одном из отчётов говорится, что верёвку иногда обвязывали вокруг лба жертвы, но от этой практики отказались, потому что "это могло привести к выпадению глаз из орбит".
Еще одна похожая на дыбу пытка называлась "страппадо" - жертве связывали руки за спиной и обматывали запястья длинным шнуром. Затем с помощью этого шнура человека медленно поднимали в воздух с помощью блока. Иногда к ногам жертвы привязывали утяжелители, чтобы усилить страдания. Бывало, что жертву резко отпускали, чтобы она упала на землю, в результате чего верёвка "разрезала ей плоть до кости". В отчёте за 1620 год говорится, что "подъём на страппадо должен быть медленным, потому что при быстром подъёме боль быстро проходит..." Хотя этот метод пытки и не приводил к смерти, у подвергнувшегося ей человека наблюдалось необратимое повреждение нервов, связок и сухожилий.
Также инквизиторами широко применялась пытка водой, которая имитировала утопление. Во время этой пытки человека туго привязывали к доске, врезающимися в плоть верёвками, и засовывали ему в горло тонкий кусок ткани. Затем через этот кляп пропускали воду, которая пропитывала ткань, заставляя жертву задыхаться. Согласно записям того времени, у многих жертв во время этой процедуры начиналась "обильная рвота".
Еще одним распространённым видом наказания была банальная порка. Жертву раздевали догола и связывали, после чего палачи начинали избивать ее верёвками, пропитанными расплавленной смолой, "пока спина еретика не превращалась в одну большую язву".
Бородатым еретикам, если они упорствовали в своих заблуждениях, нередко поджигали их бороды. А захваченному испанскими властями в 1620 году и обвинённому в шпионаже шотландскому путешественнику Уильяму Литгоу инквизиторы "насильно вырвали из тела татуировку", которую он набил себе во время путешествия в Вифлеем. Впоследствии Литгоу удалось сбежать от своих мучителей, прежде чем они успели сжечь его на костре.
Также инквизиторы практиковали пытку "обжаривание ног". Во время нее ступни жертвы зажимали между двумя досками, натирали маслом, салом и другими жирными веществами и помещали на горячий огонь, который полностью их прожаривал. Если первоначального обжигания ступней было недостаточно, обжаривание просто продолжалось, пока кости и сухожилия не проступали со всех сторон.
Одна женщина, обвиненная в ереси и избежавшая пыток лишь потому, что она согласилась стать любовницей одного из главных инквизиторов, впоследствии в качестве "экскурсии" посетила одну из пыточных комнат. Позже она писала своим родственникам, что увидела там "большую медную сковороду, с такой же крышкой и замком, на которой жарили еретиков..." По ее словам, людей клали на эту сковороду, предварительно раздев догола. Закрыв крышку, палач разжигал в печи небольшой огонь и постепенно увеличивал его, пока тело человека не превращалось в пепел..." Правда, не очень понятно, какой толк от такой пытки, если жертва просто умирала в безвестности.
Должно быть это выглядело как-то так...
К слову, во времена испанской инквизиции ни один подозреваемый "еретик" не был застрахован от пыток, включая детей, беременных женщин и пожилых людей. Так, например, в 1643 году 60-летней Энграсии Родригес сломали руку и оторвали палец на ноге по приказу инквизиторов, пытавшихся добиться ее признания в иудаизме. К удивлению палачей, женщина оказалась на редкость стойкой и на отрез отказалась признавать вину. К сожалению, это сопротивление продлило ей жизнь лишь на 10 месяцев, пока не появились новые "доказательства" её иудаизма. После этого, видимо, в результате новых пыток, Родригес признала вину и была казнена.
Самой же ужасной пыткой испанской инквизиции была так называемая "Колыбель Иуды", которая представляла собой деревянную пирамиду на трех ножках. Обнаженного и связанного человека подвешивали над пирамидой и медленно опускали на кончик "колыбели", иногда с дополнительным весом, до тех пор, пока кончик пирамиды не начинал буквально прорывать таз человека. Идея такого изощренного способа пытки принадлежала итальянскому адвокату Ипполиту де Марсилису, который помимо Колыбели Иуды разработал еще несколько изощренных способов пытки. К примеру, он придумал процедуру "принудительного бдения", во время которой заключенного заставляли бодрствовать без еды и воды в течение 40 часов подряд. При этом сам Марсилис считал все свои пытки очень гуманными, ведь они не приводили к смерти. Даже Колыбель Иуды, по его мнению, предназначалась только для того, чтобы человек "не спал". Однако известно, что деревянные пирамиды редко чистили, в результате чего многие приговоренные умирали от инфекций из-за высушенной крови и фекалий на их вершинах, не говоря уже о разрыве мягких тканей.
Схожим с "Колыбелью Иуды" образом действовало приспособление, прозванное "испанским ослом". Это было деревянное бревно в виде треугольника, закрепленное на ножках. Голая жертва помещалась сверху на острый угол, который врезался прямо в промежность. Чтобы пытка становился более невыносимой, к ногам привязывали утяжелители.
Также из многочисленных пыток испанских инквизиторов отдельно стоит упомянуть "Испанский сапог" и "Испанское кресло".
"Испанский сапог" - это крепление на ноге с металлической пластинкой, которое с каждым вопросом и отказом отвечать на него, затягивалось всё сильнее, чтобы переломать человеку кости. Для усиления эффекта иногда к пытке подключался инквизитор, который ударял молотом по креплению. Часто после таких пыток все кости жертвы ниже колена были раздроблены, а израненная кожа выглядела, как мешочек для этих костей
"Испанское кресло" представляло собой изготовленное из железа кресло, на которое усаживали узника, а под его ноги ставили жаровню с раскалёнными углями так, что они начинали медленно поджариваться. Для того, чтобы усугубить страдания, ноги время от времени поливали маслом.
Рассвет могущества испанской инквизиции наступил во время правления Томаса де Торквемады, первого генерального инквизитора Кастилии и Арагона, о котором и пойдёт речь в следующей части.
Описания рыб, животных и насекомых, оставленные местными информаторами Бернардино де Саагуна, указывают на то, что самым смертоносным существом в понимании ацтеков являлся маленький чёрный паук с красным брюшком. На науатле его называли текуáни тóкатль (tequani tocatl), или «человекоядный паук», а также тцинтлатлáуки (tzintlatlauhqui), или буквально «красный зад» (tzintli, «ягодицы» и tlatlahuqui, «красный»).
1/2
Нам этот зловещий паук известен как чёрная вдова (Latrodectus mactans). Этот вид обитает в «прохладных местах», то есть в умеренных высокогорных районах. Его укус вызывал нестерпимую и выжигающую боль, от которой укушенный в панике метался из стороны в сторону и кричал: «Сердце и тело горят. Укушенный бегает с криком, как будто его продолжают жечь». Из подобного описания ясно, что паук внушал уважение и страх. Сегодня для болевого синдрома от этого вида пауков есть даже своё название — латродектизм.
1/2
Для облегчения нелёгкой доли жертвы чёрной вдовы целители высасывали яд, а затем растирали и массировали место укуса, купали пациента. Если у укушенного начинались проблемы с дыханием, ему давали пульке. Удивительно, но яд чёрной вдовы также использовали для приготовления лечебной мази: её наносили на кожные пузырьки и опухшие от подагры суставы, чтобы облегчить боль.
Встречали когда-нибудь такого?
Однажды к нам в избушку (которую мексиканцы называют cabaña, «хижина») пожаловал некий чёрный паук. Я не большой любитель таких посетителей, особенно если они садятся на кровать, поэтому тут же принялся читать про самых страшных пауков. И тут я узнал, сколько же в мире всяких разных паукообразных. И чёрная вдова, и паук-бродяга, и прыгающий паук... Сравнил своего гостя с каким-то списком самых ужасных и опасных (типа этого), подумал, походил по комнате... взял контейнер, поймал в него моего паука и отправил в полёт на улицу.
