Автор: Мох Зеленый

Реконкиста - событие не то чтобы у нас сильно известное. Ну то есть знают обычно про неё то, что она была, а после образовалась единая и крутая Испания, вскоре ставшая гегемоном. Но детали этого чудного процесса, особенно, естественно, ранней его части освещены у нас мало. По крайней мере в историческом и околоисторическом интернете. Поэтому для своего и вашего самообразования и просвещения решил эту тему поизучать. Начнём, как водится, с начала.

Место - Пиренейский полуостров. Вопреки стереотипам, Испания - страна процентов на 90 горная, плодородные долины в большинстве своём находятся вдоль рек. К 8 веку полуостровом правили вестготы, более того, часть их владений - остатки былого величия, находились на юге современной Франции в районе Каркассона и Нарбоны. На севере полуострова жили полунезависимые горцы - кантабры, астуры и баски, в то время называемые васконами. Все они доставляли много проблем ещё римлянам. Гораздо более аморфные вестготы, естественно, от них получали тоже и правили в этих местах поскольку-постольку.

К началу восьмого века королевство вестготов находилось не то чтобы в состоянии перманентного хаоса, но в состоянии перманентной тряски уж точно. Не помогает понятности ситуации и то, что источников по ним у нас крайне мало. Примерно в 708-709 годах умер король Витица. После его смерти знать разделилась - род короля любили далеко не все, и сына его на троне хотели видеть тоже не все. Потому оппозиция выбрала своим королём Родриго/Родериха (в тексте будет Родерих, потому что звучит более по-готски имхо), правителя Бетики(юг страны, столица - Севилья). Сыновья свежепреставившегося Витицы вместе со сторонниками обосновались в Тарраконе (чуть южнее Барселоны). Дальше информации у нас совсем мало, но, судя по всему, Родерих с братьями-конкурентами договорился, по крайней мере в 711 воевал он с басками на северо-западе королевства.

У противоположной стороны всё было намного веселее. К 709 году арабы закончили покорение Северной Африки. Теперь она стала называться Ифрикией и во главе её стоял наместник Муса ибн Нусайр. Помимо приведения к порядку остатков Византийского сопротивления он весьма успешно приводил в лоно истинной веры берберов - местных воинственных жителей. Они и стали основной боевой силой дальнейших завоеваний.

Единственным оплотом сопротивления оставалась Сеута. Это и сейчас важный испанский порт прямо напротив Гибралтара. Город держался, но подмоги от Византии так и не было, поскольку Византия находилась в так называемом периоде анархии и переживала очередной переворот.

Дальше нам на помощь приходит прекрасная кулстори позднего сочинения. Глава города - которого вроде как звали Юлиан - очень любил свою дочь, Каву, и отпустил её к вестготам для получения образования. Там её заметил Родерих, соблазнил, но как честный мужчина вести себя не стал, что Юлиану не понравилось. Поэтому он сдал город с потрохами в обмен на месть. Даже кораблей арабам подогнал.

Муса, естественно, на такое щедрое предложение согласился. В 710 году с согласия халифа Валида 1 на полуостров отправился разведывательный отряд. Во главе его стоял Тарик ибн Зияд с четыремя сотнями бойцов, они высадились, пограбили в районе современного Гиблартара и вернулись обратно с богатой добычей.

Осознав всю (нулевую) мощь обороны полуострова, уже в следующем, 711 году, Муса приказал Тарику наступать. Переправившись, мусульманское войско, в основном состоявшее из берберов, собиралось у местной примечательной горы. Назвали её по имени командира - гора Тарика или, по-арабски, Джабаль аль-Тарик, именно это название со временем превратилось в известный нам Гибралтар. Город, лежащий там, - Картея, был захвачен.

Тарик начал наступление на Севилью, навстречу ему, спешно оставив басков, вышел король Родерих с войсками. Муса прислал подкрепление, и в июле 711 года на берегах реки Гваделете стороны столкнулись. Ход битвы подробно не описан, известно только одно: король Родерих её не пережил, большая часть его соратников тоже.

После поражения вестготская власть посыпалась, а армия самораспустилась. И вестготские аристократы, и галло-римские города покорялись без боя, а то и на взаимовыгодных условиях. Сыновья предыдущего короля, например, за сдачу без сопротивления получили свои наследственные владение. Их потомки занимали непыльные посты ещё лет сто-двести.

Победив последние боеспособные силы готов, Тарик не стал размениваться по мелочам, и, захватив Кордову, сразу нацелился на столицу - Толедо. Узнав об этом, градоначальник бежал в Рим, многие горожане последовали его примеру. Город сдался без малейшего сопротивления.

Это был большой успех. Правда, по мнению непосредственного начальства, Тарик несколько... превысил свои полномочия ради славы и личного обогащения. Поэтому в июне следующего 712 года Муса приехал на полуостров сам с ещё большими силами. Начал он с подчищения за своим подчинённым не до конца покорённой приморской провинции Бетики. Города пали один за другим. Несколько месяцев сопротивлялась Севилья - вотчина покойного Родериха. Даже после захвата город поднял восстание, но оно тут же было подавлено сыном Мусы. Следующей на очереди стала более северная провинция Лузитания. Её столица - Мерида - продержалась ещё полгода, вплоть до середины лета 713 года. После этого Муса наконец-то повернул к Толедо, с Тариком он встретился неподалёку от Мадрида (тогда ещё не основанного). За "непослушание и жадность" Муса отходил подчинённого кнутом, что, впрочем, не помешало им вдвоём проследовать в Толедо, на зимовку.

Весной 714 года начался новый виток кампании. Военачальники отписались халифу и разделились. Тарик пошёл на северо-запад в Астурию, взяв Леон и Асторгу. Муса же сначала отправился на северо-восток вдоль русла реки Эрбо к Сарагосе, в ней он получил знание наказуемости инициативы вместе с приказом от халифа возвращаться в Дамаск для отчёта. Его он решил проигнорировать и пошёл на северо-запад, к городу Луго в Галисии, где он получил повторное настойчивое приглашение вернуться. Пришлось послушаться и, вместе с Тариком, частью армии и пленными вестготскими аристократами Муса отправился в Дамаск, навсегда покинув Испанию и наше повествование. Вместо себя он оставил своего сына Абд аль-Азиза.

Тот не стал терять времени даром и закончил начатое отцом. Баскская Памплона, всеми известная Барселона, приморский Лиссабон, Малага, Гранада, что сыграет в истории мусульманской Испании или, как её называли сами арабы Андалусии, столь большую роль - все они пали перед его войсками.

Ещё в апреле 713 года Абд заключил крайне любопытный акт, до нас дошедший - договор со знатным вестготским вельможей Теодомиром, правившим городом Мурсией. Тот согласился на выплату дани, но сохранил свою власть над городом и окрестностями. Получилась этакая автономная христианская область под сюзеренитетом арабских владык. Считалось, что Абд вообще питал к христианам некоторую слабость, в частности, он женился на вдове Родериха и даже поддался её уговорам носить корону и требовать к себе соответствующих почестей. Лучше бы он внимательней следил за нюансами высокой политики.

Когда его отец, Муса, с Тариком прибыли ко двору халифа в 715 году, то обнаружили, что тот уже скончался. Если учесть, что он очень скептически относился к идее завоёвывать Испанию, и вообще планировал приказать её оставить, то эту новость они, возможно, узнали с облегчением. Однако новый правитель Сулейман, хотя отдавать территорию обратно не планировал, имел некоторое хамство конкретно к Мусе, ну и всей его семье заодно. Поэтому незадачливого завоевателя лишили всех богатств, должностей и почестей. А когда пошли слухи, что Абд планирует стать независимым правителем только что покорённой земли, халиф не мешкал.

Абд был убит в 716 году в Севилье на пороге только что переделанной из церкви мечети. Его голову отправили к Сулейману, который устроил в честь её показа специальное мероприятие, не забыв пригласить туда ещё живого, но уже разорённого Мусу. Добрейшей души был правитель.

На этом, в принципе, период активного завоевания Испании был закончен, теперь надо было переварить захваченное. Но осталось пара "но".

Один из моментов известен, наверное, всем, увлекающемся историей/хоть что-нибудь помнящих из школьной программы, второй известен мало, но для нашей основной темы - Реконкисты - очень важен.

Начнём с более известного: в 720 году арабы захватили Нарбонну - столицу вестготской провинции Септимания, ну и римская Нарбоннская Галия тоже отсюда. Уже в следующем году была атакована Тулуза, впрочем, герцог Эд Аквитанский, правитель тех краёв, отбил набег. Судя по всему, он в целом сосредоточился на борьбу с арабской угрозой, сделав правильные выводы из судьбы Вестготского королевства. К тому же переходы через Пиренеи были весьма рискованным предприятием, Роланд не даст соврать. Баски не мало попортили крови всем идущим по горным тропкам, и арабы не исключение.

Но в 732 году очередной (после убийства Абда там началась та ещё хаотичная чехарда в области управления) эмир собрал большое войско и спокойно прошёл как раз через страну басков и то самое Росенвальское ущелье. Он разбил Эда, взял Бордо и отправился дальше, вглубь Франкского королевства. Эд, впрочем, выжил и смог сбежать к своему конкуренту Карлу Мартеллу. Тот собрал войска и встретил эмира у Пуатье. Битва эта весьма знаковая и заслуживает отдельной статьи. Для нас важно то, что, во-первых, это была самая северная точка продвижения арабов в Европу, во-вторых, правители франков обратили своё внимание на проблему. Будут ещё и набеги, и разорения городов, но в 750-х сын Карла, Пипин Короткий, завоюет Нарбонну и выйдет к границам полуострова. Франки укрепят свою границу и будут готовы наступать.

Второе событие намного менее известно и носит скорее легендарный характер.

Традиционная версия такова - в какой-то момент из покорённых земель на север, в горы Астурии, сбежал человек. Звали его Пелайо. В поздних хрониках его называли то племянником Родериха, то телохранителем, кем только не. Скорее всего он был представителем местной знати. Местные жители - астуры и кантабры - выбрали его своим королём. Полноценным королевством эту территорию, конечно, назвать сложно, уж очень она была мала, тем более, что основные города этой области всё равно были захвачены. По преданию, то ли в 718, то ли в 722 для покорения молодого королевства был направлен карательный отряд. В нём ещё состоял один из сыновей Витицы, ставший священником, но всё равно склонившийся перед арабами. По легенде, между ним и Пелайо произошёл диалог, сводящийся к "Сдайте нам ваше оружие! - Придите и возьмите!". Взять не смогли, и у речушки Ковадонга христиане одержали победу. Первую на полуострове. Реконкиста началась.

Правда в исламских и даже христианских хрониках того периода об этой битве нет ни слова. Да и в целом образ Пелайо был развит позже, для придания астурийским королям величия и легитимности. Но даже если битва в самом деле была, мусульманам было важнее наладить систему власти покорённых земель, а не заниматься горцами где-то в северных долинах. Так или иначе, начало долгому процессу было положено, и уже третий король Астурии весьма расширит её территорию и укрепит позиции христиан на полуострове.

По сути, успех арабов заключался в слабости Вестготов. Им удалось убить короля и его ближайшее окружение в первой же крупной битве, а после, с лёту, без боя взять столицу, что лишало готов хоть какого-то шанса отбиться. Но этот шанс был, потому что средневековая система управления плохо справлялась с большими расстояниями и гигантским населением. Халифат разросся и сам уже управлялся с трудом. Не так уж не прав был старый халиф, что не дождался приезда Мусы. Испания была далеко, контролировать её трудно, и большая часть населения привыкла к жизни независимого государства, что Андалусия продемонстрирует в первом же глобальном кризисе арабского мира. К тому же за Пиренеями уже поднимал голову сильный противник. Молодая династия каролингов только-только приходила к власти, и, в скором времени, уже франки начнут решительно наступать и совершать набеги на подконтрольные арабам земли. Новые государства вступят в игру, а бурления восьмого века сыграют христианам лишь на руку. Впрочем, Реконкиста только началась, и идти ей придётся ещё больше семи столетий.

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.

Спасибо @acethelittle , @Cruiser777 и @Fss71 за донаты, отправленные в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - Томас де Торквемада и заговор евреев против инквизиции

Об открытии Америки можно почитать в данном цикле - Окрытие Америки.

7 января 1519 года генеральный инквизитор Испании Алонсо Манрике официально уполномочил первого епископа Пуэрто-Рико Алонсо Монсо и вице-провинциала доминиканского ордена в Индиях Педро де Кордоба выполнять по совместительству обязанности "апостолических инквизиторов во всех городах, селениях и местах островов Моря-океана с правом назначать нотариусов, приставов, следователей и других чиновников, необходимых для организации деятельности "святой" службы". Данный документ свидетельствовал о том, что длинные руки испанской инквизиции теперь дотянулись и до Нового Света.

Кого же преследовали первые инквизиторы в "Индиях"? Как бы странно это не звучало, но основными их "клиентами" стали все те же евреи... Многие марраны, как испанцы называли новообращенных в христианство евреев, в надежде укрыться в далеких землях от беспощадных преследований инквизиции, устремились в Новый Свет. В 1507 году испанские власти официально разрешили марранам проживать и заниматься торговлей в "Индиях" при условии уплаты в испанскую казну крупной суммы. Многие марраны воспользовались данным предложением и перебрались за океан на постоянное жительство. В 1522 году специальным распоряжением короля Испании и императора Священной Римской империи Карла V въезд "новым христианам" в "Индии" был строжайше запрещен, тем не менее, евреи продолжали прибывать в колонии, в частности через Португалию, куда в конце XV века бежали многие испанские иудеи, не принявшие католичество. Оседая сначала в португальской Бразилии, иудеи под видом "христиан - португальцев" перекочевывали оттуда в испанские колонии Америки. Вылавливание, разоблачение и наказание этих "врагов католической веры" и было главным занятием "индийских" инквизиторов.

Как и в метрополии, в колониальных застенках инквизиции самых упорных псевдо-христиан ждали мучительные пытки, а в качестве окончательного наказания к ним применялись конфискация всего имущества и долголетная каторга. В случае же, если обвиняемый в ереси человек до конца отстаивал свои убеждения, ему была уготована дорога на костер. Стоит отметить, что труд инквизиторов оплачивался напрямую из средств конфискованных у преступников, а значит, они были не только профессионально, но и материально заинтересованы в преследовании еретиков.

Помимо евреев, инквизиция также преследовала протестантов из разных стран Европы, волею судеб оказавшихся в Новом Свете. Хотя въезд неиспанцам в "Индии" был строго запрещен, все-таки некоторые из них, ведомые неудержимым желанием разбогатеть, ухитрялись преодолеть все препятствия и попасть в запретную для них зону нового дивного мира. Многие из иностранцев проникли в колонии под видом матросов или пассажиров, подкупив испанских чиновников. Эти непрошенные в колониях гости считались местными властями и действовавшими по их указаниям инквизиторами ненадежными и враждебными элементами. Их зачастую подозревали в симпатии к протестантизму, в результате чего многие из них оказывались в инквизиторских застенках. Впрочем, в начальный период своей деятельности в Новом Свете инквизиторы зверствовали не сильно. Так, до 1569 года по обвинению в ереси в Новой Испании было осуждено всего 19 иностранцев. Все они признали себя виновными в отступничестве и отделались сравнительно легкими наказаниями: публичным покаянием на аутодафе, тюрьмой, высылкой в Испанию или ношением позорного одеяния - санбенито.

Санбенито - это прямоугольный кусок жёлтой ткани с отверстием для головы в центре и рисунками красного цвета. Для осуждённых к лёгким наказаниям на одежде спереди и сзади рисовался красный крест. Одежда осуждённых на смерть "украшалась" изображениями костра с горящей головой или бюстом и карикатурными бесами и демонами. На голову смертникам надевался высокий бумажный колпак, также разрисованный бесами. Слово "Санбенито" произошло от испанского "San Benito" - "Святой Бенито", так как первоначально похожие накидки с крестами носили монахи бенедиктинского ордена в знак покаяния. После исполнения наказания санбенито с именами и преступлениями осуждённых вывешивались в церквях. Это считалось большим позором и приводило к попиранию прав не только осуждённых, но также их родственников и потомков, которые отныне не могли занимать государственные должности.

Карала инквизиция и индейцев, перешедших в христианство, обвиняя их в тайной приверженности к прежней вере. В испанских колониях был обнародован королевский указ, угрожавший расправой индейцам за отступничество от католической веры. Индейцы были обязаны "верить и почитать только одного настоящего бога и должны забыть и забросить идолов, принимавшихся ранее за богов, должны перестать поклоняться камням, солнцу и луне или какому-либо другому существу. Запрещается совершать в их честь жертвоприношения и давать им обещания. Если кто-либо вопреки данному указу совершит, будучи христианином, нечто похожее, то в первый раз получит в качестве наказания публично сто ударов плетью и будет пострижен наголо, а во второй раз будет предан сжиганию на костре".

До нас дошло несколько сотен приговоров по делам индейцев, обвиненных в ереси. Так, индеец по имени Такастекле и его дочь Мария были обвинены в идолопоклонстве. Как сказано в приговоре, "суд учел, что обвиняемые проявили на следствии податливость и раскаяние, а также то, что они впервые совершили свое преступление, поэтому он отнесся к ним с милосердием". Такастекле и его дочь, обнаженных до поясницы, привязали к мулам и стали возить их по городу, где их секли плетьми специально раставленные для этого люди. После этого на одной из площадей Мехико палач остриг их головы под виселицей и сжег их идолов. Там они публично покаялись и были предупреждены, что "в случае повторного преступления им нечего рассчитывать на такое же "милосердие", и в следующий раз власти отнесутся к ним со всей строгостью".

Индейцу по имени Карлос Ометочтцина, обвиненному в распространении ереси, повезло гораздо меньше. Подвергнутый пыткам Карлос отказался сознаваться в своем преступлении и просить снисхождения, хотя, как сказано в приговоре, "мы предупредили дона Карлоса, что его признание в идолопоклонстве, совершенных ошибках и эксцессах позволит нам отнестись к нему с милосердием". Инквизиция признала его виновным в ереси и передала светским властям, которые, в свою очередь, постановили сжечь Карлоса на костре "за совершенные им злодеяния", что и было исполнено в 1539 году. Для назидания и устрашения местных жителей силой заставляли смотреть, как в муках погибает их соотечественник.

Вскоре стало понятно, что инквизиторы чересчур стараются в преследовании индейцев, и что в конечном итоге это может привести к полному истреблению "индийских" подданных испанского монарха, а в таком случае колонии лишились бы бесплатной рабочей силы. В результате декретом короля Филиппа II от 23 февраля 1575 года индейцы изымались из-под юрисдикции инквизиции. Впредь наблюдать за ними и привлекать их к суду за преступления против веры поручалось генеральным викариям епископов, которых называли также "провизорами". Провизоры смотрели сквозь пальцы на прегрешения индейцев, накладывая на них лишь духовные наказания.

Стоит отметить, что инквизиция долгое время пыталась скрыть масштаб репрессий в испанских колониях. Когда в Европе стал распространяться памфлет испанского священника Бартоломе де Лас Касаса "О разрушении Индий", в котором автор подробно описал, как проходила колонизация Нового Света, приведшая к опустошению этих земель и убийству тысячей индейцев из-за неуёмной алчности и жестокости конкистадоров, инквизиция запретила его чтение. В решении инквизиционного трибунала по этому вопросу говорится, что книга Лас Касаса "содержит описание ужасных и диких преступлений, которых нельзя встретить в истории других народов, совершенных, по словам автора, испанскими солдатами, поселенцами и священниками католического короля в Индиях. Советуем запретить это повествование как оскорбительное для испанского народа, ибо, даже соответствуй оно истине, было бы достаточно доложить об этом его католическому величеству, а не сообщать всему миру к удовлетворению еретиков и врагов Испании".

Также в "Новой Испании" проживали свободные негры, мулаты и самбо (горожане - потомки индейцев), однако они мало интересовали инквизиторов, ведь большинство из них были ремесленниками или слугами самих инквизиторов, которые без их услуг вряд ли могли бы обойтись. В тех редких случаях, когда над ними все же устраивались трибуналы, подсудимые обычно отделывались "мягкими" наказаниями - поркой или ссылкой на галеры. Так, 16 апреля 1646 года за "пакт с дьяволом" был публично выпорот на аутодафе в Мехико 43-летний самбо Франсиско Родригес. Он признался, что на 9 лет продал душу дьяволу, который в награду наделил его способностью "драться с тысячью человек, пользоваться всеми женщинами по своему желанию, переноситься по воздуху ночью из одного места в другое независимо от расстояния, участвовать в боях с быками и укрощать лошадей, не рискуя попасть быку на рога или сломать себе шею". За такое признание Родригес получил 200 ударов розгами, хотя в Испании за подобное без раздумий сжигали на костре.

Расцвет же инквизиции в Новом Свете произошел во время правления Филиппа II. Будучи фанатичным католиком, Филипп всю свою жизнь вел неустанную борьбу против протестантской ереси, и дабы не допустить ее распространения в своих заокеанских владениях, 25 января 1569 года издал декрет, в котором наградил инквизицию в Новом Свете неограниченными правами и властью над всеми учреждениями и чиновниками колоний, включая вице-королей. На основании этого декрета генеральный инквизитор кардинал Диего де Эспиноса учредил три трибунала в американских владениях Испании и направил туда новую партию инквизиторов, снабдив их подробной инструкцией о том, как им следует организовать делопроизводство, как вести протоколы допросов, в какие книги заносить доносы, каким образом содержать личные дела служащих трибунала, как отчитываться перед Мадридом и т. д. Также инквизиторам предписывалось строжайше следить за тем, чтобы в колонии не проникала "еретическая" литература, для борьбы с ней иметь во всех портах своих комиссариев для тщательной проверки корабельных грузов, периодически публично вывешивать списки запрещенных книг и строго наказывать читателей таких книг.

Прибывшие в колонии инквизиторы стали активно призывать население подвластных им территорий доносить на своих знакомых, которых они подозревают в ереси. Надо сказать, что народ на такое предложение радостно откликался. Так, в филиал инквизиции в Мехико только в 1650 году поступило 500 доносов: 112 из них сообщали о случаях колдовства и предсказаниях, 41 донос разоблачал "тайных иудеев", 14 доносчиков обвиняли священников в использовании исповедальни в сексуальных целях, 6 сообщали о еретических богохульниках, 5 - о несоблюдении религиозных обрядов, 7 - о противниках инквизиции, 6 - об оскорблениях, нанесенных изображениям святых; 1 донос сообщал о маленькой девочке, отломавшей руку Христа на распятии, другой - о 6-летнем мальчике, преступление которого заключалось в том, что он рисовал на земле крест, прыгал на него и называл себя в шутку еретиком.

После получения доноса инквизиторы собирали против обвиняемого в ереси показания других лиц и прочие компрометирующие его материалы. При наличии двух доносчиков обвиняемый считался виновным, и спасти его от смерти в таком случае могло только полное добровольное признание в инкриминируемых ему преступлениях. Если же обвиняемый отказывался признавать себя виновным и сознавался в своих преступлениях только под пыткой, то это считалось отягчающим его вину обстоятельством.

Как и в самой Испании, в ее колониях проходили аутодафе, которые приурочивались к большим праздникам. Работы по устройству помоста, на которых сжигали еретиков, оплачивались из конфискованного имущества жертв, которых и должны были сжечь на костре, что иногда вызывало иронию у самих приговоренных. Так, например, признанный виновным в ереси Томас Бревиньо де Собремонте во время своей казни говорил палачам: "Не скупитесь на дрова, они мне обошлись слишком дорого, чтобы мне их еще жалели".

О том, как происходило аутодафе в Мексике, рассказал англичанин Майлс Филиппе в своих воспоминаниях, опубликованных в Лондоне в 1589 году. Филиппе принадлежал к группе пленных английских и французских корсаров, в 1571 году осужденных инквизицией в Новой Испании за принадлежность к протестантским сектам. Майлс Филиппе оставил следующее описание: "После того, как инквизиторы при помощи пыток смогли получить от нас признания, дававшие им основания осудить нас, они приказали построить в центре рыночной площади напротив кафедрального собора огромный помост и призвали всех жителей явиться туда в день аутодафе, с тем чтобы присутствовать при оглашении приговора священной инквизиции против английских еретиков и при его исполнении. Утром перед церемонией нам дали завтрак - чашку вина и кусок хлеба с медом, после чего нас вывели из тюрьмы. Каждый из нас шел отдельно от других, одетый в санбенито, с петлей из толстой веревки на шее, держа в руке потухшую зеленую свечу. На площади мы взошли по двум лестницам на помост, где нас усадили на лавки в том порядке, в каком потом вызывали для объявления приговора. Первым вызвали некоего Роджера, артиллериста с корабля "Иисус". Он был осужден на триста ударов плетью и 10 лет галер. Затем вызвали Джона Грея, Джона Броуна, Джона Райдера, Джона Муна, Жоржа Колье и Томаса Броуна. Каждый из них был осужден на двести ударов плетью и 8 лет галер. Всего было вызвано 53 человека, которых приговорили к 100-200 ударов плетью и к ссылке на галеры сроком от 6 до 10 лет. Меня, Майлса Филиппса, приговорили к работам в монастыре сроком на 5 лет без плетей и на ношение санбенито все это время.

Когда над площадью уже спустилась ночь, вызвали Джорджа Раблея, Пьера Монфри и ирландца Корнелиуса и всех их приговорили к смертной казни на костре. Их немедленно потащили на место экзекуции на той же базарной площади вблизи помоста, и там их быстро сожгли. Нас же, приговоренных к другим видам наказания, вернули в ту же ночь в тюрьму на ночлег. Утром следующего дня нас вывели во двор дворца инквизитора, и всех, кто был приговорен к порке и работам на галерах, раздели до половины тела, заставили сесть на ослов и погнали по главным улицам города на осмеяние народа. По дороге люди, специально предназначенные для этого, пороли их длинными кнутами по голому телу и с огромной жестокостью. Впереди осужденных шли два глашатая, возвещавшие громким голосом: "Смотрите на этих английских собак, лютеран, врагов бога! " После этого ужасного спектакля на улицах города осужденных вернули во дворец инквизиции. Спины несчастных были покрыты кровью и синяками. Их вновь посадили в тюрьму. Там они находились вплоть до отправки в Испанию, где их ждали галеры. Меня и других осужденных на каторжные работы в монастырях немедленно отправили в соответствующие места наказания".

Обычным явлением в застенках колониальной инквизиции были пытки. До наших дней дошло дело 26-летней Менсии де Луна, обвиненной в участии в так называемом "великом заговоре", якобы раскрытом инквизицией в Лиме в 1635 году. Вместе с ней было арестовано несколько десятков португальцев, проживавших в то время в столице перуанского вице-королевства. Все они подозревались в иудаизме и были подвергнуты пыткам. Многие признали свою вину, но некоторых истязания не сломили. Двое из арестованных, не выдержав пыток, покончили с собой. Менсия де Луна была арестована вместе с родными. Сестра и племянница под пыткой признали, что исповедуют иудаизм, и показали на Менсию как на свою единоверку, которая "почитала субботу за праздник, одевала в этот день чистое белье и платье, на ужин вместо мяса ела рыбу и фрукты, а посты соблюдала, как это делала королева Эсфирь".

Муж Менсии под пыткой категорически отрицал обвинения в иудаизме как в свой адрес, так и в адрес жены. Сама Менсия настаивала на своей невиновности. Учитывая обстоятельства дела, инквизиторы решили подвергнуть ее пыткам "до тех пор, пока это сочтем необходимым, с тем чтобы получить от нее истинные показания по выдвинутому против нее обвинению, предупредив ее, что если во время указанных пыток она умрет или лишится частей своего тела, то повинными в этом будем не мы, а она сама, так как отказалась говорить правду". В ответ на это предупреждение Менсия де Луна заявила, что считает себя невиновной. Как гласит протокол, последующий пытки, записанный нотариусом инквизиции: "Обвиняемую раздели и привязали к "испанскому ослу". Несмотря на это, она продолжала настаивать на своей невиновности и заявила, что если не выдержит пытки и начнет говорить, то сказанное ею будет неправдой, ибо это будет сказано под страхом упомянутой пытки. Инквизиторы начали пытку, и после первого поворота рычага Менсия закричала: "Я еврейка, я еврейка! " Однако, как только пытка была остановлена, обвиняемая отказалась от своих слов и вновь стала отрицать все обвинения. Инквизиторы дали второй поворот рычага. Обвиняемая крикнула "Ай, ай! ", а потом умолкла и потеряла сознание. Ей выплеснули немного воды на лицо, однако она не приходила в себя. Менсию сняли с "осла" и бросили на стоящую поблизости койку. Мы ожидали, что она очнется, однако она не приходила в себя. Пульса у нее не было, глаза потускнели, лицо и ноги были холодные, и хотя ей трижды прикладывали ко рту зеркало, поверхность его пребывала такой же чистой, как и до этого. Менсия де Луна скончалась".

Со смертью подозреваемой ее дело не было прекращено. Трибунал инквизиции отлучил ее от церкви, конфисковал имущество и приговорил к сожжению на костре "в изображении". 23 января 1639 года в Лиме кукла Менсии была предана костру, на котором нашли мученическую смерть еще 11 "нераскаявшихся грешников".

Особенно жестоко расправлялись инквизиторы с теми, кто покушался на их авторитет. Мексиканский инквизитор Алонсо Гранеро как-то раз очутился проездом в Никарагуа, где местный нотариус Родриго де Эвора сочинил на него сатирические стишки. Разгневанный инквизитор приказал заковать Эвору в цепи, подвергнуть пытке, в результате чего у бедного стихоплета оказались вывихнутыми руки и ноги. Но кровожадному Гранеро этого было мало. Он присудил своего недруга к 300 ударам плетью, 6 годам каторжных работ на галерах и конфискации имущества.

При отсутствии "серьезных" дел инквизиторы не гнушались сочинять обвинения, буквально высосанные из пальца, против ни в чем не повинных людей. Вот что пришлось испытать не в меру болтливому французу Франсуа Моиену, путешествовавшему по своим делам с попутным караваном мулов из Буэнос-Айреса в Чили в 1750 году. Погонщик мулов, с которым не поладил француз, донес инквизиции, что тот в пути вел "подозрительные" разговоры: называл мула "божьим созданием", говорил, смотря на ночное небо, что "такое обилие звезд - сплошная бессмыслица", критиковал местное духовенство за вольготный образ жизни. По приказу инквизиции француза арестовали и обвинили в ереси. Следствие по его делу длилось 13 лет! В конце концов, палачи добились своего - француз покаялся в своих грехах и был присужден к 10 годам каторжных работ и 200 ударам плетью.

Инквизиция в испанских владениях Америки действовала вплоть до начала XIX века. В 1813 году кадисские кортесы приняли решение о запрещении трибуналов инквизиции как в Испании, так и в ее колониях, но в 1814 году король Фердинанд VII отменил кадисскую конституцию и восстановил деятельность ненавистного трибунала, который с удвоенной энергией стал преследовать своих противников. Только с завоеванием независимости народы Латинской Америки смогли, наконец, избавиться навсегда от инквизиции с помощью, которой испанцы утверждали свою власть в Новом Свете.

Продолжение следует.

Есть у меня такое хобби в путешествиях, что если вижу человека выше себя на много, то прошусь сфоткаться и со многими потом становимся друзьями кстати. Зацените эту "машину для убийств". Викинг конкретный, просто нет слов там примерно 222 см роста, когда я сам не низкий 190 см ростом и выгляжу просто, как щегол 😀😂

Испанский национальный складной нож наваха... Конечно же испанские навахи имеют весьма разнообразные формы и размеры своих рукояток и клинков. Издревле это зависело и от места их производства в Испании, и от мастеров изготовлявших эти знаменитые складные ножи и от прочих различных факторов. Но всё же одна из самых узнаваемых форм навахи сразу бросается в глаза. Это наваха-бандольеро, получившая довольно широкое распространение.

Само слово наваха имеет латинские корни и переводится с латинского как "бритва". И этот нож, как мы помним из Истории, получил особо широкое распространение в Испании в конце ХVI века из-за королевского запрета на ношение простолюдинами длиноклинкового оружия. Ну прямо как в Средневековой Японии. Но если простые средневековые японские граждане начали приспосабливать для самообороны всякие нунчаки, изначально предназначенные для обработки рисовых снопов, серпы и иные предметы сельского хозяйства , то практичные испанцы пошли по другому пути. Испанские мачо начали заказывать кузнецам и мастерам складные ножи, которые использовались для разных бытовых целей, в том числе и для самообороны от супостатов. Как говориться, каждому своё: многие азиаты едят палочками, но практичные европейцы считают, что ложка гораздо удобнее... )

Навахи были разных моделей и размеров, как как уже говорилось. На моём фото представлена наваха-бандальеро. Такие навахи зачастую изготавливали в предместьях Севильи, города на юге Испании. «Бандольеро» в переводе с испанского означает, как вы догадались, бандит. Именно эту наваху привезли мне друзья из солнечной Испании (фото вверху). Навахи «бандольеро» имели зачастую довольно большие размеры. В отличии, например, от не слишком большой женской навахи «салвавирго» (защита девы) которую горячие испанские девчонки часто прятали для самозащиты в складках своих юбок или под подвязками чулок. Понятно, что и у суровых испанских мачо были весьма разнообразные формы навах. Но форма «бандольеро» была прямо таки предназначена для кровавых схваток.

Всмотритесь в фото — узкая, хищная форма острия навахи-бандольеро наилучшим образом приспособлена для пробития даже толстой кожаной куртки, намотанного на руку суконного плаща или войлочной шляпы.
А при сильном колющем ударе навахой в тело противника, по скосу лезвие уже легко входило по самую рукоять где сам клинок становился ещё шире буквально разрывая рану при проникновении. Это, понятно, не способствовало хорошему самочувствию несчастной жертвы.

Но, как говорят современные маркетологи, и это ещё не всё! Опытные фехтовальщики после нанесения этого решающего удара, вгонявшего клинок в противника на всю длину, проворачивали свою наваху в ране. Это жестокое, но эффективное действие наносило ещё более тяжёлые повреждения и рана как бы «раскрывалась». Мы помним, что до изобретения антибиотиков были ещё долгие столетия. И поэтому даже если жизненно важные органы несчастного были не задеты, то шансы выжить у получившего такой изуверский удар были весьма невелики. Кстати, об этом «милосердном» способе завершения схватки, при нанесении колющего удара, упоминал, по словам его ученика, ещё почтенный дон Херонимо Санчес де Карранза, считающийся основоположником знаменитой Дестереза (La Destereza) - испанской фехтовальной школы.

Так вот, если узкое остриё служило для облегчения пробития раны сквозь возможную защиту в виде одежды, то широкая часть клинка у основания лезвия навахи обеспечивало широкую рану и не давало клинку сломаться при повороте лезвия в ране. Такой навахой можно было и гаспачо приготовить, и от врага защититься.

Теперь о рукояти. Ну во-первых, такая вот «пистолетная» форма рукоятки навахи-бандольеро способствует полному закрытию режущей кромки широкого лезвия, кончик острия которого «вздёрнут» вверх. Во-вторых, «пистолетная» форма задней части рукояти была удобна для изуверского проворота ножа в ране поверженного противника (вспомним некоторые современные отвёртки с Т-образной рукоятью). И, наконец, в-третьих, такая рукоять была удобна для удержания навахи, так как удлиняла её при тычковом фехтовальном ударе. В том числе и о таком способе удержания навахи упоминали тогда в своих трудах некоторые современники-фехтовальщики . В защиту столько кровавого имиджа этого складного национального испанского ножа можно лишь попытаться сказать, что наваха с одинаковым успехом могла использоваться как для бытовых нужд, так и для защиты от супостата. Ну или для нападения.

И ещё одно. Что бы там не говорили современные психологи и сексологи длина всё же имеет значение. Особенно если речь идёт о смертельном дуэльном поединке на колюще-режущем оружии. Испанцы позднего средневековья об этом могли не только теоретически рассуждать, но и практически наблюдать в уличных схватках. Поэтому некоторые складные навахи достигали около метра длинны. Тут уж каждый выбирал себе сам, что ему главнее — удобство ношения и внезапность применения, или ужасающий размер и первоначальное преимущество длинны в дуэльной схватке. Впрочем, длинные навахи применялись не только в дуэлях. Французские захватчики во время Пиренейской войны испытали на себе действие ужасающе огромных навах испанских партизан. Но это уже совсем другая история... А вы хотели бы себе наваху?