Папа тяжело вздохнул и опустился на диван, уставившись перед собой.
— О Гошке подумала? — тихо спросил он. — Пацану на день рождения — развод?
— Это не развод, — вздохнув, ответила мама, — это…
— Вот именно, — перебил папа. — Ты сама не знаешь чего хочешь.
Он мрачно прошёлся по комнате, остановившись у окна.
— Я понимаю, что служба отнимает много времени. Но мы не должны и не можем разрушать семью! Понимаешь?
— Служба отнимает всё твоё время, — тихо ответила мама. — Наше время. Мы тебя почти не видим!
— Нельзя думать лишь о себе, Люда! — обернулся к ней папа. — Если каждый будет…
— Только не начинай про страну, — поморщилась мама. — Союза больше нет, зато есть сын, которому нужен отец. Твои командировки… ты рискуешь жизнью в мирное время. Зачем?
— Затем, чтобы ты могла спокойно спать и ходить по улицам, — нахмурился папа. — И Гошка — мог, и другие пацаны и девчата! Какое мирное время, Люда, ты давно телевизор не включала? Знаешь, сколько кругом…
Он недоговорил. Махнув рукой и заиграв желваками, папа уставился в угол. Мама замерла у стола, задумчиво и грустно скрестив на груди руки. Она казалась маленькой, потерянной и беззащитной. Увидев это, папа встал и положил руку ей на плечо, но мама отстранилась, сделав шаг назад.
— Мы просто возьмём паузу, — твёрдо произнесла она. — Сейчас лето, возьмём отпуск подлиннее и разъедемся. Мне дадут точно, ты тоже заслужил. Надо подумать, как жить дальше. А Гоша ничего не узнает и не поймёт. Отправим его к бабушке в деревню, он только рад будет.
Но Гоша узнал и понял, потому что подслушивал и подсматривал сквозь неплотно прикрытую дверь комнаты. Развод, как у Кольки в семье. И у Наташки. Её родители тоже вот так разъехались, а больше не съехались. Никогда. Теперь Наташка видит папу раз в неделю, а у колькиного отца в новой семье родилась дочь. Колька ещё говорил, что терпеть её не может. И что навещает его папа всё реже.
Ошеломлённый свалившимися на голову вестями, Гоша присел на край кровати. В салоне стало тихо. Немного погодя мама ушла в душ, а папа включил электрический чайник. Подслушивать было нечего, и мальчик прилёг, накрывшись с головой одеялом.
Развод. Гадкое, словно осиное жало, слово. И звучит под стать: «раз-з-звод». Словно осиный рой влетел в комнату и свил гнездо под потолком. Что делать? Как помирить родителей? Говорить, что всё слышал, нельзя. Не такой он дурак, чтобы говорить! Скажет — они ещё больше занервничают и наделают глупостей. А папа всегда учил, что в трудной ситуации нужно успокоиться и действовать хладнокровно.
Хладнокровно… попробуй тут хладнокровно, когда душу терзает липкая тревога. Что будет с ним? С родителями? Неужели папа тоже заведёт новую семью и забудет про Гошу?
Мысли пропали, уступив место тёмному тревожному чувству. Спустя пару минут мальчик, поворочавшись, уснул.
— Подъём, Гошка! — разбудил утром папа. — Хорош бока отлёживать, восемь почти. Поднимайся — и марш зубы чистить, пока спичка не догорела, — он улыбался и вёл себя, как обычно, но Гоша заметил, что в папиных глазах притаилась, как говорила мама, «грустинка».
Мама тоже вела себя обычно, подав, правда, на завтрак любимые Гошей гренки. Она делала их редко, называя почему-то мудрёным словом «калорийные». А сегодня — пожарила, что было неспроста.
Гоша молчал как партизан, делая вид, что всё в порядке. И родители делали, правда, не очень успешно. За столом повисла пауза.
— Гошка, мы хотим отправить тебя на лето к бабе Соне, — переглянувшись с мамой, нарушил затянувшееся молчание папа. — Накупаешься, загоришь, к школе сил наберёшься. Да и пацаны тамошние по тебе, поди, соскучились. Что скажешь?
А что говорить? У бабы Сони здорово, последний раз Гоша был у неё давно. Только вот…
— А разве она не болеет? — уточнил мальчик. Пару лет назад бабушка захворала и даже приезжала к ним в Москву, чтобы ходить по врачам. Спустя пару недель ей всё надоело, и бабушка уехала, как она выразилась, «на малую родину».
— Уже нет, — серьёзно ответил папа, — вылечилась. Говорит, народной медициной. Поедешь туда и всё разузнаешь, потом доложишь по форме. Мы с ней уже пообщались, она ждёт не дождётся любимого внучка. Ну так что, по рукам, рядовой Георгий?
Папа называл его «рядовым Георгием» когда был в хорошем настроении. Но сегодня он в нём не был, и Гоша это чувствовал.
— По рукам, — серьёзно кивнул мальчик. Мысль о поездке в деревню немного приободрила. Накануне, когда подслушивал, он не придал этому значения, не до того было. А сейчас, узнав, что бабушка выздоровела, Гошка обрадовался.
— А вы? — спросил он с невинным видом у родителей. — В Москве останетесь?
— Я — да, — невесело улыбнулся папа. — Дела у меня, брат, образовались, срочные. А мама в отпуск поедет, развеяться немножко. Устала она с двумя оболтусами нянчиться.
Мама молчала, уставившись в чашку с недопитым кофе.
— Ма-ам, — позвал её Гоша. Вскинувшись, она посмотрела на сына.
— Мам, а ты… — Гоша замялся, поняв, что сейчас брякнет лишнего. — Ты отдыхай, мам. Набирайся сил. Я себя хорошо буду вести, обещаю. И бабушке помогать.
— Следующая станция — «Силикатная», — произнёс из динамиков голос электронной тёти.
Загудев, вагоны тронулись с места. В вагоне было не продохнуть несмотря на дующий из открытых форточек ветерок. Мама обмахивалась купленной на вокзале газетой, словно веером. Гоша молча и мрачно потел.
Через вагон один за другим проходили торговцы, музыканты и попрошайки.
— Пирожки, горячие пирожки!..
— Уважаемые пассажиры, спешу предложить вашему вниманию…
— А белый лебедь на пруду-у-у…
Какой-то мужчина в потёртой кожаной куртке плюхнулся на освободившееся напротив место. Внимательно оглядев маму, он приступил к решительным действиям:
— Девушка, а что это вы такая красивая и одна? Может быть, познакомимся?
Гоша съёжился. Ему не нравился этот тучный, краснолицый дядька с большими мозолистыми ладонями. Не нравился идущий от него запах пива и беляшей, а ещё очень не нравилось, как он смотрит на маму. Будь с ними папа, мужику бы не поздоровилось.
«А что, если мама согласится? — пронзила сознание неприятная мысль. — Они же с папой теперь не вместе. Вдруг она сейчас…»
— Мужчина, я замужем и с ребёнком, — смерив краснолицего взглядом, ледяным тоном ответила мама. У Гоши отлегло от сердца, но мужик не унимался:
— Ну и что, что замужем? — притворно весёлым голосом спросил он, прищурившись. — Муж не стенка, подвинется. А детей я люблю. Хочешь, мальчик, конфетку? — обратился он к Гоше.
— Не хочу, — буркнул Гоша.
— Пожалуйста, оставьте нас в покое! — повысила голос мама.
— Да ладно тебе, чё ты ломаешься? — злобно прошипел, наклонившись к маме, мужик. Гоша окаменел, ему было очень страшно.
— Слышь, уважаемый, — донеслось откуда-то сверху. — Оставь в покое женщину, сказали же тебе.
Гоша обернулся. Над дядькой нависал крепкий светловолосый парень в тренировочном костюме, недобро глядящий на прилипчивого ухажёра. Криво улыбнувшись, мужик поднял руки:
— Понял. Я — что? Я ничего. О, а вот и остановка моя.
Злобно зыркнув на Гошу, краснолицый вышел в тамбур.
— Спасибо вам, — кивнула мама. — Он бы не отстал.
— Да чего там, — махнул, присаживаясь на освободившееся место, парень. — Не люблю таких… потёртых. Ну, — подмигнул он Гоше, — может, познакомимся? Ты не бойся, я к маме приставать не буду.
— Меня Гоша зовут, — пожал протянутую руку мальчик.
— Людмила, — улыбнувшись и поправив причёску, представилась мама.
— Очень приятно, — серьёзно кивнул парень. — А я — дядя Олег. Куда едете, Людмила? Если не секрет, конечно.
— Мы до Телепино, — ответил вместо мамы Гоша.
— Телепино? — присвистнул парень. — Так и я туда же! У вас там никого знакомого нет? — обратился он к маме. — Я в отпуск в кои-то веки выбрался, на работе друзья сказали, у вас там озеро шикарное. Ещё говорили, дом снять проще простого. А я вот теперь думаю — вдруг не пустят? — он широко улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами.
— Вы не волнуйтесь, — быстро ответила мама, — без крова над головой не останетесь. У меня там свекровь, она всех в деревне знает. Если что, могу попросить её сдать вам комнату.
— Благодарю, — серьёзно ответил попутчик, — не хотелось бы стеснять.
— Вовсе вы не стесняете, — улыбнулась мама. — Я оставлю Гошу у бабушки, а сама уеду. Живите на здоровье.
— Ну, тогда ладно, — рассмеялся дядя Олег. — Но ко мне друзья приехать могут, порыбачить и даже переночевать. Вы не думайте, мы люди приличные. Без музыки и гулянок. Ну, почти, — подмигнул он мальчику.
— Договорились, — засмеялась в ответ мама. И Гоша подозрительно посмотрел на неё.
— «Телепино». Следующая станция… — недослушав электронную тётю, Гоша выскочил за мамой на одиноко стоящую в поле платформу. Вечерело, в небе проступили первые звёзды. В лицо подул тёплый, приятный ветерок, наполненный запахами цветущих трав.
— Вы что, сама его нести собрались? — удивлённо спросил дядя Олег, вынося на перрон мамин чемодан. — Как представитель малого бизнеса не могу допустить.
— Не стоит, он не тяжёлый, — принялась отнекиваться мама. — Мы его на колёсиках…
— На колёсиках? Ну-ну, — хмыкнул дядя Олег, скептически оглядывая битый асфальт дорожки. — Отлетят ваши колёсики, тут нести надо.
Взяв чемодан, он легко поднял его за боковую ручку. Гоша с удивлением понял, что дядя Олег очень сильный. Почти как папа.
— Спасибо вам, — прижала руки к груди мама. — Обычно муж помогает, но в этот раз ему пришлось остаться в Москве.
— А кем муж работает, если не секрет? — заинтересовался дядя Олег.
— Он не работает, служит. Он офицер.
— Офице-ер, — уважительно присвистнул дядя Олег. — Больше вопросов не имею. Кому охота нарушать режим секретности? — подмигнул он Гоше.
Идти надо было далеко. Обычно по разбитой, ведущей от станции грунтовке пылили грузовики, которые могли подбросить до деревни, но в этот раз дорога как на грех была пуста. Тяжёлый рюкзачок натирал плечи, но Гоша терпел, беря пример с непринуждённо беседующего с мамой дяди Олега.
— Виды у вас какие, — не переставал радоваться тот. — А воздух, м-м-м. Чудо, а не воздух! Дурак я был, что друзей не слушал. Давно надо было приехать.
Сняв спортивную куртку, дядя Олег обмотал её вокруг пояса и остался в чистой, белоснежной футболке. Он вообще был аккуратный и выглаженный, словно военный на параде.
Пройдя пару километров, они поднялись на небольшой холм, откуда открывался вид на деревню и прилегающее озеро. На тихой глади застыли несколько лодочек, окошки домов приветливо мерцали в вечерних сумерках. Где-то протяжно мычала корова.
— Ничего себе озерцо, — остановившись, чтобы передохнуть, удивлённо произнёс дядя Олег. — Да в нём атомную подлодку спрятать можно!
— Я все места для рыбалки знаю, — важно заметил Гоша. — Могу показать, если хотите.
— Тю, Гошка, — спохватился дядя Олег. — Ты устал поди, брат. Садись на плечи.
— Что вы, — протестующе замахала руками мама, — не стоит! Он вполне может дойти сам. Гоша, не вздумай!..
— Давай, давай, — не обращая внимания на маму, настаивал дядя Олег. Опустившись на корточки, он помог Гоше вскарабкаться себе на закорки, после чего, крякнув, распрямился.
Дядя Олег был крепким и жилистым. Сидя на нём, мальчик чувствовал себя великаном. Ему вдруг тоже захотелось стать большим и сильным. Чтобы ничего не бояться, чтобы всегда быть уверенным в себе. А ещё — чтобы помирить родителей!
— Го-ошенька! — поприветствовала их бабушка Соня. Опираясь на палочку, она бочком спустилась с крыльца и захромала через участок.
— Внучок мой ненаглядный! — прижала она мальчика к груди. Только сейчас Гоша понял, как соскучился за эти несколько лет. Прильнув к ней, мальчик услышал, как бьётся бабушкино сердце. И лекарствами от неё больше не пахло.
— Вы уж простите, что не встретила, — начала оправдываться баба Соня.
— Что вы, Софья Матвеевна! — перебила её мама. — Какое «встретила»! Вам бы отдыхать, а мы свалились как снег на голову. Уверены, что справитесь?
— Слышать ничего не хочу, — махнула рукой бабушка. — Ты не смотри, что я с этим, — приподняла она палочку. — Выздоравливаю, точно тебе говорю. Низкий поклон Валерию Кузьмичу, что на ноги поставил, — кивнула баба Соня на стоящую далеко на отшибе избу.
Гоша поёжился. Валерия Кузьмича в деревне небезосновательно считали колдуном и побаивались. Угрюмый заросший бородой дед жил на отшибе и почти ни с кем не общался. Как-то раз Гоша услышал, что старик знается с «нечистой силой». Что такое «нечистая сила» Гоша не знал, но полагал, что это какие-то грязные, вонючие создания.
— Кстати, Софья Матвеевна, — вспомнила вдруг мама. — Это Олег, наш попутчик. Приехал в отпуск, ищет комнату на съём. Может быть…
— Не надо, — смущённо запротестовал дядя Олег. — У вас и так хлопот прибавится, а тут ещё я. Найду что-нибудь, не переживайте.
— А чего ж искать, коли уже нашёл? — улыбнулась Софья Матвеевна. — Есть у меня комната, и даже баня. Мы гостям всегда рады. По хозяйству поможешь? Дров наколоть, в магазин сходить, если потребуется?
— Обижаете, — обаятельно улыбнулся дядя Олег. — Я вообще рукастый. Могу, к примеру, забор подремонтировать, — кивнул он на покосившиеся жерди.
— Это хорошо, что рукастый, — серьёзно оглядела его бабушка. — Тогда, мил человек, живи хоть всё лето. Ну, проходите, — махнула она гостям. — Чего на пороге-то стоять?
Гоша проснулся рано утром от кукареканья петуха. Лучик солнца приятно грел кончик носа и подбородок, в открытое окно поддувало тёплым, летним ветерком. Сладко потянувшись, мальчик вскочил с постели и выглянул на улицу. На протянутой к забору верёвке трепыхалось выстиранное бельё. Вверху, в ослепительно голубом небе плыли клочковатые, мохнатые облака.
— Здорово, сосед! — поприветствовал стоящий неподалёку с прыгалкой в руках дядя Олег. — Ишь, как задрых на свежем воздухе. Мама твоя уже час, как уехала, поэтому дуй, давай умываться и завтракать, а не то зарядку делать заставлю, — он шутливо ткнул в Гошу сложенной прыгалкой, и мальчик только сейчас заметил, что дядя Олег был весь покрыт бисеринками пота.
— А вы спортом занимаетесь? — спросил Гоша. Вопрос был откровенно дурацким, но ему очень хотелось посмотреть, как дядя Олег тренируется. Поняв с полуслова, тот подмигнул мальчику и отбросил прыгалку.
— Конечно, спортом, — серьёзно ответил он. — Но не только. Мужчина, брат, должен и за себя постоять уметь.
Сосредоточенно нахмурившись, дядя Олег запрыгал на месте, приняв боксёрскую стойку. Сделав пару выпадов, быстро и плавно ушёл в сторону и нанёс воображаемому врагу несколько ударов, закончив связку хлёстким апперкотом. Открыв рот, Гоша восхищённо наблюдал за происходящим.
— А… вы меня так научите? — робко спросил он. Засмеявшись, дядя Олег подошёл к окну и взъерошил мальчику вихры.
— Кое-чему научу, но не всё сразу. Тут долго тренироваться надо и, главное, упорно. А ещё некоторые приёмы могут быть опасны. Смертельно.
Гоша разочарованно вздохнул. Дядя Олег был не только похож на папу, но и отвечал примерно так же.
— Где вы так драться научились? — поинтересовался он.
— В секции, потом ещё в армии. Я в десанте служил, — серьёзно ответил дядя Олег. — Ух, как там гоняли! И вставать надо рано, и ложиться вовремя. Дисциплина, брат, знаешь, что такое?
Мальчик кивнул. Про дисциплину от папы приходилось слышать немало, особенно когда Гоша ленился убираться в комнате и чистить зубы.
— Внучек, ты уже встал? — послышался из-за двери голос бабушки.
— Иду, бабуль! — нетерпеливо крикнул Гоша. Повернувшись к дяде Олегу, он хотел было что-то спросить, но сосед жестом остановил его:
— Всё, иди, нехорошо ждать заставлять. Как позавтракаешь — милости прошу колоть дрова. Точнее, колоть буду я, а ты мне компанию составишь. Лады?
— Лады, — с чувством собственного достоинства ответил Гоша и пожал протянутую руку.
После завтрака он тут же помчался во двор, к поленнице, где уже вовсю трудился дядя Олег. Сосед колол дрова весело и с азартом, так, будто занимался самой интересной на свете работой.
— В жизни что важно? — приговаривал он. — В жизни важно уметь себя увлечь. Многие сейчас в смартфонах и гаджетах сидят, а потом, когда их выключают, уже ничего не хотят. Это, брат, для мозгов — как наркотик, они быстро привыкают и требуют ещё. А чтобы такого не произошло, надо их, мозги, тренировать. Даже если скучно, даже если просто дрова колоть, — разогнувшись, дядя Олег отёр пот и продолжил, — то и в этом нужно что-то интересное найти. Как игру придумать, понимаешь? Я вот, например, стараюсь колоть как можно аккуратнее, чтобы полешки поровнее выходили. Вроде ерунда, а тут и техника требуется и внимательность.
Хэкнув, он энергично расколол очередной чурбан. Поленья у него и правда выходили что надо.
Остановившись, чтобы перевести дух, дядя Олег стянул с себя майку. На плече у него Гоша заметил небольшую татуировку — парашют и летучую мышь, а под ними — странную аббревиатуру.
— О… Бе… Эс… — шевеля губами, сосредоточенно принялся читать мальчик. Заметив это, дядя Олег усмехнулся.
— ОБСН, — закончил он. — Отдельная гвардейская бригада специального назначения. Да, были времена… но тебе рановато об этом, — он ласково потрепал Гошу по голове и кивнул в сторону забора:
— Мне кажется, к нам пожаловали гости.
Спохватившись, что совсем забыл про деревенских друзей, Гоша смущённо обернулся. К своему удивлению, ни Женьки, ни Серёжки он не увидел. У забора, опустив подбородок на сложенные поверх жердей руки, стояла, задумчиво их разглядывая, незнакомая девочка. Её голова была плотно обмотана красивым платочком, на глазах угнездились очки с непривычно толстыми линзами.
— Здравствуйте, милая дама, — нарушил затянувшееся молчание сосед. — Я так понимаю, — быстро глянул он на Гошу, — вы незнакомы. Меня зовут дядя Олег, это Георгий. А вас как звать–величать?
— Юля, — тихо и серьёзно ответила девочка.
— Красивое имя! — подмигнул Гоше дядя Олег. — Чем обязаны визиту прекрасной незнакомки?
— Ничем, — пожала плечами девочка. — Я недавно приехала и скучаю. А девчонки со мной не играют, потому что… — она осеклась и на секунду отвернулась.
Что-то в её голосе больно резануло по сердцу. Забыв про дядю Олега, Гоша подошёл к забору и открыл калитку.
Поправив платочек, девочка зашла. Осмотревшись по сторонам, повернулась к Гоше:
Мальчик кивнул, не сводя с Юли взгляда. Какой-то она была не такой, слишком, по-взрослому вдумчивой и спокойной. Несмотря на это, Гоша сразу понял, что Юля — свой человек. С которым, как говорил папа, «можно в разведку».
— Блины будешь? — предложил он. — Бабушка сегодня испекла. Кстати, если хотите… — смущённо повернулся Гоша к дяде Олегу, но тот отрицательно покачал головой:
— Спасибо, брат, но от блинов откажусь. Возраст уже, надо быть в форме, — двумя пальцами он ущипнул себя за тоненькую складку жира на животе и шутливо оттянул её, демонстрируя детям.
— Наелись? Или добавочки принести? — спросила бабушка, когда Гоша обессиленно откинулся на спинку стула, чувствуя, что вот-вот лопнет.
— Спасибо, — вежливо и серьёзно ответила Юля. — Мне кажется, мы наелись.
— Ну смотрите, — засуетилась бабушка, собирая в стопку тарелки. — Очень приятно было познакомиться, Юленька. Ты заходи к нам, заглядывай. Мы тебе всегда рады.
Её голос отчего-то прозвучал сочувственно. Удивлённо глянув на бабушку, Гоша заметил, что и смотрит она на Юлю как-то грустно. Девочка тоже это заметила и опустила глаза, словно ей было неприятно. Спохватившись и отведя взгляд, бабушка собрала посуду и ушла на кухню.
— Погуляем? — тихо спросила Юля.
— Конечно, — загорелся Гоша. — Идём!
Выйдя за калитку, они бодро двинулись по направлению к озеру.
— А твои родители… — начала было Юля, но её перебил раздавшийся за спиной громкий голос:
Обернувшись, Гоша увидел догоняющих Женьку и Серёжку. Подбежав, они подозрительно посмотрели на девочку.
— Привет, а это кто? — мотнул головой Серёжка.
— Это Юля, — улыбнулся друзьям Гоша. — Из Москвы. Новенькая, хочет подружиться.
— А чего не с девчонками? — протянул Женька. — Пусть с девчонками играет.
— Они не хотят с ней играть, — вступился за Юлю мальчик.
— Тю, а почему? — заинтересовался Женька.
— Не твоё дело! — нахмурился Гоша. — Не хотят — и всё.
Женька набычился, сподлобья глядя на друга. Назревала ссора.
— Не надо ругаться, — спокойно сказала, встав между ними, Юля. — Я лучше пойду.
— Подожди, — внезапно остановил её Серёжка. — Это из-за волос? — кивнул он на платочек.
— Да, — удивилась девочка, — а ты откуда знаешь?
— У тёти такое было, — объяснил Серёжка.
— Что было? — недоумённо переспросил Гоша.
— Рак, — буднично ответил Серёжка. — Когда лечиться начала, волосы выпали, тоже в платочке ходила. А потом…
Он недоговорил, но всем и так всё стало ясно. Гоша стоял, как громом поражённый. Так вот почему бабушка ТАК смотрела на Юлю… А он, лапоть, даже не понял!
— Небольшая опухоль в районе зрительного нерва. Я прошла курс лечения, самочувствие улучшилось, врачи сказали, что прогноз положительный, — отстранённо повторяя чужие взрослые слова, объяснила Юля. — Осенью снова химиотерапия. А пока в деревню отправили, набираться сил. Раньше мы за границу ездили, теперь мне летать нельзя.
Гоша лихорадочно соображал, что ответить девочке. Пожалеть? Нужна ей эта жалость! Кому приятно, когда на тебя смотрят, как на умирающего? И понятно теперь, почему она так спокойна. Успокоишься, когда тебе жить, может, осталось считаные месяцы!
А он ещё себя жалел. Думал, весь мир рухнул, думал, хуже быть не может. Оказалось — может, да ещё как! И если Гошу после подслушанного вечером терзал страх за своё будущее, то какого было Юле — узнать? Он-то, по крайней мере, ничем не рискует, с мамой или папой — но будет жить. А Юля, возможно, нет! И вот это «возможно» показалось вдруг страшнее, чем «нет». Потому что, когда «нет» — то хотя бы всё ясно. А вот если не ясно, то, получается, есть надежда. Которую в любой момент могут отобрать дяди и тёти в белых, пахнущих болезнями и бедой, халатах.
В душе поднялась злость. На себя, на друзей, и на весь мир, так подло обошедшийся с хорошей и смелой девчонкой. Не бывать этому, не бывать — и точка. И жалеть Гоша её не будет, и на тот свет спроваживать — тоже. Сам не будет и никому не даст!
— Ты с нами теперь, — твёрдо сказал он Юле и посмотрел на друзей. — А кто не согласен — может валить на все четыре.
Секунду помолчав, Женька с Серёжкой кивнули. А Юля впервые с момента их знакомства улыбнулась.
Девочка быстро влилась в мальчишескую компанию. В догонялки играть ей было тяжеловато, но вот в прятках Юле равных не было. Она оказалась настоящим мастером маскировки, умудряясь бесследно растворяться даже в деревне, где Серёжка и Женька знали каждый куст. А уж когда игра переносилась в цеха стоящего неподалёку, заброшенного ещё царских времён завода, то найти Юлю становилось задачей почти невыполнимой.
Ещё Юлька была абсолютно бесстрашной. От жутких историй, которыми пацаны так любят пугать друг друга на сон грядущий, она лишь хохотала. И тут же рассказывала другую, с додуманными жуткими деталями, от которых Серёжка бледнел, а впечатлительный Женька затыкал уши и просил перестать.
Дни бежали размеренно и весело, унося прочь воспоминания о плохом. Разговор родителей вспоминался всё реже, начиная казаться дурным сном. Да и некогда было думать с таким плотным, как у Гоши, графиком. Утром — дуракаваляние, футбол с Юлей на воротах или купание в озере. Вечером — прятки или лазанье по заводу. Несколько раз, невзирая на неудовольствие бабушек и дедушек, они уходили вечером в лес и даже разводили костёр. Серёжка и Женька к ним не присоединялись — то ли лень была тащиться, то ли Юля слишком пугала своими страшилками. А может, просто хотели поторчать дома в телефонах, что на ходу сделать затруднительно. Гошин телефон был обычным, «кнопочным», на таком особо не поиграешь, а у Юли родители вообще отобрали все гаджеты, опасаясь за севшее зрение.
В тот вечер они вновь условились идти в поход. В назначенный час Гоша с рюкзачком ждал подругу у калитки. Девочка, против обыкновения, сильно опоздала.
— Ты чего? — удивлённо спросил Гоша, увидев, что та как-то странно на него смотрит.
— Гошка, — подойдя поближе, сдавленным голосом произнесла Юля. — Там такое… такое… Я думала — показалось, а оно не показалось!
От этих слов Гоше стало не по себе. Юлю трудно испугать, это он знал точно, да и на мнительность девочка не жаловалась. А уж ТАКОЙ он её не видел вообще никогда! Сделав, как учил папа, глубокий вдох, он как можно увереннее посмотрел на подругу:
— Что «такое»? Яснее говори!
Замотав головой, та махнула в сторону озера:
Спустившись закоулками к берегу, Юля потащила его в прибрежные заросли. В наступающих сумерках Гоша пару раз ойкнул, больно напоровшись на острые ветки каких-то кустов. Не обращая на него ни малейшего внимания, Юля сосредоточенно продолжала ползти вперёд.
— Долго ещё? — недовольно проворчал Гоша, но девочка, обернувшись, приложила к губам палец.
Продравшись через прибрежные заросли и до смерти напугав парочку прыснувших в стороны мышей, они выползли к возвышавшемуся над берегом небольшому обрыву. Неподалёку журчал впадающий в озеро ручей, в водной глади осторожно проглянула луна.
Посмотрев на Гошу, Юля выразительно приложила к уху ладошку и ткнула пальцем вниз. Прислушавшись, Гоша понял, что снизу доносится тихое мерное тарахтение. Осторожно перегнувшись через край, он выглянул, думая увидеть забытую кем-то игрушку. Но, к своему удивлению разглядел описывающего возле берега ровные восьмёрки… бобра!
— Он как будто неживой, — горячо и щекотно зашептала на ухо Юля. — Я когда к тебе шла, решила вдоль озера прогуляться. Потом в небе что-то пролетело, низко, аж ветер подул. Я испугалась, спряталась. К берегу подползла, а там — ничего. Потом слышу — стучит что-то и бобёр этот плавает. Пригляделась — а это он стучит и на одном месте вертится.
Присмотревшись, Гоша не поверил глазам. Бобёр не только тарахтел! От коричневой, влажной шкурки поднимался едва заметный столбик не то дыма, не то пара. Живые существа не дымят и не тарахтят, это Гоша знал точно. И значит — Юля права.
— Что будем… — начала было Юля, но тут случилось неожиданное. Всматриваясь, Гоша подполз к самому краю. Не выдержав веса, кусок земли подломился, и Гоша полетел в воду как раз в тот момент, когда внизу заканчивал очередной разворот дымящий бобёр.
Раздался оглушительный «бултых», что-то зашипело. Треснувшись животом о дно, Гоша почувствовал, как в бок впивается жёсткое и горячее. Пошарив под собой, он выдернул из воды зажатую в руке добычу — застывшего в неестественно изломанной позе зверька. Тонко звякнув, левый глаз бобра отлетел далеко в сторону. Из пустой глазницы выскочила, весело запрыгав, тугая пружинка.
— Что это? — ахнула подбежавшая Юля.
— Не знаю, — потерянно ответил Гоша. Он всё ещё силился собраться с мыслями после странной, не поддающейся никакой логике находки.
— Надо его спрятать, — решительно сказала Юля, — а дома разобраться. Убери его в рюкзак и выходи, ты же весь мокрый!
Выбравшись на берег, Гоша спрятал парового бобра в рюкзак и грустно осмотрел вымокшую до нитки одежду.
— Домой надо, — мрачно подытожил он. — Поздно, бабушка заругает.
Как и всякая уважающая себя бабушка, Софья Матвеевна панически боялась, что внучок простудится и заболеет. И хотя ночи в Телепино стояли тёплые, это никак не спасало его от потенциальной головомойки.
Они не успели пройти и нескольких шагов, как на плечо Гоши опустилась морщинистая, сильная рука.
— Вы что тут делаете, шалопаи? — произнёс кто-то. Гоша замер от страха, поняв, что голос принадлежит Валерию Кузьмичу. Тому самому деду–колдуну, которого побаивалась вся деревня.
— Ничего, г-гуляем, — робко выдавил из себя мальчик. Юля испуганно молчала, зачем-то схватив его за руку.
— Гуляете? — недоверчиво переспросил старик. — Почему так поздно? Ты что, купался? — прищурился он на Гошу. — А ну, говори, что вы тут забыли?
— Остынь, отец, — раздался вдруг голос дяди Олега. Спустившись с ведущей вдоль берега тропинки, он, набычившись и воинственно перехватив удочку, подошёл и загородил собой детей.
— Чего к пацану привязался? — тихим, угрожающим голосом осведомился дядя Олег. Гоша торжествовал — сейчас вредный дед получит, или хотя бы порядком струхнёт.
Но дед оказался не робкого десятка. Смерив дядю Олега недобрым взглядом, он молча повернулся и пошёл в сторону деревни. И хотя старик отступил, Гоша ясно понимал, что точка в странной истории ещё не поставлена.
— Что, детвора, испугались? — усмехнулся дядя Олег. — Придётся проводить вас домой, а то как бы этот старикан не подстерёг вас в деревне. Эх, плакала моя ночная рыбалка! А тебя, — кивнул он Гоше, — надо прикрыть от гнева Софьи Матвеевны. Ничего, по дороге что-нибудь сообразим. Айда за мной, пацаны и девчата!
Уходя, они не заметили, как высоко над ночным озером зажглась призрачная звёздочка. Спустя минуту неподалёку засветилась другая, затем ещё одна, образуя равностороннюю фигуру. Немного помедлив, бесплотный треугольник тихо рванулся к поверхности воды. В центре «созвездия» угрожающе заалело багровое пятнышко, выпустившее затем тонкий красновато–оранжевый луч, похожий на лазер или сильно сфокусированный прожектор.
Обшарив поверхность озера, луч «мазнул» по берегам, на секунду замерев на месте падения в воду Гоши. Подсветив обломанный песчаный край, «лазер» немного расфокусировался, захватив несколько метров вокруг, после чего отключился.
Багровое пятно погасло, огоньки на вершинах зловещего треугольника побледнели и растворились. Послышалось едва различимое гудение. Кроны деревьев зашелестели от порыва ветра, после чего на озере воцарилась прерываемая лишь стрекотом сверчков тишина.
