Лига историков

Афины до Драконта: власть эвпатридов и безмолвие закона

В VII веке до н. э. Афины, город, чьё имя спустя столетия станет синонимом демократии и просвещения, жили по законам иным, суровым и зачастую несправедливым. Власть в полисе безраздельно принадлежала эвпатридам – родовой знати, «благородным по происхождению». Эта узкая прослойка аристократии держала в своих руках не только лучшие земли Аттики, но и все рычаги управления. Высшие должностные лица, архонты, избирались исключительно из числа эвпатридов, и они же составляли грозный Ареопаг – совет старейшин, обладавший высшей судебной властью. Жизнь города и его граждан подчинялась их воле и их интересам.

Для подавляющего большинства афинян – демоса, состоявшего из мелких землевладельцев, ремесленников, торговцев, моряков и безземельных батраков-фетов – такая система означала постоянную зависимость и правовую уязвимость. Главная беда заключалась в том, что законы не были записаны. Правосудие основывалось на неписаных обычаях, древних традициях и прецедентах, знание и толкование которых было привилегией исключительно судей-аристократов. Это порождало атмосферу правовой неопределённости и открывало двери для прямого произвола. Решение суда могло зависеть от настроения судьи, от его личных симпатий или антипатий, от социального статуса сторон. Простолюдин, оказавшийся перед судом эвпатридов, часто чувствовал себя бесправным перед лицом тех, кто обладал и властью, и знанием неписаных правил игры.

Особенно тяжёлым бременем для демоса были долговые обязательства. В условиях рискованного земледелия, когда неурожай или засуха могли в одночасье лишить крестьянина средств к существованию, многие были вынуждены обращаться за займами к богатым землевладельцам-эвпатридам. Залогом часто служил сам земельный надел, а порой и личная свобода должника и членов его семьи. Непомерно высокие проценты и невозможность расплатиться приводили к массовому обезземеливанию и появлению долговой кабалы. Свободные афинские граждане рисковали потерять не только имущество, но и свободу, превратившись в рабов на земле своих же соотечественников. Это подрывало основы полисного единства и создавало взрывоопасную ситуацию.

Напряжение в афинском обществе нарастало. Глухое недовольство демоса произволом аристократии и долговым рабством грозило перерасти в открытый бунт. Попытка аристократа Килона единолично захватить власть около 632 г. до н. э., хотя и провалилась, показала всю остроту накопившихся противоречий. Стало ясно, что дальнейшее сохранение старых порядков невозможно. Первым и самым насущным требованием демоса стало требование записи законов. Люди жаждали правовой определённости, хотели знать свои права и обязанности, хотели ограничить произвол судей и получить хоть какую-то защиту от всевластия знати. Именно эта жажда порядка и справедливости, исходившая из недр афинского общества, и подготовила почву для появления первого афинского законодателя.

Первый законодатель: кодификация обычаев и рождение писаного права

Перед лицом растущего народного недовольства и угрозы открытых столкновений афинская аристократия была вынуждена пойти на уступки. Понимая, что игнорировать требование записи законов больше нельзя, эвпатриды приняли решение о кодификации существующего права. Около 621 г. до н. э. эта ответственная миссия была возложена на Драконта – афинянина, о личности которого мы, к сожалению, знаем очень мало. Был ли он архонтом, специально избранным тесмофетом («законодателем») или просто уважаемым гражданином, известным своей мудростью и знанием обычаев, – источники не дают однозначного ответа. Но именно его имя навсегда вошло в историю как имя первого человека, давшего Афинам писаные законы.

Задача Драконта была сложна и деликатна. Ему предстояло не создать совершенно новую правовую систему, а собрать воедино, проанализировать, систематизировать и зафиксировать на письме те нормы и обычаи, которые уже действовали в афинском обществе. Это требовало не только юридических знаний, но и понимания традиций, умения отделить главное от второстепенного, найти компромисс между интересами разных слоёв общества, хотя, как покажут сами законы, компромисс этот оказался весьма своеобразным. Результатом его труда стал первый свод афинских законов, предположительно начертанный на деревянных досках-кирбах или каменных стелах и выставленный для всеобщего обозрения на агоре – центральной площади города.

Сам факт появления писаного закона стал событием эпохального значения для Афин. Отныне правовые нормы переставали быть тайным знанием узкого круга аристократов. Теоретически любой грамотный гражданин мог прийти на агору и прочитать закон, узнать, что дозволено, а что запрещено, и какое наказание последует за нарушение. Это ограничивало возможности для произвольного толкования и применения права со стороны судей. Теперь их решения должны были основываться на букве закона, а не только на их личном усмотрении или сословных интересах.

Писаный закон вносил в жизнь афинского полиса элементы стабильности, предсказуемости и равенства перед нормой (хотя и не равенства в наказаниях, как мы увидим). Он способствовал унификации правовой практики, преодолению местных различий и противоречий в обычаях. Хотя содержание драконовских законов вызвало неоднозначную реакцию и впоследствии было в значительной степени пересмотрено, сам факт их кодификации и публикации стал необратимым шагом вперёд. Драконт, возможно, сам того не до конца осознавая, открыл новую страницу в истории своего города, страницу, на которой право начало обретать зримую и общедоступную форму.

Законы, писаные кровью? Драконовская суровость и её истоки

Имя Драконта навеки связано с понятием «драконовских мер» – законов или наказаний чрезвычайной, почти нечеловеческой суровости. Эта репутация закрепилась за ним благодаря свидетельствам античных авторов, писавших столетиями позже, которые подчёркивали беспощадность его законодательства. Знаменитая фраза о том, что его законы «писаны кровью», стала крылатой. Действительно ли первый афинский законодатель был столь кровожаден, или же это преувеличение потомков?

Источники, такие как Плутарх и Аристотель, сообщают, что отличительной чертой законов Драконта было чрезвычайно широкое применение смертной казни – окончательного и бесповоротного решения судьбы виновного. Утверждалось, что высшая мера наказания предусматривалась не только за самые тяжкие преступления, вроде умышленного убийства или преступлений против богов и государства, но и за деяния, которые по современным меркам кажутся незначительными. Ходила легенда, будто сам Драконт на вопрос о причине такой суровости отвечал, что мелкие преступления, по его мнению, уже заслуживают смертного приговора, а для более крупных просто невозможно выдумать наказания страшнее. Если верить этим рассказам, то даже кража овощей с огорода или просто состояние праздности (нежелание трудиться) могли привести человека на плаху. Утрата жизни становилась расплатой за самые разные проступки.

Не менее суровыми предстают и законы, касавшиеся долговых обязательств. По-видимому, Драконт лишь закрепил в писаной форме уже существовавшую жестокую практику. Согласно его законам, человек, не сумевший выплатить долг кредитору, особенно если кредитор принадлежал к высшему сословию, рисковал потерять не только имущество, но и личную свободу. Долговая кабала, превращавшая свободных граждан в рабов, была узаконена. Даже заём был взят у человека равного или низшего статуса, неплательщика всё равно ждало наказание, хотя, возможно, и менее фатальное для его свободы. Эти нормы фактически ставили бедные слои населения в полную зависимость от богатых кредиторов и консервировали социальное неравенство.

Современные исследователи призывают относиться к этим описаниям с долей критики. Возможно, поздние авторы сознательно сгущали краски, чтобы подчеркнуть гуманизм последующих реформ Солона, который отменил наиболее жестокие положения драконовского кодекса, включая долговое рабство. Также вероятно, что Драконт не столько изобретал новые кары, сколько фиксировал суровые реалии архаической эпохи. В те времена человеческая жизнь ценилась иначе, а представления о справедливости были далеки от современных. Суровые наказания могли рассматриваться как единственное действенное средство для поддержания порядка и устрашения потенциальных преступников в обществе, ещё не имевшем развитой системы государственного принуждения. Запись этих суровых норм могла просто сделать их более заметными для потомков.

Тем не менее, дыма без огня не бывает. Сам факт того, что афинскому обществу уже через несколько десятилетий потребовались реформы Солона для смягчения законов и отмены долгового рабства, свидетельствует о том, что установления Драконта оказались чрезмерно жёсткими и не способствовали достижению социального мира. Возможно, его законы, ставя во главу угла защиту собственности и порядка любой ценой, не учитывали нужд и чаяний простого народа, что лишь усугубило социальную напряжённость.

Смерть от почестей: легенда о трагической гибели Драконта

По иронии судьбы, человек, чьё имя ассоциируется с предельной суровостью закона, согласно одной из самых необычных историй, дошедших из античности, встретил свой конец из-за… чрезмерной любви и популярности у сограждан. Рассказ о смерти Драконта, зафиксированный в источниках, написанных много веков спустя (например, в византийском словаре Суда), настолько странен и неправдоподобен, что большинство историков считают его легендой, а не реальным событием. Однако эта легенда весьма показательна и заслуживает внимания.

Предание гласит, что, несмотря на жёсткость установленных им законов, Драконт пользовался большим уважением в Афинах. Причины этой предполагаемой популярности не вполне ясны. Возможно, граждане были благодарны ему за сам факт появления писаных законов, внесших ясность и порядок в правовую жизнь и ограничивших произвол аристократии. Может быть, ценили его вклад в реформирование законов, касавшихся убийства. Так или иначе, в знак признания его заслуг было решено устроить в его честь торжественное собрание или представление. Место и время этого события в легенде указываются по-разному – иногда упоминается театр на острове Эгина, иногда афинский театр, а приводимая дата (590 г. до н. э.) выглядит крайне сомнительной, учитывая, что законы были кодифицированы около 621 г. до н. э., а реформы Солона, смягчившие их, произошли около 594 г. до н. э.

Как бы то ни было, легенда повествует, что когда Драконт появился перед собравшейся публикой, его встретили оглушительными овациями. В порыве восторга и признательности, следуя старинному обычаю выражать одобрение и почёт уважаемым людям, афиняне начали бросать на сцену или арену свои головные уборы – шляпы и шапки, а также верхнюю одежду – плащи и накидки-гиматии. Этот жест сам по себе был знаком высшего уважения. Однако число почитателей оказалось огромным, а их энтузиазм – неудержимым.

На несчастного законодателя обрушился настоящий шквал одежды. Плащи и шляпы летели со всех сторон, мгновенно погребая его под собой. Образовался огромный ворох из ткани и войлока. Когда сограждане, возможно, опомнившись от своего бурного проявления чувств, бросились разбирать эту гору, было уже поздно. Драконт, погребённый под знаками народной любви и признания, задохнулся. Избыток почестей оказался для него фатальным.

Трудно поверить в достоверность этого рассказа. Он больше похож на басню или мрачный анекдот, иллюстрирующий превратности судьбы или опасность неумеренной народной любви. Возможно, легенда возникла, как попытка объяснить, почему имя Драконта, столь значимое для ранней афинской истории, практически исчезает из источников после кодификации законов. Или же она стала просто яркой деталью, добавившей трагикомизма к образу сурового законодателя. Независимо от её историчности, легенда о смерти Драконта от удушья под ворохом плащей и шляп остаётся одной из самых курьёзных историй о кончине известных личностей в мировой истории. Это парадоксальный финал для человека, чьи законы ассоциировались с суровой неотвратимостью, – погибнуть не от меча или яда, а от удушающих объятий славы.

Лето 1518 года, Страсбург, Священная Римская империя. Жара, голод и болезни… И тут происходит нечто невероятное – сотни людей пускаются в пляс, словно на дискотеке дьявола. Они танцуют до изнеможения, падают замертво, и знаете, что делают местные власти в ответ? Они нанимают музыкантов и строят танцпол. И это не сценарий хоррор-комедии, а реальные события, которые были задокументированы как минимум тремя источниками.

Учёные до сих пор не могут прийти к единому мнению о том, что же это было: массовый психоз, наказание божье или воздействие грибов, попавших в хлеб? Давайте попробуем разобраться, как одна из средневековых акций протеста привела к гибели людей.

Европа в начале XVI века – это неурожаи, эпидемии сифилиса и поголовная уверенность в том, что ваша соседка – ведьма. Голод был не только следствием холодных и дождливых летних сезонов, которые оставались частым явлением на протяжении всего XV и начала XVI века. Даже на юге Европы зимой наблюдались снегопады и заморозки. Сегодня историки полагают, что главным фактором недоедания в этот период истории являются фактором перенаселения и неэффективностью феодального хозяйства. Франция в течение XVI века пережила тринадцать голодовок в масштабе всей страны.

Кроме этого, в начале XVI века Европу охватила эпидемия сифилиса, которая привела к разорению (спасибо Колумбу за эту американскую болезнь). По подсчётам исследователей, число смертей во время пандемии сифилиса достигало 5 миллионов человек.

Всё это по итогу – голодные бунты, болезни и навязчивая охота на ведьм – создали идеальный шторм для коллективного помешательства.

Но это не было единственным случаем подобного помешательства. Еще в 1374 году в городе Ахен произошла самая настоящая танцевальная эпидемия, которая охватила множество городов Германии, Фландрии и Восточной Франции. Люди присоединялись к «флэшмобу» везде – в своих домах, на улицах и даже в церквях, прыгая и выкрикивая различные слова. Свидетели этих безумных танцев отмечали, что танцующие испытывали настоящее отвращение к остроконечным ботинкам и красному цвету, при этом приговаривая, что тонут в «красном море крови». Вероятно, это было связано с мигренью, ведь именно при мигрени усиливается головная боль при восприятии яркого красного цвета. Врачи разводили руками, а церковь винила во всём грешников и бесов.

Всё началось с фрау Троффеи – домохозяйки, которая 15 июля вышла из дома за мукой, но, проходя через центральную площадь, вдруг остановилась. Лицо фрау внезапно исказилось гримасами, а тело начало дёргаться. Прохожие, которые пытались привести женщину в чувство, попали под влияние этого безумного танца и сами пустились в пляс. Всего за неделю набралось чуть больше тридцати участников танцевальной чумы.

Городской совет Страсбурга, последовав совету врачей, решили установить сцену, нанять барабанщиков и объявить танцы официальным лечением. Врачи заявили, что танцы являются результатом «перегретой крови» головного мозга, поэтому танцующие могут излечиться от болезни, если предоставить им возможность танцевать круглосуточно. К чему это привело? Эпидемия разгорелась еще сильнее, к концу июля в танце «Святого Витта» участвовало уже до 400 людей. Городской совет пытался потушить пожар бензином.

К августу люди уже падали как мухи – до 15 смертей в день. Власти спохватились: запретили музыку, а танцоров отправили в карантин. Их начали принудительно лечить кровопусканием и другими сомнительными методами, либо отсылали в церковь. К сентябрю чума стихла — видимо, все, кто мог танцевать, уже лежали в могиле или в постели с температурой.

Причины: грибной трип, истерика или божья дискотека?

Сегодня у учёных есть несколько версий, и я начну с наименее значимых.

- Эпилепсия. Некоторые учёные высказывали, что «танцевальная чума» могла быть спровоцирована редкой формой эпилепсии. Однако эпилепсией заразиться нельзя, и это заболевание наследственное. Если бы эпилепсия действительно бы захватила Страсбург, то он превратился бы в город падающих, а не танцующих.

- Религиозный экстаз. Люди в те времена верили, что танец отпугнёт святого Витта – покровителя эпилептиков и танцоров. Что это, постметаирония времён Ренессанса? Похоже, святой и был зачинщиком этих танцев. Считалось, что если 15 июня станцевать перед изваянием этого святого, то можно было избавиться от всех болезней на целый год. Но в этом случае не бьются даты. Во время эпидемии 1518 года жители Страсбурга направились к часовне святого Витта в Саверну, где якобы проходило исцеление.

- Коллективная истерия. Клиническое недоедание, страх и постоянный стресс – это идеальный коктейль для массового психоза. Это как массовая истерия на фоне пандемии COVID-19, но с плясками. Ну а если серьёзно, то коллективная истерия скорее стала фоном для подобного психоза, а не его причиной. По моему мнению, настоящей причиной могло стать:

Историки склоняются к мнению, что причиной «Танцевальной чумы» 1518 года было отравление спорыньёй. Спорынья – это грибок, который поражает пшеницу и рожь, злаки, которые были основой рациона европейцев в XVI веке. Грибок спорынье содержит токсины, которые действуют на центральную нервную систему, вызывают галлюцинации, нестерпимое жжение в руках и ногах, судороги. Однако, возникает вопрос, почему люди танцевали в ритме, а не дрыгались в конвульсиях?

Этот вопрос довольно сложный. Этот грибок содержит химические вещества, аналогичные тем, которые используются в синтетическом препарате ЛСД. Препарат вызывает различные симптомы, в том числе и нервные расстройства, что казалось бы, на фоне постоянных недоеданий, голоданий и стресса могли увеличиться в геометрической прогрессии. Стоит посмотреть на примеры официально задокументированных в истории, где фигурировала спорынья.

- Украина и другие части РСФСР. В 1932-1933 году в этих и других союзных республиках произошёл массовый голод. Одна из причин голода – употребление в пищу зерна пшеницы и ржи, которые были заражены спорыньей. Употребление в пищу зерна пшеницы и зерна, которые содержали лизергиновую кислоту, вело к заболеваниям, которые сопровождались галлюцинациями, психическими расстройствами и нередко заканчивались летальным исходом. В ряде регионов Украины спорыньей было поражено до 70% урожая. Алколоиды вызвали сокращения мышц, причём высокие их дозы приводят к мучительной смерти, а низкие – к сильным болям, умственным расстройствам и агрессивному поведению.

- В конце лета 1951 года в городе Пон-Сент-Эспри на юге Франции произошла эпидемия массового безумия. Жители стали жаловаться на тошноту, боли в желудке, низкое давление и температуру, холодный пот и слабый пульс. Однако помимо этого пациенты страдали от бессонницы, галлюцинаций, головокружения и неприятного запаха.

Танцевальная чума 1518 года — это не просто забавный исторический факт. Она служит нам предостережением о том, как опасно может быть поведение толпы. Этот случай является ярким примером массового психогенного расстройства и напоминает нам о том, как уязвимо общество перед стрессом и внушением.

Сегодня мы можем смеяться над странностями наших предков, но кто знает, к чему может привести очередной «вирусный» тренд, который охватит общество. Сравнение этого случая с более поздними и современными примерами массовой истерии, включая цифровые эпидемии, демонстрирует, насколько важен комплексный подход к изучению человеческого поведения на стыке истории, медицины, психологии и социологии.

Порт Техас-Сити утром 16 апреля 1947 года напоминал гигантский муравейник. Доки гудели от работы кранов, грузчики в потёртых кепках перебрасывались шутками над ящиками с хлопком, а в воздухе витал сладковатый запах нефти и металла. Но главным действующим лицом этой драмы стал SS Grandcamp — французский пароход, пришвартованный у причала №14.

Ранее судно называлось «Бенжамин Р. Кёртис», было построено в ноябре 1942 года верфью Джошуа Хэнди в Саннивэйл штата Калифорния. Судно имело длину 135 метров, ширину - 17,6 метра, глубину трюма - 10,5 метра. Валовая вместимость его составляла 7176 регистровых тонн. Во время войны ходил по Тихому океану, а по её завершении был передан Франции для "содействия в востановлении Европы" и был переименован в Grandcamp в честь местечка в Нормандии. 16 апреля 1947 года "Гранкан" стоял на погрузке в большом центре химической промышленности Техас-Сити. В трюмах у него был арахис, сизаль, фрезерные станки и, самое главное, 2300 тонн удобрений - аммиачной селитры.

Тайна трюма №4.

Нужно сразу описать, что представлял из себя Техас-сити тогда. Это - шесть нефтеперегонных компаний, нефтехранилища, химкомбинат, склады химикатов - и 50 пожарных на город. В город свозили удобрения, производимые на фабриках в Небраске и Айове, и в тот день вместе с Гарканом в порту стояли пароходы "Wilson B. Keene" (300 тонн селитры) и "High Flyer" (аммиачная селитра и 2000 тонн серы). Нужно отметить, что удобрения на фабриках паковались в бумажные пакеты, что являлось нарушением противопожарной безопасности - тара для таких веществ должна быть металлической. При этом грузчикам разрешалось курить при погрузке, что, видимо, и послужило причиной трагедии - кто-то бросил окурок в трюм.

Местный репортер, увидев, как из четвертого трюма судна валит густой белый дым, тут же поспешил за разъяснениями к капитану. Шарль де Желлябон, капитан «Гранкана», не отрывая пристального взгляда от открытого люка, отвечал на вопросы репортера: «Да, уже пятый день под погрузкой. Принимаем удобрение — аммиачную селитру. Чистый безобидный груз. Уже погрузили две тысячи триста тонн. На твиндеках — арахисовые орехи, сизаль и фрезерные станки. Должны сняться на Дюнкерк и Бордо, как только закончим погрузку и отремонтируем машину. Думаю, что пожар скоро потушим…»

Около 8 часов утра 16 апреля рабочие почувствовали едкий запах гари около 4-го трюма, а когда сняли люковые крышки, увидели струю дыма, пробивавшуюся между бортом и штабелем 100-фунтовых мешков с удобрением. Сначала стали лить воду из кружек и ведер. Потом принесли содо-кислотные огнетушители. Но от этого дым повалил еще сильнее. Кто-то догадался раскатать по палубе пожарные шланги, но старший помощник капитана запретил подключить их к судовой пожарной магистрали: "Не смейте этого делать! Вы испортите груз!"

Кроме всего прочего, в пятом трюме корабля находились 16 ящиков со стрелковой амуницией по 150 фунтов каждый (70 кг). Когда был обнаружен пожар, команда начала спешно выгружать их, однако поднять успели лишь 3 из 16, после чего от старшего помощника поступил приказ покинуть судно. Появилась серьёзная угроза взрыва, и было решено использовать паротушение. Крышки люков были задраены, в трюмы пущен пар, однако никто не учёл, что аммиачную селитру можно тушить только большими объёмами воды. Через несколько минут люковые крышки были сорваны, и из трюма показались языки пламени. К этому моменту команда была эвакуирована, и на корабли оставались лишь 27 пожарных и капитан.

9:12 — Время, которое остановилось

В 9 часов 12 минут над пирсом, где был ошвартован «Гранкан», в весеннее небо взметнулся гигантский язык оранжево-коричневого пламени. Оглушительный, неслыханный доселе в этих краях грохот эхом пронесся над застывшими водами залива Галвестон. «Гранкан» разорвался на мелкие куски, наполнив воздух гудением и визгом. Многие части корабля весом в тонну позже были найдены от места взрыва в радиусе 2 миль… Двухтонный кусок паровой машины, пролетев одну милю по воздуху, упал на проезжавший по центральной площади города автомобиль. Как подкошенные рухнули портовые бетонные склады и десятиметровые нефтяные вышки, стоявшие на другом берегу залива. Находившиеся у борта горевшего парохода четыре пожарные машины перелетели через пирс и упали в воду. Стоявшие у противоположного пирса американские пароходы «Хайфлайер» и «Вильсон Киин», несмотря на то что от взорвавшегося «Гранкана» их отделял длинный железобетонный склад, оказались сорванными со швартовов и получили сильные повреждения.

Предпринимать что-либо в этот момент было уже бесполезно. Ад вырвался на свободу. И это было только начало. Тотчас загорелись многочисленные нефтеперерабатывающие предприятия, накрыв город черным дымом и пламенем.

Вода у пирса, где только что стоял пароход, как будто испарилась, обнажив дно залива. Через несколько секунд высокая волна хлынула на берега бухты. Загруженная нефтью пятидесятиметровая баржа, ошвартованная по носу «Гранкана», как щепка, была выброшена на пирс и опустилась в 70 метрах от его края на крыши стоявших в ряд легковых машин, легко раздавив их… В других местах, на служебных стоянках, волной накрыло 600 автомашин. Сила взрыва была чудовищна. Раскаленные металлические куски парохода, части его паровой машины и котлов, его груз: изуродованные взрывом фрезерные станки весом более тонны, сотни пылающих кип сизаля — все это взлетело в воздух и опустилось на город и залив в радиусе 2 миль. Тысячи мертвых чаек камнем упали на землю. Два спортивных самолета Cessna, пролетавших над заливом, исчезли с радаров. Обломки нашли только в 1983-м, когда драга выловила искорёженный пропеллер с номером NX-912.

«Цепная реакция» — Когда земля горела три дня

Тушить пожары было некому: 27 человек из 50 пожарных города погибли при взрыве. В городе началась паника. Никто не знал, что произошло.

В одной из школ города, как и во всех других школах Техас-Сити, в момент, когда прогремел взрыв, шли обычные занятия. Взрывной волной выбило все стекла в стене школьного здания, обращенной к порту. Очень много детей получили ранения от осколков. Многие из них потеряли зрение. Ветер относил ядовитые пары горящей серы на школу. Среди детей началась паника, и кто знает, чем бы это кончилось, если бы один из учителей физподготовки не объявил тревогу. Он проводил неоднократно с учениками игру «в войну», учил их, что следует сделать для срочной эвакуации людей из дома, в который попала бомба. Объявленная тревога и спасла ребят. Они быстро разбились на отряды, сделали перекличку и строем направились к выходу из школьного здания. Но по каким-то причинам дверь, к которой они направились, оказалась запертой. Казалось, ребята разбегутся и станут искать спасения кто где может. Пары серы уже изрядно заполнили здание. Однако идущий впереди, поняв, что дверь заперта, согласно правилам игры, поднял вверх правую руку. Это означало изменение строем направления движения. «Отряды» вышли через другие двери: 900 школьников были спасены.

К полуночи 16 апреля Техас-Сити напоминал Дантов ад: Нефтяные озёра (15 000 тонн вытекшей нефти) горели синим пламенем. Химкомбинат Monsanto стал ловушкой 154 рабочих погибли в свинцовом дыму от расплавленных цистерн с серной кислотой. Горели склады, горели дома, целые улицы. Район порта оказался отрезанным от города огненной стеной.

Одна за другой в пылающий и окутанный дымом Техас-Сити стали прибывать пожарные команды из близлежащих городов - Хьюстона, Веласко, Хай Айленда, Галвестона. Однако и они не были в состоянии помочь - то и дело вспыхивали новые очаги пожара. Городская радиостанция бездействовала. По задымленным улицам Техас-Сити, осторожно - пробираясь между трупами и обломками, курсировали полицейские машины. Их громкоговорители указывали обезумевшим от дыма и страха жителям наиболее безопасные пути эвакуации.

Почти весь город зловонно пылал до глубокой ночи. И когда все, казалось бы, стихло, в час ночи рванули еще два судна — «Хайфлайер» и «Вильсон Киин». На борту была сера и все та же селитра.

Капитан береговой охраны Фредерик Дюран позже признается: «Мы знали, что оно может взорваться. Но как тушить огонь, если вода в заливе кипит?»

Ужас что скрывал дым

Напряженная борьба с огнем длилась более трех суток. На рассвете четвертого дня, когда пламя было потушено и дым рассеялся, в лучах мирного весеннего солнца лежало более одной трети города в тлевших руинах. Три четверти всех химических предприятий было уничтожено тремя взрывами.

На улицах Техас-Сити, в его порту и в водах залива нашли полторы тысячи трупов. Несколько сот человек пропало без вести, и тела их не были обнаружены. Три с половиной тысячи тяжело раненных. Пятнадцать тысяч человек осталось без крова.

Во время описываемых событий в Техас-Сити школа, из которой благодаря военной игре спаслось 900 детей, была превращена во временный морг. Сюда свозили неопознанные трупы, подобранные солдатами на улицах и извлеченные из-под обломков рухнувших зданий. Врачи, следователи и полиция опознавали жертвы. После пожара под рукой не было ни листа бумаги. Основные сведения о жертвах и их приметы пришлось писать на бланках полицейского городского управления. По иронии судьбы к каждому трупу веревочкой привязывали номерной картонный жетон с типографской надписью: «За нарушение правил уличного движения». Один из прибывших журналистов нью-йоркской газеты мрачно заметил: «В таком случае уж лучше бы взяли бланки у пожарных — „За курение — штраф“». Именно эта реплика натолкнула следователей Федерального бюро расследований США на правильный путь. Правда, дело осложнялось тем, что очевидцы пожара на теплоходе погибли, и сам объект возникшего пожара был уничтожен.

«Судный день» — Кто ответил за 1500 жизней?

Назначенной сенатом США комиссии удалось установить следующее.
Фабрики, выпускавшие удобрение в стофунтовых бумажных мешках, нарушили элементарные нормы противопожарной безопасности. Тара для этого вещества должна быть только металлической.
Портовые власти Техас-Сити разрешали грузчикам во время работ в трюмах пароходов курить. Они курили и во время погрузки аммиачной селитры в трюме «Гранкана».
Ни капитан парохода «Гранкан», ни администрация порта не знали, каким колоссальным взрывным потенциалом обладает нитрат аммония (аммиачная селитра).
Ни руководивший тушением пожара в трюме «Гранкана» старший помощник капитана, ни руководство пожарной охраны Техас-Сити не знали, что тушить аммиачную селитру следовало только водой, и причем большим объемом воды.
Причиной пожара на «Гранкане», вероятнее всего, следует считать брошенный грузчиками в трюме окурок, а причиной взрыва — преступное действие безграмотного в этом деле старшего помощника капитана — применение паротушения.

Казалось бы, катастрофа в Техас-Сити должна была заставить морские службы многих стран обратить самое серьезное внимание на свойства аммиачной селитры как груза и пересмотреть правила его хранения, транспортировки и перевозки морем. Печальный опыт показал, что это — опаснейший груз, который можно поставить в ряд с такими взрывчатыми веществами, как порох, динамит, пироксилин, нитроглицерин, гремучая вата, сернистый углерод, сернистый эфир.

Да, к сожалению, в тот памятный для американцев день — 16 апреля 1947 года — ни офицеры «Гранкана», ни пожарные порта Техас-Сити не задумались о химических свойствах «безобидного груза» — удобрения для фермерских полей. Возможно, они просто не знали, что аммиачная селитра получается в результате нейтрализации азотной кислоты аммиаком, что с различными горючими веществами она образует взрывчатые смеси, носящие названия аммоналов, которые применяются в военном деле, а также при промышленных взрывных работах…

Никто из числа причастных в произошедшей катастрофе корпораций или государственных учреждений не был привлечен к юридической ответственности.

Помним

Порт и сам город восстановили довольно быстро, поскольку Техас-Сити имел крайне важное значение для промышленности и перевозок.

Монсанто и другие заводы взяли на себя обязательства по восстановлению, и город в конечном итоге довольно хорошо оправился от аварии. Многочисленные нефтехимические заводы по-прежнему расположены в том же районе порта Техас-Сити. Город часто называл себя «городом, который не умрет»

Катастрофа как пазл сложилась из: случайностей, халотного отношения к пожаробезопасности и плохой осведомленности людей. Жаль что правила обращения пишутся уже после трагедий а виновных не привлекают к ответственности, как и в предыдущем посте о взрыве в Галифаксе. Самое интересное что вся информация полученная после взрыва амиачной силитры и сделанные ввыводы в итоге прошли незамечеными

28 июля 1947 года днем, в половине первого, на американском пароходе "Оушн Либерти", который следовал из Балтимора в Антверпен, вспыхнул пожар. Это случилось во время стоянки парохода в порту Брест. В трюмах этого судна находилось более 7 тысяч тонн различного груза, в том числе 3309 тонн аммиачной селитры. Судно было почти полностью охвачено пламенем, когда портовые власти в 1 час 45 минут распорядились отбуксировать его в открытое море Сначала, правда, его пытались затопить Но проржавевшие кингстоны открыть не удалось Когда "Оушн Либерти" оттянули на полмили от ближайших к нему портовых сооружений, он взлетел на воздух. Из команды парохода, которая, кстати, ничего не подозревала, продолжая тушить пожар, не спасся ни один человек Несмотря на то что взрыв произошел на значительном удалении от берега, в городе было убито более 100 человек и многие получили увечья. Упавшие на порт раскаленные осколки парохода и груза вызвали многочисленные пожары Ущерб, нанесенный взрывом портовым сооружениям, исчислялся в 3 миллиона фунтов стерлингов. Единственное, что осталось от "Оушн Либерти", - это кусок кормы.

Комиссией, разбиравшей это дело, было установлено, что взрыв произошел по той же причине, что и на "Гранкане": при тушении аммиачной селитры применили пар.

Статья основана на книге "300 катастроф, которые потрясли мир" автор Скрягин Лев Николаевич

Спасибо всем кто прочитал, подписывайтесь будет инетресно