Ключевский

Афоризмы и мысли об истории
Разрозненные афоризмы 1889—1899 гг.
[Около 3 марта 1898 г.]

В России все элементы культуры парниковые, казенные: все, и даже анархия, воспитано и разведено на казенный счет.

Гр[аф] Толстой — предсмертная худож[ественная] гримаса дворянства.

Люди больше рабствуют своему прошедшему, чем работают для будущего.

Эти ученики—мальчишки, которые уважают в учителе не указку, которой он их учит, а розгу, которой сечет их, и которые перестали учиться, как скоро розга перестала быть помощницей указки.

Печать — прежде облака наверху жизни, теперь миазмы из почвы снизу.

Театр — школа барских чувств, эстетическая кондитерская.

Я потому и глуп, что мой организм слишком умно организован.

В неудачах не крушение самих идей, а только падение людей, их проводивших.

1890-е годы
Интеллигенция не создает жизни и даже не направляет ее. Она не может ни толкнуть общество на известный путь, ни своротить его с пути, по которому оно пошло. Но она наблюдает и изучает жизнь. Из этого наблюдения и изучения, веденного по местам многие века, сложилось известное знание жизни, ее сил и средств, законов и целей. Это знание, добытое соединенными усилиями и опытами разных народов, есть общее достояние человечества . Оно хранится в литературе, переходит в сознание лиц и народов пом[ощью] образования. Каждый отдельный народ стоит ниже этого научного запаса; не было и нет народа, участвовавшего в общей жизни человечества, который всей своей массой знал бы все, до чего додумалось человечество. Посредницей в этом деле между человечеством и
отдельными народами должна быть его интеллигенция. Она не дает направления своему народу и даже очень редко правит им в данном не ей направлении. Ее задача угадать это направление и его возможные последствия и потом следить за движением, его ровностью и прямотой, подмечать скачки и уклонения, вовремя указывать на встреч[ные] препятствия] и возможные] потребности и на средства для их устранения или удовлетворения. Чтобы справиться с этой задачей, интеллигенция должна понимать положение своего народа в каждую данную минуту, а для этого понимания необходимы два условия: знать точно дела своего народа и знать научный запас человеческого ума. Чтобы понимать, что делается с народом, что откуда пошло у него, как идет и к чему придет, нужно знать, как и чем живет человечество, знать пружины, средства и цели его жизни. Интеллигент—диагност и даже не лекарь народа. Народ сам залижет и вылечит свою рану, если ее почует, только он не умеет вовремя замечать ее. Вовремя заметить и указать ее — дело интеллигенции, а чтобы заметить неправильность отправлений в жизни известного народа, необходимо знать физиологию всего человечества. Ее дело: caveant consules.
1) Основания жизни одинаковы у всех европейских обществ, но культуры различны.
2) Местная интеллигенция—посредница между общечеловеческим знанием и своим обществом.
3) Ее дело—понимать положение своего общества и давать нужные справки практическим дельцам.
4) Для того ей нужно следить за движением человеческого ума и за ходом своей местной жизни.

Гонор — не гордость, а прикрытие ее отсутствия.

Быть соседями не значит быть близкими.

Мнительность — не наблюдательность, а причина ее отсутствия.

Культурное прожорство: хотят видеть, чего рассмотреть не умеют, слышать, чего не в состоянии понять, сожрать, чего переварить не могут.

Л.— русская гадина, ползающая по окраинам России, чтобы найти удобное место нагадить отечеству.

Эти семьи международного состава — какие-то водоросли, плавающие по русскому болоту, без корней и почвы, плывущие, куда дует ветер, но не терпящие берегов русского материка, попав на который они засыхают или гниют.

Б-ны. Получая больше, чем ожидали, начинают требовать больше, чем им дать желали.

1900—1910 гг.
[Не ранее 16 января 1900 г.]
Социология
Природа рождает людей, жизнь их хоронит, а история воскрешает, блуждая по их могилам.

[Не ранее 1901 г.]
Самодержавие и земство. Конфиденциальная] записка мин[истра] фин[ансов] статс-секр[етаря] С. Ю. Витте (1899). Печатано «Зарей», Stuttgardt, 1901.
Всякое общество вправе требовать от власти, чтобы им удовлетворительно управляли, сказать своим управителям: «Правьте нами так, чтобы нам удобно жилось». Но бюрократия думает обыкновенно иначе и расположена отвечать на такое требование: «Нет, вы живите так, чтобы нам удобно было управлять вами, и даже платите нам хорошее жалованье, чтобы нам весело было управлять вами; если же вы чувствуете себя неловко, то в этом виноваты вы, а не мы, потому что не умеете приспособиться к нашему управлению и потому что ваши потребности несовместимы с образом правления, которому мы служим органами».

[Не ранее 1907 г.]
[...] Наигранная грация Ек[атерины] II, какую приобретает скромная, но энергичная женщина многолетней работой над собой, над своей богато одаренной, но не режущей праздных глаз красивой природой. Она была заезжей цыганкой в Российской] империи.

С Александра] I они почувствовали себя Хлестаковыми на престоле, не имеющими, чем уплатить по трактирному счету. Их предшественницы — воровки власти, боявшиеся повестки из суда.

[Около 9 февраля 1908 г.]
...С 1801 г. два параллельные интереса: постройка европейского государственного] фасада и самоохрана династии.

1900-е годы
Вас пощадили, позволили существовать, чтобы дать вам время стать смешными.

Поход Карла в 1700 [г.] — совершенно варяжский шальной набег IX в. Потом мелкая война, взаимное кровососание.
Шведский мальчик—викинг, ставший к 1709 г. совершенно шальным варягом вроде нашего Святослава. […]

...Из большого и пренебрегаемого полуаз[иатского] государства Петр сделал европейскую державу, ставшую еще больше прежнего, но больше прежнего и ненавидимую. Он лучше обеспечил внешнюю безопасность этого государства, но усилил международный страх к нему, международную злобу против страны.

В коалиции терпел поражение, а побеждал один на один (Доброе, Лесное, Полтава).

Не переиздавалось существующее, а создавалось вновь, чего не было: не преобразования, а новообразования. План, как он выяснился путем дробных мер к концу. Не военные дела, а военные успехи и созданное ими положение России—источник реформы.
Ход: сперва беглый указ или спешное письмо намечало пробел, недостаток, вскрытый войной; потом чрез Сенат разрабатывались учреждения, закон, регламент или инструкция.
Обременение народа различными мейстерами, рихтерами, комиссарами, ратами, министрами преимущественно из иноземцев: целое нашествие баскаков, темников, численников.
...Все понятия об обществе, государстве, народе, семье сгнили в этом разгуле распущенности, безделья и произвола.
Бесправие, покоившееся до поры до времени на привычке, народной инерции, Петр преобразил в организованную силу, в государственное учреждение, против которого надо б[ыло] бунтовать. [...]
Проволока, по которой шли все распорядительные токи, был деспотизм.

Петр I. Он действовал как древнерусский царь-самодур; но в нем впервые блеснула идея народного блага, после него погасшая надолго, очень надолго.
Чтобы защитить отечество от врагов, П[етр] опустошил его больше всякого врага.
Понимал только результаты и никогда не мог понять жертв.

С 25 фев[раля] 1730 г.* каждое царствование было сделкой с дворянством, и если сделка казалась нарушенной, нарушившая сторона подвергалась преследованию противной арестом и ссылкой или заговором и покушениями.
Верховной власти нет как источника прав и полномочий, она только штемпель на актах прав и полномочий, не политическая сила, а механический цертификат. Настоящая верховная власть есть двор.
Прав[итель]ство не может ни воспитывать, ни развращать народа: оно может только его устроить или расстраивать. Воспитание народа—дело правящих и образованных классов, интеллигенции.
* 25 фев[раля] 1730 г. — Анна Ивановна приняла депутацию и подписала дворянские челобитные.

Русские цари—не механики при машине, а огор[одные] чучела для хищных птиц.

Наши цари были полезны как грозные боги, небесполезны и как огородные чучелы. Вырождение авторитета с сыновей Павла. Прежние цари и царицы—дрянь, но скрывались во дворце, предоставляя эпическо-набожной фантазии творить из них кумиров. Павловичи стали популярничать. Но это безопасно только для людей вроде Петра I или Ек[атерины] II. Увидев Павловичей вблизи, народ перестал их считать богами, но не перестал бояться их за жандармов. Образы, пугавшие воображение, стали теперь пугать нервы. С Александра III, с его детей вырождение нравственное сопровождается и физическим. Варяги создали нам первую династию, варяжка* испортила последнюю.
Она, эта династия, не доживет до своей политической смерти, вымрет раньше, чем перестанет быть нужна, и будет прогнана. В этом ее счастье и несчастье России и ее народа, притом повторное: ей еще раз грозит бесцарствие, смутное время. [...]
* ...варяжка.—Речь идет о жене Александра III Марии Федоровне (урожд. Мария София Фридерика Дагмара), которая была дочерью датского короля Христиана IX и Луизы Гессенской.

Дворянство—«верноподданные бунтари». Оно привыкло окружать престол с вечно протянутой рукой попрошайки и трясти его за неподатливость.
Самодержавие—не власть, а задача, т. е. не право, а ответственность. Задача в том, чтобы единоличная власть делала для народного блага то, чего не в силах сделать сам народ чрез свои органы. Ответственность в том, что одно лицо несет ответственность за все неудачи в достижении народного блага. Самодержавие есть счастливая узурпация, единственное политическое оправдание которой непрерывный успех или постоянное уменье поправлять свои ошибки или несчастия.
Неудачное самодержавие перестает быть законным. В этом смысле единственным самодержцем в нашей истории был Петр В[еликий]. Правление, сопровождающееся Нарвами без Полгав, есть nonsense.
При Ек[атерине] II когти прав[итель]ства остались те же волчьи когти, но они стали гладить по народной коже тыльной стороной, и добродушный народ подумал, что его гладит чадолюбивая мать.
Нет ничего бесцельнее, как судить или лечить трупы: их велено только закапывать.

Славянофильство — история двух-трех гостиных в Москве и двух-[трех] дел в московской полиции.
История смотрит не на человека, а на общество.

В общество несем лучшие манеры и худшие чувства, в семью дома—наоборот.

28 марта
В Европе царей Р[оссия] могла иметь силу, даже решающую; в Европе народов она—толстое бревно, прибиваемое к берегу потоком народной культуры. Когда в международной борьбе к массе и мускульной силе присоединилась общественная энергия и техническое творчество ломившейся вперед России, где этих новых двигателей не было заготовлено, пришлось остановиться и только отбиваться, чтобы не отступать.

Чем меньше слов, тем больше филологии, потому что любить слово значит не злоупотреблять им. Лапидарный стиль. Ученый, познакомивший Европу с русскими античными надписями,— каменный мост между новой Россией и древней Грецией. На русских камнях греческие надписи: «За р[усскую] фил[ологию], познакомившую Евр[опу] с Грецией, надписями на русск[их] камнях». Лучший филологический] стиль — лапидарный.

Василий Осипович Ключевский (1841—1911) Сочинения: Сочинения: В 9-ти т. Т. IХ. М.: Мысль, 1990.
Афоризмы и мысли об истории
Записная книжка [1890-е годы]

Самое благовоспитанное сердце — которое воспитано печалью.

Гигиена учит, как быть цепной собакой собственного здоровья.

Писатель — не сочинитель: первый пишет, чтобы изложить свои мысли; второй сочиняет мысли, чтобы что-нибудь написать.

Пролог XX века—пороховой завод. Эпилог—барак Красного Креста.

Непогрешимость пищеварения.

От многих народов и сословий веет могилой и архивом.

Они эксплуатировали все свои права и атрофировали все свои обязанности.

Доверие народа к своим вождям есть признак его веры в себя, в свои нравственные силы.

Жизнь учит лишь тех, кто ее изучает.

Разрозненные афоризмы 1889—1899 гг.
[После 23 февраля 1889 г.]
Прежде дорожили лицом и скрывали тело, ныне ценят тело и равнодушны к лицу. Рисовали головки без корпуса вопреки природе, рисуют корпус с головкой, и то лишь из вежливости к природе. Любили хорошее тело своей Оли, потому что оно Олино, ныне любят Олю, потому что у ней хорошее тело. Прежде инстинкт, как холоп, грубил и бунтовал, но и подвергался бичу, ныне он эмансипировался и пользуется уважением, как природный государь жизни. Чувство идет в ногу с обществ[енным] порядком: натурализм в искусстве, сенсуализм в морали соответствует демократии как прежний идеализм.

Прежде в женщине видели живой источник счастья, для которого забывали физическое наслаждение, ныне видят в ней физиологический прибор для физического наслаждения, ради которого пренебрегают счастьем.

[Не ранее 1892 г.]
[...] Прошедшего нет, но нельзя сказать, что его не было, иначе оно не было бы прошедшим.

[После 20 марта 1893 г.]
Признак русской культурности: в интеллигенции—быть приверженцем Англии, Франции и т. д., в купечестве — содержать англичанку, француженку и т. д.

Человеку легче добраться мыслью до отдаленнейшего созвездия, чем до самого себя, и можно опасаться, что он доберется до себя, когда уже не останется ни одного созвездия.

Крупные писатели — фонари, которые в мирное время освещают путь толковым прохожим, которые разбивают негодяи и на которых в революции вешают бестолковых, на Вольтере и Руссо перевешали франц[узских] аристократов.

Древнерусское миросозерцание: не трогай существующего] порядка, ни физического, ни политического], не изучай его, а поучайся им как делом божиим.

Знание в чистом виде пуга́ло, как вид анатомированного трупа: человек простой в ужасе, когда ему покажут его самого без покрытий.

Татищев. Подкладка: г[осу]д[ар]ственная повинность—в гражданский долг. Сам Петр сюда же.

Затруднение для р[усского] историка: только детство народа ему доступно, тогда как империя, созданная этим народом, такова, что римская orbis t[errarum]* лишь Новороссийская губерния.
* подвластные Риму области (лат.).

Точно у них только отцы и нет матерей, которые дают чувство деликатности, гуманности, хотя они не спускают с языка это слово, понимая его, как попугай свои слова: попка—дурак. Они гнушаются родины, давшей им последние гроши, здоровье и здравый смысл, как гнушается выскочка своей серой матери, оставшейся в деревне со своими морщинами и со своей материнской беззаветной любовью. Они потеряли смысл собственного существования и ищут его среди чужих людей, служа для них предметом смеха или благотворительного сострадания (своим черствым хлебом она воспитала в сыне здравый рассудок, который он растратил на бисквиты европейской мысли).

Приемы мысли, выработанные на деле личного душевного спасения, при обращении к З[ападу] перенесены на дело политического] и гражданского] благоустройства. Первое следствие этой неправильности — крушение исторически сложившегося нравственного порядка в отдельных умах.

Металл оттачивается оселками, а ум ослами.

[1893—1895] гг.
Армию из машины, автоматически] движущейся и стреляющей по мановению полководца Суворов [превратил] в нравственную силу, органически и духовно сплоченную с своим вождем.

[1895 г.]
Администрация—грязная тряпка для затыкания дыр законодательства.
Люди, которые спотыкаются о собственную тень. [...]
Часто смешивают умных людей, которые любят бывать глупыми, с глупыми людьми, которые стараются быть умными.
Вырождение: отец еще умел кой-что строить; сын способен только городить. [...]

27 ноября 1896
Тайна искусства писать—уметь быть первым читателем своего сочинения.
Старость, что мундир,— обязывает к физиогномии и поступкам, приличным возрасту.

Черви на народном теле: тело худеет — паразиты волнуются.
Борьба русского самодержавия с русской интеллигенцией — борьба блудливого старика со своими выб[..]дками, который умел их народить, но не умел воспитать.
Естественно-либеральное расположение молодежи: дети любят начинать обычно со сладкого блюда.
Просветительная вша консерватизма и либер[ализма] кишит на русском народе, пожирая его здравый рассудок.
Он маленький человек, но большая свинья.

Василий Осипович Ключевский (1841—1911) Сочинения: Сочинения: В 9-ти т. Т. IХ. М.: Мысль, 1990.

Афоризмы и мысли об истории
Записная книжка [1890-е годы]

Есть умы без воли, как есть воли без ума.
Люди образованные из народа обыкновенно сохраняют его дурные свойства и перестают понимать хорошее.
Всякий счастлив в меру своей способности к счастью и своей потребности в счастье.

Русская интеллигенция — листья, оторвавшиеся от своего дерева: они могут пожалеть о своем дереве, но дерево не пожалеет о них, потому что вырастит другие листья.

Искусственное, художественное горе отучает от понимания действительного, как театральные слезы отучают от житейских.

Кулаки-бабы берегут свое сердце, как деньги, забывая, что последние существуют для того, чтобы их тратить, а первое — чтобы отдавать.
Христы редко являются, как кометы, но Иуды не переводятся, как комары.
Либералы — игроки на глупость, как консерваторы — игроки на трусость.

Среднему статистическому пошлому человеку не нужна, даже тяжела религия. Она нужна только очень маленьким и очень большим людям: первых она поднимает, а вторых поддерживает на их высоте. Средние пошлые люди не нуждаются ни в подъеме, потому что им лень подниматься, ни в опоре, потому что им некуда падать.

Бездарные люди — обыкновенно самые требовательные критики; не будучи в состоянии сделать простейшее из возможного и не зная, что как делается, они требуют от других совсем невозможного.
Она в каждом мужчине ищет мужа, потому что в муже не нашла мужчины.
На что им либерализм? Они из него не могут сделать никакого употребления, кроме злоупотребления.

Русский культурный человек—дурак, набитый отбросами чужого мышления (чужим умом).

Научная проблема[ти]ка, что порядочная дама: чем скромнее и почтительнее подойдешь к ней, тем скорее она позволит понять себя.

Наблюдать людей значит презирать их, т. е. лишать себя возможности понимать их; чтобы понимать их, надобно жить с ними, презирая их образ жизни, а не их самих.
Современный] образованный] человек полон своей собственной пустоты.
При крепостном праве мы были холопами чужой воли; получив волю размышлять, мы стали холопами чужой мысли.

Мысли и чувства женщин лучше их самих: подслушивать их гораздо опрятнее, чем их подсматривать.

Мы всегда размышляем не своими мыслями, а пережевыванием чужих.

Мы больше воображаем, чем знаем положение дел, и потому больше пугаемся, чем предвидим свои опасности.

Русские цари — мертвецы в живой обстановке.

Чтобы согреть Россию, они готовы сжечь ее.
Злой дурак злится на других за собственную глупость.
Мудрено пишут только о том, чего не понимают.

Знать свое положение гораздо легче, чем сознавать его, а понимать еще труднее.

Публичные девки публицистики.
Русский мыслящий человек мыслит, как русский царь правит; последний при каждом столкновении с неприятным законом говорит: «Я выше закона», и отвергает старый закон, не улаживая столкновения. Русский мыслящий человек при встрече с вопросом, не поддающимся его привычным воззрениям, но возбуждаемый логикой, здравым смыслом, говорит: «Я выше логики», и отвергает самый вопрос, не разрешая его. Произволу власти соответствует произвол мысли.
Инерция—энергия без действия.
Под свободой совести обыкновенно разумеется свобода от совести.
Логика жизни: из либеральных * девиц выходят дамы вольного поведения.
Сопливо—добрых гражданских чувств профессор и торговец.
* Над строкой: Обр[аз] мыслей.

Одни вечно больны только потому, что очень заботятся быть здоровьями], а другие здоровы только потому, что не боятся быть больными.

Чтобы образумились дети, должны умереть с голоду отцы.

Газета приучает читателя размышлять о том, чего он не знает, и знать то, что не понимает.
Иногда человеку не дают покоя только потому, что желают успокоить его.

Самодержавие] нужно нам пока как стихийная сила, которая своей стихийностью может сдержать другие стихийные силы, еще худшие.
Ваше общество слишком трудно для меня: Вас окружают лица, одним из которых я не могу быть.
Кто не любит женщины, тот не понимает бога, потому что бог написал себя на душе женщины, а его писание можно читать только сердцем.

Талант, что мозоль на ноге: банщик срежет ее, а деятельность ноги восстановит.
Вместо любви к солдату они (альтруисты) проповедуют любовь к казарме.

Старость для человека, что пыль для платья,— выводит наружу все пятна характера.
Мы гораздо более научаемся истории, наблюдая настоящее, чем поняли настоящее, изучая историю. Следовало бы наоборот.
Враги—это банщики. Своей злобой против Вас они смывают Вашу, а не свою грязь.
Верует духовенство в Бога? Оно не понимает этого вопроса, потому что оно служит Богу.
Разница между консерваторами и либералами: у первых слова хуже мыслей, у вторых мысли хуже слов, т. е. первые не хотят хорошенько сказать, что думают, а вторые не умеют понять, что говорят.

Жалоба, что нас люди не понимают, всего чаще происходит оттого, что мы не понимаем людей.

У женщины сердце умнее ее ума: потому-то она чувствует умно и размышляет глупо.
Тяжелое дело писать легко, но тяжело писать легкое дело.
И москаль, и хохол хитрые люди, и хитрость обоих выражается в притворстве. Но тот и другой притворяются по-своему: первый любит притворяться дураком, а второй умным.

Что хуже или что лучше — мало судей и много законов или наоборот, как было в древней Руси.
Древний Восток искал Бога в своем воображении, чтобы отвязаться от черта в природе. Новый З[апад] продолжил эти поиски и нашел черта в своем воображении, чтобы отвязаться от Бога в природе.

Благотворительность больше родит потребностей, чем устраняет нужд.

Люди с неблагополучными мышлениями.
Они — философы всматривались в глубину житейского моря, чтобы в ней разглядеть истину, и, конечно, видели там только свои собственные физиономии.

Эгоисты всех больше жалуются на эгоизм других, потому что всего больше от него страдают.
У иных поступки лучше их намерений, потому что их инстинкты умнее их ума.
Люди ищут себя везде, только не в себе самих.

Игра в свои собственные конституционные мечты — политический онанизм.

Историк — наблюдатель, не следователь.

П. и К°—жвачные умы 60-х годов, пережевывающие случайно попавшую в рот либеральную жвачку, уже утратившую всякую питательность. Раз усвоенный образ мыслей из убеждения ума превратился в дурную привычку мозга.

Начитанные и надорванные либеральные дураки, производящие впечатление умных только на таких же надорванных, но не столь начитанных дураков. Недовольны всем настоящим, а прошлое ругают за то, что не похоже на настоящее. Сантиментально-озлобленные бурсаки киево-могилевского покроя.

Простейший способ не нуждаться в деньгах—не получать больше, чем нужно, а проживать меньше, чем можно.

Простейший способ не нуждаться в деньгах—не получать больше, чем нужно, а проживать меньше, чем можно.
Твердость убеждений—чаще инерция мысли, чем последовательность мышления.
Мы часто сердимся на предков за то, что они на нас не похожи, вместо того чтобы радоваться, что мы на них не похожи (ушли от них вперед).
Прежде психологией называлась наука о душе человеческой, а теперь это наука об ее отсутствии.

Причина неодинаковой оплаты занятий. Одни дела могут делать все, но не всякий хочет; другие хотят все, но не всякий может.

Истина, что свет: ее самое не видно, но все предметы видны и понятны, лишь насколько обладают ее светом (в ее свете).

Недостаток теперешнего обтянутого дамского костюма тот, что он не столько прикрывает то, что есть, сколько обнаруживает то, чего нет.

Сидят на штыках, покрыв их газетой.
Женщина опасна не когда нападает, а когда падает.
Истинная цель дела благотворительности не в том, чтобы благотворить, а чтобы некому было благотворить.

Думать не о том, что делаешь, совсем не то же, что делать не то, что думаешь. Обман и то и другое, но в первом случае обманываешь себя самого, во втором других.
Большинство современных] браков м[ожно] признать если не счастливыми, то сытными: она в нем приобретает * кусок хлеба, он в ней—кусок мяса. Едят друг друга.
* Над строкой: ищет.

Впредь будут воевать не армии, а учебники химии и лаборатории, а армии будут нужны только для того, чтобы было кого убивать по законам химии снарядами лабораторий.
Мужчина занимается женщиной, как химик своей лабораторией: он наблюдает в ней непонятные ему процессы, которые сам же производит.

Есть мужчины, которые тем больше нравятся, чем лучше их понимаешь, и есть женщины, которых тем лучше понимаешь, чем больше они нравятся.

Часто встречаются люди, которые любят говорить о том, чего не понимают, как иные не чувствуют запаха того, что нюхают. Это очень жаль, хотя и очень просто; это значит, что есть люди, у которых язык длиннее их ума, как есть люди, у которых нос длиннее их обоняния.

Почему люди так любят изучать свое прошлое, свою историю? Вероятно, потому же, почему человек, споткнувшись с разбега, любит, поднявшись, оглянуться на место своего падения.

Есть два рода непонимания. Одни еще не разглядели того, что есть в вещах, другие успели уже усмотреть и то, чего нет в них. Это последнее непонимание безнадежнее и неисправимее первого, потому что легче дополнять, чем переполнять, как легче дойти до цели, чем воротиться к ней (кто не стрелял и кто промахнулся).

У всякого возраста свои привилегии и свои неудобства. Привилегия стариков — хвалиться своим прошлым, т. е. своей ненужностью; неудобство—почет от молодежи, похожий на усиленную ласку хозяев к собравшимся уходить гостям.
А странный, не натуральный народ эти старики: они не родятся, а только умирают и, однако, все не переводятся.

Романистов часто называют психологами. Но у них разные дела. Романист, изображая чужие души, рисует свою; психолог, наблюдая свою душу, думает, что он изучает чужие. Один похож на человека, который видит во сне самого себя, другой—на человека, который подслушивает шум в чужих ушах.

12 дек[абря] 1893
Благородное российское] дворянство разменяло свой сословный долг на долги государственному] банку.

Все эти формы и обряды хороши тем, что выше действительных чувств тех, кто их выполняет, и заставляют последних становиться выше себя.
Надобно не жаловаться на то, что мало умных людей, а благодарить Бога за то, что есть они.
Достойный человек не тот, у кого нет недостатков, а тот, у кого есть достоинства.

История не учительница, а надзирательница, magistra vitae : она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.
Некоторые думают, что стоит только обозвать всех дураками, чтобы прослыть умным.

Крупный успех составляется из множества предусмотренных и обдуманных мелочей.

Всем можно гордиться, даже отсутствием гордости, как от всего можно одуреть, даже от собственного ума.

Богатые вредны не тем, что они богаты, а тем, что заставляют бедных чувствовать свою бедность. От уничтожения богатых бедные не сделаются богаче, но станут чувствовать себя менее бедными. Этот вопрос не политической] экономии, а полицейского права, т. е. народной психологии.

Люди, которые, не имея своего ума, умеют ценить чужой, часто поступают умнее умных, лишенных этого уменья.
Указывают на любовь западников к иноземным словам. Наши западники все еще заучивают западные учебники слово в слово и не умеют передавать их своими словами. Для них западная культура все еще работа памяти, а не сознание.
Жизнь не в том, чтобы жить, а в том, чтобы чувствовать, что живешь.
Красивые женщины в старости бывают очень глупы только потому, что в молодости были очень красивы.
Многие умирают спокойно не потому, что думают о будущей жизни, а потому, что не умеют понять настоящую минуту: спокойствие здесь происходит не от силы веры, а от слабости размышления.

Чтобы иметь влияние на людей, надо думать только о них, забывая себя, а не вспоминать о них, когда понадобится напомнить им о себе.

Женщина начинает размышлять только, когда начинает говорить, а говорить начинает, когда начнет чувствовать; ее ум — бухгалтер ее языка, а язык — секретарь ее сердца.
Богачи из людей, которые добывают деньги, чтобы жить, превращаются в людей, которые живут, чтобы стеречь * деньги, которых им некуда девать.
* Над строкой: беречь.

Ученые диссертации, имеющие двух оппонентов и ни одного читателя.

Видимая рассеянность иногда происходит не от недостатка наблюдательности, а от избытка впечатлительности: не хотят замечать окружающего, чтобы сохранить веру и спокойствие.

Добрая память и злое сердце — он скоро забывает обиду, но злится и на забытые обиды.

Когда не поймешь, добрый ли человек или злой, можно смело сказать, что он — несчастный.

Мы для того умаляем свое прошедшее, чтобы понять его, ибо его величие превышает силу нашего разумения. Луна.
Разложение славянофильства—пахнет от разлагателя.
Его ум—хорошо выученная книжка.
У них нет совестливости, но страшно много обидчивости: они не стыдятся пакостить, но не выносят упрека в пакости.

Василий Осипович Ключевский (1841—1911) Сочинения: Сочинения: В 9-ти т. Т. IХ. М.: Мысль, 1990.

Афоризмы и мысли об истории
Тетрадь с афоризмами [1891 г.]

42. Есть два рода дураков: одни не понимают того, что обязаны понимать все; другие понимают то, чего не должен понимать никто.

57. Чтобы сделать Петра великим, его делают небывалым и невероятным. Между тем надобно изобразить его самим собою, чтобы он сам собой стал велик.

59. Уметь разборчиво писать — первое правило вежливости.

61. Мужчина слушает ушами, женщина глазами, первый — чтобы понять, что ему говорят, вторая — чтобы понравиться тому, кто с ней говорит.

72. Поэзия разлита в обществе, как кислород в воздухе, и мы не чувствуем ее только потому, что ежеминутно ею живем, как не ощущаем кислорода потому, что ежеминутно им дышим.

74. Очень ясно излагают свои мысли о сущности вещей, но в этом изложении ясны только мысли, а не сущность вещей. Понимать свои мысли о предмете не значит понимать предмет.
75. Добрый человек не тот, кто умеет делать добро, а тот, кто не умеет делать зла.

77. Иногда необходимо нарушать правило, чтобы спасти его силу.
78. Люди самолюбивые любят власть, люди честолюбивые— влияние, люди надменные ищут того и другого, люди размышляющие презирают и то и другое.

80. При них был порядок не потому, что они его умели установить, а потому, что не сумели его разрушить.

83. Чтобы быть хорошим преподавателем, нужно любить то, что преподаешь, и любить тех, кому преподаешь.

85. Искусство — суррогат жизни, потому искусство любят те, кому не удалась жизнь.

90. Религиозное чувство ставит руководителем жизни разумное Провидение. Рассудок — выраженный в цифрах слепой закон необходимости. Торжество рассудка заменит религию статистикой, верование — научной гипотезой.
91. Детальное изучение отдельных органов отучает понимать жизнь всего организма.

94. Счастлив тот, кому из всех женщин, которых он любил, наиболее зла наделала та, которая наименее этого хотела.
95. Спорт становится любимым предметом размышления и скоро станет единственным методом мышления.
96. Самолюбивая женщина из запачканных пеленок своего ребенка делает себе ризу богородицы.
97. Благодарность не есть право того, кого благодарят, а есть долг того, кто благодарит; требовать благодарности— глупость; не быть благодарным — подлость.

99. Смерть — величайший математик, ибо безошибочно решает все задачи.

102. Дружба может обойтись без любви; любовь без дружбы — нет.

107. Светские люди — это класс общественных трутней, откармливаемый рабочим людом сначала для потехи, а потом на убой.

112. Люди живут идолопоклонством перед идеалами, и когда недостает идеалов, они идеализируют идолов.
113. В России нет средних талантов, простых мастеров, а есть одинокие гении и миллионы никуда негодных людей. Гении ничего не могут сделать, потому что не имеют подмастерьев, а с миллионами ничего нельзя сделать, потому что у них нет мастеров. Первые бесполезны, потому что их слишком мало; вторые беспомощны, потому что их слишком много.
114. Характер — власть над самим собой, талант—власть над другими. Бесхарактерные таланты и бездарные характеры.
115. Почему от священнослужителя требуют благочестия, когда врачу не вменяется в обязанность, леча других, самому быть здоровым?

119. Существующий порядок, пока он существует, не есть лучший из многих возможных, а единственно возможный из многих лучших. Не то, что он лучший из мыслимых, сделало его возможным, а то, что он оказался возможным, делает его лучшим из мыслимых.
120. Некоторые женщины умнее других дур только тем, что сознают свою глупость. Разница между теми и другими только в том, что одни считают себя умными, оставаясь глупыми; другие признают себя глупыми, не становясь оттого умными.

127. Было бы сердце, а печали найдутся.

[135.] Хотеть быть чем-то другим, а не самим собой значит хотеть стать ничем.

Афоризмы и мысли об истории
Записная книжка [1890-е годы]
2. Прогресс мысли в том, что достигнутую цель она превращает в средство для дальнейшей цели; прогресс чувства в том, что удачное средство оно делает целью, новой целью, забывая о первоначальной цели или тяготясь ей как неизбежным следствием.

3. Предмет истории — то в прошедшем, что не проходит, как наследство, урок, неконченый процесс, как вечный закон. Изучая дедов, узнаем внуков, т. е., изучая предков, узнаем самих себя. Без знания истории мы должны признать себя случайностями, не знающими, как и зачем мы пришли в мир, как и для чего в нем живем, как и к чему должны стремиться, механическими куклами, которые не родятся, а делаются, не умирают по законам природы, жизни, а ломаются по чьему-то детскому капризу.
4. В преданиях и усадьбах старых русских бар встретим следы приспособлений комфорта и развлечения, но не хозяйства и культуры; из них можно составить музей праздного баловства, но не землевладения и сельского управления.

26. Екатерина своей популярностью обязана ужасам времени Анны.

28. Науку часто смешивают с знанием. Это грубое недоразумение. Наука есть не только знание, но и сознание, т. е. уменье пользоваться знанием как следует.
[...]
Современная интеллигентная барышня — пушка, которая заряжается в гимназическом классе, а разряжается в университетской клинике душевнобольных.
Жены — инспектрисы мужей; только одни инспектируют их сердца, другие — их карманы, а третьи, самые разумные,— их рты.
Люди напряженно преследуют свои интересы, но книг не читают. Почему? Книги ли так неинтересны или интересы так некнижны?

Декадентство—это искусство, утратившее эстетическое чутье, но сохранившее свою технику. Это творчество без идеала, как толстовщина—религия без бога.

Самый непобедимый человек — это тот, кому не страшно быть глупым.
Современная мысль до того изогнулась и извертелась, что стала похожа на старую балетную плясунью, которая, приподняв подол, еще может выделывать замысловатые и непристойные фигуры, но ходить прямо, твердо и просто уже не в состоянии.
Современная патологическая психология стремится глупость сделать умной, а подлость невменяемой.
Ум современного молодого человека рано изнашивается усвоением чужих мыслей и теряет способность к самодеятельности и самостоятельности.
Робкий, но не трусливый.

Доброта иных происходит только от утомления злом.

Эстетич[еское] остервенение современной публики, соединенное с умственным отуплением и нравственным расслаблением.

Декаденты в интеллигенции—то же, что в гастрономии люди, испортившие себе пищеварение, но сохранившие аппетит.

Служебное жалование превращается в государственную милостыню голодающим.

Русск[ая] интеллигенция скоро почувствует себя в положении продавщицы конфет голодным людям.

Умный тем отличается от дурака, что, когда оба разозлятся, умный становится дураком, а дурак умным.

Животное по инстинкту, не имея разума, поступает разумно; человек, пользуясь разумом, умеет поступать неразумно вопреки инстинкту.

Есть люди, которые становятся скотами, как только начинают обращаться с ними, как с людьми.

Популярное искусство ценно не по пользе, которую оно приносит, а по вреду, от которого спасает, доставляя менее грубое развлечение.
Современные франц[узские] писатели более обязаны своими успехами языку, на котором пишут, чем язык им.

Позитивизм, дарвинизм, альтруизм—все научные воззрения и методы знания, переходя в образованную публику, становятся модными покроями мысли—не больше.
Культурные нищие, одевающиеся в обноски и обрывки чужой мысли; растерявшись в своих мелких ежедневных делишках, они побираются слухами, сплетнями, анекдотами, словцами, чтобы сохранить физиономию интеллигентов, стоящих в курсе высших интересов своего времени.

Чтобы быть полезным людям, нужно ничем не пользоваться от них.

Молодежь, что бабочки: летят на свет и попадают на огонь.

Свое паршивое тело они прикрывают кисеей, переделанной из кожи, содранной с народного здорового тела.

Василий Осипович Ключевский (1841—1911) Сочинения: Сочинения: В 9-ти т. Т. IХ. М.: Мысль, 1990.
Дневниковые записи
1905 г. [Ранее 7 января]
...
У нас исчезли все идеи и остались только их символы, погасли лучи, но остались тени.

Как они легко и охотно г[ово]рят, легче и охотнее, чем размышляют. Завидно!
Бюрократия есть сила, утратившая цель своей деятельности и потому ставшая бесцельной, но не переставшая быть сильной. Вы без нее не обойдетесь или сами в нее переродитесь.

России больше нет: остались только русские.

20 дек[абря]
Политические мысли
Я не сочувствую партиям, манифесты которых сыплются в газетах. Я вообще не сочувствую партийно-политическому делению общества при организации народного представительства. Это: 1) шаблонная репетиция чужого опыта, 2) игра в жмурки. Манифесты выставляют политические принципы, но ими прикрываются гражданские интересы, а представительство частных интересов — это такой анахронизм, с которым пора расстаться. Все платформы грешат одним недосмотром: они спешат установить, т. е. предопределить, направление нашего будущего конституционного законодательства, а наша ближайшая задача и забота — обеспечить и подготовить самый орган конституционного представительства.
Оппозиция против правительства постепенно превратилась в заговор против общества. Этим дело русской свободы было передано из рук либералов в руки хулиганов.

Лето 1909 (с 10 мая)
Заметки
...Историк задним умом крепок. Он знает настоящее с тыла, а не с лица. Это недостаток ремесла, как кривизна ног у портного. Отсюда оптимизм историков, их вера в нескончаемый прогресс, ибо зад настоящего краше его лица. У историка пропасть воспоминаний и примеров, но нет ни чутья, ни предчувствий.

...Изучение нашего прошлого небесполезно — с отрицательной стороны. Оно оставило нам мало пригодных идеалов, но много поучительных уроков, мало умственных приобретений и нравственных заветов, но такой обильный запас ошибок и пороков, что нам достаточно не думать и не поступать, как наши предки, чтобы стать умнее и порядочнее, чем мы теперь.

1909 г. 20 дек[абря]
Дифференциация просвещения идет об руку с поляризацией бедности и богатства.

1911 г.
[Ранее 30 января]
Общие заметки
Посредник между правит[ельство]м и кр[естьяни]ном — помещик — создан в XVIII в., после 1762 [г.]. Описанные до стр. 22 Leibeigenschaft — не наше холопство: не личная, а реальная неволя; везде элемент права, крепки земле.
Крепостной труд — ежеминутный саботаж — работа, низверженная до допускаемого законом минимума.
Нынешняя политика: менять законы, реформировать права, но не трогать господствующих интересов.
Чем более сближались мы с З[ападной] Европой, тем труднее становились у нас проявления народной свободы, потому что средства западноевропейской культуры, попадая в руки немногих тонких слоев общества, обращались на их охрану, не на пользу страны, усиливая социальное неравенство, превращались в орудие разносторонней эксплоатации культурно безоружных народных масс, понижая уровень их общественного сознания и усиливая сословное озлобление, чем подготовляли их к бунту, а не к свободе. Главная доля вины — на бессмысленном управлении.
Земледелием кормятся в Англии 17%, в Германии — 35,5, Франции — ?, России — 75%.

культурно безоружные массы...

30 янв[аря]
В нашем обществе, проходящем еще периоды геологического образования, каждое сильное лицо само вырабатывает понимание вещей и правила своей деятельности из самого процесса своей личной жизни, свободной от преданий, заветов, чужих опытов. Он, как Адам, дает вещам свои имена. Отсюда разнообразие характеров и неуловимость типов, рыхлость общества и непривычка к дружной деятельности плотными крупными союзами. У себя дома мы сильнее, чем на улице. Личный интерес господствует над общественным.
Противоречие в этнографическом составе Русск[ого] государства на западных европейских и восточных азиатских окраинах: там захвачены области или народности с культурой гораздо выше нашей, здесь — гораздо ниже; там мы не умеем сладить с покоренными, потому что не можем подняться до их уровня, здесь не хотим ладить с ними, потому что презираем их и не умеем поднять их до своего уровня. Там и здесь неровни нам и потому наши враги.

Умолчание Св[ода] зак[онов] об юрид[ических] и политических] основах права крепости производит такое впечатление, что обе стороны, правит[ель]ство и дворянство, признавали это право чем-то таким, что превратится в постыдное и ни в каком государстве не допустимое безобразие, как скоро в него будет внесена хотя микроскопическая доза права.

Павел, Ал[ександ]р I и Николай I владели, а не правили Россией, проводили в ней свой династический, а не государственный интерес, упражняли на ней свою волю, не желая и не умея понять нужд народа, истощили в своих видах его силы и средства, не обновляя и не направляя их к целям народного блага.
Закон жизни отсталых государств или народов среди опередивших: нужда реформ назревает раньше, чем народ созревает для реформы. Необходимость ускоренного движения вдогонку ведет к перениманию чужого наскоро.

1.Наша история XVIII и XIX вв. Коренная аномалия нашей политической жизни этих веков в том, что для поддержания силы и даже существования своего государства мы должны б[ыли] брать со стороны не только материальные, но для их успеха и духовные средства, которые подрывали самые основы этого государства. Люди, командированные правительством для усвоения надобных ему знаний, привозили с собой образ мыслей, совсем ему ненужный и даже опасный. Отсюда двойная забота внутренней политики: 1) поставить народное образование так, чтобы наука не шла дальше указанных ей пределов и не перерабатывалась в убеждения, 2) нанять духовные силы на свою службу, заводя дома и за границей питомники просвещенных борцов против просвещения. Трагизм положения в XIX в.— против правительства, борющегося со своей страной, стал просвещенный на правительственный кошт патриот, не верящий ни в силу просвещения, ни в будущее своего отечества.

27 ф[евраля]
2. П[авел] погиб от матерней придворной знати, подобно азиатским деспотам. Либерализм его старшего сына — азиатская трусость, старавшаяся заслониться от этой старой екатер[ининской] знати английски воспитанной либеральной знатной молодежью, потом сволочью вроде Аракчеева. Но о связи нравственной с русским обществом он, может быть, думал только в первые годы. 14 декабря показало и случайному царю, и придворной знати их общего врага — дворянскую европейски образованную и пропитавшуюся в походах освободительными влияниями Запада гвардейскую офицерскую молодежь. Отсюда две тенденции нового царствования. Первая — обезвредить гвардию политически, сделав из нее со всей армией автоматический прибор для подавления внутренних массовых движений; здесь, а не в военно-балетном увлечении источник скотски бессмысленной фрунтовой выправки.
Другая тенденция — вывести вольный дух в классах, доступных западным веяниям. С достижением обеих целей — возможность эксплуатировать непонятного и потому страшного зверя — народ. Двойной страх вольного духа и народа объединял династию и придворную знать в молчаливый заговор против России. На Сенатской площади голштинцы живо почувствовали свое нравственное отчуждение от страны, куда занес их политический ветер, и они искали опоры в придворном кругу, в который Ник[олай] старался напихать как можно больше немцев. С вольным духом в обществе надеялись справиться жандармскими умами, а с кр[естья]нским народом — приставленными к нему пьявками в виде помещиков с их выборными предводителями и судебно-полицейскими агентами. А[лександ]р I относился к России как чуждый ей, трусливый и хитрый дипломат, Н[иколай] I — как тоже чуждый и тоже напуганный, но от испуга более решительный сыщик.

Василий Осипович Ключевский (1841—1911) Сочинения: Сочинения: В 9-ти т. Т. IХ. М.: Мысль, 1990.
Афоризмы и мысли об истории
Тетрадь с афоризмами
[1891 г.]
1. Закономерность исторических явлений обратно пропорциональна их духовности.

5. Человек — это величайшая скотина в мире.
6. Наша государственная машина приспособлена к обороне, а не к нападению. Она дает нам столько же устойчивости, сколько отнимает подвижности. Когда мы пассивно отбиваемся, мы сильнее себя, ибо к нашим оборонительным силам присоединяется еще наше неумение скоро понять свое бессилие, т. е. наша храбрость увеличивается тем, что, испугавшись, мы не скоро собираемся бежать. Напротив, нападая, мы действуем только 10% своих сил, остальное тратится на то, чтобы привести в движение эти 10%. Мы точно тяжеловооруженный рыцарь средних веков. Нас победит не тот, кто рыцарски правильно атакует нас с фронта, а кто из-под брюха лошади схватит нас за ногу и перекувырнет: как таракан, опрокинувшийся на спину, мы, не теряя штатного количества наших сил, будем бессильно шевелить ногами, ища точки опоры. Сила есть акт, а не потенция; не соединенная с дисциплиной, она сама себя убивает. Мы низшие организмы в международной зоологии: продолжаем двигаться и после того, как потеряем голову.

9. Мужчина любит женщину чаще всего за то, что она его любит; женщина любит мужчину чаще всего за то, что он ею любуется.
10. Семейные ссоры — штатный ремонт ветшающей семейной любви.

13. Когда дурак начинает считать себя остроумным, количество остроумных людей не увеличивается; когда умный человек признает себя остроумным, всегда становится одним умным меньше и иногда одним остроумным больше; когда остроумный начинает считать себя умным, всегда одним остроумным становится меньше и никогда не бывает одним умным больше.

15. Только в математике две половины составляют одно целое. В жизни совсем не так: например, полоумный муж и полоумная жена — несомненно две половины, но в сложности они дают двух сумасшедших и никогда не составят одного полного умного.

18. Женщины, не любившие в молодости, под старость бросаются в благотворительность. Мужчины, начавшие поздно размышлять, обыкновенно пускаются в философию. Последним философия так же плохо заменяет понимание, как первым благотворительность — любовь.

21. Исключения обыкновенно правильнее самого правила, но они потому не составляют правила, что их меньше, чем неправильных явлений.

24. Прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий.

26. Мужчина любит обыкновенно женщин, которых уважает; женщина обыкновенно уважает только мужчин, которых любит. Потому мужчина часто любит женщин, которых не стоит любить, а женщина часто уважает мужчин, которых не стоит уважать.
27. Хорошая женщина, выходя замуж, обещает счастье, дурная — ждет его.
28. Политика должна быть не более и не менее как прикладной историей. Теперь она не более как отрицание истории и не менее как ее искажение.

32. Республиканцы в монархиях—обыкновенно люди, не имеющие царя в собственной голове; монархисты в республиках — люди, замечающие, что другие его теряют.
33. Вся разница между умным и глупым в одном: первый всегда подумает и редко скажет, второй всегда скажет и никогда не подумает. У первого язык всегда в сфере мысли; у второго мысль вне сферы языка. У первого язык секретарь мысли, у второго ее сплетник или доносчик.