Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.
Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.
В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.
Итак, поехали.
“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен
На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.
Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!
“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен
Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.
Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.
“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон
Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.
Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.
“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф
Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.
Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.
“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм
Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.
Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.
“Волшебный мелок”. Синкен Хопп
Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.
У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.
“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер
И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.
У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.
Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?
📚 Книга 2003 года о том, как поведение толпы создает лучшие точки входа. Самма показывает конкретные инструменты для торговли против эмоций рынка.
Главное:
▪️ Индикаторы страха. Когда индекс волатильности VIX в 2002 взлетел выше 40, Самма рассматривал это как сигнал для покупок – рынок был перепродан на панике.
▪️ Объемы как маркер толпы. Пример из книги: резкое падение акций Cisco с огромным объемом в 2001 стало дном, потому что все слабые игроки уже вышли.
▪️ Импульс новостного фона. Самма разработал новостной индекс "bull/bear news‑flow": резкий всплеск негативных заголовков (например, кризис в Азии 1998) совпал с разворотами рынка📈
▪️ Неэффективность рынка – ваша возможность. Рынки часто иррациональны. Эмоции создают ценовые аномалии, которыми можно успешно пользоваться.
📌 Когда участники рынка действуют как группа, будучи чрезмерно медвежьими или бычьими, их опыт и капитал не имеют значения.
Сленг – не современное изобретение. В современную школьную программу по литературе для 8 класса (в раздел «для дополнительного чтения») включена повесть Пушкина «Пиковая дама». Она вся нашпигована сленгом, или, точнее говоря, игроцким арго начала XIX века.
"Пиковая дама". Кадр из фильма Якова Протазанова (1916 г.)
Надо сказать, что игромания тоже появилась отнюдь не с изобретением компьютера. Один из современников Пушкина писал: «Можно положительно сказать, что семь десятых петербургской мужской публики с десяти часов вечера всегда играют в карты (...) Он приятный игрок - такая похвала достаточна, чтобы благоприятно утвердить человека в обществе». Видеоигр в те времена ещё не придумали – вот игроманы и «резались», в основном, в карты. И без знания «игроцких» (или, как бы мы сегодня сказали, «геймерских») выражений вы «Пиковую даму» до конца не поймёте, хоть лопните!
Вся повесть строится вокруг карточной игры, которая называлась «штосс» (а также «фараон», «чёт-нечёт» или «любишь – не любишь»). Игра эта была проста до безобразия, даже пляжный «подкидной дурак» в сравнении со штоссом – интеллектуальное занятие.
Играют двое – первый игрок называется «банкомётом», он «мечет банк» (запоминаем!). Второй игрок называется «понтёром», он «понтирует». У каждого – своя колода карт, обе колоды совершенно одинаковые. Понтёр выбирает («загадывает») одну карту из своей колоды, кладёт перед собой на стол (никому не показывая) и сверху кладёт денежную ставку («куш»). Затем банкомёт переворачивает свою колоду и сдвигает одну карту вправо – так, чтобы были видны две карты.
Теперь понтёр открывает свою карту. Если карта понтёра совпала с первой картой (она называется «лоб»), то выиграл банкомёт. Если карта понтёра совпала со второй картой (она называется «соник»), то выиграл понтёр. Масть при этом не важна – только номинал (семёрка, восьмерка и так далее). Если никто не выиграл, две карты колоды банкомёта сбрасываются («абцуг»), открываются следующие две... Пока у банкомёта не кончится колода. Всё.
Да, именно так. Игра примитивна, как три копейки. Совпала «карта направо» – проиграл. Совпала «карта налево» – выиграл. По современным меркам – игра скучнейшая. Но 200 лет назад штосс был настоящей «заразной бациллой», в эту тупейшую игру проигрывали целые состояния.
«Игра идёт в городе Петербурге и воинских казармах без зазора и страха. И это зло сие вреднее, нежели само грабительство» – так писал царь Александр I губернатору Санкт-Петербурга графу Голенищеву-Кутузову.
Штосс запрещали, за него штрафовали, даже ссылали в Сибирь – но всё было бесполезно. Дошло до того, что начальник управы благочиния (то есть тогдашней «полиции нравов», ответственной в том числе и за соблюдение запрета на азартные игры) был арестован за то, что проиграл до копейки все деньги, выделенные на детские приюты...
Вот об этом-то времени и написана «Пиковая дама»!
В чём «соль» сюжета «Пиковой дамы»? Старая графиня Анна Федотовна знает «тайну трёх карт», которую ей когда-то открыл граф Сен-Жермен. Эти карты подряд всегда выигрывают в штосс. Историю слышит главный герой – Германн. Германн пробирается в дом графини и, угрожая пистолетом, выпытывает у неё тайну трёх карт, однако старуха умирает от сердечного приступа. Через три ночи её призрак является Германну и раскрывает желанную тайну: «секретные» карты – это тройка, семёрка и туз (любой масти).
В Петербург приезжает модный банкомёт – Чекалинский, против него в штосс играют повально все, денег у него очень много. Германн вступает в игру, делает крупную ставку (47 000 рублей) на тройку – и выигрывает. На следующий день он удваивает ставку (94 000 рублей), ставит на семёрку – и снова выигрывает. А на третий день он опять удваивает сумму (188 000 рублей) и ставит на туза – но, вскрыв свою карту, неожиданно видит даму пик (такая ситуация у игроков называлась «обдёрнуться») и проигрывает всё. В результате Германн сходит с ума.
Расшифруем теперь все «игро-сленговые» моменты повести:
Играю мирандолем, никогда не горячусь
«Мирандоль» – это игра на одну и ту же маленькую сумму, то есть понтёр не увеличивает ставку (например, 1 рубль, 1 рубль, снова 1 рубль...).
Ни разу не поставил на руте?
«Руте» – это игра с удвоением ставки, когда понтёр удваивает куш каждый раз (1 рубль, 2 рубля, 4 рубля, 8 рублей...).
Отроду не загнул ни одного пароли
«Пароли» – то же самое, что и руте: удвоение куша (ставки). При этом понтёр загибал у своей невскрытой карты угол.
Каким образом бабушка моя не понтирует
«Понтировать» – как мы уже говорили, значит играть в штосс за понтёра, играть против банкомёта.
Герцог Орлеанский метал
«Метать банк» – означает играть за банкомёта, играть против понтёра.
Все три выиграли ей соника
«Соник» – это вторая, «ушедшая налево» карта из колоды банкомёта. «Выиграть соника» – означает выигрыш понтёра и проигрыш банкомёта.
Порошковые карты
Карты с «исчезающими» знаками мастей. Такими пользовались шулеры, жулики.
Чаплицкий поставил на первую карту пятьдесят тысяч и выиграл соника; загнул пароли, пароли-пе, – отыгрался и остался ещё в выигрыше...
Догадались? Переводим с «Пушкинского» на современный русский: понтёр сделал ставку 50 000, выиграл, затем удвоил ставку (100 000), выиграл, а затем удвоил ещё раз (200 000) и опять выиграл. Таким образом, общая сумма выигрыша Чаплицкого составила 350 000 рублей. Собственно, именно эту схему и пытался повторить Герман.
Талья длилась долго
«Талья» – это розыгрыш двух колод, один «круг», «раунд» в штоссе.
Отгибал лишний угол, загибаемый рассеянной рукою
Бывало так, что понтёр пытался сжульничать, удвоить ставку уже убедившись в выигрыше, втихаря «загнуть угол» на вскрытой карте (чего делать было, естественно, категорически нельзя).
Бьёте вы мою карту или нет?
Если выигрывал понтёр, то говорили что он «угадал». Если выигрывал банкомёт, то говорили что он «убил». Буквально: будете играть против меня или нет?
Дама ваша убита
Направо легла дама (лоб), налево туз (соник). Герман был уверен, что поставил на туза и «угадал соника». Однако, когда он вскрыл свою карту, там была пиковая дама! Герман «обдёрнулся», а Чекалинский «убил даму».
Славно спонтировал!
Рискованно, азартно сыграл в штосс.
Кстати говоря, в разговорном русском языке до наших времён вполне себе дожили некоторые слова и понятия из всеми забытого старинного штосса. Например, «куш». Или «понтовать» – то есть «изображать из себя крутого», «выпендриваться», «обманывать».
Надеемся, после этих разъяснений текст «Пиковой дамы» станет намного понятнее. Читайте, наслаждайтесь, в конце концов, это одно из лучших произведений Пушкина. Да, и ещё опера Чайковского – помните? «Что наша жи-и-знь? Игррррра!»
Брат Диас вызван в Священный Город, где его, без сомнения, ждут похвала и великое священное задание. Однако его новая паства состоит из нераскаявшихся убийц, колдунов, творящих ужасающую магию, и настоящих чудовищ. Миссия, возложенная на него, потребует от всех них кровавых мер, чтобы достичь праведных целей.
Не могу назвать себя фанатом Аберкромби, как-то прочитала пару книг, не без интереса, но и без особого восторга. А тут наткнулась на новинку, зацепила аннотация, решила послушать и ухнула в книгу как в омут с головой. Сыграла, конечно, и очешуительная озвучка Кирилла Головина, но не в ней одной дело. Выразительные герои, яркие диалоги, боевки интересно читать) Однозначно ррекомендую тем хто хочет отвлечься от рутины, развеяться и поржать. Последний раз меня так улыбало при чтении автобиографии Оззи Осборна. Буду оочень ждать продолжение серии, и есть желание глянуть другие произведения автора.
Было темно и сыро. Лил дождь. Яростный шторм свирепствовал на море, грозя поглотить всё живое; ветер, уподобившись хтоническому чудовищу, выл вокруг корпуса корабля и рвал такелаж. «Маленькая Фурия» уже пятые сутки билась о волны, словно игрушка в руках разъярённого бога. Никто из членов команды ни на минуту не мог найти себе покоя: одни боялись оказаться выброшенными в открытый океан и хотели бы добраться поскорее до берега, другие боялись притаившегося под палубой вооружённого до зубов незнакомца и также хотели бы поскорее добраться до берега.
Дитмар лежал в гамаке реквизированной у шкипера каюты. Он не спал, но и не бодрствовал в привычном понимании этого слова. Его взор, устремлённый в пространство, был направлен не на деревянные стены, а куда-то вовне, в бездонные глубины пустоты. Мирские заботы, ярость бури, шёпот разума – всё это казалось ему далёким, неважным, словно сон, который скоро развеется. Он искал нечто иное, нечто, что ускользало от понимания смертных, но манило их с неумолимой силой. Он искал едва уловимый, но непрерывный поток, который словно невидимая нить пронизывал сущее.
За дверью каюты кипела жизнь. Слышался топот босых ног, удары железа по дереву, неразборчивый резкий говор, одинокая молитва о спасении и стоны моряка, страдающего от лихорадки.
Внезапно кто-то крикнул:
– Бойся!
И корабль, точно от взрыва, болезненно содрогнулся. Мачты заскрипели, на палубу со страшным грохотом обрушилась волна. После этого раздался громовой хохот, а затем наступила тишина.
Дитмар вдруг почувствовал себя необыкновенно легко. Как будто всё его существо, от самых тёмных глубин сознания до самых чувствительных нервных окончаний, стало проводником всепроникающей энергии мироздания. Она струилась сквозь него, словно свет сквозь идеально ограненный алмаз, наделяя его чувством невообразимой, почти богоподобной силы. Эта сила раздвигала границы восприятия, позволяла заглянуть сквозь пелену времени, постигать законы бытия, подчинять своей воле материю и даже разум смертных. Те, кто вкусил её нектар, жили дольше обычных людей на десятилетия, а то и на целые века. Но плата за этот дар была ужасающей. Та же сила, что давала человеку такую власть над творением, искажала саму суть человека, лишала его человечности, превращала в бесплодную оболочку, обречённую на вечное созерцание смены эпох. Достаточно было только оступиться, поддаться гордыне или страху, – и она безжалостно отнимала всё.
Понимая всю тяжесть бремени, что открылось ему, Дитмар нашёл в себе точку опоры, сосредоточился и, словно черпая воду из запретного источника, начал осторожно, не спеша черпать энергию эфира, льющуюся из пустоты.
Он чувствовал, как она течёт по его венам, как тело его наполняется силой, как каждая клетка пульсирует, откликаясь на космический ритм.
«Хорошо, – думал он, дрожа каждым нервом, – очень хорошо».
Усилием воли он потянулся к энергии внутри себя. Призвал образ – мерцающий сгусток света, способный рассеять любую тьму. Одновременно он вплетал в него приобретенную силу, представляя, как этот сгусток растёт, наполняясь энергией. Почти тотчас же ласкающее тепло разлилось по его телу, постепенно концентрируясь в груди. Дитмар испытывал приятное волнение, граничащее с благоговением, наблюдая за рождением чар. Он даже вытянул руку перед собой, желая увидеть, как свет обретает форму на кончиках его пальцев…
Неожиданно корабль снова содрогнулся, на этот раз сильнее прежнего. И руку, в которой сосредоточилась вся сила, пронзила болезненная судорога.
– Зараза! – вырвалось у рыцаря сквозь зубы. Сила, тепло, образ – всё исчезло в одно мгновение. Осталась только боль да неприятное чувство, точно его вырвали из приятного, но обманчивого сна.
В окошке каюты, мокром и запотевшем, виднелось хмурое, низкое небо и свинцовые воды Северного моря; ветер катил широкие волны, но дождя уже не было. Моряки притихли. Не было слышно ни смеха, ни стонов – только плеск воды о борт корабля. Дитмар осторожно растёр онемевшую руку, пытаясь вернуть ей чувствительность. Потом закрыл глаза, чтобы унять бурю в душе. Он решил вновь погрузиться в воспоминания, в тот день, когда его жизнь изменилась навсегда…
Альбрунсбург был полон народа, съехавшегося со всех уголков Норгарвальда. Десятки тысяч граждан и пилигримов, заполнивших улицы, собрались здесь, чтобы проводить своих защитников в грядущий поход. Воздух гудел от множества голосов, повсюду звучали народные песни, слышался ритм барабанов и переливы флейт. В честь этого знаменательного дня дома были украшены цветами и гирляндами; на крышах развевались флаги всех земель и графств империи. В лавках раздавали сласти, а из отворенных окон исходил пьянящий аромат пряностей, свежего хлеба и жареного мяса. Труппы бродячих жонглёров и акробатов развлекали детвору, а местные артисты и поэты декламировали свои баллады и стихи о доблести имперских солдат и скором триумфе. Все были довольны и счастливы. Казалось, что сами боги благословили этот день. И сердце его полнилось надеждой и искренним чувством любви к отечеству и к этому славному, простому народу, который верил в него и который ждал от него свершений.
Вскоре звук труб и литавр возвестил о том, что шествие началось. Замолкли барабаны и флейты, стихли песни и гул голосов. В толпе мелькали стражники в парадных панцирях и синих плащах, украшенной золотой вышивкой. Командиры в золочёных шлемах отдавали приказы. Уже через пару минут все люди выстроились вдоль улиц, оставив только место для прохода войск. По традиции, устоявшейся за долгие века, женщины и дети стояли в первых рядах, держа в руках букеты полевых цветов и яркие ленты. Сама судьба отвела ему лучшее место.
Шествие двинулось от Площади Героев под музыку военного оркестра. Звук шагов тысяч норгарвальдских воинов эхом отдавался от каменных стен, создавая ощущение величия и незыблемой мощи.
Впереди под огромным флагом с чёрным двуглавым орлом, ехал, восседая на огромном вороном жеребце в узорчатом барде, герцог Годфрид Золотой, рейхсмаршал Великой Имперской Армии. Он был облачён в золочёные латы, украшенные искусной резьбой, изображавшей героев Фаранландской войны, которые пали более века назад от рук аварангонских захватчиков. Шлем в виде львиной головы с пламенно-алыми крыльями осенял его благородное лицо, а алый плащ покрывал могучие плечи. Совершенно спокойный и внушающий благоговейный трепет, герцог был похож на гневливого бога войны; люди тянулись к нему, видя в нём не просто смертного, но воплощение веры, символ защиты, под покровительством которого они могли обрести спасение от тягот мира. Только таким мог быть истинный воин и защитник империи, человек, готовый отдать жизнь за свою землю и свой народ.
Вокруг него, словно клин хищных птиц, двигались Золотые Грифоны – личные телохранители императора, несокрушимые рыцари в богатых доспехах и накидках из тигриных шкур. За ними, пёстрым потоком следовали пажи, музыканты и знаменосцы в модных, но неуместных для этого торжественного дня, облегающих белых и синих костюмах.
За свитой герцога, словно два столпа, возвышались Зигфрид из Эрбивальда и Старкад из Свельгхафена. Эти двое были великими воителями, чья слава гремела далеко за пределами Норгарвальда, достигая даже отдалённых эльфийских лесов и суровых варварских земель.
Зигфрид, самый молодой магистр Ордена Льва и Дракона, казался воплощением утреннего солнца. Храбрый, отзывчивый, но в то же время непреклонно справедливый в своих решениях, он был примером для своих рыцарей и вызывал благоговение у прекрасных дам. Живая история его деяний распространилась по свету подобно всполохам огромного костра, согревая души людей и укрепляя веру в торжество истины. Будучи ещё оруженосцем, он собственноручно одолел легендарных Змиев Севера, чья чешуя была прочнее стали; позже, когда колдун Крундарил призвал легионы демонических приспешников из бездн Морденванга, именно Зигфрид пресёк злодеяние, пронзив своим клинком сердце злодея и обратив демонов в прах; в своём паломничестве по землям древнего Тальдарата он обрёл Нагльбранд – Чёрный Меч Хаоса, перед которым не могли устоять ни сталь, ни магия. Во время кровавого восстания Радварда Тощего, Зигфрид возглавил основные силы империи и разгромил войско предателей в битве при Архемдорфе; спустя год одолел Бальдора Костолома, сильнейшего из рыцарей Чёрного Круга, в поединке, который вошёл в историю как «Битва Света и Тьмы». Под его началом рыцари Льва и Дракона одержали победу в сотне кампаний, стяжав славу самых грозных и смелых воинов империи. Аварангонская знать, поражённая его талантом полководца, прозвала его Змееглазым Королём; а князья эльфов, после битвы при Аккунтанее, нарекли его Хардинримом – Предвестником Свободы.
Старкад же, напротив, был живым олицетворением суровой северной зимы. Высокий, огромный, в полных боевых доспехах и белом плаще, он был молчалив и холоден, словно железная гора, укрытая вечными снегами. Его лицо, изрезанное шрамами, казалось непроницаемым, а глаза – осколками льда. Он был известен своей невероятной силой и безжалостностью к врагам империи. Говорили, будто он в одиночку убил сотню воинов-монахов Ядовитого Корня в битве при Теренусканде, с боем проложил себе путь к башне Алого Феникса, охраняемой страшными големами, созданными из стали и живой плоти, голыми руками сорвал с петель городские ворота, по трупам врагов дошёл до Золотого Дворца и сразил в поединке самого Скарбахисара Бессмертного – древнего демона, который истязал души людей целых три тысячи лет, – он изрубил его в куски своей секирой Кровопускателем, чьё лезвие, казалось, поглощало свет солнца.
Один только вид этих воителей заставлял содрогаться даже самые храбрые сердца. Их появление предвещало перемены, и многие гадали, какую роль они сыграют в грядущих событиях.
За этими двумя героями, чьи имена уже облетели весь город, следовали лучшие рыцари и дамы империи. Были тут и Альбранд из Берхтдорфа, который прославился своим умением сражаться и копьём, и магией, и Кримхильда из Рамхольма, которая в своё время на турнире в Сарасерторе ссадила с коней двадцать аварангоских рыцарей, и могучий Арнгис по прозвищу Тролль со своим братом Арнгером, и Сигмар из Ульрихсхайма, который даже на коне сражался огромным двуручными мечом, и Хемрих из Алуэнгена, и Адальмунд из Эурхайма, и великий мореход Фарольд Буревестник, который, по слухам, обошёл все воды света, и Хаген из Румхайма, и Андоин Тигровый Змей из Рохвинскирхена, которого считали опаснейшим дуэлистом, и Ардрада из Хадафурта, и Тормунд из Брианенборга, и Одальгар Среброгривый из Эллинштадта, и Урсрам из Вельфдорфа, и Мстислав из Вердмотсбурга, который мог поднять на плечи быка, и Радбод из Деганхофа, и Гонтальда из Кейльдорфа, и Бернхард из Мегинхайма, и Одальстейн из Гильтбаха, и, наконец, Геральт из Урсынграда, который победил императорского мантихора, державшего в страхе целую провинцию.
Такого числа избранных он прежде не видел на улицах Альбрунсбурга.
Далее следовали тысяча рыцарей Льва и Дракона, с головы до ног закованных в красно-золотые доспехи, которые горели на солнце, подобно живому пламени. Держа в руках длинные рыцарские копья и тарчи с изображением красного дракона и золотого льва, они безмолвно продвигались на могучих боевых конях, не обращая внимания на изумлённые и ликование, что нарастало вокруг. За этими грозными и непобедимыми воинами двигались полки имперских рыцарей в начищенных добела кастенбрустах. Каждый полк гордо нёс с собой штандарт с гербом родного графства – Эрбивальд, Румхайм, Гильтбах и многие другие, что поклялись защищать свой народ. А позади рыцарей уже разворачивались пехотные полки, чьи солдаты были облачены в неполные, но надёжные доспехи.
Мысль о скорой встрече с отцом, словно луч солнца пронзила его душу, отозвавшись в ней чувством боли и восторга…
Дорогие друзья! Буду очень рад, если вы найдете время ознакомиться с первыми главами моего романа и поделитесь своим мнением! Пожалуйста, не стесняйтесь оставлять отзывы – что понравилось, что показалось слабым местом, какие главы вызвали интерес, а какие – нет.
Ваши комментарии помогут сделать этот новый мир ещё более захватывающим.
Над «Неожиданностью» кружили чайки. Их резкий, хохочущий крик резал слух.
«Чайки. Чертовы чайки.»
Он нехотя открыл глаза. Рядом сидела Агата и смотрела в пол.
Джек начал подниматься.
Она резко повернулась к нему и заключила в крепкие объятия. Джек даже не
изменился в лице.
- Я боялась, что потеряла тебя.
Джек попытался поднять правую руку, но в нее будто выстрелили, боль
распространилась до самого плеча. Рука загипсована.
- Что ты здесь делаешь, Агата?
Она отпрянула и взяла его за здоровую руку.
- Я ждала тебя в «Полном кубке» как мы и договаривались, а потом случайно
подслушала разговор о том, что какой-то Джек в одиночку пошел убивать
призраков на корабле. Я быстро узнала где этот корабль и побежала к тебе.
Джек посмотрел в сторону. Птица взлетела с мачты и испражнилась прямо в
полете, белая масса приземлилась рядом с Джеком. Его нюх никогда не отличался
особенной остротой, но это он прочувствовал – едкий, тошнотворный, будто
разъедающий изнутри запах птичьих фекалий.
- Похоже это все-таки не сон.
Агата слегка прищурила глаза в непонимании. Он взглянул на них. Эти глаза,
именно эти глаза цвета растопленной карамели пленили его когда-то, но сейчас
что-то было не так.
Джек положил руку на ее щеку.
- Ты плакала?
Агата казалась спокойной, но сейчас все сошло на нет. Навернулись слезы.
Он начал гладить щеку.
- Все хорошо. Я жив. Ты меня спасла. Больше нет нужды в слезах.
Но они все же побежали по ее щекам.
- Зачем? Зачем ты пошел туда один?
Джек отвел взгляд.
- Переоценил себя. Не думал, что они смогут оказать такое сопротивление.
Нужно отдать охотникам на призраков должное.
- Дурак.
Агата снова обняла его.
- А если бы я не успела? Я не знаю что бы я делала если бы ты...
Он прижал ее к себе.
Джек обнажен по пояс – его грудь, шея и большая часть головы почернели.
Она положила голову на его плечо.
- Обещай, что больше так не поступишь. Обещай, что больше не будешь лезть
на рожон в одиночку.
Он поцеловал ее в лоб.
- Обещаю.
Джек услышал ритмичный стук справа от себя и повернулся. На носу корабля стоял
человек и выбивал трубку.
- Надеюсь вы закончили.
Он развернулся. Мужчина в возрасте с большими залысинами. Его кожа цвета
мокко – Джек сразу понял, что этот человек с островов.
Мужчина пошел к ним.
- До чего же живучее тело. Любой с похожими травмами умер бы давнымдавно. Хотя такие как ты всегда выживают.
Он подошел и стал скрестив руки.
Джек легонько отодвинул Агату.
- Кто ты такой?
Девушка вытерла глаза и легко улыбнулась.
- Это доктор Везар. Если бы он не оказался рядом не знаю успела бы я. Это он
помог тебе.
Джек нахмурил брови.
- Вот как?, – Везар улыбнулся, – Как ты смог это сделать? Я не слышал чтобы
на островах умели стабилизировать таких пациентов.
Доктор облокотился на мачту.
- Ты прав. У нас конечно это не принято, но без них ты бы точно умер.
- К сути.
- Я дал тебе зелья.
Джек поднял брови и закатил глаза.
- Проклятье. Теперь я стану чертовым торчком.
- Успокойся. Эти зелья не вызывают быстрого привыкания, но они и не такие
сильные, поэтому у тебя до сих пор такая кожа. Других не было. Тебя,
конечно, удалось стабилизировать, но неизвестно какие последствия для
твоего организма принесет это приключение. Ты вообще имел раньше дело
с призраками? Зачем один-то полез?
- Он видел их второй раз в жизни, – вставила Агата.
- Это не его дело, – Джек снова нахмурил брови, – Что ты имел ввиду говоря,
что такие как я всегда выживают?
Улыбка доктора стала шире.
- Как это? Ты же Джек Вудро – легенда для всех местных моряков. Герой.
Джека не устроил этот ответ, он знал, что этот островитянин хотел сказать.
Везар отодвинулся от мачты.
- У меня больше нет времени. Раз ты пришел в себя я здесь больше не нужен,
– он поднял свою объемную сумку, – У тебя перелом локтевого сустава,
поэтому не беспокой руку... недель восемь. Потом подойдешь к любому
нашему доктору и он снимет гипс. А насчет твоих омертвевших тканей – их
нужно либо удалить, либо выпить сильное зелье – иначе некроз начнет
распространяться и ты умрешь, – доктор направился к трапу, – Советую
прислушаться к моим рекомендациям. Прощай, герой-предатель.
Виски Джека начали пульсировать.
Он хотел вскочить, но его остановила Агата.
- Что ты только что сказал!?, – он встал и хотел пойти за ним, но Агата
схватила его сзади, ее касания успокаивали, – Стой!!!
Везар остановился у трапа и повернулся полубоком. Широченная улыбка
расплылась по его лицу.
- Выздоравливайте.
Он начал спускаться.
Джек рвался за ним, но Агата стала перед и обняла.
- Стой. Джек стой. Он помог тебе. Он помог. Остановись, пожалуйста.
Он взглянул на ее испуганное лицо.
Джек прекратил.
Он подобрал свой меч с пола и вынул из ножен. Подошел к мачте и срубил ее одним
ударом. Она затрещала и начала падать. Врезалась в борт соседнего корабля с
жутким грохотом и проломила его.
Повезло, что никто не пострадал.
Все успокоилось.
Агата помогла Джеку надеть рубаху.
Он взял ее за руку.
- Прости меня.
Она улыбнулась.
- Ничего. Я понимаю твои чувства. Пойдем домой?
- Нет. Я должен завершить контракт.
Они снова спустились на жилую палубу. Призраков не было. Все растаяло и
помещение заполнил запах мертвечины. Засохшая кровь еще виднелась в
некоторых местах. Тринадцать трупов разлагались на полу.
Джек и Агата спустились в трюм. Быстро расправились с четверкой призраков и
нашли заляпанный кровью сундук. Джек забрал оттуда сферу и они сошли с
корабля.
Он заплатил подростку, который как оказалось восхищается им, чтобы тот
доставил его вещи до дома и пара отправилась в «Полный кубок».
Мария была очень рада получить свою сферу назад и заплатила как обещала. Перед
уходом Джек сказал:
- Если хотите узнать, что на самом деле случилось с кораблем обратитесь к
Рихтеру Вайсу. Он сможет разобраться в этом деле.
Джек ушел.
На улице достал золотую монету с княжеским гербом и прикусил.
«Раз официального контракта не было, то и процент Гильдии отдавать не нужно.»
Агата взяла его под руку и положила голову на плечо.
Джек улыбнулся ей и они пошли.
Домой.
Кристофер
———
Просьба к тем кто прочитал все четыре части: напишите пожалуйста в комментариях к этому посту какие моменты текста показались вам нелогичными, какие вызывают вопросы и какие по вашему мнению следовало бы исправить, а также те которые понравились. Это очень важно для развития моего творчества. Заранее спасибо.
Помните, как Лёля из книги «Кондуит и Швамбрания» подружился с девочкой Таей? Он решил посвятить её в тайну игры в Швамбранию и придумал для неё красивое швамбранское имя – «герцогиня Каскара Саграда». А девочка обиделась и в игру играть не стала. Почему?
Да потому что каскара саграда (в переводе с испанского «священная кора») – это популярное 100 с лишним лет назад лекарство, препарат из коры американской крушины, попросту говоря, порошок от обыкновенного запора...
Много таких бытовых секретов таит в себе карта Швамбрании.
Что такое «мыс Клёк» и «мыс Рич-Рач», города «Серсо» и «Бильбоке», равнины «Сок-Панок» и «Козны»?
Клёк (у этой игры есть много других названий – например, «палки-банки» или «пекарь») – это старинная детская дворовая игра, один из самых дальних предков крикета и американского бейсбола. На игровой площадке чертятся линии со «званиями»: «солдат», «сержант», «офицер», «генерал», а в круге внутри «дома» ставится «клёк», или по-другому «рюха». Бросая деревянную биту, нужно сбить клёк – тогда можно перебежать вперёд и получить «повышение по званию».
Серсо – тоже игра на свежем воздухе. Для игры в серсо нужны две деревянные шпаги и кольцо (обруч). Один из игроков надевает кольцо на свою шпагу, замахивается и кидает в сторону соперника. Другой должен поймать кольцо на свою шпагу, а затем снова кинуть своему оппоненту. Чем-то похоже на бадминтон, только вместо ракеток и волана – шпаги и кольцо.
Бильбоке – детская «комнатная» игра. Бильбоке представляет собой ручку с чашечкой («кубок»), к которому тонкой ниточкой привязывается шарик. Шарик нужно подбросить в воздух и ловко поймать кубком. Побеждает тот, кто поймал шарик большее количество раз.
Рич-рач – настольная игра, популярнейшая в России в начале XX века. В этой игре нужно бросать кубики с точками (игральные кости) и передвигать по игровому полю фишки разных цветов; цель игры заключается в том, чтобы довести все свои фишки в «дом». Фишки соперника по определённым правилам можно «сбивать» или «блокировать» – наверняка вам знакомы самые разные варианты похожих настольных игр.
Козны – это местное название старинной народной игры в бабки, или альчики. Бабки – это игровые битки, сделанные из костей животных.
Цель игры заключается в том, чтобы ловко выбить брошенной бабкой бабки противника, находящиеся в очерченном на земле круге (обратите внимание, это опять игра на свежем воздухе!). Кстати, игра в «ушки», описанная писателем В.Катаевым в повести «Белеет парус одинокий» – это «городская» разновидность бабок, где крупные косточки заменялись для экономии места пуговицами или монетами.
Сок-Панок – это снова из области игры в бабки. Бабки у каждого игрока были свои, ими обменивались, их можно было выиграть или проиграть. Крупная тяжёлая бабка-биток, которой было легко выбивать чужие бабки, называлась «панок» или «сок-панок». Существовали ещё битки с вбитым внутрь гвоздём – «гвоздыри», а также самые дорогие и ценные битки, залитые внутри свинцом – «свинчатки». Именно такую драгоценную бабку-свинчатку Стёпка Карнаушкин подарил Никите в повести А.Толстого «Детство Никиты».
Названия на придуманной Лёлей и Осей карте могут рассказать не только об играх и игрушках! Скажем, «мыс Гиальмар» – что это? А дело в том, что в сказке Ганса-Христиана Андерсена про Оле-Лукойе описывается мальчик по имени Яльмар, а по-датски Hjalmar . В самых первых русских переводах мальчика звали «Гиальмар» – так что теперь вы можете сразу сказать, какая книжка у Лёли с Осей была одной из самых любимых.
А вот город Биомальц. Когда-то этот самый «биомальц» продавался в каждой аптеке – это был солодовый витаминный сироп с добавлением сахара, который регулярно (каждый вечер после ужина) давали всем детям от мала до велика. Считалось, что это помогает им расти и защищает от болезней.
А вот загадочные «порты» – Порт-у-Пея и Порт-Янки. Современным детям слово «портупея» малознакомо, а вот 100 лет назад его знал каждый мальчишка. Потому что через плечо любого офицера или городового висела та самая портупея с пристёгнутой шашкой (от французских слов «porter » («носить») и «epee » («шпага», «меч»).
А какие названия на карте сможете расшифровать вы?
Сегодня я, можно сказать, открою новые локации на карте своего повествования. Если о Дании и делах в ней я вскользь ранее уже упоминала (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 85. «Факелоносцы»), то о Швеции и Норвегии сегодня заговорю впервые, и начну, пожалуй, именно с Норвегии, потому что о ней пока меньше всего.
(Хрольф Краки, походу, улепётывает от Адильса и его войска. Как это вышло - расскажу ниже)
Если говорить коротко о самой древности, Скандинавию люди заселили очень давно, 10-12 тысяч лет назад. Древние охотники и собиратели оставили после себя петроглифы в эпоху неолита (ок. 4000-1700гг. до н.э.), в бронзовом веке (ок.1700-500гг. до н.э.) стали появляться постоянные поселения, с 1100-х годов стал распространяться обычай кремации умерших, который в начале I тысячелетия до н.э. стал господствующим, хотя в южной Норвегии ещё сооружали пирамидальной формы курганы. Там же, кстати, кое-как развивались земледелие и скотоводство, а на севере – даже к VIII-V векам до н. э. продолжали заниматься охотой и собирательством (причем там, похоже, до определенного периода преобладало финно-угорское население, предки саамов и квенов).
Дальнейшую историю Скандинавии принято разделять на доримский (500-1 годы до н.э.), римский и миграционный (эпоха Великого Переселения народов) периоды. Интересно, что уже в доримский период там появились орудия из железа, а в римский – товары из более южных регионов, что толсто намекает на меновую торговлю (монеты скандинавы тогда ещё не использовали). В римский же период появились первые рунические надписи (ок. IIв. н.э.) и в южной Норвегии стали появляться первые вождества, и, вероятно, тогда же германцы стали теснить финно-угров и продвигаться всё севернее.
(Солнечная колесница из Трундхольма. Эпоха бронзового века в Норвегии. Хотя датируется примерно 1400-ми гг. до н.э., примечательно то, что она может изображать праобразы Дагра, божества дня в скандинавской мифологии)
По версии А. Я. Гуревича с конца IVв. в Норвегию стали переселяться новые германские племена: гароты (хорды) и ругии, а в Vв. сложился стиль германского искусства в Скандинавии, в котором подразделяют «первый» и «второй» «звериные стили». Знаменитый Иордан в своей «Гетике» упоминал 28 скандинавских племён, а ещё есть версии, что король герулов Родульф (ум. между 507 и 512) прибыл откуда-то из Скандинавии, либо с Готланда, либо с юга Норвегии.
В общем, всё, о чём я написала выше, рассказывает неплохо о том, что творилось в истории Скандинавии вплоть до раннего средневековья, и ясно одно – что про интересующий нас период (V-VIII века) там ничего не ясно. Всё, что мы знаем о Скандинавии тех времен, мы знаем из данных археологических раскопок, легенд и саг. Чего-то, что однозначно можно было б назвать королевством, в Норвегии тех времен не было, что не мешало потом рассказывать о существовании раннего государства Хрингарики (Рингерике), которым правили Дёглинги, и про легендарного короля по имени Хринг, который стал отцом сына по имени Бёрн и дедом Эльгфроди, Торира, будто бы ставшего правителем Гёталанда в нынешней Швеции (и ему предшествовали другие легендарные конунги), и Бьярки, поступившего на службу к конунгу Хрольфу Краки. Я не смогла точно разобраться, был ли тот самый Хринг представителем Дёглингов, но правитель с таким именем в этой династии имелся.
Первым же историческим правителем Норвегии считают Харальда Прекрасноволосого (ок. 860-930), и его предки-Инглинги могли до него править отдельными норвежскими регионами. Кстати, о них, с ними всё не так-то просто.
Инглинги – династия, можно сказать, на 95% состоящая из легендарных правителей, которые будто бы вели своё происхождение от Одина или его приближенных. В Вики список Инглингов состоит из 42-х имён и достоверно историчны из них лишь двое последних – тот самый король Харальд и его отец Хальфдан Чёрный. Основной источник об этой династии – «Сага об Инглингах». Так Инглинги, возможно, с III-IV веков управляли свеями, которые жили чуть севернее гётов, и их столицей была Старая Уппсала. Интересно тут то, что хотя конунги Инглингов вроде как легендарны, вблизи Старой Уппсалы (сейчас это деревня на северной окраине современной Уппсалы) существуют, по меньшей мере, три кургана, которые принадлежат предположительно представителям этой династии (Великие курганы), жившим, умершим и погребенным как раз в V-VI вв. н.э., предположительно – Ауна Старого, его сына Эгиля и правнука Адильса, сына Оттара.
(Великие курганы Старой Уппсалы)
В результате раскопок в них отыскали много чего интересного, включая франкские мечи и одежду из франкских тканей, шахматы (и/или тафл) из слоновой кости, сделанные в Средиземноморье, камеи со Среднего Востока, и шлем, аналог которого найден был в Саттон-Ху. Короче, многое ещё указывало на то, что даже в раннее средневековье, в т.н. Вендельский период (VI-VIIIвв. н.э.), предшествовавший эпохе викингов, Уппсала, первые постройки в которой ориентировочно датировали V веком, уже была крупным религиозным центром (там были языческие храмы богов скандинавского пантеона) и уже представляла собой политический центр всего Уппланда.
Ближайшими соседями гётов и свеев были даны. Впервые они упоминались у Иордана (ум. 551), и известно, что они были северными германцами и изначально обитали в Скании на территории нынешней Швеции и на острове Зеландия на территории современной Дании, а потом, в ходе Великого переселения народов, стали теснить из Ютландии ютов и англов, пока большую часть их не согнали в будущую Англию, а меньшую не ассимилировали (ну или наоборот). Случилось это в начале VI века. На тот момент даны были объединены в родовые союзы и вроде как максимум из правителей у них были вожди. Правда, саги да легенды опять с этим не согласны, и в них утверждается, что уже тогда данами правили Скъёльдунги, ведущие своё происхождение тоже от Одина (а как же иначе?), а точнее от его сына, легендарного Скъёльда, упомянутого в «Беовульфе» под именем Скильд Скевинг.
(Места расселения гётов (сине-фиолетовым) и свеев (жёлтым). Южнее жили уже даны)
У этого Скъёльда был сын Грам, а у того – Хаддинг, который наложил на себя руки, услышав весть о гибели своего друга, шведского правителя Хундинга, утонувшего по пьяни в чане то ли с пивом, то ли с питейным мёдом. После него править данами стал его сын Фроди I, он же Фродо (привет, Профессор!)). У него жизнь была очень насыщенной, если верить сагам и «Деяниям данов» от Саксона Грамматика, и по иронии судьбы он пал в борьбе со шведами. У него остались три сына, устроившие междуусобицу, в которой победил Хальфдан.
Тот, в свою очередь, стал отцом ещё двух сыновей, Фроди II и Хальфдана II, которые поначалу жили в мире друг с другом, а потом первый убил второго ради власти, женился на его вдове и безуспешно преследовал его сыновей, Хродгара и Хельги. Когда ж эти ребята подросли, они сурово отомстили своему дядьке и разделили власть между собой. Хродгар женился на красавице Вальхтеов из рода Вульфингов, от которой у него родилось несколько сыновей и, минимум, одна дочь, Фреавару. И именно они привечали у себя в чертогах Хеорот героя Беовульфа. Но об этом в другой раз. Не считая того инцидента с Гренделем, супружеская жизнь и правление этой пары шли отлично. А вот брат Хродгара жениться не торопился. А когда надумал, ничего хорошего из этого не вышло…А что именно вышло, отлично поведал в своём романе
Пол Вильям Андерсон (1926-2001) – американский писатель, который прославился, вообще говоря, благодаря своей фантастике.
Родился он в Бристоле, но том, что в штате Пенсильвания в США, а не в Великобритании. Его отец, Антон Андерсон, был инженером и имел норвежские корни, а мать, Астрид Херц, работала в библиотеке и имела датские корни. В какой-то момент семейство переехало в Техас, а спустя 12 лет, после смерти Антона Андерсона, в Данию, к родственникам его вдовы. Так что огромный интерес писателя к Скандинавии и её истории, по всей видимости, объясняется именно этим.
Задержаться в Дании, правда, семейству не довелось, потому что, когда запахло очередной мировой войной, Андерсоны предпочли вернуться в США. Несмотря на явно небогатую жизнь на ферме в Миннесоте П. Андерсон поступил в Миннесотский университет. И, ещё учась там, в 1947-м году он познакомился с будущим писателем-фантастом Г. Р. Диксоном, затусил благодаря ему с местным кружком любителей фантастики и сумел опубликовать свои первые рассказы в журнале Astounding Science Fiction, а годом позже с отличием закончил обучение и получил степень бакалавра по физике. Правда, получилось так, что писательство манило и обещало гораздо больше, чем научная карьера, и в итоге именно ему Андерсон себя и посвятил.
Сам он будто бы обронил как-то в интервью: «Я пришёл к выводу, что в любом случае не стал бы первоклассным учёным… А перспектива стать учёным второго сорта меня не слишком прельщала. Я решил повременить с физикой и посидеть годок-другой за пишущей машинкой».
Короче, похоже, он уже обладал какой-никакой известностью, связями и деньгами, когда в 1953-м году женился на Карэн Круз (тоже, кстати, писательнице) и переехал с ней в Сан-Франциско. Позже они поселились в Оринде штата Калифорния, и у них родилась дочь Астрид, впоследствии ставшая женой писателя-фантаста Г. Бира. В год рождения дочери Андерсон опубликовал один из самых известных своих романов – «Сломанный меч» (1954).
«Сага о Хрольфе Краки» же была им создана в 1973-м году, и для создания этого романа Андерсон реально брал за основу многочисленные скандинавские саги, переплетая их сюжеты между собой. Знаком он был и с трудом Саксона Грамматика, и со многими ещё произведениями, которые ему помогли создать эту книгу. Роман иногда относят к фэнтези, но я бы сказала, что это скорее нечто среднее между историческим романом и вольным изложением саг и легенд.
Как написал сам Андерсон в своём предисловии, «Убийства, рабство, разбой, умыкание женщин, кровавые и непотребные языческие обряды – все это было частью повседневности. Финны в особенности могут вспомнить, жертвой каких жестокости и суеверий становился их мирный народ. Любовь, преданность, честь были тем, чем человек той эпохи пренебрегал в первую очередь, сохраняя их только для родичей, вождя и ближайших друзей. Все остальное человечество представлялось ему только скопищем врагов или жертв. И часто гнев или вероломство напрочь разрывали все связывающие людей узы…». Это одна из причин, по которой я решила включить его роман в свою подборку – если даже речь идёт о легендарных личностях и событиях, их всё же можно привязать к определенному историческому периоду, и жизнь в этот период выглядела как-то так.
О чём:
Во времена английского короля Этельстана (924/925-939) в его владениях жил человек по имени Эйвинд Рыжий, сын дана Свейна, переселившегося из родных краёв в Англию. Жену, однако, Эйвинд стал выбирать на родине его отца, и невестой его, которую он увёз с собой, стала Гуннвор. Эйвинд возвысился при дворе короля, и его невеста также привлекла внимание Этельстана не только своей красотой, но и тем, как все придворные дамы, пораскрывав рты слушали её рассказы. В конце концов, король уговорил девушку рассказать то, что она может, и ему в окружении его придворных мужей. И та неохотно, будучи очень смущенной такой просьбой, всё же согласилась, и начала издалека, поведав историю о Фроди Миротворце, в чьи руки попали рабынями «вещие девы» огромной силы – Фенья и Менья – намоловшие для короля всяких сокровищ.
(Красотки Фенья и Менья, подумывающие о том, как задолбал их Фроди-кровопийца, не дающий отдохнуть спокойно больше пары минут)
Но из-за того, что он их не щадил и заставлял трудиться до изнеможения, намололили они ему и всему его роду ещё и много нехорошего. Так что вначале случился набег северных соседей (или «викингский набег» в том переводе, что я читала, что, конечно, мда, потому что это было до викингов), в результате коего погиб Фроди, а потом его сыновья, Хальфдан, Хроар и Скати, недолго жили в мире и устроили междуусобицу. Победителем вышел Хальфдан, у которого позже родились двое сыновей – Фроди и Хальфдан-младший. Старшему достался Сконе, а младшему – Зеландия. Поначалу всё было неплохо, а потом воинственный Фроди захватил власть и убил брата. И хорошо ещё, что тот, по тогдашнему обычаю, отдал на воспитание своих сыновей, Хроара и Хельги, одному из своих вассалов – Регину, а тот вовремя прослышал об опасности и спрятал их у местного ведуна. Сколько Фроди их ни ловил, ничего у него не вышло, и пришлось ему жить, сжимая булки. А мальчики отправились ко двору своего зятя, мужа их старшей сестры Сигню, ярла Сэвиля, и прожили несколько лет там, прежде чем ярла призвал к себе новый конунг, а парнишки увязались за ним. Результат поездки вышел неожиданным, и хорошим для Хроара и Хельги, но плохим для Фроди.
И так началась новая эпоха в истории земель Скъёльдунгов, и много славных лет прошло под их правлением, пока молодой, наглый и не церемонящийся с женщинами Хельги не задумал жениться на правительнице небольшого острова – Олафе…
Отрывок:
Вообще вся книга сплошь состоит из охренительных историй, связанных между собой, так, что, в конце концов, они завязываются в один узел с трагическим концом. Но одна история меня всё-таки поразила. Хрольф Краки отправился к конунгу свевов Адильсу, чтобы вернуть себе отцовские сокровища и отомстить за его гибель. А, чтобы было не палевно, он и его отряд отправились в путь зимой, а по пути набрели на загадочный хутор и не менее загадочного хуторянина, который позвал их в свою землянку, скрывавшую целый пиршественный зал, подверг гостей всяческим магическим испытаниям и дал Хрольфу ценные советы, которые, вероятно, спасли ему и его спутникам жизнь там, куда они отправились. Что было не так-то просто, потому что Адильс был не только конунгом, но и языческим жрецом, и крутым колдуном. И вот вроде бы с хуторянином расстался Хрольф друзьями, и на обратном пути тот встретил своих прошлых гостей не менее радушно, и всё было хорошо…пока у Хрольфа не взыграли «вьетнамские флешбеки». И вот, как это было, и к чему привело:
«…Конунг Хрольф и его двенадцать воинов въехали в лес. Вокруг стояли огромные сосны с толстыми стволами, солнечные лучи едва пробивались сквозь их высокие кроны, почти не рассеивая сумрак, царивший внизу. Воздух был слишком холодным, чтоб впитать сладковатый хвойный запах. Тропу, свободную от снега и валежника, покрывал густой мох, поэтому кони мчались в зловещей тишине. Они были сильно утомлены и постоянно спотыкались. Да и сами всадники тоже чувствовали усталость.
Вскоре дорога привела их к давешней лесной делянке. Они вновь с трудом могли разглядеть в лесном сумраке очертания дома, и было неясно, велик он или мал.
Тот же высокий старик стоял снаружи, опершись на копье, закутавшись в голубой плащ и надвинув на глаза широкополую шапку.
— Откуда он прознал об этом прозвище? — зашептал Вёгг. — К тому же я часто проезжал по этой тропе… и никаких хуторов здесь никогда не было.
— Замолчи, — заворчал на него Хвитсерк Швед. — Мы уже встречали этого старика, кто бы он ни был на самом деле.
— Добро пожаловать под мой кров, — пригласил их Храни.
— Что ж, благодарю тебя, — ответил Хрольф.
— Думаю, ваш поход был таким, как я предсказывал.
— Верно, ты не был ослеплен дымом, когда вглядывался в будущее.
Разместив лошадей в стойлах, хозяин повел воинов в ту памятную длинную залу, вновь освещенную яркими огнями. Опять они, словно во сне, вели долгие беседы, и опять гости чувствовали нечто ужасное в воздухе этого дома.
Хьялти прошептал об этом Бьярки. Норвежец кивнул.
— Да, и я тоже, — прошептал он на ухо своему другу, — но после того, что мы видели в доме Адильса, нам следует быть поосторожней с тем, что исходит из потустороннего мира.
Хрольф тоже всячески старался выказать свое расположение старику. Тот, сжав его локоть сухой костистой рукой, подвел конунга к столу, где были разложены меч, щит и шлем. Они были вычернены и выкованы каким-то диковинным образом.
— Это оружие, господин, я отдаю тебе, — воскликнул старик.
Хрольф насупился:
— Твое оружие слишком уродливо с виду, — ответил он.
Храни отпустил его руку. Кроваво-красный отблеск огня на мгновение отразился в единственном зрачке под полями глубоко надвинутой шапки. В недрах его длинной серой бороды губы растянулись в жесткой усмешке.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он.
— Мне бы не хотелось отвечать грубостью на гостеприимство хозяина… — начал конунг.
— Но ты считаешь, что мой дар не достоин тебя?
Хрольф пристально посмотрел в лицо Храни, наполовину скрытое тенью шапки, и сдержанно ответил:
— Мы только что были в логове колдунов и всяческой нежити. Возможно, там были произнесены заклятия, что могут принести нам несчастье, или наши враги раскинули хитрые ловушки, чтоб мы сгинули в этих гнилых сумерках. Меч Турфинг странствует по миру, и каждый его владелец всегда побеждает, но и сам он при этом становится вершителем зла и в конце концов гибнет от своего же клинка.
— Значит, ты считаешь, что оружие, которое я выковал, тоже несет проклятие?
— Нет, конечно, нет, но все равно я не могу взять его.
Холод, подобный дыханию ледяной пустыни, сквозил в словах Храни:
— Велико мое огорчение от того, что ты отвергаешь мои дары. Но я предвижу, что теперь с тобой случится столько же бед, сколь сильно ты унизил меня своим отказом.
— Я не хотел ничего подобного, друг! — сказал Хрольф, пытаясь улыбнуться.
— Не зови меня больше своим другом, — отрезал старик. — Ты не так мудр, как тебе кажется, конунг Хрольф. — Его свирепый взгляд пронял каждого из воинов до мозга костей. — И ни один из вас не столь удачлив, как вы думаете.
— Кажется, нам лучше уехать, — сказал Хрольф с расстановкой.
— Что ж, я не держу вас, — ответил Храни.
Больше старик не сказал ни слова. Он вывел их лошадей из конюшни, оседлал и взнуздал, а потом отошел в сторону и, опершись о копье, мрачно смотрел исподлобья на то, как они собираются в сумраке. Дружинникам показалось, что ничего плохого не случится, если они не простятся с хуторянином. Они вскочили в седла и поскакали, стараясь успеть отъехать как можно дальше от этого жуткого места, пока ночь не настигнет их.
Не успели они одолеть и мили, как густой туман окутал их по самые шлемы, и Бьярки остановил коня. Остальные поступили так же.
Плохо различимый в этой вечерней хмари, норвежец сказал, повернувшись к соратникам:
— Как поздно понимаешь свою глупость. Я часто ругаю себя за это. И теперь мне кажется, что мы поступили не очень разумно, сказав «нет», там где следовало сказать «да». Возможно, мы вместе с этим оружием отвергли и все будущие победы.
— Я начинаю верить в нечто подобное, — согласился конунг Хрольф. — Похоже, это был старый Один. Только сейчас я сообразил, что этот хуторянин был одноглазым.
Единственный глаз Свипдага гневно сверкнул:
— Давайте скорее вернемся, — сказал он, — и выясним это.
Они пустили коней рысью под копьевидными вершинами сосен и первыми тусклыми звездами. Если не обращать внимания на гулкий стук копыт, смутный скрип кожи, бряцание металла и хныканье, которое Вёгг не мог сдержать, можно сказать, что они ехали в полной тишине. Хотя все вокруг тонуло в темени, они сумели узнать ту делянку, когда въехали на нее. Однако хутор исчез.
Конунг Хрольф вздохнул.
— Нет смысла разыскивать его теперь, — сказал он, — ибо дух его ныне гневен.
Воины повернули назад и вскоре нашли поляну, где можно было разбить лагерь. Никто не хотел ни есть, ни пить, а чтобы собирать хворост для костра, было слишком темно. Они почти не спали этой ночью.
Утром Хрольф и его люди отправились дальше.
Ничего не известно о том, как они добрались до пределов Дании. Но, вне всякого сомнения, им не потребовалось много времени, чтобы воспрянуть духом. Все они были отважными воинами, возвращающимися домой после великих подвигов. А что касается будущего, то они никогда не надеялись обмануть судьбу, ведь как говорится, чему быть, того не миновать.
Тем временем начиналась весна, принесшая с собой цветы и первые листочки, пение птиц и светлые взгляды девушек, что бросали они на проезжавших мимо воинов.
Уже в Лейдре конунг Хрольф и воевода Бьярки долго говорили с глазу на глаз. Именно Будвар-Бьярки и дал совет своему повелителю, чтобы отныне датчане избегали сражений. Оба понимали, что никто не станет нападать на них, пока Дания сама находится в мире с другими странами. Однако норвежец опасался, что конунг Хрольф не будет больше одерживать побед, и войны, в конечном счете, погубят его, поскольку Одина называли Отцом Побед…».
(Хрольф Краки и Хьорвард)
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Книгу эту я читала довольно долго и даже иногда тяжко, но не потому что она большая или тяжело читается, а потому что в этот момент кое-что весьма любопытное на английском языке оттягивало моё внимание на себя. Что касается «саги о Хрольфе Краги» (он же Хрольф Жердинка), то поначалу это воспринималось просто как пересказ саг на новый лад, пока не случилась вот та история с неудачным сватовством Хельги, отца Хрольфа, к королеве Олафе. Вот тут, что называется, случился разрыв шаблона и меня реально стало интересовать, во что это безобразие выльется. Понятно было только, что ни во что хорошее. И, честно говоря, все мои симпатии были тогда на стороне Олафы, а этот Хельги, что срамному уду своему не хозяин, блин, вызывал то отвращение, то фэйспалмы. И сынок его, если судить по приведенному отрывку, иногда тоже творил ту ещё хрень. Хотя отвращения не вызывал. Да и на самом деле он мало чего вызывал. Вроде хороший парень, хороший конунг, но вот не торкал меня его персонаж. Вот его приближенные – это да. Или мда.
Кстати, есть у меня подозрение, что Дж. Мартин этим романом Андерсона вдохновлялся. Вот вы знали, что в Швеции есть город, который реально зовётся Вестерос? Ну ладно-ладно, до 1271-го года его называли Арос, и это наименьшее из сходств с романами Мартина. Там есть кое-что потолще)) Кто прочитает «Сагу о Хрольфе Жердинке», тот, наверное, поймёт, о чём я. Хотя это частый мотив различных средневековых скандинавских произведений, надо признать.
Из прочих сходств то, что герои Андерсона все сплошь, мягко говоря, неоднозначные типчики, за редкими исключениями. Они могут убить женщину, потому что та якобы ведьма, погубившая их отца, опираясь при этом только на слова своей матери, у которой могли быть и корыстные мотивы, и ничего ужасного не видеть в брате-разбойнике, но при этом потом защищать слабых и угнетенных. Могут проявлять просто поразительную преданность к своему господину или старшему товарищу, но просто «на адреналине» отхреначить нос любовнице за неосторожную шутку. Могут справедливо мстить, но при этом перемалывать судьбы совершенно невинных людей в жерновах своей мести. Могут бежать за сиюминутным удовольствием, забивая на последствия, но при этом бросаться в омут с головой ради любви, растянувшей на много лет, несмотря на неодобрение окружающих.
И на самом деле это круто. Да, там трудновато кому-то сопереживать иной раз, но персонажи живые в своей неоднозначности, и их жизненные пути далеко не всегда предсказуемы, что и делает эту историю в раннескандинавском антураже такой завлекающей. Так что я бы однозначно, с учётом всего, что я написала ранее, рекомендовала эту книгу прочитать. И искренне надеюсь, что жёстко не наспойлерила, хотя подробности вывалить и обсудить так и тянуло)
Напоминаю, что веду сборы на ещё две книги, которые помогли бы мне лучше осветить VI век н.э. - А. Хакимова "Империи шёлка" и "Река, где восходит луна" Чхве Сагю. Буду очень признательна даже за маленькую помощь.
