Когда-то, в те самые стародавние времена, когда благородные рыцари грезили сразиться с последним драконом на земле, а благочестивые дамы сидели в своих покоях и ждали, когда какой-нибудь благородный рыцарь бросит в её утреннюю постель ещё кровоточащую и пышущую жаром отрубленную драконью голову и, преклонив колено, попросит их руку и сердце, случилась эта история.
Генрих Чернобровый, чьё имя прославлено было во множестве походов, в которых он снискал столько славы, что ее хватило бы ещё на десяток благородных мужей, чтобы про них на сотню лет вперёд сочиняли бы гимны, да и ещё бы осталось. Но эта слава далась ему не просто так. Каждое сражение оставило на его теле и лице свой след. А однажды, когда он на своём коне врубился в строй пехотинцев, один из них, прежде чем умереть под его разящим ударом, успел отрубить часть доспеха, а вместе с ней и пальцы левой ноги. Но эта рана не помешала Генриху, как прежде, крепко стоять на ногах и уверенно держаться в седле.
Этот вороноволосый, кареглазый покоритель женских сердец, чьё лицо украшал шрам — след касарского копья, пропоровший щеку, прибыл в замок Шпильсвеен к своему господину сэру Ославу Светловолосому для участия в новом походе, для захвата новых земель на востоке у варваров.
В главной зале замка прошёл военный совет королей Запада, в ходе которого было договорено, кто и что получает в случае благополучного исхода похода. Сразу после окончания совета столы были заставлены всевозможными яствами, и кубки, полные вина, поднимались за предстоящую победу.
Славно отпировав, все разбрелись по своим покоям выспаться перед трудным утром.
Посреди ночи сэра Генриха приспичило оторваться от сна и пошарить рукой под кроватью. Ничего там не обнаружив, благородный господин взял в руки свой клинок (мало ли что может приключиться в ночных коридорах) и вышел из комнаты. К его радости, он попал на балюстраду второго этажа. Он подошёл к перилам и, закрыв глаза, стал размахивать своим мечом.
— Вот, значит, как самый благородный рыцарь Запада готовится к подвигам? — раздался неожиданный женский голос в ночи.
Генрих развернулся на голос с клинком наперевес и открыл глаза. — О, миледи, это — вы! Что вы делаете здесь в этот поздний час?
— Знаете ли, сэр Генрих, перед каждым таким походом, как завтрашний, мне не спится. Я волнуюсь за своего благоверного мужа и за такого бесстрашного героя, как вы. И, понимая, что не смогу в столь ранний час покинуть своё ложе, дабы проводить наше войско, я захотела сделать небольшой подарок сейчас, вам, сэр Генрих.
— Много услышав про те славные геройства, которые вы совершали своим знаменитым клинком, я хотела преподнести вам эти ножны, — леди Магнетт, порывшись в своих юбках, достала из-под них ножны. В полумраке сэру Генриху они показались самыми прекрасными ножнами из тех, что ему приходилось видеть. Устье футляра украшал цветочный бутон.
— Это — знак моей нежности и признательности вам за вашу верную службу моему господину, — Магнетт слегка смутилась.
Рыцарь прикоснулся к нежным лепесткам цветка кончиками пальцев, а потом, уткнувшись носом, жадно вдохнул его аромат. Леди, прижавшись к колонне балюстрады, ещё больше смутилась.
— Леди, пойдёмте в мои покои и при свете рассмотрим все ваши дары.
Генрих схватил девушку за руку и завёл в свои апартаменты. Зажёг фитиль масляной лампы. Они присели на постель, и под отблесками пламени принялись рассматривать подарок.
— Великолепно, миледи, — граф нежно гладил ножны и смотрел в сверкающие глаза красавицы; они были широко раскрыты, и в них уже не было ни тени смущения. — О, Генри, примерь же свой клинок к моему подарку.
Мужчина взял свой клинок за рукоять и медленно стал вводить орудие в ножны. Женщина, раскинувшись на ложе, наблюдала за этим.
— Это великолепно! — воскликнул рыцарь. — Ножны просто идеальны. Они созданы для этого клинка. И действительно, меч, плавно входя в ножны, не встретил никакого сопротивления и так же легко он извлекался из них. Генрих повторил эти движения несколько раз.
— А давайте, миледи, посмотрим на это поближе к огню. Я хочу посмотреть, как его свет будет играть на поверхности моего боевого товарища.
Граф поднял Магнетт с постели и, проведя через комнату, приподнял ее своими крепкими руками и усадил на стол рядом с лампадкой. Клинок блеснул отражением огня, и в этот момент резким движением был погружён рыцарем в ножны. От такой резвости миледи удивлённо охнула, а наш герой довольно улыбнулся и повторил это ещё несколько раз.
Последний раз, изъяв меч из футляра, Генрих взмахнул им, и с кончика оружия слетело несколько капель.
— Наверно, это капли росы с цветка стекли внутрь, — взволнованно промолвила миледи. — Это же не повредит вашему славному оружию?
— Конечно же, нет, — и благородный муж обтёр клинок краем скатерти, свисавшим со стола. — Пожалуй, сеньора, мне пора спать.
— Да, конечно же, и я пойду готовиться ко сну. — Она посмотрела на графа и сказала на прощание: — Все же я заберу с собой цветок. Омою его и буду хранить как память о вас, сэр Генрих.
Красавица выскользнула за дверь, а рыцарь, бухнувшись в постель, сразу же заснул.
Рано утром войско Ослава Светловолосого и всех его вассалов выступило в поход. Леди Магнетт не вышла провожать мужа.
Поход был долгим и победным. Но, к сожалению, не все его участники смогли вернуться домой. Среди них был и Генрих Чернобровый. При штурме одной из крепостей, когда он взбирался на стену, ему снесло голову сброшенным сверху бочонком из-под пива, набитым камнями. Ослав Светловолосый вернулся к своей супруге, которая ждала его с новорождённым первенцем. Короля это так обрадовало, что его даже не смутил вороночерный чуб младенца, ведь он столько лет ждал наследника…
