Не стану никого убеждать использовать эту букву. Её применение зарождается внутренним зовом, обусловленным любовью к языку и уважением к читателю, но не аргументацией, пусть и красивой и доходчивой, про «передохнём» и «передохнем» или «все выпили» и «всё выпили».
В очень значительном большинстве случаев, пусть иногда и не с первого раза, из контекста можно догадаться, подразумевается ли «е» или «ё». Но бывает и так, что определить букву решительнейше невозможно. И не оттого, что контекст неясен, а оттого, что как раз буква и задаёт контекст.
Например, патетическое обращение в начале текста «Братья и сестры!». Почти все привычно прочитают в нём «сёстры». Такое обращение может быть серьёзным или шутливым. Но если вместо мирского «сёстры» будет библейское «сестры», архаизм усилит пафос настолько, что в нём будет читаться ирония. Но как дать знать читателю, что имеешь в виду именно «сестры», а не «сёстры»? Сделать сносочку, которая начисто убьёт всю комичность?
Ровно по этой же причине невозможно в тексте использовать слово «мое», которое, к месту красиво употреблённое, несомненно, опошлится и обесценится привычным прочтением «моё».
Или вот придумалось мне когда-то забавное слово. Оно так умилительно звучало, что я тут же через ICQ поделился им со знакомой журналисткой, которая, как человек, чья профессия – слово, ожидалось, что оценит изобретение. А она ответила, что удивлена тому, что я считаю это слово новым, поскольку оно общеизвестно. Тут уже удивился я. Но вскоре сообразил, что она его неправильно прочитала. Я написал «уебок», подразумевая букву «е» и ударение на «о». Сколько любви и милосердия к немного ущербному существу сконцентрировано в этом добром слове. А она прочитала его как оскорбительное «уёбок». И все так прочитали бы. Поэтому я не могу использовать в текстах это лучащееся душевным теплом слово.
Расскажу историю которую мне поведала моя Мама. Году эдак в 1980-1982 моя мать (школьница) поехали на экскурсию во Львов. По ее описанию красивый город. Так вот когда они зашли в какой-то магазин прикупить сувениров, там были две кассирши, сидят с друг другом на чисто русском говорят, но так, тихонечко что бы не слышно было. Она к ним обращается , типа покажите вон ту бюжетерию, а они им "не вразумею", типа говорите на украинском. Вот так, даже во времена союза были те самые двойные стандарты, что в личных разговорах могу и буду говорить по-русски, а если увидели туриста из России, то сразу переключаются на мову. И это 40 лет назад.
1. Буквально вот недавно я повел тестя погулять по польскому городу. И предложил для смазки суставов ног по рюмочке бахнуть на дорожку .
Зашли в местную "Пьяную Вишню". Тесть - пожилой человек из СССРов, всякие наливочки уважает сильно. Оказалось, что никогда пьяную вишню не пробовал. Ну, конечно, любой каприз человека, который единственный на планете может толком рявкнуть на мою супругу!
Я говорю парню за стойкой, который только что балакал по-русски с коллегой: -О, приветствую, мне бы батю угостить рюмочкой и бутылочку с собой купить" -No, please English or Polish at least Я про себя с этого "Polish at least" взоржал. В польше-то - "польский хотя бы".. Но ок. -Okay, give us two glasses of this drink please. (дайте два бокала этого пойла)
-And a bottle to take away? (и бутылку с собой?) -No, no bottles, just two glasses. (нет, только два бокала) -But you've just mentioned...(но вы же упомянули..) -А ты же, дорогой, не понимаешь же того языка!
Запыхтел, красный стал, но налил и не отворачивался (я следил) - плюнуть в стаканы стопудов не смог бы.
2. Открылась новая пиццерия. Я по маршруту гуляния с дочкой туда заглянул, сел, прибежала официантка. На бейджике написано что-то такое, типа "НаталЫя", токо латиницей. Не помню уже точное имя, но понятно было, что это не польское написание, а тое самое.
-Hi. Do you speak English?
-Не розумию.
-Russian by any chance? Sorry, my Polish is still not too good. -Nie! Ок. Я на какой-то смеси польского, итальянского, жестов и матов других жестов заказываю пиццу и пиво. Скушал-выкушал. Так же жестом попросил счет. Оплачиваю: -Эх, жалко, не знаю по-польски как спросить про tips -А о тут можно QR-код отсканировать! -Так вы же русский и английский не умеете?! -Ой!
3. Надо было техосмотр пройти. Прямо через дорогу станция ТО. Приехал, спрашиваю у приёмщика: -Hi. Do you speak English? -не вем, польска краина курва патшэбна польска мувиць, йа пердолле, понаехампшымпшы курва. - в таком ключе...
Ок. Отворачиваюсь, но не ухожу. При нем же набираю знакомого владельца СТО (тут рекламировать не буду, но кому надо, спросите в комментах - парень из РБ, просто охеренный сервис и отношение к клиентам) -Дорогой товарищ, можно у тебя попросить помощи техосмотр пройти? У вас там станция ТО недалеко. Мне надо, чтобы кто-то польско-говорящий сел за руль моей тачки и прошел. Тут какой-то отбитый курва-националист сидит за стойкой, ему мои пенёнджки не нужны, ему надо, чтобы я по-польски мувил
-Да, давай, приезжай, будет стоить что-то эквивалентное цене банки пива.
Выхожу. Поляк матерился с момента "курва-националист" и даже через закрытую дверь потом было слышно. Нормально их обучили в своё время русский понимать, походу.
4. (самое показательное и любимое, имхо) Весной 2022го, когда уже все серьёзно, приезжаю на парковку перед супермаркетом. Выхожу взять квиток парковки, который надо положить под лобовое. Пока выхожу - из машины чётко слышно что-то из Кино.
Пацык из соседней машины стоит за мной у паркомата и начинает что-то гнать на ридной мове, что, мол, песня молскальская, какого вот этого и того я тут такое вслух слушаю. С ним стоит жена и говорит:
-Миша, не выёбуйся, это Цой! У тебя самого половина музыки в машине в его исполнении!
Вывод: Бывают люди, которые хотят договариваться с другими людями. И для них нет преград, вроде незнания языка. Матом и жестами договорятся, потом изучат маты из языков друг друга, потом будут договариваться в два раза скорее. Потому, что хотят договориться. А бывают люди, которые знают два-три-пять языков. Но договориться не могут. Потому что мякиш и политика в башке, вместо мозгов.
Укры отвалились от СССР (тогда ещё) 34 года назад. То есть как минимум 33-летние уже родились в незалежной, самостийной, бандеропочитающей, прости Господи, державе.
В 1999 году, когда бандерлоги постарше который год лезли убивать за доллары россиян на территории РФ, они пошли в школу. Не советскую тоталитарную - родную, националистическую.
Так как же так вышло, что и 33-летние бандерлоги, и многие помладше вполне себе владеют мерзким мокшанско-оккупантским языком? Зачем он вам, великие укры?
Видимо, где-то что-то так и не срослось за десятки лет надувания щёк, а?
11 лет как вас послали лесом Крым, ЛНР, ДНР. Но до сих пор вы не забыли русский язык.
Как же так, укры? Почему не россияне старательно зубрят мову и тем более гвару, а вы посреди своего бандерложья никак не додушите в себе русское?
У меня тоже есть что рассказать) Недавно вернулась из отпуска из Франции. Стоим мы, значит, в одном городке в магазинчике, вино выбираем. На французском все, естественно, а я с ним дружу на уровне трёх слов - здрасте, спасибо и до свидания))) И мы пытаемся понять - вино сухое или полусухое. За спиной у соседней полки стоят трое - две дамы и мужчина. Слышу, они активно и со знанием дела на РУССКОМ обсуждают вина. Я обрадовалась, оборачиваюсь и спрашиваю - господа хорошие, помогите понять, как найти сухое вино. На меня каааак глянули и я тут поняла - украинцы. Однако ответили вежливо, мол, смотрите то то на этикетке. И после этого.... Начали говорит на украинском))))) Причем женщины вроде бы не очень напрягаясь, но слышно, что не бегло, а мужчина, очень заметно было, прям на ходу слова придумывал. Или коверкал. Не знаю. Типа вместо а сказать ы)))) Говорил гораздо медленнее и с трудом. С одной стороны, понятно, у нас с ними СВО, с другой - а какого черта, имея русский язык как разговорный, переходить на другой? Протест, но смысл то в чем? Если они говорят на русском, то переходить на другой язык при виде русского - что это даёт?
Мы, дети языка, редко задумываемся о том, что слова — это не условные знаки, но квантовые сосуды, хранящие энергию смысла. Каждая буква есть вихрь, воронка, затягивающая в себя целые вселенные толкований. И среди этого созвездия графем есть одна, самая недооцененная и могущественная — буква «ё». Её история, её судьба в нашем правописании — это не досадная опечатка истории, но великая аллегория борьбы Порядка с Хаосом, Точности с Приблизительностью, Света Разума с сумраком Неведения.
Присмотримся к ней. Две точки над слогом, подобные двум глазам, взирающим на мир с удивлением и требовательностью. Это не диакритический знак, нет! Это — диоптрии языка. Без них мир смысла расплывается, теряет резкость, погружается в дремотную дымку предположений. Что есть «все»? Всё сущее? Или просто «все» присутствующие в комнате? Что есть «совершенный» поступок? Безупречный или просто законченный? Опуская точки над «ё», мы не экономим чернила — мы ослепляем себя. Мы добровольно отказываемся от точности, этой высшей формы уважения к мысли и к собеседнику.
С точки зрения метафизической лингвистики, буква «ё» является стабилизатором смыслового поля. Подобно тому как в квантовой физике наличие наблюдателя коллапсирует волновую функцию, придавая частице определенность, так и буква «ё» коллапсирует многовариантность слова, принуждая его занять единственно верную позицию в фразе. Она — наблюдатель, без которого реальность текста рассыпается на множество туманных, нереализованных вероятностей.
Возьмем, к примеру, великого русского писателя Льва Николаевича Толстого. «Все смешалось в доме Облонских». Написано без «ё». И что же? Фраза, призванная описывать хаос, сама становится его жертвой. «Всё смешалось» — это крах миропорядка, трагедия. «Все смешалось» — это, быть может, всего лишь слуги перепутали вилки и ножи. Неужели мы позволим величайшим смыслам нашей литературы тонуть в этом зыбком болоте омографов?
Буква «ё» — это акт интеллектуальной доблести. Это вызов, брошенный набирающему обороты маховику упрощения, этой удобной, но губительной лени мысли. Общество, последовательно отказывающееся от «ё», подобно организму, добровольно отключающему свои рецепторы: оно перестает чувствовать тонкие различия, предпочитая им грубые и размытые контуры. Мы начинаем говорить и думать приблизительно, а значит — и жить приблизительно. Исчезает чёткость намерений, ясность решений, определённость моральных выборов. Всё становится «как бы» и «вроде». Всё, кроме проблем, порожденных этой неопределенностью.
Некоторые утверждают, что контекст всё прояснит. Но разве можем мы, творцы и хранители речи, перекладывать ответственность на молчаливого и не всегда внимательного бога Контекста? Это сродни тому, как архитектор, ленясь сделать лестницу удобной, скажет: «Пускай жильцы сами учатся прыгать». Нет, долг творца — обеспечить ясность. Долг хранителя — блюсти её.
Таким образом, употребление буквы «ё» трансформируется из сугубо орфографического правила в этический императив. Это скромный, но несгибаемый жест сопротивления против тотальной энтропии, против сползания в вавилонское столпотворение, где уже никто никого не понимает, ибо каждый слышит лишь то, что хочет услышать, ибо слова лишились своего стержня, своей квинтэссенции.
Поставьте две точки над «ё». В этот миг вы совершите не грамматическое, а почти магическое действие. Вы не просто напишете букву. Вы утвердите необходимость точности в мире приблизительности. Вы подтвердите, что смысл — не условность, а драгоценность, требующая защиты. Вы установите малые диоптрии на зрении языка, и он, прояснившимся взором, вновь сможет разглядеть разницу между «нёбом» и «небом», между «осёл» и «осел», между «совершенным» и «совершённым».
Вы впустите в текст крошечную толику невозмутимого порядка. Одно малое, но точное действие способно изменить траекторию больших и сложных систем. Возможно, однажды, усердное и всеобщее употребление буквы «ё» станет тем самым взмахом крыла бабочки, что приведет к ясности не только наших текстов, но и наших мыслей, а в конечном счете — и наших поступков.
Ибо всё начинается со слова. И всё должно быть в нём ясно.
Человек стоит на краю обрыва на фоне космического неба и заката.
Вечерний зал светится свечами, шелестят платья, раздаются голоса. На рауте XIX века один из гостей обращается к даме: «Ваш ум так блистателен, что даже в темноте он кажется чересчур ярким». Слова звучат как признание, но в них есть иголка. Публика смеётся, дама отвечает улыбкой. Это не ссора, а спектакль - удар и поклон в одном движении. Именно в этом и кроется искусство укола, который не обижает, а располагает.
Мы привыкли думать об оскорблении как о конфликте, но у языка есть ироничные обходные тропинки. В русском для этого целая палитра: от тонкой шпильки до грозного «сотрёт в порошок». И если шпилька вставлена вовремя, она работает как украшение. Агрессия рождает отторжение, а остроумие вызывает симпатию, потому что за ним чувствуется не злость, а умение владеть словами.
Комплимент-инсульт: как работает формула
Чтобы язвительность не превратилась в агрессию, в ней должны уживаться три слоя.
Признание достоинства. Начало звучит как комплимент.
Ироничный поворот. Вторая часть ставит лёгкий акцент на слабости.
Интонация игры. Улыбка, пауза и готовность принять ответ.
Пример: «Ты всегда находишь аргументы быстрее всех… жаль, что чаще за спиной оппонента». Человек понимает: его хвалят за находчивость, но тут же поддразнивают. Возникает сцена - обмен репликами, где нет проигравших.
Русская традиция словесных поединков знала это давно. В купеческих посиделках могли сказать: «Ну ты, брат, умён, да умом в долг не расплатишься». Это вроде упрёк, но сказанный с прищуром, и собравшиеся смеялись, а не обижались.
Где проходит грань
Человек идёт по бревну над пропастью на фоне космического заката.
Остроумие ценят выше агрессии, потому что оно предполагает контроль. Агрессивный выпад - это крик. Остроумный - игра. Игра всегда безопаснее: в ней можно парировать, ответить, продолжить.
Грань проходит там, где исчезает уважение. Если фраза лишает человека достоинства, это уже не искусство, а удар ниже пояса. Но если шпилька признаёт сильную сторону и только слегка высмеивает, это превращается в социальный клей. Люди любят тех, кто умеет высмеять без унижения.
Яд и мёд в одном предложении
В английском для этого есть выражение backhanded compliment - «комплимент с изнанки». В русском - десятки вариантов: «Ты выглядишь прекрасно для своего возраста», «Редко встречаешь такого упорного человека, даже когда он упорно ошибается».
Такие формулы работают именно потому, что они двуслойны. Первое впечатление - признание, второе - лёгкий укол. А дальше многое решает пауза. Если пауза звучит как усмешка, аудитория смеётся. Если пауза наполнена холодом, все чувствуют агрессию.
Тренировка остроты: как это выглядит в игре
В «Потолкуем? Красноречие» подобные приёмы появляются сами собой. Игрок тянет карту ситуации: «Вас перебили на совещании». В реальной жизни кто-то бы вспыхнул, повысил голос. А в игре задача - ответить одной фразой. И тут рождаются блестящие формулы: - «Спасибо, что перебили, теперь у меня вдвое больше слушателей». - «О, наконец-то у нас дуэт, а не соло».
Команда реагирует смехом, и вместо конфликта возникает зрелище. Игрок получает жетон за остроумие, но главное - ощущение, что язвительность может быть светской.
Такой опыт полезен, потому что он переносится в жизнь. Человек начинает замечать: пауза перед ключом меняет смысл, улыбка смягчает даже самую резкую формулу. Игра формирует рефлекс: сначала признать, потом уколоть, и обязательно оставить собеседнику дорогу для ответа.
Когда острота становится оружием
Человек с поднятыми руками стоит на краю обрыва на фоне космического неба и заката.
История знает десятки примеров словесных поединков. Черчилль умел сказать: «У вас враги? Прекрасно. Значит, вы хоть раз в жизни отстаивали что-то важное». Вроде жёстко, но подано как уважение. Оскар Уайльд любил бросать: «У него нет врагов, кроме тех, кто его знает лично». Жестокая фраза, но столь остроумная, что люди смеялись и цитировали.
Русская культура тоже богата такими формулами. В дворянских салонах колкость была неотъемлемой частью беседы. Умение уколоть с изяществом считалось знаком ума и статуса. Не случайно многие фразеологизмы («не лыком шит», «сотрёт в порошок») звучат иронично и метко.
Почему нас тянет к словесной игре
Остроумный выпад похож на фехтовальный укол. Если он сделан изящно, публика аплодирует, даже если укол достался тебе. Это часть культурной игры, в которой проигравших нет. Агрессия разрушает, а остроумие объединяет, превращая даже конфликт в спектакль.
Игра в «Красноречие» напоминает об этом. Она учит слышать тон, управлять паузой, выбирать слова, которые одновременно колют и лечат. Один вечер за столом - и ты начинаешь понимать: сила языка не только в том, чтобы убедить, но и в том, чтобы задеть красиво.
