CreepyStory

Ссылка на предыдущую часть: Безысходск-16. Живые помехи. (Глава 1)

Рабочий день был довольно плотный. Ни о каких газетах в перерывах между вызовами не могло идти и речи. Даже бутерброд с уже остывшим чаем из термоса мне удалось съесть в машине на пути к очередному адресу.

Такого количества звонков, кажется, не было еще ни разу. Последнюю на сегодня заявку я получил, когда уже давно стемнело. Услышав адрес, я с удивлением обнаружил, что заявитель живет в соседнем от меня подъезде.

Водителя, чьего имени я так за месяц и не узнал, решил отпустить. Все равно до дома от конторы близко, а февраль радовал несвойственной ему спокойной погодой.

Добравшись до нужной квартиры, я постучал. Кнопки звонка не было, может ее и не ставили, кто знает. С минуту примерно не было никакой реакции, но затем дверь скрипнула и немного приоткрылась. Наружу показалось лицо старой женщины.

— Ты шоль наладчик? Проходи давай, чего встал?

Старуха впустила меня и прошаркала вглубь квартиры. В дальнем углу большого зала стоял запыленный пузатый телевизор. Ничего не отличающаяся от остальных модель: станция "Луч" выдавала всем идентичные копии. Хозяйка квартиры попутно ворчала, мол одни криворукие технику делать не умеют, а другие — страну развалили. Я старался не слушать: на всех нервов не хватит.

— Бабушка, в чем проблема-то? Показывает же, — телевизор и правда исправно выдавал какую-то картинку.

— Старая я, а слепой ты! Подойди, да погляди, что он показывает.

Я сел напротив и начал вглядываться в экран. По телевизору показывали улицы Стерлитамака-16, но без единого человека. Сменяющиеся кадры демонстрировали абсолютно пустые заснеженные пространства. В городе была ночь, однако не один фонарь не горел. Но, что самое удивительное, видно было все гораздо отчетливо.

Бред какой-то. Может бабка наткнулась на какую-то старую запись, сделанную еще до заселения города. Закрытка все таки. Я щелкнул тумблером переключения каналов, изображение на секунду моргнуло, сменяя частоту.

Ничего. Все тот же пустой город, все те же снежные просторы. Ничего не понимаю.

— Бабуль, как давно у тебя проблемка-то?, — спросил я, не переставая щелкать каналами. Безрезультатно.

— Шоль ты там крутишь, то, бездарь? Думаешь я не пробовала? Дак пару дней уже как.

— И что, просто показывает город и все?

— Помехи иногда еще. — Старуха подумала и добавила. — Один раз посреди обычной передачи какой-то голос произнес... Что он там сказал? А! Не настраивайтесь, говорит, на частоту сорок девять и шоль-то там дальше. Я уж и не вспомню.

Интересный случай. Загадочный, я бы сказал. Правда вопросов стало только больше.

— Бабуль, телевизор я тебе оставлю пока, ты его не включай, мало ли что еще поломаться может. Посовещаюсь завтра с коллегами, да и к тебе вернусь, ладно? Ситуация у тебя, надо сказать, уникальная.

Присмиревшая было на время старуха, опять принялась ворчать:

— Я ж говорила: бездарь. Иди, иди! Если к завтра ответ не найдется, то я на вас жалобу писать буду!

Сдержавшись и не послав старую в дальнее и пешее путешествие, я попрощался и отправился к себе домой.

Весь остаток вечера меня не покидали мысли о странном видеосигнале на телевизоре моей соседки по дому. Я даже включил ради интереса свой экземпляр. Пощелкал пять каналов, которые на нем были доступны, но ничего даже близко похожего не нашел. На РГТРК показывали "Политбюро", на третьем — какой-то фильм, на остальных тоже не было ничего подозрительного. Правда иногда вещание прерывалось помехами, но это ничего, бывает.

Я лег на диван. Веки, и без того неподъемные, сделались совсем тяжкими, и я уснул под вещание какого-то диктора. Сон, правда, был совсем беспокойный. То мне снилось наводнение в родном краю, произошедшее летом 91-го. Я сидел на крыше стремительно уходящего под воду гаража, и пытался придумать, как мне спастись. В тот момент, когда вода достигла моих ног, я понял, что звук бурлящего потока напоминает мне белый шум из телевизора. Я поднял голову и увидел висящий в небе экран. Он, казалось, полностью поглощает внимание и засасывает в себя, как луч летающей тарелки из фантастических книг. Я оглянулся и не увидел ни гаража, ни воды. Лишь темнота вокруг и висящий огромный телевизор надо мной. Белый шум на экране гипнотизировал, заставлял неотрывно смотреть. Сквозь непрекращающиеся помехи вдруг раздалось:

— Частота... сорок... не настраивайтесь на частоту... сорок девять.

Я проснулся в холодном поту. Телевизор в моей комнате все еще работал, освещая белым шумом темноту помещения.

***

О произошедшем в квартире той старухи я на следующий день рассказал своему другу Семену. Не забыл и упомянуть про странный сон, но это так, вдобавок.
С Семеном мы подружились еще в самом начале моей работы. Он тут отвечал за логистику: безнадежно испорченные телевизоры отвозились куда надо, а взамен привозились новые со станции "Луч". Вот поставками он и заведовал.

Семен был хорошим мужиком, с которым мы быстро нашли общий язык. Он всегда был готов выслушать, а то и поделиться каким-нибудь советом. Вот и сейчас он жевал рыбную консерву с хлебом и внимательно следил за моим рассказом. Кстати, жевал он постоянно, за что получил прозвище Проглот.

— Интересные истории ты рассказываешь, Миха. Любопытно, что за частота такая, что ее включать нельзя.

— Знать бы. А ты часом не знаешь, что за авария на "Луче" произошла?

Проглот перестал жевать. Боязливо оглянулся вокруг. Естественно в его каморке мы были совсем одни.

Для верности он даже поднялся, подошел к двери и выглянул в коридор. Но и там видимо оказалось чисто.

— Я так понял, Степаныч при устройстве на работу тебе ничего не рассказывал? — голос его понизился почти до шепота.

— Нет, а что, должен был?

— Мало ли. Я после происшествия на станции нервничаю слишком сильно. Вдруг и меня — того.

— Чего того-то? Хватит загадки загадывать, Сема!

— Тише ты, тише! Сейчас все объясню.

Из его слов получалось, что версий о произошедшем местные жители построили целую кучу. От разработки секретного оружия против Запада до таинственных экспериментов по внушению различных мыслей населению. Многие жители, кстати, поэтому телевизоры эти и не включали. Боялись.

Некоторые считали, что авария на станции и была атакой пресловутого западного противника на российское население. Мол, выждали недруги, когда в стране разлад начнется, и воспользовались случаем. Другие же выдвигали версии о чем-то паранормальном, правда сами толком не могли объяснить, где в простом техническом происшествии мистика зарыта.

— Слов — дофига, правды — нифига, — подытожил Проглот.

— И что, официальных версий совсем нет?

— Сбой оборудования. А телевизоры — подарок от фирмы.

— Дела… А Степаныч-то мне что должен был рассказать?

Семен нахмурился.

— Что в дела станции "Луч" лезть не нужно. После аварии многие люди начали пропадать. И некоторые из них как раз пытались найти правду. По мне — нахрен такая правда. Платят хорошие деньги за честную работу. Я буду ее делать дальше.

— Чего? Люди пропали? — перебил его я. — Сколько?

Товарищ вздохнул и шепотом ответил:

— Двенадцать человек. Их имен я тебе не назову. Иди работать, Миха, прошу. Не хочу так кончить.

Загруженный невеселыми мыслями я отправился дорабатывать смену. К вечеру, когда все заявки были обработаны, я решил прогуляться до дома чуточку другим маршрутом.

Вечерний город глядел на меня огнями окон хрущевок и брежневок. Я засмотрелся на дома, думая о том, что похищенные могли жить в любой из квартир. Одно окно на первом этаже привлекло мое внимание тем, что в полумраке комнаты виднелись очертания сидящей напротив телевизора семьи. Телевизор светился темнотой... Как вам объяснить. Кинескоп работал, это было видно, но само изображение было черное, будто бы картинка отсутствовала. Однако люди — отец, мать и двое дочерей, я так полагаю, — сидели, уставившись в темный экран.

Я не знаю, что меня в тот момент дернуло, но я, посмотрев еще раз расположение квартиры, решил зайти и помочь, вдруг поломка техники.

Зайдя в подъезд и поднявшись полпролета на первый этаж, я с удивлением обнаружил приоткрытую дверь в нужную мне квартиру. Тихонько толкнул, зашел. В помещениях было темно, только тусклый отблеск кинескопа немного проникал из комнаты в коридор. Я дошел до арки, ведущей в зал, и постучал по косяку, чтобы привлечь внимание хозяев.

— Кхм, простите... Я увидел, что... В общем хотел спросить, вам не нужна помощь с телевизором?

Женщина и две ее дочери остались ко сидеть ко мне затылками. Отец семейства медленно повернул голову. Свет фонаря с улицы осветил его лицо.

Он улыбался.

— Я могу вам чем-то помочь? — медленно сказал он.

— Да что вы... Я думал, что наоборот помогу вам.

Я уже начал жалеть, что вообще зашел сюда. Какой черт меня дернул!

— Нам не нужна помощь, мы просто смотрим фильм, — также медленно, слегка растягивая слова, произнес мужчина. При этом он не переставал улыбаться. — Только полюбуйтесь, какой сюжет. В данный момент нам демонстрируют подвал дома по улице Коммунистическая, двадцать три. Очень живописный подвал, посмотрите сами!

У меня моментально выступил пот. Вообще везде. Никогда бы не подумал, что так бывает.

Дело в том, что я и зашел в дом по адресу Коммунистическая, двадцать три.

Я начал отступать спиной вперед, попутно бормоча извинения. Не знаю зачем.

— Что вы. Посмотрите с нами! Я настаиваю!

Мужчина начал вставать с дивана. И тут я обратил внимание, что мускулы на его лице вообще не работают. Его улыбка застыла как маска, а рот, во время разговора, будто шевелился отдельно от остальной лицевой мускулатуры. Тут нервы мои не выдержали, и я, спотыкаясь, побежал к выходу из квартиры.

Продолжение следует...

Тихая деревня, старый дом, бумаги на столе… Казалось, дело — на час. Но двери уже закрыты, а прошлое здесь не отпускает добровольно.

Списанные в расход (Часть 1)

Дима немного повернул голову и увидел, как в погоню за солнцем отправилась луна. По спине побежали капли холодного пота, а в ногах появилась слабость, он представил, что теперь время так и будет, нестись вперёд, и он рассыплется, как нацист, выбравший неправильный Грааль. Но не успел Дима закончить мысль и дофантазировать фантазию, как движение закончилось. Луна замерла на месте, в окружении маленьких светящихся точек и ему показалось, что почувствовал не сильный толчок от резкого торможения земли. Дима некоторое время смотрел наверх, ожидая подвоха. Однако ничего не происходило. Мир вокруг наполнился обычными ночными звуками природы.

Скорее всего перегрелся на солнце, потерял сознание и мозг сыграл с ним такую штуку. Непонятно одно - как он сумел добраться до сюда. Он снова посмотрел на телефон, в надежде, что разряженный телефон — это тоже перегретое воображение, но аппарат так и продолжал изображать бесполезный чёрный кирпич. Это могло означать только одно - время всё-таки прошло достаточно, чтобы телефон успел разрядиться. Мозг играет с ним в какую-то игру. Нужно просто дойти до ближайшего дома и внести ясность с помощью независимого источника.

Он всякий случай ещё немного понаблюдал за луной, но не заметил никаких необычных движений от спутника и развернувшись спиной к лесу, уверенно зашагал по просёлочной дороге к ближайшему дому. И чем ближе он подходил, тем больше нарастала тревога, и вроде не было ничего необычного ни в окружающем пейзаже, даже небесные тела двигались с обычной скоростью. Видимо это послевкусие от тех шуток, что исполнил с ним мозг.

Если бы не было темно, он скорее всего раньше понял, что заходить в первый дом смысла не было. За покосившемся забором абсолютно заброшенный сад, сам дом зияет черными глазницами отсутствующих окон, а от входной двери и вовсе осталось только воспоминание, если о ней, конечно, было кому помнить. Он даже не стал пытаться приблизиться, а просто прошёл дальше по дороге по направлению к следующему. Но и там его ждала точно такая же картина. Деревня была полностью заброшена. Он понял это приблизительно к середине главной улицы, когда сумел разглядеть электрические столбы с закреплёнными на них плафонами для фонарей. С них, словно последняя волосинка на голове лысеющего мужика, свисали оборванные провода.

Дима медленно приближался к самому центру деревни. Он не встретил ни одного человека, не увидел ни одного, хотя бы отдалённо напоминающего, не заброшенного дома. Животных тоже не было. Но по мере приближения к центру деревни, в воздухе что-то поменялось, он стал как будто гуще и наполнился тихим гудением и лёгкими вибрациями. С каждым шагом гудение становилось громче, а вибрации сильнее. Сначала он не обращал на это внимания, но, когда гудение стало громче его дыхания и шагов, он остановился, пытаясь определить источник звук, но вымершая деревня так и оставалась вымершей. Он посчитал центром перекресток двух единственных улиц Антоновки. Дима остановился ровно по середине и огляделся. Единственное, что не выглядело заброшенным в этой деревне – это дорога. Она не проросла травой, не взорвалась трещинами разного размера. Как будто за ней кто-то ухаживал, выгнал всех жителей, чтобы не мешали и не топтали лишний раз дорожную пыль.

Дима пытался решить, что ему делать дальше. Не бывает же так, что ночью все жители покидают дома, допустим даже потому что знают, что ночью дома, словно оборотни неудачники превращаются не в сильного зверя (или в их случае не в красивый многоэтажный небоскрёб), а разрушенный покосившийся сарай. Жители просто уходят на ночь в соседнюю деревню, чтобы не погибнуть, в разваливающимся доме. Утром возвращаются, живут день, а потом по новой. Ну, может просто ему не повезло, и он попал на тот самый единственный день в году, когда это проклятие, наложенной древней ведьмой, за то, что предки тех, кто сейчас живёт в деревне сожгли её на костре за испорченный урожай. Обвинение было несправедливым, естественно, но они всё равно вынуждены покидать на ночь дома. Потому что суть проклятия заключается в том, что по ночам проклятие показывает истинное нутро жителей деревни, превращая дома в гнилые непригодные для существования халупы, или чего похуже.

Все эти мысли, конечно, замечательно подошли бы для ужастика возле костра в пионерском лагере. Но сейчас они были бесполезны. Ему необходимо принять какое-то решение, и вариантов совсем не много. Он уже свыкся с мыслью, что провалялся где-то на траве в бессознательном состоянии, пока день со злорадным спокойствием сменился на ночь, а его мозг в последствии догнал по-быстрому время и сопоставил эти события, абсолютно не приняв в расчёт, что подобная подстройка может капитально свести с ума неподготовленно к таим ментальным финтам человека. Ну да бог с ним с мозгом. В наше время и в подобной ситуации гораздо страшнее остаться без телефона, чем без мозгов. Особенно учитывая, что в ближайших домах он с абсолютной долей вероятности не сможет найти зарядку.

- Чертов дед. Мог выражаться яснее, что деревня мертва. Старый ты любитель ненужного пафоса. – В сердцах вслух сказал Дима и сразу осёкся. Его голос, тихий и спокойный, разорвал окружающую тишину, словно бомба, разнесшая японские города.

Он замолчал и прислушался, опасаясь, что если звук шаги не привлёк внимания живности, которая наверняка обитает в заброшенных домах, то уж голос человека точно разбудит каких-нибудь бродячих собак или ещё кого похуже и по опаснее. И он не ошибся, потому что сзади раздался знакомый голос.

- Я же предупреждал, что не стоит сюда ходить….

Дима обернулся и замер с открытым ртом, и наверняка расширившимися от ужаса или удивления глазами, тут уж бабка на двое сказала какое из чувств преобладало сейчас у него в душе, пытавшейся немедленно спрятаться в пятках. Перед ним стоял дед из автобуса, это был точно он, Дима без труда узнал синий плащ, сшитый словно из полиэтилена, бейсболку с надписью USA, идеально сохранившеюся ещё со времен его детства. Это был тот же самый дед, только сумок у него в руках не было.

- Как.. – Только и смог выговорить Дима, да и то не был уверен, сказал это вслух.

- Хочешь спросить, как я здесь оказался? – Невинным и казалось немного игривым голосом поинтересовался старик. – Или тебе в целом интересно что тут вообще происходит? Я тебе расскажу, но немного позже. Потому что они скоро вернуться.

Дима смотрел на старика, силуэт которого в темноте казался немного размытым, как будто из-за плохого интернета изображение загрузилось в низком качестве. Его мысли бегали из стороны в сторону, в одной стороне призывали бежать отсюда и как можно дальше, а лучше всего тем же путем, которым он сюда пришёл. С другой стороны, его так и подмывало схватить доску, в огромном количестве валяющихся возле заброшенных домов и когда-то бывших заборами и огреть что было сил этого самодовольного пенсионера, который откровенно стебётся над ним. Но он не сделал ни того ни другого, а просто стоял и смотрел на старика, неожиданного появившегося за спиной, словно поджидал одинокого путника. А может быть и действительно поджидал.

- Слишком много на тебя свалилось за последний день, сынок. – Старик покачал головой и подошёл ближе, Дима инстинктивно сделал шаг назад. – Да, не шугайся ты. Я тебе точно зла не причиню, ты должен помнить, я предупреждал, что лучше сюда не ходить.

- Что здесь вообще происходит? Почему со временем так и с солнцем? Почему деревня заброшенная? – Быстро заговорил Дима, подозрительно оглядываясь по сторонам.

- О, нет. – Усмехнулся старик. – Деревня совсем не заброшенная. Просто они ещё не вернулись.

- Кто откуда? Не вернулись. – Дима быстро напряг память, воскрешая в голове всё что знал о деревнях. – Они все в поле на работе. Но если так, почему дома в таком состоянии?

Старик подошёл ещё ближе и был уже на расстоянии вытянутой и даже согнутой в локте руки. На этот раз Дима не отстранился.

- Они уже давно не работают в поле. Поле давно пришло в негодность. – Старик посмотрел ему прямо в глаза. – Но ты и сам, наверно видел, когда сюда шёл.

- Большая часть поля ещё не сгнила, так что не вижу противоречий. – Дима медленно начинал расслабляться, делая вполне логичные вывода из ситуации. Даже взять то, что в руках у деда больше не было сумок, значит он их занёс в один из домов, в котором живёт. Может и не заброшены дома, откуда ему городскому до мозга костей и до дна колодцев, знать, как выглядят деревенские дома на самом деле.

- О, как! - Довольно громко воскликнул дед, и Дима вздрогнул и начал снова оглядываться. Старик продолжил уже тише. – С разных сторон, это выглядит по-разному. На этой половине мертво всё!

- Половине чего?

Старик не ответил. Он сделал быстрый шаг к Диме и схватил его за руку. Тот не ожидал такого выпада и не успел отдёрнуть руку. Ладонь старика была неприятно сухой, как серая шершавая бумага.

- Помолчи, они уже близко. – Прошипел старик. – Я постараюсь тебе помочь, но твоя задача слушать меня и делать то, что я скажу, иначе ты долго не протянешь.

- Кто…

- Заткнись, сказал. Пошли за мной.

Старик держал крепко, и Дима уже, кроме неприятных ощущений сухости, начал чувствовать боль.

- Отпустите руку немедленно, мне больно. – Так же тихо, как и старик сказал он.

- Один раз ты уже меня не послушал, так что будь добр слушать сейчас, пока у меня осталось хоть какое-то желание помочь тебе. – Старик замолчал и посмотрел в темноту вдоль дороги. – Пошли у нас всего несколько секунд. Неудачный же ты день выбрал, чтобы покататься на автобусе.

Дима хотел было ответить, что и сам был не рад трястись в пазике в такую жару и по таким дорогам. Но старик сильно потянул и он, вспомнив о том, как бежало по небу солнце, преследуемое луной и гнилое поле, решил не испытывать судьбу, просто последовал за старым телом. Старик тянул к ближайшему заброшенному дому. Старик тащил его за собой, словно мешок с песком или мусором. Он что-то бормотал себе под нос, но Дима не мог разобрать ни слова. Они сошли с грунтовой дороги и высокая трава защекотала ноги.

- Дальше сам. – Старик отпустил его руку и исчез в темном проеме покосившегося дома.

Дима стоял в нерешительности несколько секунд, а потом наклонился, чтобы не стукнуться об очень низкий дверной проём, и последовал за стариком. Внутри дома, помимо темноты его встретил едкий запах протухшего мяса и плесени. Дима с трудом сдержал поток рвоты, и вряд ли бы смог, если бы хоть что-то ел за последние несколько часов. Но он не подал виду, что его тошнит. А даже если бы и подал, то в такой темноте, к которой и глаза привыкнут навряд ли, разглядеть его эмоции было бы проблематично, даже несмотря на то, что старик увидел в темноте, что-то недоступное простым смертным. Что-то такое, что заставило его зайти в пропахший тухлятиной и старостью сарай, который когда-то кто-то называл домом.

Дима остановился сразу за проходом, боясь сделать следующий шаг, чтобы не напороться на гвоздь, или не провалиться под, наверняка, сгнивший пол. Его рука автоматически потянулась к карманам на шортах, где лежал телефон. Хотел включить встроенный фонарик, но вспомнил, что телефон превратился в черное зеркало и току от него не больше чем от устройства для перемотки компакт дисков (он действительно видел такое устройство в музее бесполезных изобретений). Было слышно из глубины дома шаркающие шаги старика. Тот был уверен в своих действиях, видимо когда-то жил здесь, или часто бывал в гостях, или во времена, когда ночь наступает быстрее оргазма у девственника, прятался здесь от тех, кто, по его словам, должен появиться с минуты на минуту.

- Иди сюда. – Послышался скрипучий голос из темноты.

- Куда? Я ни черта не вижу.

- Два шага влево, потом несколько шагов вперёд, и окажешься возле окна.

Дима медленно поставил вперед правую ногу, потом придвинул к ней левую, и так ещё раз. Пол под его ногами неумолимо скрипел, призывая всех присутствующих немедленно покинуть аварийный объект, поскольку оставалось ему совсем немного и такого давления он не выдержит. Несмотря на жалостливые просьбы досок, Дима выполнил указания, не провалившись в подвал, ничем не проткнув ногу, и добравшись в целости, хоть и с изрядно вымотанными нервами. Как только он остановился, старик опять схватил его за руку, протащил ещё немного вперёд и развернул. Дима действительно оказался возле окна из которого мог видеть перекрёсток, на котором они только что стояли. Дорога хорошо освещалась луной, создавая иллюзию работающего освещения.

- Что я должен увидеть? – Шёпотом спросил Дима.

- Молча смотри и постарайся не шевелиться, у них очень хороший слух. – Старик замолчал, но спустя несколько секунд добавил. – Постарайся даже не дышать.

Дима дышать, конечно, не перестал, но в остальном последовал совету странного старика. Он подавил в себе желание задавать вопросы, попытался подавить помимо прочего и обоняние, но тут было сложнее, чем хуже запах, тем он обладал большей способностью проникать в носовые пазухи и устраивать там привал на долгое время. Спустя несколько минут тишины, нарушаемой лишь хрипловатым дыханием старика и оглушительным сердцебиением самого Димитрия, освещённый луной перекрёсток пустовал. На него не вышли зомбоватого вида пенсионеры, не появились дикие и жаждущие человеческой крови лесные чудовища. Не было ни лешего, ни Кикиморы. Дима не пытался пока сопротивляться, он вполне допускал, что у старика может быть с собой нож, или топор, или даже ружье, припрятанное как раз в этом доме. Но если в ближайшее время никого не появится на перекрёстке или просто в обозримом пространстве, скорее всего он наберётся смелости и задаст некоторые вопросы своему… Он не определился кто для него этот странный дед, попутчик, случайный встречный или собрат по несчастью, оказавшийся не в то время не в том месте. Хотя, последнее, конечно вряд ли – дед здесь явно неслучайно.

Но спустя несколько минут они действительно пришли. И лучше бы это были зомбоватого вида пенсионеры, чем то, что он увидел. Пришли они не по дороге и не с той стороны куда оборачивался дед, делая вид что что-то слышит. Они пришли с той же стороны откуда Дима. И в тот момент подозрения у него только начали зарождаться. Пока части паззла не сложились в общую картину, но он уже наметил путь, по которому начнёт собирать головоломку. Всё-таки водитель автобуса не просто так сидел испуганным, а тропинка не просто так оставалась такой, словно по ней каждый день ходит множество человек. Хотя нет. Они пришли не только с той стороны откуда пришёл он. Они появлялись со всех сторон. И двигались они не по дороге.

Их движение было похоже на лёгкий ветер, заставляющий траву тихо шелестеть. Он видел множество тёмных силуэтов, которые в свете луны казались бесформенными пятнами. Они двигались плавно и практически бесшумно, слышно только шорохи, шуршание травы, и редкие громкие звуки падения досок и других вещей, потревоженных по случайности. Однако, Дима был уверен, что при необходимости, существа могли быть гораздо аккуратнее. Бесформенных призраков становилось всё больше. Дима смотрел из стороны в сторону, пытаясь уловить каждое движение. Он действительно забыл дышать, пока наблюдал за нашествием невидимых сущностей, которых становилось всё больше и все они стремились собраться на перекрёстке, совсем неподалёку от дома, где он прятался со стариком.

Возле окна зашевелилась трава – одно из существ прошло совсем рядом, и Дима инстинктивно отпрянул от окна, но старик держал его сильно.

- Нет. – Так тихо прошептал старик, что Диме покаялось, что слышал это только у себя в голове. – Они порвут тебя.

- Но…

Старик зажал ему рот и Дима почувствовал сладкий запах плесени и металлический привкус. Такой бывает у.. у крови. Он поддался и перестал сопротивляться, просто уставившись в окно, искренне сожалея о том, что между ним и улицей нет стекла.

Продолжение - Списанные в расход (Часть 4)

Авторский канал - t.me/writer_path

Женщина. Жуткая женщина. Она стояла прямо на лестничном пролёте, загородив собой проход. Её неестественно вывернутые суставы, частые странные подëргивания заставляли сердце сжиматься, а дыхание вовсе замереть. Было не ясно - представляет она какую-то угрозу, или нет, в любом случае проверять, а тем более подходить к ней, совсем не хотелось. Спутанные чёрные волосы полностью закрывали голову, свисая длинными сальными прядями, местами сбиваясь в лохматые комки. Было не понятно - видит она их, или нет. Они даже не понимали, с какой стороны у неё лицо. Предполагали, что там, где грудь, но уверены не были.
-----------------------------------------
- Ты уверен, что это место подойдёт нам для ночëвки? - настороженно спросил Ваня, недоверчиво глядя на полуразрушенное здание.
Старинная бетонная постройка возвышалась перед ними на три этажа, по среди глухого леса, как далёкий отголосок цивилизации, давно потерявшийся во времени. Левая часть её практически развалилась, а там, где должен был быть угол здания пророс могучий дуб, раскинув свои ветви на остатки крыши.
- Не, ну а что такого? - пожал плечами Митька, окидывая взглядом остальных. - Скоро гроза начнётся. Ковыляли мы весь день. Судя по карте, идти ещё около восьми часов. Палатку разбивать не хочется. А здесь и крыша над головой, и спать сухо будет, и, думаю, ни кто не запретит нам прямо там костёр разжечь. Что скажете, девчонки?
Лида посмотрела в тёмные провалы давно разбитых окон. Затем взглянула на стремительно чернеющее небо. Немного потрепала свои белые кудри и, пожав плечами, направилась к входу.
- А я с Ваней согласна. - Голос Вики прозвучал испуганно. Её большие карие глаза, почти чёрные, стали ещё больше, рассматривая массивную железную дверь. - Не хочется мне что-то туда входить. Тем более оставаться на ночь. Откуда здесь вообще это здание? Мы километров пятьдесят прошли от ближайшей дороги. На карте ни одного населённого пункта в радиусе не меньше. Вас это не смущает?
- Нет. - Скептически сказала Лида, задумчиво катая ногой осыпавшуюся со стены мозаику. - Видео же, что постройка советских времён. Их много так побросали, в своё время. У нас же в пригороде почти такая же стоит, но туда ты, почему-то, ходила спокойно. Мы даже ночевали там как-то раз. Что сейчас то не так?
- Не знаю. - Ответил Ваня за свою девушку, однако, голос его звучал как-то надломлено. - У меня почему-то холод по спине бежит от одного только взгляда на этот дом. Ощущение, что изнутри на нас кто-то...
Раскат грома заглушил последнее слово Ивана. Вика нервно поëжилась.
- Ну, давайте, решаем. - Нетерпеливо сказал Митька, перекатываясь с ноги на ногу. - Двое "за", двое "против". Я ни кого не хочу тащить туда силой, но и разделяться не хочу. Так что давайте, сладкая парочка. Решать вам. Разбиваем мы сегодня палатки, или просто будем кайфовать у костра в этих царских хоромах.
Ваня ещё немного помялся, глядя на Вику, которая, едва заметно, мотала головой, явно не желая приближаться к дому ближе хоть на шаг.
Резкий ливень обрушился на путников стеной резко, неожиданно. Сверкнула яркая вспышка молнии, совсем рядом, за ней тут же прогрохотал оглушительный гром вперемешку с хрустом ломающейся древесины.
Немного поморгав, приходя в себя от ослепительно яркого света, они едва успели увернуться от падающего на них того самого дуба.
Это помогло принять решение незамедлительно. Скрипнули многострадальные навесы двери, которая подалась, на удивление, легко, а спустя мгновение раздался металлический лязг. Створка закрылась, погрузив друзей в кромешный мрак. Частые вспышки молний на миг освещали помещение, выхватывая из темноты обшарпанные стены с облупившейся краской, сбитые ступени, из которых местами торчала ржавая арматура, перекошенные перила.
- Что ж, - заговорил Митька тихим дрожащим голосом, который тут же разлетелся эхом по пустым коридорам, многократно усилившись, - стало быть, ночуем здесь. Когда дождь немного стихнет, мы с Ванькой пойдём за дровами. Благо, сейчас их нам тут свалило более, чем достаточно.
- Нет! - твёрдо возразила Вика, испуганно осматриваясь, - нас одних вы не оставите. Без костра можно обойтись. У нас спиртовые горелки есть и фонарики. Поужинаем и спать ляжем. Быстрее время пройдёт.
- Ну, ладно. - Нехотя согласился Митя, не смотря на то, что и внутри него поселилось колючее чувство тревоги.
Яркие жёлтые лучи суетливо заметались по зданию. Аккуратно поднявшись на второй этаж они обнаружили просторный холл, где и решили обосноваться на ночлег. Тут же расстелили спальные мешки, разогрели тушëную кашу с мясом, поставили на огонь воду в большой кружке.
- Согласись, что ты малость перегнула. - Улыбаясь сказала Лида, косясь на съëжившуюся Вику.
- Нет! - твёрдо сказала она, озираясь по сторонам. - Разве ты сама ни чего странного не замечаешь?
- Например? - с интересом спросил Митя.
- Грома не слышно с тех пор, как мы сюда вошли. - меланхолично выдал своё наблюдение Ваня.
И правда странно. Ведь они находились, по сути, в самом центре стихии. Частые молнии постоянно напоминали о себе.
- И окна целые... - выдавила из себя побледневшая Лида, глядя на чистое стекло в оконной раме.
Каша застряла в горле, сдавленным спазмом. Митя выронил тарелку из рук, рассыпав по полу недоеденный ужин. В конце коридора, после очередной вспышки молнии, свет словно замер, освещая всё вокруг бледно-синим. Над деревянной дверью горела лампа. Снизу донëсся леденящий душу крик. Будто кто-то разрывал мужчину на части.
Ребята переглянулись, поняв, что нужно выбираться отсюда немедленно. И запоздалое осознание дало, точно об ухом по голове: "Нас отсюда уже не выпустят".
Но, попытаться, всё же стоит. Всяко лучше, чем сидеть на месте, ожидая неизвестного и точно ужасного конца.
Путь вниз по лестнице им преградила женщина. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу. Из под длинного платья, со звонким журчанием, текла струйка мочи, которая противно хлюпала под босыми ступнями.
Оцепенение от страха путники лишь молча наблюдали, как выворачиваются суставы этого существа. Они чувствовали исходящий от женщины могильный холод, смрад гниющей плоти и мочи.
Вика завизжала, что было мочи и кинулась наверх. Остальные, пройдя в себя от громкого звука бросились за ней. Однако женщина, неуловимо быстро, схватила Митьку за ногу и потащила вниз по ступенькам.
Парень даже не успел среагировать, чтобы смягчить удар. Он встретился лицом с холодным бетоном, угодив в свежую мерзкую лужу, тихо пискнул и выплюнул на пол жижу склизкой крови, слюны и несколько зубов.
Призрак притащил его в комнату, где стояла кушетка с ремнями.
- Что... Что вы делаете? - испуганно спрашивал Митя равнодушную женщину, лицо которой по-прежнему было закрыто густыми волосами, чувствуя, как стягиваются кожанные ремни на запястьях и лодыжках. Он надеялся, что последует хоть какой-нибудь ответ, но не было слышно даже её дыхания. - Отпустите, пожалуйста. Я... Я ни кому ни чего не скажу!
Призрак поднëс указательный палец к его окровавленным губам. Длинный жёлтый ноготь скользнул вверх, на секунду замер у наполненного ужасом глаза, а затем с мерзким влажным хрустом погрузился в глазное ябоко.
Митя взревел от боли и отчаяния. Оставшимся глазом он наблюдал, как женщина голыми руками разрывает ему живот и медленно достаëт внутренности, аккуратно складывая их на стол рядом.
Он орал до тех пор, пока сознание не покинуло его, погрузив в холодный вязкий мрак. Однако, даже в этой непроглядной тьме оставалось непреодолимые чувства тревоги, отчаяния и бесконечной боли.
- Вы к кому, молодые люди? Ещё и в таком виде. - спрашивала молодая медсестра в холле на третьем этаже. - У нас график посещений очень строгий. Как и форма одежды. Наденьте халаты, пожалуйста, и снимите обувь. Я подойду к вам через пару минут.
Девушка указала на вешалку с белоснежными халатами и спешно удалилась куда-то в глубь коридора, не дожидаясь ответа.
Просторный светлый этаж, скромное убранство. Это не было похоже на заброшенный дом, или больницу...
- Да это бред какой-то! - выкрикнул Ваня, не понимая, что происходит.
Лида уже перебирала какие-то бумаги на столе, за которым сидела медсестра, в надежде узнать хоть что-нибудь об этом месте.
- Комаров Иван Сергеевич. - Вслух прочитала она, с ужасом в глазах смотря на Ваню. - Тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, диагноз острый психоз, рекомендации по лечению и профилактике...
Вдруг, прямо над её ухом раздался, сначала тихий плач, а затем влажный хлюпающий хрип, словно кто-то захлëбывался за её спиной. Лида резко обернулась, но ни кого не было.
- Да это ж срань полная! - возмущëнно крикнул Ваня, смотря на подруг, явно пребывавший не в себе - эта больница до восемьдесят пятого и не дожила даже! Откуда вообще здесь моя карта? Я в психушке даже не был ни разу!
- Это какое-то наваждение... - пропищала Вика, тихо всхлипывая, выбирая рукавом слёзы на щеках. - откуда вообще врачи и пациенты в разрушенной больнице? Я говорила, что не стоит сюда входить!
- Так к кому вы пришли? - вновь раздался строгий голос медсестры за спиной девушки.
Вика даже вздрогнула от неожиданности.
- К Комарову... - выдавила из себя Лида, часто сглатывая, будто пытаясь проглотить ледяной ком, застрявший в горле.
- А почему вы до сих пор не в халатах и... в обуви? И кто вам давал право рыться в документах?!
Лицо девушки резко исказилось, став мертвенно-бледным, а последние слова прозвучали уже нечеловеческим голосом, а чем-то похожим на рык дикого зверя. Вика попятилась назад, но та резко схватила её за горло мощной хваткой.
Наваждение тут же отпустило путников. Теперь, в полумраке, была видна разруха и запустение. Тихий плач Вики разносился эхом по проклятой больнице. Затем послышался влажный хруст. Вика пошатнулась, тщетно пытаясь сделать хотя бы ещё один маленький вдох и упала замертво. Жуткий призрак медленно пережëвывал вырваную гортань, измазавшись в тёплой крови девушки.
Ваня схватил Лиду за локоть и потащил её вниз, где они разбили лагерь. И, не дойдя до него пяти метров, послышался истошный визг, от которого кровь застыла в жилах.
- Кажется, это по мою душу... - испуганно озвучила свою страшную догадку девушка, глядя круглыми глазами на Ваню.
- С чего ты это взяла? - спросил Иван, оглядываясь по сторонам.
Сейчас Лида понимала, что с Ваней что-то не так. Уж слишком спокойно он себя ведёт. Может быть смирился? Или страх закончился? Сменился адреналином? А, может быть, он и правда умом тронулся?
Взяв фонарик из рюкзака, девушка тут же направила яркий луч Ване в лицо. Безумное лицо. Он даже не поморщился, не моргнул. Его сальный взгляд то и дело бегал по широким бёдрам девушки, по длинной тонкой шее, по круглым ореолам, выпирающих из под футболки, сосков. Она не любила лифчики и он знал об этом. Вязкая слюна стекала по его подбородку и Лида быстро поняла, какой оборот принимают события. И он понял, что она догадалась. Напряжение в штанах росло, а сознание уплывало куда-то в небытие.
Ваня сделал широкий резкий шаг в сторону девушки, с лёгкостью повалил её на спальный мешок, схватил за волосы и с силой ударил затылком об бетонный пол, тут же принявшись стягивать с неё штаны с трусиками. Он не хотел портить её красивое молодое лицо, оно его возбуждало.
Девушка завизжала. Протяжно, отчаянно. Все попытки отбиться от крепкого молого парня были бесполезны. От запаха его тела начало тошнить. Пот и слюни капали на оголëнный плоский живот измученной, страхом и отчаянием, Лиды. Раздался глухой треск рвущейся ткани, звон бляшки... Она с ужасом наблюдала, как он снимает свои штаны, не в силах больше ни пошевелиться, ни говорить, ни кричать.
- Разве так можно обращаться с женщиной? - послышался отвратительно скрипучий мужской голос за широкой спиной Ивана.
- Отвали! - резко бросил он, доставая напряжённый член. - Не твоё дело, как я с ней обращаюсь.
Вдруг его грудь разорвалась и перед лицом Лиды возникла синюшная рука, сжимая в кулаке ещё бьющееся сердце. Её облило тёплой кровью практически полностью. Но она не замечала даже металлического привкуса во рту.
Рука внезапно исчезла. Сердце упало Лиде на грудь. Тело Вани бесшумно грохнулось на спину, скривившись в неестественной позе. Девушка, молча, вырубилась.
-------------------------------------------
- Что-то мне не хочется туда заходить. - недоверчиво говорил Сергей, глядя на пустые глазницы чёрных окон.
Высокий дуб застилал своими пышными ветвями темнеющее небо.
- Да брось! - насмешливо сказала Ленка толкая его в плечо. - Из всех шестерых ты один в трусы сикнул! Пошли давай. Тем более скоро дождь пойдёт, смотри, какое небо грозное!
- Ладно, - сдался Сергей, не став спорить со своей молодой женой.
Компания обосновалась на третьем этаже в просторном холле. Оттуда было лучше всего лицезреть силу стихии.
Пока компания готовила место для ночлега и нехитрый ужин, Лена с любопытством рассматривала папки из журнального столика, который обнаружила в углу.
- Что интересного там есть? - с явным ехидством спросил Сергей, разворавчивая спальник.
Вдруг Лена побелела, глаза её округлились, а взгляд то и дело метался то в папку, то на своих спутников.
- Левое крыло, - начала она читать дрожащим голосом, - Демидова Лидия Павловна, тысяча девятьсот двадцать седьмого года рождения. Диагноз - острый психоз, мания преследования, беспричинные вспышки агрессии. Особо опасна. Держать под замком и пристальным наблюдением. Умна, хладнокровна. Рекомендации к лечению, профилактике...
- Ну, и что? - пожал плечами Сергей. - Была и была. Нам то что? И чего ты такая бледная?
Лена передала ему папку и он тоже стал белым, словно мел. С фотографии в карте больного на них смотрела Лида. Та самая Лида, которая, по сути, и привела их сюда. Та самая, которая сейчас стояла где-то в тени, спрятавшись от десятка глаз, хищно улыбаясь.
Откуда-то снизу донёсся дикий крик и толпа в панике, побросав вещи, бросилась наутëк, в надежде покинуть это жуткое место, но они даже не подозревали, что ожидает их внизу...

Это перевод истории с Reddit

Привет всем.

Это мой первый пост здесь, и, честно говоря, я никогда не думал, что окажусь в такой ситуации. Но вот я здесь. С момента пробуждения прошло пару месяцев, и часть моей адаптационной терапии — писать обо всём, что со мной произошло, поэтому мой консультант предложил поделиться историей с другими.

В 2001-м я пошёл к гипнотерапевту, потому что не мог нормально спать. Мне было двадцать три, я жил в Нью-Йорке и своими глазами увидел, как падали башни-близнецы. Я был на улице, когда это случилось. Пыль, крики, паника — не нужно описывать. Если вы были там, вы понимаете. Если нет, вы видели кадры. После этого сон перестал приходить. Каждый раз, закрывая глаза, я снова оказывался там: стон гнущегося металла, глухие удары тел о тротуар, сирены, голоса.

Один друг посоветовал гипноз. Звучало глупо, но я был отчаян. Я отправился к доктору Малколму Шору. Его кабинет находился в Мидтауне, ничего особенного — маленькое помещение в общем здании. Я хорошо помню приём. Он усадил меня в кресло-шезлонг, сказал расслабиться, слушать его голос, отпустить всё. И потом… ничего.

Не «ничего» в смысле темноты или пустоты — просто ничего не произошло. Никакой сонливости, тяжёлых век, потери контроля. Я подумал: «Ну и зря выкинул деньги». Сказал доктору Шору, что это не работает, и заметил, что он… растерян. Не злой, а именно озадаченный, будто не понимал, почему ничего не выходит. Он попробовал ещё пару техник, и, увидев тот же результат, вздохнул: «Ладно, в следующий раз попробуем другое».

Я вышел из его кабинета, сел в метро, вернулся домой. Провёл день как обычно. Поужинал, посмотрел телевизор, лёг спать.

А потом проснулся.

Сейчас. Две тысячи двадцать пятый год.

Я не чувствовал течения времени. Ни снов, ни ощущения дрейфа — в один момент был 2001-й, а в следующий я лежал в больничной палате с трубками в руках, и врач смотрел на меня, будто увидел призрака.

Оказалось, из кабинета доктора Шора я так и не вышел. В какой-то момент сеанса я всё-таки погрузился в гипноз — и не проснулся.

Доктор Шор впал в панику, когда не смог меня вывести, и вызвал скорую. Меня доставили в больницу в состоянии, которое врачи назвали «неответная кома». Они провели все возможные исследования: мозг активен, жизненные показатели стабильны, но я не очнусь. Объяснить не смогли. Сперва прошли месяцы, потом годы, и я стал ещё одной медицинской загадкой.

Не буду углубляться в личное, но вкратце так. Моя мама умерла от рака. Отец теперь живёт в доме престарелых. Младший брат, который был ребёнком, когда я «заснул», сейчас ему за сорок, и он каким-то образом добился успеха в Кремниевой долине. Именно благодаря ему меня не отключили от аппаратов: он держал меня в частной клинике и не позволял врачам сдаться.

Доктор Шор лишился лицензии; больше я о нём почти ничего не знаю. Даже не уверен, жив ли он.

Теперь всё другое. Телефоны, интернет, деньги, манера говорить, нормы. Но самым странным кажусь я сам. Тело постарело, а сознание — нет. Я уснул в двадцать три, а теперь мне почти пятьдесят, но я этого не ощущаю. Голос стал глубже, мышцы ослабли, лицо в зеркале не моё.

Я пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь из того времени. Всё, что может объяснить случившееся. Но снов не помню. Лишь… одно.

Я католик. Не строгий, но исповедовался. Во «сне», если это был сон, я пришёл к исповеди, как обычно. Только священник был незнакомый. Он был агрессивен, настойчив. Задавал очень личные, почти жестокие вопросы. Когда я рассказал ему о грехах, он не дал эпитимии. Он просто слушал. А в конце наклонился слишком близко и прошептал:

«Я хочу вкусить их».

Вот и всё. Больше ничего не помню.

Не знаю, зачем я всё это выкладываю. Наверное, просто нужно было выплеснуть. У врачей до сих пор нет ответов. Брат говорит, что нужно сосредоточиться на будущем, а не прошлом. Но мне кажется, что чего-то не хватает. Будто со мной что-то произошло за эти двадцать четыре года, и я не могу вспомнить.

Мне уже рассказали обо всех крупных событиях истории и технологий, которые я пропустил. Но что насчёт поп-культуры? Какие фильмы, сериалы, книги или игры стоит наверстать в первую очередь? Если бы вы могли порекомендовать всего несколько, что бы это было?

Мне нужно отвлечься. Потому что каждую ночь с момента пробуждения я слышу голос того священника.

«Я хочу вкусить их».

И я не знаю почему.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Это перевод истории с Reddit

Мне жаль.

Я не должен был заставлять вас — людей, которым, похоже, и вправду не всё равно — ждать. Это было неправильно, и я должен вам объяснение.

С тех пор как я побывал у мадам Левитт, я затаился, пытаясь переварить то, что узнал в её покоях.

Похоже, я наконец достаточно собран, чтобы всё это записать.

Прежде чем начать, хочу предупредить: знание имеет цену. На вашем месте я бы отвернулся и забыл о мистере Фулкраме и мадам Левитт. Я бы не стал глубже копать в том, что «Гость» говорит о нашей реальности.

Я бы притворился, что это просто глупая история, а не последние слова обречённого человека.

У вас ещё есть такой выбор. НЕ пренебрегайте им.

Для меня же слишком поздно. Моя судьба решилась в ту же секунду, когда я вновь остался сиротой.

Но обещаю: я не уйду без боя. Я сожгу всё дотла и утащу этого ублюдка с собой. Я не позволю никому пережить то, что выпало мне.

Как я уже сказал, друзья. Уходите, пока можете.

Дальше я пойду один.

Сперва, однако, объяснение:

Примерно через час после первой записи я вышел из отеля и сел на автобус до Вест-Сайда Чикаго. Сидя у окна, я смотрел на скользящий мимо город, а мысли уносили всё дальше — к дню, когда я окончил курс молодого бойца.

Бетон раскалился добела, но воодушевление, что мы все чувствовали, будто защищало от зноя. Теперь мы были частью чего-то большего, чем мы сами, частью истории, что разворачивалась на наших глазах, огня, который несли вперёд сотнями лет.

Этого я всегда хотел.

И всё же помню, как росла тревога, когда я оглядел трибуны: семьи ждали, когда можно будет выбежать и обнять своих морпехов. В отцах читалась гордость, а матери смотрели на детей, ставших воинами, глазами полной любви.

Наперекор здравому смыслу я отчаянно мечтал увидеть родителей, бегущих ко мне.

Но этого не случилось.

С каменным лицом я наблюдал, как соединяются эти семьи. Кое-кто подходил, жал руку, поздравлял, но долго не задерживался. Меня опасались.

Моему юному «я» это льстило. Мне казалось, что в этом сила. Теперь понимаю: я лишь сильнее отгораживался.

На курсах меня прозвали «Тайсоном» — за поверхностное сходство с боксёром и за ту же свирепость в рукопашке. Перчатки, палки, борьба — я почти не проигрывал, а когда и проигрывал, то лишь потому, что ярость брала верх. Инструкторы это замечали и жестоко карали. Я не сосчитаю, сколько бурпи сделал за дерзость.

Один из них, инструктор, которого мы за глаза звали «Конг», подошёл. Толпа расступилась, как Красное море перед Моисеем. Два метра ростом, тело рестлера, взгляд — и ты чувствуешь себя муравьём. Я не отступил. Теперь я морпех. Он кивнул; я потянулся было салютовать, но он отмахнулся.

— Чего ты хмуришься и жалеешь себя?

— Такое у меня лицо, — ответил я. Он посмотрел пустым взглядом; я не удержался, улыбнулся. — Сэр.

Он ухмыльнулся и протянул ладонь, способную раскрошить череп. Я пожал — едва не вскрикнул от хватки.

— Ты молод и горяч, не жду, что послушаешь, — сказал он. — Но скажу. Что бы ты там ни таил, брось это дерьмо. Оно тебя убьёт.

Может, стоило послушать. Сейчас был бы женат, с детьми, жил бы где-нибудь спокойно, упитанный пенсионер, и единственная опасность — рак простаты.

Самое ироничное: думаю, я бы не выжил, послушайся я тогда. Ненависть, а не любовь и не надежда вытаскивала меня из драк в той Пустыне империй. Когда другие оставались в песке, я шёл дальше. Просто не хотел больше быть жертвой.

Автобус остановился. Я кивнул водителю, вышел, поднял капюшон от прохлады. Автобус тронулся, оставив меня одного.

Я огляделся, полагаясь не только на глаза, но и на чутьё, отточенное годами.

Район напоминал те, где я бродяжничал после бегства из приёмных домов. Поэтому я мгновенно понял: здесь не так.

Ни кошек, ни псов, ни птиц.

Шёл к дому мадам Левитт, заглядывал в переулки — ни одного бездомного. Улицы мертвы, хотя было всего лишь восемь.

Первый знак, что я не совсем один, — свет в окне погас, как только я прошёл мимо.

Потом заметил: если резко поднять взгляд на краснокирпичные дома, успеваешь увидеть хлопающие жалюзи или испуганные лица на крыше. И я слишком остро осознавал: из оружия — только баллончик и нож.

Я пошёл быстрее.

Дом мадам Левитт был почти пуст. Парковка пуста; поднимаясь, я видел: двери приоткрыты.

На одной площадке я заметил движение в бассейне: надувное кресло, кровавое.

Добрался до верхнего этажа: длинный жёлтый коридор, одна мигающая лампа. Где-то едва слышно пели. Я собрался и пошёл, напоминая себе: бывало хуже.

Постучал в первую дверь.

Она распахнулась почти сразу. Вся моя выучка понадобилась, чтобы не выдать себя.

Она не постарела ни на день.

Косы в серебряных кольцах-змейках, блестящее платье с глубоким вырезом, спиральный кулон между грудями — казалось, вращается. Я онемел. С заговорщицкой улыбкой она поманила. Я едва заметил металлические когти.

Внутри — роскошь, резкий контраст бетонным стенам. Статуи Гекаты, Исиды, Фрейи. Тяжёлые ковры, мебель, на которой не сядешь. Растения свисают, запах пряностей и сырой земли.

Мы прошли через бисерную занавесь в комнату, которую она называла «Яйцо». Пол утоплен, стены сходятся вверх, а потолка не видно из-за тени. В центре столик с кристальным шаром, свечи, чайник-лицо, бесчисленные атрибуты.

Всё кричало: ведьма. Так я думал тогда — когда ещё не верил.

До этого я считал: Фулкрам и Левитт главенствуют в торговле людьми. Никакой мистики. Меня учили: реальность проста. Солдат видит лишь то, что полезно сейчас. Слишком много вариантов — паралич. Реально лишь то, что ловят чувства.

Всё рухнуло, когда из тени спустилась гигантская белая рука, пальцы длиной с мою руку, и налили чай в чашки. Мадам Левитт улыбнулась моему ужасу и отпила.

— Не любишь каву? Есть ромашка, — сказала она.

Я отпрыгнул, прижался к стене. Рука втянулась в темноту.

— Что, чёрт возьми, ЭТО? — вырвалось у меня.

Она мягко наклонила голову:

— Это Гость. Друг. Не бойся, он охраняет это место.

Я вдохнул, глядя в тень.

— Охраняет? От чего?

— Сядь, Марсель. Всё хорошо.

Я колебался; она улыбалась. Я глянул на дверь — бежать? Вспомнил родителей. Вернулся к столу.

— Что это было? — спросил снова, скрывая дрожь.

— Вопрос, милый?

Я замер: правило — не больше трёх. Четвёртый — плата иная.

— Нет. Простите, — сказал я.

— Хорошо, начнём, — произнесла она. Голова резко откинулась, глаза закатились, челюсть разъехалась шире человеческой. Изо рта полилась живая песнь, превращаясь в свет и тень.

Я застыл, пока мужчины и женщины из прошлого, настоящего, будущего кружились, а комната исчезала — и мы висели в пустоте. В этом ледяном мраке плыли невидимые сущности, больше небоскрёбов; их мысли касались моей, грозя безумием. Но я цеплялся, повторяя имена родителей, пока они не уплыли к далёким огням.

— Три… вопроса… дитя…

Я не удержался. Неделями я готовил вопросы. Но в этой бесконечности жаждал узнать место.

— Где мы?

— В пространстве между концом и началом… мост, по которому шли предки, пока не забыли… — Она умолкла, лицо её было в экстазе.

— Это не ответ, — сказал я.

— Будь… конкретнее.

Я сжал зубы. Долго не продержусь. Разум скользил. И где-то — повсюду — что-то пробуждалось…

— Где мистер Фулкрам? — прошептал я.

Тишина. Затем мадам Левитт и духи завыли; пустота задребезжала. Сущности рванули к нам, а шар стал бледным глазом древней злобы.

Я глянул прямо:

— Я тоже тебя вижу.

Твари кружили, готовые к пиру, но гигантская рука Гостя отшвырнула их и укрыла нас.

Когда отпустила, мы снова были в Яйце.

Мадам Левитт лежала лицом на столе, едва дышала. Чай растёкся, шар раскололся на три куска, из осколков поднимался пар. Я встал; стены вибрировали, будто мимо шёл поезд, но дрожь утихла.

— Ты… глупец… — прошептала она. Её лицо сморщилось, красота исчезла.

— Ты должна мне ответ.

Она захрипела, выплюнула вонючую тёмную слизь. Она зашипела.

— Да, должна. Но лучше нарушить клятвы, чем столкнуться с его гневом. Пожалуйста, спроси что-нибудь другое.

Я вонзил нож в стол:

— Скажи, где он.

Она застонала:

— Я могу открыть, где спрятаны богатства, секрет бессмертия…

Я выдернул нож, шагнул; она вскинула руки, взвизгнула:

— В туннелях! Будь ты проклят. Он в туннелях. Но он не один. Ты погибнешь.

Я сел на корточки, клинок у её лица:

— Как мне его убить?

Она расхохоталась, глаза округлились, изо рта капала чёрная жижа.

— Убить? О, бедняга. Ты не знаешь, с чем связываешься. Беги и выиграй себе время, пока его слуги не пришли.

— Ответь. На. Вопрос.

Она метнулась когтями, но я ожидал: клинок вспыхнул — палец отлетел. Не знаю почему, я почувствовал, что должен его забрать. Сунул в карман, пока она выла.

У двери я сказал:

— Когда покончу с ним, вернусь за тобой.

Я вышел, но недалеко: Гость дёрнул назад. Я подумал, что конец: он тянул к потолку. Но другая рука опустилась: между пальцами — золотая эстафетная палочка.

— Спасибо? — сказал я. Гость мягко поставил меня и легко вытолкнул из Яйца.

Я вышел целым, хотя крики мадам Левитт преследовали кварталы. Я понятия не имел, как убить мистера Фулкрама, но знал, где он.

Похоже, агенты промахнулись, прочёсывая туннели.

Я — нет.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit