CreepyStory

1 глава 2 глава 3 глава 4 глава 5 глава 6 глава 7 глава 8 глава 9 глава 10 глава 11 глава 12 глава 13 глава 14 глава 15 глава 16 глава 17 глава

Врач не хотел пускать нас к Лесли Брауну. Доктор уверял, что пациент нуждается в отдыхе. В общем, я выслушал стандартный набор дерьмослов, который пропустил мимо ушей.

— Уважаемый Ашвани, идет расследование. И если вы меня не пустите, я сам войду. Мне надо! — сказал я, выслушав пятиминутный нудеж мужика в индийской чалме.

— Что ж, если надо, то пожалуйста, но я буду рядом, я должен контролировать… — сказал индус.

— Джерри, объясни мне, зачем мы тут? Мы должны расследовать дело Фокса… — сказал Кварк.

— Да как тебе сказать… Лесли же знал Фокса, я думаю, что через больного мы выйдем на след ублюдка… — сказал я, — кстати, я пойду к Лесли один, без тебя и без Ашвани.

Я посмотрел на доктора и подмигнул.

— И упаси Вишну мне помешать… — добавил я, обращаясь к Ашвани.

Избитый и израненный Лесли Браун встретил меня улыбкой. Он был рад снова увидеть меня.

— Ну что, какого хрена там случилось в доме Фокса? — спросил я.

Лицо Лесли было в синяках, его усы были в запекшихся кровавых выделениях. Он говорил с трудом, но членораздельно.

— Все шло по плану. Фокс открыл дверь и пригласил войти. Я решил, что выстрелю ему в затылок. Ну не на пороге же стрелять! — промямлил Браун.

Лесли протянул руку к пластиковому стакану на тумбочке и отпил через трубочку пару глотков.

— Дальше что было? — спросил я.

— Ступили за порог, Фокс развернулся и пошел к столику с закуской, я за ним. Я начал медленно доставать пистолет из штанов, чтобы не шуршать. В это время Фокс резко развернулся и всадил мне нож под ребро. Мы немного поборолись, я быстро терял силы. Он меня связал, заклеил скотчем рану и потащил через черный выход к пикапу. У него была запасная машина.

— Ты ему вопросы задавал? Нахера это все? Зачем он тебя с собой взял? Ты же обуза, — сказал я.

— Я не знаю, я вообще уже мало что соображал. Он запихнул мне в рот пару таблеток, видимо какой-то сидатик, и я вскоре отключился. Очнулся я в каких-то ветках. Кругом были кусты, по правде сказать, я вообще ничего не видел, темень была страшная. Зато вокруг была вода.

— Ладно. Допустим. Ты Фокса видел в этих кустах? — спросил я.

— Ну смутно. Я ж говорю, темно было. Но он там был. И плел какую-то ахинею про темного господина, который должен прийти и забрать жертву, то есть меня, — сказал Лесли.

— Так, вот давай сейчас без этого говна. Выпей еще воды. И расскажи мне все как есть, как бы нелепо не казались слова Фокса, — сказал я.

— Да он сбрендил. Нес какую-то ахинею. Я ж говорю, он меня накачал чем-то. Плюс я потерял много крови. Фокс говорил, что сегодня придет ночной гость и выпьет всю мою кровь, а сердце съест. И знаешь что? — Лесли Браун еще раз отхлебнул водички из своего стакана.

— Что? — я внимательно посмотрел на начальника тюрьмы.

— А то, что он имел ввиду себя. Он готовился оттрахать меня прямо там… Господи, возможно, он меня действительно трахнул. Надо прямо сейчас позвать врача и провериться… — прошептал в смущении Лесли.

— Хватит ныть! Ты пойми, в эту жопу загнал ты себя сам. И еще Девид Скотт тебе помог, — заорал я.

— Ты… ты что, записываешь? Это что, под запись, — закричал Лесли.

— Ты идиот что ли? Под какую нахер запись? Может действительно тебя Фокс трахнул там в кустах и заразил своим дебилизмом! — крикнул я, — давай дальше говори что было. Подробности нужны. Мне сутки Козлорыл дал на поимку Фокса, мне сейчас не до шуток.

— Ну как я уже тебе сказал, мой рот был заклеен. Спросить ничего не мог у этого придурка. Он нес пургу про восставшего из ада зверя, который должен прийти и забрать свою жертву, то есть, как я понял, меня. Потом я отрубился. А затем проснулся и уже лежал в палате. Врач Ашвани сказал, что все будет хорошо. У меня переломов и сотрясений нет. Печень задета, но незначительно. Жить буду, — закончил Лесли.

— Этот твой Ашвани знает, где тебя нашли? — спросил я.

Я, конечно, знал точное место, так как сам его там и оставил, но мне пришлось разыгрывать сцену для Куксакера.

— Я ж говорю, на водохранилище. Так мне сказал доктор. Водохранилище Садбери, — сказал Лесли.

— Где именно? — я открыл карту на своем телефоне.

— Да я ж откуда знаю? — сказал Лесли, — говорю же, что только в больнице пришел в себя.

Я вышел из палаты. В коридоре стояли врач и Кварк.

— Уважаемый Ашвани, где именно нашли Лесли Брауна? Мне нужно точно место, — спросил я.

— У водохранилища. Его привез на машине какой-то фермер. Обратитесь к медсестре Рейчел, она записала его данные в анкету… — сказал Ашвани.

— Кварк, достань мне телефон спасителя. Я хочу узнать, где он нашел Лесли Брауна, — сказал я.

— Но нахера, Джерри? Нам надо Фокса ловить… — не мог понять Кварк.

— Блин, ты можешь это просто сделать? И потом будем ловить Фокса. Просто достань телефон. А мне надо пойти в сортир и умыться, — сказал я.

Я зашел в туалет и посмотрел на себя в зеркало. Я увидел уставшее испитое лицо с глубокими морщинами. Глаза были красные, кровяные. Меня клонило в сон. Шел второй час после полудня, а я уже был уставшим. Сказывалось то, что ночью я не ел. Зверь высасывал из меня соки. Мне нужна была срочная подпитка. Надеюсь, сегодня ночью Куксакер меня покормит…

Я умылся и вышел в коридор. Кварк ждал меня с записанным на бумажке телефоном фермера. Я позвонил и спросил про место, где фермер нашел Лесли Брауна. Оно совпало с тем, на котором я оставил начальника тюрьмы. Было бы странно, если бы не совпало.

Я попросил Кварка сесть за руль. А сам включил климат-контроль на максимальный холод и пытался не заснуть.

В голове крутились слова Лесли Брауна про жертвоприношение. Может Фокс был не простым маньяком, и кто-то им все же манипулировал? Но кто? Надо выяснить.

Через пятнадцать минут мы были на месте. Ветра не было, листва приятно шелестела.

— Ну что, Кварк, снимай штаны, — сказал я.

Кварк вздрогнул.

— Или в штанах поплывешь? Тут фермер нашел Лесли. А вон, видишь, в ста футах островок с кустами… Вот на том острове, по всей видимости, и держал Фокс в заложниках Лесли Брауна, — объяснил я.

— Не понял, — сглотнул Кварк.

— А че тут понимать. Понимать тут нечего. Эта информация не для понимания. Она секретная. И знают о ней только пять человек. Ты, я, шеф, Лесли и Фокс. И вот расширять эту ячейку знающих я тебе не советую. А сейчас снимай штаны и поплыли… — сказал я.

— Да давай вызовем подмогу, лодку… — забеспокоился Кварк.

— Кварк, ты идиот что ли? Какую нахер лодку, какую подмогу? Бери М4 и поплыли. Я достал из багажника два Карабина Кольт 5.56 мм, один отдал Кварку.

Теплая вода приятной прохладой обдала ноги. Со стороны картина смотрелась наверно эпично. Два мужика с автоматами, без штанов, залезли в воду.

Я жестом показал Кварку, что поплыву первым. Мне были не страшны пули Фокса, если только они не серебряные, в чем после рассказа Лесли Брауна я был уже не уверен. «Главное, чтобы мозг не задел», — подумал я.

Пока плыли, у меня мелькнула мысль, как же я профукал Фокса. Если он был на острове, я бы его учуял своим волчьим чутьем. Но я унюхал только Лесли Брауна. Значит, Фокса в тот момент на острове не было. Да и сейчас наверно тоже нет…

Островок был футов в сто пятьдесят шириной. Мы вышли как раз на тропинку, через которую я тащил Фокса к берегу. Я поднял правую руку в кулаке вверх. Охота началась.

Шаг за шагом мы продирались сквозь ветки, стараясь не шуметь. В центре островка нам предстала картина, при виде которой Кварк Даг скрючился и начал усиленно блевать.

Рядом с ним на колени встал я и тоже стал выблевывать желчь из своего нутра. Горло жгла кислота, но мне нужно было проблеваться.

На земле лежало тело Фокса, измазанное то ли землей, то ли глиной. Он был полностью голым и покрыт грязной субстанцией. Живот его был разорвал, кишки валялись между ног. Челюсть была откушена. Глаз не было в глазницах. А на кустах висели ошметки плоти.

Я не знал, что здесь произошло. Но по всему выходило, что Фокс действительно хотел принести Лесли Брауна в жертву чудовищу. А чтобы самому не попасться, обмазал себя глиной. Фокс, наверно, видел, как я забрал Лесли. А потом на остров пришел еще один зверь, который прикончил самого Фокса.

— Ну что же. Вот Фокс и найден. Лежит тут растерзанный посередине острова. Я сейчас отправлю агенту Куксакеру из ФБР координаты, он приедет и закончит дело. А мы по домам. Нам тут ловить нечего, — я сделал вид, что набираю текст на телефоне, смысла в этом не было, так как Куксакер сам все слышал.

— Джерри, ваша работа закончена. Убирайтесь с острова. Мы проведем расследование. Ты же прошлой ночью шастал в этих окрестностях, — сказал Куксакер в наушник, который был вставлен в мое ухо.

— Да проверьте содержимое моего желудка, я тут проблевался на острове, мне скрывать нечего — шепнул я, направляясь к воде.

— Что ты там сказал, Джерри? — спросил Кварк.

— Да ничего. Мы этого ублюдка взяли! Звони шефу. А мне нужно ехать домой спать, — сказал я.

Как только мы подплыли к берегу, приехало десять машин ФБР. Куксакер вышел к нам и пожал руки. Кварк сиял от счастья.

— Я проблевался на острове, Куксакер, я проблевался, — я засмеялся.

Как же все это было мерзко! Оборотни, эпидемия… Мне хотелось плюнуть Куксакеру в его поганое двадцатисемилетнее рыло. Но я не мог. Пока не мог. Настанет день, и ты ответишь, грязный ублюдок, за все мои унижения.

Я сказал Кварку, что поеду домой, предложив ему взять Убер. А мне нужно было поспать и поесть.

1 глава 2 глава 3 глава 4 глава 5 глава 6 глава 7 глава 8 глава 9 глава 10 глава 11 глава 12 глава 13 глава 14 глава 15 глава 16 глава 17 глава

Четверо людей оказались в параллельной вселенной в ужасной копии земного города:
- Что мы будем делать, если они все оживут? – Алёна крутилась, светя фонарём по сторонам, наводясь лучом то на одно оцепеневшее существо, то на другое. Повсюду во тьме города-призрака стояли эти фантомные сущности, имитирующие настоящих людей. Ни живые, ни мертвые. Бессмысленные. Счету обездвиженным тварям не было конца – вот несколько возле машины, кто-то на тротуаре в паре метров, на противоположной стороне дороги, на углу дома… Везде, куда ни посвети, стоят эти зловещие восковые фигуры в ожидании своего часа. Понимание того, что тут происходило ранее, вводило в еще большее состояние трепета перед этим поганым местом.
- Я надеюсь, что они здесь как декорации, - произнес Фёдор, рассматривая ближайшее существо на вид мужского пола, без видимых дефектов тела.
- Тот, в машине, сначала разговаривал с нами и двигался, а потом резко отключился, – сказала Алёна, – но те, в доме, двигались, когда другие были обездвижены. Старухи на первом участке тоже не оказалось, выходит, она ушла.
- Значит, одни не впадают в спячку, - рассуждал капитан, - а другие впадают.
- А что, если ночью они спят? – произнес Василий, но тут же поправил себя, - хотя нет, в тот раз, когда мы зашли в этот город, был день, и всё равно все стояли и не шевелились. Ну... кроме тех… в доме.
- Какие-то являются декорациями, а какие-то действующими лицами, если провести аналогию с театром, - предположила Алёна, с тревогой вглядываясь во тьму этой демонической улицы, небрежно имитирующей настоящую земную городскую улицу.
- Получается, что сейчас в городе полно вот этих вот… только не спящих, - сказал Федя, суетливо озираясь.
- Это факт, - согласилась Алёна, - потому что тот в подвале до сих пор орёт, пока другие не шевелятся.
- Пойдемте уже, - произнес Вася.
- Друг от друга не отходим и смотрим по сторонам, - скомандовал Фёдор, - когда идем, не болтаем, а держим ухо востро. За мной.
Копия Первомайской улицы уходила вниз под небольшим углом и тянулась по прямой. Вокруг была лишь зловещая непроглядная тьма, которой, казалось, не будет конца.
Сейчас, пройдя по улице несколько километров, стоя в окружении сотен людей-манекенов, страх еще сильнее окутал четверых непрошенных гостей этого отвратительного псевдо-города.
Вся книга “Я мыслю, значит, я существую” тут https://author.today/reader/297438/2703976 Автор - Макс Максимов. Жанр – фантастика, ужасы.

Дождь стучит по жестяной крыше этого заброшенного гаража. Я называю его гордым словом лаборатория.

На столе, заваленном микросхемами и застывшими каплями припоя, стоит оно. Мое детище, "Квантовая рулетка". Так я окрестил свое творение.

В основе устройства источник радиоактивного изотопа, детектор частиц, сложная логическая схема… и ствол. Направленный прямо на кресло. На меня.

Меня вышвырнули из академии. Физик-теоретик, превратившийся в изгоя из-за непроверяемых спекуляций.

Моей одержимостью стала - Многомировая Интерпретация Эверетта, не теория, а истина.

Но как доказать? Невозможно. Пока я не наткнулся на парадокс квантового бессмертия.

- Если МИЭ верна, - рассуждаю я, глядя на смертоносный механизм, - то для меня, для сознающего наблюдателя, вероятность выжить в любом вероятностном событии… субъективно равна единице. Я всегда окажусь в той ветви, где жив».

Цель проста: доказать МИЭ. На себе. 50% шанс, что при нажатии кнопки устройство выстрелит, 50%, что нет. Если МИЭ неверна то с вероятностью в 50% я умру. Если верна… я должен всегда видеть зеленый свет "НЕТ ВЫСТРЕЛА", субъективно переходя в ту реальность, где выжил. Вечный неудачник в игре со смертью, которому всегда «везет».

Первый раз. Руки дрожат. Нажимаю кнопку.

Щелк. Тишина. Зеленый свет.

Адреналин, смешанный с триумфом. - Совпадение! - орет мой внутренний скептик.

Второй. Щелк. Зеленый. Третий. Зеленый. Десятый. Всегда зеленый. Статистически невероятно? Да. Но по теории это неизбежно для меня.

Эйфория сменилась холодным любопытством. Я усложнял. Уменьшал шанс выживания до 10%. Потом до 1%. До 0.1%. Каждый раз, мое мертвенно-бледное лицо в зеркале напротив, нажатие кнопки… и разряд леденящего душу облегчения. Зеленый свет. Всегда зеленый. Устройство работало, я проверял его на мишенях. Но для меня оно стало лишь дорогим индикатором ветвления реальности.

Осознание пришло позже. Оно подкралось, как холод по позвоночнику. Я вышел на улицу. Перешел дорогу, не глядя.

Грузовик, визг тормозов, крики… и я на тротуаре. Сердце колотится, но я цел.

Пил таблетки горстями, просыпался с чудовищным похмельем, но живой. Забрался на крышу высотки… Ветер хлестал по лицу, земля манила вниз. Шаг вперед… и острая боль в лодыжке! Оступился на самом краю, рухнул на безопасный бетон кровли, вывихнув ногу.

- Не сработало. - прошипел я с горькой усмешкой, ощупывая опухший сустав.

Бессмертие. Слово звучало уже не как дар, а как приговор. Неуязвимость неудачника, я заперт в вечном коридоре реальностей.

Обреченый всегда выигрывать в лотерее смерти.

Сначала была мания величия. Я чувствовал себя богом. Но боги не знают страха, а я знаю и боюсь страдания.

МИЭ не гарантирует отсутствия боли, увечий, безумия. Я могу оказаться в ветви, где выжил после падения с небоскреба, но превратился в овощ, прикованный к кровати. Или в ветви вечной пытки. Сколько таких ветвей уже отпочковалось? В скольких из них я сломан, но все еще жив?

Я начал слышать шепот. Или это были воспоминания? Голоса других меня. Тех, кого я потерял.

-Ты выбрал этот путь, - шипит один.

- Мы здесь. Мы всегда здесь, - шепчут остальные.

Ночами мне снятся кошмары: я падаю в черную дыру, но не умираю, а разрываюсь на части, которые тут же срастаются вновь.

Однажды нашел старую видеозапись эксперимента. На экране, молодой я, нажимает кнопку, руки дрожат. - Идиот, - подумал я, глядя на того наивного дурака. Потом разбил проектор.

Осколки отразили тысячи лиц. Все они смотрели на меня ухмыляясь, плача, обвиняя. Я ударил кулаком по стеклу. Рука покрылась кровью, но боль была далекой, словно принадлежала кому-то другому.

Годы спустя.

Я очнулся в больнице. Тело моё это сплошная боль под бинтами, лицо, наверное, обезображено. Врачи удивляются, как я выжил. Я молчу. Просто смотрю в потолок, считаю трещины. Каждая как новая ветвь. Новый путь к вечному страданию.

Теперь я легенда. Люди рассказывают истории о человеке, которого не берет пуля, не топит вода, не сжигает огонь. Они называют меня бессмертным.

Я знаю правду.

Я Неудачник Эверетта.

И я всегда проигрываю.

Даже когда выигрываю.

С другими моими произведениями можно ознакомиться вот здесь.

https://author.today/u/kutris/works

Посвящается Михаилу Горшенёву.

За тридцать лет работы трактирщиком, мне пришлось увидеть немало разных лиц - как местных жителей, так и заморских гостей - и выслушать сотни историй. Были у моего трактира и постоянные посетители, что приходили пропустить кружку хмельного напитка каждый вечер.

Один такой завсегдатай, человек не простой – королевский палач, оставил в моей памяти глубокий след. О роде своих занятий он поведал мне по секрету, ведь перед выходом на эшафот палач неизменно скрывал свое лицо под маской. Не стоит знать, как мы познакомились. В смутные времена скелетов в шкафу хватает у всех, его же скелеты рождались на эшафоте.
Работу свою королевский палач любил, он искренне считал, что совершает благое дело, ежедневно избавляя наш мир от преступников законов человеческих и Божьих. Он мог бы ходить в любую другую таверну, но во мне нашел хорошего друга и ему нравилось моё пойло. Еженедельно, каждую пятницу, он приходил ко мне, и мы коротали вечер за разговором. Долгие беседы с этим человеком стали для меня чем-то настолько привычным, что когда он не появился на пороге таверны в очередную пятницу, я это сразу заметил.

«Наверное, он устал – этот месяц работой палача не обделил. На эшафоте попрощалась с жизнью масса язычников, ведьм и пиратов, оскверняющих наши земли», – подумал я тогда.
Мой знакомый пришел через неделю, когда время перевалило за полночь.

Глаза его были покрасневшие. Не от вина или дыма…от слёз. Он сел в самую темную часть трактира, куда совсем не попадал свет. Впервые я видел его таким разбитым. Трактир пустовал и я, прихватив две кружки эля и свечу, подсел к своему приятелю.
Он сразу же нахмурил лоб, показывая явное недовольство от единственного источника света в этом углу.
- Что случилось, приятель? – Задал я ему вопрос, – непривычно видеть тебя таким.
С ответом палач не спешил и опрокинул залпом кружку. Эль исчез, как и всё остальное в его душе. А после начал свой рассказ. Его голос был тихим, но не слабым. Такой бывает у тех людей, которые что-то или кого-то потеряли.


***

После трудного рабочего дня я направился к себе домой чтобы переодеться. В моих руках был мешок с вещами, которые мне нужно было отстирать от крови казненных.
В тот день я отрубил пятнадцать голов, восемь человек выпорол кнутом и сжег трех ведьм.
Идя домой, когда уже город был окутан ночью, краем уха я уловил звук чьих-то шагов. Своей части города, где я живу, ночью не спят либо проститутки, либо тот, кто готов тебя убить хотя бы за поношенные сапоги.
Я мог бы списать на то, что мне кажется, но этот точно шел за мной. Сам я мужик крупный, а у нападавшего уверенности должно быть больше. Шаги подстраивались под мой ритм. Намерено свернув в первый попавшийся переулок, где воняло мочой и грязью, стал выжидать. Шаги приближались. Когда преследователь поравнялся со мной, я схватил его за плащ и прижал к стене. Скинув с его лица капюшон, я обомлел – передо мной оказалась необычайной красоты девушка. В чертах прелестного лица я узнал свою подругу детства Айлин. Та самая зеленоглазая буря из моего детства. Помню, как она была добра ко мне, когда остальные боялись и не играли со мной. Черты её лица не изменились, будто проклятие времени прошло мимо. Лишь глаза стали глубже.
- Здравствуй, Ивейн, – сказала она мне, улыбнувшись.
- Айлин…и всё же ты вернулась в этот проклятый город. После стольких лет, – ответил я и обнял её.
Когда-то я был безответно влюблен в неё. В то время чума охватила целые государства, она и её родители уехали. Айлин случайно увидела меня, когда я покидал королевский двор. Ей негде было остановиться, и я предложил ей пожить у меня. Взяв мешок у неё из рук, я повёл её к себе. Мы разговаривали до глубокой ночи. Уступив ей свою кровать, сам я переместился в комнату для гостей. Для меня было важно, чтобы Айлин было удобно.
В какой-то момент я заснул. Сон был беспокойным, хотя не могу списать это на свою работу, все же привык к предсмертным крикам и запаху гари. Проснулся я от того, что в дверь кто-то постучал.
Поднявшись со своей кровати, я подошел к двери. Открыв её, я увидел командира городской стражи с двумя солдатами.
– А вот ты где, Ивейн, обитаешь — сказал он, заглядывая через моё плечо вглубь дома, словно что-то вынюхивал.
– Чего пришёл? — спросил я, не скрывая усталости.
– Семью одну зарезали пару часов назад. Ребёнок пропал. Мы обходим дома и подвалы ищем, может, кто видел что. Или прячет...
– У меня вам делать нечего, — ответил я с лёгким раздражением, хотя внутри всё сжалось. Жаль было погибших – особенно ребёнка. Такие убийства требуют расплаты. А я верю в расплату. Око за око.
– Ладно, увидимся, – бросил он, и вместе с подчинёнными скрылся в темноте.

Я прошел на кухню и поставил вариться похлёбку на завтрак. Айлин, видимо, еще не проснулась. Из-за плотно закрытой двери в спальню не доносилось ни звука, ни шороха. Спустя полчаса я накрыл на стол и, устав от ожидания, аккуратно постучал в дверь своей спальни.
- Я сейчас выйду, - крикнула мне девушка. Вернувшись на кухню, я сел за стол. Через несколько минут ко мне присоединилась Айлин. Её волосы были уложены в безупречную прическу, а платье подчеркивало идеальную фигуру. Мы позавтракали вместе, и я стал собираться на работу. На тот день у меня была назначена публичная казнь язычников, схваченных и закованных в кандалы накануне. Перед тем как я вышел из дома, она вдруг наклонилась и поцеловала меня. Ласково. Слишком мягко. Во всём этом утре было что-то неуловимо чуждое, как будто я наблюдал сон, в котором сам себе завидовал.
На работу я не шёл, а плыл. Нёсся над землёй, пьяный от одного прикосновения её губ. Я строил в голове домашний уют, детей, наши будущие ужины. Ах, дурацкие грёзы…

Час спустя три дезертира лежали без голов. Один из них перед смертью плюнул в лицо священнику, просящему у Бога отпустить его грехи. К полудню площадь заполнялась. Люди стекались смотреть, как будут гореть женщины, обвинённые в колдовстве.

Первой ведьмой была Агнесса Генше, жена ткача. Единственная из всех, кто не вздрогнул, когда на крестинах чёрная кошка из ниоткуда выскочила на стол. Пока гости цепенели, ни живы, ни мертвы, Агнесса даже не отвела взгляд от своей кружки и спокойно продолжала пить, будто так и должно быть. Какие тут могли быть сомнения? Ведьма, да ещё и дерзкая. Я верю в правосудие. Когда пламя лизало её кожу, она кричала как безумная, это значит, грешная душа очищалась в огне.

Вторую ведьму никто бы не назвал ведьмой, слишком красивая. Медная грива волос до пояса, глаза карие, как болотная вода при лунном свете. Она сводила мужчин с ума, разрушала семьи своим взглядом, своей походкой. Колдовство - не иначе! Обожжённые ревностью жёны написали донос. Суд был справедлив. Она визжала, когда огонь забирал её, да простит Господь грешную душу.

Толпа была безумна, их крики заглушали треск пылающих дров. Ведьмы для них чума, крысы в амбарах. Ни жалости, ни сомнений. Я не чувствовал ничего. Только веру в правосудие.
Наконец вывезли последнюю. Закованную, согбенную, на телеге как мешок с костями. Народ швырял в неё тухлые овощи и плевки, а я укладывал хворост и солому.
Старуха была злее всех. С пеной у рта плевалась и шипела проклятия, пока я вытаскивал её за иссохшие, кривые руки из повозки.
На эшафоте она посмотрела мне прямо в глаза сквозь прорези маски и скрипучим голосом прошептала:
– Одурманили тебя!
Я молчал.
– Не сожжёшь меня, - шипела она.
Я продолжал молча делать свою работу, но, заковывая её руки в цепи, чуть ослабил петли. Внутренний голос велел мне так, да и сбежать у старой ведьмы не получится.
Хворост мгновенно вспыхнул от брошенного факела.
– Спасибо! Я помогу тебе! Она не из нашего ковена! – кричала, брызгая слюной, ведьма, и выискивая кого-то в толпе, – сестра, спаси меня!
На площади возникла паника, и люди испуганно шептались и оглядывались. Тело ведьмы взметнулось столбом пламени, и из него вырвалась крупная ворона, скрывшаяся в облаках.
Любопытные в панике разбежались, а я остался один у эшафота. Я спокойно дождался, пока огонь полностью догорит, собрал и развеял прах ведьм над площадью. Ничто больше не напомнит о богохульных делах этих пособниц дьявола.

По дороге на рыночную площадь я встретил мужиков на телегах, они вывозили падший скот, которого успела скосила очередная болезнь. Купив тушку утки и овощей, я направился домой. У одного из домов раздавались стенания и плачь – снова кого-то убили. Стража теперь усилит дозор и введет комендантский час. Наверняка, это всё происки ведьм. Вопреки моим ожиданиям, когда я вошел в дом, Айлин меня не встретила. Дверь в её комнату была плотно закрыта.
«Наверняка спит», – подумал я. Пока готовил ужин, представлял, как проведём ночь. Как она прижмётся ко мне своим тёплым телом, как будет шептать моё имя. Когда все было готово, я подошёл к спальне. Протянул руку, чтобы постучать и остановился.
Что-то хлюпнуло под ногой. Лужа. Холодная. Липкая.
Кровь. Она сочилась из-под двери. Медленно, почти лениво. Я не думая снёс дверь. Дерево треснуло как кость.

Комната внутри была обставлена горящими свечами.
На стене нарисованная пентаграмма толстыми, неаккуратными мазками. В самом центре этого демонического рисунка висело распятое тело ребёнка. Вероятно, того самого. Что искали стражники. Глаза вырезаны.
Живот распорот. Вся его кровь стекала в кубок, стоящий у маленьких ног. Сосуд переливался, тёмная жидкость лилась через край и заполняла трещины в полу.
Кровь добиралась до моих ботинок, будто пыталась втянуть меня внутрь, вглубь этого ритуала. Впервые за долгие годы меня вывернуло и пошатнуло. Глотнул воздуха. Зря. Воняло чем-то медным, гнилым, воском, серой, и чем-то приторно-сладким.

Я шагнул вперёд. Не потому что хотел. Потому что надо было. Потому что дитя не должно висеть на стене как икона чужого бога. Я попытался снять его, и каждый шаг отдавался в висках ударом: Айлин. Айлин. Айлин. Что с ней? Где она?

– Зачем ты пришёл? – Голос знакомый я обернулся. В дверях стояла Айлин. В руках охапка свежих трав.
– Почему ты…? - Я пытался говорить, но сердце стучало так, что глушило слова, мысли.
– Эх, Ивейн... – она покачала головой с жалостью, почти с нежностью, — ты мог умереть тихо, во сне. Яд бы всё сделал без боли. Но теперь…теперь мне придётся закончить это иначе.

Она протянула руку и всё рухнуло.
Что-то невидимое, холодное, как змея, обвилось вокруг моей шеи, подняло в воздух и пригвоздило к стене рядом с распятым ребёнком. Воздух исчез, глаза затянуло пеленой. Кровь хлынула из носа, из ушей. Я слышал только гул в голове. Вдруг всё оборвалось. В дом ворвалась стража. Кто-то донёс. Старуха не солгала, помогла.

***

Темница была сырой, как гниющая земля. Когда её бросили в камеру, Айлин бросилась ко мне, обняла, как прежде, будто ничего не было.
Я оттолкнул её. Жестко. Без слов.
Плеть врезалась в её плечи, в спину. Кровь стекала, как тонкие красные змейки.
Она кричала. Плакала. И вместе с ней рыдала моя душа, разрываясь пополам.
Я просидел у темницы всю ночь. Она шептала сквозь слёзы, обещала любовь, детей, новый дом, другую жизнь. Говорила так сладко, что я чуть не поверил.
Слёзы текли по щекам, и я не знал от боли ли, от вины, или от желания всё это забыть.
Утро принесло другое лицо, словно чары спали. Айлин кричала, как раненый зверь.
Ругалась. Проклинала меня, город, всех людей.
Цепи гремели и она даже вырвалась из них. Сбросила оковы, как змея кожу. Царапала дверь, ломая ногти до мяса.
Голос её менялся. Не её – чужой, шипящий.
Она говорила на языке, которого я не знал.

Небо на рассвете было серым, как пепел. Тяжёлые тучи висели над городом.
Я готовил солому и хворост на королевской площади, всё делал по привычке без души, как всегда.

Люди стекались, как на праздник: нарядные, оживлённые. На лицах любопытство, предвкушение. Впереди шествовали важные персоны: епископ с кольцом на пальце и пустотой в глазах, каноники, священники, бургомистр, судьи. Вся власть – в сборе. Казнь такой сильной ведьмы - событие государственного значения.
Айлин, как мне сказали, была самой злобной. Самой настоящей.
Город гудел. Пахло ладаном и дешёвым вином.

Я стоял на эшафоте.
В руках цепи, а в горле гвозди.

Маска скрывала моё лицо, но не то, что внутри. Слёзы текли по щекам. 
Я заковал её руки бережно, почти нежно, как будто ещё надеялся на чудо.
Она не кричала на меня. Не умоляла. Только смотрела глазами, в которых была не ненависть, а просто прощание. Или проклятие. Или всё сразу.

Я поджёг хворост.
Пламя взвилось, словно знало, кого ест.
Она закричала. Крик был... нечеловеческий. Не от боли. Глубже.
Он впился в моё сознание. С тех пор он там. Внутри. Не уходит. Не умолкает.

Теперь я живу в замке, а в дом даже не хочу возвращаться. Я много начал пить – не чтобы забыть а чтобы не слышать. Но всё равно слышу.

***
Палач замолчал. Я налил ему еще.
— Всё пройдет, Ивейн! – Сказал я, а по телу бежали мурашки.  
— Знаешь, когда я пошел записывать её в список казненных, то обнаружил, что это не первая над ней расправа. Ее уже сжигали дважды! Первый раз, когда ей было двенадцать, а во второй в шестнадцать. Я казнил ее в двадцать семь, - сказал палач и поднялся со своего места. Осушив остатки эля в кружке, он нетвердой походкой направился к выходу из таверны. На секунду задержавшись в дверях, Ивейн обернулся и добавил:
- Видом богиня, сердцем - ведьма. Она обязательно вернётся!

Это перевод истории с Reddit

Для начала немного предыстории. У нас с мужем отвратительная кроватная рама. По сути это две тюремные раскладушки, стянутые вместе стяжками. Завелись клопы примерно год назад — сама по себе жуткая история, мораль которой такова: ВЫЗЫВАЙТЕ ДЕЗИНФЕКТОРА. В итоге мы выкинули нашу хорошую кровать, а из-за расходов остались с этими пустотелыми металлическими основаниями.

У нас две собаки: Хестер, названный в честь тренера нашей школьной футбольной команды, и Молли — так её звали в приюте, имя подошло, так и осталось. Хестер любит спать прямо на тебе, а Молли обычно прячется под кроватью или уходит в другую комнату. У неё энергия тринадцатилетней девочки. Иногда она ложится к нам до того, как мы сами ляжем, но стоит хоть слегка её задеть — и она тут же юркнет обратно под кровать. Кажется, ей нравится её маленькая пещерка.

Прошлая среда прошла обычно: мы все пошли спать, и Молли забралась под кровать, несмотря на мои уговоры лечь рядом. После того как я устала хлопать по одеялу и звать её, я заснула около 22:30, читая здесь пугающую историю. В полночь меня разбудило рычание Молли — что странно, она почти никогда не рычит и почти не лает. Я спросила, что случилось, и, услышав мой голос, она успокоилась, больше я рычания не слышала. Я, напуганная свежепрочитанным, заставила мужа проверить дом. Он слегка возразил: Хестер не лаял и не рычал, а он лает буквально на всё, включая бедную почтальоншу. Но всё же он обошёл комнаты.

— Никого не зарезали, — объявил он. — Молли просто снилась собачья ерунда. Спи.

Мне полегчало, но было всё равно странно, и я решила убедиться, что с Молли всё в порядке. Наклонилась вниз головой и заглянула под кровать. Увидела, как мне показалось, её пушистый хвост, виляющий из темноты, и спросила: «Ты в порядке, девочка?» Хвост помахал — я восприняла это как «да», поднялась и снова уснула. Теперь-то я понимаю, что это могла быть не Молли.

На следующий день, в четверг, ничего особенного не произошло; максимум — обед с поставщиками на работе. Дома всё было скучно: ужин, телевизор, душ, постель.

Как и днём раньше, мы легли спать, но я вырубилась сразу — не выспалась прошлой ночью. И ровно в полночь всё повторилось: Молли рычала, на этот раз ещё и лаяла, от чего проснулись все, даже Хестер залаял.

Я так перепугалась, что просто рявкнула: «СОБАКИ, ХВАТИТ!» Молли умолкла, но Хестер возбудился, спрыгнул проверить сестру. Я последовала за ним и снова заглянула под кровать. Там я увидела то, что ночью раньше приняла за Моллин хвост, но сама Молли была с другой стороны кровати и виляла хвостом — значит, под нами была не она. Я схватила телефон для подсветки, но увидела лишь блокнот, грязные носки, все резинки для волос, которые я когда-либо теряла, и Молли, радостно машущую хвостом.

Рассказав мужу, я услышала шутку про призрака и предложение лечь спать. Но я была на взводе: проснуться от громкого лая — жутко само по себе. Я осталась бодрствовать, пытаясь успокоиться. Молли решила полежать на кровати — редкость, но я знала: не полезу к ней — останется. Я отодвинулась, дала место.

Листая телефон, я услышала тихий шорох и будто скрип двери. Я застыла; страшнее никогда не было. Молли я видела, к Хестеру прикасалась, муж спал без задних ног — ничего больше не должно было шуметь, тем более открывать двери. Слышалось едва уловимое «поскребы». Я шепнула: «Молли?» — и всё стихло. Дыхание затаила, слушала — тишина. Только к 02:30 удалось задремать, но сон был беспокойным.

В пятницу я не работала — тружусь через неделю — и, вымотавшись, решила вздремнуть днём. Выпустила собак погулять, ведь день тёплый, и пошла в спальню.

В полдень я снова услышала, как Молли лает и рычит под кроватью, что было невозможно: она играла на улице. В этот раз что-то ударилось о кровать. Я сразу расплакалась: дома одна, и под кроватью будто настоящий монстр. Как только «оно» услышало мои всхлипы, всё стихло. Я собрала смелость, прыжком выскочила как можно дальше от кровати и бросилась наружу. Позвонила мужу, описала случившееся. Он сочувствовал, но будучи предельно прагматичным, сказал, что я, наверное, устала и слышала собак с улицы. Скрепя сердце согласилась, впустила псов и легла спать на диване.

По пятницам мы обычно выпиваем две бутылки вина и смотрим «В Филадельфии всегда солнечно», пока не станем достаточно хмельными для шуточных споров. Прошлая пятница не стала исключением; мы спорили, глушат ли затемняющие шторы шум. Перешли к тому, почему собаки лают на пустое место. Я сказала мужу, что почти верю в призрака; он поддел меня, мол, драматизирую. От вина я стала чувствительной, обиделась и заявила, что не хочу спать с ним — тем самым фактически доказала его правоту насчёт драматизма, но осталась на диване.

Минут через двадцать меня разбудил лай и крик мужа: «МОЛЛИ, ПРЕКРАТИ! Что происходит?!» Но я-то знала, что не Молли под кроватью, и рванула в спальню. Молли всё ещё рычала; я подняла покрывало, чтобы позвать её, но тут услышала цокот когтей Молли на полу за спиной. Я поняла: Молли была под кофейным столиком, когда я выскочила из гостиной. Она стояла позади меня — значит, ПОД кроватью было что-то другое.

Сначала я подумала, что это собака: увидела шерсть. Но когда «оно» повернулось, оказалось более человечным, хотя и рычало ТОЧНО, как Молли. Я ахнула и отскочила, оно вздрогнуло и заскулило, словно я его ранила. Затем медленно отползло и исчезло.

После этого я велела мужу брать поводки — едем в отель, по крайней мере я еду. Он сам услышал, как Молли зашла следом после того, как, казалось, была под кроватью, так что признал: что-то странное творится. Водителю Uber я заплатила двадцать баксов за собак, несмотря на ворс кошачьей шерсти в салоне. Мне было плевать — лишь бы убраться. На стойке регистрации я полушутя сказала, что мы сбегаем из дома; администратор не оценил юмор, сухо протянул ключ.

Поднявшись, мы свалились без сил. Ночь прошла спокойно, только Молли спала теперь на кровати — видимо, её тоже потрясло.

Утром, после душа и отвратительного отельного кофе, я заявила мужу: надо разобрать кровать и понять, что происходит. Если я снова лягу в той комнате, раму нужно заколотить или вообще положить матрас на пол.

Муж не был до конца убеждён, но признал, что Молли ведёт себя странно, а вчерашнее его смутило. Вернувшись, мы сняли матрас — решили пока просто кинуть его на пол, пока не накопим на раму с ящиками. (Бедная Молли, пещерка исчезла.)

Когда подняли матрас, собаки взбесились и полезли под кровать, пока открылось пространство. Увидев то, что увидели они, я выронила свой край. К счастью, муж не смотрел вниз и поймал матрас:

— Чёрт, Элли, ты чуть собак не пришибла!

Со слезами в глазах я глядела на пол: под кроватью была грубо вырезанная квадратная дверца, ведущая, вероятно, в подполье. Я смогла только прошептать: «Я не сумасшедшая». Муж увидел то же.

— Святое дерьмо! Молли, Хесс, прочь оттуда! — крикнул он. — Все вон из дома!

Мы выбежали на крыльцо, и муж сразу набрал 911.

Приехавшие полицейские долго допрашивали, уверены ли мы, что это не обычный лаз в подполье. Мы повторяли: этого не было при въезде, петли нет. Они предположили, что там, скорее всего, опоссум или енот, вызвали службу отлова и сказали, что это не совсем их дело.

Я кипела от злости: не знаю енотов, способных ровно вырезать квадратную дверцу, но делать было нечего.

Прибыл Джерри, наш дружелюбный местный «переселитель» вредителей, с клетками и палкой-захватом. Мы уверяли, что уверены: это не животное. Но полиция сказала, что мы драматичны, так что он полез.

Мы ждали, молясь, чтобы он вышел с опоссумом в идиотской клетке. Минуло минут двадцать — тишина. Мы закричали в проход: «Эй, Джерри, всё нормально?»

Мёртвая тишина. Даже собаки затаились, головы набок, будто вслушивались хоть в какой-нибудь звук.

От безысходности мы снова позвонили в полицию, объяснили, что произошло. Нам ответили, что свяжутся с его компанией и пришлют другого… Но, серьёзно, парень исчез в нашем подполье!

Приехал начальник Джерри. Мы всё повторили и умоляли не лезть под дом. Он сказал: «Я и не собираюсь, это не моя работа». Обошёл дом, нашёл открытую крышку подполья и сообщил:

— Джерри — самый опытный переселитель, но нелюдим. Наверное, ничего не нашёл, решил, что работа сделана, и ушёл.

Нас это не устроило, но он знал Джерри, мы — нет. Чем принудить его искать Джерри? Он уехал.

Только спустя час мы заметили, что фургон Джерри всё ещё стоит на улице. Значит, он не вышел из подполья, разве что решил автостопить с палкой для опоссумов.

Но было уже 21:30, мы устали, очков не осталось, решили спать в гостевой, дверь на замок и баррикаду — практично, пусть и «театрально». Пол там залит по бетонной плите, без подполья.

Мы ещё раз позвали Джерри и вернули матрас на место: если он там, пусть выйдет через люк — незнакомец, выползающий ночью в дом, нам не нужен. Оставалось верить, что Джерри — странный тип и просто ушёл, или «призрак его съел» (полушутка).

Следующие пару ночей прошли без Джерри и без происшествий. Видимо, его фургон теперь живёт у нас: дозвониться до компании я не могу. Полицейские — тоже ноль помощи.

И вот понедельник, полночь. Молли свернулась у меня под подбородком, Хестер у ног, а мы не можем уснуть, потому что теперь слышим, как оба рычат… из-под кровати.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit