Внезапный стук в дверь заставил его вздрогнуть. За дверью слышались тихие, приглушенные голоса. Он нехотя открыл. На пороге стояли четверо.

— Здравствуй, Алекс, — произнесла женщина лет шестидесяти, протягивая ему руку. Её улыбка была широкой, но не затрагивала холодных, светлых глаз. — Я Эвелин. Мы были очень дружны с твоей матерью.

Они представились по очереди: Клаус, мужчина с хищными чертами лица и слишком пристальным взглядом, грузный, молчаливый Вильгельм и Фрида, чье лицо было похоже на застывшую маску.

— Очень приятно, — выдавил из себя Алекс. — Александер Рихтер.

— Мы тебя помним совсем мальчишкой, — подхватил Клаус. — Жаль, что так вышло с Хельгой. Она была... особенной женщиной.

— Надеюсь, теперь она в лучшем мире, — с преувеличенным сожалением добавила Эвелин, и в её голосе прозвучала странная, торжествующая нотка.

Каждый из них казался дружелюбным, но Алекс чувствовал странную, леденящую неловкость в их присутствии. Их глаза были холодными и оценивающими, а движения — неестественно плавными и выверенными. Они вспоминали Хельгу, говорили, как им жаль, что она ушла, но постоянно, как бы невзначай, делали акцент на том, какой замкнутой и нелюдимой она была.

— Мы часто предлагали ей свою помощь, — вставил Клаус, — все же после той трагедии ей пришлось совсем несладко. Но она всегда отказывалась. Говорила, что справится. Упрямство было её отличительной чертой характера.

При этих словах все четверо обменялись быстрыми, едва заметными ухмылками.

— Мы бы хотели помочь тебе с разбором вещей, — предложила Фрида, впервые подав голос. — В доме наверняка много тяжелого. Для мужчины, конечно, это не проблема, но вчетвером всегда сподручнее.

Алекс вежливо, но твёрдо отказался.

— Спасибо, но я справлюсь сам. Мне нужно побыть одному. Благодарю вас за понимание.

— Очень жаль! Но если тебе что-то понадобится, не стесняйся, — сказала Эвелин, и её улыбка растянулась ещё шире, словно маска. — Мы всегда рядом.

Он попрощался и поспешно закрыл за ними дверь. «Жуть», — промелькнуло у него в голове. Эти четверо были слишком... идеальными. Их дружелюбие, казалось, натянутым и фальшивым. Они знали его мать, но что они знали на самом деле?

Алекс вернулся к разбору вещей, повторяя про себя имена непрошенных гостей. Странным был тот факт, что Алекс совершенно не мог вспомнить их в своем детстве. Эти имена он слышал впервые, при этом они знали его мать, а также его самого. «Глупость какая-то!» - неуверенно приговорил Алекс, и вернулся к своей рутине.

Перебирая ящик со старыми безделушками, он наткнулся на небольшую деревянную подвеску.  Она была вырезана в форме странного, несимметричного узла. С удивлением он узнал в ней тот самый оберег, который носил в детстве по настоянию матери. Он потерял его в приюте много лет назад и с тех пор его больше не видел. В памяти вспыхнули обрывки воспоминаний: тёплые руки матери, бережно надевающие ему на шею тот самый амулет, её тихий, напряженный голос: «Будь осторожен, сынок», нежный поцелуй в лоб и её ладонь на его груди со словами «Люблю тебя». По коже пробежала легкая дрожь, эти воспоминания тяжелым грузом легли на сердце. Внезапно Алекс поучаствовал ком в горле, крепко прижав руку к груди, впервые за долгое время по-настоящему осознав всю горечь утраты.

Повременив с разбором вещей, он уставился на символ в руке, который теперь стал центром его внимания, словно что-то внутри откликнулось так звонко, что нельзя было просто это проигнорировать. Подвеска была по настоящему древней, легкие трещины вырезанного из дерева амулета словно дополняли его, придавая больше загадочности и едва уловимой таинственности. Символ напоминал по своему виду цветок из трех лепестков, с пустым центром в середине, этакий узор. К удивлению Алекса, этот символ внезапно потяжелел в его руке и словно стал немного теплее. «Странное чувство» - прошептал он. Стараясь не обращать особого внимания на необычные изменения в свойствах предмета, положил подвеску в карман и вернулся к разбору старого хлама.

На дне одной из коробок лежала стопка тетрадей без особых внешних признаков. Алекс вытащил стопку и положил на пыльный письменный стол, который стоял в кабинете матери словно вросший многовековой исполин, с массивной столешницей и толстым дубовым каркасом. Открыв одну из тетрадей, он сразу узнал почерк матери. Слегка угловатый, местами совершенно непонятный, но такой родной и красивый, преисполненный витиеватыми линиями, словно узорная вышивка. Пролистав несколько страниц, он обнаружил рисунок той самой подвески, такой же символ, линии которого были более четкими и симметричными. Рядом с ним было какое-то описание: «Трикветр – ключ…Земля, небо, море… Тело, дух …» - проговорил написанное Алекс и стал листать страницы дальше. Это были дневники или какие-то заметки его матери о материях, совершенно непонятных с первого взгляда, пролистав несколько страниц разных тетрадей внимание Алекса упало на рисунок того же символа с заметными изменениями. Здесь он был помещён в центр какого-то большого узора, похожего на куст или дерево, кроме этого символа были еще несколько, совершенно незнакомых. В углу рисунка была подпись – «Библиотека Хафенбург, стеллаж 13, 6/9».

Алекс выпрямился, беглым взглядом осмотрел кабинет еще раз, несколько коробок остались без внимания, но желания продолжать более не осталось. Решив выйти на улицу подышать воздухом, он позвонил риелтору, с которым договорился встретиться послезавтра для показа дома одному из местных покупателей. «Стеллаж 13 …» - проговорил про себя Алекс, закончив разговор с риелтором. Любопытство взяло верх и так как у него было в запасе еще немного времени, Алекс преисполненный желанием выяснить что же скрывала его мать решил отправиться в местную библиотеку.

Читай далее: https://www.litres.ru/72399490/