Сообщество - Книжная лига

Книжная лига

27 168 постов 81 536 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

84

Сказки скандинавских писателей, которые любили советские дети

Сказки скандинавских писателей, которые любили советские дети Писатели, Литература, Книги, Детская литература, Детство, Скандинавия, Астрид Линдгрен, Путешествие Нильса с дикими гусями, Туве Янссон, Муми-тролли, Длиннопост

Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.

Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.

В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.

Итак, поехали.

“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен

На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.

Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!

“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен

Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.

Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.

“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон

Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.

Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.

“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф

Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.

Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.

“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм

Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.

Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.

“Волшебный мелок”. Синкен Хопп

Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.

У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.

“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер

И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.

У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.

Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?

Источник: Литинтерес (канал в ТГ, группа в ВК)

Показать полностью 1
26

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности

Библия – это не только священный текст, но и собрание историй о людях, их страстях, ошибках и, порой, откровенно токсичных отношениях. Среди библейских пар можно найти такие, чьи истории заставляют поднять брови и задуматься: «Как вообще такое возможно?». Давайте разберем несколько пар, чьи отношения можно назвать абьюзивными – от манипуляций и предательств до откровенного насилия. Написано с огоньком, чтобы вы могли прочувствовать весь драматизм этих историй. Погнали!

1. Адам и Ева: вина как инструмент манипуляции

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Адам и Ева — прародители человеческого рода.
После грехопадения, когда Бог спрашивает Адама, почему он съел запретный плод, тот моментально перекладывает вину на Еву: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел». Ева, в свою очередь, валит всё на змея (Бытие 3:12-13).
Почему это абьюзивно?
Это классический пример газлайтинга и избегания ответственности. Адам не просто обвиняет Еву, он тонко намекает, что Бог сам виноват, раз дал ему такую жену. Ева тоже не остаётся в долгу, перекладывая вину на змея. Никто не хочет брать на себя ответственность, и в этом перебрасывании вины чувствуется попытка манипулировать друг другом и даже Богом. Абьюзивный элемент здесь — в использовании вины как рычага давления, чтобы защитить себя за счёт другого.
Адам не защищает Еву, не пытается разобраться в ситуации, а сразу делает её козлом отпущения, подставляя под божественный гнев. Это эмоциональная манипуляция, где близкий человек становится инструментом для самосохранения.

2. Авраам и Сарра (с Агарью в придачу): ревность и эксплуатация

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Авраам – праотец, избранный Богом. Сарра – его жена. Агарь – служанка, ставшая частью их драмы.
Сарра, не сумев родить ребёнка, предлагает Аврааму взять её рабыню Агарь в наложницы (Бытие 16). Авраам соглашается, Агарь рожает Измаила, и тут начинается кошмар. Сарра, вместо того чтобы радоваться, начинает ревновать и жестоко обращается с Агарью, заставляя её бежать в пустыню. Позже, когда у Сарры рождается Исаак, она требует изгнать Агарь с ребёнком, и Авраам подчиняется (Бытие 21). Агарь с Измаилом едва не умирают в пустыне.
Почему это абьюзивно?
Сарра использует Агарь как инструмент для достижения цели, игнорируя её чувства.
Авраам пассивно соглашается с жестокостью Сарры, не защищая Агарь и своего сына.
Агарь лишена голоса и права на защиту, становясь жертвой семейной драмы.
Эта история – пример токсичного треугольника, где ревность, власть и безразличие разрушают жизни.
Есть ещё два эпизода, которые добавляют токсичности в отношения: Авраам дважды выдаёт Сарру за свою сестру, чтобы спасти собственную шкуру. Первый случай – в Египте (Бытие 12:10–20). Из-за голода Авраам просит Сарру притвориться его сестрой, чтобы фараон не убил его, желая взять её в гарем. Фараон забирает Сарру, осыпает Авраама подарками, но Бог вмешивается, насылая на фараона беды, и Сарру возвращают. Второй случай – с царём Герара Авимелехом (Бытие 20). Авраам повторяет тот же трюк, и Сарру снова забирают в гарем, пока Бог не вмешивается. В обоих случаях Авраам рискует женой, ставя её в положение сексуальной жертвы ради собственной безопасности. Сарра молчит, подчиняясь, но её чувства и достоинство игнорируются.
Почему это абьюзивно?
Авраам использует Сарру как щит, подвергая её риску насилия и унижения.
Сарра лишена права голоса, вынуждена подыгрывать лжи мужа.
Их отношения строятся на дисбалансе: Авраам принимает решения, а Сарра несёт последствия.

3. Лот и его дочери: семейная трагедия за гранью морали

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Лот – праведник, племянник Авраама. Его дочери – безымянные героини одной из самых шокирующих историй Библии.
После разрушения Содома и Гоморры Лот с двумя дочерьми укрывается в пещере (Бытие 19:30–38). Думая, что мир погиб и они остались единственными выжившими, дочери решают напоить отца вином и вступить с ним в связь, чтобы «сохранить род». Каждая рожает сына (Моава и Бен-Амми), но сам факт инцеста и манипуляции пьяным Лотом делает эту историю дикой. Лот, похоже, даже не осознаёт, что происходит, а дочери действуют без его согласия.
Почему это абьюзивно?
Дочери лишают Лота права выбора, используя его опьянение для своих целей.
Отношения строятся на обмане и нарушении границ.
Лот становится пассивной жертвой, а дочери – манипуляторами, оправдывающими свои действия «высшей целью».
Эта история – мрак и хаос, где отчаяние и аморальные решения создают токсичную семейную динамику.

4. Исаак и Ревекка: любовь, омрачённая фаворитизмом и манипуляциями

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Исаак – сын Авраама, патриарх. Ревекка – его жена, мать Иакова и Исава (Бытие 24–27).
Исаак и Ревекка начинают как романтичная пара: слуга Авраама выбирает Ревекку для Исаака, и Библия говорит, что он её «полюбил» (Бытие 24:67). Но их брак портится, когда дело доходит до детей. Ревекка предпочитает младшего сына, Иакова, а Исаак – старшего, Исава. Эта разделённость приводит к драме: Ревекка подговаривает Иакова обмануть слепого Исаака, чтобы получить благословение, предназначенное Исаву (Бытие 27). Она помогает Иакову выдать себя за брата, обманывая мужа, а Исаак, не подозревая подвоха, благословляет Иакова. Исав, узнав об обмане, приходит в ярость, а Ревекка отправляет Иакова в бега, чтобы спасти его от мести брата.
Почему это абьюзивно?
Ревекка манипулирует Исааком, используя его слепоту и доверие, чтобы добиться своего.
Исаак и Ревекка разобщают семью, выбирая «любимчиков» среди сыновей, что разжигает конфликт.
Их действия приводят к расколу: Исав теряет благословение, а Иаков вынужден бежать.
Любовь Исаака и Ревекки превращается в соревнование за влияние, где манипуляции и фаворитизм разрушают семью.

5. Иаков, Лия и Рахиль: любовь, которая разрушает

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Иаков – патриарх, влюблённый в Рахиль. Лия – её старшая сестра, ставшая нежеланной женой.
Иаков хотел жениться на Рахили, но её отец Лаван подсунул ему Лию в первую брачную ночь (Бытие 29). Иаков, не особо сопротивляясь, берёт Лию в жёны, но тут же женится и на Рахили. Лия всю жизнь страдает от того, что Иаков любит Рахиль больше. Она рожает ему детей, надеясь завоевать его любовь, но остаётся «нелюбимой». Рахиль, в свою очередь, ревнует к плодовитости Лии, и между сёстрами начинается соревнование за внимание Иакова.
Почему это абьюзивно?
Иаков открыто пренебрегает чувствами Лии, делая её «второй женой».
Лия живёт в эмоциональной зависимости, пытаясь заслужить любовь мужа через рождение детей.
Рахиль и Лия страдают из-за соперничества, а Иаков не делает ничего, чтобы разрешить конфликт.
Это история о том, как отсутствие эмоциональной поддержки и явное предпочтение одной жены другой создают токсичную атмосферу для всех.

6. Дина и Сихем: любовь, насилие и кровавая месть

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Дина – дочь Иакова и Лии, юная девушка. Сихем – хананейский князь, сын Еммора (Бытие 34).
Дина, гуляя в окрестностях, привлекает внимание Сихема, который, не теряя времени, насилует её (Бытие 34:2). После этого он вдруг «влюбляется» и просит её руки у Иакова. Сихем предлагает богатый выкуп, чтобы жениться на Дине, но её братья, Симеон и Леви, пылают гневом. Они обманом заставляют всех мужчин города, включая Сихема, сделать обрезание, а затем, пока те ослаблены, убивают их всех, включая Сихема и его отца. Дина в этой истории – молчаливая жертва, чьё мнение никто не спрашивает, а её травма становится поводом для кровавой расправы.
Почему это абьюзивно?
Сихем начинает «любовь» с насилия, игнорируя согласие Дины.
Его последующие ухаживания – скорее попытка загладить вину, чем искренние чувства.
Дина лишена голоса: её судьба решается мужчинами (Сихемом, Иаковом, братьями), а её чувства игнорируются.
Братья, хотя и мстят за сестру, используют её травму как предлог для геноцида, не заботясь о её восстановлении.
История Дины и Сихема – это мрачная драма о насилии, где «любовь» становится триггером для трагедии, а жертва остаётся неуслышанной.

7. Иуда и Фамарь: обман ради выживания

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Иуда – сын Иакова, один из патриархов. Фамарь – его невестка, вдова двух его сыновей (Бытие 38).
Фамарь была замужем за старшим сыном Иуды, Иром, который умер. По обычаю левирата, она выходит за второго сына, Онана, но тот тоже умирает, отказавшись дать ей ребёнка. Иуда, боясь потерять третьего сына, Шелу, обещает Фамари отдать его ей позже, но не выполняет обещание, оставляя её в подвешенном состоянии вдовы. Фамарь, понимая, что её будущее под угрозой, переодевается блудницей, соблазняет Иуду и беременеет от него. Иуда, узнав о её беременности, хочет казнить её за «блуд», но, узнав правду, признаёт свою вину.
Почему это абьюзивно?
Иуда пренебрегает долгом обеспечить Фамарь, оставляя её в социальной изоляции.
Фамарь вынуждена прибегнуть к обману и рисковать жизнью, чтобы восстановить своё положение.
Иуда готов осудить Фамарь за «блуд», не признавая своей роли в её отчаянном положении.
Фамарь – сильная женщина, выживающая в патриархальной системе, но её отношения с Иудой – это история обмана, безответственности и несправедливости.

8. Самсон и Далила: предательство под маской страсти

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Самсон – силач с божественным даром, судья Израиля. Далила – женщина, которая стала его роковой слабостью.
Самсон был влюблён в Далилу, но она оказалась на стороне филистимлян, врагов Израиля. Далила трижды пыталась выведать секрет его силы, каждый раз манипулируя и давя на чувства (Судей 16). Самсон, ослеплённый страстью, в итоге поддаётся и раскрывает тайну своих волос. Далила предаёт его, обрезает волосы, лишая силы, и сдаёт филистимлянам, которые ослепляют и заключают его в тюрьму, что в дальнейшем приводит к его гибели.
Почему это абьюзивно?
Далила использует эмоциональный шантаж и манипуляции, чтобы добиться своего.
Самсон, несмотря на явные красные флаги (три попытки предательства!), игнорирует их из-за влюблённости.
Отношения строятся на обмане, а не на доверии.
Далила – мастер газлайтинга, а Самсон – пример того, как любовь может ослепить до полного саморазрушения.

9. Наложница и левит: бесчеловечное пренебрежение и жертва ради самосохранения

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Левит из колена Ефремова берёт наложницу, которая сбегает от него к отцу. Левит отправляется за ней, чтобы вернуть её, но по пути домой, в Гиве, их ночлег превращается в кошмар. Местные жители требуют выдать левита для насилия, но он, чтобы спасти себя, отдаёт им свою наложницу. Её насилуют всю ночь, и к утру она умирает на пороге дома. Левит, не проявляя ни малейшего сочувствия, расчленяет её тело и рассылает части по коленам Израиля, чтобы спровоцировать возмущение (Судей 19).
Эта история — воплощение крайнего абьюза, где женщина рассматривается как объект, лишённый субъектности. Левит демонстрирует полное пренебрежение к наложнице: он не защищает её, не пытается договориться с толпой, а просто жертвует ею ради собственной безопасности. Его последующие действия — расчленение тела — показывают не только равнодушие, но и желание использовать её смерть для собственной выгоды (спровоцировать войну). Наложница, в свою очередь, изначально сбежала от него, что намекает на неблагополучные отношения ещё до трагедии — возможно, она уже была жертвой его контроля или жестокости.
История подчёркивает, как патриархальная структура может усиливать абьюзивные динамики, оставляя женщину беззащитной.

10. Авигея и Навал: эмоциональное подавление и токсичная власть

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Навал — богатый, но грубый и жадный человек, женат на Авигее, которая описывается как умная и красивая. Когда Давид просит у Навала еды для своих людей, тот отвечает грубо и высокомерно, отказывая в помощи. Авигея, узнав об этом, тайком отправляет Давиду припасы, чтобы предотвратить конфликт, зная, что Навал своим поведением навлёк беду. Позже, когда она рассказывает мужу о своём поступке, тот впадает в ярость, но вскоре умирает от шока или божественного вмешательства. Авигея становится женой Давида (1 Царств 25).
Навал — типичный абьюзер, который использует свою власть и богатство, чтобы подавлять окружающих, включая жену. Его грубость и высокомерие создают атмосферу страха, где Авигея вынуждена действовать за его спиной, чтобы спасти семью. Её осторожность и умение предугадывать реакцию Навала говорят о том, что она живёт в постоянном напряжении, стараясь избежать его гнева. Авигея — пример жертвы, которая адаптируется к токсичной среде, используя свой ум, чтобы выжить. Её решение не рассказывать Навалу о своих действиях сразу указывает на страх перед его реакцией — классический признак абьюзивных отношений, где жертва избегает конфликта, чтобы не спровоцировать агрессора.
Навал создаёт среду, где Авигея не чувствует себя в безопасности, чтобы открыто выражать своё мнение или действовать. Его властность и грубость подавляют её автономию, вынуждая прибегать к хитрости. История показывает, как эмоциональный абьюз может проявляться в контроле и запугивании, даже если физическое насилие не описано явно.

11. Давид и Вирсавия: любовь, начатая с убийства и обмана

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Давид – царь Израиля, герой, победитель Голиафа. Вирсавия – красивая женщина, жена воина Урии.
Давид увидел Вирсавию, купающуюся на крыше, и потерял голову. Вместо того чтобы уважать её брак, он решает: «Хочу, беру». Вирсавия оказывается беременной, и, чтобы замести следы, Давид отправляет её мужа Урию на верную смерть в бою (2 Царств 11). Это не просто измена, а манипуляция высшего уровня: Давид использует свою власть, чтобы устранить препятствие, а Вирсавия становится пешкой в его игре. После смерти Урии Давид берёт её в жены, но их ребёнок умирает как наказание, а семья Давида позже погружается в хаос.
Почему это абьюзивно?
Давид злоупотребляет властью, лишая Вирсавию права выбора.
Урия становится жертвой предательства и убийства ради прикрытия адюльтера.
Вирсавия, скорее всего, не могла отказать царю – это классический дисбаланс сил.
История Давида и Вирсавии – это токсичная смесь похоти, власти и безнравственности, где любовь строится на костях.

12. Амнон и Фамарь: страсть, насилие и разрушение

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Амнон – сын царя Давида. Фамарь – его сводная сестра, дочь Давида от другой жены.
Амнон одержим страстью к Фамари и, поддавшись похоти, заманивает её в свою спальню под предлогом болезни (2 Царств 13). Он насилует её, несмотря на её мольбы, а затем, утолив желание, прогоняет с презрением. Фамарь остаётся опозоренной, её жизнь разрушена, а Давид, узнав об этом, не наказывает Амнона. Позже брат Фамари, Авессалом, мстит, убивая Амнона, но это не возвращает Фамари справедливости.
Почему это абьюзивно?
Амнон использует свою власть и обман, чтобы совершить насилие над Фамарью.
После насилия он выбрасывает её, демонстрируя полное пренебрежение к её чувствам.
Давид, как отец, не защищает Фамарь, что усиливает её травму.
Это история о насилии, предательстве и безнаказанности, где жертва остаётся без поддержки, а абьюзер – без наказания.

13. Соломон и его гарем: любовь как инструмент власти

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Соломон – мудрейший царь Израиля, сын Давида. Его гарем – 700 жён и 300 наложниц, включая иноземных принцесс (3 Царств 11:1–8).
Соломон, несмотря на свою мудрость, собирает огромный гарем, где многие жёны – это политические союзы, а не любовь. Он позволяет своим жёнам поклоняться идолам, строит для них капища, что приводит к отходу от Бога и, в итоге, к расколу царства после его смерти. Жёны, в свою очередь, лишены индивидуальности: их имена почти не упоминаются, а их роль сводится к статусу или инструменту власти. Соломон, кажется, любит больше идею обладания, чем самих женщин, а они, вероятно, живут в конкуренции и эмоциональной пустоте.
Соломон использует женщин как политические пешки, игнорируя их личные чувства.
Жёны и наложницы лишены голоса и автономии, существуя для удовлетворения царя.
Эмоциональная дистанция и идолопоклонство создают атмосферу духовного и морального разложения.
Гарем Соломона – это не про любовь, а про власть и контроль, где женщины становятся декорациями в жизни царя.

14. Иезавель и Ахав: королева манипуляций и слабовольный царь

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Ахав – царь Израиля, Иезавель – его властная и коварная жена.
Иезавель – настоящий мастер токсичности. Она подталкивает Ахава к поклонению идолам, попирая веру Израиля (3 Царств 16–21). Когда Ахав хочет виноградник Навуфея, но тот отказывается его продавать, Иезавель устраивает подставу: Навуфея ложно обвиняют в богохульстве и побивают камнями. Ахав просто принимает этот «подарок», не задавая вопросов. Иезавель также угрожает пророку Илии смертью, держа весь двор в страхе.
Иезавель манипулирует Ахавом, подталкивая его к аморальным поступкам.
Ахав – пассивный соучастник, позволяющий жене творить зло.
Их отношения строятся на контроле и подчинении, а не на партнёрстве.
Иезавель – воплощение токсичной доминации, а Ахав – пример слабовольного партнёра, который потакает злу.

15. Осия и Гомерь: пророк, проститутка и божественный эксперимент

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Осия – пророк, которому Бог велел жениться на блуднице. Гомерь – его жена, чья неверность становится метафорой грехов Израиля.
Бог прямо приказывает Осии взять в жёны Гомерь, женщину, которая, скажем так, не отличалась верностью (Осия 1–3). Гомерь рожает Осии детей, но продолжает изменять, уходит к другим мужчинам и, по сути, живёт своей жизнью. Осия, вместо того чтобы разорвать отношения, по указанию Бога выкупает её обратно из рабства (или позора), чтобы продолжать этот мучительный брак. Их союз – это не столько любовь, сколько божественный урок, где Гомерь символизирует неверный Израиль, а Осия – страдающего Бога.
Почему это абьюзивно?
Гомерь открыто предаёт Осию, игнорируя его чувства и брачные обязательства.
Осия, хоть и действует по божественному указу, оказывается в роли жертвы, вынужденной терпеть унижения.
Отношения лишены взаимности: Гомерь использует свободу, а Осия страдает, чтобы доказать божественную точку.
Это брак, где любовь превращается в жертвенность, а неверность – в норму. Токсичность на уровне божественного сценария.

16. Есфирь и Ахашверош: Любовь под давлением власти

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Есфирь – еврейская девушка, ставшая царицей Персии. Ахашверош – персидский царь, известный своим капризным нравом (Книга Есфирь).
Ахашверош, разгневавшись на свою первую жену, царицу Астинь, за отказ явиться на пир, изгоняет её и устраивает «конкурс красоты», чтобы выбрать новую царицу. Есфирь, по указанию своего двоюродного брата Мардохея, скрывает своё еврейское происхождение и становится женой царя. Хотя Есфирь использует своё положение, чтобы спасти народ от геноцида, её брак с Ахашверошем далёк от равноправного. Она живёт в страхе: даже обращение к царю без приглашения грозит ей смертью (Есфирь 4:11). Ахашверош, в свою очередь, кажется больше влюблённым в её красоту, чем в её личность, и его импульсивные решения держат всех в напряжении.
Почему это абьюзивно?
Есфирь лишена свободы выбора: она вынуждена участвовать в конкурсе и скрывать свою идентичность.
Ахашверош держит её в постоянном страхе из-за своей власти и непредсказуемости.
Отношения строятся на дисбалансе: Есфирь – подчинённая, а не равный партнёр.
Есфирь – героиня, но её брак с Ахашверошем – это жизнь в золотой клетке, где любовь омрачена страхом и подчинением.

17. Ирод и Иродиада: любовь, пропитанная интригами и кровью

Самые абьюзивные пары в Библии: истории любви, полные драм и токсичности Отношения, Проблемы в отношениях, Абьюз, Мужчины и женщины, Библия, Текст, Мифология, Евреи, Ветхий завет, Религия, Женщины, Литература, Длиннопост

Ирод Антипа – правитель Галилеи, сын Ирода Великого. Иродиада – его жена, бывшая супруга его брата (Марка 6:17–29).
Иродиада бросает мужа (брата Ирода) ради самого Ирода, что уже в те времена считалось скандалом. Иоанн Креститель публично осуждает их брак как незаконный, что приводит Иродиаду в ярость. Она затаивает злобу и ждёт шанса отомстить. На пиру Ирод, восхищённый танцем дочери Иродиады (Саломеи), обещает ей любой дар. Иродиада подговаривает дочь попросить голову Иоанна Крестителя. Ирод, хоть и не хочет этого, поддаётся давлению и приказывает казнить Иоанна. Их брак – это союз, построенный на амбициях, мести и манипуляциях.
Почему это абьюзивно?
Иродиада использует дочь как инструмент для мести, манипулируя ситуацией в свою пользу.
Ирод поддаётся давлению Иродиады, жертвуя моралью ради её одобрения.
Их отношения пропитаны интригами и жаждой власти, а не взаимным уважением.

Подписывайтесь и вас ждут ещё более увлекательные статьи!

Показать полностью 17
16

Фантомас и сюрреалисты

Фантомас. Для одних — кровавый преступник, для других — антигерой, а для кого-то — и вовсе виртуальный герой, архетип чистого, ничем не сдерживаемого бунта. Его история, рождённая в пылу литературной фабрики, стала неожиданной священной книгой для авангарда.

Всё началось с контракта. 29 апреля 1910 года издатель Артем Файяр подписал с Пьером Сувестром соглашение: тот должен был писать по роману в месяц за 2000 франков за том. Сувестр, в свою очередь, нанял молодого Марселя Аллена, с которым познакомился в авто-журнале «Ле Пуа-Лур», на условиях 500 франков за рукопись и половины роялти. Так была создана машина по производству сенсаций.

Фантомас и сюрреалисты Фантомас, Искусство, Длиннопост

Их метод был молниеносным и почти индустриальным: три дня на совместную проработку сюжета, жребий на главы, диктовка в фонограф, две недели — и новый том готов к печати. Узнавали авторство по наречиям: главы, начинавшиеся с «néanmoins» (тем не менее), были делом рук Сувестра, а с «toutefois» (однако) — Аллена. Эти слова обычно вычищались при печати, оставляя лишь призрачный след своего существования.

Их творение, рождённое с такой скоростью, должно было бы кануть в Лету как бульварное чтиво. Критик Фред Бургиньон презрительно называл эти романы «bon à brûler» — «годится только на растопку». Но произошло невероятное.

Фантомас и сюрреалисты Фантомас, Искусство, Длиннопост

Фантомас был возведён в ранг современного эпоса. Сюрреалисты, эти охотники за новыми мифами, увидели в нём нечто большее. Робер Деснос провозгласил Фантомаса «одним из самых formidable памятников спонтанной поэзии». Гийом Аполлинер, чей вкус был безупречен, заявил, что это «одно из самых богатых произведений, существующих с точки зрения воображения». Блез Сандрар величал серию «Энеидой современных времён», а Жан Кокто восхищался её «абсурдным и великолепным лиризмом».

В 1912 году Аполлинер и Макс Жакоб основали нечто вроде фан-клуба — «Общество друзей Фантомаса», в которое входили Морис Рейналь и сам Пабло Пикассо. Художники черпали вдохновение в его образе: Рене Магритт создал «Убийца под угрозой» («L'Assassin menacé»), используя кадр из фильма о Фантомасе; его же «Отсвет» («Le Retour de flamme») — почти точная копия обложки первого тома (правда, с розой в руке вместо кинжала). Хуан Грис на своей кубистической работе «Фантомас» (1915) изобразил книгу о нём среди обыденных предметов, возведя бульварный роман в ранг высокого искусства.

Фантомас и сюрреалисты Фантомас, Искусство, Длиннопост

Убийца под угрозой - Рене Магритт, 1927

Фантомас и сюрреалисты Фантомас, Искусство, Длиннопост
Фантомас и сюрреалисты Фантомас, Искусство, Длиннопост

Фантомас - Хуан Грис, 1915

Что же они нашли в нём? Как писал Деснос — с лирической точностью была запечатлена вся предвоенная эпоха: международные интриги, жизнь простых людей, облик Парижа, светские нравы. Но главное — в нём впервые появилось «современное чудо»: естественное использование машин и новейших изобретений, тайна вещей, людей и самой судьбы XX века.

Фантомас и сюрреалисты Фантомас, Искусство, Длиннопост

Иллюстрация из графического романа «Гнев Фантомаса»

Сам Марсель Аллен позже удивлялся такому вниманию: «Для меня Фантомас был хорошим бизнесом, который доставлял мне массу удовольствия… Я поражён, что ему придают такое значение». Ирония судьбы: творцы мифа не смогли разглядеть его истинного, мифического масштаба. Они создали персонажа, но именно сюрреалисты разглядели в нём Архетип.

С графической адаптацией романов о Фантомасе, вы можете познакомиться в нашем «Гневе Фантомаса».

Показать полностью 6
12

Элементали на хельке. Часть 1

Всем добра!

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Меня зовут Рэд Кэррот. Я люблю придумывать разные миры и наблюдать за жизнью в них. Истории публикую на АТ и Литнете.

И здесь я, чтобы сказать, что у меня ну ооооочень давно чешутся руки показать героев этой истории, но каждый раз, когда доходят руки, начинает преследовать мысль - опять не то. Однако раз уж сегодня начата публикация третьей книги про приключения мага по имени Сайгар под названием "В вихре пламени. Ашир Эрна", то будет честно знакомство это все ж таки начать!

Краткий экскурс в тему: по законам этого мира маги умеют повелевать существами, именуемыми элементалями. У каждого элементаля есть сердце - оно принимает вид драгоценного камня, который маги носят на специальном артефакте. Главный герой книги по сюжету не любит элементалей, но одна встреча меняет все.

Итак. Первый элементаль, который попал к Сайгару на хельк и волею случая стал другом, носит имя - Вералис. Это элементаль ветра, стихия не шибко боевая. Магам служить элементали этой стихии не любят, за силой не гоняются, предпочитая сохранить свободу. Поэтому на хельках оказываются нечасто.

С иллюстрацией этого элементаля проблем.. как со всеми =) Придираюсь ко всему, так что показываю примерный облик Вералиса:

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Самый близкий образ (да-да, аниме)

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Тоже весьма близко

собирательный образ

Если объединить все эти иллюстрации в одну, где-то получится похожее на нужный образ. Но это образ Вералиса, который он принимает, чтобы беспрепятственно путешествовать. Это слишком редкий элементаль, чтобы нейронка смогла в его настоящий вид. Одни уши в оригинальной версии чего стоят! Показать не смогу, нейронка даже близко не подошла, так что поверьте на слово =))


Где один, там и два. Как любит ворчать Сайгар - "Стоит взять одного, и этот поток уже не остановить". К счастью, природой предусмотрено ограничение на количество элементалей. На хельке может храниться всего десять камней. И вторым к магу попал элементаль земли по имени Тэхса.

Элементали земли в большинстве своем являются защитным типом, отчего очень ценятся магами. Стоишь себе за чужой спиной и колдуешь. Хотя, конечно, маги предпочитают друг с другом не сражаться вовсе. Это же риск! Элементалей не жалко, эти после смерти попадают в свой камень и возвращаются к жизни недели через 2-3.

Но Тэхса - элементаль земли типа разведчик. Подходит для слежки, потому что умеет смотреть на мир через глаза других существ (животных). Такой тип маги не любят. Боевого потенциала нет или очень мало, защитного нет вовсе, усиливающих бонусов магу не дает. Хорошее подспорье для воров, но у магов с деньгами проблем нет. Поэтому после поимки Тэхса и был выкинут.

И больше всего из образа этого парня нейронка любит его питомцев! Как она только над ними не измывалась - в оригинале должен быть хорек! Сейчас покажу. Их тут много!! *потирает лапки*. Но начну с самого похожего на момент знакомства Сайгара с Тэхса, конечно:

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Тэхса

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Тэхса

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Тэхса и Шесс

Здесь Тэхса уже высший элементаль и немного другой:

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Тэхса

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Тэхса

И даже бонусные иллюстрации есть для всех желающих. Покажу парочку. В качестве некой пародии на образ этого элементаля - довольно забавно на них смотреть =)

бонус 1

p/s Кто любит котиков? Их есть у меня!)

бонус 2

Из бедолаги Шесса нейросеть как раз чаще всего котов и лепила, в любых видах и даже количествах!!

А теперь, в отрыве от бонусных веселых иллюстраций, вы можете удивиться - почему такая разница в возрасте у верхних иллюстраций? Потому что... Ответы на вопросы будут в текущей книге. Не стану спойлерить.


А закончить сегодняшнее знакомство с элементалями хочу на огненной красавице по имени Халика.

Она - огненный элементаль, боевой тип. Самые лучшие воины - это они. Бесшабашные, азартные, озорные - тоже они. Одна искра, и вспыхнет пламя - и это про них. Никогда не унывают, голов лишними проблемами не забивают, предпочитают делать, а потом (возможно) думать. Но это не точно. Вернее было бы сказать - они позабудут о том, что терзались хоть какими-то сомнениями перед тем, как выжечь все вокруг. Чаще всего к магам идут именно элементали огня. Стать сильнее хотят все элементали, но эти "первее первых" =)

Для начала покажу образ юной Халики. Здесь иллюстрация очень похожа, но элементаль чуть-чуть младше той, которую поймал в ущелье Сайгар.

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Халика

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Халика

Ну а здесь чуть ближе к той, какой ее встретил маг в памятном ущелье.

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Халика

Элементали на хельке. Часть 1 Авторский мир, Самиздат, Творчество, Писательство, Роман, Отрывок из книги, Книги, Иллюстрации, Персонажи, Еще пишется, Магия, Фэнтези, Длиннопост

Халика

На этом пора закругляться, а то текста многовато. В следующий раз вернусь с другой веселой троицей!

Всем хороших выходных и до встречи =)


На всякий случай оставляю ссылки на первую книгу:

author.today - ТЫК

Литнет - ТЫК

Ах да, отрывок. Чтобы не возмущались, что нечего "пощупать", сейчас чего-нибудь отыщу:


На улице прохладный воздух после душного и жаркого погреба показался сказкой. Ветер приятно скользнул под плащ, унося с собой лишнее тепло.

Сайгар вскинул голову к небу и потянулся. Наконец-то, звезды! Эти вечные тучи ему надоели хуже вареной редьки. Опять же, в такие ночи на земле гораздо светлее, опасность не подойдет незамеченной. Хотелось бы в это верить, конечно.

Возвращаться в гостиницу Сайгар не стал. Вместо этого вышел со двора и направился немного погулять по улочкам. Осмотреться. Понятное дело, что все лавки и магазины сейчас закрыты, но заиметь представление было бы неплохо о том, что здесь вообще есть.

Увы. К огромному сожалению мага, в городе почти ничего не оказалось. Он отыскал старое здание Гильдии Магов, осмотрел, но ничего интересного не нашел. То ли все забрали с собой, то ли уже хорошенько разграбили, когда поняли, что маги возвращаться не собираются. Никаких, даже самых слабых, отголосков магии он тоже не учуял. Похоже, малышка не соврала. В городе в самом деле нет магов. Да и не магов практически тоже.

Он уже возвращался обратно, когда чуткий слух уловил посторонний шум, нехарактерный для тихой ночи. А вот и те, кому не спится в столь позднее время. Сайгар свернул в знакомый проулок. Дошел до конца его бесшумной поступью. Его до последнего не замечали, слишком занятые своими делами.

-Еще не наигрались, мальчики? – зловещий голос заставил всех троих подскочить на месте. Надо же. Это были не те люди, которые измывались над элементалем не так давно. – Да я смотрю, парень пользуется бешеным спросом. Тоже, что ли, поучаствовать? Кто последним будет?

-Шел бы ты своей дорогой, - посоветовали ему.

-Да ладно тебе, видишь, дядя хочет присоединиться к мальчишке. Плащ так себе, но, может, под плащом что поинтереснее будет? – чуть хриплый голос раздался с земли.

Сайгар посмотрел вниз. Хмыкнул.

-Даже не сомневайся. Под плащом у меня очень много чего интересного. И прямо все по ваши души. Подходи, не стесняйся. Я не кусаюсь.

В принципе, он практически не врал. Кусаться не собирался. Только вот тем, кто издевался над элементалем, это не сильно помогло. Три огонька весело горели в переулке, освещая его неприветливые серые стены мягким и теплым светом.

Сайгар подошел к мальчишке, лежащему на земле. Интересно. Присел на корточки. От осторожного прикосновения к своей шее элементаль вздрогнул. Попытался увернуться. Но получалось плохо. Избит и помят весьма порядочно.

О, а вот и причина, по которой элементаль земли не заинтересовал поймавшего его мага. Вместо глаз у мальчишки зияли два провала. Смотрелось неважно. Впрочем, Сайгар на своем веку повидал и не такое. Поэтому скинул плащ и укутал найденыша в него.

В гостинице на мага с кем-то, завернутым в плащ, если и обратили внимание, то заострять его не стали. Подумаешь, кого там носят на руках. Если чей-то труп, то мертвецу уже ничем не поможешь, а если симпатичную девушку, то та наверняка сама не откажется от ночи с магом. Подумаешь, притащили связанной. Так, дура, сама еще своего счастья не поняла и не оценила.

Так что Сайгар без каких-либо помех поднялся на второй этаж, преодолел коридор, где отыскал нужную дверь. Толкнул. Не заперто. Не пусто. Более того, никто не спит.

-Скоро светать будет, - обронил Вералис, сидя к нему спиной на кровати. Элементаль смотрел на розовеющее небо.

-Знаю, - Сайгар прошел в комнату. Осмотрелся. Так, ванной, разумеется, нет. Не тот случай и сервис. Что ж, он так и предполагал. – Дверь закрой и тащи сюда всю воду, которая осталась.

-Я не мылся, - Вералис скользнул взглядом по дубовому чану, приютившемуся в углу. После чего посмотрел на мага в центре комнаты и замер. Вопросительно вскинул бровь. – Ты кого притащил?

-Ты же хотел себе ручного зверька, - Сайгар осторожно уложил свою ношу на кровать. Откинул край плаща и присел рядом. Следовало оценить степень ущерба, который успели нанести юному элементалю. Да, на вид совсем мальчишка. Лет двенадцать, может, чуть больше. Худой, как щепка. – Вот и занимайся теперь.


Показать полностью 17
7

Артур Кларк – Девять миллиардов имён бога. Аудиоспектакль

Ранней осени дыханье застилает земли, и я с накопленным летним теплом рад приветствовать вас, дорогие друзья и товарищи! Хочу представить вам самую меньшую по хронометражу, но не по значимости работу на моём канале! Артур Кларк – Девять миллиардов имён бога. Это новый для меня автор, с которым я был знаком весьма поверхностно, но даже таких представлений достаточно, чтобы ощущать его величие и значение для фантастики, как жанра! Это философская история, которая на мой взгляд задаёт очень значительные и неоднозначные вопросы о природе бытия и смысла всего сущего. Гораздо более глубокие, чем может показаться на первый взгляд. Вообщем я с превеликим удовольствием взялся за эту работу.

В этот раз история на четыре персонажа и разошлась она соответственно на четыре голоса. Спешу представить вам усердного дебютанта в озвучании и моего хорошего друга – Александра Якунчева, который профессионально говорил на руководительском за менеджера небольшого предприятия! Вместе с ним в паре звучит его тёзка - Александр Крюков, артист краснодарского театра драмы. Он уже принимал эпизодическое участие в работе по Булычёву (вы не слушали?) но тут он мастерски воплотил задуманного мной полноценного и ёмкого персонажа – верховного ламу! Хочу раскланяться в благодарностях им обоим, мне слышится отличный контрастный дуэт людей разного мировоззрения!

Двух работяг Джорджа и Чака (привет Стивену Кингу, ага), озвучили мы с братом Игорем, моим постоянным и самым надёжным артистом! Как и всегда ему отдельное особое спасибо и за старательное участие и за поддержку!)

Для записи музыкального оформления, помимо электронного звучания моего любимого Absynth от Native Instruments, я впервые применил записи живого инструмента – укулеле, это был особенный творческий вызов, вдохновлял на который меня Ханц Циммер. Я намерен продолжать в этом направлении. Надеюсь и вам понравится!

Обложка Stable diffusion

Как и всегда рекомендую получать удовольствие в наушниках!

ЗЫ: Ну теперь не иначе грядёт завершение цикла про Грегора и Арнольда и юбилейная 30я работа следом! Планов и идей много, надеюсь что никакие препятствия не задержат производственный процесс на долго!)

С огромной благодарностью ко всем, кто поддерживал добрым словом, лайком и комментом. Ваш Lastfrom.

https://t.me/Lastfromgram

https://vk.com/lastfromfirst

https://www.youtube.com/@Lastfromfirst

Показать полностью
20

Предисловие Стивена Кинга к сборнику "Конец света, каким мы его знаем"

Хотя полная, неурезанная версия "Противостояния" завершается эпилогом с Рэндаллом Флэггом — намеком на то, что жизнь движется по кругу и зло всегда возвращается, — первоначальное издание заканчивалось так же, как и начиналось: Стю Редманом и Фрэнни Голдсмит.

— Фрэнни, — сказал он, поворачивая ее к себе, чтобы заглянуть в глаза.

— Что, Стюарт?

— Как ты думаешь... люди хоть чему-нибудь учатся?

Она открыла рот, собираясь ответить, замялась и замолчала. Керосиновая лампа дрогнула пламенем. Глаза Фрэнни светились синевой.

— Не знаю, — наконец произнесла она. Казалось, ее не устроил собственный ответ; она пыталась найти другие слова, разъяснить свою мысль, но смогла лишь повторить: — Я не знаю.

Недовольна была не Фрэнни. Недоволен был я. Не Фрэнни пыталась что-то добавить, а я. Я прекрасно помню тот момент, когда дошел до последних страниц "Противостояния" и понял, что должен проститься со своими друзьями (в эпилоге, конечно, был Флэгг, но его другом я никогда не считал). Разумеется, я это запомнил. Я жил рядом со Стю, Фрэнни, Ником, Томом, Коджаком, Ллойдом, Абигейл и остальными больше двух лет, и это только во время работы над первым черновиком — девятьсот страниц без интервалов, примерно полмиллиона слов, плюс-минус.

Закончил я роман в Бриджтоне, штат Мэн. У меня был кабинет внизу, под основным домом, напротив котельной (я быстро привык к ее мягкому гулу), с видом на задний двор и на Лонг-Лейк. Я напечатал, как Фрэн говорит: "Не знаю", и мучительно искал слова, которые смогли бы подытожить все написанное, но находил лишь пустые банальности. В конце концов (и в самом конце) я просто заставил Фрэн повторить: "Я не знаю". Потому что и сам не знал. Это и оказалось самым честным итогом.

Но я никогда не был доволен этим финалом. Он казался мне вялым и бессильным (в оригинале: limp-dick, то есть импотентным). Такими же ощущениями он отзывался и позже, когда я перерабатывал версию для издательства Doubleday, добавив в нее все, что было вырезано, включая моего любимого психопата — Малыша ("Не ты мне скажешь, мать твою, а я тебе!") После всей этой работы, большей частью проделанной в 1986–1987 годах, я снова уперся в "Не знаю" Фрэнни и вновь остался неудовлетворен. Но, так как придумать ничего лучше я не сумел, я (уж простите за каламбур) оставил все как есть (в оригинале: let it stand).

Я знал, что должно было произойти со Стю и Фрэнни по пути обратно на Восточное побережье. Я знал, что Фрэн упадет в колодец и еще раз встретится с Бродягой (или Праздным гулякой, the Walkin’ Dude); можно назвать это "Последним искушением Фрэнни Голдсмит". Я видел эту историю ясно и отчетливо, но в окончательную (по крайней мере на тот момент) версию "Противостояния" она не вписалась.

Во-первых, мне хотелось закончить книгу на героях, оставшихся в Боулдере. Во-вторых, роман и так получился чрезмерно длинным, а я прекрасно представлял реакцию критиков на то, что они бы назвали "авторским самовлюбленным растягиванием". Я помнил особенно злой отзыв о громоздком романе Джеймса Миченера, критик сказал примерно следующее: "У меня два совета насчет этой книги. Первый — не читайте ее. Второй — если все-таки будете читать, не уроните ее себе на ногу".

Так история о Фрэнни — довесок, побочный сюжет, реприза, называйте как угодно — осталась ненаписанной. Но потом Джош Бун, талантливый молодой режиссер, договорился о новой экранизации "Противостояния" для стриминга CBS All Access (первая, для ABC, тогда называвшейся "мини-сериалом", была снята целиком Миком Гаррисом по моему сценарию). Кажется, где-то во время промо-тура я упомянул сюжет с колодцем. Джош об этом знал и попросил меня написать "Фрэнни в колодце" как своего рода эпилог к сериалу CBS. Я с радостью согласился. Между "Фрэнни в колодце" и финальным появлением Флэгга у меня даже появилась возможность хотя бы косвенно ответить на то самое мучительное "Не знаю".

А еще через несколько лет Крис Голден и Брайан Кин предложили — думаю, без особой надежды, — чтобы я согласился на их роль редакторов сборника рассказов по мотивам "Противостояния": об эпидемии, унесшей 99,8 процента населения Земли.

Моей первой реакцией было отказать. Слишком уж это напоминало музыкальную индустрию с ее привычкой выпускать "трибьют-альбомы" в честь престарелых исполнителей или тех, кто уже ушел в великий небесный джаз-бэнд. Элла Фицджеральд поет Дюка Эллингтона, Дайна Вашингтон — Бесси Смит, Нилссон поет Рэнди Ньюмана, а знаменитые "Various Artists" исполняют все: от "The Carpenters" до Джими Хендрикса и Уоррена Зивона.

Так что изначально идея мне не понравилась. Я подумал: "Я ведь не старый, не мертвый и еще не трясусь от дряхлости". Но потом мне сделали операцию по замене бедра — последствия давней аварии, — и я очнулся на больничной койке, чувствуя себя стариком. Когда наконец выбрался из нее — сначала с ходунками, потом на костылях, — то понял, что и я дряхлею тоже (хотя только в дни недели, заканчивающиеся на "у" (то есть во все дни — прим. переводчика)). Сейчас я в основном хожу без костылей, но после операции воспринял этот проект иначе.

Отчасти потому, что вспомнил о "Фрэнни в колодце". Иногда я задумывался: а сколько еще историй могло бы появиться в мире, пораженном Супергриппом или уже после него? Честно признаюсь: такие мысли особенно часто приходили во время пандемии коронавируса, когда вдруг невозможно стало достать даже сливки для кофе, а люди вытирали задницы рекламными буклетами, потому что туалетная бумага напрочь исчезла с полок. Я также думал о том, что происходило в других уголках мира и даже в животном мире (отмечу, что один из рассказов этого сборника, "Африканская расписная собака" Катрионы Уорд, прекрасно отвечает на этот вопрос).

Был и еще один важный момент: я уважаю редакторов задуманного сборника "Конец света, каким мы его знаем". Господа Голден и Кин — отличные писатели, и потому я доверил им собрать отличную, разнообразную антологию. Что, собственно, они и сделали. Единственное мое разочарование заключается в том, что они, быть может, излишне скромничая, не включили туда собственные рассказы.

А в остальном — какой богатый урожай! Мое желание о "других уголках мира" сбылось: помимо истории Катрионы Уорд, есть рассказы, действие которых разворачивается в Англии, Пуэрто-Рико, Канаде, Пакистане... даже одно жуткое путешествие — подарок от Тима Леббона — на космический корабль, вращающийся на умирающей орбите. В книге — тридцать четыре истории от одних из лучших авторов ужасов, фэнтези и научной фантастики. Другие писатели, вроде Каролайн Кепнес, С.А. Косби и Мэг Гардинер, обычно работают в иных жанрах, и потому их участие придает сборнику особую свежесть. В итоге каждый из этих авторов выложился по полной, и результат принес мне огромное удовольствие. Я рад, что дал этому проекту зеленый свет.

Это конец света, каким мы его знаем... и я чувствую себя прекрасно.

Предисловие Стивена Кинга к сборнику "Конец света, каким мы его знаем" Литература, Зарубежная литература, Апокалипсис, Стивен Кинг, Пандемия, Ужасы, Постапокалипсис, Антиутопия, Писатели, Фантастика, Фэнтези, Научная фантастика, Длиннопост
Показать полностью 1
16

Шишка Ким Ир Сена и все-все-все

Шишка Ким Ир Сена и все-все-все Литература, СССР, Сталин, Политика, Что почитать?, Северная Корея, Ким Ир Сен, Ким Чен Ын, Ким Чен Ир, Книги, Научпоп

Прочитал, в общем эту книжку, она очень даже неплохая. Без лишнего популизма и домыслов, с источниками. Она не упарывается в тысячный раз на теме «ууу какая страшная Северная Корея», а концентрируется именно на том, как пена дней взбила вверх случайно по сути Кимов и само это государство. Как СССР его придумал, создал, как оно постепенно отпочковалось от СССР и проч.

Интересно и доступно, но не тупо и содержательно. Вполне неплохо прочитается в паре с одной из моих любимых книжек «Жизнь одного вождя» про Сталина.

Кароч мне было интересно! В том числе краткий экскурс в ту эпоху, когда Корея была под Японией. Ща дочитаю «Поющих в терновнике» (охеренные, уже за середину перевалил) и думаю прочитать «Патинко"/"Дорогу в тысячу ли» про Корею 1930-х как раз.

***

Оч смешно, как Ким Ир Сен был годами марионеткой советской России (флаг Северной Кореи придуман в Москве; для первого появления на публике русские вояки ему свои пиджак с брюками отдали и прочая прочая) – и как к концу жизни в его автобиографии было написано, как он лично учил советские армии воевать, как Сталин про него всем друзьям рассказывал, как он брал японские города и всякое такое. (По свидетельству сбежавших на юг приближенных, дед к концу жизни как будто уже сам поверил в эти сказки про белого бычка).

Показать полностью
20

Философская притча, которую мы не расслышали?

Вчера перед сном в очередной раз поймал себя на мысли о гоголевском «Вие». И понял, что мы с ним всё это время разминались. Со школы нам подают его как хрестоматийный пример самой пугающей русской литературы, этакую историю ужасов про монстра с тяжёлыми веками. Но что, если это не про монстра? Что, если «Вий» — это глубокая философская притча о вере, грехе и том, как мы сами открываем двери в свою душу для тьмы?

Вот моя гипотеза.

Имя главного героя — Хома — отсылает нас не куда-нибудь, а к апостолу Фоме Неверующему. Помните того самого, который отказывался верить в Воскресение Христа, пока не вложит персты в раны? Его ключевая фраза: «Я не поверю, пока не увижу».

Наш Хома — такой же «неверующий». Да, он философ из семинарии, он знает молитвы и обряды. Но вера его — формальная, ритуальная. Для него псалтырь над гробом — это не акт спасения души, а работа, «отчитаться и уехать». Он верит в силу молитвы как в магический щит, а не как в диалог с Богом. И, как Фома, он хочет всё увидеть и проверить.

Задача Хомы была проста: три ночи читать псалтырь, не отвлекаясь. Но он с самого начала нарушает духовные «протоколы безопасности».

  • Ночь первая: любопытство и влечение. Вместо того чтобы устремить взгляд внутрь себя и в текст молитвы, он рассматривает красоту мертвой панночки. Он допускает в свое сердце греховное любопытство и плотское влечение. Это первая брешь в его защите. Он не устоял перед искушением — и этим приоткрыл дверь для воздействия ведьмы.

  • Ночь вторая: уныние и пьянство. Осознав угрозу, он не ищет спасения в искренней молитве или в том, чтобы обратиться за помощью к Церкви. Нет. Он выбирает самый человеческий и самый губительный путь — залить страх вином. Грех уныния и чревоугодия ослабляет его дух и рассудок ещё сильнее. Он добровольно топчет свою и без того слабую веру.

  • Ночь третья: отчаяние. К финальной ночи в Хоме не остаётся ни веры, ни надежды. Он рисует защитный круг уже механически, сам не веря в его силу. Им движет животный ужас и отчаяние — смертный грех, означающий полную потерю надежды на Бога. Круг защищает его тело, но душа уже давно незащищена.

И вот появляется он — Вий. Существо, чей взгляд убивает. Но ключ к разгадке вот в чём: Вий — слепой. Он не может сам найти Хому. Его нужно подвести и поднять ему веки.

И здесь — главный философский момент всей повести. Хома делает это сам.

Он слышит команду: «Поднимите мне веки!» — и поддается ей. Из любопытства? Из ужаса? Из последней искры того самого «не поверю, пока не увижу»? Он сам смотрит в глаза своей гибели.

Вий — это не причина, а следствие. Это материализовавшееся отчаяние, неверие и грех самого Хомы. Монстр приходит не потому, что его позвали, а потому что душа философа была уже готова его принять, была опустошена и лишена защиты.

Так о чём же эта притча?

Гоголь создал не историю про внешнего злодея. Он написал притчу о том, как внутренняя слабость, малодушие и отсутствие истинной, сердечной веры делают человека уязвимым для тьмы.

Зло проникает не через щели в дверях, а через бреши в нашей душе, которые мы сами создаём: любопытством к запретному, уходом в грех вместо молитвы и, в конечном счёте, отчаянием.

Мы нередко возводим вокруг себя защитные барьеры из ритуалов, убеждений или наставлений, веря, что они обеспечат безопасность. Однако повесть «Вий» предостерегает нас: когда сердце опустошено сомнениями и неуверенностью, даже самая мощная преграда окажется бессильной. Одна лишь слабость духа способна разрушить любые стены и открыть путь злу.

Однако, если взглянуть внимательнее, гибель Хомы Брута представляется не случайной западнёй, а закономерной трагедией медленного нравственного упадка, состоящего из трёх основных этапов.

Акт нулевой: Соблазн — искра падения

Ещё до акта насилия разворачивается событие, запускающее маховик рока. Уставший, ищущий ночлега Хома сталкивается со старухой-ведьмой — и та является ему в облике пленительной панночки. Этот миг искушения становится решающим. Потерявший бдительность, измождённый философ поддаётся её чарам. Это уже не борьба со злом, а увлечённость, подчинённость соблазну, охваченность странным притяжением и болезненным любопытством. Зло проникает в его жизнь не грубой силой, а через обман и приманку. Физического греха ещё нет, но уже совершён грех духовный — проявленная слабость и открытость искушению. Именно эта внутренняя уступка становится той искрой, что задаёт импульс всем последующим ступеням падения.

Акт первый: Грех убийства — начало падения

Фундамент трагедии Хомы заложил именно акт насилия. Несмотря на угрозу, исходящую от потусторонних сил, его решение убить панночку становится роковым. Независимо от природы жертвы, этот поступок ложится тяжёлым бременем на совесть героя. Преступив библейское предписание «не убий», богослов теряет статус невинной жертвы обстоятельств и превращается в пособника зла. Руки его осквернены кровью, и моральное очищение, которое могло бы служить защитой в дальнейшем, оказывается утраченным навсегда.

Второй акт: грех сомнения — путь духовного падения

Хома вновь оказывается внутри круга, начертанного молитвенным ритуалом. Внешне он исполняет всё верно, однако Гоголь намеренно выделяет важное обстоятельство: герой произносит молитвы сухо, автоматически, лишённые подлинной веры и душевного участия. Будучи философом, человеком, получившим образование в области богословия, Хома так и не принял эти знания сердцем. Священные тексты воспринимаются им лишь как механические формулы, волшебные чары, которые сработают независимо от внутренней силы убеждения. Его надежда покоится исключительно на обрядовых действиях, а не на истинной вере. Именно эта внутренняя пустота создаёт уязвимое место в духовной обороне героя, позволяя злым силам проникнуть внутрь.

Третий акт: Чревоугодие и уныние — путь добровольного падения

Осознавая всю тяжесть ситуации, Хома принимает судьбоносное решение. Вместо молитвы, раскаяния и ясности мысли он выбирает иной способ забыться. Просит спиртного и огромную порцию пищи, надеясь заглушить собственный страх едой и питьём. Таким образом обнажаются две известные страсти — чревоугодие и уныние.

  • Обжорство проявляется как стремление найти успокоение через физическое наслаждение, попытка скрыться от внутренних проблем за счет плотских удовольствий.

  • Отчаяние выражается в отказе бороться, в пассивности духа и принятии своего положения как неизбежного и безнадежного.

Таким образом, «Вий» — это не просто «страшилка», а строгая духовная притча. Гибель Хомы Брута — это следствие не столько внешнего зла, сколько внутренней слабости, маловерия и нежелания бороться за свою душу. Он гибнет не от Вия, а из-за того, что шаг за шагом сам подготовил себя к этой встрече, позволив злу вселиться в свою душу через грех, отчаяние и маловерие. Эта история — вне времени, ведь она предупреждает нас о том, что главная битва со злом происходит не в нарисованном на полу круге, а в сердце человека.

Показать полностью
26

Противоречие Библии: сколько пар животных было на ковчеге?

Противоречие Библии: сколько пар животных было на ковчеге? Библия, Ветхий завет, Религия, Христианство, Иудаизм, Евреи, Ной, Потоп, Литература, Мифология, Текст, Познавательно, Длиннопост, Контент нейросетей

История Ноя и Великого Потопа в Книге Бытия — одна из самых известных библейских саг, но одна её деталь озадачивает читателей уже много веков: почему Бог в разных стихах просит Ноя взять на ковчег разное количество пар чистых и нечистых животных? В Бытии 6:19–20 речь идет о по одной паре от каждого вида, а в Бытии 7:2–3 — о семи парах чистых и одной паре нечистых. Эта кажущаяся нестыковка — не просто курьез, а ключ к пониманию состава библейского текста, его исторического контекста и теологического смысла. В этой статье мы погрузимся в причины этих различий, исследуя текстуальные традиции, ритуальные и практические аспекты, а также интерпретации в авраамических религиях, не отклоняясь от заданной темы.

Два Указания в Бытии

В Книге Бытия, входящей в Тору и Ветхий Завет, история Потопа изложена в главах 6–8. Давайте начнем с самих стихов, чтобы понять суть различий:
Бытие 6:19–20: «И от всякой плоти по паре войдут к тебе, чтобы остались в живых. От птиц по роду их, и от скота по роду его, и от всех пресмыкающихся по земле по роду их, по паре от всех войдут к тебе, чтобы остались в живых». Здесь Бог (именуемый Элохим) дает простую инструкцию: взять по одной паре (мужского и женского пола) от каждого вида животных, без упоминания их чистоты или нечистоты. Цель — сохранение видов.
Бытие 7:2–3: «От всякого скота чистого возьми себе по семи, мужеского пола и женского, а от скота нечистого по два, мужеского пола и женского; также и от птиц небесных [чистых] по семи, мужеского пола и женского, чтобы сохранить племя для всей земли». Здесь (уже с именем Яхве) Бог уточняет: чистых животных и птиц нужно взять по семь пар, а нечистых — по одной. Это вводит чёткое разделение на чистых и нечистых, а также увеличивает число первых.
Почему такая разница? Чтобы ответить, нужно рассмотреть несколько факторов: составление текста, ритуальные функции животных и интерпретации в религиозных традициях.

Документальная Гипотеза: два источника, две традиции

Одно из главных объяснений различий — документальная гипотеза, предложенная библеистами, такими как Юлиус Велльгаузен, в XIX веке. Она утверждает, что Пятикнижие (включая Бытие) составлено из нескольких источников, написанных в разное время разными авторами. Два ключевых источника для истории Потопа:
Яхвистский источник (J): Датируется примерно IX—VIII веками до н.э. и использует имя Бога «Яхве». В этой традиции (отраженной в Бытии 7:2–3) Ной берет семь пар чистых животных и птиц и одну пару нечистых. Акцент делается на ритуальной роли чистых животных, которые позже используются для жертвоприношений (Бытие 8:20). Семь пар позволяют принести жертву, не уничтожив вид, тогда как нечистые животные нужны только для сохранения рода.
Жреческий кодекс (P): Более поздний, около VI–V веков до н.э., во времена вавилонского пленения. Здесь Бог — «Элохим», и инструкция проще (Бытие 6:19–20): по одной паре от всех животных, без разделения на чистых и нечистых. Фокус на универсальном спасении всех видов, а не на ритуалах.
Когда эти тексты объединяли (возможно, в V веке до н.э.), редакторы сохранили оба варианта, не пытаясь их «сгладить». Это объясняет, почему инструкции различаются: они отражают разные богословские акценты. Яхвист подчеркивает ритуальную чистоту и связь с Богом через жертвы, а жреческий кодекс — порядок и сохранение творения. Некоторые ученые, особенно из консервативных кругов, оспаривают гипотезу, считая различия стилистическими или последовательными инструкциями (например, уточнением), но для большинства библеистов это свидетельство множественности традиций.

Ритуальная и практическая роль животных

Разделение на чистых и нечистых животных в Бытии 7:2–3 имеет практическое и теологическое значение. В иудейской традиции, подробно изложенной позже в Левите 11, чистые животные (например, коровы, овцы, козы) подходили для жертвоприношений и, в будущем, для пищи по законам кашрута. Нечистые (например, свиньи, верблюды) для этих целей не использовались. Почему же семь пар чистых?
После потопа Ной приносит жертвы Богу из чистых животных и птиц (Бытие 8:20). Если бы у него была только одна пара, жертвоприношение могло бы уничтожить вид. Семь пар (или, по некоторым интерпретациям, семь особей) давали запас: часть для жертвы, часть для размножения.
Нечистые животные, не предназначенные для ритуалов, достаточно было взять по одной паре, чтобы сохранить их род. Это минимизировало место на ковчеге, что важно, учитывая его размеры (примерно 135 м в длину, согласно Бытию 6:15).
Интересно, что понятие «чистых» и «нечистых» животных появляется в тексте задолго до Моисеевых законов. Возможно, это анахронизм, добавленный редакторами, знакомыми с позднейшими ритуальными нормами, или отражение более древней культурной традиции, где некоторые животные уже считались пригодными для жертв.

Переводы и интерпретации

Различия в количестве животных могут быть связаны и с особенностями переводов. В еврейском тексте Бытия 7:2 слово «семь» (шева) может означать как «семь пар», так и «семь особей» (например, четыре самца и три самки). Разные переводы решают это по-разному:
Масоретский текст (основа еврейской Библии) и многие христианские переводы (например, Синодальный) трактуют «семь» как семь пар, чтобы подчеркнуть симметрию с «по два» для нечистых.
Септуагинта (греческий перевод III века до н.э.) иногда допускает неоднозначность, что влияет на ранние христианские толкования.
В некоторых раввинистических комментариях (например, Раши) «семь» интерпретируется как семь особей, из которых одна идет на жертву, а три пары — на размножение.
Эта неоднозначность добавляет сложности, но также подчеркивает, что точное число вторично по сравнению с богословским смыслом: чистые животные играют особую роль в восстановлении связи с Богом.

Историко-критический взгляд

Большинство библеистов согласны: противоречие в числе животных — яркий пример того, что библейский текст составлен из разных источников. Потоп в Бытии — это не единая история, а сшивка двух версий: одна — более древняя, с яркими образами и антропоморфным Богом; другая — позднейшая, жреческая, склонная к точным числам, схемам и классификации.
Редактор оставил обе версии, чтобы сохранить священное наследие целиком, и именно поэтому читатель сегодня сталкивается с разными числами.
Вопрос о числе животных на ковчеге — не мелкая «несостыковка», а свидетельство богатой истории текста. Разные традиции отразили разные стороны веры: одна — универсальное сохранение жизни, другая — особую роль чистого и жертвенного. Вместе они показывают, что библейский текст — это не сухой протокол событий, а живой сплав преданий, богословия и символики.

Противоречие Библии: сколько пар животных было на ковчеге? Библия, Ветхий завет, Религия, Христианство, Иудаизм, Евреи, Ной, Потоп, Литература, Мифология, Текст, Познавательно, Длиннопост, Контент нейросетей
Показать полностью 2
Отличная работа, все прочитано!