Утро было серым, как будто Москва пыталась скрыть свой похмельный вид. Снег таял на подоконнике, капая в такт кофе, закипающему на плите.
Катя стояла у окна. В мужской рубашке, на три размера больше. Она принадлежала бывшему. Но теперь — её. Потому что уют — не всегда про любовь. Иногда — про память, пережитую и приручённую.
На диване, завернувшись в плед, храпела Ольга. По диагонали. Как будто даже во сне ей было тесно в любых рамках.
Юля сидела на полу, медитируя с чашкой какао, а не с чакрой. Утро — её священное время. Когда можно быть собой, не объясняя, почему не надо быть другой.
Ася… Ася спала в обнимку с мегафоном. Во сне она что-то шептала. Может, себе. Может, будущей героине.
Катя тихо заварила чай. С лимоном. Без сахара. Добавила щепотку «своё время».
Юля открыла глаза и прошептала:
— На территории эмоциональной безопасности, — улыбнулась Катя.
— Ммм. С периметром из вина и юмора?
Ольга застонала. Поднялась, держа в руке пульт, как оружие.
— Я что, снова заснула в одежде?
— Нет, ты заснула как легенда, — сказала Ася, потягиваясь.
Катя поставила чашки на стол. Молча. Но с любовью.
— В следующий раз, — сказала она, — я выдам вам всем идентификационные браслеты. С уровнями поддержки: «обнять», «налить» и «молча сидеть рядом».
— Можно «накричать от любви»? Мне подходит.
Юля улыбнулась, потянулась.
— Девочки… Спасибо. За эту ночь. За то, что можно было быть собой. Без хештегов. Без фильтров. Без «как дела».
— Это не ночь, — сказала Ася. — Это начало.
Катя подошла, села рядом.
— Предлагаю официально: каждую пятницу. Здесь. Или по очереди. Вино, подруги, штаб спасения.
— И «лубрикант» в качестве пароля на вход, — добавила Ольга.
— И табличка: «Мы тут просто чувствуем, не учим жить», — сказала Юля.
Ася достала телефон. Записала в заметки:
Клуб «Секс за 30». Условия членства: хотя бы одна разбитая иллюзия, чувство юмора и запас вина».
Они рассмеялись. Легко. Как дышать. Как будто что-то отпустило.
Ольга достала с кухни вчерашний сыр.
— Завтрак чем богат. Но без оценок.
— Завтрак как жизнь, — сказала Юля. — Неидеальный, но свой.
Катя взяла один бокал. Подняла.
— Последний тост этой главы. За то, что мы собрались. Что не убежали. Что остались. Даже если не обязаны.
Они чокнулись. Осторожно. Почти священно.
За окном шёл мартовский снег. Слишком тёплый, чтобы быть зимним. Слишком упрямый, чтобы быть весенним.
А внутри — была весна. Пусть ещё тихая. Пусть робкая. Но была.
И никто из них больше не чувствовал, что «после секса жизни нет».
В утреннем чае. В подушке под спиной. В этих лицах.
И в пятницах, которые отныне были их священным временем.
Через пару часов после прощаний, Москва снова загудела привычной рутиной.
Каждая из них разъехалась — обратно в свою «одиночку», «двушку», «съёмную» или «переходную».
Но что-то осталось. В сумке. В теле. В сердце.
Катя зашла в свою пустую, слишком чистую квартиру.
Сняла пиджак. Посмотрела в зеркало.
И вместо привычного вопроса «как выглядеть сильной», она впервые спросила:
— А как мне хочется выглядеть сегодня?
Она открыла ноутбук, забила встречу на пятницу:
«Клуб. Главное дело недели».
И впервые написала не отчёт, а… планировать выходные. Без чувства вины.
На пятом этаже к ней зашёл сосед.
Он улыбнулся. Не влюблённо. Просто по-человечески.
Юля улыбнулась в ответ — не как «женщина на выданье», а просто как человек, который вчера выжил.
Когда она открыла свой телефон, то увидела новое сообщение от бывшего.
Она не открыла его. Не потому что играла. А потому что не было желания.
Вместо этого она открыла «заметки» и написала:
«Я не тревожная. Я просто больше не прячусь».
Сохранила. Назвала: «Манифест живой женщины».
Ольга вошла в ординаторскую, сняла куртку и услышала:
— Доктор, вас ждали. Там пациент с вопросом про… оргазм.
— Ну наконец-то кто-то с настоящей болью, — пробурчала она и пошла.
И вдруг, уже у двери, вернулась.
Взяла чашку. Написала на ней маркером:
«Клуб. Пятница. Сильные не отменяются».
Ася шла по набережной. Солнце выныривало из облаков, как будто решалось — быть или не быть.
В руках — распечатка пьесы.
На первой странице было написано:
«Женщины. Не истории. Не героини. Просто живые».
Сообщение от театра: «Ваша заявка принята. Читка в 19:00. Есть актрисы. И ждём вас».
— А давайте без актрис. Только мы. Четыре. Живые. На сцене. И не играем. Просто рассказываем, как есть.
В ответ — молчание. Но уже не страшное.
Жизнь — не сцена. Но иногда надо выйти в свет. Даже без репетиции.
Вечером того же дня, в общем чате, появился первый сигнал.
Катя: «Пятница, суки. Вы знаете, что делать».
Юля: «Я приготовлю киноа. И шутки про Фрейда».
Ольга: «Я — мясо и пиво. И анатомический атлас».
Ася: «Я — пьесу. И свою новую улыбку».
Клуб «Секс за 30» официально открыт.
И ни у одной из них больше не было сомнений:
после секса жизнь точно есть.
Иногда она начинается с боли.
Иногда — с других женщин.
