«Я верю, что последнее слово останется за безоружной правдой и безусловной любовью. Вот почему добро, пусть и временно побежденное, сильнее торжествующего зла»
Доктор Кинг сказал это, столкнувшись со сценарием, который предполагал самый сложный путь. Путь, который предполагал борьбу с самыми жестокими видами расовой несправедливости, чтобы искоренить системные проблемы, которые были... и все еще остаются.
Я верю, что мы сможем искоренить их вместе. Путем сложных разговоров и практических изменений.
Меня зовут мадам Нэлл Локвуд, я - Последний Пожиратель Грехов. И это конец моей истории.
Я стояла посреди комнаты. Воплощения старших грехов устремились на меня, Нестор был прижат к земле ногой все еще растерянного Бака, Эдгара нигде не было видно, как пока и толпы заключенных, спешащих со всех закутков тюрьмы, со злыми намерениями в головах, готовых разорвать цель на части.
Сказать, что я почувствовала, как на меня навалилась чудовищность ситуации, было бы грубым преуменьшением.
Выхватив нож, я все еще задавалась вопросами о том, как моя мать оказалась здесь, о моих отношениях с Надзирателем по прозвищу Всеотец... что не так с Баком... но не смотря на все эти вопросы, я должна была продолжать выполнять поставленную задачу: уничтожить как можно больше заключенных тут монстров.
Только когда нож внезапно вонзился в мою грудь, пришло ощущение, что мир затих. Стало жарко, я почувствовала, как дыхание становится все более поверхностным, я задыхалась. Подняв глаза я увидела Бака, его лицо исказилось агонии, казалось, что его руки действовали без его ведома.
– Бак… - Это было все, что я успела произнести, прежде чем мир стал холодным и меркнущим.
Последнее, что я запомнила - тьма. Холодная, неумолимая пустота, которая опутывала душу, замораживала кости и заставляла мою плоть чувствовать себя так, словно она находилась в печи крематория. От меня отрывали кусочек за кусочком, а сознание разлеталось в разные стороны.
Казалось, что меня тянут сразу в нескольких направлениях, сенсорная перегрузка чередовалась с чувством полного спокойствия. Я была там, где должна быть.
– Элеонора Гвинедд Локвуд, я так много о вас слышала.
Из абсолютной темноты вырвалось маленькое, слабое пламя. Оно находилось в фонаре, который висел на длинной толстой цепи, прикрепленной к большому металлическому посоху, торчащему из темноты, и не было видно кто его несет. Черно-белое пламя плясало в своей стеклянной тюрьме, и чем ближе оно приближалось ко мне, тем более целостной я себя чувствовала. Зрение начало проясняться, слух вернулся, а приглушенный голос стал отчетливее. Голос с английским акцентом разрезал воздух и принес знакомые нотки, появился запах женьшеня и шалфея, от чего становилось все спокойнее.
Вслед за фонарем появилась фигура. Одетая в темную мантию, скелетоподобная фигура потянулась ко мне, помогая встать. Лицо ее было скрыто за траурной вуалью, но фрагменты костей было несложно разглядеть.
– Тебе будет трудно говорить, поэтому, пока ты не вернешь себе эту способность, я прошу тебя слушать. Ты переживаешь момент, с которым многие сталкиваются в определенный момент своей жизни. Для кого-то он незначителен. Для других это момент, за которым наблюдает весь мир. Все это воспринимают по-разному, и у всех своя реакция. Ты достигла своей цели, Нэлл. - Она протягивает мне костяную руку, унизанную браслетами и украшениями, я беру ее и даже не замечаю, что с ей приходится прикладывать усилия чтобы помочь мне встать. Мы идем вперед, и я обнаруживаю, что под нами нет ничего, только некая невидимой поверхности, а призрачный свет демонстрирует абсолютное небытие вокруг, пока спутница не взмахивает рукой.
– Что... я не… - прохрипела я, кажется голос еще не вернулся. Рука фигуры проходит рядом с моим лицом, и под ногами появляется необъятная картина, точно такая же, как в моих кошмарах. Красивые узоры, сложенные из звезд, туманности, проплывающие под ногами, а над головой вращаются галактики.
– Мертва ли ты? Нет. Просто спишь. Мгновение или... возможно, лучше будет сказать - промежуток между этими ипостасями. Ты сделаешь выбор, проснешься, и все изменится. Каждое действие будет иметь последствие. Хотела бы я, чтобы все произошло иначе. Правда, хотела бы. Именно поэтому я больше не вмешиваюсь в личные дела и ритуалы... это слишком грязно.
Она щелкает пальцами, и пространство под нашими ногами устремляется вперед, вниз, в наш мир и, в конце концов, в Стерджен. Ко всем моим друзьям и жителям, занимающимся своими делами. Каждый из них блаженно не знает, что те самые грехи, которые я изгоняла в тюрьме, теперь прилипли к ним, а солнце неуклонно темнеет, когда великое Бедствие окутывает его, погружая город в сумерки.
– Если ты оступишься, Нэлл, вот что постигнет Стерджен. Вот, что постигнет каждую душу, если хватит зла, красноречия и терпения. Всеотец... Амос... он не остановится. Никто из них не остановится. Безудержные заберут все души, какие только смогут, пока не останется ни одной. Тогда...
Она приподняла голову и взглянула на лица семи чудовищ, скрытых в глубине небес. Мириада глаз, рты оскалившиеся от ликования. Вознесенные люди с готовностью бросались в зияющие пасти, приумножая их силу. В конце концов они объединились и послали на Стерджон единую дугу черного света, уничтожив его за считанные секунды. Ужас от этой сцены был сильнее горя, которое я испытывала от того, что так много жизней угасло в один миг, а на мои плечи легла ответственность, которую я не могла постичь.
– Пустота. Затем они переместятся в другое место и начнут все сначала. Как делали это на протяжении бесчисленных эпох. Вот что ждет их всех, если ты не сможешь сделать выбор. Правильный выбор. Единственный выбор.
– Что ты предлагаешь? - спросила я после долгой паузы. Спутница не отрывала взгляда от разрушений внизу.
– Жизнь за жизнь. Жертва, чтобы проложить путь в нужное русло.
Сцена переместилась в тюрьму. В замедленной съемке на нас надвигалась армада убийц. Бак замер над растерянным Нестором с остекленевшими глазами.
– Он был заражен вирусом Гордыни, который смещает перспективу и толкает любую добрую душу на ужасные поступки. Ты, кажется, контролируешь ситуацию, но Бак слишком слаб после операции. Он убьет Нестора, если я не вмешаюсь. Если ТЫ не вмешаешься. - Она повернулась ко мне, в ее голосе слышалась усталость, а в черном плаще мерцали души бесчисленного множества людей, ожидающих переправы в новую жизнь.
Прежде чем я успела ответить, она вновь щелкнула пальцами, и передо мной промелькнула серия изображений: люди, которых я никогда не встречала, но с которыми была необъяснимая и глубокая связь, все они были мертвы. Кто-то с улыбкой на лице, кто-то просто исчез в мгновение ока, кто-то говорил о воссоединении с семьей, которую потерял и скучал по тем, кого оставил. Все они отдали свои жизни в поисках лучшего будущего. Будущее без Амоса.
– Почему я плачу? Я не знаю этих людей. И я не... я не понимаю. - Боль пронеслась по всему телу, первая настоящая боль, которую я почувствовала с тех пор, как очнулась здесь. Боль, непреодолимо сильнее физической, словно мне пришлось бесконечное множество раз пережить потерю матери.
Леди Смерть взяла мою руку в свою, не отрывая взгляда от множества тел, лежащих и ждущих, пока она и ее эмиссары соберут их.
– В конце концов ты это сделаешь, Нэлл. - Она говорила мягко, приглушенный голос звучал в моих ушах и дергали за сердечные струны, будто она разделяла каждую унцию моего горя. - Все случится, и ты будешь так благодарна за это. И даже больше . Эти люди однажды изменят тебя. Но все начинается здесь.
Когда картинка снова вернулась к Баку, я почувствовала, что начинаю торговаться, прекрасно понимая всю бесполезность подобных действий.
– С твоего благословения отправь меня обратно. И дай любое оружие, все, что угодно, и я клянусь, что смогу защитить его. Я смогу добраться до Всеотца и... может быть, если я это сделаю, заражение гордыней спадет с Бака?
– Истинное признание - это самое трудное. Понимаю. Если ты чувствуешь, что сможешь, я дам тебе шанс. Но мое предложение не изменится. Жизнь за жизнь. Будь то жизнь Всеотца Амоса или жизнь Бака... не мне решать. Или вмешиваться. - Она протягивает мне завернутое в ткань оружие и кладет руки поверх моих, сияние ее браслетов почти ослепляет. - Это всего лишь сон, но ты вспомнишь все, когда проснешься. Эта встреча будет с тобой, как и мой проводник... Присмотри за ним, ладно? Он один из моих любимцев. - На лице ее застыла улыбка, хоть и скрытая, но все же заметная. Не знаю, как череп может изменить свои черты, но, вытирая слезы и улыбаясь, я ощущаю непреодолимое чувство легкости.
Все вокруг расплывается, и мое тело начинает чувствовать боль, грудь пульсирует и горит, когда картинка рассеивается и исчезает из виду.
Холодный пол - первое ощущение, которое проходит по моему проснувшемуся телу, глаза смотрят вниз, на нож, все еще всаженный в грудь и почему-то не затронувший жизненно важные органы. Руки хватаются за рукоятку, и с криком я выдергиваю лезвие, рана необъяснимым образом исчезает не оставляя и следа.
– Что за день, кого только не встретишь... - сказала я вставая на одно колено. Ко мне приближался заключенный с длинными острыми когтями наготове и злыми помыслами в голове. Взгляд упал на Нестора, все еще лежавшего на земле, сдерживаемого Баком. - Эй, не лежи пластом, у него все еще дырка в голове, полученная на охоте, ударь его промеж глаз, и он отключится как лампочка. Не думай, делай! И брось мне iPod!
В то же мгновение Нестор откинулся назад, чтобы голова все еще растерянного Бака встретилась со стеной. Заключенный бросился на меня с растопыренными когтями. Откатившись назад и встав на ноги, я поставила ему подножку, свободной рукой схватила за голову и, используя импульс его движения, впечатала его головой в твердый бетон, а ботинком со стальным носком ударила по шее, чтобы он замолчал навсегда. Выхватив у Нестора iPod, я облегченно вздохнула понимая, что он все еще не разрядился, пока вставляла наушники. Когда заиграла музыка, на моем лице появилась улыбка. Пользуясь моментом, я проорала на всю тюрьму, увидев вдалеке черную фигуру.
– Я понимаю, что Всеотец призвал схватить меня и моего друга, сказал, что отпустит вас всех, если это удастся. Но он не сказал вам, кто я. Кто я такая.
Эдгар пролетел над головой и сбросил в протянутую руку сверток, в котором лежала красивая, сверкающая в свете сигнальных ламп, коса. Нестор протянул руку уставшему хищнику, а другой потащил Бака в безопасное место открытой камеры, на его лице играла улыбка.
– Я Нэлл, мать его, Локвуд. Последний Пожиратель Грехов. И каждый из вас…- Я направила косу в их сторону, и во мне зародилась уверенность, которая смешалась с глубоко спрятанным страхом. – Вот-вот будет поглощен.
Я всегда умела отгораживаться от мира, от его криков, оскорблений и бредней. Будь то высказывания о расизме, сексизме или общем фанатизме, я становилась невосприимчивой к ним. Музыка и сосредоточенность - это все что нужно в такие моменты. Хотелось бы сказать, что я действовала изящно, что я была сообразительна и полна решимости.
Но нет, я впитала в себя все грехи этой тюрьмы и воплощала каждый из них, поражая заключенного за заключенным в своем стремлении сохранить тех, кого я любила. Как будто Леди Смерть наблюдала и вела счет стоя рядом со мной.
Страсть к победе, Жадность до соперничества, Зависть ко всем этим никчемным болванам, уже потерявшим шанс на искупление и не заботящимся ни о чем, кроме базовых инстинктов, Лень от понимая в глубине души невозможности изменить что-то... Обжорство от желания проводить больше времени с Баком и матерью... Гордость за свои способности и Гнев от осознания того, откуда идут мои корни.
Множество заключенных устремилось ко мне, ничуть не обескураженные моей бравадой или угрозами. Ничего страшного, я пожну всех до единого, если это означает, что удастся спасти Бака. Плевать, 50, 100 или 10 000 душ придется забрать. Ни одна из них не стоит Бака.
Нет, заткнись, я могу. Мне просто нужно уничтожить их всех. Сальто через верзилу, разворот и удар, чтобы снести ему голову и заодно его другу, шаг в сторону от надвигающегося удара и ответный удар сапогом в лицо. Я могу это сделать, я могу...
Их слишком много. Ты устанешь.
Черт с тобой, прекрати. Просто прекрати. Я не собираюсь сдаваться. Еще дюжина - и все. Этот клинок наделяет меня силой десяти Нелл!
И все равно этого будет недостаточно.
Внутренняя борьба продолжалась, пока я отбивалась от бесчисленного полчища жестоких убийц. В какой-то момент толпа обступила и навалилась, угрожая отнять все, что у меня было.
– Черт, Леди Смерть помогла тебе? Пожалуй, тогда, я могу снять ограничения! - воскликнул Нестор с высоты груды тел. - Memento Mori.
В одно мгновение тела были подброшены в воздух и разбросаны в разные стороны. Одни повисли на перилах в 40 футах над нами, другие смялись в кучу. Когда один из крупных мужчин разорвал строй и бросился на меня с заточкой, Нестор метнулся вперед и одним мощным ударом ноги отправил его в бетонную стену, от чего заключенный врезался в нее с такой силой, что вокруг образовались мелкие трещины.
Нестор выглядел крупнее и крепче, чем обычно. Руки были более мощными, он стал немного выше, Эдгар кружил рядом с ним и тоже стал явно крупнее. На руках Нестора в черных перчатках проглядывались обсидиановые кастеты, ноги покрыли толстые щитки.
– Фраза, которую мне сказали использовать только в том случае, если дела пойдут совсем плохо и будет дан знак. Полагаю, это он и есть. Ты позаботишься о самом Дорогом Папочке, а я займусь всякой шушерой! - Он нанес еще один удар, и толпа отхлынула назад, как приливная волна. - Вперед! Я присоединюсь к тебе, когда смогу!
Кивнув в знак благодарности, я промчалась мимо все еще находящихся в сознании заключенных и мимо камеры, на мгновение заглянув внутрь, чтобы убедиться, что Бак лежит без сознания. Этот взгляд наполнил меня большим ужасом, чем все, что мне подкидывали в тюрьме.
Времени на остановку не было, оставалось только надеяться, что он одумался и придет на помощь. Я вижу, как навстречу мне маршируют грешники, каждый из которых - не более чем подобие своего греха. Угрожающие, да, но не стоящие моего внимания, когда Нестор и Эдгар так сильны.
Подбежав ближе, держа косу наготове, я остановилась, когда Эдгар взвился в воздух и закрыл мне путь своими черными крыльями.
«Защити маму. Защити папу. Убей Трупоеда».
– Убью, милый. Обязательно. - и я рванула с места, когда ворон закричал, отвлекая внимание на себя, пролетая между протянутыми руками и голодными ртами.
Всего через несколько мгновений я смогу положить этому конец.
Открывая двери кабинета Надзирателя, я ожидала громких возгласов, столкновения клинков и быстрого решения проблемы. Наивно, знаю.
Вместо этого я оказалась прикована к полу, когда дверь захлопнулась, а свет погас.
– Ах, Нэлл, я не так хотел, чтобы мы наконец-то воссоединились таким образом, знаешь ли. Я надеялся, что ты придешь ко мне с распростертыми объятиями, и мы будем делать то, что необходимо, чтобы довести дело до предрешенного конца.
Мимо пронеслась тень, и бледное лицо Надзирателя стало едва различимым, пока глаза адаптировались.
– Я хочу, чтобы все закончилось, Надзиратель... Всеотец... как бы ты себя ни называл. Никто больше не должен пострадать.
Мужчина засмеялся, пока мое тело все еще не реагировало на попытки двигаться. Он подошел ближе, обхватив лицо руками.
Его глаза вылезли из глазниц, плоть отслаивалась, осыпалась, а черная кожа пузырилась под ней. Волосы неуклонно выпадали с его головы с каждым шагом.
– Ты не в силах остановить то, что набрало ход, моя милая Нэлли. Твоя мать не могла остановить это, и тебе это не под силу. Кто бы мог подумать, что родня будет так стараться выступить против меня? Мне казалось, что после поедания всех этих грехов ты придешь ко мне добровольно... но, похоже, твоя Гордость нуждается в дополнительной работе. - Моему взору представляется что-то аморфное за его спиной, когда Всеотец наклоняется. Длинные, нитеобразные конечности, торчащие из его спины, и что-то гротескное на его покрытом пеленой лице.
– Катись к черту. У меня нет отца! - прошипела я, когда коса выпала из моей руки и скрылась из виду.
– О, вот тут ты ошибаешься, любовь моя. У всех есть Отец. Тебе просто посчастливилось разделить мою родословную. Но сейчас ты можешь остановиться. У меня есть веская причина, чтобы ты сдалась...
Он хлопает в ладоши, и вперед выход Бак, механический, словно зомби. На его лбу ссадина, а глаза налиты кровью. Всеотец с гордостью кладет руки на его плечи и хлопает по ним.
– В душе твоего мальчика заложен вирус Гордыни. И мы оба знаем, что для снятия греха нужно его поглотить. Для этого, конечно, нужно время... время, которого у тебя нет. Итак, наступает последнее испытание, Нэлли. Последний выбор, который ты сделаешь, чтобы понять, готова ли ты сделать то, что должно быть сделано, чтобы помочь вернуть Стерджен и весь этот мир его истинным создателям.
Всеотец подталкивает Бака, чтобы тот встал на колени и кладет руку ему на голову, глаза Макгроу на мгновение закатываются.
– ОСТАНОВИСЬ! ПОЖАЛУЙСТА! - взмолилась я, наблюдая, как из носа Бака обильно потекла кровь, а улыбка Всеотца становится все шире, все чудовищнее.
– Может, ты и не вкусила грех своей матери, но ты сняла эмоциональные оковы, которые она наложила перед тем, как провалиться в пустоту - одну половину моих ограничений здесь. Другая была помещена в эти богом забытые тотемы и… - Он поднял руку и положил мне на лицо, обжигающая, ослепляющая боль пронеслась по каждой клеточке тела. - В вас двоих. Гордыня Макгроу и гордыня Пожирателей греха. Какие же вы жалкие.
Всеотец поднимает руку, и я падаю на пол, голова в оцепенении ложится на мягкий ковер, Надзиратель опускается на колени и смотрит на нас.
– Он может проснуться в любой момент, после чего станет следующим представителем Гордыни. Великий зверь, который будет рвать все на своем пути, пока не найдет достойного хозяина. Ты... ну, ты все еще моя дочь, так что ты будешь жить. Но тебе предстоит сделать выбор. Можешь последовать за мной, чтобы остановить, как когда-то пыталась твоя мать. Или останови мужчину, которого любишь. Черт, не хотел бы я оказаться на твоем месте, это точно! - Он идет к двери и только раз оглядывается. Ужасающий образ из моих кошмаров тянется за Всеотцом, почти сливаясь с ним, когда все большие куски кожи отслаиваются с его тела и из-под нее пробивается что-то потустороннее. Он стремительно меняется. - Знаешь, почему я выбрал фамилию Лейхенберг, Нелли? Она означает «гора трупов». Очень многие пытались остановить меня в этой жизни и в других... и всегда неудачно. Не совершай ту же ошибку. Буду с нетерпением ждать следующего воссоединения семьи.
Глаза Бака подергивались. Тусклый свет в комнате намекал, что Нестор и Эдгар изо всех сил пытаются выиграть время, но скоро они устанут. Заключенные были неумолимы, Тульпы приближались.
– T... Б... нe… - пробормотала я. Тело Всеотца напряглось и замерло, в нерешительности, оставить ли меня.
– Что это было? Тебе нужно говорить громче. У этой формы ограничен слух.
– Я... я присоединюсь к тебе, если поможешь мне подняться. - стыд переполнял меня. Всеотец затрясся на месте, едва не взвизгнув.
– Ты не лжешь, я вижу. Ну что ж, не мне отказывать своей смышленой дочери, не похожей на своих братьев и сестер, это уж точно. Пойдем, пойдем, позволь помочь тебе!
Он подхватил меня на руки и обнял.Сильное, любящее объятие, я чувствовала запах гнили и серы, а рядом с ним в золотой чаше появились грибы и фрукты.
– Я так горжусь тобой, Нелли. Я верил, что ты прозреешь и будешь счастлива присутствовать при вознесении!»
Вытащив свой зазубренный нож, я глубоко вонзила его в спину Всеотца. Воздух покинул его легкие, когда я прижала его к себе. Руки его дергались, он царапался, пытаясь вырваться. Прошло несколько секунд, прежде чем я вытащила клинок и перерезала ему горло.
Он булькал еще секунду, пока черная кровь лилась из шеи, Всеотец в панике хватался за все, что находилось в комнате, в поисках опоры. Пройдя к миске, я начала поглощать фрукты, пирог с ганашем и грибы с невероятной скоростью. Глаза отца расширились и трясущимся пальцем он указал в мою сторону.
– Гордыня... приходит перед... падением… - Он хихикнул, и рухнул на пол, лицом вниз.
Я бросилась к Баку, умоляя его открыть глаза.
– Эй! Бак, милый, ты должен открыть глаза, пожалуйста!
Положив его голову себе на колени, я ждала что он просто откроет галаза.
– Я выиграла, мы можем вернуться домой, тебе просто нужно… - Я остановилась на полуслове.С того места, где лежал Всеотец, донесся треск.
Его спина сгорбилась, а кожа продолжала чернеть и шелушиться.
Он менялся, подобно куколке.
– Ты... ты не можешь всегда побеждать, Нэлл.
Посмотрев вниз, я увидела Бака, он открыл глаза полные страха. Я мягко поглаживала его волосы, а внутри нарастал страх.
– Что-то... что-то во мне не так. Что бы ни сделал со мной Надзиратель, это вопит в моей голове, и я... я не могу...
Его кулаки сжались, и он до крови закусил губу. Бак сопротивлялся изо всех сил.
– О, милый... только не так... пожалуйста...
Тело продолжало извиваться, медленно меняя свою форму. У нас было не больше минуты.
Искаженный голос звал, что-то мерзкое вырывалось наружу. Беспокойство нарастало, Бак откликался от одного только призыва этого голоса, как мотылек на зловещее пламя.
Затем, словно по команде, iPod запустил последнюю песню в плейлисте, и я почувствовала, как мой мир рушится. Нежные мелодии фортепиано эхом разносились в тишине комнаты. Бак перестал биться в конвульсиях, его зрачки расширились, и он пришел в себя.
– Нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала, Нэлл. Если эта... штука внутри меня вырвется наружу. Мы вернемся к исходной точке. Но с моим компендиумом и всеми знаниями, которые я храню в этой голове... он станет еще опаснее. Мы не можем этого допустить. - положив свою руку на мою, Бак посмотрел на меня... по-настоящему посмотрел. - Ты должна положить этому конец. Сейчас же.
Вот о чем предупреждала меня Леди Смерть. О цене, которую придется заплатить. Жертва одного, чтобы остановить резню многих.
Глаза наполнились слезами, и все, что я держала взаперти, начало вываливаться наружу, как разбитый об пол фарфор: миллионы мелких осколков разлетались во все стороны, чтобы никогда больше не сложиться в единое целое.
– Бак, мне так повезло, что я знала тебя. Ты был моим наставником, моим другом... моим всем. - Я гладила его лицо, пытаясь запомнить грубость его подбородка, маленький шрам на правом глазу, мягкость волос. - Я всегда буду помнить о тебе.
Он просто улыбнулся, взял у меня наушник, вставил его себе и закрыл глаза.
– Неплохой способ уйти, учитывая все обстоятельства. У нас было приключение, мы рассказали несколько историй, и самое главное... я оказался в твоих объятиях. - Он вдохнул и затих. - Я люблю тебя, Нэлл Локву...
Обхватив его шею, я со всех сил сжала ее. Он не сопротивлялся, пока не сработали рефлексы выживания. Он приподнялся в попытке вывернуться. Что угодно, лишь бы оттолкнуть меня, бесцельно хватаясь за меня руками. Но он все еще был слаб... и он был хорошим учителем.
Слезы заливали лицо и стекали на Бака, когда я кричала. Кричала громче, чем когда-либо в своей жизни. Каждая унция моего горя вытекала через руки и гасила свет, которым был Саймон Макгроу.
– Люблю... тебя... Нэл… - Он задыхался, его глаза закатились, а тело обмякло.
Я не отводила взгляда от фигуры, появившейся в кабинете, и только стоны и хриплые крики, полные боли, не отпускали меня. Я не позволю этой твари забрать его.
– Я свободен от этой тюрьмы плоти. Я стану вратами, которыми должен был стать... так говорит АМОС! - с криком и ужасными звуками монстр пробил потолок и обосновался наверху.
Только поняв, что мозг неисправимо поврежден нехваткой кислорода, я положила Бака на пол, закрыла ему глаза и нежно поцеловала в лоб.
– Я знаю, ты сделал это, Бак. Я знаю, что ты это сделал.
Убедившись, что его телу удобно, я повернулась, чтобы выйти в коридор.
Оставляя свою любовь позади.
Свернув на главный этаж, я уже не видела ни ожесточенной битвы, ни врагов. Нестор просто указал вверх. От увиденной картины волосы встали дыбом: ужас огромной неописуемой формы с почти паучьим лицом, большими мощными конечностями и бесчисленным количеством глаз. Оно направило свой взор вверх, и луч черного света пронзил тюрьму. Грешники-тульпы стояли вокруг него в молитвенном круге.
– Где Бак? Мы должны уходить! - воскликнул Нестор перекрикивая шум.
Обернувшись к кабинету Надзирателя, на глазах вновь навернулись слезы, но на губах появилась улыбка, и я поблагодарил Леди Смерть. Тульпа Бака, с косой в руке, неслась к Амосу с целью уничтожить его.
– Заканчивает работу. - Ответила я, хватая Нестора за руку и бегом направляясь к выходу.
С невиданной силой он ударил косой по тульпам, рассекая их надвое, а затем врезался в бетонную колонну, разрушая ее и образуя пролом, через который тюрьма начала стремительно наполняться водой.
Добравшись до лифта, нажали на кнопку экстренного вызова. В окно лифта было видно, как персонал все так же метался по тюрьме, как и остальные заключенные, и тут под нами раздался сильный рев. Что бы там ни происходило, оно нарастало.
– Эй, Стейн! Тащи сюда свою пьяную задницу, срочно! У нас внештатная ситуация! - крикнул он в рацию.
– Да, я в курсе. Посадка через 5 минут. Мадам слушает? - отозвался его хрипловатый, странно меланхоличный голос. Нестор подтвердил, и он продолжил говорить:
«И величественные корабли идут
К своей гавани под холмом;
Но как же хочется прикоснуться к ускользающей руке!
И услышать голос, что безмолвен!»
Лифт достиг нужного уровня, и мы бросились к выходу. Огромная черная щупальца врезалась в шахту лифта, после чего раздался гортанный рев, пробирающий до костей. Из проделанной дыры начала выползать чудовищная масса с глазами.
– Я... врата... и они будут... открыты! - Она зарычала, и ужасающая какофония нечеловеческих голосов будоражила кровь, до момента когда ее утащили обратно вниз и втянули в яростную схватку где-то в недрах тюрьмы.
– Только не сегодня. Прощай, Отец. - Мы побежали к посадочной площадке, запрыгивая в самолет на ходу. Картина заполнения тюрьмы водой и бушующей вокруг бури соответствовала ее разрушительной природе.
– Разбейся, разбейся, разбейся, у подножия твоих скал, о море! - воскликнул Стейн, когда мы отлетели на приличное расстояние. Как только здание погрузилось под воду, из него хлынул густой свет, словно сработал взрыватель, и все здание погрузилось в огромный водоворот, а молнии и высокие волны захлестнули все вокруг. Стейн закончил свою мрачную поэму самыми подходящими строками, которые я когда-либо слышала.
«Но нежная благодать дня, который умер,
Никогда не вернется ко мне».
