Лига историков

Изготовлены в 1540 году Дезидериусом Кольманом. Поверхность украшена тиснением цветочных мотивов, гравировкой и позолотой. И, возможно, он был вороненым. Размещено в Ливрусткаммарен, Стокгольм.

ОТСЮДА

Горнист 63-й гвардейской Челябинской танковой бригады 10-го гвардейского Уральского добровольческого танкового корпуса 4-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта играет сигнал, извещающий о капитуляции Германии. Чехословакия, май 1945 года.

Как и помидоры, кукуруза и картофель, тыква — коренное растение Америки. Самые ранние свидетельства употребления тыквы в пищу датируются 8 000 годом до н.э. в Оахаке, Мексика. В доколониальной Америке существовало множество различных способов приготовления этого овоща: тыква в супах, на углях, в соусах и даже в виде хлеба. Тыквы обычно выращивали и ели с кукурузой и бобовыми — это сочетание даже получило своё название, «три сестры».

В Европу тыковка попала после завоевания, причём она не навела в Старом свете столько шороху, сколько помидор. Тыквы, огурцы и дыни принадлежат к одному семейству, поэтому все растения выглядят очень похожими: с плетущимися лозами и крупными золотистыми цветками. В европейских языках новое растение назвали именем более знакомых продуктов, так что в английском и французском языках оно стало pompion (другое название для дынь, что сейчас превратилось в pumpkin), в итальянском — zucca, в немецком — kürbis.

Из самых разных тыкв (а их куча — см. фото выше из Техаса) самая, я считаю, интересная — тыква горлянка, или бутылочная тыква (фото ниже). Фишка этой тыквы — в твёрдой оболочке, из которой можно смастерить половину кухни (и кое-что ещё): в зависимости от формы и размера тыквы её можно использовать в качестве миски, совка, дуршлага, половника, ложки, шейкера (маракаса) и бутылки с водой. Для всех вариантов использования, за исключением последних двух, тыкву необходимо разрезать горизонтально, а затем высушить на открытом воздухе на солнце. Что касается бутылки, то вода внутри остаётся прохладной и свежей, а в роли крышки выступает высушенный конец початка кукурузы (ну или крышка из пробки в данном случае).

В Мексике в народе овощ кое-где зовётся bule или guaje. Слово guaje происходит от науатльского слова huaxin, общего названия тыквенного дерева, которое также дало название таким местам, как Оаштепек (Oaxtepec, «На холме тыквенных деревьев») и регион Ла Уаштека (от huaxtecatl, житель Уаштлана, «места изобилия тыквенных деревьев»).

А ещё их можно раскрашивать:

Если бы в Древнем мире проводился конкурс на самые креативные методы запугивания, Ассирийская империя, безусловно, заняла бы первое место. Раскинулась Ассирия на территории современного Ирака и близлежащих территорий, и существовала она приблизительно с 2500 до 609 года до н.э. Ассирийцы оставили заметный след в истории, особенно своими брутальными PR-кампаниями – на глиняных табличках, цилиндрах из глины и алебастра, барельефах были описаны пытки врагов. «Комикс-хорроры» своего рода являлись своеобразным инструментом психологической войны, который ассирийцы использовали с удивительным мастерством.

Глиняные таблички ценны не только описаниями пыток врагов, но и уникальными сведениями о культуре, религии, политике и экономике Ассирии. Они содержат законы, записи о налогах, религиозные тексты, а также описания повседневной жизни. Производство табличек было тщательно организовано: глину замешивали, формировали в плоские пластины, после чего на сырую поверхность наносили клинописные символы при помощи деревянного или костяного стилуса. Затем таблички обжигали в печах, что делало их долговечными.

Как возникла клинопись? Вероятно, древним бухгалтерам надоело гадать, кто недосчитал овец. Поэтому клинопись, которая стала основной системой письма в регионе, возникла из необходимости вести хозяйственные записи. Её клиновидные знаки были результатом использования тростникового стилуса, оставлявшего характерные углубления в мягкой глине. Расшифровка клинописи стала важным достижением нового времени: благодаря трудам таких исследователей, как Генри Роулинсон, тексты древних цивилизаций ожили, раскрыв перед историками богатую и сложную картину ассирийского мира.

Ассирийцы превратили обычный кусок глины в мощное оружие пропаганды, которое служило им на протяжении веков. В те времена не было интернета и телевидения, а количество грамотных людей было невелико. Поэтому глиняные таблички, которые можно было публично продемонстрировать или пересказать, имели огромное значение.

Кроме того, ассирийцы дополняли свои послания рельефами, украшавшими дворцы. На них изображали свои победы, казни и вообще всё, что поднимало авторитет царя и страны. Приходишь такой на царский приём, а тебя встречают художественные шедевры с изображением десятков видов казней. Никаких милых цветочков, красивых портретов и овечек — только эпичные и устрашающие сцены. Такой стиль в искусстве должен был убедить всех в могуществе ассирийского царя.

Во всех этих надписях царь стоит на вершине иерархии — он не просто самый могущественный человек, но и сакральная фигура, воспринимаемая как наместник бога или даже божество в глазах своих подданных. Его власть считалась дарованной свыше, а потому все общественные деяния записывались как его достижения, подчёркивая его исключительность. Такой подход концентрировал все заслуги на фигуре царя, укрепляя единство государства и легитимность правления. Ассирийский царь не стеснялся использовать величественные титулы: он называл себя «могущественным человеком», «пастырем человечества», «защитником страны», «растаптывает восставших» и «возлюбленным богов».

В ассирийских хрониках всё просто: «Повинуйся — и живи, не повинуйся — ну, тебе же хуже». В своих официальных царских надписях Ашшурнацирапал II называет себя:

«покорителем всех врагов… который победил всех своих врагов [и] развесил трупы своих врагов на столбах».

Интересно, что жителям покорённых городов, особенно элите, нередко предоставлялась некоторая автономия, если они быстро подчинялись и демонстрировали лояльность. В противном случае их ждали ужасы, которые усиливались слухами, пересказами и публичными экспозициями устрашающих картин. Обращение с пленными врагами часто зависело от их готовности подчиниться воле ассирийского царя:

«Знать [и] старейшины города вышли ко мне, чтобы спасти свои жизни. Они схватили меня за ноги и сказали: «Если тебе угодно, убей! Если тебе угодно, пощади! Если тебе угодно, делай, что хочешь!»

Ашшурнацирапал II (правил примерно с 883 по 859 годы до н.э.), представитель Среднеассирийской династии, и Ашшурбанипал (правил с 668 по 631 годы до н.э.), последний великий царь Новоассирийской империи, оба прославились своими завоеваниями и жестокими мерами устрашения. В одном случае, когда город сопротивлялся как можно дольше, вместо того чтобы сразу сдаться, Ашшурбанипал с гордостью описывает своё наказание:

Я содрал кожу с тех знатных людей, которые восстали против меня, [и] развесил их шкуры на груде [трупов]; одних я разложил внутри груды, других насадил на колья над грудой… Я содрал кожу со многих прямо на своей земле [и] развесил их шкуры на стенах»

Есть свидетельства о зверствах другого ассирийского царя Ашурбанипала (668–631 до н.э.)

Я вошел в этот город; его жителей я зарезал как ягнят.

Ассирийские цари умели наводить страх не только на врагов, но и на собственных подданных. Всё потому, что в их культуре устрашение — это не просто политика, а священный царский долг. Если царь кого-то наказывает, то это не потому, что он встал не с той ноги, а потому что он — карающая рука бога. Так, по крайней мере, говорилось в официальных хрониках.

Во времена правления Салманасара III, сына Ашшурнацирапала II, мы также находим несколько бронзовых пластин, которые украшали массивные деревянные ворота Балаватского храма.

На одной из деталей мы видим ассирийского солдата, который хватает за руку и предплечье пленного врага, которому уже отрубили вторую руку и обе ноги. По сцене разлетаются отрубленные руки и ноги.

Для ассирийцев храм был местом, где соединялись земное и божественное, а потому такие сцены демонстрировали мощь царя, способного искоренить хаос и принести победу от имени богов. Отрубленные головы, любезно свисающие со стен захваченного города, и пленники, аккуратно насаженные на колья, формируют композицию «врагам здесь не рады». Ассирийцы знали, как устраивать спектакль: чтобы враги помнили, кто главный, а свои — кто несёт на себе божественный ореол власти. Что ж, с точки зрения пиара — это по-своему просто, но жутковато.

Тиглатпаласар III — имя, которое звучит как вызов для любого диктора, но в Ассирии его знали и без напоминаний. Этот царь правил с 745 по 727 годы до н.э. и был живым воплощением идеи: «Если ты не боишься, значит, делаешь что-то не так». Его реформы были революционными: армия стала дисциплинированной, бюрократия — эффективной, а устрашение — повсеместным. То, что он делал, можно смело назвать древним «пиаром на стероидах».

Тиглатпаласар не просто правил, он буквально создавал имидж царской власти. Его дворец в Нимруде — одном из главных городов Ассирии — украшен рельефами, где он выглядел воплощением божественного порядка и карающей длани богов. Это не просто архитектурные украшения, это древний способ внушать уважение и восхищение через искусство.

Саргон II был человеком, который стремился не просто к победам, а к тому, чтобы о его подвигах рассказывали страшные истории у костров. В период с 722 по 705 годы до нашей эры он правил Новоассирийской империей, оставляя за собой дымящиеся руины поверженных врагов и присоединяя новые земли.

Одним из его главных достижений стало завоевание Урарту — государства, расположенного на территории Армянского нагорья. Урарту долгое время пыталось противостоять Ассирии, но, в конце концов, не выдержало натиска. Саргон II с гордостью рассказывает о смерти царя Урарту.

«Великолепие Ассура, мой господин, потрясло его [царя Урарту], и он собственным железным кинжалом пронзил себе сердце, как свинья, и покончил с собой»

Саргон, безусловно, знал толк в том, как выставить себя победителем даже после смерти врагов. Правда это или очередная порция пропаганды — вопрос открытый. Но знаете, когда твоя армия настолько страшна, что враги «убивают себя сами», это явно усиливает твой образ непобедимого правителя.

Сын Саргона II — Сеннахирим (правил в конце VIII – начале VII века до н.э.), известен осадой Иерусалима и масштабной реконструкцией Ниневии, сделавшей её крупнейшим городом Ассирийской империи. Его правление отличалось не только жестокостью, но и активной самопрезентацией. Записи о Сеннахириме сохранились не только в ассирийских хрониках, но и в Библии, где события, например осада Иерусалима, описаны с другого ракурса.

«Я перерезал им глотки, как ягнятам. Я отнял у них драгоценные жизни (как перерезают) верёвку. Подобно бурным водам, я заставил (содержимое) их желудков и внутренностей стекать на широкую землю. Мои гарцующие кони, запряжённые для моей езды, погрузились в потоки их крови, как (в) реку. Колёса моей боевой колесницы, которая повергает нечестивых и злых, были забрызганы кровью и грязью. Телами их воинов я покрыл равнину, как травой. (Их) яички я отрезал и вырвал их половые органы, как семена огурцов»

Сеннахириму не было суждено прожить свой век: он был убит собственными сыновьями, что упоминается как в Библии (Книга Царств), так и в вавилонских хрониках. Это убийство стало частью традиционных дворцовых интриг, характерных для Ассирии. После его смерти трон занял его сын Асархаддон, который не только продолжил политику отца, но и восстановил Вавилон после его разрушения. О завоеваниях Асархаддона свидетельствуют его записи, в которых он писал о царе Сидона, важного города-государства Финикии, игравшего ключевую роль в морской торговле:

“Как рыбу, я выловил его из моря и отрубил ему голову.”

Ашшурбанипал, сын Эсархаддона и один из последних великих царей Ассирии (правил с 668 по 631 годы до н.э.), известен как основатель знаменитой библиотеки в Ниневии, собравшей тысячи текстов по истории, математике и астрономии. Однако, наряду с покровительством искусству и наукам, его правление также характеризовалось жестокостью. Он хвастался:

«Их расчленённые тела я скормил собакам, свиньям, волкам и орлам, небесным птицам и рыбам в глубинах… То, что осталось от пира собак и свиней, их членов, которые преграждали улицы и заполняли площади, я приказал убрать из Вавилона, Куты и Сиппара и сложить в кучи».

Когда Ашшурбанипал не стал убивать своих пленников, он устраивал показательные экзекуции, например

«пронзил им губы (и) отвёз их в Ассирию в качестве зрелища для жителей моей страны».

Археологические находки подтверждают: ассирийцы действительно не стеснялись в методах устрашения. На вопрос, а зачем нужна была вся эта жестокость, ответ простой. Деньги, ресурсы, контроль. Выплаты дани серебром, золотом, оловом, медью, бронзой, железом и строительными материалами, вроде дерева, были необходимы для поддержания экономики империи. Такая система работала, пока не перестала: в конце VII века до н.э. ассирийская империя пала, а её столица Ниневия была захвачена и разрушена в 612 году до н.э.

И вот что важно: вся эта жестокость — отрубленные головы, насаженные на колья тела — тогда воспринималась как нормальная политика. Никакого гуманизма. Никаких прав человека. Гуманизм как идея появился значительно позже, и его принципы стали результатом долгого исторического пути. Ассирийцы вряд ли бы поняли нас с нашими идеями равенства и прав человека. Для них власть была абсолютной — и этим всё сказано.