Составили А. И. Звегинцов и барон Н. А. Корф.
Чертил: А. В. Ладонкин.
Масштаб 20 вёрст в одном дюйме.
Обратите особое внимание на датировку. Годом позже случатся события, которые очень сильно отразятся на России.
Скачать подробную карту (9 750 x 8 287 px)
Есть одна особенность у архаического римского рабства до примерно 4 века до н.э., которая позволяет лучше понять суть римлян той эпохи. Ключевой ячейкой римского общества являлась фамилия - это два или три поколения семьи, живущие в одном "домусе". Эта ячейка общества была связана не только родственными связями, но и сакральными - у каждой фамилии был культ своих домашних духов-защитников. Главой этого культа был pater familia (отец семейства - старший мужчина в семье), который имел полную сакральную, а через нее и юридическую власть над домочадцами. Отец семейства имел абсолютную власть над членами фамилии, но и за все их деяния тоже нёс персональную ответственность.
Так положение домочадцев в этой системе было сродни рабам - они не имели личной свободы, за них все важные вопросы решал отец семейства, он мог их заставить делать что-угодно, а они обязаны были подчиниться под страхом продажи в рабство или изгнания. А знаете, что самое весёлое? В этой архаической системе раб принимался в семью и имел точно такой же статус, как и домочадцы: он должен был подчиняться отцу семейства, молиться духам этого семейства и в то же время имел защиту pater familia перед общиной. Т.е. раб становился полноценным членом семьи и даже при согласии отца семейства, мог занять его место. Например, вероятнее всего, именно так и вышло с Сервием, бывшим рабом царя Рима Тарквиния Древнего и имевшего статус равный его сыну, что и позволило ему самому стать царём.
И что же выходит? А то, что фактически 80 или даже более процентов населения царского и раннереспубликанского Рима были самыми натуральными рабами. А значит в эту эпоху и был расцвет рабовладения, а не когда, Рим втянется в систему работорговли Средиземноморья во 2 веке до н.э. Вывод этот, конечно шуточный, но как по мне очень забавный.
Вторым по значимости во второй Англо-Бурской войне после артиллерии военизированным контингентом буров, носившим единую форму одежды, была Южно-Африканская Республиканская Полиция (Zuid-Afrikaansche Republiek Politie; ZARP). В обиходе бурских полицейских называли по аббревиатуре их службы - Zarp; в издании автобиографического произведение Уинстона Черчилля "Мои ранние годы. 1874-1904" это прозвище перевели на русский язык как "юарпы", далее буду придерживаться этого названия.
Служащий Южно-Африканской Республиканской Полиции в полной форме. Раскрашенная фотография конца XIX в. и современная реконструкция.
Если артиллерию бурских республик породила опасность вторжения внешнего врага - британских колонизаторов и воинственных африканских племен, то полиция была обязана своим появлением необходимостью сдерживать "врага внутреннего", или казавшегося бюргерам таковым.
Пока общественное устройство буров было относительно монолитным, потребности в полицейских силах не возникало. Охрана порядка в поселениях велась методами, очень напоминавшие средневековые - вообще, в государственном устройстве этих консервативных переселенцев из Голландии сохранилось очень много традиций минувших веков. За безопасность улиц отвечали ночные сторожа, назначавшиеся в порядке очереди из полноправных жителей (и даже жительниц, если глава домохозяйства по какой-либо причине не мог выйти на стражу лично). Судебную власть исполнял выборный мировой судья (landdrost), за местную каталажку отвечал надзиратель (wyksmeester), а если возникала потребность в более масштабных правоохранительных действиях (например, отогнать шайку чернокожих) - районный воинский начальник фельд-корнет формировал вооруженный отряд, коммандо.
Однако экономика бурских республик в своем бешеном темпе роста всегда обгоняла социальное развитие. Обнаружение в 1886 г. в Трансваале золота (Витватерсрандская золотая лихорадка) привело к быстрому росту промышленности, городов, сети железных дорог и телеграфа, появлению профессионального образования, формированию пролетариата и интенсивной трудовой иммиграции в некогда тихую и благочестивую фермерскую республику. Шахтеры и мастера на золотых приисках и шахтах Йоханнесбурга и других промышленных локаций были в большинстве своем мужчинами в расцвете сил, оторванными от своих семей и нуждающимися в грубых развлечениях после тяжелой работы. Буйным цветом расцвели притоны, там усталым работягам предлагали дешевый алкоголь, азартные игры, продажную любовь. Добропорядочные религиозные бюргеры были готовы пожурить и простить свою молодежь, пустившуюся в городах и на приисках во все тяжкие, однако разгульный образ жизни "уитлендеров", т.е. трудовых иммигрантов, буквально доводил их до белого каления. Особенно болезненно бурская общественность реагировала на наплыв англоговорящих рабочих из британских колоний (Капской и Наталя), а также на продажу алкоголя и проституток чернокожим рабочим, в глазах убежденных расистов-буров "уравнивавшую" их с белыми. Поразмыслив, трансваальский вольксраад (парламент, народное представительство) решил наслать на "дебоширов и развратников нового Вавилона" (проще: рабочий класс Йоханнесбурга и особенно бедняцкого пригорода Хайвельде) "руку закона", иначе говоря - полицию.
"Образ врага" для старых добрых бюргеров Трансвааля - рабочий класс Йоханнесбурга конца XIX в.
В сентябре 1886 г. в Йоханнесбурге был создан первый полицейский участок, комиссаром которого стал германскоподданный Карл Фридрих фон Брандис. Этот бывший якобы барон вошел в историю правоохранительных органов Южной Африки как классический пример коррумпированного "плохого копа". Первым делом он подчинил себе проституцию в городе: под предлогом изоляции больных венерическим заболеваниями уличных женщин организовал собственные бордели. Потом обрушил репрессии на рабочих и мелких предпринимателей из числа "русских низкого происхождения и польских евреев", обвинив их в продаже алкоголя чернокожим - наверное, у фон Брандиса обострились родовые травмы тевтонского рыцарства. Барыжить паленое виски черным шахтерам после этого стали сами "юарпы".
Справедливости ради стоит рассказать, что был в ранней Южно-Африканской Республиканской Полиции и "хороший коп" - лейтенант Жерар Ван Дам. Он пытался бороться с коррупцией, но не преуспел. Впоследствии, уже в чине капитана, Ван Дам храбро сражался в войне с англичанами.
Под чутким руководством "барона" Брандиса "юарпы" первого набора были мало похожи на полицейских. Из бурской молодежи порочному комиссару удалось набрать не так уж многих, и тогда он прибег к услугам наемников - как европейцев, так и черных африканцев и полукровок. Всего в первые годы существования Южно-Африканской полиции было навербовано около 900 сотрудников, из которых лишь меньшинство были бюргерами, т.е. законными гражданами Трансвааля. Разнузданные, вечно навеселе, они шатались по городам и весям как уличные банды, разыскивая, кого бы избить, ограбить и отволочь в "холодную". С особенной жестокостью "юарпы" относились к чернокожим, в отношении которых применялась практика "превентивного наказания" - проще говоря, выборочная порка. Журналист газеты "Йоханнесбург обзервер" в 1889 г. сообщал, что в результате этого наказания "вся спина заключенного от шеи до поясницы представляет собой обнаженный кусок мяса". В год только в Йоханнесбурге производилось в среднем до 7 000 таких прилюдных казней. С 1892 г. телесным наказаниям было разрешено подвергать граждан любой расы.
Рыночная площадь Йоханнесбурга. Здесь обычно Трансваальская полиция устраивала публичные порки явных и мнимых правонарушителей.
Шокирующее описание "трудов" блюстителей трансваальского правопорядка оставил канадский писатель Эмерсон Бристол Биггар, посетивший бурские республики накануне начала войны с Великобританией: "Пьяные "юарпы" (полицейские) хвастаются, размахивая револьверами, время от времени расстреливая бедных туземцев за пустяк и оскорбляя уитлендеров, которым не разрешено носить оружие, всякий раз, когда появляется повод". Но все ли было так удручающе на самом деле?
Жестокие расправы над трудовыми мигрантами и чернокожими продолжали оставаться повседневной реальностью, однако с началом 1890-х гг. Южно-Африканская Республиканская Полиция начала постепенно обретать регулярные формы. Во-первых, к руководству пришли офицеры бурского происхождения, и среди сотрудников также стали преобладать уроженцы Трансвааля. Полууголовный "балласт" времен немецкого "барона" фон Брандиса безжалостно отправлялся в отставку. Были созданы четыре основных структурных подразделения. Конная полиция, смыкавшаяся по своим задачам с европейской жандармерией, обеспечивала охрану порядка в сельской местности и особенно на границах с агрессивными соседями - британцами и туземцами; эти были самыми дисциплинированными и боеспособными. Пешая полиция - городская, наиболее многочисленная; она сохранила сильное влияние "старых времен", была более коррумпирована и хуже подконтрольна правительству. Туземная полиция набиралась из негров и мулатов - уроженцев Трансвааля, ее компетенцией была охрана порядка в поселениях и районах компактного проживания чернокожих, где белые расисты "не хотели пачкать руки". Существовала и Женская полиция из нескольких десятков сотрудниц - яркий пример совмещения бурским обществом патриархального уклада с прогрессивным подходом к проблемам; применялась для пресечения преступлений среди женщин, чтобы коллеги-мужчины не распускали рук.
Эмблема Южно-Африканской Республиканской Полиции.
Звездный час полиции Трансвааля наступил в конце декабря 1895 г. при отражении первой попытки Британской империи захватить эту бурскую республику, используя, как выразились бы сейчас, методы "гибридной войны". Конная полиция сыграла активную роль в разгроме рейда британских прокси-сил доктора Джеймсона, закончившемся 2 января 1896 г. пленением всего пробританского отряда и его главаря. Из шести погибших тогда буров было двое "юарпов". Одновременно полиция Претории и Йоханнесбурга сработала в качестве политической и разоблачила синхронизированный с вторжением "рейдеров" Джеймсона заговор уитлендеров, планировавших захватить городские форты и раздать оружие недовольным трансваальским государством. Всего было арестовано 63 несостоявшихся мятежника (38 британских подданных, 15 буров-ренегатов, 6 американцев, 1 датчанин, 1 немец, 1 швейцарец и 1 турецкоподданный).
"Суд над ними состоялся только в конце апреля, - пишет Артур Конан Дойл в своей истории "Великой Бурской войны". - Всех признали виновными в государственной измене... Заключение, по свидетельству участников событий, было в высшей степени тяжкое и мучительное, его усугубляла грубость тюремного надзирателя Дю-Плесси. Один из заключенных перерезал себе горло, а несколько человек серьезно заболели вследствие ужасного питания и антисанитарных условий". Писатель не скрывает, впрочем, что приговоры по итогам апелляций оказались относительно мягкими. "Узники совести Трансвааля" вышли на свободу к 1897 г., откупившись огромным штрафом в 212 000 фунтов стерлингов. После этих событий в Трансваале была создана небольшая Тайная полиция с традиционными для подобной структуры задачами.
Хотя эффективность Южно-Африканской Республиканской Полиции к концу XIX в. возросла, ее методы оставались прежними, весьма далекими от главенства закона. Один кровавый эпизод с участием полицейских, произошедший в январе 1899 г. - в общем-то обычная "бытовуха" - был активно поднят на щит британской пропагандой, выискивавшей объяснения для начала войны против буров. Вот как инцидент описал в статье для российской газеты "Новое время" доброволец на бурской службе поручик А.Е.Едрихин (псевдоним: Вандам), талантливый литератор и военный разведчик: "Во время Рождественских праздников 1898 г. пьяный англичанин Эдуардс ударил одного рабочего и убежал к себе в комнату. Городовой, из англичан же (сотрудники английского происхождения в полиции действительно были не редкостью - М.К.), желая арестовать буяна, начал ломиться в квартиру и, встретив сопротивление, выстрелом из револьвера убил Эдуардса. Арестованный властями, городовой по представлении залога в 50 рублей был выпушен на свободу. Собравшийся митинг рабочих потребовал или нового арестования городового или предоставления залога в 5000 рублей. Залог был внесен, но вмешательство посторонних лиц сильно раздражило судей. Городовой был оправдан.Тогда англичане составили петицию королеве, прося ее защитить своих подданных от произвола трансваальских властей". Вольно или невольно, те, кому надлежало защищать мир в Трансваале, создали один из самых громких информационных поводов к войне.
Бравые, подтянутые конные полицейские напоминают регулярных солдат; надо сказать, Конная полиция воевала лучше других "юарпов".
На момент начала второй Англо-Бурской войны в Южно-Африканской Республиканской Полиции по приблизительным штатам числилось 10 офицеров, 100 сержантов и 1400 констеблей (в т.ч. несколько сотен туземных полицейских). Конная полиция была частично разбросана по пограничным и сельским участкам в вельде небольшими командами. 1 конный эскадрон был дислоцирован в Претории и "дивизион" - в Йоханнесбурге: к этим урбанистическим центрам Трансвааля примыкали совершенно дикие территории. Пешая полиция в основном сконцентрировалась в городах. Самые крупные ее контингенты, в общей сложности до 800 чел., размещались в Претории и Йоханнесбурге. Туземная полиция действовала там, где большинство населения составляли чернокожие.
Несколько иное расписание Южно-Африканской Республиканской Полиции приводит непосредственный участник событий, административный секретарь отряда Русского Красного Креста на театре войны штабс-капитан А.С.Потапов, выполнявший также кое-какие "деликатные" поручения Петербурга: "К числу войск, содержимых в мирное время, относится полиция, разделяющаяся на пешую и конную. В мирное время полиция рассеяна по городам: в Johannesburge было 600 человек пешей полиции и 250 конной при 2 офицерах и 1 инспекторе, в Претории - 200 человек пешей полиции и 100 человек конной. Всего в Трансваале считалось около 2500 человек полиции при 1 commandant, 4 lietenant и 2 inspector. Тайной полиции - 43 человека при 1 captain". К слову, полицейских капитанов было явно больше: поименно известны Сарел Элофф и Жерар Ван Дам, носившие эти звания к началу боевых действий, и оба они служили не в Тайной полиции.
Шлем (реконструкция) и фуражка Южно-Африканской Республиканской Полиции. Музейные экспонаты.
Особого места заслуживает описание формы одежды "юарпов", столь же нарядной и даже вычурной, как у большинства "буров в мундирах". Вот как описывает ее Иен Найт в своей работе, посвященной войне 1899-1902 гг., вышедшей в известной своим интересом к униформологии серии Man-at-Arms/Osprey Military (303): "Форма полицейских была синей с синей фуражкой или белым тропическим шлемом для особых случаев. Обычно ее не носили в поле; тем не менее, в качестве замены существовал синий полевой китель простого покроя, застегивавшийся на крючки, с плоской черной плетеной каймой спереди по застежке и вокруг обшлагов, носившийся с широкополой шляпой. Брюки были цвета хаки, покроем для верховой езды. Многие "юарпы" сражались на начальной стадии войны в униформе цвета хаки гражданского покроя. До 1899 г. они были вооружены Мартини-Генри (карабинами), но с началом боевых действий им выдали Маузеры (винтовки)" (Ien Knight. Boer Wars 1898-1902.).
Дополнительные сведения по униформологии полиции Трансвааля предоставляет коллекция профильных музеев ЮАР. Щегольский белый пробковый шлем "юарпов" украшали роскошная эмблема с трансваальским девизом: "Eendragt Makt Magt" (Единство дает силу), а также чешуйчатый подбородный ремешок и острое навершие, выполненные из желтого металла. Круглые фуражки были британского образца, с лакированными козырьками; на них, как и на пряжках амуниции, и на пуговицах, помещалась монограмма ZARP, настолько витиевато зашифрованная, что напоминала скорее какой-то зулусский узор. Литеры из желтого металла ZАR (Zuid-Afrikaansche Republiek) на правой стороне стоячего воротника, наоборот, были совершенно простыми. Вооружение полицейского дополняли револьвер, сабля и деревянная дубинка, которую многие "юарпы" заменяли убойным длинным бичом для скота. Офицеры носили лядунки с кожаными перевязями, украшенные полицейскими эмблемами и бляхами со свистком на цепочке. Сотрудницы женской полицейской службы форменной одежды не имели, а только эмблему полиции при гражданском платье.
Небольшие полицейские силы существовали и у Оранжевого Свободного государства. Пишет тот же Иен Найт: "Полиция Свободного государства, которая насчитывала всего 150 чинов в 1899 г., включая конных и пеших полицейских, носила схожую форму одежды, но с нагрудными карманами на полевых кителях и значками Свободного государства на шляпах". Об участии в войне полицейских-"фрейстаатеров" данных не встречал.
С началом боевых действий с Великобританией для разных категорий "юарпов" привычный порядок службы претерпел различные изменения. Конная полиция, и так проводившая большую часть времени в седле, патрулируя просторы вельда и часто вступая в опасные стычки с нарушителями закона, почувствовала основную перемену в том, что "плохими парнями" теперь стали регулярные солдаты европейской армии с сильным стрелковым и артиллерийским вооружением. Туземные полицейские в боях против британцев не использовались: буры позиционировали войну как "дело белых людей". Но на их широкие черные плечи легла борьба с активизировавшимися под плодотворным влиянием британской разведки вторжениями воинственных чернокожих же соседей, а так же с сетью разведчиков/шпионов/диверсантов из числа "кафров" (так расисты-буры, не вдаваясь в племенные различия, называли всех негров в границах Трансвааля). Логично предположить, что Тайная полиция переключилась на контрразведку. Хуже всего пришлось Пешей полиции, большей части которой предстояло сменить вольготное сытное житье городских полицейских на жестокую долю фронтовых бойцов.
Штабс-капитан Потапов 4/17 марта 1900 г. доносил в Россию из бурского лагеря под Гленко: "С объявлением войны йоганнесбургская полиция образовала отдельную команду, полиция других городов вошла в состав различных лагерей, а полицейская служба в городах возложена на граждан".
Отчасти это верно в отношении застав конной полиции, которые были территориально распределены между местными ополченческими коммандо. Но об отдельном отряде йоханнесбургских полицейских численностью более 75 человек (именно столько их участвовало в бою под Бергендалем 27 августа 1900 г., где сражался ранее потрепанный эскадрон конной полиции), либо об отдельном "коммандо полиции", не сообщают ни британские авторы, ни официозный историк Англо-Бурских войн из "апартеидной" ЮАР Йохан Хендрик Брейтенбах. "Юарпы", в т.ч. йоханнесбургские, сражались в составе разных частей и подразделений бурских сил, будучи разделены на группы по нескольку десятков людей. Кое где - очень хорошо, но самостоятельной роли не играли. Классический эпизод их применения описывает в своих замечательно интересных мемуарах бурский генерал Христиан Девет, когда рассказывает о сражении 30 ноября 1899 г. при Нихольсонснек: "С нашей стороны в этом сражении принимали участие, кроме 300 гейльбронцев и 20 кронштадтцев, еще 40-50 человек из иоганнесбургской полиции под начальством капитана Ван Дама, которые подоспели к месту сражения и храбро бились вместе с нами" (Девет Хр. Воспоминания бурского генерала Хр. Девета. Борьба буров с Англиею. — СПб., 1903). Бурское командование отказалось от логичного вроде бы решения бросить в бой целыми подразделениями эскадроны конной полиции и контингенты пеших "юарпов" из Йоханнесбурга и Претории, за единственным исключением Бергендаля, и предпочло дробить их и рассредотачивать - видимо, у него были свои резоны.
Лагерь для британских военнопленных в Ватерваале близ Претории, охранявшийся Трансваальской полицией. Рисунок очевидца.
К тому же большая часть пешей полиции Претории на фронт так и не отправилась. На нее была возложена задача по охране созданных в трансваальской столице лагерей для британских военнопленных. Это была самая продолжительная по времени операция, осуществлявшаяся "юарпами" в ходе войны - с момента, когда первые пленные англичане прибыли в Преторию 22 октября 1899 г. до захвата города британскими войсками фельдмаршала лорда Робертса 5 июня 1900 г. Военнопленные были размещены в двух локациях. Офицеры, около 130 чел. и "приравненные к ним лица" - фактически только один военный корреспондент, молодой Уинстон Черчилль, содержались в здании Государственной образцовой школы. До 3 900 нижних чинов было сконцентрировано в 14 км от Претории, на территории ипподрома в местечке Ватервааль. Охрану офицерского лагеря несли около 40 "юарпов", солдатского - более 100 при двух пулеметах Максим, плюс городское ополчение. С учетом смен, там хватало работы для всего личного состава пешей полиции Претории, и для подкреплений из других городов тоже нашлись бы вакансии.
Согласно запискам Уинстона Черчилля и других "сидельцев" офицерского лагеря, режим в нем был очень мягким, не в последнюю очередь потому, что у офицеров водились деньги. Пленным было позволено покупать в городе необходимые вещи и дополнительную провизию, переписываться с родными и близкими, получать посылки; главным испытанием для них являлась скука. "Юарпы" ограничивались тем, что "с прохладцей" охраняли периметр, а на "британской территории" практически не появлялись. Не удивительно, что среди пленных офицеров созрел план восстания, от которого отказались буквально в последнюю минуту, и были предприняты многочисленные попытки побега. Однако трансваальские полицейские показали себя лучшими охотниками (буры, дети вельда!), чем сторожами: все беглецы, за исключением четырех, были легко пойманы. Среди убежавших счастливцев оказался молодой Черчилль.
Пленные "томми" в бурском лагере. Иллюстрация из британской прессы того времени.
"Давайте признаем, что буры очень хорошо обращались с пленными, доказательством этого мог послужить их внешний вид", - пишет Артур Конан Дойл, участник описываемых событий, но оговаривается по поводу солдатского лагеря: - ...Питание было очень скудным, но в остальных аспектах обращение оставалось хорошим". Уинстон Черчилль рисует несколько иную картину положения простых "томми" под охраной "юарпов": "Мы были прекрасно осведомлены и о настроениях... тысяч наших пленных соотечественников, и об условиях, в которых они жили. Нам стало известно, что среди них растет недовольство. Они страдали от однообразия, от скудости питания, от плохих условий. Их одолевал голод и гнев. Был случай, когда они накинулись на караульного, и, хотя до кровопролития дело не дошло, мы понимали, как трудно бурам удерживать в повиновении такую толпу". Можно признать, что в целом отношение полицейских Претории к британским пленным было вполне джентльменским, но случались серьезные инциденты, а нижним чинам постоянно не хватало еды. С профессиональной точки зрения с ролью "вертухаев" (извините мой африкаанс) "юарпы" справились удачно.
На поле боя все обстояло не так гладко. Единственный бой, в котором бурские полицейские (неполный эскадрон конной полиции из Йоханнесбургского гарнизона) выполняли самостоятельную боевую задачу, показал это. Имеет смысл привести подробное описание этого противостояния, произошедшего 27 августа 1900 г. в рамках сражения при Бергендале, которое дано в известной монографии британского историка Майкла Барторпа по истории Бурских войн: "Копье (высота) Бергендаль была передовой позицией, вынесенной перед основной линией обороны буров... и удерживалась всего 75 йоханнесбургскими полицейским - "юарпами", справа и слева от них располагались небольшие группы иностранных добровольцев. В 11 часов 27-го началось то, что стало одной из последних настолько тщательно спланированных атак в этой войне. В течение трех часов 38 орудий Буллера (британского командующего) подвергли артиллерийской подготовке Бергендаль и территорию вокруг него. Плотность огня была такова, что никакое подкрепление не могло пробраться к "юарпам", а сами они не могли отступить, даже если бы хотели. Мрачно лежали они на дне своих траншей, ожидая атаки пехоты и зная, что от бомбардировки больше шума, чем реального вреда; уверенности им придавал прекрасный сектор обстрела перед позицией. Как только показались передовые цепи пехоты, они открыли интенсивный огонь из винтовок и имевшихся у них Максима и "Пом-пома" (37-мм скорострельного орудия), несмотря на продолжавшийся артиллерийский огонь, прикрывавший наступающую пехоту. Действовавший слева 2-й батальон Стрелковой Бригады (2nd Rifle Brigade), приближавшийся короткими перебежками, вскоре стал нести потери от стрельбы "юарпов" и до сих пор невидимого иностранного подразделения позади них. Но он продолжал наступать, поочередно перебегая и стреляя, в то время как резервные роты успешно установили общий фронт атаки с правофланговым батальоном, 1-м Иннискиллингского полка (27-й пех. полк, ирландский). Офицер Стрелков, лейтенант Эспиннел, вспоминал, что по мере приближения к объекту атаки, "когда они поднялись в последний раз, они издали дикий боевой клич... и все вместе ринулись вверх по склону копье". Доблестные "юарпы" продолжали стрелять до самого конца, но когда дело дошло до штыков, некоторые из них побежали, более 40 были убиты, ранены или взяты в плен, включая их храброго командира Филипа Оостхюйзена (точнее: 14 убитых, 19 пленных, около десятка раненых отправлены в госпиталь). Стрелковая Бригада потеряла 15 убитых и 68 раненых, включая своего полковника, а Иннискиллингцы - 17 раненых". 37-мм скорострелка и пулемет буров достались победителям в исправном состоянии.
Британские военнослужащие осматривают захваченные позиции "юарпов" на высоте Бергендаль. Раскрашенная фотография.
Британские авторы-современники, и благорасположенный Артур Конан Дойл, и едкий консерватор-мизантроп Леопольд Эмери, как и позднейшие академические историки, не скупились на похвалы "юарпам" за упорную оборону Бергендаля. Однако за их панегириками явственно угадываются слова иного фронтового писателя о войне иных времен, Константина Симонова: "Да, враг был храбр. Тем больше наша слава". Что же имеется по единственной самостоятельной боевой операции "юарпов" в "сухом остатке"? При Бергендале у британцев было многократное огневое и численное превосходство; но буров это редко смущало. Эскадрон "юарпов" не сумел отразить первую же британскую атаку, был полностью разгромлен, оставил неприятелю ключевую позицию (вскоре после этого развалилась вся бурская оборона) и тяжелое вооружение. Потери британцев оказались велики, однако это было обычным делом, когда "томми" бросались в штыки, не щадя себя. Вывод: обычный неудачный для буров бой, ничего из ряда вон выходящего. Считается, что после этого Южно-Африканская Республиканская Полиция прекратила существование как организованная сила.
Контрастом с обороной при Бергендале выступает добровольная сдача в плен 5-6 июня 1900 г. всей полиции, охранявшей пленных в Претории, при вступлении в город войск лорда Робертса. Капитуляция 52 вооруженных до зубов "юарпов", стороживших пленных британских офицеров (их перевели из Образцовой школы и усилили охрану), перед всего двумя выехавшими вперед английскими аристократами - Уинстоном Черчиллем и герцогом Мальборо - выглядит каким-то трагикомическим фарсом: "Едва завернув за угол, мы увидели территорию тюрьмы — длинный железный барак, окруженный плотным кольцом проволочного ограждения. Взмахнув шляпой, я издал приветственный клич. На клич этот моментально отозвались изнутри. Все, что произошло потом, напоминало финал мелодрамы в театре "Адельфи". Нас было всего двое, а перед нами стояла бурская охрана с ружьями наизготовку. Мальборо, великолепный в пылании алых штабных петлиц, призвал коменданта немедленно сдаться, по счастью догадавшись пообещать ему расписку за сданное оружие. Заключенные хлынули во двор — кто в военной форме, кто в штатском, кто без шляпы, кто без кителя, но все в крайнем возбуждении. Караульные побросали винтовки, ворота распахнулись, и, пока последний из охранников (всего их насчитывалось пятьдесят два) стоял в замешательстве, не зная, что дальше делать, истомившиеся в заключении офицеры окружили их и разобрали оружие". На следующий день бурская полицейская охрана лагеря для нижних чинов в Ватерваале так же дисциплинированно сдала оружие своим "подопечным" при приближении британской кавалерии.
Освобождение британских пленных в лагере близ Претории. Рисунок современника.
Показательно, что уже через несколько дней бывшие "юарпы" вышли на улицы захваченной Претории в прежней функции стражей порядка, только без винтовок и под контролем британской военной администрации. Подобная же ситуация имело место в Йоханнесбурге. Бурских полицейских, продолживших службу под сенью Британской короны, захватчики организационно приписали к своей Полиции Южной Африки (British South Africa Police).
А вот среди "биттер эйндеров", отчаянных "Искателей горечи", бурских партизан последнего этапа войны, "юарпов" было немного. Все-таки полицейский - в первую очередь охранитель порядка и пристойности на своем участке, а не регулярный солдат и не ополченец.
______________________________________________________________________М.Кожемякин.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Площадь Ленина. Театр оперы и балета.
Площадь Ленина. Театр оперы и балета.
Вознесенский кафедральный собор.
Речной вокзал.
Панно на речном вокзале.
Краснообск. Институты СФНЦА РАН.
Краснообск. Институты СФНЦА РАН.
Краснообск. Жилые дома.
Стоквартирный дом.
Новосибирск. Жилые дома.
Новосибирск. Жилые дома.
Вокзал Новосибирск главный.
Дом ученых. Академгородок.
Остров Тайвань. Академгородок.
Фотографии с сайта www.flickr.com
Интересная область историографии называется Counterfactuals – контрфактическое моделирование. Имеет сейчас применение не только и не столько в истории, сколько в политологии, социологии, антропологии, экономике. Даже есть два нобелевских лауреата за исследования в этой области – доказавшие, что отмена рабства произошла не из-за низкой эффективности рабского труда, а по социально-политическим причинам.
Пытался найти, кто первым из ученых стал применять такую методику исследования. Не нашел и потому отдаю первенство…писателю Стефану Цвейгу. В 1927 году появился его цикл рассказов «Звездные часы человечества». Помните, Цвейг рассуждал, например, что было бы, если бы генерал Груши не заблудился и успел бы принять участие в сражении при Ватерлоо на стороне Наполеона.
Что было бы, если Александр Македонский не умер бы в 30 лет?
Что было бы, если б шведский царевич не упился бы до смерти по пути в Москву, а Скопин-Шуйский не умер бы внезапно?
Что было бы, если Маленков с Хрущёвым не свалили бы Берию?
Что было бы, если генсеком был бы избран не Горбачев (преимуществом в два голоса), а, все-таки, Гришин?
Можно найти еще много поворотных точек в истории и пофантазировать о том, что было бы если…
Вот вам моя «фантазия» на тему одного из важных, поворотных периодов нашей истории.
Вторая половина XIV столетия могла стать решающим временем возникновения нового русского государства. Освежим память, взглянув на карту Киевской Руси накануне батыева пришествия:
К XIV веку несколько бывших княжеств, входивших в состав Киевской Руси — Полоцкое, Галицкое, Киевское и др., составили государство Великое княжество Литовское (по другому - Литовская Русь). Государство в достаточной мере централизованное, передовое по тем временам. Под управлением Великого князя.
Почему передовое? Потому что, на фоне непрекращающихся междоусобных войн, разрывавших европейские государства того времени, Литовское княжество было сплоченным и хорошо управляемым государством. Притом, что в нем было два Великих князя-брата, которые прекрасно ладили, что редкость.
Вот как оно выглядело на местности:
На карте видится мощное (от моря до моря) государство, каким оно было при вел. князьях Ольгерде и Кейстуте во второй половине XIV века. Ольгерд главной задачей своей видел расширение страны на восток. И потому не оставлял попыток захватить в первую очередь Московское княжество. Нe смог найти сколько-нибудь ясных предположений, почему ему это не удалось, ведь границу Ольгерд продвинул аж до Можайска.
А вот как выглядела северо-восточная часть бывшей Киевской Руси в это же время:
Видите, лоскуты княжеств. Северо-восточные княжества не имели единого управления. Этот регион не представлял собой объединенное государство. Объединялся на основании союзов и вассалитетов.
Так что мешает нам предположить, какая идея владела Ольгердом? Только ли завоевательная? Предлагаю свой вариант: глава Литовской Руси пытался восстановить Русь Киевскую.
Почему не завоевывал по частям, а целил в Москву? Правильно целил. Московия в те времена была самым богатым княжеством в регионе. И хотя находилась то и дело в конфликтах с некоторыми другими восточно-русскими княжествами, уже тогда занимала важнейшее политическое и экономическое положение в регионе. Захватил бы Ольгерд Москву, многих из остальных не пришлось бы воевать, сами присоединились бы.
А что Орда? Военные силы Литовской Руси в те годы были вполне соизмеримы с силой Золотой Орды. Если б литовцам удалось присоединение русского северо-востока — увы Орде.
Ольгерд не успел свершить задуманное. Дело продолжил его сын, Ягайло. Московия сопротивлялась. Кроме того, мешал Литве и внутренний враг — его двоюродный брат Витовт, соперничавший за великокняжескую корону. Витовт нашел естественного союзника в лице московского князя. Ягайло тоже имел союзников: рязанского князя Олега (на Рязань точила зубы Москва) и Мамая — узурпатора Золотой Орды.
Это, кстати, порождает неясность: что ж за отношения были у северо-восточных князей с Ордой еще до Куликова Поля, если и Орда была против Московии, и Литва? Как это Ягайло с Мамаем собирались делить Московию в случае победы над ней? Оказывается, ее еще зачем-то нужно было победить! А как же «ярлыки», про которые так любят упоминать историки? Похоже, во второй половине XIV века эти бирки уже не в ходу были. Да и Мамай, похоже, не заглядывал в будущее, что будет с Ордой, если Литва дойдет до Волги.
Тут уместно вспомнить про еще одного важного деятеля той эпохи — Тохтамыша. Этот чингизид боролся за престол Золотой Орды. Его естественными союзниками стали и Витовт, и Дмитрий Московский (позже — Донской).
К осени 1380 года две боровшиеся коалиции созрели для решающего сражения. Им стала битва за Орду. Вполне объяснимо: Московии нужно было, чтобы Орда стала союзником, а не врагом. Тохтамышу хотелось стать великим ханом. Ягайле нужно было этого не допустить и защитить Мамая.
Войска двинулись к месту битвы. И, почему-то, литовцы на битву не явились, не дошли, что-то их отвлекло. Это – одно из белых пятен в нашей истории. Пишут, будто опоздал Ягайло. Даже указывают: на две недели. Только я думаю, что генеральное сражение это не спектакль с третьим звонком. Опоздал – в зал не пускают. Тем более, что войско литовское должно было стать важным участником действа, а не зрителем.
Если порыться даже в доступных источниках, встречается версия про какое-то сражение, случившееся в районе Брянска-Брыни. Кстати, отсчитав «две недели» войскового хода от места сражения на запад, как раз получится где-то восточнее Брянска. С кем же там могли сражаться? Тайна. Ведь не могли же москвичи быть и там, и на куличках? Вообще-то могли. Людских ресурсов у русских княжеств было достаточно, чтоб и там подраться, и Тохтамышу помочь. Ценой собственного поражения, московское войско задержало литовцев?
В это время Олег Рязанский, не дождавшись подхода Ягайло, не решился один идти на помощь Мамаю. Значит, знал что происходит. Тохтамыш один на один расправился с противником. Впрочем, в его войске большинство составляли москвичи с вассалами: нижегородцами, белозерцами, как минимум. Возможно, и тверцы были.
После того, как Московия и Орда стали союзниками, возможность у Ягайло продолжать восточную экспансию пропала. Более того, ему стало неспокойно за собственное государство.
Но более всего происходившее на востоке беспокоило католическую Европу. Представьте себе: случись объединение восточных славян при союзничестве Орды, военная мощь Востока намного превзошла бы возможности всех, кто находился западнее. Создалось бы государство-монстр от моря до моря, размером с остальную Европу, каким оно стало лишь в XVIII веке. С превосходящими человеческими ресурсами. Запад нашел блестящее решение проблемы: Ягайле предложили объединение с Польшей с «повышением в звании» до короля, и прекратить экспансию на восток. «Займись тевтонами, совсем обнаглели! – сказал ему Папа Римский. А Витовт, наконец, стал Великим князем Литовским – и успокоился.
Еще одно из белых пятен нашей истории — события 1382 года, когда в Москве княжил не Дмитрий, а литовский князь Остей. То ли внук Ольгерда, то ли внучатый племянник. Не удается найти сведений, как москвичи сменили князя. Хотя, в доступных источниках вы прочтете малоубедительную версию, что «Остей служил» кому-то из русских князей. С чего это элитарный юноша стал бы служить врагам? Подробности найти пока не удается. Поэтому давайте посмотрим, что происходило вокруг Москвы 1382 года.
Видимо, Ягайло преуспел, наконец? Не тут-то было! Пришел Тохтамыш и, верный старой дружбе, взял Москву, убил литовца и ушел, вернул столицу Дмитрию.
Предвижу возмущение, потому что совсем не так пишется в истории. Правда, ссылаются при этом на какие-то литературные источники анонимных авторов, типа Задонщины. А если копнуть старательней, то…
Не воевавший, но потерпевший поражение Олег Рязанский, был вынужден в конце 1380 г. принять вассальную зависимость от Москвы. По этому документу, в том числе, он должен был защищать ратно Москву в случае нападения на нее кого-нибудь. Такие же отношения были у Москвы с: Белозерским, Нижегородским, Можайским, Серпуховским и пр. княжествами. С Тверским не было, но был союз.
Итак, следите: в Москве князь Остей. Дмитрий Донской – «на блинах у тёщи» - в Костроме у родителей своей жены. Войско Тохтамыша идет к Москве. Путь один – через Рязанское княжество. Рязань что делает? Не известно. Позже скажу.
Тохтамыш осадил Москву и – к нему, туда, подошли с дружиной нижегородские князья (братья костромской жены Дмитрия), белозерский князь с дружиной, можаец с дружиной, серпуховский братец и братец звенигородский. Все – с своми дружинами. Тверской князь не пришел, прислал к Тохтамышу послов с дарами!
Заметьте: нижегородцы успели к Москве, а Дмитрий из Костромы – не успел?
Что происходит? Я не сочиняю, этому есть документальные источники. Но, от комментариев авторы воздерживаются.
Московских воротников (специалистов-механиков, отвечавших за крепостные механизмы), которые сговорившись с нападавшими, открыли им ночью ворота, Дмитрий, вернувшись в Москву, наградил каменным храмом, который поставили в Воротниковской слободе.
Есть московская легенда, что он сделал это, «чтобы провинившиеся отмаливали свой грех». Не смешно! Это XIV век и расправляться с предателями умели. А в легенде – «клюква».
Через две недели после ухода Тохтамыша Дмитрий с войском пришел в Рязань. И, как пишется в документах той поры, «совершил хуже татар»! Вот так в том веке расправлялись с предателями. Ведь Олег Рязанский не пошел с Тохтамышем к Москве, нарушил вассальный договор.
Как бы то ни было, Великой Руси в том веке не состоялось. А состоялась бы? Каждый из нас может контрфактически пофантазировать об этом.
Мнение автора не обязано совпадать с мнением кого бы то ни было. А осадочек, надеюсь, останется. Сказочка же про «злодея Тохтамыша» пусть останется на совести писателей учебников и их предшественников.
Каждый год в начале декабря в Нью-Йорке происходит настоящее чудо: загораются огни елки в Рокфеллер центре. Для горожан эта традиция стала символом богатой и роскошной жизни, но изначально все было далеко не так.
Первая елка в Рокфеллер центре была сымпровизирована простыми рабочими в далеком 1931 году. Это был знак благодарности Джону Рокфеллеру-младшему. Предпринимателю, который в тяжелое для страны время, смог дать людям возможность зарабатывать деньги и кормить семьи.
Праздничное дерево рабочие украсили бумажными гирляндами и клюквой, а функции новогодних огоньков выполняли консервные банки, которые немного отсвечивались в темноте.
Корреспонденту издания Associated Press удалось запечатлеть этот исторический момент на пленке. Присмотритесь, в левой стороне фото можно увидеть парня, стоящего возле деревянного ящика – это никто иной, как казначей, и буквально через несколько минут все рабочие получат зарплату и отправятся по домам. Фото сделано в Сочельник.
Несмотря на Великую Депрессию, рабочие должны были построить самое масштабное здание того времени – Рокфеллер центр – проект, который мог и не быть реализован. Дело в том, что в 1920 году Нью-Йоркская Метрополитен-опера решила соорудить себе новое помещение в центре Манхэттена между 48-й и 51-й улицами и 5-й и 6-й авеню. Помимо театра планировались несколько офисных небоскребов. То есть в самом центре Нью-Йорка в итоге должен был возникнуть новый культурный и коммерческий центр. Джон Рокфеллер-младший не был фанатом оперы, но идея создания современного комплекса ему импонировала, и он решил поучаствовать в проекте.
На пятый день «биржевой лихорадки» Метрополитен-опера потеряла практически все свои акции и была вынуждена покинуть проект. Бизнес Рокфеллера также пострадал во время Черного вторника, но в своей решительности построить «город внутри города» Джон был непоколебим.
В июле 1931 года строители заложили фундамент в том месте, где было суждено появиться наибольшей частной конструкции Нью-Йорка. Джон Рокфеллер-младший не только обеспечил работой на 9 лет 75 тысяч людей, но и поднял моральный дух горожан: вопреки разрухе в стране, молодой и состоятельный бизнесмен смотрел с надеждой в будущее и не боялся вкладывать деньги.
В 1932 году Рождественской елки в Рокфеллер центре не было, но зато через год дерево было выбрано и оформлено, чтобы отметить первый сезон после окончания строительства. Первая официальная елочка была сорок футов в высоту (около 12 метров, а это в два раза больше, чем в 1931 году) и на ней светилось одновременно 700 электрических лампочек.
Дэвид Мурбак на протяжении 26 лет выискивал самые лучшие деревья для Рокфеллер центра. Он иногда вылетал на вертолете для "разведки" в Коннектикут, Нью-Джерси, Вермонт, Огайо, Нью-Йорк и даже Канаду.
В 1942 году в Рокфеллер-центре было поставлено сразу три елки. Они были декорированы в синие и красно-синие цвета из материалов, которые не могли быть использованы для военных целей. В следующем году праздничных огней также не было.
Во время нефтяного кризиса в 1973 году елка была украшена с использованием меньшего количества электричества.
Несмотря на разницу в возрасте, каждый год мы все с нетерпением ожидаем, когда же город наконец-то окунется в праздничную атмосферу Нового года – замерцают огни, магазины поменяют декорации и в воздухе будет слышен аромат мандаринов. Может потому, что все вокруг похоже на сказку, а может именно потому что, в это время мы ближе всего к тому времени, которое осталось немного позади, – к детству. Давайте будем творить добро и мечтать не только в канун Рождества и Нового года, ведь все хорошее, что мы делаем, возвращается. Смотрите, какая хорошая традиция получилась из-за того, что одним зимним вечером люди просто захотели отблагодарить своего работодателя.
Ярослав завещал киевский престол старшему из оставшихся в живых сыновей, новгородскому князю Изяславу, наказывая сыновьям жить в мире. Другим сыновьям завестил княжить в других городах.
При жизни отца Изяслав княжил в Турове.
Кн. Новгородский(1052-1054);
Вел.князь Киевский (1054-1068),(1069-1073), (1077-1078); По-видимому, Изяслав не был любим киевлянами.
Был женат на Гертруде дочерью польского короля Болеслава 2.
В браке родились:
~Мстислав (?-1069+)
~Ярополк, кн. Туровский (?-1086х) ~Святополк (1050-1113+)
~Евпраксия - королева Польская.
Как видно не в первом поколении дочерей выдавали замуж за европейских монахов, для укрепления государства на мировой арене.
Изяслав
Во времена его княжения начались междоусобные войны.
Первые смуты начал изгой Ростислав Владимирович. Старший сын Ярослава Владимир, умер при жизни своего отца и сын его Ростислав, не получивший от деда своего Ярослава никакой волости и не довольный тем, что ему давали сыновья Ярослава, набрал дружину и изгнал из Тмуторакани князя Глеба, сына Святослава, утвердился здесь, но был отравлен греками.
Глеб Святославич опять занял своё место.
После Ростислава остались сыновья Володарь и Василько.
1066г. князь Всеслав с боем взял г.Новгород, Изяслав с братьями пошли на Всеслава и захватили его вместе с двумя сыновьями, посадив в Киеве в "поруб".
Поруб-прообраз тюрьмы, деревянные срубные постройки.
Поруб
В 1068г. началось нашествие половцев во главе с ханом Шаруканом. Они заняли южные степи и открыли набеги на русские области. Проиграв битву на р.Альте Изяслав с братьями бежал, оставив Киев без защиты. Киевляне обратились к Изяславу с просьбой выдать им оружие. Изяслав вероятно, не доверяя киевлянам, отказал им. Что подкрепила не доверие и не любовь к Изяславу. Тогда они возмутились, разграбив дом и подворье Изяслава, освободили из темницы пленного полоцкого князя Всеслава(1068-1069) и провозгласили его своим князем.
Изяслав сбежал в Польшу. Через 7 месяцев вернулся с королём Польши Болеславом 2 и его войском.
Всеслав конечно вышел с киевским войском, но по дороге сбежал от войска в Полоцк.
Киевлянами ни чего не оставалась, как предпринять попытку помириться и обратились они к Святославу и Всеволоду(братьям Изяслава).
Изяслав конечно послушал братьев, но обиду затащил. Отослал в Киев своего сына Мстислава, который отомстил за отца.
1069 году Изяслав выгнал из Полоцка Всеслава и посадил туда того же сына Мстислава.
До 1073 года Изяслав правил, но недовольство киявлян росло.
Они начали обращаться к Святославу Черниговскому(брат Изяслава). Из-за его поддержки Изяслав второй раз покинул Киев.
На этот раз ему пришлось искать пристанища в Германии у императора Генриха IV, но император не мог оказать ему поддержки, не помог и папа Григорий VII, к которому Изяслав посылал сына.
В 1076 г., когда умер княживший в Киеве Святослав, и его место занял Всеволод(брат Изяслава и Святослава), Изяслав с польскими войсками пошел на Киев. Всеволод добровольно вступил с ним в соглашение, отдал ему Киев, а себе взял Чернигов. Изяслав погиб в битве при Нежатиной Ниве с изгоями Борисом Вячеславичем и Олегом Святославовичем.
В 1078 году на престол вновь взошел Всеволод, на котором он и оставался до своей смерти в 1093 г, а в Чернигове посадил сына Владимира(того самого Мономаха).
Летописец очень тепло отзывается о Всеволоде, хотя и делает ему упрек за предпочтение своей младшей дружины старшей киевской. В последние годы своей жизни Всеволод не принимал активного участия в правлении и делал только распоряжения, которые приводил в исполнение знаменитый сын его Владимир Мономах. Набожный христианин, трезвый и целомудренный человек, знавший пять чужих языков, но слабый, как государь, Всеволод скончался в 1093 году.
Роль Киева, как объединяющего княжества во время правления Всеволода ослабевает. Возникает множество удельных княжеств. Проводил активную внешнюю политику, установил контакты со Священной Римской империей.
Всеволод
Примечание:
~один из сыновей Святослава
Ярослав (?-1130+),
кн. Муромкий, Рязанский (1097-1123), (1127-1130), Черниговский(1123-1127); является родоначальником рязанских князей.
~ один из детей Всеволода
Владимир Мономах (1053-1125+).
~ сын Всеслава
Рогволод, князь Полоцкий (1127-1128);
Предположительно его сыном является Ростислав Рогволдович, предок литовских князей.
