CreepyStory

5. Ведьмы и ведьмаки, фамильяры, домовые.

6. Темные ритуалы. Обряды. Ритуалы и запреты. Старинные обряды, найденные записи, книги, дневники.

7. Детективное агентство. Мистические расследования.

8. Призрачный автобус.  Транспорт, который увезет в странные места. Поезда и дорожная мистика.

9. Охотники на нечисть.

10. Коллекция странных вещей. Поиск и добыча артефактов.

11. Архивы КГБ, НКВД  — мистические расследования.

12. Мистика и ужасы в сеттинге СССР. Ужасы в пионерском лагере, советской школе, комсомольцы, пионеры, строители БАМа, следствие ведут ЗНАТОКи— можно использовать все

В этом конкурсе наших авторов поддерживают:

Обширная библиотека аудиокниг Книга в ухе , где вы можете найти аудиокнигу на любой вкус, в любом жанре - обучение, беллетристика, лекции, и конечно же страшные истории  от лучших чтецов, и слушать, не отрываясь от своих дел - в дороге, при занятиях спортом, делая ремонт или домашние дела. Поможет скрасить ваш досуг, обрести новые знания, интеллектуально развиваться.

Призы:
1 место  12500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ

2 место  9500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории, которая ему понравится больше всего.

Озвучка от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС всем призовым историям, а так же тем, кто в призовые не попал, но сделал годноту. Вашу историю услышат десятки тысяч людей.

В истории вы можете замешать все, что вам угодно: колдуны и ведьмы, городское фэнтези с крипотой типа “Тайного города” и “Дозоров”, команды искателей артефактов, поиск и ликвидация нечисти различной, коллекции странных вещей,
Архивы КГБ, НКВД, мистика в СССР,  деревенские, лесные ужасы, охотничьи байки, оборотни,  городские легенды, любую славянскую мифологию, легенды севера, шаманы. Была бы интересна детективная составляющая в такой истории. Мистика, крипота, но, пожалуйста, без излишних живописаний "кровькишки и далее по тексту", так же не надо политики, педофилии, и обсценной лексики.

И не забывайте про юмор. Порадуйте ваших читателей и слушателей.

Непременные условия:
Главный герой мужского пола, от 18 лет.

Частый вопрос- почему такая гендерная дискриминация? Отвечаю. Потому что чтец - взрослый мужчина с низким голосом, а так же у героя такого возраста больше возможностей действовать и развиваться в сюжете, учитывая наше правовое поле.

Локация - территория России, бывшие страны СНГ, Сербия, Польша. Если выбираете время происходящего в истории - современность или времена СССР.

Заметка новичкам. Один пост на Пикабу вмещает в себя до 30 тыс знаков с пробелами. Если вы превысите заданное кол-во знаков, пост не пройдет на публикацию. Длинные истории делите на несколько постов

Условия участия:
1.В конкурсе могут участвовать произведения (рассказы), как написанные одним автором, так и в соавторстве. От одного автора (соавторов) принимается не более трех текстов. Текст должен быть вычитан, отредактирован!

2. Опубликовать историю постом в сообществе CreepyStory , проставив тег "конкурс крипистори”

3. Скинуть ссылку в комментарии к этому посту с заданием. Это будет ваша заявка на участие. Пост будет закреплен в сообществе на первой позиции. Обязательно.

4. Делить текст на абзацы-блоки при публикации на Пикабу.

5. Принимаются только законченные произведения, отрывки из романов и повестей не принимаются.

6. На конкурс допускаются произведения нигде ранее не озвученные.

7. Не допускаются произведения разжигающие межнациональную и межрелигиозную рознь и противоречащие законам РФ. Не принимаются политизированные рассказы.

8.Объем от 35 000 до 80 тысяч знаков с пробелами. Незначительные отклонения в плюс и минус возможны.

9. Все присланные на конкурс работы оцениваются организатором, но и учитывается рейтинг, данный читателями.

10. Не принимаются работы с низким качеством текста — графомания, тексты с большим количеством грамматических и стилистических ошибок. Написанные с использованием ИИ, нейросети.

11. Отправляя работу на конкурс, участник автоматически соглашается со всеми условиями конкурса.

12. Участие в конкурсе априори означает согласие на первоочередную озвучку рассказа каналом ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС

13. Организатор имеет право снять любой текст на любом этапе с конкурса в связи с деструктивным поведением автора, а так же за мультиаккаунты на ресурсе.

Так же принимаются к рассмотрению уже готовые произведения, нигде не озвученные, опубликованные на других ресурсах, с условием, что публикация будет сделана и в нашем сообществе CreepyStory

Подписчики сообщества, поддержите авторов, ставьте плюсы, или минусы, если вам не понравилось, комментируйте активно, я буду читать все, и чтобы выбрать достойных, буду тоже ориентироваться на ваши комменты.

Обнимаю, удачи! Ваша Джурич.

Маленькая памятка от меня для авторов, от души душевно, без всякого принуждения.

КАК НАПИСАТЬ РАССКАЗ ПОД ОЗВУЧКУ?

1. Помните про правила первых трех абзацев. Начинайте рассказ с того, что зацепит читателя ( далее, и слушателя) и заставит его прочесть вашу историю. Классический пример - " Все смешалось в доме Облонских..." И каждый, кто прочел, задался вопросом, что же там происходит? Читает дальше.

Не берите в начало штампы. Например, "... он проснулся, потянулся, пошел ставить чайник..", никаких описаний погоды-природы за окном, и вообще, старайтесь быть оригинальными. Про природу-погоду пишут миллионы в начале своих историй. Чем вы будете отличаться от остальных?

Не начинайте рассказ с диалогов. Это просто, да. Но слушатель не поймет, кто разговаривает, зачем говорит и почему. Для него это голоса из ниоткуда. Скорее всего, слушатель подумает, что пропустил начало рассказа, и просто выключит неинтересное аудио. Да, и как сказал один писатель :  «Болтовня для завязки хороша только в порнухе».

2. Не берите множество персонажей в "один кадр". В диалоге участвуют двое, третий молчит, совершает какие-то действия ( может быть). Помните, что чтец не вывезет одним голосом озвучить мальчика, девочку и еще одного мальчика, например, и чтобы слушатель не запутался - кто что говорит. Объяснение происходящего на диалогах - тоже в топку.

3. Всегда помните, что в истории должны быть задействованы запахи, звуки и тактильные ощущения персонажей. Одевайте своих персов. Это можно даже подать через комментарии к диалогам, не обязательно тщательно прописывать это в тексте.

" — Да, — Мишка нахмурился, и задергал пуговицу на своей клетчатой рубашке. "

4. Всегда думайте, на каком моменте слушателю станет неинтересно, и он выключит ваш рассказ. Конкуренции море . Поэтому - не растягивайте, не размазывайте не интересное никому самокопание Главного Героя, или какие-то факты из его жизни, которые можно описать в двух предложениях. Не описывайте длительные поездки, унылую жизнь Главного Героя в деталях.

5. Саспенс. Нагнетайте обстановку. Иногда это страшнее, чем то, что происходит в экшене.

6. Логика. Должна незыблемо присутствовать в сюжете, в действиях всех персонажей.

7. Факты. История. Оружие. Ройте инфу. У вас есть Гугл. Информация по месторасположению локации , которую вы выбрали, километраж дороги, по которой едет Главный Герой, населенные пункты, все должно быть как в реале. Внезапно может появиться в комментах чел, который там живет, и заорать, что "вы все врёте, не так у нас".

8. Старайтесь не слить концовку)

9. Добавьте шуточек. Дайте людям отдохнуть, читая и слушая вас. И так все напряжены до предела.

10. Фразы в диалогах и комментарии к ним. … — сказал он, ответила она, воскликнул он (после восклицательного знака), спросил он (после вопросительного). В озвучке частые комменты подобного типа звучат навязчивым повтором, лучше использовать комменты, отображающие либо действия персонажей, либо их эмоции. Как пример - можно послушать озвучку “Понедельник начинается в субботу”, и с 5 минуты посчитать слово “сказал”. Что в чтении приемлемо, в озвучке не очень хорошо.

11. Не надо называть Главного Героя только одним именем в тексте. При озвучке частые повторы имени вызывают раздражение у слушателя. Он в какой-то момент начнет считать повторы, и писать комментарии под видео, сколько было Викторов или Максов за полчаса.

В озвучке это будет выглядеть : макс, макс, макс , макс, макс пошел, макс сел, макс бежал. Через каждые две минуты. Надо найти замену имени, например, называть его по фамилии, профессии, парень, имя уменьшительное, он, мужчина, может кличка у него есть, еще как-то, и, стараться чередовать.

12. Про слова специфические, редко используемые, техническую инфу и англицизмы. Читателю, как и слушателю, должно понятно быть каждое ваше слово в тексте. Писать надо как для детей, чтобы любое слово было понятно даже Ирине Борисовне из деревни Волчехвост, Хтонического района, 65 лет, пенсионерка, всю жизнь на скотобойне проработала. Это непременное правило. И тогда слушатель будет вам благодарен. Выкручивайтесь, объясняйте. Даже если очень не хочется.

13. Еще хочу посоветовать навесить на Гуглдок программу "свежий взгляд". Отличная вещь, на проверку близких повторов однокоренных, чтобы не пропустить. Вы улучшите свой текст, это 100%.

14. То, что правильно и логично сложилось в вашей голове, может быть непонятно читателю, а уж слушателю тем более. У каждого свой опыт жизни, образование. Им все надо объяснять, как детям. Какие-то понятные вещи для вас, могут быть просто недоступны пониманию других людей. Допустим, автор пишет “в метро включилось тревожное аварийное освещение”. Вот это читает пятнадцатилетний мальчик, из села в Челябинской области. Никогда он метро не видел, кроме как в интернете видео и фото. Аварийку там не демонстрируют. Как он сможет вообразить, почему оно тревожное? Чем тревожит? Он свет такой никогда не видел. Свет зеленый? Синий? Красный? Какой? Внимание к деталям.

15. Ничего не бойтесь, пишите! Ваш читатель вас найдет. А слушатель будет благодарен за нескучно проведенное время.

И в прошлый раз просили “прозрачнее объяснить условия участия и победы”.
Ребят, просто напишите интересную историю, с учетом того, чтобы интересна она была не только вам лично, как автору, а и большинству людей. От себя лично прошу, не надо никаких розовых соплей любовных, лавкрафтовщины и “одноногих собачек”. Кто не знает что это:
Одноногая собачка — условное обозначение чего-то очень жалостливого, нарочито долженствующего вызвать в зрителе приступ немотивированных едва сдерживаемых рыданий, спекулирующего на жалости.
Изначально происходит вот из такого боянистого анекдота:

Бежала одноногая собачка, подняла ножку чтобы пописать. И упала на животик.

Да будет свет, мир, и крипота!)

– Ну что, Дилшод, пойдем в гости к крысам и тараканам? Может, там у них ключик завалялся?

В подвале воняет так, что слезы из глаз. Смесь сырости, плесени, мочи и гнили. Как будто кто-то решил сварить суп из дохлых кошек.

– Валера ака, может, не надо? Может, лучше позвоним в ЖЭК? – Дилшод стоит на пороге, как олень перед фарами грузовика.

– Дилшод, ты смешной, – Валера усмехается. – В ЖЭКе сейчас, небось, бабы кроссворды разгадывают и чаи гоняют. Сам знаешь. Иначе кто будет страдать? А страдание – это и есть жизнь, Дилшод. Пошли уже.

В подвале темно, как в заднице у негра в полночь. Луч фонарика скользит по стенам, выхватывая куски ржавых труб, паутину, как будто подвал – это логово Человека-Паука-алкоголика. Валера морщится от вони.

– Бля, Дилшод, ну и гадюшник! Как будто тут целый батальон бомжей помер!

– Валера ака, осторожно! – Дилшод указал пальцем на что-то под ногами, дрожа всем телом. Валера опустил луч фонарика. На полу – скользкая, мерзкая масса. Как будто кто-то выблевал ведро соплей.

– Да ладно, Дилшод, это, наверное, кто-то душу излил, – отмахнулся Валера, стараясь шутить, чтобы хоть немного разрядить обстановку. – Не тормози, у нас еще вся ночь впереди, чтобы любоваться красотами нашего города!

Наконец, они нашли щиток. Валера дернул рубильник. Щелчок. Темнота. Стало еще темнее, чем было. Лампочка в фонарике предательски мигнула. Внезапно Валера услышал звук. Хруст. Как будто кто-то грызет кости. Мерзкий, противный звук, словно слушаешь, как сосед по коммуналке грызет курицу посреди ночи, только в тысячу раз отвратительнее.

– Дилшод, тихо! Слышишь? – Валера замер, прислушиваясь. Его сердце заколотилось с бешеной скоростью.

Дилшод прислушался. Глаза его стали большими, как блюдца, расширились от ужаса. Он часто задышал, словно после долгого бега.

– Да, Валера ака… Что это?

– Не знаю, Дилшод. И мне это не нравится. Пошли посмотрим. Тихо. Как мыши. – Валера достал из кармана нож, так, на всякий случай.

Они пошли на звук. Каждый шаг – как по минному полю. Луч фонарика дрожал в руке, подрагивая и создавая причудливые тени на стенах. Хруст становился все громче и ближе. Валера чувствовал, как внутри него все сжимается в тугой, ледяной комок. Страх. Не животный, липкий страх, а такой… философский, что ли. Как будто стоишь на краю пропасти и думаешь: «А может, прыгнуть? Что я теряю?»

Наконец, луч фонаря прорвался сквозь тьму, выхватывая из мрака угол, где притаилось… Нечто. И слово «нечто» тут звучало слишком уж по-человечески. Потому что это существо было за гранью понимания, за чертой, где заканчивается реальность и начинается бред воспаленного разума.

Там, в углу, сидела фигура. Человек? Возможно, когда-то он и был человеком. Теперь это было лишь подобие, искаженное отражение в кривом зеркале ночного кошмара. Сгорбленное, скрюченное, как старый пень, выкорчеванный из земли. Оно склонилось над чем-то, и что-то это было… отвратительно. Куски окровавленной плоти валялись вокруг, как мусор.

Звук. Хруст костей, чавканье, утробное рычание, словно доносящееся из самой преисподней. Это не был пикник, это была вакханалия смерти, пир во время чумы, устроенный существом, которому плевать на все правила и законы. Как будто демон, уставший от адских мук, решил немного развлечься, устроив себе пир из человеческой плоти.

Валера замер, словно его ноги приклеили к полу. Он попытался вдохнуть, но воздух застревал в горле, словно ком ваты. Сердце колотилось в груди, как бешеный кролик, готовое выпрыгнуть наружу. Он хотел закричать, позвать на помощь, но голос застрял где-то глубоко внутри, парализованный ужасом. Руки и ноги онемели.

Мысли метались в голове, как тараканы в банке. «Что это? Что это такое? Это сон? Это бред? Надо проснуться, надо проснуться!» Но он знал – это не сон. Это была реальность. Жестокая, отвратительная, непостижимая.

Существо подняло голову. Медленно, словно выныривая из омута. И вот тут-то все стало по-настоящему плохо. Лица… не было. Была маска. Маска безумия. Бледная, как полотно, кожа, обтягивала кости. Запавшие щеки, словно кто-то высосал из них всю жизнь до последней капли. Губы искривлены в жуткой гримасе, обнажая желтые, гнилые зубы, покрытые кровью. И глаза…

Две черные дыры. Без зрачков, без белков. Просто бездонная, пугающая пустота. Смотришь в них, и чувствуешь, как тебя затягивает в бездну, как умирает последняя надежда, как все хорошее, что было в твоей жизни, превращается в пыль. Валера почувствовал холод. Не просто холод подвала, а леденящий душу холод, проникающий в самую суть, замораживающий все твои внутренности. Как будто его окунули в прорубь, и лед сковал все его тело. Он дрожал, как осиновый лист, но не мог отвести взгляд от этих черных глаз, которые, казалось, высасывали из него душу.

Дилшод заорал. Его глотку словно проткнули иглой, звук – как лопнувший на морозе презерватив. Он пятился назад, спотыкаясь о валяющийся мусор, молясь на своем языке. Существо рвануло в их сторону, двигаясь с неестественной скоростью. Дилшод попытался отпихнуть Валеру, но, знаешь, когда на тебя прет что-то с когтями как у Росомахи на героине, тут уж не до сантиментов.

Оно вцепилось Дилшоду в плечо. Рвало, кромсало, жрало. Кровь брызнула во все стороны, заливая стены и лицо Валеры. Валера сначала обмяк. Словно кто-то выдернул шнур из розетки. Он стоял, как парализованный, не в силах пошевелиться. Потом в нем что-то щелкнуло. Закипела злость и ярость. Он заорал, как резаный и бросился на чудовище, пытаясь оттащить его от Дилшода. Махал руками, как пьяный на дискотеке. Пытался бить его ножом, но лезвие скользило по коже, словно по резине. Пинал его, как футбольный мяч в гетто. Ни хрена. Существу было похер. Оно хавало Дилшода, как будто в последний раз. Как будто завтра настанет конец света, а у него – незакрытый гештальт по поеданию людей.

Дилшод булькал кровью. Его глаза закатились, а рот судорожно хватал воздух. Смотрел на Валеру, как побитая собака. Глаза – два черных колодца отчаяния. «Спаси меня», - кричали они. Но Валера, знаешь, он же не супермен. Он просто сраный электрик, который случайно попал в фильм ужасов. Он понимал, что Дилшода уже не спасти.

Существо продолжало жрать. Забыло про Валеру. Забыло про все. Только голод. Бездонный, как задница наркомана. Валера понял. Дилшоду хана и точка. Спасти его – это как пытаться заткнуть жопу пробкой от шампанского во время извержения вулкана. Бесполезно. Если останется – сам станет кормом. Следующий пункт в меню. И тогда все повторится. Как дерьмовый сериал по пятому каналу.

Валера побежал. Бежит, как будто за ним гонятся все его грехи. Бежит от своей сопливости, от своей бесполезности. Бежит, спотыкается, падает в грязь, поднимается и снова бежит. Легкие горят, как будто кто-то набил их битым стеклом. Ноги – ватные, как после секса с толстой бабой. Но он бежит. Бежит от этого дерьма, от этого безумия, от неминуемой смерти. Он кричит, зовет на помощь, но его крики тонут в тишине подвала.

Вываливается из подвала. Хлопает дверью с такой силой, что она чуть не слетает с петель. Как будто можно захлопнуть ад. Подпирает ее куском арматуры, дрожащими руками. Словно это поможет. Словно железяка остановит то, что у него внутри. Его трясет, словно в лихорадке.

Звонит в полицию. Руки трясутся, как у старого онаниста. Голос – как у кастрата. Он пытается объяснить, что там, внизу, мясорубка. Но слова – как мыльные пузыри. Он орет, плачет, молит. Бесполезно. Полицейский на другом конце провода бурчит что-то невнятное, явно не веря ему. Потом Валера возвращается к машине. Залезает внутрь. Запирается, захлопывая дверь с лязгом. Ждет. Считает трещины на лобовом стекле, как дни до смерти. Он смотрит на свои руки, покрытые кровью Дилшода, и его тошнит.

Время тянется, как менструация у слонихи. Каждая секунда – вечность. Он смотрит в зеркало заднего вида. Ждет. Знает, что эта хрень вернется. Знает, что его найдут. Он чувствует себя загнанным в угол зверем.

Приезжает полиция. Валера рассказывает. Ему не верят, считают психом, наркоманом, пьяницей. Крутят пальцем у виска. Но он настаивает. Требует, чтобы они спустились в подвал. Говорит, там монстр. Он хватает одного из полицейских за руку, пытаясь утащить его за собой.

Они спускаются. Находят останки. Как после бомбежки. Дилшода можно было бы продать в мясную лавку как обрезки. Полицейские бледнеют, один из них рыгает прямо там же.

Существа нет. Испарилось. Словно его выдумал больной на всю голову сценарист. Они осматривают подвал, но не находят никаких следов, кроме крови и кусков плоти.

Валеру допрашивают. Как в гестапо. Его сажают в комнату для допросов, светя яркой лампой в лицо. Он повторяет одно и то же. Как попугай-идиот. Но им похер. Смотрят на него, как на дерьмо. Он чувствует, как его медленно сводят с ума.

На следующий день Валера пишет заявление и валит из этого города. Не может больше видеть эти рожи, эти дома, этот проклятый подвал. Чувствует, что этот город – помойка, в которой завелись черви. Он оставляет все: работу, квартиру, все свои вещи.

Уезжает. Пытается забыть. Топит себя в работе, в водке, в бабах. Но ничего не помогает. Это как пытаться смыть кровь с души. Он постоянно оглядывается, чувствуя, что за ним наблюдают.

Кошмар следует за ним по пятам. Ночами ему снятся черные глаза. Зубы как у пираньи. Дилшод, разорванный в клочья. Он просыпается в холодном поту. Орет, срывая голос. Вскакивает с кровати, шарахаясь от каждого шороха.

Однажды возвращается домой. Квартира кажется чужой, пустой. Дверь открыта. Запах. Этот сраный запах гнили и разложения. Запах смерти, который, знаешь, ни с чем не спутаешь. Он чувствует его даже сквозь толстый слой алкоголя в крови.

Валера медленно входит в квартиру, дрожа всем телом. Каждый шаг дается ему с трудом. Он тянется к выключателю, но тут же передумал.

Хруст костей.

Валера замирает. Знает. Чувствует. Это как удар под дых. Холод пробирает до самых яиц. Он чувствует, как его парализует страх.

В квартире темно. Лишь лунный свет пробивается сквозь щели в шторах, отбрасывая причудливые тени на стены. В углу силуэт. Он видит его очертания, смутные и зловещие.

Хруст. Чавканье. Рычание. Звуки доносятся из угла, мерзкие и отвратительные. Валера чувствует, как его выворачивает наизнанку.

Существо поднимает голову. Медленно, словно приветствуя старого знакомого. Черные глаза. Они смотрят прямо на него, пронзая его насквозь.

– Ты… – шепчет Валера. Голос хриплый и дрожащий. Звучит как последняя молитва. Он чувствует, что всё кончено. Он видит, как существо медленно приближается к нему.

В квартире раздался душераздирающий вопль, а после наступила тишина, прерываемая лишь хрустом костей и противным чавканьем…

Я был безмолвным наблюдателем, покуда лежал в углу с раззявленым ртом-молнией. Видел, как она прыгает в трусиках и маечке на кровати и поёт в расческу для волос, как грустит, когда ее не понимают, как злится, когда понравившийся мальчишка не отвечает на сообщения…

Безмолвен я был и тогда.

Наступил октябрь. Еще тепло, но воздух уже отдаёт свежестью. И всё желтое, желтое, желтое. Может, это обилие желтого заставляет психов показать свой истинный лик?

Он появился из ниоткуда. Смуглая кожа, короткие жесткие волосы, глубоко посаженные вороватые глаза. Если добавить к этому шляпу и красный платок на шею, то он бы вполне мог сыграть одного из бандитов, что вальяжно минуя пендельтюр окидывают кабак взглядом победителя. Так, во всяком случае, показывают в старых вестернах.

Она почти успевает обернуться, но его огромная смуглая лапа уже хватается за меня, а второй он зажимает ей рот. Меня срывают и отбрасывают в сторону и, прочертив неровный след на желтом покрывале, я останавливаюсь и замираю. Корм внутри рассыпается по всему моему нутру.

Она пытается вырваться, пытается кричать, но всё без толку. Этот монстр терзает ее худенькое тельце на этом желтом осеннем одеяле. Что-то блестит в его руке и, вдоволь наигравшись, холодное лезвие медленно, но уверенно входит меж ребер. Ее глаза на миг расширяются. В них неподдельное изумление, а потом она замолкает и монстр убирает лапу с ее рта.

Я безмолвен.

Монстр бесцеремонно сталкивает ее тело в сторону и укрывает  рассыпчатым желтым одеялом. Школьная юбка вульгарно задирается, обнажая уже округлившиеся бедра и порванные телесные колготки…Монстр уходит.

Ее находят спустя два дня. Меня тоже внимательно осматривают и следующие пару недель я проведу в тусклой комнате с большим количеством полок, завёрнутый в полиэтиленовый пакет, рядом с множеством других таких же пакетов, на каждом из которых наклеена бирка с номером.

Меня забирают.

Следующие несколько лет я проведу в комнате, в которой ничего не стали менять. Меня окружали мягкие игрушки и другие памятные вещи…и фотография. Она стояла в рамке на столе и там была черная полоса в углу. Люди так делают.

Так прошли годы, пока однажды…

- Мам, а можно мне взять его?

Белокурая малышка с всё теми же голубыми глазами тянула ко мне свои ручки.

- Возьми…она…она была бы не против.

Два дня спустя, какой-то старый ендовочник стал предлагать ей конфетку в парке…

Кажется, пока я существую, этому не будет конца.

Артём Пономарёв.

Из сборника новелл "Они пришли из темноты"

Марк посмотрел на неё исподлобья.

— Я хочу видеть, как растёт моя дочь!

Он и сам не ожидал от себя этой фразы. Но она возникла первой — и оказалась самой важной.

— Всё, что ты хочешь — помешать Машеньке наконец-то обрести счастье после твоего ухода! — резко сказала Клавдия Петровна, взглянув на него с полупрезрением, полужалостью.

Марк готов был взорваться от наглости и хамства этой надменной старухи. Он почти закричал на неё:

— Это я-то? Это вы всё время…

— А мне с ним было уютно, — вдруг прервала его Мария, обращаясь скорее не к матери, а к себе. Она почему-то сменила позу и поправила тёплую кофту.

Вся его злость тут же выветрилась. Поджав губы, он проглотил обиду и с благодарностью посмотрел на жену. Тёща только фыркнула и театрально закатила глаза. Почему Клавдия Петровна его так ненавидела, он до сих пор не мог понять.

Марк вынул из внутреннего кармана список инструкций, задумался и дописал последнюю строчку:

«Подать форму ГК-43 в МинУправСудьбы — уточнить стабильность вай-фая».

***

Министерство Управления Судьбы напоминает: в соответствии с порядком установления окончательного экзистенциального статуса, осуществление возврата из посмертного состояния не подлежит согласованию.

***

На следующий день Марк стоял в мрачном зале похоронного бюро «Иванов, сыновья, внуки и правнуки». Высокие окна были плотно завешаны чёрными бархатными шторами, отчего воздух казался густым и неподвижным. В центре зала возвышался огромный гроб: деревянный куб с гранью около двух с половиной метров. Марк провёл ладонью по лакированной поверхности. Она была тёплой. Почти живой.

Когда-то, много лет назад, будучи подростком, он случайно забрёл в заброшенную Императорскую библиотеку. Там, среди стеллажей из красного дерева, освещённых закатными бликами, он почувствовал себя дома.

По узкой лестнице с отполированными временем перилами Марк поднялся на верхний ярус, где мечталось почему-то особенно легко. Каждая деталь была как произведение искусства: декоративные орнаменты, закруглённые углы, фигурки античных муз, вырезанные с любовью неизвестным мастером. Там он мог сидеть часами — не читая, не думая, просто наслаждаясь.

Свой гроб он оформил в том же духе.

Внутри он представлял собой нечто среднее между кабинетом и миниатюрной библиотекой. В центре стояло мягкое ложе, обитое шёлком цвета слоновой кости. В стенах скрывались шкафчики — с ноутбуком, запасом одежды и несколькими важными предметами: потрёпанным экземпляром «Робинзона Крузо», семейной фотографией в деревянной рамке и перстнем с пластиковым бриллиантом, который он в детстве украл из магазина игрушек. Этот перстень остался напоминанием о первом и, пожалуй, единственном осознанном вызове судьбе.

— Вам всё нравится? — раздался тихий голос.

Перед ним стоял распорядитель похорон — пожилой мужчина в идеально выглаженном чёрном фраке и цилиндре. Лицо — маска учтивости.

— Я читал, что раньше можно было самому выбрать дату смерти. Вы не знаете, правда это или сказки? — спросил Марк задумчиво.

— Дикие времена, — с лёгкой улыбкой отозвался распорядитель.

Марк согласно кивнул, потом, смущаясь, добавил:

— А вы не могли бы… например, добавить запасной выход из гроба?

— Выход? — переспросил он.

— Ну мало ли что… Всего лишь маленькую дверку… на всякий случай… и лопату.

— Все чего-то хотят, — пожал он плечами. — Кто дверку, кто лопату, кто другой конверт… Но в итоге всё равно оказываются здесь.

— Значит, нет?

Распорядитель отрицательно покачал головой.

— Жаль…

Марк хотел ещё что-нибудь добавить, но сотрудник похоронного бюро уже выскользнул за бархатную штору, будто растворился во мраке.

Как только его похоронят, все «живые» потребности — еда, питьё, помывка, даже поход в туалет — для него останутся в прошлом. Маленькие наноботы внутри тела будут поддерживать его существование, но внутренние процессы организма впадут в спячку. Останется только мышечная активность… и мышление.

Марк тяжело вздохнул, достал из внутреннего кармана конверт, раскрыл его и прочитал отпечатанный курсивом текст. За все прошедшие годы он не изменился ни на строчку:

«Смерть: 12 июля 2235 года.

Жизнь: будет единственным наследником богатого семейства. Женится один раз. Родится дочь».

Такой конверт выдаётся каждому жителю планеты при рождении — с обещанием абсолютной предсказуемости. Никаких сюрпризов. Никаких вторых шансов.

Всё учтено. Даже смерть.

На мгновение Марку захотелось порвать документ. Просто рассыпать смятыми клочками по полу, но здравый смысл остановил трусливый порыв. Он аккуратно убрал послание обратно во внутренний карман.

***

Министерство Управления Судьбы обращает внимание, что в соответствии с концепцией прогрессивного развития человеческой цивилизации феномен смерти рассматривается как необходимый элемент эволюционных процессов. Вместе с тем, исходя из соображений гуманистического характера, государственными структурами декретом от 1 августа 2100 года было принято решение о временной приостановке её физически ощутимых проявлений.

***

Оставались считанные минуты до погребения.

Марк смирно лежал в гробу, прикрыв глаза. Снаружи, вдоль одной из стен, был установлен дощатый подиум, нависающий над его ещё живым телом. Там на табуретах сидели родственники, внимательно наблюдая за ритуалом. Дочь Соня в первом ряду уткнулась в телефон. Жаль, что он уже не увидит, как она станет взрослой. Только разве что на снимках в интернете.

До этого два раза подходили техники, спрашивали, удобно ли он улёгся.

Один раз — психолог, деликатно предложил:

— Хотите успокаивающую музыку? Говорят, помогает.

— Спасибо, не надо, — ответил Марк.

И вот батюшка начал читать молитву за упокой.

Клавдия Петровна, как и полагалось, плакала, прижавшись к плечу молодого человека, которому едва исполнилось тридцать.

Мария растерянно комкала в руках носовой платок.

Из Африки прилетел двоюродный брат Леонид. Марк видел его всего один раз в жизни. Леонид был высоким, лохматым и очень накачанным.

Ходили слухи, что однажды ему пришлось вступить в схватку со львом, и он вышел из неё победителем — потому что так было записано в его конверте.

Когда священник замолчал, Леонид, как единственный оставшийся мужчина в семье, поднялся и начал прощальную речь:

— Ну, мы ожидали, что сегодня он умрёт. Так, в общем-то, и случилось! — бодро проговорил он. — В целом, ничего плохого сказать о покойнике не могу. Нормальный был мужик. Жену выбрал нормальную. Всё у него сложилось нормально. Пусть земля ему будет тёплой постелью на веки вечные.

— Спасибо, Лёня, — с лёгкой иронией откликнулся Марк из гроба.

— Да не за что! Некоторые битвы не победить. Приятного послесмертия! — дружелюбно добавил брат и сел.

— На кого ж ты нас оставил! — как и полагалось, запричитала тёща. — Жену, дочку! Пропадут они без тебя, ой, пропадут!

— Прощай, дорогой. Когда нового мужа найду, обязательно пришлю тебе фото! — сказала Мария и шмыгнула носом.

— Пока, пап. Не забывай смотреть мои посты в телеге! — не отрываясь от экрана, бросила дочь, а после вдруг глубоко вздохнула.

— Ты прости меня, — сказала Клавдия Петровна, наклоняясь ближе. — Я ведь не со зла… Просто не хотела, чтобы у Машеньки жизнь сложилась, как у меня. Чтобы она вдовой стала так быстро.

— Я понимаю, — шёпотом ответил ей Марк, а всех остальных громко поблагодарил: — Всем спасибо за чудесную жизнь! — и помахал рукой на прощание.

Перед тем как заколотить крышку, плотник с натруженными, мозолистыми руками осторожно спросил:

— Готовы? Процедура займёт две минуты.

Марк хотел остановить его, но ответ застрял в горле. «А можно не сейчас? Можно отложить? — хотел он сказать. — Ненадолго. Всего часа на два. Просто последний раз подышать».

— Готов, — произнёс он вместо этого.

Крышку заколотили. Стало темно.

Снаружи подъехал погрузочный кран. Трос крюком подцепил гроб и начал аккуратно опускать его в вырытую яму.

Несколько раз Марка тряхнуло — как в старом поезде, уходящем в неизвестные края. А потом его новое жилище опустили.

Начали засыпать землёй. Звуки становились всё тише и тише.

БУМ

Бум

бум

***

Министерство Управления Судьбы уведомляет: с 16 июля вступают в силу изменения в нормативно-правовых актах, регламентирующих процессы коррекции судьбы, принятые в целях обеспечения организационно-правовых условий для создания и эффективного функционирования нового структурного подразделения — Комитета Настроения.

***

Загорелся ровный, приглушённый свет. Марк никак не мог найти удобную позу, только беспокойно ворочался. Странные мысли одолевали его.

Ведь кем он, по сути, был при жизни? Богатеньким бездельником, который тратил отцовское состояние. Сам ничего по-настоящему не создал — разве что библиотечный интерьер своего гроба. И вот теперь остался с этой роскошью — один.

Он снова попытался удобно улечься и уснуть, но посмертие работало иначе: засыпать, как прежде, уже не получалось. Наверное, раньше себя так чувствовали призраки — до того, как смерть ещё не контролировалась и люди умирали по-настоящему. Они ходили и маялись от безделья.

«Маяться, — подумал он неожиданно, — какое точное слово для описания того, что я чувствую сейчас».

Марк резко перевернулся на другой бок и раскинул руки. Всё казалось тесным и тяжёлым.

— Надо было сделать его больше, — буркнул он себе под нос.

Зачем он решил оставить что-то семье? Зачем стал таким покладистым в последние дни?

— Кстати, как они там? — вслух сказал он, поднялся и включил ноутбук.

Зашёл на страницу дочери. Первым в ленте всплыло фото: Соня и подруги в чёрном, улыбаются, гримасничают. Поверх — сияющая надпись:

«Пати в честь похорон бати!»

Внутри что-то оборвалось. Ему стало нехорошо.

Он не стал читать комментарии, хотел закрыть ноутбук, но вдруг раздался тихий «дзынь». Пришло новое сообщение.

Марк не был уверен, хочет ли он знать, что в нём. А вдруг всё-таки что-то важное? Нажал на всплывающее уведомление — и стало проигрываться голосовое от дочери:

— Привет, пап. Знаю, ты наблюдаешь за мной оттуда… Я, правда… ну, не знаю, как сказать. Скучаю, наверное. Но мы, подростки, ну, типа, не такие, — она грустно засмеялась, — мы же… не должны грустить. Никто не должен. Наверное, скоро и это запретят! Поэтому… прости. Я люблю тебя. И мама. Даже бабушка, хоть и притворяется, что нет. Прости…

К сожалению, после смерти заплакать не получится. Марк хотел ответить ей, но сверху раздался предупреждающий звуковой сигнал и голографическая надпись на всю стену:

«Связь с внешним миром запрещена!»

Свет замигал красным. Гроб будто бы сжал своего жильца ещё больше. Марку показалось, что он стал задыхаться… Грудная клетка быстро вздымалась, делая короткие вдохи. И вдруг он вспомнил, что дышать теперь необязательно — и перестал это делать. Наступила тишина.

Сверху раздался подозрительный шорох, как будто кто-то ходит по могиле. Сначала шуршание было едва заметным, но с каждой минутой усиливалось. Марк подумал, что его начали мучить галлюцинации. О такой вероятности ему рассказывал психолог.

Через час сверху вполне реально постучали.

— Да? — неуверенно отозвался он.

Крышку с грохотом отодрали. Его ослепил дневной свет, разорвав спокойный полумрак посмертия. У Марка скривилось лицо. Кто-то с такой лёгкостью ломал его тщательно обустроенное место вечного покоя.

Над ним стоял молодой человек в чёрном строгом костюме и плотно затянутом галстуке.

— Марк Огаров? — официальным тоном уточнил он.

— Ну… да.

— Представитель Министерства Управления Судеб округа Север-Б8, — представился он и, не дожидаясь реакции, добавил: — Произошла чудовищная ошибка. В детстве вам вручили не то послание. Вот правильное.

— Ошибка? — с надеждой переспросил Марк. Впервые он почувствовал, что всё встаёт на свои места.

Человек в костюме протянул новый, плотный, аккуратно запечатанный конверт. Марк поднялся и бережно принял его обеими руками. Аккуратно разорвал. Губы шевелились, глаза бегали по строкам.

— Вслух, пожалуйста! — с нажимом потребовал чиновник.

Марк глотнул воздух и прочитал дрогнувшим голосом:

— Смерть: 11 июля 2235 года.

Жизнь: будет наркоманом и преступником. Похоронят за счёт государства…

Он оторвал взгляд от конверта и непонимающе уставился на чиновника.

— Что это вообще значит?

Представитель невозмутимо ответил:

— Государство вам предоставит гроб пластиковый, стандартный, пятьдесят сантиметров кубических. Бесплатно.

— А дальше что? — спросил Марк.

— Отвезём на перепохороны. В соответствии с вашей настоящей судьбой.

Марк вздрогнул. Сначала не поверил, но потом в воображении сама собой возникла жуткая сцена: его заталкивают скрученного, в позе эмбриона, в прозрачную пластмассу. И всю оставшуюся вечность он пялится на собственную промежность.

Чиновник тем временем протянул ему письменный бланк и синюю ручку.

— Распишитесь, пожалуйста, что у вас нет претензий в связи с этим… недоразумением. Это стандартная форма, — успокоил он.

Марк автоматически взял ручку, машинально глянул на лист… и вдруг замер. Внутри начало зреть возмущение.

— А если… претензии есть?

— Тогда вы можете их изложить в письменной форме. Представитель муниципального округа рассмотрит и вынесет решение в кратчайшие сроки.

Он на мгновение помедлил, потом добавил чуть тише:

— Хотя по опыту скажу, решения всегда выносятся в пользу государства.

Марк бросил взгляд на письмо. Потом — на шариковую ручку. Вспомнил Соню, Машу, даже тёщу. Затем, неожиданно даже для себя, ощутил то тёплое, дерзкое ощущение, которое испытал в детстве, стоя у витрины, перед тем как забрать пластиковый перстень. Тогда он крал не саму вещь — он крал право на поступок, нарушающий заранее подготовленный план. Ему стало страшно, но прямо перед глазами, словно знак свыше, лежала та самая игрушка…

И Марк решился. Он резко провёл линию, перечеркнув дату смерти.

— Простите, вы что делаете? — с недоумением спросил чиновник.

— Ничего, — резко, почти сердито, ответил Марк.

Потом сразу же зачеркнул и второй пункт.

— Стойте! — чиновник попытался отобрать у него ручку. Человек в гробу отпрянул и оставил его ни с чем.

На пустом месте Марк вывел аккуратно, твёрдым почерком:

"Жизнь: хранитель Императорской библиотеки. Бессрочно".

Взглянул наверх и впервые за долгое время улыбнулся.

— Так нельзя! — истерично воскликнул человек в костюме.

— А вы в этом абсолютно уверены? — хитро поинтересовался Марк.

Раздался предупреждающий сигнал. Он медленно опустил взгляд. На стене замигала надпись:

"Переход в режим коррекции. Сброс судьбы активирован".

Ноги чиновника подкосились, и он уселся на траву:

— Если об этом узнают…

Автор: Вадим Березин

Корректор и редактор: Алексей Нагацкий

Подписывайтесь на мой ТГ: https://t.me/vadimberezinwriter

Хотя все люди за пределом этого закрытого города думали, что это всего лишь легенда.

Вокруг алтаря застыли титаны — древние стражи храма. Их гигантские фигуры, cделанные из древнего забытого металла, покрытого паутиной времени, возвышались над залом, словно горы, окружённые тенями. Каждое их лицо было суровым, лишённым эмоций, но в то же время полным непостижимой силы. На их лбах горели руны Света, то вспыхивая ярко, то угасая до едва заметного мерцания. Казалось, в этих каменных телах текла жизнь, медленная и древняя, как само время. Когда где-то в мире творилось зло, руны на их лбах оживали, и титаны, даже во сне, словно чувствовали это. Их дыхание — если это можно было назвать дыханием — было почти неуловимым, но в нём ощущалась мощь, способная сокрушить горы.

Город, окружавший храм, был небольшим и скрытым от внешнего мира. Его дома, построенные из светлого камня, уютно жались друг к другу, словно стремясь защитить своих жителей от внешних угроз. Люди, населявшие город, были потомками тех избранных, которых Люминор тысячелетия назад оставил охранять Ловец душ. Эти хранители обладали особыми знаниями и владели светлой магией, передаваемой из поколения в поколение. Их жизнь была спокойной, но полной постоянной бдительности: каждый житель знал, что однажды древние пророчества могут исполниться, и им придётся встать на защиту мира от пробуждающегося зла.

Днём улицы города наполнялись мерным трудом: женщины ткали светящиеся ткани, что отгоняли морок и сохраняли тепло даже в лютые зимы; мужчины ухаживали за садами и полями, очищая почву от скверны тьмы с помощью особых ритуалов света. Ведь присутствие Ловца душ, даже за толстыми стенами храма, сказывалось на самой земле: время от времени в тени строений появлялись пятна тёмной плесени, а трава возле древних камней темнела, будто кто-то пролил на неё чернильную воду. Старейшины учили детей: «Скверна — это тень меча, не бойся её, но не давай укорениться». Каждый рассвет жители собирались для обряда очищения — зажигали магические светильники и произносили древние слова, прогоняя тьму с улиц и дворов.

Дети учились у наставников — не только чтению и письму, но и первым основам светлой магии: как зажечь огонёк в ладони, исцелить ссадину, прочитать знаки на воде. По вечерам на площадях собирались соседи — вместе возжигали свечи и произносили благодарственные молитвы, веря, что это укрепляет печати, удерживающие зло внутри храма…

Храм для горожан был не просто святыней — он вызывал одновременно страх и благоговение. Никто из обычных жителей не решался входить туда без нужды. Древние ритуалы, обряды очищения и особые праздники, когда глава рода приносил к вратам храма символический дар — всё это сохраняло связь людей с их миссией хранителей. Старейшины учили: «Не тревожь покой титанов, не произноси имя меча напрасно — иначе беда постучит к нашему порогу».

В последние недели тревога стала проникать в повседневность. Ночи здесь стали беспокойнее: детям снились странные, пугающие сны, в которых тени двигались по улицам и звали по имени. У некоторых юных магов неожиданно вспыхивали неконтролируемые силы, а домашние животные начинали вести себя настороженно — собаки выли в сторону храма, а кошки забирались повыше и с опаской смотрели в окно на мраморные стены. Казалось, сама земля готовилась к чему-то неведомому, и даже воздух стал чуть плотнее, как перед бурей, что ещё только собирается прорваться через горные перевалы.

***

Вилмар, настоятель храма, стоял перед алтарём, склонив голову. Его длинная серебристая борода касалась груди, а глаза — выцветшие от времени, но всё ещё острые, как у ястреба — были устремлены на алтарь. Пульсации, исходящие от меча, в последние дни становились всё сильнее, скверны с каждым утром появлялось всё больше. Морщинистые руки сжимали посох из ветви священного ясеня, чьи корни, по легенде, уходили в самые недра мира. Вилмар шептал молитву, слова которой были старше самого храма. Его голос дрожал — не от страха, а от тревоги, что сгущалась в воздухе, как перед бурей.

— О Свет, хранитель равновесия, направь нас. О Свет, страж истины, укрой нас от тьмы. О Свет, что сияет в сердцах, не дай нам сбиться с пути, — шептал он, но даже древние слова казались пустыми. Руны на стенах, обычно спокойные, сегодня пульсировали неровно: их свет то вспыхивал, то угасал, словно сердце, бьющееся в агонии. Титаны, неподвижные веками, издавали едва слышимый гул — низкий, глубокий, похожий на эхо далёкого землетрясения. Вилмар ощущал этот гул в костях и сердце. Что-то было не так.

Он знал, что титаны просыпались лишь в минуты величайшей опасности, когда мир стоял на грани гибели. Последний раз это было столетия назад, когда душа Арта едва не вырвалась из заточения. Но теперь Ловец душ был на месте, запечатан в кристалле... и всё же неведомая тревога будила древних стражей. Что пробуждает их? — думал он, глядя на спящих стражей. — Какая сила способна потревожить вечный сон титанов?

Вилмар опустился на колени перед алтарём. Пальцы так сжали посох, что побелели костяшки. Он закрыл глаза, пытаясь отогнать лишние мысли, но внутри звенел один-единственный вопрос:

Что я упустил?

Воздух в зале сгустился, как перед грозой. Тени в углах задрожали, словно живые, и из них, подобно серебряному туману, соткалась фигура. Валериус, бог мудрости, явился без предупреждения, как всегда. Его силуэт был почти призрачным, но глаза горели холодным, пронизывающим светом — словно две звезды в ночном небе. Мантия, сотканная из света и тени, колыхалась, хотя в зале не было ветра. Он шагнул к алтарю — и его шаги не издавали ни звука.

— Вилмар, — голос Валериуса был тихим, но твёрдым, как сталь, и отдавался в стенах гулким эхом, заставившим руны на миг вспыхнуть. — Настало время принять самое трудное решение.

Настоятель вздрогнул, подняв голову. Он не ожидал появления бога, особенно в такой час. Валериус редко являлся смертным, и его приход всегда означал, что мир стоит на пороге перемен — не всегда добрых.

— Мой господин… — Вилмар выпрямился, с трудом отрываясь от тревоги. — Что привело вас сюда? Руны… титаны… они неспокойны. Я чувствую, что равновесие нарушено.

Валериус кивнул, и его глаза на мгновение сверкнули так, будто за ними полыхала целая вселенная. Когда он заговорил вновь, его голос стал почти гипнотическим:

— Ты прав, Вилмар. Всё вокруг — на грани. Силы тьмы сдвинулись с места, старые печати слабеют, даже титаны чувствуют приближение беды. Диана — дитя двух миров. Её кровь таит в себе силу, способную как уничтожить Арта, так и пробудить его навсегда. Если она дойдёт до храма, если её судьба сплетётся с Ловцом душ, печать падёт. Бог смерти будет свободен, и тогда ни Свет, ни тьма не устоят.

Но это только часть беды, — Валериус шагнул ближе, и в его голосе зазвучала тревога. — Моргас собрал вокруг себя других богов тьмы: Тенебрис, Заркуна, Некроса. Их силы объединяются, и они готовят новый удар, сравнимый лишь с древней Войной Начал. Уже теперь по миру идут армии хаоса, города гибнут в пламени, земли, некогда защищённые Светом, захлёбываются скверной. Мир стоит на пороге великой войны, такой, какой не было со времён падения первого царства.

— Моргас, — прошептал Вилмар, чувствуя, как внутри всё сжимается. Он знал это имя, знал, что где появляется Моргас — там всегда кровь, мрак и разорение.

— Да, — тихо ответил Валериус. — Моргас жаждет использовать Диану, чтобы освободить Арта и подчинить себе оба мира. Тьма уже двинулась на север, война будет долгой и кровавой. Мы не можем позволить, чтобы в этой битве появился ещё один союзник тьмы. Ты должен остановить Диану — это приказ самого Люминора.

Вилмар замер, раздавленный этим бременем. Имя Дианы было знакомо ему — о ней шептались в пророчествах, он видел её облик в видениях, но всегда надеялся, что это останется лишь далёкой угрозой.

— Но Диана… она же невинна. Она не знает о своей роли, о своей силе, — с трудом выговорил он. — Как я могу…

Валериус перебил мягко, но неумолимо:

— Мы с тобой — стражи баланса, Вилмар. Иногда ради тысячи жизней приходится жертвовать одной. В её крови сходятся судьбы богов, людей и самого мира. Если она войдёт в храм — падёт не только твой город. Падёт само Солнце, а скверна Моргаса и его союзников поглотит всё. Поверь, на кону — судьба всей земли.

— Значит… воля Люминора такова? — глухо спросил Вилмар, и в его голосе звучала последняя мольба.

— Такова, — твёрдо подтвердил Валериус, глядя настоятелю прямо в глаза. — Сам Свет велит тебе это сделать. Ты должен выбрать между одной невинной жизнью и гибелью всего, что тебе дорого. Ты ведь знаешь: иной дороги нет.

Тишина стала вязкой и тяжёлой. Даже руны на стенах, казалось, затихли, прислушиваясь к их разговору.

— Но… — голос Вилмара дрогнул, он едва заметно качнул головой, будто надеялся найти иное решение. — Я служу Свету, а не смерти. Как я могу приговорить невинную—

— Порой светлая мудрость вынуждена идти по тёмному пути, чтобы спасти мир от полного уничтожения, — резко перебил Валериус. Его голос был холоден, но за этой сталью чувствовалась непреклонная решимость, будто за богом стояли века испытаний и тяжёлых решений. — Ты знаешь, титаны не ошибаются. Их тревога — это предвестие беды, которую нельзя игнорировать. Если ты не поступишь так, как требует час, всё, что ты оберегал, обратится в прах.

Он шагнул ближе, его фигура стала почти зримой, но по-прежнему казалась сотканной из зыбких теней и слабого серебряного света.

— Найди её, Вилмар. Останови Диану любой ценой. Даже если ради этого тебе придётся нарушить клятву милосердия и пролить её кровь. Лишь так можно спасти всё, что осталось светлого в этом мире.

***

Вилмар остался один, глядя на кристалл с Ловцом душ. Слова Валериуса эхом отдавались в его голове, но сердце противилось им. Убить невинную? Он не знал Диану — лишь видел её в пророческих снах: её доброта, вера в Свет, редкая чистота, словно последний огонёк в ночи. Как мог он, хранитель храма, всю жизнь посвятивший защите жизни, стать чьим-то палачом?

Но руны на стенах продолжали пульсировать, их свет становился всё более неровным, разламывая тьму и сам себя, будто предвещая катастрофу. Титаны, неподвижные веками, теперь издавали едва слышимый гул — не то стон, не то молитву, не то предупреждение, и Вилмар ощущал их тревогу даже кожей. Казалось, древний зал вздыхает вместе с ними.

В этот момент ему показалось, что сам Ловец душ под куполом кристалла тоже чутко прислушивается к его внутренней борьбе. По тёмному лезвию меча пробежала странная, затаённая дрожь — то ли отблеск, то ли неведомый отклик на его мысли.

Он опустился на холодный каменный пол перед алтарём, посох с глухим звоном коснулся плиты. Закрыв глаза, Вилмар попытался услышать хоть какой-то знак, найти ответ в глубине молитвы, но Свет молчал. Впервые за долгие годы он чувствовал себя по-настоящему потерянным и одиноким. Если он ослушается Валериуса, погибнет весь мир. Если выполнит его волю — душа его будет запятнана навечно.

«Пусть я ошибаюсь, — подумал он, чувствуя, как в груди сжимается боль, — но если это так, пусть моя душа заплатит цену, а не этот мир. Лучше мне одному сгореть во тьме, чем позволить тьме поглотить всех».

Решение было принято. Но действовать сам Вилмар не мог — не потому лишь, что силы его уходили на поддержание печатей, но и потому, что таков был древний закон: хранитель меча не вправе покидать пределы храма. Его жизнь была неразрывно связана с Ловцом душ, и этот долг не знал ни отдыха, ни прощения. С каждым годом Вилмар всё яснее ощущал: не только его магия поддерживает печати, но и он сам, своим присутствием и волей, как живая преграда, впитывает в себя часть той скверны, что пытается вырваться из меча. Иногда он чувствовал холод, проникающий до костей, порой — темные сны и чужие голоса. Это была плата за покой города и всего мира.

Хранитель меча не может уйти. Стоит ему ступить за стены святилища — скверна начнёт просачиваться в этот мир беспрепятственно, ядом отравляя всё вокруг. Таков был завет: пока есть хранитель, зло сковано не только печатями, но и его жертвой.

Но однажды придёт день, когда силы оставят и его. Тогда место Вилмара займёт кто-то из его учеников. Перед ним сейчас стояли лучшие из лучших — те, кого он готовил к этому пути с самой юности. Трое, в чьих сердцах Свет горел особенно ярко.

Элвия вошла первой. Её длинные золотистые волосы сияли, словно сотканные из солнечного света, а в глазах горела решимость. Она владела магией целительства, способной исцелять даже смертельные раны, но её дар имел и другую сторону — свет, который она вызывала, мог испепелять врагов, превращая их в пепел за мгновение.

Раян, воин-защитник, был следующим. Его доспехи, выкованные в храмовых кузницах, сверкали серебром, а за спиной висел щит, способный не только остановить любой удар, но и отразить его с удвоенной силой, обращая оружие врага против него самого.

Последним был Тийон, провидец. Его тёмные глаза видели сквозь иллюзии и ложь, а его магия могла рассеивать тьму или, в крайнем случае, наносить удары чистым светом, проникающим в саму душу, сжигая её изнутри.

Они были не просто учениками — каждый мог в будущем стать следующим хранителем меча, если этого потребует судьба. В их лицах Вилмар видел надежду и будущее храма. Они стояли перед ним, полные решимости, даже не подозревая, какой тяжёлый выбор готовит им судьба.

Вилмар задержал взгляд на каждом из троих. Он знал, что эти слова могут изменить не только их судьбы, но и их отношение к нему самому.

— Диана… Она молода, но наделена необычайной силой. В её жилах смешаны свет и тень, унаследованные от древних времён, — медленно начал он. — Она носит медальон Люминора — это её защита и знак того, кем она призвана стать. Её легко узнать по глазам — чистым, но тревожным. Сейчас она где-то на границе людских земель, среди чужаков и изгнанников, но её дорога ведёт к нам. Вы должны найти её первыми.

Он вынул из складок мантии небольшой диск из серебра и обсидиана, покрытый тонкими рунами, и протянул его Элвии.

— Валериус перед уходом дал мне это, — тихо сказал Вилмар. — Это компас Света. Он всегда будет указывать путь к Диане, куда бы она ни отправилась. Когда вы окажетесь рядом с ней, компас загорится чистым светом — и тогда вы не ошибётесь.

Элвия осторожно взяла компас, и на мгновение руны на его поверхности вспыхнули слабым серебряным светом. Но её пальцы дрожали. Раян молча наблюдал, хмурясь. Тийон взглянул на наставника пристально, и его голос прозвучал неожиданно резко:

— Наставник, это… не тот путь, чему вы учили нас все эти годы. Свет не ищет крови невинных, даже если речь идёт о великой угрозе. Мы клялись защищать, а не убивать.

Элвия поддержала его, крепко сжимая компас:

— Я не понимаю, почему бог мудрости выбирает такой путь. Неужели нет другого решения, кроме гибели девушки, которая даже не знает своей судьбы?

Раян молчал, но его взгляд говорил сам за себя — он разделяет сомнения друзей.

Вилмар тяжело вздохнул, его сердце разрывалось:

— Я знаю, что прошу невозможного. Но иногда свету приходится идти сквозь тьму. Возможно, на этом пути вы увидите то, что мне оказалось недоступно. Но время уходит. Следуйте за компасом, найдите Диану… и доведите дело до конца. Верю: даже в самых трудных решениях вы останетесь верны себе и Свету.

Ученики опустили головы, и в этот миг расстояние между ними и наставником стало особенно большим.

— Вы должны знать ещё кое-что, — продолжил Вилмар, его голос стал ещё тише, почти молитвенным. — Мир за этими горами не похож на тот, к которому вы привыкли. Наш город хранил своё уединение тысячи лет, печати не позволяли никому войти… и никто из нас не выходил за пределы этой долины. Все эти века мы были сторожами на границе света и тьмы, но за горами живут люди и существа, не ведающие нашей веры, наших ритуалов. Там чуждые нравы, иная магия, другие страхи и испытания. Возможно, за стенами этого города вы впервые узнаете, что такое одиночество, опасность, соблазн тьмы.

Вилмар тяжело вздохнул:

— Вы — первые, кому суждено покинуть эти стены за многие поколения. Не забывайте, кто вы есть и ради чего были рождены. Помните: ни один из хранителей прежде не ступал по этим тропам, и потому путь ваш будет труднее, чем любой, к которому вас готовили.

Ученики переглянулись — теперь в их глазах, помимо тревоги и сомнения, появилась искра страха и волнения перед неизвестным.

На рассвете весь город собрался на площади перед храмом — такое случалось лишь раз в несколько столетий. Взрослые и дети стояли в молчании, многие держали в руках светящиеся лампы, а старейшины склонили головы, шепча древние молитвы. Лица были взволнованны: никто из живущих не видел, как открываются внешние врата.

Три фигуры — Элвия, Раян и Тийон — вышли из сумрака храма в первый раз за свою жизнь. Их встречал прохладный утренний ветер, пахнущий далёкими вершинами. Мягкий свет разгорался в обсидиановых плитах, будто само солнце благословляло их путь.

Огромные ворота, украшенные рунами, были закрыты веками. Теперь печати, скрывавшие город от чужих глаз, одна за другой вспыхивали золотым светом и растворялись в воздухе с лёгким треском, похожим на лопнувший лёд. Звуки были странные, величественные и тревожные, словно сам воздух запоминал этот миг. Сами ворота, тяжёлые и могучие, медленно раздвигались, издавая гулкий стон, похожий на пробуждение титанов.

Жители прощались с учениками молча, кто-то робко тянул руку, кто-то склонял голову в знак почтения. Старейшая хранительница, с лицом, испещрённым морщинами, протянула каждому по веточке ритуального мирта — на счастье и защиту в дороге.

Впервые за тысячи лет путь наружу был открыт.

И именно в этот миг, когда ритуальные слова ещё звучали в воздухе, а золотое сияние печатей медленно таяло, по земле скользнула тень. Она была тонка, как дым от свечи, чужая и неестественная. Никто из собравшихся не заметил, как она юркнула мимо ног жителей, проскользнула в щель между створками ворот и растворилась среди теней города. Хаотик Моргаса — мелкий, голодный дух чуждого мира, несущий с собой шепот хаоса, впервые за столетия проник в город хранителей.

Элвия, Раян и Тийон шагнули в утренний туман, неся с собой свет, страхи и горечь тяжёлого долга. Их фигуры вскоре растворились в серой дымке, а за спиной вновь опустилась тяжёлая тишина. Ворота, теперь уже без печатей, медленно закрылись, и город остался ждать — в тревоге и неведении, что в тот же час в его стены проникло нечто иное, чуждое Свету.

Вилмар стоял на пороге храма, провожая учеников взглядом. Его руки дрожали, но он крепко сжимал посох, не позволяя себе выдать слабость. Всё вокруг растворялось, уступая место глухой боли утраты и горькой надежде.

Он вернулся в зал к алтарю, где Ловец душ лежал под покровом кристалла. Титаны дышали медленнее, но их стража не исчезла — тревога не отпускала древний зал. Вилмар закрыл глаза и прошептал, чувствуя, как каменный пол под ним становится ледяным:

— Пусть моя душа будет проклята, если я ошибаюсь… но я не могу позволить миру исчезнуть.

***

Тень хаотика, вырвавшаяся из-под власти печатей, скользила по вымощенным плитам города почти незаметно, её форма неуловимо менялась: то похожа на дымок, то на змею, то просто на сгусток чёрной пыли. Она чувствовала — вокруг всё чужое, чуждый Свет глухо зудел под её эфирной кожей, и каждый шаг был испытанием. Вблизи людей, особенно детей, хаотик замирал — магия потомков хранителей ощущалась как раскалённые нити в воздухе, жгла и отталкивала. Но тень была терпелива и изворотлива: она выбирала самые глубокие тени, шмыгала под навесами, в щели между камнями, где солнечный свет терял силу.

Пробравшись к храму, хаотик почувствовал дыхание древних титанов — этот низкий, почти неслышимый гул дрожал у самой границы её сознания. Здесь, у подножия стены, сила Света была почти нестерпимой, но внутри уже таился налёт усталости, будто и сами руны начинали уставать бороться с тьмой. Тень слилась с рельефом камня, тонкой полоской проскользнула через микроскопическую щель между двумя печатями, и вдруг оказалась внутри.

Хаотик не рискнул приблизиться к мечу, но с затаённой радостью ощутил сквозь пространство и преграды — вот он, источник скверны, вот, где дрожит тревога титанов. Здесь было достаточно тьмы, чтобы его суть забилась в восторге.

Он затаился, наполнил себя ощущениями зала, меча, напряжённого воздуха, и, напрягшись, выпустил наружу невидимую волну — сигнал через толщу миров. Его суть вздрогнула, растворилась, и в этот миг связь была установлена.

***

Где-то за границей света, в бездонном тронном зале Моргаса, этот зов пронёсся, как рябь по тёмной воде. Бог Хаоса замер, его взгляд, холодный и бездушный, устремился в пустоту. Перед ним, среди мрака, затрепетала едва видимая дымка. Она приняла в себе все чувства и страхи хаотика: жар светлых печатей, тревожное дыхание титанов, сквозняк, напоённый древней магией, — и вкус возможности, такой долгожданной.

Моргас позволил тени лечь на ладонь и закрыл глаза, вбирая в себя эту весть. Всё стало ясно. Его хаотик добрался до самого сердца запретного города, сквозь вековые печати и страх хранителей. Теперь храм Ловца душ найден, и тьма знает дорогу.

— Хорошо, — прошептал Моргас в абсолютной тьме. Его голос был спокоен, но в нём звучал хищный торжествующий холод. — Пусть судьба начнёт свой новый танец.

Вокруг него тени затаились в ожидании. Где-то далеко, в затерянном мире, впервые за тысячи лет неведомая трещина дрогнула в самой защите Света.