Примеров — несчетное число. Поглядите — это же всё вокруг вас:

— казнокрады и взяточники стали обеспеченными членами общества;

— наебать покупателя стало показателем предприимчивости, ловкости и ушлости;

— блудницы обоих полов выгодно продают своё тело, а пидарасы вроде Байгужина и всяких Печерских с Капшуковыми обучают этому паскудству столь же выгодно для себя любимых;

— патологические лжецы и обманщики промывают вам мозги через «правильные» СМИ, вот эти всякие пропагандоны и проплаченные боты "за рублик и в рот возьму, и в жопу дам".

Вам самим не тошно? Вас не воротит?

Сами-то вы кто?

Когда разумные и осознанные осмеливаются говорить публично и вразумлять своё окружение, то их в преобладающем большинстве случаев считают ебанутыми или мракобесами, опасными провокаторами и подстрекателями, которые несут чушь и ересь, идущие вразрез с этими вашими общепринятыми ценностями и нравами.

Разве не так было с Иисусом и первыми христианами? Он сказал: «Возлюбите». А по факту мы имеем 2 тысячи лет резни.

И ничего же в итоге не изменилось со времён Римской империи: то же блядство, то же наебалово, та же продажность в политике и амбиции экспансии и покорения, то же сильное расслоение общества, те же зажратые и влиятельные богачи на фоне голодранцев и рабов, и то же ёбаное «хлеба и зрелищ».

Разве не так было в Римской империи? Кстати, где она?

"Заглянуть бы в себя, словно в комнату смеха.
Заглянуть бы в себя, словно в комнату смеха.
В чём же помеха, в чём же помеха,
Если каждый из нас, словно комната смеха.
*
Там маленькие кажутся большими,
Там толстенькие кажутся худыми,
Там головы у всех, как у гигантов,
А руки, как у лучших музыкантов.
Там зеркала изогнуты, как блюдца,
И все смеются, и все смеются,
И все смеются."

Женщина "видит в мужчинах все изъяны" - видит все её собственные изъяны, её внутренние страхи, желания, страсти, внутренности её грязной души. Все внешние мужчины демонстрируют ей (женщине) саму себя. Если женщина не любит мужчин, она не любит саму себя, как "женщину". Ей "правда глаза колит". Женщина видит в самой себе все изъяны через отражения в зеркалах - в мужчинах. Поэтому поспешно отворачивается от того или иного зеркала, от всех зеркал.

Поскольку женщина не нравится сама себе как женщина, она предпочитает смотреть не на мужчину, а, например, на собаку. В собаке она не видит в себе женщину - не видит в себе никаких изъянов, пороков, трещин, недостатков. В собаке её отражение получается идеальным - "так, как надо" (комильфо).

Таким образом, весь изначальный (первородный) изъян (грех) - бытие человека "женщиной". Женщина ненавидит в себе всё женское и поэтому отворачивается в первую очередь от всех внешних женщин, а уже во вторую очередь - от всех мужчин.

Женщина отказывается от её сокровенного желания быть мужчиной - она теперь желает быть собакой. Или (на худой конец) - "богом" (никем и ничем). "Смерть" женщины - исполнение (последнего, перед смертью) желания женщины - быть "богом".

"Чего хочет женщина, того хочет бог". Женщина хочет быть "богом" в самую последнюю очередь. Женщина упорно (с упорством, достойным лучшего применения) отворачивается от "бога". Почему? В зеркале "бога" женщина видит себя максимально отвратительной себе.

«Мартышка, в Зеркале увидя образ свой.
Тихохонько Медведя толк ногой:
«Смотри-ка», говорит: «кум милый мой!
Что́ это там за рожа?
Какие у нее ужимки и прыжки!
Я удавилась бы с тоски,
Когда бы на нее хоть чуть была похожа.
А, ведь, признайся, есть
Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:
Я даже их могу по пальцам перечесть».—
«Чем кумушек считать трудиться,
Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»
Ей Мишка отвечал.
Но Мишенькин совет лишь попусту пропал...»

Из положения "ползком вприсядку", тогда впервые своими ушами, Петя услышал то, о чём давно догадывался. Как чуть не плачущий тесть горько умолял дочь: "Расходись с ним, голубка. Страшный порок его разъедает. И разъест. С годами это же ад будет! Тебе придётся или уподобиться, или мучиться постоянно. Но ты его не переменишь, не воспитаешь — внутри это в нём сидит, точит и губит, как жук дерево. Лучше бы сбежать сейчас, пока оба молодые". Эти слова тестюшкины зять запомнил крепко, не простив. Хотя шалости свои после эксцесса на выгоне отец супруги поумерил, ограничив стёб колкостями да подарочками.

А мысль Петюнчика про схрон у колодца лишь укреплялась с годами. Тесть частенько там сиживал, что-то то выкапывая, то закапывая, но саженцев после никаких не появлялось. Несмотря на трепливый язык и полное доверие к дочери, что там хранится — не выдал даже ей. На вранье Петюня бы её поймал, но она так изумилась вопросу про клад — и ловить было нечего. Потому и решил он действовать по плану, тем более коммерческий повод был крутой и обещал выгореть.

За городом уже вьюжило и лепило, когда Петюнчик подходил к дому тестя. Не следуя за погодой, которая ярилась перед очевидным проигрышем весне, Пётр Николаевич, веря в победу, крутить не стал. Спросил у тестя, который подложил под сахарницу сто рублей, Петюней не взятых: что за сокровища прячешь, старая ты ехидна, всю кровь мою попивший? А мужик-то тут и растерялся. Прямо совсем, даже в дрожь его бросило. В миг из крепкого дядьки с искрой на ревматичного старика похож стал. Зашамкал жалостливо: "Петь, умоляю, не деньги там, не трогай! Это семейное дело". Зятя как стукнуло это: "А я вам, значит, не семья??"..

Противостояние кончилось быстро. Пётр Николаевич выскочил в сенцы, набросил свою рабочую куртку, схватил лопату и был таков. Сгорбившийся тесть встал под навесом, не пошёл к Пете. Через немного ударов по холодной земле показалась ямка. В ней стоял коробок из нержавейки. Зять потянул туда ногу правильно — где начинается давно обрушенный колодец, не поймёшь. Но понять не пришлось, жадный Петюнчик уже на нём стоял.

Растревоженная подкопами и глубоко влажная почва двинулась, зять упал вниз вместе с самодельным сундучком. В нём хранились, к слову, венчальные свечи, несколько фотографий да два кольца. Тут, у воды, освящённой батюшкой, венчались уже седые тесть с тёщей. Незадолго до смерти жены обменялись кольцами ещё раз, вообще никому не говоря. Не юнцы вроде, чего выпячиваться со своей любовью..

Тесть видел жену за Петиной спиной.

Только это был дух не добрый, не светлый. Она очертилась на себя не похожа — гневная и страшная, словно в выкручивающем приступе астмы, как последняя метель гибнущей зимы. Даже не глянула на него. Лишь тронулась в снежной буче жутко, назад пятками, отдавая всё злобное трепыханье этой вопящей в пустом саду пурге. Видать, сильно осерчала и на мужа, что позволил копать и касаться их священных обетов.

Жадный Петюнчик многое помнил тестю, но забыл, за что тот так его прозвал. А за то, что на их свадьбу с его дочкой бывший колхоз, в котором тесть работал, прислал грузовик яблок. И Петюня, плюнув на гостей и даже на брачную ночь, до утра паковал их во что влезут. И чуть свет, гремя безменом, на тестином "жигулёнке" торговать уехал.