Некоторое время тому назад Вайшнавчаран сказал, что совершенное знание Бога достигается, когда человек начинает видеть Его во всех людях. Я пришёл теперь к такой ступени познания Бога, что я вижу Бога ходящим во всех человеческих фигурах вокруг меня и проявляющим себя одинаково и через мудреца и через грешника, через добродетельного и порочного. Поэтому, когда я встречаю различных людей, я говорю себе: «Бог и в форме святого, Бог и в форме грешника, Бог и в форме праведного, Бог и в форме неправедного». Кто достиг такого познания Бога, тот уже находится по ту сторону добра и зла, выше добродетели и порока, - и он чувствует, что Божественная воля действует во всём.

В одном селении был индусский монастырь. Монахи из монастыря ходили каждый день с чашами для собирания милостыни, собирая себе пищу. Раз один монах, проходя мимо, увидел заминдара, который жестоко бил бедного человека. Святой человек, у которого было очень доброе сердце, начал просить заминдара перестать бить этого человека. Заминдар, ослеплённый яростью, немедленно повернулся к монаху и излил на него яд своего гнева. Он бил его до тех пор, пока тот не упал без чувства на землю. Другой человек, видя, в каком состоянии лежит монах, пошёл в монастырь и рассказал, что случилось. Братья-монахи побежали к месту, где лежал святой человек. Они подняли его и принесли в монастырь и положили в его келье. Но святой человек долгое время оставался без сознания. Горюя и сокрушаясь, братья обмахивали его лицо веером, умывали его, подносили молоко к его рту и старались вернуть к жизни. Постепенно они привели его в сознание. Святой человек открыл глаза и посмотрел на своих братий. Один из них, желая узнать, узнаёт ли он своих друзей, спросил громким голосом: «Господин, узнаёшь ли ты человека, который поит тебя молоком?» И святой ответил слабым голосом: «Брат, кто бил меня, тот же поит меня».

И Рамакришна прибавил к этому: Но, человек не может познать единство Духа, пока он не достиг Божественного сознания.

ПРОВОЗВЕСТИЕ РАМАКРИШНЫ

Освобождение означает полную свободу - свободу от оков добра так же, как и от оков зла. Золотая цепь не менее крепка, чем железная. В моем пальце сидит колючка терна, и я беру другую, колючку, стараясь второю вытащить первую; затем выбрасываю обе; мне незачем хранить вторую колючку, потому что обе они - только колючки. Так и дурные склонности следует вытеснять добрыми и дурные впечатления ума следует удалять свежими волнами хороших, пока все дурное почти не исчезнет или будет подавлено и будет находиться под строгим контролем в дальней части ума. Таким образом, человек "привязанный" становится "непривязанным". Работайте, но не позволяйте делу или мысли производить глубокое впечатление на ум; пусть эти впечатления, как волны, приходят и уходят. Пускай огромные результаты получаются от работы мускулов и мозга, но не позволяйте им производить глубокое впечатление на душу. Как это сделать? Мы ведь видим, что отпечаток всякого действия, к которому мы привязаны, сохраняется.

Я могу встретить сотни людей в течение дня и среди них одного человека, которого я люблю. Предположим, что,, ложась спать, я стараюсь вспомнить все виденные мною лица, но лишь одно лицо встает передо мною - то лицо, которое я видел, может быть, лишь одну минуту, но то, которое я люблю. Все же остальные лица исчезли. Моя привязанность к этому человеку создала болев сильные впечатления от его лица, чем от всех других. Физиологически все впечатления были одинаковы; каждое лицо, виденное мною, отразилось на сетчатой оболочке глаза, и мозг воспринял образы, однако однородности впечатлений не получилось. Большинство лиц были, может быть, совершенно новы, о них я ровно никогда не думал, но это одно лицо, лишь мельком увиденное мною, нашло во мне известные ассоциации. Может быть, я годами представлял его себе, зная многое о нем и когда его увидел, оно пробудило тысячу дремлющих воспоминаний в моем уме; и это одно впечатление произвело более сильное действие на ум.

Поэтому не привязывайтесь ни к чему: предоставьте всему идти своим порядком; пускай ваши мозговые центры работают: работайте непрерывно, но не позволяйте впечатлениям, получаемым от работы, победить ваш ум. Работайте, как будто вы чужие люди в этой стране, пришедшие сюда только на время; работайте, но ничем не связывайте себя; всякое иго ужасно. Этот мир - не наше настоящее место жительства; это только один из этапов, через которые мы должны пройти. Помните великое изречение философии Санкхья: "Вся природа для души, а не душа для природы". Природа и существует только для воспитания души, иного смысла в ней нет; она существует, потому что душа должна обладать знанием и через знание освобождаться. Если мы всегда это будем помнить, мы никогда не станем "привязаны" к природе; мы будем знать, что природа - это книга, которую мы должны прочесть, и что, когда мы приобретем настоящее знание, книга потеряет для нас свое значение. Вместо этого, однако, мы отождествляем себя с природой; мы думаем, что душа для природы и дух для тела, и, как говорит ходячее выражение, мы думаем, что человек "живет для того, чтобы есть", а не "ест для того, чтобы жить". Мы постоянно впадаем в эту ошибку: мы смотрим на природу как на самих себя и привязываемся к ней, а это пристрастие производит глубокое впечатление на душу, связывающее нас и заставляющее нас работать не для свободы, а для рабства.

Свами Вивекананда

Карма-йога

Прочесть роман полностью бесплатно можно здесь
Подписаться на личный блог автора можно здесь

Остаток ночи Платону совершенно не спалось и, чтобы хоть как-то скоротать время, он уселся за ноутбук. Вдохновение снова мощной волной накрыло его сознание. Мужчина, привычно подчиняясь этой волне, стал записывать очередную историю. К утру свеженький файл был полностью готов для отправки в издательство. Платон решил передохнуть и выпить крепкий кофе в утренней тишине, а после выслать роман на сайт Лиры. Как вдруг за окном взвыл звонкий рокот бензопилы. Писатель, выглянув на улицу, увидел коммунальщиков, спиливающих разросшиеся ветви старого тополя.

- Вот уж неймётся им в такую рань, - раздражённо проворчал Платон.

И тут одна из срезанных ветвей проехалась со скрипом по оконному стеклу его маленькой комнатки. Во дворе раздались разъярённые крики бригадира:

- Да твою ж канитель! Все провода пообрывали! Как вы пилите, недоучки?! Санёк, вызывай электриков!

Свет в настольной лампе погас, следом погас экран  ноутбука. Платон вышел в кухню, первым делом он заглянул в холодильник. Темно было и там. Он забрался на табуретку, чтобы осмотреть роутер, висящий под потолком кухни – индикаторы модема тоже потухли.

- Да, без Бурсона здесь явно не обошлось, значит, придётся самому топать к Горицкому, - задумчиво произнёс он.

Набросив ветровку, писатель вышел на мокрую улицу. Ноги его сами зашагали по знакомому маршруту, прямиком в издательство, а рука в кармане сжимала старенькую, заполненную текстами флешку.  

Как только дверь издательства распахнулась, на Платона с порога посыпались льстивые приветствия и натянутые улыбки.

- Платон Александрович! Дорогой! - Горицкий, выйдя из-за широкого письменного стола, заваленного бумагами, распахнул объятья, - рад, очень рад нашей встрече! Чем побалуете в этот раз? Какой-нибудь пронзительный роман? Или увлекательная повесть? Ну же, родной, не томите. Я так счастлив, что судьба свела нас! Это явно божий промысел, не иначе! Такой талантливый писатель, да ещё и живущий в нашем городе – просто вершина удачи! Поверьте, мы созданы друг для друга! Вы и Лира – две части одного целого! Теперь мы просто обязаны идти рука об руку до конца дней наших.

Платон стоял и молча слушал длинную хвалебную тираду потного, тяжело дышащего, периодически похрюкивающего человека, а в голове крутились слова Бурсона: «всего этого может и не случиться, если развесишь уши при самой первой похвале, не упусти момент».

- Я принёс новый роман, его нужно опубликовать в ближайшее время, - писатель протянул флешку Горицкому.

- А что же сами принесли? Почему не выслали на почту? Впрочем, какая разница! Постараемся до конца недели выпустить его в свет. Уверен, он великолепен! Божий промысел, божий промысел!

Горицкий, весь сияя, взял флешку и помчался к секретарше.

- Таня! - завопил он, - срочно распечатай новый макет договора для Платона Александровича!

Как только все подписи были проставлены, а экземпляры документов выданы на руки, Платон Крылатый вышел из стен душного издательства. Сердце его горело жгучей радостью и предвкушением. Теперь-то он знал наверняка, что ожидает его в будущем. «Продам условленное количество романов, и помашу Горицкому ручкой. Бурсон прав – пора перебираться в столицу!» - эта мысль заставила писателя широко улыбнуться. Проходящая мимо девушка в лёгком летнем платье улыбнулась ему в ответ.

- Красавица, благодарю вас за подаренную улыбку, она принесёт мне удачу! - смеясь, воскликнул Платон.

- Рада помочь, - кокетливо ответила незнакомка, - а чтобы фортуна никогда не отворачивалась от тебя, я подарю ещё кое-что.

Она приблизилась к Платону. Её длинные каштановые волосы, разлетаясь от ветра, коснулись его лица. Писатель поймал лукавый взгляд больших серых глаз, ощутив, как от их задора у него приятно перехватило дыхание. Девушка, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в колючую щёку, а после, быстро развернувшись, направилась к пешеходному переходу, произнеся:

- Держи удачу крепко, эта дама очень капризная!

Сердце Платона выписало в груди немыслимый кульбит! Смелость с озорством незнакомки настолько очаровали его, что он, не раздумывая последовал за ней. Девушка уже успела перейти дорогу на противоположную сторону улицы, а ему пришлось ожидать нового зелёного сигнала светофора. Когда Платон, наконец-таки смог миновать зебру, цель его уже скрылась в ближайшем магазине, но он решил караулить её у двери. Через несколько минут незнакомка вышла.

- И снова здравствуйте - радостно выпалил Платон.

- Привет, рада тебя видеть, - она игриво улыбалась ему.

- Надо же! Вы так легко говорите мне «ты», как будто мы давно знакомы. Или это действительно так?

- Нет. Однако к чему нам формальности? Если люди нравятся друг другу, зачем всё усложнять?

- Признаться, мне лестно услышать, что я приглянулся вам, но откуда взялась в вас уверенность, что вы понравились мне? - Платон испугался последних своих слов, ведь они могли оскорбить девушку, - простите, я веду себя, как последний дурак. Разумеется, вы мне очень нравитесь!

- Ещё бы! Иначе, ты не пошёл бы за мной. Ну, а раз ты здесь – значит, захотел продолжить общение. Не сегодня-завтра мы итак перейдём на «ты». Поэтому оставим этикет – так проще.

- А и правда! - Платон рассмеялся, ему было очень легко на душе от их общения. Затем он понизил голос и добавил:

- Тем более, мы уже целовались.

- Тогда ты просто обязан на мне жениться, - девушка тоже засмеялась.

- Я согласен! Но для начала хотелось бы узнать имя своей будущей жены.

- Анна.

- Анюта. Какое замечательное имя! А я Платон.

- Нет. Не Анюта. Анна. Терпеть не могу детских имечек во взрослых отношениях.

- Исправлюсь. Теперь я само олицетворение взрослого, брутального мужчины. Я полон серьёзности и ответственности! - выправив спину, заявил он.

- И глупости, - добавила Анна, - прошу, будь всегда самим собой. Просто запомни, что не люблю я, а я запомню, что не любишь ты. Давай будем всегда честны друг перед другом.

Анна взяла Платона под руку и повела по тротуару. Весь день пара не расставалась. Они гуляли по городу, заходили в кафе, сидели на берегу реки, свесив босые ноги в воду. И без конца говорили. Платон был поражён тому, как просто, оказывается, общаться с женщиной. Он рассказывал ей о своих мыслях, мечтах, надеждах. Она ему о своих. Он совершенно не стеснялся выглядеть глупым, не стеснялся собственных эмоций с душевными порывами. Единственное, о чём Платон умолчал – это Бурсон, слишком уж смахивают на сумасшествие его беседы с облаком. Писатель легонько держал тонкую, расслабленную руку новой подруги, нежно перебирая её длинные пальцы и ему было очень хорошо от этого.

Прочесть роман полностью бесплатно можно здесь
подписаться на личный блог автора можно здесь

Июль подходил к концу, венчая свой последний закат багровым небом с фиолетовыми перистыми облаками. Постепенно эти облака затянули бо́льшую часть горизонта, полностью закрыв собой заходящее солнце. Тёплый, летний ветерок довольно быстро нарастил силу, превратившись в холодный, порывистый шквал. Запахло дождём. Платон развалился в кресле на балконе собственной квартиры и умиротворённо рассматривал вечернюю, измученную долгой жарой улицу. Он вдыхал полной грудью влажный, пьянящий аромат предстоящей стихии. Приятная расслабленность волной разлилась по телу молодого писателя, он принялся любоваться новеньким, роскошным серебряным перстнем с  большим, синим камнем посередине, одетым на указательный палец его правой руки. Другой рукой писатель держал прозрачный стакан с вязкой бордовой жидкостью.

- М-м-м, кое-кто перешёл на дорогие напитки, - раздался за его спиной знакомый писклявый голос. И в эту же секунду неподалёку сверкнула яркая молния.

Платон, вздрогнув от неожиданности, обернулся. Но в поле его зрения никого не оказалось. «Возможно, мне это почудилось» - подумал он.

- А вот и не почудилось! - рассмеялся, после раздавшегося над головой раската грома,  всё тот же голос.

Стакан выпал из рук мужчины и разбился вдребезги.

- Платон, ты зачем переводишь продукт? - из-за плеча писателя выскользнуло эфирное облачко: - привет, давненько не виделись!

- Бурсон? - удивлённо произнёс мужчина, - а-а-а, понятно, я,  наверное, опять сплю?

- Во даёшь! Да не спишь ты, дуралей. Просто, наконец, наступила гроза, поэтому я снова смог навестить тебя.

Дождь холодными струями резко ворвался на незастеклённый балкон. Бурсон стремительно нырнул в комнату и крикнул:

- Скорее, айда домой, не-то промокнешь!

Платон вскочил с пластикового белого кресла и вслед за облачком забежал в квартиру. Он тряхнул мокрой головой, а затем отёр ладонью дождевые капли со лба. Фантом тут же принялся расспрашивать его, лихо выписывая виражи под  потолком:

- Ну, валяй, выкладывай всё про свои успехи. Помогло тебе наше соглашение? Нравится ли ощущать себя талантом? На что тратишь роялти?

- Да не мельтеши ты, и без того голова кружится! - раздражённо ответил Платон.

Он ущипнул себя сначала за щёку, потом за руку, потом подёргал шевелюру. На что фантом, подбоченившись, выпалил:

- И долго ты ещё будешь этим самомассажем заниматься? Я не сон! Когда уже до тебя дойдёт это? Ей богу! - в эту минуту Бурсон непроизвольно зашипел, - да простят меня черти! Я ведь и обидеться могу.

«А что, если и правда, не сон? Не мог же я так просто отключиться на балконе после одного бокала вина?» - подумал мужчина, ощущая, как волосы его зашевелились на голове от этой мысли. Тут Бурсон подлетел к самому его уху и заговорщицки прошептал:

- Ну, конечно, правда. Хочешь, докажу?

- И каким же образом? - также шёпотом ответил Платон.

- Всё просто – я расскажу сейчас твоё ближайшее будущее. Но взамен, когда сказанное мной сбудется, ты исполнишь одну мою пустяковую просьбу.

- А хочу!

- Что ж, запоминай: сегодня ночью ты закончишь новый роман. Именно он вскоре  проложит тебе дорогу в большой свет. Этот роман за считанные дни всколыхнёт все столичные литературные сообщества. Тебя начнут приглашать на презентации. Тысячи поклонников буду толпиться за твоим автографом в длинных очередях. Женщины будут стаями виться вокруг, желая завоевать внимание талантливого красавца. О гонорарах вообще молчу – это будут очень красивые цифры! Просто услада для очей. Однако будь осторожен. Всего этого может и не случиться, если развесишь уши при самой первой похвале. Не упусти момент. Завтра утром, вместо того, чтобы отправить роман на сайт Лиры, тебе придётся самому отнести флешку с текстом в издательство. А Горицкий с порога начнёт нахваливать тебя, без умолку твердя о том, какой ты гениальный писатель и как он рад, что ты выбрал именно его Лиру. Ещё он будет тебя уговаривать оставаться его верным, пожизненным партнёром и никогда не менять редакторов. Но ты подумай, Платоша, оно тебе надо?

- Что надо?

- Как что?! Чахнуть в провинциальном городишке! Огласить весь список перспектив, ожидающих тебя здесь? Встречи с пенсионерами в библиотеке раз в месяц, да тематические посиделки городского клуба книголюбов, состоящего из жалкой горстки плешивых, выживших из ума от старости, участников. Платон, ты рождён для большего! Твоё место не здесь. Столица – вот наша первая цель! А дальше, посмотрим.

- Ну, вот завтра и посмотрим.

- Замётано! Однако не всё так просто, дружище. Пока я могу появляться лишь в грозу. Кто знает, сколько её придётся ждать. Увы, стихия ещё не подвластна нашему брату. Но одно твоё твёрдое слово, что ты готов видеть меня не только под ночную громовую канонаду, а в любую полночь, легко исправит эту ситуацию.

- Ох, заинтриговал, чертяка. Хорошо, твоя взяла. Я даю тебе такое слово!

- Вот и славненько.

- И всё-таки, мне определённо нравятся сны с твоим участием! - мечтательно произнёс Платон, - они такие забавные, пожалуй, я напишу по ним увлекательную историю.

- Сны?! - взбесился Бурсон, - ты всё ещё считаешь меня сном? Да сколько можно?! Ладно, сам напросился! Чтобы ты окончательно перестал сомневаться в моей реальности, сейчас мы скрепим наш договор печатью!

- Какой ещё печатью?

 - А вот какой!

Молния ярко осветила вечернюю комнату, следом гром тяжёлыми ударами прокатился за её стенами. Вдруг фантом начал с неимоверной скоростью увеличиваться в размерах, вытягиваясь в узкий, длинный шлейф. Этот шлейф за считанные секунды несколько раз опутал шею писателя своей эфирной субстанцией. Платон ощутил, как горло его стремительно сдавливается. Ему резко стало не хватать воздуха. В ушах загудело, а во рту появился вкус крови – вероятно, он прикусил язык от неожиданности. Писатель попытался дрожащими руками освободить себя от этой странной удавки, только у него совершенно ничего не получалось. Дышать уже было совсем нечем, Платона охватила настоящая паника. Отчаявшийся мужчина остервенело царапал свою шею ногтями, громко хрипел и шатался на обмякших ногах, но пальцы его никак не могли ухватиться за прозрачного противника. Новенький, серебряный перстень внезапно раскалился и очень больно, с шипением обжёг кожу чуть ниже подбородка, вынуждая Платона моментально убрать руку от горла. В глазах мужчины потемнело, сознание его помутилось, комната поплыла вокруг, заливаясь почему-то красным светом. На мгновение Платон закрыл веки, а когда открыл их обратно – Бурсона нигде не было видно.

Кислород свежим потоком резко ворвался в лёгкие, вызвав приступ сильного кашля. Уставший после борьбы Платон опустился на четвереньки. Когда он отдышался – взгляд его упал на зеркало. Увиденное в отражении повергло мужчину в шок: на шее красной полосой горел след от только-только утихнувшей схватки. В центе этого следа, в районе кадыка, вздулся огромным волдырём ожог, напоминающий оттиск печати.

- Где ты?! - обезумевшим сиплым голосом пытался кричать Платон, мечась из стороны в сторону, чтобы увидеть фантома, - Что тебе надо?!

- Мне надо, чтобы ты поверил в меня! - громкий, зловещий голос Бурсона эхом звучал внутри головы писателя, - я существую!!!

- Идиот! Ты чуть не убил меня только что!

Внезапно фантом выплыл откуда-то сбоку. Приняв вновь обыкновенный вид облачка, он уселся на плечо своей жертвы и обиженно произнёс:

- Сам такой. Прости, Платоша, но мне до жути надоело тебе доказывать, что я не сон. Пришлось пойти на кардинальные меры. Да ты успокойся, не стал бы я губить тебя. Так, пошалил чутка.

- Пошалил?! - писатель был вне себя от ярости, он взмахнул рукой, чтобы сбросить с плеча Бурсона - ничего себе шалости! Ты в своём уме?

- Но теперь-то ты веришь мне? - рассмеявшись, спросило облачко.

Платон подошёл вплотную к зеркалу и, ощупывая рукой ноющий от боли ожог, глухо ответил:

- Возможно, я схожу с ума, но… - однако договорить он не смог, тело его с грохотом рухнуло на дощатый пол.

Сколько времени Платон провёл в беспамятстве, он не стал считать, только когда глаза его открылись, за окном уже была глубокая ночь. Сквозь открытую балконную дверь в комнату прохладной рекой лился аромат мокрой земли. Гроза давно миновала, а ветер улёгся. Лишь мерное тиканье стареньких часов монотонно отсчитывало шаги тонких стрелок. Голова Платона была тяжела, она сильно гудела. Мужчина поднялся  с пола и поднёс руку к горлу. Боль от прикосновения не заставила себя долго ждать. Платон ринулся к зеркалу, нажал на выключатель, расположенный рядом и, как только в комнате вспыхнул свет, уставился взглядом в своё отражение. Водянистый, жёлтый волдырь в виде круглой печати красовался на его кадыке.

- Верю… - прошептал ошарашенный писатель.

Прочесть роман полностью бесплатно можно здесь
подписаться на личный блог автора можно здесь

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ

- А теперь перейдём к новостям культуры, - подтянутая, средних лет женщина-телеведущая крепко держала микрофон у своего загорелого лица. Она стояла перед стенами светлого, кирпичного здания, на котором светились неоновые ярко-красные буквы «Лира». Ветер перебирал её каштановые волосы, подстриженные в аккуратное каре. Вдруг из белых пластиковых дверей вышел тучный мужчина лет пятидесяти. Телеведущая, спешно перебирая ногами, облачёнными в узкую бежевую юбку и такого же цвета туфли-лодочки, подбежала к нему и громко затараторила:

- Телеканал «Твой Город». Скажите, пожалуйста, верно ли то, что вашему издательству посчастливилось открыть новую звезду отечественной литературы?

Мужчина растерянно остановился и почесал полными, похожими на сардельки, пальцами свой лысый затылок. Было видно, что он не готов к общению с прессой. Но, всё же, деловито прокашлявшись, он ответил:

- Вполне может быть, вполне. Как я понимаю, вы желаете поговорить о нашумевшем писателе Платоне Крылатом?

- Да, вы совершенно правы. Как вы можете объяснить столь неожиданный прорыв, до недавнего времени никому неизвестного, автора?

- Признаться, для меня, как и для моих коллег, это тоже остаётся загадкой. За последние два месяца он буквально завалил нас своими рукописями и продолжает каждые несколько дней присылать новые. Конечно же, здесь играют огромную роль природный талант и упорная работа.

- В общей сложности, начиная с первых дней нынешнего лета, вы опубликовали тринадцать романов Платона Александровича, и они разлетелись как горячие пирожки среди читателей. Как вы думаете, что является изюминкой его текстов? Есть ли у автора какой-то особый секрет для привлечения аудитории?

- Затрудняюсь ответить. Думаю, об этом вам лучше спросить его самого. Я всегда говорил, и буду говорить – талант сам пробивает себе дорогу. Здесь мы наблюдаем именно такой случай. Остаётся лишь надеяться, что Платон Александрович будет и дальше верен нашему издательству, а столичные конкуренты не переманят его у нас.

- Разумеется. Если он прекратит с вами сотрудничать – вы лишитесь довольно мощного источника дохода.

Мужчина побагровел и боле низким тоном произнёс:

- Эту фразу лучше вырезать.

- Но почему же вы смутились очевидных фактов? - не унималась корреспондент, - ведь до недавнего времени о вашем издательстве знали единицы. А теперь оно прогремело на всю округу.

- Больше комментариев не будет! - вспылив, прикрикнул на неё мужчина.

Он резко развернулся и быстрым шагом направился к автомобильной стоянке. Телеведущая с оператором пытались догнать его, осыпая вопросами, на которые он демонстративно не отвечал. Когда его старенькая серая ауди выехала на главную дорогу, женщина повернулась лицом к оператору и произнесла на камеру:

- С нами разговаривал Горицкий Сергей Прокофьевич, владелец частного издательства «Лира». Он оказался немногословным собеседником, а тайна успеха Платона Крылатого до сих пор остаётся нераскрытой. «Твой город» продолжит освещать события, связанные с этим издательством, не смотря на препятствие его сотрудников. С вами была Алёна Фатеева, следите за нашими дальнейшими выпусками.

Спортивного телосложения, ещё совсем молоденький, парень-оператор опустил камеру вниз, а телеведущая, скинув неудобные туфли раздражённо сказала:

- Всё заснял? Вот ведь старый маразматик! И чего он взъелся на фразу о доходе?

- Ты бываешь довольно резка, - ответил парень, - скорее всего, задето его самолюбие. По сути, ты назвала его неудачником. Издательство – это дело всей его жизни. А тут мы со своими умозаключениями. Алён, учись тактичности.

- Да ладно, Макс, что я такого сказала? Нужно называть вещи своими именами. Согласись, о Лире практически никто ничего не слышал, а сейчас такой всплеск популярности всего за пару месяцев! Здесь явно присутствует какая-то тайна. И я клянусь, что выведу этого плешивого зазнайку с его писакой на чистую воду.

- Что-то мне подсказывает, что ты справишься, - рассмеявшись, сказал Макс и принялся укладывать оборудование в микроавтобус.

- А-то! Не будь я Алёной Фатеевой!

- Ой-ой, а помогает тебе уже целый год кто? Кто всегда за любой кипишь? Всё, списываешь Максимку со счетов?

- Куда же я без тебя, мой верный оруженосец?

Женщина ласково потрепала Максима по коротким, вьющимся русым волосам и уселась на переднее пассажирское сиденье. Вскоре микроавтобус с логотипом местного телеканала тронулся с места, громко затарахтев мотором. Макс уверенно вёл его по знакомой дороге, ведущий в их офис.

- Считаешь, в этой истории присутствуют ноунеймы? - спросил он свою коллегу.

- В правильном направлении мыслишь, дорогой. Хотя, может, всё и не совсем так. Признаться, сперва я рассматривала именно эту версию. А что? Вполне себе логично. Для одного человека написать тринадцать романов в такой краткий срок просто нереально. И вариант с ноунеймами напрашивается сам собой. Если бы не одно «но».

- Какое?

- Понимаешь. Эта версия отлично бы вписалась в какое-нибудь столичное издательство. Но никак не в наше захолустье.

- Ну, а вдруг он писал эти романы годами, а сейчас решил их за раз одним махом издать?

- Возможно. Однако сколько бы я ни общалась с людьми искусства, мнение о них у меня сложилось одинаковое – практически все они весьма тщеславные люди и бегут, сбивая друг друга с ног, чтобы поскорее явить миру свой очередной опус.

- Думаешь, Крылатый такой же?

- Даю сто процентов. Молодой, живущий в однушке на средненькую зарплату старшего продавца, он наверняка полон амбиций. Не стал бы он держать рукописи годами под подушкой. Однако он ведёт себя довольно странно. От интервью отказывается, в соцсетях достижениями не хвалится. Я тут пробовала пробить по нему информацию. Так он вообще у нас божий одуванчик. Даже ни разу не перешёл дорогу на красный свет, не говоря уже о больших прегрешениях. На него и компромат-то составить не из чего. Весь такой законопослушный, добропорядочный, аж противно. Как правило, такие фрукты и мечтают о славе больше всего. Мол, вот какой я – образец для подражания. Молитесь на меня, восхищайтесь!

- Значит, он дал на лапу Горицкому, а тот подгоняет ему ноунеймов.

- Ах, какая манящая своей лёгкостью версия! Но мне не даёт покоя тот факт, что для нашего городишки это слишком громко. Ну, посуди сам, откуда в этом никому неизвестном, еле влачащем своё существование, издательстве столько средств на теневых авторов? Да и Крылатый вряд ли обладал такими капиталами до прихода популярности. Горицкий по натуре трус, это видно невооружённым глазом. Он не стал бы ввязываться в рискованное дело. И уж точно не стал бы вкладываться в неизвестного автора.

- Тогда что же там происходит на самом деле?

- А вот в этом, Максимка, нам с тобой и предстоит разобраться.