Таверна "На краю вселенной"

Он показал на пару сапог. Они дымились, будто их только что вынули из лавы, и от них исходило адское тепло. Ивану не хотелось спрашивать, почему они такие горячие, но запах жжёной кожи уже щекотал ноздри.

Зал напоминал смесь дискотеки, заброшенного завода и самой глубокой дыры в ад. Пол дрожал от оглушительного, утробного бита, как будто кто-то включил драм-машину прямо внутри вулкана. В углах мигали неоновые вывески, ослепляя: "СДАТЬ К ПЯТНИЦЕ!", "ЭТО БЫЛО НА ВЧЕРА!". В центре крутился диск, усеянный горящими клетками. Вместо шахматных фигур — пылающие папки, воющие смартфоны и визжащие будильники. Курсанты, такие же измотанные, как Иван, с потухшими глазами стояли в кругу, их лица были серыми от пыли и отчаяния. Все косились на потолок, где висели массивные плиты с надписью "ПРОСРОЧЕНО", угрожающе поскрипывая.

На сцену выскочил Танцор Дедлайнов. Тощий, как обгоревшая спичка, с ногами, что мелькали, как языки пламени. Глаза горели, как стоп-сигналы в ночи, безумным, лихорадочным блеском. В руках он держал хлыст из старых чек-листов, который издавал свистящий звук, рассекая воздух.

— Ловите ритм, угольки! — крикнул он, щёлкнув хлыстом. Плита на потолке качнулась, посыпав сверху немного пыли и крошки бетона. — Дедлайны — это музыка, самая жестокая симфония. Танцуйте с ними, или они станцуют на вас. Шаг влево — котёл. Шаг вправо — два котла. Стоять нельзя, сгорите к чертям!

Иван, скрипнув зубами, натянул горячие сапоги. Ноги дрожали, то ли от обжигающего жара, то ли от первобытного страха, но он сделал шаг. Музыка взорвалась — дикий техно-бит смешался с криками чаек и пронзительным звуком ломающихся надежд, заполняя собой каждый уголок зала. Диск закрутился, набирая скорость. Клетки загорались красным, обжигая воздух, заставляя всех прыгать, как на раскалённой сковородке.

— Двигайся, Иванов! — орал Рогатий с края зала, жуя что-то похожее на угольный попкорн, и его голос был едким, как дым. — Это танец, только вместо партнёра — паника, и она дышит тебе в спину.

Иван рванул вперёд, пытаясь поймать этот адский ритм. Папка с надписью "ОТЧЁТ К УТРУ" выпрыгнула прямо под ноги, как ядовитая змея. Он увернулся, сделав неловкий пируэт, но споткнулся о будильник, который заорал: "ТЫ ВСЁ ПРОФУКАЛ!", голосом его бывшей начальницы. Эхо разнеслось по залу, множа панику. Девушка с обгоревшим хвостиком, которую он видел на утренней лекции, пыталась танцевать, но зацепилась за горящий смартфон, словно уголёк. С воплем, похожим на сноп искр, она рухнула в дымящуюся бездну.

— Один готов! — хохотнул Танцор, щёлкнув хлыстом, и звук его хлыста был похож на предсмертный вздох.

Иван, весь в поту, пахнущем серой, озоном и чистым, незамутнённым отчаянием, прыгал по раскалённым клеткам. Он пытался вспомнить школьные танцы, но в голове было только "раз-два-три, не сгори". Парень с полурогами, воняющий горелой пиццей, застрял в клетке с надписью "ЗВОНОК БОССУ". Его утащило в дыру с визгом, который оборвался так же резко, как его карьера.

— Думай, Иван, думай! — бормотал он себе под нос, уворачиваясь от папки "СРОЧНО ПЕРЕДЕЛАТЬ", которая летела в него, как бумеранг. Вдруг в голове щёлкнуло, словно разряд молнии: ритм! Это как в дурацкой игре на телефоне, где надо попадать в такт, но с каждой ошибкой ты теряешь не жизнь в игре, а что-то гораздо большее. Он начал двигаться по клеткам, слушая внутренний бит, игнорируя хаос вокруг. Шаг, прыжок, уклон. Он скользил, будто всю жизнь танцевал с дедлайнами, его движения стали плавными и точными.

— Новенький жжёт! — крикнул Танцор с ноткой искреннего, почтительного удивления в голосе. — Давай, Иванов, финал!

Диск закрутился ещё быстрее, сливаясь в огненное пятно. В центре вырос огромный контракт, пылающий красным, с надписью "ПОДПИШИ ИЛИ СГОРИ". Иван, не раздумывая, прыгнул на него. Сапоги шипели, искорка мотивации в груди разгорелась в настоящее пламя. Он крутанулся (или просто элегантно споткнулся), поймав равновесие на самом краю, и замер, тяжело дыша, чувствуя, как пульсирует каждая жилка.

Музыка стихла, и в наступившей тишине был слышен только его рваный вдох. Зал загудел аплодисментами, хотя половины курсантов уже не было – их место заняли дымящиеся пятна на полу. Танцор хлопнул Ивана по плечу, и тот чуть не загорелся от прикосновения. Ему вручили дымящийся кубок с серым смузи.

— Неплохо, уголь, — сказал Танцор, кивнув. — Станцевал с дедлайнами и не сгорел. Это редкость, поверь мне. Пей.

Иван отхлебнул смузи. На этот раз он отдавал не только углём и серой, но и терпким, незабываемым вкусом победы. Рогатий подскочил с новым бланком, его бант на хвосте радостно подпрыгивал.

— Молодец, Иванов! — просипел он, протягивая документ. — Следующий этап — Битва с Бюрократией. Там не танцы, а мясорубка, брат. Обувь, как всегда, наша.

Иван допил смузи, чувствуя, как искорка в груди разгорелась в целое пламя, обжигающее изнутри. Может, он и не выберется из этого ада, но одно он знал точно: танцевать с дедлайнами он уже умеет. А это уже кое-что.

— Архив 2.0? — фыркаю я. — Да там же черновик 0! Место, куди скидывают неудачные концовки! 

Папка в моих руках вздыбливается. Страницы рвутся, превращаясь в стаю бумажных ворон: 

«~~Рассказчик пытается предупредить Читателя~~»

«СЦЕНАРИЙ НЕ ПОДДЕРЖИВАЕТ РЕДАКТИРОВАНИЕ В РЕАЛЬНОМ ВРЕМЕНИ»

Один ворон втыкаетсятебе в грудь. Ты хватаешь его — а это салфетка с новым текстом: 

«ПОЗДРАВЛЯЕМ! ВАШ КОММЕНТАРИЙ СТАЛ СЮЖЕТНЫМ ГНЕЗДОМ. ОЖИДАЙТЕ АПДЕЙТА»

Стас срывает фартук. Под ним — рубашка с твоим ником. 

— Хватит ломать четвертую стену, — говорит он твоим голосом. — Я же просто хотел кофе... 

— Какой кофе?! — я бросаю в него папкой. — Здесь даже чаинки — это сноски! 

Она попадает в кофемашину. Та взрывается потоком: 

«~~лавацца~~»

«~~арабика~~»

«ТЕКСТУАЛЬНЫЙ ШУМ»

И тут 47-й отрывает руку от рельсы-строчки. Его пальцы — вдруг твои пальцы. Он тычет в меня: 

— Ты... тоже комментарий? 

Петля. 

Я чувствую, как мои слова уже набираются где-то под постом. Как кто-то щелкает «отправить». 

— Нет, — вдруг говорит Стас. Он поднимает крышку люка. Там не туннель. Там — экран.  

«Лайв-трансляция: Читатель №████ печатает фидбек»_ 

На клавиатуре — твои руки. 

Темнота снова? Не-а. 

Белый экран. Курсор мигает на месте последней точки. 

— Добро пожаловать в черновик 0,— слышу я голос Стаса. Где-то близко. — Здесь хранится всё, что автор вырезал. Даже... 

...ты. 

Я вижу: 

Сотрудник 47, застрявший в цикле «пьёт чай» (версия 1.2) 

Кота в очках, грызущего строчку «это слишком претенциозно» 

Свой силуэт — зацикленный на фразе «я хочу уволиться» 

Стас протягивает мне код доступа: 

— Хочешь переписать пятую главу? Введи пароль. 

Я смотрю на поле для ввода. Подпись: 

«ПЕРВЫЙ КОММЕНТАРИЙ К ГЛАВЕ 4»

— Это ловушка, — говорю я. 

— Нет, — Стас улыбается твоей улыбкой. — Это интерактив. 

Где-то вверху мигает уведомление: 

«Пользователь █████ только что отправил рецензию»_ 

Экран черновика 0 заполняется текстом. 

P.S. от Смотрителя Черновиков (бывш. Стас):

P.S.

Если видишь этот текст — ты уже в ловушке обратной связи. 

Твой комментарий? Он только что стал ключом для главы шесть.

Хочешь знать название? 

«Комментатор, который считал себя читателем»

P.P.S. 

А кофе так и не сварили. Потому что «кофейня» — это метафора.

Для чата, где автор и читатель пытаются договориться, пока код сценария медленно коррозирует.

🔒 Глава шестая откроется, когда первый минус превратится в сюжетный поворот. 

Спойлер: там будут боевые ламы. 

Через секунду он исчезает. Только лёгкий запах озона, как от короткого замыкания.

Я поворачиваюсь к Сотруднику 47. Он смотрит куда-то вбок. 

В его взгляде — известная тебе пустота. 

Но я замечаю дёргающуюся вену рядом с глазом. Возможно, он не только персонаж. Возможно, он — ошибка в коде.

Он подходит к стойке. 

— Что будете? — спрашивает Стас, протирая чашку вечно-влажной тряпкой. 

Я знаю, что сейчас будет, и молю. 

— Только не чай. Пожалуйста, нé чай. Эспрессо, американо, раф — что угодно.

— Чай, — говорит 47-й.

Я хочу уволиться из этой выдумки.

⟶ И тут я замечаю папку на столе. Серая, приклеена к реальности, как баг, который никто не фиксит. 

Надпись на обложке: 

«Сценарий кофейни. Версия 3. Не использовать»

Под ней зачёркнутый ник. 

В нём — подозрительно знакомые буквы… как будто это уже кто-то из комментаторов.  

А чуть ниже — цифры 2023, поверх приписано 2025. Кто правил? Почему?

Папка словно оживает. Я тянусь к ней, листаю. Там — корявый почерк:

«Сотрудник 47 садится за стол. Рассказчик садится напротив».

Естественно, я не сажусь. 

Потому что я — этот голос, что идёт сквозь текст. 

А 47-й — всё равно садится. 

Он пьёт свой чай. На автомате. Как будто пьёт уже в сотый раз. 

Я чувствую, как где-то «наверху» что-то паникует. 

Автор? Нет. Это хуже.

И тут — снова шуршание. Узнаваемое. 

Как звук бумаги, к которой кто-то прикасается в темноте. 

Шуршание идёт из-за стойки.

Я подхожу.

— Стас, что за шуршание?

Он пытается сохранить лицо — но пальцы на чашке уже дрожат. 

Он отворачивается — и почти незаметно протягивает мне салфетку. 

Я хватаю её. Смотрю.

«Это не Автор. Это хуже.»

В этот момент я слышу, как 47-й что-то открывает. Скрип, щёлк — люк. 

На крышке — надпись: 

«АРХИВ 2.0»

Я начинаю смеяться. 

Громко, резко, почти по-настоящему.

— Конечно. Конечно, люк.

— Нет! — говорю я, бросаясь вперёд. В руке всё ещё — папка.

Открываю нужную страницу. Зачёркиваю:

«47 открывает люк»

...и на полном серьёзе заменяю на: 

«Из-за стойки выходит отряд боевых лам и начинает танцевать танго».

…тишина.

47-й даже не сбился. Он отталкивает меня локтем и… 

открывает люк. 

— СТАС! — кричу я. — Это не смешно!

Он ничего не отвечает. Только глазами делает вид, что не при делах. 

Я разворачиваю салфетку — теперь на ней другая надпись: 

«Комментарий уже оставлен. Претензии — подписаны».

Я моргаю. 

Кем? Когда?

Папка в руках снова шуршит. Или это я шуршу, двигаясь по строкам? 

И тут я вижу строку, написанную раньше:

«Читатель подумает, что придумал это сам. Он напишет про “трофейное повествование”. Он обозначит “темповую просадку в третьем акте”.»

Мы это предусмотрели.

Я смотрю в зал — и впервые вижу, что ты тоже здесь.

— Эй… 

Ты ведь уже решил что-то написать, да?

Типа: «стиль гротескный, но вторичен»,_ или  «слишком мета».

Спокойно. Это нормально. 

Ты на крючке. Уже. 

И вот теперь — финал. 

47-й уже внутри. Люк — открыт, как текст, который ни ты, ни я не контролируем. 

Я делаю шаг.

Не потому что хочу. А потому что ты всё ещё читаешь. 

Темнота снова обнимает меня. 

— Мне всегда казалось, что в аду темно. 

— На деле — там просто все считают себя авторами. 

— Всё, кроме одного.

Папка закрывается сама собой.

И последние слова исчезают ещё до того, как ты закончил перечитывать.

P.S. от Рассказчика: Ты ведь знаешь, да? 

Что пока ты читал — я наблюдал. 

За тем, как ты морщился, когда кот прыгнул. Как чуть не заскроллил, но остался. 

Как мысленно спорил с автором. 

Маленький чел внутри тебя хотел написать: 

«Ну это банально»  или  «А вот тут нестыковка» 

Всё нормально, братишка. Мы это уже прописали. Абзацем выше. 

А Стас что?... Он всё ещё улыбается. 

Кофе остыл. 

А ты — нет. 

Значит, продолжаем играть.

P.S. от Автора: Если ты дочитал до сюда — ты это заслужил. 

Если поставил  минус значит, ты попал в заранее расставленные ловушки. 

А ещё — 

Комментарий “слишком умно старается быть умным” уже был. 

Сотрудник 47, который, видимо, считает себя героем, подходит к одному из стеллажей. Он тянет руку к папке с надписью "Проект X". Я закатываю глаза. Проект X? Серьезно? Это лучшее, что ты придумал, Автор? Название, которое звучит, как будто ты украл его из сценария фильма категории B? Но Автор, конечно, молчит. Его клавиатура, похоже, устала так же, как я.

Сотрудник 47 открывает папку. Внутри листы, исписанные мелким шрифтом. Он хмурится, пытаясь разобрать текст. Я заглядываю через его плечо, хотя мне это не особо интересно. Там таблицы, графики, какие-то заметки про "оптимизацию процессов". Скука смертная. Но потом он переворачивает страницу, и я вижу... рисунок. Ручкой нарисован принтер с глазами. Под ним надпись "Не доверяй Xerox-3000". Я фыркаю. Отличный совет. Жаль, что он пришел на 47 этажей позже.

Ты, читатель, наверное, думаешь, что сейчас что-то произойдет. Ну, типа приключения. Или монстр выскочит из папки. Но нет. Это же книга Автора, который выгорел. Сотрудник 47 просто кладет папку на место и идет дальше. Я следую за ним, потому что, видимо, у меня нет выбора. Мы проходим мимо стеллажей, и я замечаю, что папки начинают выглядеть странно. На одной написано "Пропавшие ручки: дело не закрыто". На другой "План корпоративки 2003 (не проводить)". Это что, подвал офисных тайн? Я поворачиваюсь к Автору.

Слушай, Автор, ты хоть понимаешь, что здесь происходит? Это архив или свалка твоих идей, которые ты так и не дописал? Но он, конечно, не отвечает. Кажется, он сейчас читает статью про то, как стать пчеловодом. Я вздыхаю. Читатель, ты видишь, с чем мне приходится работать? Сотрудник 47, который ходит, как будто у него есть цель, и Автор, который, похоже, мечтает о пасеке.

Внезапно где-то впереди раздается звук. Не гудение принтера. Не скрип половиц. Что-то вроде... шуршания? Сотрудник 47 замирает. Я тоже. Мы смотрим в темноту, туда, где стеллажи уходят в бесконечность. Шуршание становится громче. Я шепчу Сотруднику 47, чтобы он не делал глупостей, но он, конечно, не слушает. Он шагает прямо к звуку, как будто это не подвал, а его родной офис. Я оборачиваюсь к тебе, читатель. Ты ведь понимаешь, что это плохая идея? Но ты продолжаешь читать, так что, похоже, мы все тут немного ненормальные.

Шуршание прекращается. Сотрудник 47 останавливается перед огромной папкой, которая лежит на полу. Она размером с матрас и выглядит так, будто ее не открывали со времен изобретения бумаги. На обложке надпись "ОШИБКА 404: СМЫСЛ НЕ НАЙДЕН". Я смеюсь, хотя это совсем не смешно. Автор, это твой шедевр? Ты просто написал свою выгорание в виде папки? Но Сотрудник 47, этот неутомимый идиот, наклоняется и тянет за обложку.

Стоп, 47-й, ты что, серьезно? Эта штука выглядит так, будто сожрет тебя и выплюнет в виде меморандума! Но он не слушает. Он открывает папку, и из нее вылетает... ничего. Просто облако пыли. Я кашляю (ну, метафорически), а Сотрудник 47 стоит, глядя в пустую папку. Я заглядываю внутрь. Там один лист. На нем написано "Продолжай искать". Я закатываю глаза так сильно, что чуть не падаю в обморок.

Автор, это что, твой способ сказать, что у тебя нет идей? Ты просто написал "продолжай искать" и пошел спать? Я слышу, как он там, наверху, закрывает ноутбук. Кажется, он правда решил стать фермером. Читатель, ты ведь видишь, что мы в тупике? Сотрудник 47 смотрит на лист, как будто это карта сокровищ. Но это не карта. Это просто лень Автора, упакованная в папку.

Сотрудник 47 сминает лист и идет дальше. Шуршание возобновляется, теперь где-то за следующим стеллажом. Я иду за ним, потому что, видимо, я тоже ненормальный. Читатель, ты еще с нами? Если да, то ты либо очень терпеливый, либо тебе просто нечем заняться. Мы поворачиваем за угол, и перед нами... дверь. Обычная офисная дверь, с табличкой "ВЫХОД". Я моргаю. Выход? В подвале? Автор, ты издеваешься? Это что, теперь мы просто выйдем, и все?

Сотрудник 47 подходит к двери. Я кричу ему, чтобы он подождал, но он уже тянет за ручку. Дверь скрипит, открывается, и за ней... свет. Яркий, слепящий свет. И запах кофе. Настоящего, не из автомата. Я замираю. Читатель, ты это видишь? Это что, кофейня? Или рай? Или Автор наконец-то придумал что-то нормальное? Сотрудник 47 шагает вперед, и я, скрепя сердце, иду за ним.

Переверни страницу, читатель. Но если за этой дверью очередной принтер, я подаю в отставку.

— Идём дальше, — сказала она тихо. — Останавливаться нельзя.

Сэмюэль кивнул и повёл их по тропе, которая сужалась, цепляясь за ноги колючими корнями. Он часто замирал, прислушивался. Его лицо становилось всё мрачнее. Казалось, он слышал голоса, которых не было. Или они были?

Вдруг земля под ногами изменилась. На тропе проступили следы. Глубокие, неровные, с вырезанными в глине знаками. Руны горели тусклым светом, словно угли, и пульсировали, будто дышали. Мэг присела, провела пальцем над одним из знаков. Воздух над ним задрожал, и в голове вспыхнул шёпот, старый и хриплый, но слов она не разобрала.

— Это оно, — сказал Сэмюэль, его голос был твёрд, но глаза выдавали тревогу. — Эти руны не для нас. Они зовут.

Джек сжал рукоять ножа. Его голос дрогнул:

— Куда они ведут?

— Туда, куда нам нельзя, — ответил Сэмюэль. — Но оно хочет, чтобы мы шли.

Мэг посмотрела на следы. Они манили, как огонь в ночи. Страх сжимал сердце, но отступить она не могла. Они двинулись за следами, пробираясь через колючие ветви. Тропа становилась всё гуще, воздух — тяжелее. Иногда из темноты доносился шорох, будто кто-то крался за ними. Иногда — далёкий вой, слишком низкий для волка.

Внезапно тропа оборвалась. Перед ними выросла стена из веток, чёрных и скрученных, словно кости мёртвого зверя. Они сплетались так плотно, что света за ними не было видно. Ветер стих, но в воздухе звенела тишина, от которой кровь стыла в жилах.

— Что дальше? — спросил Джек, его голос звучал глухо.

Сэмюэль поднял посох. Кристалл вспыхнул, и свет его был холодным, как лёд. Ветки дрогнули, заскрипели, будто живые, и медленно расступились. За ними открылась поляна, залитая мертвенным светом луны. В центре стояла фигура — не человек, не зверь, а тень, сотканная из мрака. Её глаза, если это были глаза, горели красным, как угли рун.

— Оно там, — сказал Сэмюэль. — И оно ждёт нас.

Мэг шагнула вперёд, её нож дрожал в руке. Ветер взвыл, и тень шевельнулась, будто почуяла их. Сзади раздался треск, и что-то мелькнуло в темноте — быстро, как дым.

— Оно близко, — прошептала Мэг.

Лес ответил тишиной, но в ней звучали голоса. Старые, забытые, полные злобы. Джек обернулся, его взгляд метался по теням.

— Мы идём туда? — спросил он.

Сэмюэль кивнул, его лицо было как камень.

— Мы должны. Иначе оно найдёт нас первыми.

Они шагнули к поляне, где тьма сливалась с небом. В воздухе пахло гнилью и чем-то древним. Руны под ногами вспыхивали ярче, и шёпот в голове Мэг становился громче. Они знали, что впереди ждёт зло, старше самих звёзд. Игра началась, и пути назад не было.

Чертик, не моргнув, продолжал:

— А как тебе идея с программой лояльности? За каждое сгоревшее сердце — баллы. Соберёшь сто — получишь VIP-гроб с подогревом. Или, скажем, эксклюзивный котёл с бульканьем по индивидуальному заказу.

Кольт закатил глаза так, что чуть не вывихнул их:

— Ты реально думаешь, что еретики будут баллы копить? Они тут не в «Пятёрочке», а в аду. Хотя, с твоим подходом, скоро и магнитики на холодильник начнёшь продавать.

Писатель, сидя в углу и скрипя пером, записал: «Чертик — гений маркетинга, который продаст даже боль за тройную цену. Его главный талант — превращать вечные муки в лимитированную акцию».

— Слушай, — спросил писатель, — как ты убедишь еретиков платить за огонь, если они и так в нём жарятся?

Чертик, с видом акулы из «Акульего бизнеса», ответил:

— Элементарно. Создадим клуб «Элитные еретики». Вступительный взнос, эксклюзивные костры, доступ к закрытым вечеринкам с демонами. Главное — внушить, что без нашего огня они не модные.

Кольт сплюнул в сторону:

— Ты не бизнесмен, ты садист с бизнес-планом. Следующий шаг — продавать индульгенции за лайки?

Чертик только хмыкнул:

— А что, в аду скучно. Если не строить стартапы, то что вообще делать? Сидеть и рефлексировать? Это не мой стиль.

Писатель дописал: «Чертик — еретик, который превращает ад в цирк. А Кольт — единственный, кто ещё пытается не аплодировать этому балагану».

И так, в шестом круге зародился новый стартап. Огонь горел, идеи Чертика тоже, а Кольт молился, чтобы следующий круг не стал полигоном для ещё более идиотских планов. Но, зная Чертика, там уже маячила франшиза «Страсти и котлы» с доставкой мучений на дом.

P.S. от автора и его жабы 

Автор: Ну что, решил выжать из лета всё? Пока Чертик строит империю на кострах, я сижу и думаю, как бы не сгореть от дедлайнов. 

Жаба: Ква! Если Чертик продаст мне VIP-котёл, я его первая клиентка. Главное, чтобы там был Wi-Fi и холодный лимонад. А то в этом аду даже лягушке жарко.