Лига историков

Замятин звонит этому Симакову и требует, доставать немедленно спирали в лабораторию, сразу подготовить запасной комплект. Решив этот вопрос, Замятин говорит, что если у Карповой возникнут какие-то заминки по оборудованию и заказам, пускай она сразу же обращается к нему.

После Карповой, Замятин идет сразу к Курчатову, где между ними происходит напряжённый диалог. Как оказалось, был арестован Беляев, не известно за что, по этому поводу, Курчатов наезжает на Замятина. В свою очередь, Замятин говорит, что Беляева арестовывал не он, кофеварка нарисованная на доске тут не причем, виноват в этом длинный язык молодого ученого.

К тому же, по словам Замятина, от длинного языка страдают тут они все, что в голову взбрело, то и болтают. Курчатов спрашивает, это разве является поводом для ареста, Замятин истерично орет, что да, он так полагает, ибо они тут не абы чем занимаются, это вообще то режимный объект.

Ну что, в очередной раз, приходится констатировать тот факт, что сериал "Атом" не далеко уехал от сериала "Бомба", здесь все развивается по тому же принципу, ужасная советская система, руками злобных чекистов, чуть ли не под угрозой расстрела, заставляют бедных ученых создавать атомную бомбу. Очередной жертвой чекистов, стал Беляев, которого арестовали за длинный язык. Только вот у Беляева есть реальный прототип, Константин Антонович Петржак, который ни под каким видом не подвергался репрессиям.

Под руководством И.В. Курчатова Константин Антонович подготовил к 1941 г. кандидатскую диссертацию на тему исследования радиоактивных семейств самария и тория для определения возраста Земли. Но защититься не успел, началась Великая Отечественная война, Константина Антоновича мобилизовали на Ленинградский фронт. В должности начальника разведки 225-го Отдельного зенитного артиллерийского дивизиона ПВО участвовал в защите Ленинграда и легендарной «Дороги жизни».

В июле 1942 г. по распоряжению заместителя председателя Комитета обороны СССР Петржак был отозван из армии и направлен в Радиевый институт, эвакуированный в Казань, для работы над атомным проектом.

Ещё в 1940 г. изучение некоторых аспектов деления тяжелых ядер привело к открытию нового явления в физике атомного ядра – спонтанного (самопроизвольного) деления урана. Как ныне известно, это явление характерно для всех тяжелых трансурановых ядер. В 1946 г. данная работа была отмечена Сталинской премией, второй раз эта премия была присуждена К.А. Петржаку в 1953 г.

Работая в Казани, К.А. Петржак в1943 г. успешно защищает кандидатскую диссертацию. В конце 1947 года создает в Радиевом институте лабораторию нейтронной физики и физики деления, которую возглавлял до 1986 года. Докторская диссертация была защищена уже в 1948 г. по теме «Новый метод определения абсолютного числа нейтронов».

В 1949 г. Константин Антонович был привлечен к организации физико-химического факультета в нашем институте и кафедры ядерной физики (позднее – радиационного материаловедения), которой руководил до 1974 г. В 1961 году он стал научным руководителем созданной им же Проблемной лаборатории ядерной энергетики.

К.А.Петржак вел фундаментальные и прикладные исследования в одной из наиболее актуальных областей физики атомного ядра – в физике деления тяжелых ядер, являющейся научной основой атомной энергетики.

Ученым была успешно решена и важная практическая задача - быстрое определение содержания плутония и сопутствующих радиоактивных элементов в технологических продуктах переработки облученного урана. За участие в выполнении важных правительственных заданий в 1950 г.он был удостоен Премии Совета Министров СССР.

Петржак впервые провел детальные измерения относительной распространенности урана-235 и урана-238 в метеоритах и земных образцах. Важным результатом этих работ, существенно дополняющим и уточняющим картину происхождения Солнечной системы, стал вывод о том, что тела Солнечной системы (по крайней мере, метеориты и Земля) образовались по космологическим масштабам времени одновременно. За этот цикл исследований ему в 1967 г. была присуждена премия Президиума Академии наук СССР.

Это биография ученого вкратце, и в ней нет ничего такого, что показали в сериале. Тут же Беляева арестовали, конечно же ни за что, и теперь из-за него Курчатов и Замятин ломают копья, истерично вопя друг на друга. Курчатов выступает против такого обращения с людьми, ведь люди должны понимать чем они тут занимаются, а не быть винтиками в механизме.

Замятин говорит, что это все золотые слова, поэтому надо договариваться и всем вместе соблюдать установленные правила, а так же всем вместе относится к их важнейшей для страны работе, как к делу всей их жизни.

Спустя какое то время после этого, сотрудники лаборатории, устроили несанкционированное сборище, по поводу ареста Беляева, ведь надо что то делать, бить тревогу и писать коллективное письмо. В разгар так сказать митинга, в лабораторию зашел Замятин, который поинтересовался, что это у них тут происходит.

Может тут, молодые ученые, совместным мозговым штурмом, совершили прорыв в науке, а если нет, так что пускай они возвращаются к работе. Напомнив ученым, о ежевечернем отчете, Замятин уходит. Молодые ученые, жалуются Курчатову, на такое к ним обращение. Внезапно, Курчатов говорит, что Замятин прав, так что пускай они возвращаются к работе.

На следующий день, Беляев вышел на свободу и пришёл в лабораторию, где его встретили радостные сотрудники. На радостях, что у молодого ученого все обошлось, Курчатов дает ему на сегодня выходной. Когда Беляев уходит, сотрудники шепчутся между собой, типа они все знали что все обойдется.

В это время в лабораторию Карповой, приходит Замятин и спрашивает о результатах. Карпова сует ему под нос специальную чашку, тот туда смотрит и говорит, что там ничего нет. Карпова говорит на это, что он ошибается, ибо в чашке находятся атомы урана, просто они работают в области, где результат не виден человеческому глазу, а измерения, к которым он привык к ним не применимы.

Так что если, они получат тысячу атомов урана, это будет колоссальный прорыв, но этого глазами Замятин не увидит. Замятин говорит на это, что он ожидает увидеть результат своими глазами, и те только он один этого желает, к тому же им нужны не атомы а килограммы, и она прекрасно это знает. Высказав такую глубокую мысль, Замятин уходит из лаборатории.

Недовольная, ежедневными визитами Замятина, Карпова бежит жаловаться Курчатову, и ставит условие, или он перестанет к ней ходить, или она уходит из лаборатории. Так уж получилось, что разговор Карповой с Курчатовым, подслушал Замятин, который поинтересовался, куда она собралась уходить, может в Сибирь лес валить.

Карпова дерзко говорит на это, да хотя бы и в Сибирь, так что лучше на раннем этапе, лучше найти ей замену. Замятин говорит на это, что в Сибирь она может отправится хоть вечерним этапом. Курчатов пытается возразить, но его прерывает сильная и независимая женщина, которая говорит, что НКВД по другому работать не умеет.

Замятин говорит на это, что в 1938 году он строил комбинат в Норильске, так что к аресту её мужа, он не имеет никакого отношения. Карпова говорит, что она этого не знает, после чего уходит.

На улице к Карповой подходит Фролов и спрашивает, как там дела с ураном. Сильная и независимая на него наезжает, по поводу того, что когда все сотрудники хотели писать коллективное письмо насчет Беляева, Фролов не захотел в это вмешиваться. Так вот в связи с этим, Карпова заявляет, что она с ним никаких дел иметь не собирается, типа он тогда побоялся заступится за товарища.

Фролов говорит, что да, побоялся, что они бомбу не успеют сделать, тогда и голос поднимать будет некому. Сильная и независимая, говорит ему так презрительно, типа он не за себя а за общее дело переживает, после чего скорчив презрительную рожу уходит.

Вечером Замятин работает дома, тут к нему подходит жена и говорит ему, про своих хороших знакомых, с которыми она познакомилась в эвакуации в Куйбышеве. По словам жены, эти хорошие знакомые сейчас так же находятся в Москве, при этом испытывают затруднения в жилищном вопросе. Так вот она, просит мужа, помочь им с очередью на квартиру. Замятин говорит, что он посмотрит, может и получится что то сделать.

Спустя какое то время, Екатерина Лазарева, прибывает в управление внешней разведки, где ей сообщают, что в США полным ходом идет проект Манхэттен, англичане передают туда свои разработки, так что американцы могут сделать бомбу уже через два года. В связи с этим, они начинают операцию "Энормоз", по внедрению нашей резидентуры в американский проекте

Ну что тут сказать, операция "Энормоз",была на самом деле. В 1940-е годы в советской внешней разведке была разработана крупномасштабная операция по проникновению в научно-исследовательские центры и на промышленные объекты США и Англии с целью получения информации об использовании атомной энергии в военных целях.

К выполнению этой операции было допущено ограниченное число лиц: в центральном аппарате разведки – ее руководитель П.М. Фитин, его заместитель Г.Б. Овакимян, руководитель подразделения научно-технической разведки Л.Р. Квасников и переводчик с английского языка Е.М. Потапова; в нью-йоркской резидентуре – резидент В.М. Зарубин, оперативные работники С.М. Семенов, А.С. Феклисов и А.А. Яцков; в лондонской резидентуре – ее руководитель А.В. Горский и его помощник В.Б. Барковский.

В оперативной переписке советской разведки проект создания атомного оружия в США и Англии получил кодовое название «Энормоз» (в переводе означает что-то страшное и чудовищное). Американцы же называли работы над атомной бомбой «Манхэттенским проектом».

А начиналась операция «Энормоз», направленная на проникновение в самые сокровенные тайны «Манхэттенского проекта», так.

Проблемой расщепления атомного ядра и получения нового источника энергии европейские и американские ученые начали активно заниматься в 1939 году Не отставали от них и советские ученые. Еще в 1934 году академик Н.Н. Семенов создал количественную теорию разветвленных химических цепных реакций, за что позже был удостоен Нобелевской премии. Его идеи применительно к делению атомов урана-235 были использованы в 1940 году ленинградскими физиками Я.Б. Зельдовичем и Ю.Б. Харитоном. Вместе с тем в вероятность создания атомной бомбы в СССР в то время мало кто верил. А начавшаяся Великая Отечественная война и эвакуация научных институтов в Казань прервали экспериментальные работы в ядерной области.

В то же время наличие, в частности, в Германии сильной школы физики вызывало определенную озабоченность возможностью появления у нее атомного оружия. Необходимо было определить, насколько реально создание оружия чудовищной разрушительной силы не только в Германии, но и в других странах.

"100 великих операций спецслужб" Атаманенко Игорь Григорьевич

Основываясь на информации, касающейся проекта «Энормоз», научно-техническое подразделение разведки подготовило в марте 1942 года за подписью наркома Берии спецсообщение для Сталина «О проводимых в Англии, США и Германии интенсивных научно-исследовательских работах по созданию атомной бомбы».

Указывая на реальность появления атомного оружия, в документе предлагалось образовать при Государственном комитете обороны (ГКО) совещательный научный орган для организации и координации работы в области создания атомного оружия.

28 сентября 1942 года было принято постановление ГКО за № 2352 «Об организации работ по урану». В том же году была создана так называемая лаборатория № 2 Академии наук СССР, которой поручалось заниматься вопросами атомной энергии и в первую очередь – созданием атомного оружия. Возглавил лабораторию Игорь Васильевич Курчатов. Лично ему без задержки направлялись все полученные разведкой сведения по данной проблеме.

Вот к этой операции, как раз и хотят подключить Катю Лазареву, ведь имеются сведения, что её контакт в Лондоне, хотят привлечь для работы, ой как удачно все вышло. Задача Кати состоит в том, чтобы наш резидент в Лондоне, эту работу в Манхэттенском проекте получил.

Для неё уже придумана легенда, согласно которой, в скором времени, Катя должна быть переправлена в Канаду, а затем она должна перебраться в Нью Йорк. Перед отъездом в Канаду, Катерина отправляет записку Фролову, где назначает ему встречу.

Тем временем, Замятин пытается наладить отношения с сильной и независимой, для начала он показывает ей, уголовное дело на мужа. Тут оказывается, что муж Варвары, был арестован по многочисленным доносам. Ну разумеется по доносам, ведь всех кто был в СССР арестован, посадили по доносам и разумеется ни за что, это вам любой мамкин антисоветчик скажет.

Только вот загадка, как среди этих "невинно" репрессированных, оказались обычные уголовники и пособники фашистов, которые были реабилитированы в 90 годы? Возьмем для примера, Нину Михайловну Грязнову-Лапшину котрая накануне войны работала учительницей начальных классов в школе в Порховском районе Ленинградской области. После оккупации немцами пригородов Ленинграда она отказалась от эвакуации и предпочла остаться уборщицей на военной кухне одной из немецких частей, а также продолжала преподавать в гимназии уже в Гатчине, не скрывая своих прогитлеровских взглядов.

Оттуда осенью 1943 года немцы отправили её на курсы по подготовке командиров лагерей «трудовой повинности». Окончив их в числе лучших, бывшая учительница была назначена начальником женского трудового лагеря № 6 под Нарвой, где в её подчинении находилось 250 русских девушек. Она получала за службу немецкий военный паёк и 90 марок (900 рублей). Для сравнения заметим, что рядовой каратель, служивший у немцев, получал лишь 100 рублей.

Грязнова-Лапшина настолько усердно старалась угодить своим немецким хозяевам, что её фотоснимок был опубликован в издаваемой оккупантами русскоязычной газете «Северное слово». Впоследствии это стало вещественным доказательством её вины. За малейшие провинности (например, опоздание ко сну на несколько минут) она отправляла невольниц в бункер, лишала еды, заставляла женщин рыть окопы для немцев без одежды и обуви в мороз; мыть общественные уборные и т. д. Проходящие по делу свидетельницы, бывшие заключенные её лагеря, вспоминают, что она не раз проводила собрания, на которых призывала всех принять присягу фашистскому режиму.

Осенью 1944-го лагерь был расформирован, и Грязнова-Лапшина добровольно вступила в ряды власовской армии, потом окончила военную школу пропагандистов и была представлена к присвоению звания лейтенант вермахта. Она вела радиопередачи на русском языке, в которых призывала наших солдат переходить на сторону

Гитлера. В материалах допроса значится лишь одна оправдательная фраза: «Я встало на преступный путь изменницы Родины под влиянием немецкой пропаганды, сообщавшей, что Красная Армия разгромлена» .

Арестованная 5 ноября 1945 года, немецкая прислужница была осуждена к 20 годам лагерей по статье 58-1 а УК РСФСР «Измена Родине», однако вышла на свободу через 10 лет: у Грязновой на свободе оставалась старая и больная мать, которая направила просьбу снизить срок заключения.

В мае 2002 года Нина Михайловна была реабилитирована прокуратурой Ленинградской области. Однако после публикации в одной из центральных газет летом 2005 года её реабилитация была отменена решением Ленинградского областного суда. И как выяснилось недавно, Грязнова -Лапшина, не единственная такая, реабилитированная в 90 годы. В последнее время, было пересмотрено более 4 тысяч уголовных дел, на лиц попавших под реабилитацию в 90 годы, работа над этим еще не закончена. Это если вкратце по теме, движемся дальше по сюжету.

Замятин, после того как Варвара почла уголовное дело мужа, заявил, что н к этому не имеет никакого отношения, ибо он в то время, работал лектором в Ленинграде, а потом уехал строить комбинат в Норильске, а сейчас он является куратором уранового проекта.

Так что Варя, административно подчиняется лично ему. После этого, Замятин спросил у Варвары, согласна ли она работать с ним вместе, она кивнула что да. А на этом моменте я пожалуй что закончу, что будет дальше, вы узнаете из новой части, которая выйдет скоро.

Если вам понравилась статья, то ставьте плюсы, чем больше тем лучше, пишите комментарии, ну и на сам блог подписываться не забывайте

Наиболее ярким воплощением этого пункта стала автономная колония «Кузбасс», располагавшаяся в, родной для Бородатого Барда, Сибири. А началась эта история с человека по имени «Большой Билл» Хейвуд, одного из лидеров международной левой организации Индустриальные рабочие мира. В 1918 году он был осужден американскими властями на 20 лет заключения за подстрекательство к мятежу, однако в том же году подал апелляцию и был выпущен под залог. Но в США он решил не оставаться и бежал в Советскую Россию. Здесь Хейвуд с двумя товарищами, голландцем Себальдом Рутгерсом и американцем Гербертом Калвертом представили Совету народных комиссаров идею организации концессии.

19 сентября 1921 года делегацию принимает В.И. Ленин. В ходе беседы товарищи просят у Ильича поспособствовать передаче в концессию 32 тысяч акров земли, а также предприятий в Кузбассе, на Урале, в районе Томска и ряде других мест. Ленину идея показалась интересной, однако Ильич высказывал некоторые опасения относительно взглядов Хейвуда, который представал больше анархистом, нежели социалистом. Кроме того, товарищи концессионеры просили у правительства денежную помощь, которая становилась рискованной инвестицией. В своей записке Вячеславу Молотову, которая касалась проекта постановления Политбюро по данному вопросу, Владимир Ильич писал: «Вопрос трудный: за: если американцы выполнят обещанное, польза будет гигантская. Тогда не жаль 600 000 рублей золотом. Против: выполнят ли? Хейвуд — полуанархист. Больше сентиментален, чем деловит. Рутгерс — как бы не впал в левизну. Кальверт — архиговорлив. Гарантий деловых у нас никаких. Увлекающиеся люди, в атмосфере безработицы наберут группу «искателей приключений», кои кончат склокой. А мы тогда теряем часть данных нами 600 000 рублей золотом…»

Однако предложение концессионеров было принято и в ноябре 1921 года Совет Труда и Обороны подписывает договор с группой американских рабочих о создании Автономной Иностранной Колонии (АИК) и передаче ей в управление ряда предприятий в Сибири (Кузбасс, Томск) и на Урале (Надеждинский завод). В свою очередь, иностранные товарищи обязались предоставить опытных рабочих, которые будут готовы переехать в разоренную Советскую Россию. Уже в марте 1922 года в левых американских изданиях появляются следующие объявления: «Требуются первопроходцы для Сибири! ‹…› Для промышленного строительства… для поддержки русской революции и для демонстрации миру того, что могут сделать свободные трудящиеся, когда их таланту не препятствует система прибыли и когда они сами являются собственниками и единственными владельцами продуктов своего труда».

Изначально планировалось привлечь в Россию 5800 человек, однако всего из заграницы прибудет лишь чуть больше 500. Концессионеры пытались получить в деле вербовки поддержку от Индустриальных рабочих мира, однако ослабленная репрессиями в период Первой мировой организация ничем не помогла товарищам. Лишь часть её членов сформировала «Отдел американской сельскохозяйственной помощи», который должен был снаряжать отправлявшихся в Россию рабочих. Что же это были за люди? Из 635 иностранцев, прибывших в колонию, 200 являлись коммунистами (в Кемерово была даже американская ячейка РКП(б)) и около 250 колонистов являлись анархо-синдикалистами.

Привнося свои убеждения в организацию труда колонии, анархисты вводят уравнительную зарплату и высказывают активное возмущение, когда в 1923-1924 годах в колонии вводят сдельную зарплату. Они выступали за полное равенство и против материальной заинтересованности рабочих колонии. Другой причиной недовольства анархистов стал вопрос о власти, они выступали против единоначалия и требовали передать решение всех вопросов рабочим собраниям. Член правления колонии анархист Байер заявлял следующее: «Мы также докажем вашим коммунистам, как можно обойтись без диктатуры, ибо в наших отношениях будущей колонии мы положим принцип „индустриализма“».

Свою деятельность колонисты начали с модернизации угольных предприятий. Через реку Томь была проложена канатная дорога, установлены новые вагонетки, вместо керосиновых ламп были установлены электрические. Кроме того, был существенной сокращён административный штат, который при русской администрации был больше, чем штат собственно шахтеров. В результате добыча угля выросла в два раза, а производительность труда втрое. Был расширен Прокопьевский рудник, где началось строительство жилья для рабочих и даже найден рынок сбыта для добывавшегося здесь угля - Балтийский флот.

В общем и целом, производительность на шахтах, коксохимических и химических предприятиях, которыми управляла колония, выросла в 2-3 раза по сравнению с окрестными предприятиями. Кроме того, сельскохозяйственные угодия, которые обрабатывала колония, также давали более высокие урожаи, в сравнении с землями, обрабатываемыми местными крестьянами. Комментируя уровень технологического развития советских предприятий, один из руководителей колонии Фут, отметил следующее: «Советская власть (то есть Кузбасстрест) осуществляла добычу угля в Кемерове хищнически, что неминуемо привело бы к затратам в будущем и, стало быть, производительность доАИКовских владельцев Кемрудника была во многом фиктивна, поскольку не учитывала труд, который пришлось бы заложить через десяток-другой лет на ликвидацию последствий первобытного уровня добычи». Таким образом, мы видим, что деятельность колонии была достаточно плодотворна и в целях пропаганды в Нью-Йорке выходит периодическое издание Kuzbass bulletin, которое освящает успехи колонии.

Мы говорили о положительных сторонах существования колонии, однако были и некоторые проблемы в ее деятельности. Очень часто советская сторона не выполняла возложенные на нее обязательства по отношению к колонии. Например, колонистам не были поставлены обещанные к зиме полушубки и валенки, а также стройматериалы для строительства домов, которые колонистам пришлось добывать самостоятельно.

В целом, советское правительство опасалось, что автономный статус колонии и большое количество анархо-синдикалистов в рядах ее членов, может привести к проблемам. Вот как высказывался один из членов ЦК Профинтерна: «организация колонии на свободных началах может привести к тому, что покровительствующему и поддерживающему идеи американской группы т. Троцкому придется в конце концов выслать воинскую часть для подавления восстания этих ИРМ, если Кемерово будет заселено люмпен-пролетарским составом ИРМ».

Уже в декабре 1926 года жизнь колонии заканчивается, когда советское правительство отказывается продлевать с ней договор. Большая часть колонистов отбывает сразу, некоторые недолго живут в СССР и выезжают домой ближе к 1930 году. Где-то 15-20 человек принимают советское гражданство, судьбы их различны. Кого-то репрессируют, а кто-то будет работать на кемеровских шахтах вплоть до 1950-1960-х годов.

Ну что ж, вот такой интересный эпизод российско-американских отношений мы сегодня обсудили. Он показывает нам насколько уникальным был послереволюционный период нашей истории, наполненный духом революционной романтики и большим количеством экспериментов. Кроме того, мы видим, что здесь российский и американский народ продемонстрировали прекрасный пример интернационализма и международной солидарности, что на мой взгляд очень хорошо. А у меня на этом все, с вами был Бородатый Бард, подписывайтесь на наши соцсети и читайте интересный книжки!

Слушайте на других площадках: https://borodatyybard.mave.digital/ep-82

Сериал 2025 года "Атом". Серия-1, часть-2.

Итак, мы с вами остановились на том, как Курчатова назначили руководителем уранового проекта, по личному распоряжению товарища Сталина, при этом об этом ему сообщил лично Берия. В целом все верно, за исключением некоторых так сказать деталей. Из воспоминаний М. Г. Первухина известно, что в сентябре-октябре 1942 года, по совету Иоффе, он вызвал из Казани Курчатова, рекомендованного в качестве руководителя «урановой проблемы».

Его принял первый заместитель председателя Совнаркома В. М. Молотов. «Мне было поручено, — рассказывал Молотов, — найти такого человека, который бы мог осуществить создание атомной бомбы. Чекисты дали мне список надежных физиков, на которых можно было положиться, и я выбирал. Вызвал к себе Капицу, академика. Он сказал, что мы к этому не готовы и атомная бомба — оружие не этой войны, дело будущего. Спрашивал Иоффе — он тоже как-то неясно к этому отнесся. Короче, был у меня самый молодой и никому еще не известный Курчатов, ему не давали ходу. Я его вызвал, поговорили, он произвел на меня хорошее впечатление».

Курчатов не сразу принял предложение заместителя Сталина. Осознавая ответственность за выполнение столь грандиозной задачи, он заявил, что у него в этом вопросе еще много неясностей. «Тогда, — как рассказывал Молотов, — я решил ему дать материалы нашей разведки… Курчатов несколько дней сидел в Кремле, у меня, над этими материалами… Я его спросил: „Ну, как материалы?“… Он говорит: „Замечательные материалы, как раз то, чего у нас нет, они добавляют“… Я представил Курчатова Сталину, он получил всяческую поддержку, и мы на него стали ориентироваться». Кстати, отметим, что сам Молотов, как заместитель Сталина, удостоверяет факт посещения Курчатовым вождя и представления его как главного кандидата в руководители атомного проекта. Подобные назначения делались только после личной санкции и одобрения вождя.

То, что первые лица государства доверили ему роль главного научного руководителя проекта, стало для Курчатова фактом неожиданным и, вероятно, не совсем желательным. Его переписка с женой дает основания полагать, что он на первых порах думал, что его участие в проекте будет временным и ограничится консультированием.

В течение октября — ноября 1942 года Курчатов по поручению Молотова занимался подготовкой «Записки» (справки) для ГКО о возобновлении ядерных исследований. За основу документа Курчатов решил взять свою предвоенную программу, но сложность состояла в том, что требовалось дать конкретный ответ на вопрос о возможности создания в СССР атомного оружия и о реальных сроках его изготовления. К разработке документа Курчатов привлек И. К. Кикоина, А. И. Алиханова, Я. Б. Зельдовича, Ю. Б. Харитона.

В «Записке», представленной Молотову 27 ноября 1942 года, содержался обстоятельный анализ отечественных наработок и зарубежных материалов (в том числе и разведданных) по заданной тематике. В заключение Курчатов сделал следующие выводы и предложения:

"Курчатов" Кузнецова Раиса Васильевна

Отметим, что специальный комитет, предложенный Курчатовым, тогда создан не был: это произошло только в 1945 году, когда стало очевидно ключевое значение ядерного оружия для обороны страны, точнее — для ее выживания.

В этом документе Курчатов, помимо общей оценки проблемы, определил лидеров будущей команды создателей атомной отрасли Советского Союза — это его коллеги по школе Иоффе, ставшие ему реальной опорой и соратниками в решении задачи огромной исторической важности. Так последние месяцы 1942 года стали своеобразной точкой отсчета и в истории советского атомного проекта, и в жизни Курчатова.

Тут же в сериале, Курчатову для успешной работы, нужен физик Фролов, попавший в поле зрения особого отдела. И вот когда, злобные чекисты, транспортировали Фролова с другими задержанными, в неизвестном направлении, может в лагерь или сразу на расстрел, внезапно появился немецкий истребитель и давай палить по одинокому грузовику на дороге.

В результате обстрела, водитель был убит, грузовик съехал с дороги в кювет. Оставшиеся в живых, выбрались из горящей машины и рванули в лес. Спустя какое то время, после этого, чекисты доставили Фролова в Москву, к самому Замятину.

Ведя беседу с Фроловым, Замятин припоминает ему, как молодые ученые, выставили его, когда проводили опыты в метро. Вспомнив это, Замятин говорит Фролову, что в вскоре у него появится новая работа, ибо сам Курчатов настаивает на его незаменимости.

Но из-за знакомства Фролова с фашистом, за ним будут пристально наблюдать, так что шаг в право или лево, будет означать расстрел на месте. Сообщив все это, Замятин отправляет Фролова, на его новое место работы, в лабораторию Курчатова, где тот встречается с Беляевым.

В это время в Лондоне, разворачивается какой-то шпионский триллер, да еще со стрельбой. В то время, как наша разведчица, в ресторане, передавала своему напарнику документы, к ним подошли два мрачных типа и потребовали показать документы.

Наш разведчик, оттолкнув одного типа, выхватил пистолет, открыл пальбу и бросился удирать, шпики рванули за ним. Тем временем, девушка, подобрала с пола газету с документами по ядерному проекту, спокойно покинула ресторан и отправилась на вокзал.

На перроне вокзала, её остановили полицейские, с требованием показать им билет и документы. Наша разведчица, разыграла целое преставление, со сломанным ногтем, показала таки стражам порядка свой паспорт. Пока один полицейский проверял документы, второй обыскал её саквояж, но ничего у неё не нашел. Так как проверка ничего не дала, девушка пошла садится на поезд.

Тем временем, Курчатов уговаривает Замятина, вызвать в Москву некую Карпову, типа она незаменимый специалист и практиковалась в лаборатории самого Кюри. Замятин идею с привлечением Карповой, воспринимает в штыки, ибо как жена врага народа, была сослана в Казахстан в 1938 году.

Курчатов же, настаивает на своем, ссылаясь на то что Карпова патриотка, типа когда она работала за границей, ей предлагали там остаться, но она вернулась на Родину. Это стало решающим фактором, Замятин согласился таки вытащить из ссылки в Москву эту Карпову.

И надо же такому случится, Замятину удалось таки, вытащить из ссылки эту самую Варвару Васильевну Карпову, которая с чемоданом прибывает в лабораторию Курчатова. Женщина этому обстоятельству удивилась, ведь её везли сюда под конвоем, да так что она подумала, что её везут расстреливать, а на тебе, такая вот неожиданность.

Успокоив даму, Курчатов объясняет ей, что это лаборатория работает по атомному проекту, ему же, нужен чистый металлический уран. Но Варвара Васильевна, заявила, что под контролем НКВД, она работать отказывается. Пришлось Курчатову её уговаривать, типа без неё у него ничего не получится. И уговорит таки он Варвару поработать.

Как оказалось, у этой Варвары Карповой, так же есть реальный прототип, а именно Зинаида Васильевна Ершова, по некоторым данным, её муж занимавший должность прокурора, был репрессирован в 1937 году, только вот её саму, в Казахстан не ссылали, там она находилась в эвакуации после начала войны.

В декабре 1936 года Зинаиду Васильевну отправили в лабораторию Марии Кюри парижского Института радия на научную стажировку, где она работала под руководством Ирэн Жолио-Кюри и опубликовала в 1937 году работу по теме: «Определение отношения 238U/235U в UY» в Journal de Physique. Возвратившись в СССР, З. В. Ершова в 1938 году (по рекомендации В. Г. Хлопина) перешла на работу в Гиредмет Наркомата цветной металлургии СССР на должность начальника лаборатории радия

Работу в Гиредмете прервала война. Ершова с семьей была эвакуирована в Казахстан. В феврале 1943 года З. В. Ершова получает правительственный вызов: «Срочно возвратиться в Москву для работы по специальности». Вызов был связан с тем, что Гиредмету поручалась организация некоторых работ в рамках урановой проблемы, и перед лабораторией З. В. Ершовой И. В. Курчатов поставил задачу получения карбида урана и металлического урана. Эти материалы были получены в Гиредмете в 1944 году. Они передавались И. В. Курчатову для ядерно-физических исследований и проведения опытов, необходимых для проектирования и строительства первого в нашей стране и Европе опытного реактора Ф-1.

В декабре 1944 года вышло постановление об организации Института специальных материалов (НИИ‑9, позднее ВНИИНМ), директором которого назначили инженерполковника Виктора Шевченко. В начале 1946 года туда перешла группа специалистов Гиредмета. Первую радиохимическую лабораторию в НИИ‑9 возглавила Зинаида Ершова, в то время одна из немногих сотрудников института, имевших опыт работы с радиоактивными элементами на производстве.

Знакомство с Курчатовым, деловые и дружеские отношения с Хлопиным очень помогали при организации института. Несмотря на скромное официальное положение, Зинаида Ершова, по существу, вместе с Виктором Шевченко первые два года руководила радиохимическим отделением НИИ‑9.

Ее лаборатория занималась методами получения из облученного урана соединений плутония в весовом количестве. Для этого собрали полупромышленную установку, в которую загружали урановые блочки из реактора Ф‑1. Поздней ночью 18 декабря 1947 года сотрудницы лаборатории в присутствии Зинаиды Ершовой впервые в СССР получили весовые количества препарата плутония (73 мкг). Это лишь часть биографии Зинаиды Ершовой, которую называли русская мадам Кюри, движемся дальше по сюжету сериала.

Приезжает значит Замятин в лабораторию, а сотрудники стоят на улице и бьют баклуши, это ему не понравилось он подошел и спросил, почему они не работают. Ну молодые ученые, начали вешать ему лапшу на уши, что по лаборатории рассыпана радиоактивная пыль.

Лапша на ушах у Замятина задержалась не надолго, ибо он спросил у Курчатова, что происходит в лаборатории. Курчатов сказал, что они заносят оборудование, готовятся к работе в общем. Замятин спросил у Курчатова, когда ждать результата этой работы, когда будет бомба.

Курчатов ему объясняет, что они тут занимаются наукой, они пытаются сделать то, что никто еще не делал, так что ни о каком результате не может быть и речи, тем боле что они только представляют, какой этот результат должен быть. Тогда Замятин, потребовав собрать всех сотрудников лаборатории в общем зале.

Когда все ученые собрались, Замятин им сказал, что эта лаборатория была открыта месяц назад, при этом он до сих пор не видит результатов их труда, и это в то время, когда идет война. Поэтому, пускай они прекращают все это броуновское движение из угла в угол и приступают к работе, по его правилам, в максимально жестких условиях.

Согласно этим правилам, в начале каждого рабочего дня, Курчатов ставит ученым задачу, а в конце рабочего дня, они обязаны сдать лично ему отчет, что удалось выполнить, а что нет. Молодые ученые, поступили как Шарик из советского мультфильма, нарисовав на доске, что то вроде фигвама. Как пояснил Курчатов, на доске нарисована кофеварка.

Посмотрев на этот акт художественного творчества, Замятин заявил, что кофе им тоже привезут, союзники северными караванами. Правда не все корабли доходят, ибо их немцы топят, но им это кофе привезут, ведь им именно это так важно..

Когда Замятин ушел, Курчатов сказал ученым, что зря они так, ведь Замятин пытается им помочь, да и в сущности он прав, ибо им надо структурировать их работу. Дольше Курчатов намечает план работы. Во первых, для создания бомбы, им нужно много урана, Варвара Васильевна уже разрабатывает технологию его получения.

Во вторых, им необходима управляемая цепная реакция, для этого они постоят реактор, в котором ядра урана 235 будут делится, обеспечивая им постоянный нейтронный поток, но под их жестким контролем.

Ну и в третьих, на основе урана, они будут вырабатывать в реакторе плутоний, который и станет начинкой для нашей атомной бомбы. Так что пускай они все экспериментируют, ищут ответы на вопросы, ну и несут готовый результат. На этом совещание закончилось.

Спустя какое то время, Замятин интересуется у сослуживца, зачем ему понадобился Беляев, ну тот и ответил, что он решил сделать из ученого осведомителя. Замятин говорит, что от Беляева толку не будет, к тому же он этих физиков по все стране из щелей выковыривал, даже с фронта их выдергивал.

На это сослуживец говорит, что он просто выполняет свою работу, к тому же этому Беляеву надо было думать головой, прежде чем болтать. Замятин сказал, что ученые будут думать, на этом первая серия закончилась.

Если вам понравилась статья, то ставьте плюсы, чем больше тем лучше, пишите комментарии, ну и на сам блог подписываться не забывайте