Вообразите: огромная площадь, стройные ряды партработников, официоз, дух Советского Союза витает в воздухе. И тут выходит Леонид Ильич Брежнев — не просто так, а со всей своей легендарной харизмой. Напротив — какой-нибудь товарищ из братской соцстраны, допустим, Хонеккер (это тот, кто потом ГДР умудрился потерять). И вот они идут навстречу друг другу, широко распахивают объятия и... бац! Губы в губы. Что за цирк, спрашивается?
Это что, традиция такая?
Ну, вообще — да. Советский дружеский поцелуй (официальное название, кстати) был не просто жестом приветствия, а чуть ли не государственной идеологией. Изначально это был обычный трёхкратный поцелуй в щёку, как у славян принято. Но Брежнев, видимо, считал, что настоящие друзья должны быть ближе — и иногда, так сказать, пересекал границы.
Многие тогда недоумевали: ну ладно, щёки, но почему в губы-то? А вот почему: это был символ искренней братской любви, той самой, которая должна была показывать всему миру — СССР и его союзники это не просто партнёры, а прям одна большая социалистическая семья. Крепкая, нерушимая, в общем, целующаяся.
Но ведь это выглядело странно...
Да! И не только нам сейчас, но и многим тогдашним политическим лидерам. Некоторые, говорят, даже пытались как-то увернуться или подставить щёку, но куда там — Брежнев был настойчив. Особенно с теми, кого он реально уважал.
Самый знаменитый поцелуй, конечно, случился с Эрихом Хонеккером в 1979 году, когда ГДР отмечала своё 30-летие. Именно этот момент попал на фотографию, а потом в 1990-х появился на Берлинской стене в виде граффити с подписью: «Господи, помоги мне выжить среди этой смертной любви». И ведь действительно — выглядело это... ну, необычно.
Все так делали или только Брежнев?
Брежнев, конечно, был самым активным сторонником "губных" приветов, но не он один практиковал этот стиль дипломатии. Вспомните Хрущёва — он тоже не гнушался поцелуев, правда, чаще оставался в пределах щёк. А вот Сталин, например, был вообще не из таких. Он мог обнять, мог руку пожать, но никаких нежностей.
Так что можно сказать, что эпоха "целующихся лидеров" — это чисто брежневская фишка.
Что об этом думали на Западе?
Там, мягко говоря, были в шоке. В западной культуре такие знаки внимания в политике не приняты. Там предпочитают ограничиваться крепкими рукопожатиями или в крайнем случае — объятиями (и то, скорее, для фото). А тут — полноценный поцелуй! Европейские газеты смаковали фотографии, журналисты веселились, а простые обыватели вообще не понимали, как это интерпретировать.
Впрочем, Брежневу было всё равно. Он продолжал обнимать и целовать всех подряд — от африканских лидеров до французских коммунистов. Искренне, с душой, так сказать.
Сегодня подобные штуки выглядят, мягко говоря, странно. Но в контексте советской дипломатии — это был мощный символ братства, единства и нерушимой дружбы между соцстранами. Просто сейчас трудно представить, чтобы, например, Путин поцеловал какого-нибудь европейского лидера в губы на встрече G20.
Вот так вот. Хотели социалистическую идиллию? Получайте с поцелуями!
Летом 1043 года жители Константинополя увидели зрелище, которого не случалось уже давно. На рейд Царьграда подошел большой флот русов, которыми командовал Владимир – сын князя Ярослава Мудрого. Император Константин IX Мономах принял бой. Русы были рассеяны, а через три года заключили мир. Однако, что это было? И почему русский флот отправился на войну с Византией?
Поводом к войне по сообщению ромейского хрониста Иоанна Скилицы стало убийство на рынке Константинополя русского купца. Император отправил послов с извинениями за этот инцидент, однако русы якобы просто искали повода к войне из-за их извечной "злобы и ненависти". И вообще, готовились к походу они еще в правление Михаила V Калафата. Так что пошли русы на Царьград "без всякого повода, чтобы только приготовления их не оказались напрасными".
Лодейное войско русов вел Владимир Ярославич, князь новгородский. Сколько с ним было воинов и лодей неясно. Одно понятно – верить оценкам византийских хронистов в 100 тысяч человек получается с трудом. Да и 400 лодей во флоте также кажутся слегка завышенной цифрой.
В июне 1043 года флот князя Владимира прошёл Босфор и стал в одной из бухт недалеко от Константинополя. По свидетельству Михаила Пселла переговоры начали сами "русы", однако Иоанн Скилица сообщает, что мира запросил император. Все сорвалось из-за слишком жестких условий откупа. Делать было нечего. Пришлось принимать бой.
Все суда, что успел собрать император, были загружены воинами, камнеметами и "греческим огнем". Именно он сыграл решающую роль в битве. Сопротивляться напору русов и их морской тактике ромеи не смогли. Однако огнеметы сработали – русский флот отступил. В этот момент разразилась буря, последствия которой остались в описании Михаила Пселла: "казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море".
Именно с бури начинает рассказ о неудачном походе на Константинополь и русская "Повесть временных лет", умалчивая о произошедшем морском сражении. В буре терпит крушение также и княжеский корабль, однако Владимиру Ярославичу удается вернуться в Киев. А вот одному из его воевод вернуться домой не получается, хех.
Мир заключили через три года в 1046 году. Заинтересованность Византии в нем была вызвана угрозой со стороны печенегов. А потому вскоре Русь снова становится союзником империи. Уже в 1047 году русские отряды сражаются вместе с ромеями против мятежника Льва Торника. Позже альянс был скреплён браком князя Всеволода Ярославича с византийской царевной, которую наши летописцы называли дочерью императора Константина Мономаха.
Но почему вообще началась война? Уповать на одного богатого "скифа" и лютую злобу наших предков как-то странно. Ведь все дело могло быть в… варяжской гвардии.
Дело в том, что василевсы Пафлагонской династии – Михаил IV и Михаил V – активно занимались организацией варяжских и русских корпусов, продвигая их предводителей по придворной ромейской иерархии. Упоминания варяжской гвардии в источниках появлялись и раньше. Однако именно в правление Михаила IV – с 1034 по 1041 годы – сюжетов, связанных с варягами, становится больше. Варяжская гвардия выступала не как военная, но как политическая сила, призванная сохранить власть династии. Этот чужеродный элемент в ромейской иерархии должен был оставаться верным лишь императору, тем самым укрепляя его власть.
Однако ставка на варяжские корпуса не сработала. Во время городского восстания 1042 года против Михаила V часть варягов не поддержала его, а наоборот – присоединилась к бунту. Есть мнение, что в этой заварушке участвовал также и Харальд Суровый – будущий король Норвегии. Именно ему приписывают науськивание Ярослава Мудрого на Византию после побега из имперской тюрьмы. Но почему вообще варягу надо было подбивать русского князя на поход? Тут все упирается уже в смену греческих династий. Ведь после того, как на престол восходит Константин Мономах, значение варяжской гвардии начинает падать. Быть может Харальд просто попал под горячую руку нового правительства. А может и в восстании 1042 года он сыграл вовсе не последнюю роль.
Фотокамера для велосипеда производства компании Scovill, представляет собой уникальный исторический артефакт, связанный с ранними этапами развития фотографии и велосипедной культуры. В конце XIX века велосипеды стали популярным средством передвижения, а фотография переживала бурное развитие, становясь доступной для широкой аудитории.
Scovill Manufacturing Company, основанная в 1802 году, была известна своими инновациями в области металлообработки и производства фотографического оборудования. Компания выпускала различные аксессуары для фотокамер, включая затворы, объективы и другие компоненты. Фотокамера для велосипеда, вероятно, была разработана для съемки во время движения или для документирования велосипедных путешествий, что было модным увлечением в то время.
Такая камера могло быть ранним прообразом современных экшн-камер, таких как GoPro. Однако, учитывая технологические ограничения того времени, использование такой камеры требовало значительных навыков и подготовки.
В момент объявления войны Этолийским союзом царь Македонии Филипп V находился в своей столице Пелле. Но он не бросился на юг, в Грецию, навстречу вновь открывшемуся противнику, но решил пока заняться теми кто был поближе.
Трудно сказать каковы были причины этого, но если судить по событиям, произошедшим между первой и второй войнами с Римом, интересы Филиппа были скорее всего на востоке, а в Греции ему был нужен только надежный тыл.
Остатки Пеллы.
Для начала Филипп решил прогуляться по Иллирии. Решил и прогулялся, славно разорив и пограбив тамошние земли. Граждане Аполлонии было собрали ополчение, чтобы встретить македонца в поле, но быстро, и на своё счастье, одумались и остались в пределах городских стен. Разграбив Иллирию, он заглянул к дарданам, которые якобы готовили нападение на Македонию, и Филиппа не ждали. Он взял город Синтию и этим удовлетворился.
От дарланов он спустился в Фессалию. По всей видимости было желание натравить их на этолийцев. Но так как у нас нет сведений о каких либо соглашения на этот счет, эта миссия скорее всего провалилась. Оставив в Фессалии своего сына Персея с 4000 тысячами воинов для охраны ущелья, с остальными войсками Филипп двинулся обратно на север, во Фракию, в область Медов. Здесь он по обыкновению разорил окрестности и осадил главный город этого народа -Иамфорину.
Этолийцы, узнав, что Филипп ушел на север, собрали свою амию для нападения на Акарнанию, которая не так давно отложилась от них. Акарнанцы получив известия о намерениях этолийцев, приготовились к обороне. Всех женщин, стариков и детей отправили в Эпир, мужчины от 15 до 60 лет вооружились и вышли к границе встречать врага. Все они поклялись умереть или вернуться с победой, дрогнувший станет изгоем. Тит Ливий приводит послание, которое акарнанцы отправили в Эпир:
всех акарнанцев, павших на поле боя, похоронить в общей могиле и на могильном холме поставить надпись: «Здесь лежат акарнанцы, принявшие смерть, сражаясь за родину против этолийцев, злодеев и насильников».
К Филиппу отправились гонцы с сообщением о тяжком положении его союзников. Этолийцы не спешили с нападением, толи считая что времени у них много, толи озадаченные клятвой противника, ведь сражаться с людьми решившими умереть не просто. Не слишком спешил и царь Македонии, только взяв Иамфорину он двинулся на юг. Впрочем этого движения было достаточно что бы отбить охоту к войне у этолийцев, которые, так и не решившись напасть на акарнанцев, вернулись в свои земли. Что ж, Филипп пожал плечами и вернулся в Пеллу.
(ВНИМАНИЕ, НЕКОТОРЫЕ ФОТОГРАФИИ МОГУТ ПОКАЗАТЬСЯ ШОКИРУЮЩИМИ) Сражение за казармы Монкада закончилось полной победой батистианских военных. Как впоследствии вспоминал Фидель Кастро, поражение революционеров было обусловлено целой серией ошибок на стадии планирования и осуществления операции, однако послужило горьким уроком для последующего продолжения борьбы.
Казармы Монкада после штурма революционерами. На станах видны следы пуль
Историки полагают, что непосредственно в бою погибли девять фиделистов (Фидель Кастро называет иную цифру - пять), еще одиннадцать были ранены, в том числе четверо - от так называемого дружественного огня.
Тела убитых в бою за казармы Монкада революционеров, сфотографированные полицией непосредственно после боя
Из захваченных в гражданском госпитале повстанцев в первые часы после боя военными были без суда и следствия расстреляны восемнадцать человек, среди них - командовавший группой Абель Сантамария. Расправа происходила на гарнизонном стрельбище, после чего трупы были разбросаны солдатами по всей территории казарм, чтобы создать видимость гибели в бою. Командная ответственность за убийство пленных революционеров была впоследствии возложена на командира гарнизона, начальника полиции и ряд других офицеров "на месте", в то время, как сами они утверждали, что получили телефонный приказ Фульхенсио Батисты "убить за каждого солдата по десять мятежников". В любом случае, степень ярости батистианских военных, мстивших участникам нападения за свои потери, не стоит недооценивать. Информация о средневековых пытках, которым были подвергнуты перед расстрелом схваченные повстанцы, основывается на рассказах тех немногих, кто сумел избежать казни, в частности - обеих женщин-санитарок, Айдее Сантамария и Мельбы Эрнандес. Официальные заключения, сделанные военными врачами при осмотре тел убитых в Монкада повстанцев перед захоронением, не содержат сведений о следах истязаний, что, впрочем, вполне может быть вызвано желанием батистианцев скрыть свидетельства своей жестокости от общественности. В то же время судебный медик Мануэль Приэто Арагон, единственный гражданский врач, присутствовавший на процедуре опознания, уже после победы Кубинской революции оставил принципиально иное свидетельство: «...Фиделисты были одеты в мундиры цвета желтоватого хаки (при том, что на штурм многие шли в светло-голубом обмундировании - М.К.), под которыми были рубашки и брюки, а у некоторых только брюки. Все мундиры оказались целыми. Никаких следов пуль на них не обнаружено. На некоторых трупах мундиры были надеты наизнанку. Когда их раздели, то стала видна вся жестокость, садизм, жертвой которых они стали. У одного под мундиром оказалась пижама пациента гражданского госпиталя. Они были одеты в мундиры после их задержания. У большого числа трупов голова была раздроблена автоматной очередью, выпущенной в упор... Не было ни одного, кто бы не был подвергнут страшным пыткам, прежде чем быть приконченным». Эмигрантские кубинские историки считают это свидетельство "заказным", точно так же, как коммунистические - заключение военных врачей. Равно остается предметом споров и степень вины самого Фульхенсио Батисты в пытках и убийствах революционеров, в т.ч. из-за специфического стиля управления этого диктатора, предпочитавшего не оставлять документальных подтверждений своим наиболее одиозным приказам, которые он отдавал в устной форме по телефону. Если для официальных кубинских авторов не подлежит сомнению, что расправы над фиделистами совершались по воле Батисты, то эмигрантская кубинская историография придерживается противоположного мнения. Так Antjnio Rafael de la Cova, автор англоязычной монографии "Атака на Монкада. Рождение кубинской революции" (The Moncada Attack: Birth of the Cuban Revolution. University of South Carolina Рress, 2007) полагает, что "в зверствах не следует винить Батисту". Наоборот, утверждает историк, Батиста сумел остановить беззакония распоясавшихся военных и вернуть дело о нападении на казармы Монкада в сферу ответственности следственных и судебных властей Кубы.
Расстрелянные революционеры возле казарм Монкада. На убитых уже нет военной формы, вероятно потому, что они успели переодеться в гражданскую одежду, пытаясь укрыться среди пациентов госпиталя
Потери батистианских военных при обороне казарм Монкада были также довольно велики, что свидетельствует как о неплохой меткости огня фиделистов, итак и - косвенно - о слабой боевой подготовке солдат. В 1-м полку "Антонио Масео" погибли 17 военнослужащих в званиях от лейтенанта до рядового и 23 человека были ранены. 18-й эскадрон Сельской гвардии потерял троих убитыми и восьмерых ранеными. Погибшие и раненые солдаты и полицейские были возведены официальной пропагандой режима Батисты в ранг национальных героев и представлены к боевым наградам.
Жертвы штурма Монкада. Считается, что на этих фотографиях изображены военные, собранные на месте боя перед отправкой в местный морг
Портреты погибших защитников казарм Монкада
Торжественное прощание с военнослужащими 1-го полка "Антонио Масео", убитыми при обороне Монкада
Представители военного командования навещают раненых солдат в госпитале
Высшие офицеры Кубинской армии (в т.ч. генерал Martin Diaz Tamayo) поздравляют участников обороны Монкада
Катастрофическим поражением революционеров закончился и вспомогательный штурм военного лагеря в Баямо. Попытка проникнуть на территорию объекта тремя штурмовыми группами под прикрытием предрассветной темноты сорвалась из-за установленной солдатами самодельной "сигнализации" из проволоки и консервных банок, на которую наткнулись фиделисты. Шум встревожил лошадей в армейских конюшнях и сторожевых псов, беспокойство которых заметили часовые и подняли тревогу. Гарнизон открыл сильный ружейно-пулеметный огонь. После продолжавшейся всего 10-15 минут перестрелки, плохо вооруженные повстанцы стали отступать. В ходе энергичного преследования, организованного военными, были практически полностью истреблены две из трех групп революционеров (чудом удалось спастись только их командирам), третьей удалось рассеяться и укрыться в городе. При этом со стороны батистианцев потери составили всего несколько раненых.
Судьба отважных участников штурма Монкада, сумевших отступить после неудачного сражения, оказалась не менее драматичной и трагической. Пытаясь собрать уцелевших, Фидель Кастро, с которым оставалось всего 2 или 3 набитых деморализованными и ранеными бойцами автомобиля из 16, выехавших на рассвете в бой, прибыл на ферму Сибоней. Туда в ближайшие часы стеклось около 40 повстанцев. Лидер кубинской революции, не утративший воли к сопротивлению, объявил своим растерянным и напуганным товарищам о намерении уйти в горы Гран-Пиедра и продолжить борьбу против режима Батисты партизанскими методами.
Фотография Фиделя Кастро с перевязанной головой, сделанная вскоре после штурма казарм Монкада
К фото - Некоторые биографы "неистового команданте Острова Свободы" полагают, что в бою 26 июля 1953 г. он получил касательное ранение. Однако на фотографиях, сделанных после ареста Фиделя, он предстает уже без повязки.
Однако многие повстанцы были слишком шокированы поражением у Монкада и думали теперь только о своем спасении. Присоединиться к Фиделю согласились всего 19 человек. Спустя несколько часов они вступили в предгорья Гран-Пиедра, располагая на всех только 8 винтовками и 3 пистолетами - большая часть оружия была брошена при отступлении от казарм Монкада. Зато в боеприпасах недостатка не испытывалось: в их распоряжении были запасы всего отряда, не доставленные заблудившимся автомобилем к месту боя и теперь вернувшиеся на ферму Сибоней. Один молодой боец, получивший травму ноги, в тот же день был вынужден спуститься с гор. Он был сразу схвачен и убит батистианцами. Остальные последовавшие за Фиделем Кастро в горы, остались в живых - как прошедшие впоследствии с ним через арест и тюремное заключение, так и сумевшие скрыться.
Судьба оставшихся в Сантьяго-де-Куба участников штурма Монкада в основном сложилась трагически. Фульхенсио Батиста, встревоженный и рассерженный известием о восстании, направил в провинцию Ориенте сильные воинские и полицейские подкрепления и распорядился "выявить и наказать" заговорщиков. Все дороги, ведущие из города, включая проселки и тропинки в предгорьях, были к исходу 26 июля перекрыты патрулями и блок-постами, тщательно проверявшими всех проезжавших и проходивших. Проводилась повальная "зачистка" жилого сектора в поисках скрывавшихся революционеров. На улицах Сантьяго-де-Куба появилась бронетехника правительственных войск, которую жители Кубы раньше если и видели, то только на парадах.
Бронеавтомобиль M8 Greyhound Кубинской армии патрулирует улицы (фотография, относящаяся к более позднему периоду)
Роковой ошибкой большинства молодых революционеров, психологическое состояние которых после провала атаки на Монкада и начала "облавной охоты" едва ли можно считать адекватным, была попытка любой ценой выбраться из Сантьяго-де-Куба. В течение ближайших нескольких дней подавляющее большинство из них были схвачены правительственными силами именно при попытках выехать из города. Несколько человек, пытавшихся укрыться у знакомых или на съемной жилплощади в самом Сантьяго-де-Куба, были также выданы информаторами или выслежены полицией, однако шестерым из "залегших на дно" в городе удалось избежать ареста.
Батистианские военные конвоируют схваченного фиделиста (фотография, относящаяся к более позднему периоду)
К подавляющему большинству задержанных заговорщиков были применены пытки. По словам выживших, офицеры пытались выбить у них в первую очередь признание в участии в "мятеже", и только затем - данные о скрывающихся товарищах и конспиративную информацию о "Движении". Те, кто, не выдержав издевательств, или из гордости признавался: "Да, я был под Монкада 26 июля!" в первые дни после восстания тут же расстреливались без суда и дальнейшего следствия. Так были убиты еще 34 товарища Фиделя Кастро.
Казнь батистианцами кубинского революционера (фотография, относящаяся к более позднему периоду)
Одновременно пропаганда режима Батисты пыталась представить участников выступления 26 июля 1953 г. "хладнокровными убийцами-коммунистами, вооруженными современным канадским (sic!) оружием, которые предательски напали на спящий гарнизон и зверски расправлялись с пациентами гражданского госпиталя". Эта ложная версия событий была состряпана довольно громоздка и не выдерживала критики на фоне известий независимых СМИ о том, что при штурме Монкада не пострадало ни одно гражданское лицо, и появившихся в печати фотографий погибших повстанцев, рядом с которыми лежали жалкие охотничьи ружья. Она не была принята большинством жителей Кубы, вне зависимости от их отношения к "Движению". Наоборот, сообщения о пытках и убийствах повстанцев вызвали волну возмущения. В защиту жизни арестованных фиделистов выступили католическая церковь в лице кардинала Кубы Мануэля Артега-и-Бетанкур (Manuel Arteaga y Betancourt) и архиепископа Сантьяго-де-Куба Энрике Переса Серантеса (Enrique Pérez Serantes), которая 30 июля добилась от военных предоставления всем сдавшимся революционерам гарантий личной безопасности до суда.
Иерархи католической церкви - защитники схваченных фиделистов в 1953 г. - кардинал Артега и архиепископ Серантес
Общественную кампанию за "прекращение истребления" пленных повстанцев возглавили ректор Гаванского университета Сальсинес, судья Субиратс, крупный предприниматель Энрике Канто и другие "авторитетные люди", к мнению которых прислушивался Батиста. Приказ диктатора передать всех подозреваемых в причастности к заговору в руки гражданского правосудия и провести над ними гласный судебный процесс в значительной степени является заслугой общественного мнения Кубы и, особенно, его влиятельных представителей. К чести Фульхенсио Батисты следует признать, что он считался с умонастроениями кубинского народа и, бывало, даже шел им навстречу в ущерб личной власти (например, объявив в 1955 г. амнистию Фиделю Кастро и его сподвижникам, оказавшуюся, в конечном итоге, роковой для его режима).
Словом, к моменту провального завершения первой скоротечной партизанской кампании Фиделя Кастро, правительству и общественному мнению Кубы уже удалось обуздать военных и перевести дело о штурме казарм Монкада в ведение юридических органов. Да и сами солдаты и офицеры, нужно признать, успели заметно "поостыть"; некоторые из них даже стали проявлять к молодым арестантам сочувствие, о чем вспоминали потом многие фиделисты. К числу таких "гуманных военных", вне сомнения, принадлежал и лейтенант 9-го пехотного батальона Педрио Сарриа (Pedrio Sarria), немолодой чернокожий офицер, выходец из простонародья, которому принадлежит честь взятия в плен будущего вождя кубинской революции.
В ночь на 1 августа, на шестые сутки после штурма Монкада, групп Фиделя Кастро, измученная блужданием по горам, голодом и неизвестностью, растерявшая часть товарищей, заночевала в уединенной крестьянской хижине в предгорьях Гран-Пиедра. Там их, спящих, и застиг врасплох пеший патруль из семнадцати солдат под командой лейтенанта Сарриа. Изможденные физически и морально революционеры не успели оказать сопротивления.
Хижина, в которой утром 1 августа 1953 г. были пленены Фидель Кастро и бойцы его группы
К счастью для Фиделя и его спутников командир подразделения лейтенант Сарриа сразу взял их под свое покровительство и решительно защитил как от издевательств со стороны своих солдат, так и от попытки вышестоящего офицера майора Переса забрать пленных себе (яркая иллюстрация состояния субординации в Кубинской армии того времени). Существует версия, высказанная, в частности, отечественным биографом Фиделя Кастро Ю.П.Гавриковым, что Педрио Сарриа, всю жизнь активно занимавшийся самообразованием, был лично знаком с Фиделем по Гаванскому университету, который посещал вольным слушателем. Так или иначе, Фидель и попавшие с ним вместе в плен повстанцы стали едва ли не единственными из всех 51 арестованных участников штурма Монкада, сохранивших свои жизни до суда, которые избежали пыток. Под охраной взвода лейтенанта Сарриа они были доставлены на гарнизонную гаупт-вахту, размещавшуюся в подвальном помещении старого укрепленного лагеря (vivac), где встретились со своими схваченными ранее товарищами, в том числе и с обеими девушками-повстанками, Айдее Сантамария и Мельбой Эрнандес, которые содержались вместе с мужчинами.
Схваченные батистианцами Фидель Кастро (на всех фото - слева) и его товарищи в гаринизонной гаупт-вахте, 1 или 2 августа 1953 г.
Айдее Сантамария и Мельба Эрнандес под арестом
Отношение военных к Фиделю Кастро, как к человеку, приобретшему в эти дни известность национального масштаба, было значительно лучшим, чем к остальным повстанцам. Более того, состоялась его встреча с победителем в сражении за Монкада полковником Alberto del Rio Chaviano, немедленно прибывшем вместе с начальником полиции Jose Izquierdo Rodriguez в сопровождении журналистов, чтобы допросить (а скорее - увидеть самому и продемонстрировать прессе) своего противника.
Допрос Фиделя Кастро полковником Alberto del Rio Chaviano (сидит) и начальником полиции Jose Izquierdo Rodriguez (стоит слева). Справа стоит лейтенант Педрио Сарриа
Очевидцы встречи недавних боевых противников сходятся в оценке, что "это был очень странный допрос". Он превратился во вдохновенный монолог Фиделя об идеях и задачах "Движения". Более того, высокомерный и самоуверенный батистианский полковник, кажется, попал под мощное обаяние личности своего пленника и к концу беседы заявил, что относится с пониманием ко многим из тезисов Фиделя, а в молодости сам думал подобным же образом. Обвиненный же лидером кубинской революции в том, что "убил лучшую молодость (молодежь) Кубы", полковник Alberto del Rio Chaviano и вовсе перешел к оправданиям "военной и политической необходимостью", чего в сложившемся положении от него менее всего можно было ожидать. Более того, Фидель получил со стороны властей предложение выступить по радио и сообщить, что он и его товарищи живы и ожидают гласного судебного процесса.
На этом историю штурма казарм Монкадо как первого этапа революционной борьбы во главе с Фиделем Кастро на Кубе можно считать завершенной. Впереди у Фиделя и его товарищей был судебный процесс, на котором молодой предводитель повстанцев блестящей защитой и мужественным поведением буквально влюбил в себя общественность страны, тюремное заключение (не особенно, впрочем, строгое) и амнистия, отъезд из страны и возвращение на яхте "Гранма" для продолжения борьбы, партизанская война в горах Сьерра-Маэстра и - в конечном итоге - победа.
Фидель Кастро в период суда, заключения и амнистии, 1953-55 гг.:
При крайне неоднозначных оценках личности и деятельности Фиделя Кастро Руса, он по заслугам занимает место в пантеоне "политических гигантов" ХХ века. _______________________________________________________________________________Михаил Кожемякин.
