Tertiusfilius

Философские зомби

Это мысленный эксперимент в теории сознания. Вообразите человека, который обладает интеллектом (способностью решать задачи), ведет себя как человек, но не осознает себя. Типа современных нейросетей, которые могут успешно поддерживать диалог, но сознанием, конечно, не обладают. Или NPC в видеоиграх, персонажи, сгенерированные компьютером. Представьте себе, что часть людей это такие NPC, только из мяса и костей, не совершающих очевидных ошибок, но не имеющих своих внутренних целей и желаний. Наука не отвергает идеи, что некоторые люди действительно могут не иметь сознания. Представьте себе, что человек, который рядом с вами, может быть, самый близкий вам человек это такое существо с пустотой внутри.

Сознание как эпифеномен

Что, если сознания и вообще нет, или оно совсем не то, что мы о нем думаем?

То, что психика гораздо больше, чем сознание, психологи знают еще со времен дедушки Фрейда. Но они всегда думали, что наше Я главное в этом доме, что оно командует всем и может урезонить взбунтовавшееся бессознательное.

Но нейропсихология последних десятилетий ставит это под вопрос. В экспериментах Б. Либета изучался временной промежуток между побуждением к действию, осознанием его и самим действием. Оказалось, что мозг принимает решение до его осознания, и сознание, в лучшем случае, может заблокировать действие. Крайняя интерпретация эксперимента, поддерживаемая некоторыми психологами, заявляет, что свободы воли вообще нет, а сознание просто фиксирует действия, порожденные в бессознательной части мозга. Но где же порождаются тогда наши мотивы, чувства и мысли?

В философии сознания есть идея, что сознание это вообще не функциональное явление, а так называемый эпифеномен - побочное главному явление. Например, ваш компьютер гудит и греется, когда работает, но существует явно не для этого. С этой точки зрения, сознание всего лишь бесполезное гудение мозга.

Корни добра и зла

"Человек человеку волк" - эту фразу любят повторять те, кто отрицает доброту и взаимовыручку между людьми. Забавно, что люди в афоризме сравниваются с животными, у которых сотрудничество и взаимовыручка основа жизни. А выведенная из волка собака у людей считается символом преданности.

На самом деле, среди животных у человека самые развитые эмпатия (способность к сопереживанию) и альтруизм (жертвенное поведение). Только вот корни этих способностей, по данным науки, не в Бессмертной Душе ™, а в совсем других источниках. Эмпатия имеет биологическую природу и позволяет нам сочувствовать и переживать. Но она же является источником садизма, когда в извращенном восприятии некоторых людей страдания другого индивида вызывают положительные, а не отрицательные эмоции. У животных садистской жестокости нет, именно потому, что они не понимают страданий жертвы.

Да и обычная эмпатия имеет темную сторону. Она проявляется только к условным "своим" и может усиливать ненависть к "чужим". Простой пример: в боевике мы ассоциируем себя с героем, которого мучают злодеи, и мы с удовлетворением, а то и откровенным удовольствием смотрим, как герой жестоко расправляется с ними потом. К сожалению, это происходит в реальности. Поэтому так легко манипулировать людьми, например, в войнах. Достаточно показать, как "они" мучают реальные, или выдуманные жертвы среди "наших". И люди начинают жаждать крови противников, пусть и непричастных к этим инцидентам.

Что касается альтруизма, то многие антропологи считают, что важную роль в его эволюционном развитии у наших предков могли сыграть войны. При помощи математических моделей было показано, что альтруизм мог развиваться только в комплексе с ксенофобией — враждебностью к чужакам.

Так что самые лучшие человеческие проявления тесно связаны с агрессией, враждой и ксенофобией.

Истинный вакуум

Мы привыкли считать, что состояние материи, которое нас окружает, абсолютно нормально. Но физики утверждают, что это может быть не так. Вакуум - состояние пространства с минимальным количеством энергии, а значит максимально стабильное. Но уровень минимальной энергии может оказаться ниже, а мы можем жить в пространстве "ложного вакуума". Представьте, что человек живет в квартире второго этажа, никогда не выходя оттуда. Он думает, что любой предмет может упасть только на пол, а ниже падать некуда. Но вот рушится пол этой квартиры, все падает на этаж ниже, попутно разрушаясь.

Если принять эту гипотезу, то если во Вселенной возникнет пузырек "истинного" вакуума, то соприкоснувшийся с ним "ложный" начнет превращаться в "истинный" с выделением энергии, и процесс станет самоподдерживающимся. Как лесной пожар, только его будет нельзя затушить. Еще одна деталь: какая-нибудь сверхцивилизация может вызвать такой "пожар" искусственно. У человечества таких возможностей нет. Вроде бы.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Больцмановский_мозг

https://habr.com/ru/articles/785188/

https://ru.wikipedia.org/wiki/Философский_зомби

https://postnauka.org/tv/56118

https://ru.wikipedia.org/wiki/Эпифеноменализм

https://ru.wikipedia.org/wiki/Эксперимент_Либета

https://knife.media/dark-empathy/

Марков А. Эволюция человека. Книга 2

https://en.wikipedia.org/wiki/False_vacuum

https://www.forbes.ru/society/505049-razrusenie-pustoty-mogu...

Отношение царя к родственнику было сложным. Осыпая его землями и титулами, временами царь отнимал все назад. Видимо, шурин периодически вызывал гнев царя. По свидетельству немца Шлихтинга несколько раз Грозный приказывал привязать медведя к воротам родственника, так, что тот не мог выйти на улицу.

В народной памяти опричник остался скорее не злодеем, а куражным богатырем, этаким кавказским борцухой-братухой, который у себя дома всех победил и в поисках славы приехал в Москву, где русские борцы ему, конечно же, наваляли.

Дальнейшая судьба Михаила Черкасского трагична, о чем будет сказано дальше.

Гораздо более правдоподобной выглядит версия, что опричнину ввели по совету Алексея Басманова и родственника царя Василия Юрьева. Они принадлежали к московской знати, которая вот уже несколько десятилетий была оттеснена с первых ролей более знатными провинциалами, переехавшими в Москву. Дело в том, что многие Рюриковичи и Гедиминовичи из присоединенных земель стояли выше по иерархии, чем московские бояре, а значит, имели право на более высокие должности.

Но опричнина дала москвичам шанс возвыситься. Царь намеренно выдвигал в опричнину знать из вторых и третьих рядов.

Алексей Данилович Басманов был, безусловно, одним из лучших полководцев эпохи. Отличился еще при взятии Казани, участвовал во многих битвах. В сражении при Судбищах с татарами Басманов был только одним из воевод. Но когда уступающее в численности русское войско побежало, именно Басманов смог собрать беглецов и организовать оборону от татарского войска, превосходящего минимум в десять раз, до подхода основных сил. Он же с малым отрядом захватил Нарву в Ливонской войне. Он же в 1564 году, когда татары снова вторглись в русские земли, без приказа, по собственной инициативе (находился тогда “в отпуске”) молниеносно среагировал и разведав обстановку, организовал, буквально, на коленке, оборону Рязани.

Неудивительно, что Грозный его высоко ценил. Кроме полководческих качеств запомнился также как собутыльник царя, балагур и любитель грубых шуток, что не могло не нравиться царю. Возможно, сыграло роль и то, что сын Алексея Басманова, Федор, был фаворитом царя. Недоброжелатели приписывали им гомосексуальную связь.

Алексей Басманов был противоречивым человеком. Как один из руководителей опричнины, он не мог не быть замешанным в кровавые расправы. Но из его поступков следует, что он не жалел себя на службе Родине.

От старшего Басманова остался уникальный документ. Специальная грамота устанавливала вечное поминание его родственникам и «по тех людям, которых на госыдаревых службах на Поле и в две Казани при мне, при Алексее, побили. А имена их написаны в большой церкви над жертвенником». Речь идет о боевых холопах Басманова. Другим знатным людям и в голову не могло сделать поминание по холопам.

Федор не достиг славы отца, но также храбро воевал и успешно выполнял поручения царя Ивана.

Еще больший шанс опричнина дала другим.

Например, князь из захудалого смоленского рода, Афанасий Вяземский. В обычной обстановке не имел бы никаких шансов на политическую карьеру, но был за что-то замечен и возвышен.

Показал себя хорошим организатором и преданным человеком, был одно время самым ближним советником царя, тот принимал лекарства только из его рук. Был оружничим, командовал в Бронном приказе (производство вооружений). В опричном “монастыре” был вторым после царя.

Человеком - символом опричнины (практически, маскотом, гы) стал, по мнению многих, Малюта Скуратов. О нем я уже немного рассказывал в предыдущей части.

Подъем его карьеры начинается в 1568 году, когда Малюта отличился в расправе со слугами Федорова-Челяднина. Уже в 1569 году царь поручает опричнику самые ответственные дела. Так, он вел следствие (сфальсифицировал?) по Владимиру Андреевичу, кузену царя, утверждается, что убил бывшего митрополита Филиппа, был главным исполнителем новгородского погрома, и так далее.

Подозрительный царь безгранично доверял Малюте. Видимо, в нем действительно была некая собачья преданность, готовность выполнить абсолютно любой приказ царя.

Именно Малюта Скуратов организовал первую тайную полицию (или службу госбезопасности) в России. Деталей, как она конкретно действовала, не сохранилось.

Малюта крайне удачно выдал своих дочерей замуж, одну за молодого опричника Бориса Годунова. Он же был организатором третьего брака царя на Марфе Собакиной, был на свадьбе с зятем Борисом дружками царя (что-то вроде свидетелей).

Он пережил все опричные чистки и саму опричнину, но погиб в бою в январе 1573 года при штурме замка Пайде. Утверждают, что безутешный царь приказал в отместку сжечь всех шведских пленных. Он назначил вдове любимца пенсию в 400 рублей, случай для 16 века небывалый.

Василий Грязной был из ростовского захудалого рода, служил в свите князя Владимира Старицкого “чуть ли не в псарях”, но в 1568 году, вместе с Малютой оказался приближен к царю. Принимал участие в расправах и прочих деликатных делах. Как и Басманов, и Малюта, получил личную симпатию Грозного за лихость на пирах и чувство юмора.

К 1571 году оказался в некоторой опале, служил на юге, против татар. В разведке попал в плен. Сохранилась переписка Грозного со своим опричником в плену. Она полна своеобразного юмора.

Царь пишет, что “Васютка” сам виноват, поехал на войну, как на охоту. Грязной хвастается, что когда его пленили, он загрыз зубами шесть человек, да 280 убил. Грозный упрекал его за легкомыслие: «Али ты чаял, что таково ж в Крыму, как у меня стоячи за кушаньем шутити?»

Царь был готов выкупить любимца за огромную сумму в 2000 рублей, но Девлет-Гирей требовал обменять грязного на полководца Дивей-мурзу. Царь решительно отказался. «. .. у Дивея и своих таких полно было, как ты, Вася, - писал царь бывшему придворному, - тебе, вышедчи ис полону, столко не привесть татар, ни поимать, сколко Дивей кристьян пленит». Короче, я рядового опричника на полководца не меняю.

После 1578 года следы Грязного теряются, скорее всего, он так и не был выкуплен.

...

На самом верху власти царь отнюдь не делил людей на земских и опричных, окружая себя и теми и другими, но зорко смотрел, чтобы они были противопоставлены друг другу. Одних людей из какого-нибудь клана он переводил в земщину, других в опричнину, разрушая родственную солидарность. Стравливал и кланы между собой.

К слову сказать, дьяк Висковатый также стал жертвой столкновения двух бюрократических кланов, и московские казни 1570 года отчасти стали средством расправы одного над другим.

И внутри самой опричнины усилилась борьба за власть. Поднимающиеся снизу худородные опричники использовали репрессии против своих “коллег”. В атмосфере подозрительности и постоянных поисков измены это получалось довольно легко.

Повторялась неоднократная история, когда террор обрушивается на тех, кто его развязал. Первыми жертвами среди опричников стали те, кто стоял у ее истоков.

Отец и сын Басмановы не участвовали в походе на Новгород, скорее всего потому,что были против него. Басманов и Вяземский поддерживали тесные связи с новгородским архиепископом Пименом, Вяземский даже предупредил его об опасности.

Можно представить, что опричники “старого поколения” испугались масштабов террора и попытались его приостановить. Они боялись и падения популярности режима, и за свою личную безопасность.

Но на смену им уже шли люди, не боявшиеся идти как угодно далеко ради своей карьеры. Возможно, именно Скуратов и Грязной свалили старое руководство, а для царя связей Басманова и Вяземского с новгородцами оказалось достаточно, чтобы увидеть новую измену.

Как погибли Басмановы, точно неизвестно. Со слов Курбского, царь приказал Федору зарезать отца. Но того это не спасло, младший Басманов был сослан на Белоозеро, где вскоре и погиб.

Афанасий Вяземский был бит кнутом и заключен в тюрьму, где и умер. В “Синодике опальных” он не указан. Да и правда, не казнен же, а умер естественной смертью в тюрьме. Что характерно, был казнен и его слуга, донесший на хозяина.

Погибли и многие другие опричники.

В 1571 году началась новая волна казней опричников, за то, что не смогли отразить татарский набег того года. Тогда же погиб и глава опричной думы Михаил Темрюкович. Сначала царь приказал убить его жену и ребенка и бросить во дворе его усадьбы, а потом в походе на юг был убит и сам боярин.

К 1572 году поменялись мотивы опричников, да и сам институт Грозный готовился уничтожить.

Разложение опричнины

Вряд ли царь Иван рассчитывал, что его опричники превратятся в "беспредельщиков". Скорее всего, в его воображении опричники рисовались как карающие ангелы, суровые, но безупречные. Отсюда и все игры в монастырских братьев. Но еще древние римляне сформулировали политическую мудрость: "Кто будет сторожить самих сторожей?"

Вскоре после учреждения опричнины царь издал приказ по земским судам: “судите праведно, наши бы виноваты не были”. То есть, он делал опричников неподсудными. В его воображении опричники должны были искоренить неправду и судить без дач (взяток). Вышло все с точностью до наоборот. Еще один известный афоризм: “Любая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно”. Не имея никакого контроля над собой, кроме царя, опричники устроили такую коррупцию и беззаконие, которых даже близко не было до того.

Опричники подбрасывали свои вещи в дома богатых земских, и потом “уличали” их. “Вор” ставился на правеж, пока не отдаст сумму, произвольно сказанную опричником. Еще проще, опричник заявлял, что земский ему должен некую сумму, и ее выколачивали. Одни опричники крышевали земских от других, другие просто захватывали имущество. Никогда такого не было, и вот опять.

Крестьяне в то время еще пользовались правом Юрьева дня, уходить от хозяина к хозяину две недели в год. Но опричники захватывали чужих крестьян насильно, выводили в свои земли.

Были и более тонкие способы вымогательства. Когда по всей стране в 1571 году проходили смотрины невест для будущего брака царя (естественно, только знатных), некоторые опричники подделывали наказы, и заявляли купцам и крестьянам, что хотят отнять у них дочерей и освобождали за взятки. Подделывались и приказы на казнь.

Своего апогея опричная коррупция достигла во времена новгородского похода. Так как царь большую часть награбленного в городе забрал себе, то опричники рассыпались по окрестностям и стали мародерствовать. Немец-опричник Штаден в своих “Записках” заявляет, что выехал в поход на одной лошади, а вернулся с 49-ю, причем 22 были впряжены в сани, нагруженные всяким добром.

На фоне голода и чумы 1569-70-х по стране появилось много банд, и многие выдавали себя за опричников, под этим прикрытием грабя и убивая.

В один прекрасный момент царь осознал, насколько велики злоупотребления. Может, из желания навести порядок, может, просто из чувства самосохранения, но Грозный приказал принимать жалобы от земских и производить следствие. Царь приступил к делу со всей своей энергией и беспощадностью. Многие опричники были казнены или наказаны как-то еще.

Внешняя политика: от плохого к худшему

В 1568-71 годах международное положение России непрерывно ухудшается. Во-первых, из-за свержения Эрика XIV сорвался союз со Швецией. Русские послы уже готовы были подписать договор, но вместо этого были до нитки ограблены сторонниками нового короля, Юхана.

Когда осенью 1569 года прибыли шведские послы, Иван Грозный приказал ограбить их в отместку, и отправить в ссылку, но удовлетворения от этого было мало.

В том же году была заключена Люблинская уния, Литва и Польша объединились и образовали мощное государство, которое стало называться Речь Посполитая (буквально, республика, так как короля здесь выбирала знать). Правда, и Москва и Варшава нуждались в передышке, поэтому заключили трехлетнее перемирие. В Прибалтике стороны временно поддерживали статус кво.

Этим воспользовались в Москве и организовали хитрый план по мирному присоединению Прибалтики. Жителям Ревеля (Таллина) предложили довольно выгодные условия жизни под русским протекторатом. В остальной Ливонии должно было создаться Ливонское королевство во главе с русским ставленником, братом датского короля, герцогом Магнусом.

Новое образование должно было иметь широчайшую автономию, даже не платить налогов в российскую казну. Главным русским условием было свободное движение людей и товаров через территорию Ливонии.

Все шло хорошо. Магнус принес Грозному присягу. Его умасливали как могли, завалили подарками, обручили с царской племянницей, чьего отца Грозный недавно казнил. Царь даже распространялся на тему того, что сам по происхождению немец и что ставит немцев выше русских, и даже намекал Магнусу на завещание престола. Искренность последних заявлений Грозного психологически мало достоверна, учитывая его фанатическую приверженность православию. Просто царь показывал себя изворотливым лжецом, то есть хорошим политиком. Но все это демонстрирует, насколько Ливония и балтийская торговля была ему нужна.

Казалось бы все отлично. Датская знать проект приняла хорошо, у Дании в этот момент шла война со Швецией.

Но сначала заупрямился Таллин. Несмотря на все обещания Магнуса горожане не пожелали сдаваться. Видимо, подействовало то, что жители города прекрасно знали о новгородском погроме и не хотели себе такой же судьбы. Попытка осады города провалилось, у русских не было флота, чтобы осаждать портовый город.

А в декабре 1570 года Швеция и Дания заключили мир. Это было фиаско.

...

Одновременно нарастала угроза с юга. Еще в 1564 году крымский хан Девлет-Гирей в обмен на помощь требовал передачи Казани и Астрахани. Османская империя также была недовольна захватом мусульманских городов Россией, но до поры до времени не предпринимала никаких действий.

Но в условиях ослабления России в Ливонской войне в Бахчи-Сарае и Стамбуле решили, что наступило время действовать. Россия долго не предпринимала активных действий на юге, Большая и Ногайская орда обещали присоединиться к Крыму, наконец, сепаратистки настроенная часть населения бывших ханств готова была восстать.

В Стамбуле строили планы захвата Северного Кавказа и Прикаспия, откуда турки могли действовать против своего главного врага - Ирана. Главной целью должна была стать Астрахань, сильная крепость, где сидел русский гарнизон. Османское правительство планировало доставить тяжелую артиллерию по Дону, прорыть канал в Волгу, и доставить пушки прямиком под Астрахань, где должно было восстать население.

В 1568 году турки стали исполнять план, строить корабли в Крыму, туда были отправлены осадные специалисты. Но в Москве узнали о планах Стамбула от... Девлет-Гирея.

Дело в том, что интересы хана и султана заметно разошлись. Девлет-Гирей хотел утвердить в Астрахани свою династию. А попадание города под власть осман и дальнейшее их продвижение в регионе, было совсем не нужно крымскому правительству. Крым, хотя и был вассалом империи, имел широкую автономию, а окруженный владениями султана, потерял бы ее.

В июле 1569 года большое османское войско, сопровождаемое крымской конницей, выдвинулось в поход. Командовал армией Касим-паша. Сначала все шло хорошо, без сопротивления турки достигли Переволоки, узкого места между Доном и Волгой. Дальше по плану потребовалось вырыть канал.

Но оказалось, что это невозможно. Турецкий командующий приказал волочь тяжелые пушки по суше. Но замученные тяжелыми и бессмысленными работами, янычары восстали.

Хан советовал туркам окончить поход, но тут пришло посольство от астраханских татар с обещанием помощи. Поход было решено продолжить, даже без артиллерии.

16 сентября началась осада города турками, но она что-то не задалась. Русское командование, получив информацию от Гирея, приняло своевременные меры, укрепив оборону. Штурм без тяжелой артиллерии был невозможен, зато русские крепостные пушки громили лагерь врага.

Наконец, по Волге прибыла русская “плавная рать” и нанесла удар по снабжавшим осман продовольствием астраханским и ногайским татарам. Среди турок снова начались волнения, и 26 сентября Касим-паша скомандовал отбой.

Но на этом бедствия осман не закончились. По одной из версий крымский хан специально повел турок через безводные степи, чтобы убедить их в невыполнимости захвата Астрахани. Так или иначе, почти все турецкое войско погибло.

Но крымцы не отказались от своих планов. В 1570 году крымские царевичи разорили окраины Рязани, нанесли поражение тестю Грозного, Темрюку, снова начались переговоры с астраханскими и ногайскими татарами.

Русские войска укрепили границу на Оке, заняв броды, их должен был усилить сам царь во главе опричного войска, которое выдвинулось туда.

После дальнейших трагических событий царь, по обыкновению, начал расследование, чтобы найти измену, и измена на этот раз точно была. Девлет-Гирей строил планы похода на Козельск. Но целая группа боярских детей перебежала на сторону крымцев, принеся им всю необходимую информацию. Они заявили, что Россия истощена голодом, опричниной и чумой, что значительные силы находятся в Ливонии, а обороняют с юга только небольшие силы. Некий Кудеяр Тишенков предложил проводить татар через броды Оки до Москвы.

Крымское войско обошло оборону на Оке и неожиданно ударило царскую армию во фланг. Опричное войско не приняло боя и отошло. Далее царь едет на север, чтобы собрать там войско.

Естественно, современники с недоумением встретили действия царя, который вместо обороны Москвы отступил на север. Курбский один из первых прямо обвинил Грозного в трусости. Этот тезис повторяется до сих пор. Но не все исследователи с этим согласны. Борис Флоря, например, считает, что царь боялся, но не татар, а своих собственных подданных, которые могли бы подвести его под разгром. Воевавший до этого более двадцати лет, Грозный никогда не был замечен в трусости, он не лез в гущу боя, но и не держался на отдалении.

Так или иначе, земское войско оказались наедине с татарами. Командующий Иван Бельский приказал отходить к Москве. Буквально через день к столице подошли крымцы. Русская армия вела преимущественно оборонительные бои, ханская на активный штурм не решилась. Вместо этого татары подожгли посад.

Произошел страшнейший пожар. Выгорели подчистую все деревянные постройки, но и в каменных Кремле и Китай городе тоже спастись было нельзя. Люди гибли от высокой температуры и недостатка кислорода. В двух башнях Кремля взорвались с огромной силой пороховые погреба. Каменные строения рассыпались от жара, с церквей падали колокола. В северных воротах города началась грандиозная давка. Татары, которые пытались грабить город, гибли вместе с жителями. Жертвы были огромными, их оценивают от 10 до 110 тысяч.

Несмотря на эти потери, сражение под Москвой не было катастрофическим для русской армии, она оставалась еще сильна. Поэтому Девлет-Гирей не попытался вести войну дальше, а отошел от столицы, попутно разграбив Рязань, где были захвачены до 150 тысяч человек.

Какова бы ни была вина Ивана Грозного в разгроме Москвы, надо признать, что он принял энергичные меры к ее восстановлению. Город был освобожден от налогов на несколько лет, в него были организованы переселения, наняты семь тысяч строителей, которые за четыре года восстановили город.

Тем не менее, разорение столицы стало большим ударом по авторитету царя. Он разочаровался в опричнине и понял, что нужно что-то менять.

Крымский хан через своих послов прислал требования, наполненные оскорблениями. Мол, хан приходил на Москву за короной и головой Ивана, и если бы в том был стыд и крепость, он бы воевал, но вместо этого бежал. По легенде, хан прислал в подарок царю кинжал, с намеком, что тому остается только заколоться.

Продолжение следует

Литература

Альшиц Д. Начало самодержавия в России

Кобрин В. Иван Грозный

Курукин. Повседневная жизнь опричников

Скрынников Р. Иван Грозный

Флоря Б. Иван Грозный

Пик опричного террора пришелся на 1568-1570 годы, в это время было совершено большинство казней. К сожалению, именно об этом периоде сохранилось мало документов. В 1567 году перестала вестись официальная летопись. Опричные дела и отчеты были, мы знаем об этом, но все эти архивы позже погибли. Есть довольно подробные документы, описывающие период, но страдающие крайней однобокостью. Это записки иностранцев, таких, как Таубе и Крузе, Шлихтинг, Штаден (последний был опричником, или, по крайней мере, утверждал это). Все эти люди были в России и знали ее изнутри, что повышает ценность их свидетельств. Но писали они свои записки, в том числе и с пропагандистскими целями (между прочим, и Таубе, и Штаден, призывали на Россию напасть), и с целью получить быструю популярность через всяческие небылицы. Так что это отражение России, но в очень кривом зеркале. Записки иностранцев можно и нужно использовать, но с осторожностью, не принимая их за чистую монету. Проблема в том, что многие подробности опричнины просто больше неоткуда взять.

Есть и более достоверные документы. Один из самых известных это "Синодик опальных". В конце жизни царь велел дьякам составить списки казненных в его правление. Их должны были поименно поминать в монастырях, для чего туда были положены и крупные денежные суммы. Обычно видят в этом желание Грозного перед смертью очиститься от грехов, что правдоподобно. Но есть версия, что так как часто казни совершались внезапно, человек умирал без покаяния, часто и без погребения, то по христианским канонам он должен был попасть в ад. От этого царь и хотел спасти казненных по его приказу. Такой вот гуманизм.

Как доказал Скрынников, списки формировались в точности с архивами судебных дел и отчетов опричников и являются ценнейшим документом. Показывает, что синодик формировался по реальным делам и такое специфическое для церковных документов слово, как "отделать".Это жаргонное слово опричников, означает "убить, казнить". Типа "грохнуть, замочить", ну, или если считать опричников прародителями российских спецслужб, то что-то вроде "ликвидировать".

Учитывая то, что в синодике многие написаны под прозвищами, то можно представить церковную службу так: "Помянем грохнутого раба божьего Петьку Кривого".

Желающим посмотреть на синодик, вот

Но хватит об источниках, приступим к главному.

Царь и митрополит

Я остановился на том, что Грозным был разоблачен заговор бояр, выданный ему двоюродным братом, Владимиром Старицким. Князь Старицкий выдал царю список в тридцать человек. Число казненных в 1568 году было более чем в десять раз больше. Был казнен конюший Федоров-Челяднин, о котором я говорил в прошлой части. Царь приказал привести его во дворец, усадить на трон, преклонил перед бывшим конюшим колени и сказал что-то вроде: "Ты хотел трона, на тебе, наслаждайся". Затем ударил Федорова кинжалом, а опричники добили. Но на смерти боярина для его людей все не кончилось. Ближайшие поместья Федорова были разгромлены знаменитым потом Малютой Скуратовым.

Малюта вовсе не стоял в основании опричнины, как обычно думают. Настоящее имя опричника было Григорий Лукьянович Бельский. Малюта это прозвище, скорее всего из-за невысокого роста, Скуратов тоже прозвище, но его отца. Происходил Малюта из средних слоев провинциальных дворян. В 1567 году его имя впервые упоминается в официальных документах опричнины. Налетом на поместье бывшего конюшего он, видимо, привлек к себе внимание царя и началось возвышение Скуратова.

Несколько месяцев продолжался погром владений заговорщиков. Всего было убито свыше трехсот человек, большинство из них - слуги. Опричники совершали рейды и в дальние города, где было казнено несколько воевод. Казнили людей не только за "измену", но и за служебные преступления. Так, например, был казнен дьяк Казарин. Ливонский поход 1567 года был сорван в том числе и потому, что не хватило подвод (телег). Оказалось, что Казарин освобождал бояр от подводной повинности за взятки. Дьяка казнили.

Казни вызвали возмущение церкви. Митрополит Филипп нарушил обещание не вмешиваться в опричнину и выступил заступником опальных. Сначала он увещевал царя с глазу на глаз и в письмах, но это вызывало только раздражение царя, а письма митрополита он называл "филькиными грамотами" (отсюда и происходит выражение).

Когда это не помогло, Филипп в открытую, в одиночку, выступил против царя. Столкновение царя и митрополита один из немногих хорошо задокументированных фактов опричнины, еще и из независимых друг от друга источников.

22 марта 1568 года Филипп отказался благословлять царя во время службы в Успенском соборе. Вместо этого он публично обратился к Грозному с речью, в которой просил прекратить казни, отменить опричнину и грозил в противном случае божьим судом. По одной версии, царь ответил, что не его монашье дело вмешиваться в политику, по другой, пригрозил, что Филипп и его сообщники теперь взвоют.

Царь приказал забить до смерти несколько приближенных Филиппа, но его самого не решился прямо тронуть. Вместо этого Грозный инициировал расследование на Соловках, стремясь найти на церковника компромат. Следственная комиссия состояла из бояр и полностью лояльных царю монахов во главе с новгородским архиепископом Пименом (запомните это имя). Компромат, конечно, "нашли". 31 августа состоялся церковный собор, и услужливые иерархи осудили и лишили сана митрополита Филиппа. Его заточили в монастырь, где, как принято считать, его через год задушил все тот же Малюта Скуратов.

Филипп на даче в заточении. Смерть митрополита

Убийство брата

Террор тем временем расширялся. Хватали без разбора людей из окружения первоначальных заговорщиков, окружения давно покойного Адашева, просто недовольных. Их подвергали пыткам и требовали назвать сообщников, и допрашиваемые их называли, а дальше все повторялось, как зловещая рекурсия.

На каком-то этапе, как бывает, террор обрел собственную логику, отчасти независимую от царя и его целей. Опричник, выявивший новых «заговорщиков», делал карьеру, тем большую, чем более крупный заговор он раскрыл. Под шумок опричники отбирали имущество обвиняемых, вымогали взятки. Доносами сводили счеты, расчищали карьерные пути. Из-за расширения круга следствия царю казалось, что измена пронизала все. Атмосфера паранойи опустилась на московскую элиту. А факты, как казалось, только подтверждали ее.

В 1567 году русское правительство заключило соглашение со шведским королем Эриком XIV. Союз был заключен против Литвы. Одним из условий был брак Грозного с Екатериной, женой брата короля, Юхана. Ее замужество препятствием не считалось, стороны уже считали сидящего в тюрьме Юхана отработанным материалом. Иван придавал этому браку, как и союзу, большое значение. Но не фартануло.

Эрик XIV был в чем-то похож на Ивана Грозного. Человек с художественными задатками, он мечтал сделать Швецию могущественной державой. Король укреплял свою власть, наращивал мощь страны и вел амбициозную внешнюю политику. Но его действия натолкнулись на сопротивление шведской аристократии в главе с королевским братом Юханом. Эрик казнил нескольких дворян, приговорил брата к смерти и посадил его в тюрьму. Однако в 1568 году шведская знать свергла короля, заключила его в тюрьму и возвела на престол Юхана.

В начале 1569 года произошел загадочный захват литовцами Изборска, важной крепости на Северо-Западе. Перебежчик Тетерин выдал себя за опричника, посланника царя и приказал страже открыть ворота, после чего крепость была захвачена. После освобождения опричники произвели сыск и объявили сообщниками Тетерина изборских подьячих. Их всех обезглавили, как и подьячих ближних крепостей.

Складывалось впечатление обширного заговора чиновников, да и всех жителей Новгорода и Пскова, которые могут последовать примеру Изборска. Из этих городов опричными властями было выслано 650 семей. Но видимо, Иван Грозный счел это недостаточным.

Наверняка Иван Грозный примеривал шведский заговор на Россию, и сходство его пугало. Шведская знать была недовольна казнями и организовала заговор. Ворота мятежникам открыли стокгольмские посадские люди. Все это могло повториться в Новгороде или Пскове. Нашелся бы и свой Юхан - двоюродный брат царя Владимир Андреевич, тем более, Старицкие имели прочные корни в Новгороде, а князь был там очень популярен.

В этих условиях теперь достаточно было только слухов, чтобы развязать дальнейший террор.

Первой жертвой стал князь Старицкий. Иван вызвал его в Слободу, но на полдороге Владимира Андреевича перехватили опричники. Было сфабриковано дело. Дворцовый повар, якобы, получил от князя яд и деньги, чтобы отравить царя. После короткого разбирательства судьба князя была решена. Так как он принадлежал к царствующему дому, открыто казнить Старицкого было нельзя. Поэтому царь заставил его выпить яд. Вместе с князем были отравлены княгиня, кстати, двоюродная сестра Курбского и их девятилетняя дочь. В эти же дни была убита мать Владимира Андреевича и тетка Грозного Евфросинья. Царь Иван ее всегда ненавидел и наверняка с большим удовольствием отдал приказ отравить тетку угарным газом во время плавания на корабле.

Новгородский поход

Пришел черед Новгорода и Пскова. На новгородского подьячего Свиязева поступил донос, его допросили с пристрастием и он открыл “заговор” в городе. Хотя новгородское судебное дело до нас не дошло, но есть его опись начала 17 века. Там сказано, что новгородский архиепископ Пимен, дьяки, подьячие, приказные, гости (крупные купцы) и дети боярские собирались сдать город Литве и посадить князя Старицкого на московский престол. Таким образом, в измене была обвинена вся новгородская верхушка.

Судя по всему, новгородский “заговор” был целиком выдуман. Новгородские землевладельцы состояли из мелких и средних помещиков, лояльных царю. Опричные переселения почти не затронули область. Помещики поддерживали Ливонскую войну, которая должна была дать им новые земли. Купцам была крайне выгодна внешняя политика Грозного, выведшая балтийскую торговлю на новый уровень. Но в обстановке общей подозрительности, окруженный призраками заговоров, царь Иван поверил в новгородскую измену. В декабре 1569 года опричная дума приняла решение. Был организован поход на Новгород.

Как ни относись к царю, но считать его просто кровожадным безумцем нельзя. Грозный был блестящим организатором. Вот и новгородский поход был отлично спланирован.В обстановке глубокой секретности было собрано опричное войско. Руководители похода каждый день получали записки с приказами, где им следует остановиться, так что конечной цели кроме нескольких человек никто не знал. Специальные отряды перехватывали всех идущих из Москвы в Новгород. Так что в городе узнали о приближении царя только когда войско подошло к окраинам.

Новгородский погром это одно из самых задокументированных событий правления Грозного. У нас есть три мемуара иностранцев, отчеты иноземных купцов, новгородская летопись и и новгородская же повесть «О приходе царя и великого князя Иоанна Васильевича в Великий Новъград, еж оприщина и розгром именуется».

В первые дни января 1570 года город был окружен, а 8 числа царь въехал в Новгород. Его встречало все новгородское духовенство во главе с архиепископом Пименом (тем самым, который услужливо поддержал осуждение митрополита Филиппа ). Но царь не принял благословления архиепископа и повелел ему идти и служить литургию. После нее состоялся пир, в начале которого царь “возопи гласом великим яростию к своим князем и боярам”. Казна архиепископа была арестована, он сам и его слуги взяты под стражу.

Когда архиепископа повезли в Москву, то сделали это с позором. Его посадили на кобылу задом наперед, дали в руки волынку (скоморошеский инструмент). Так поступали в Византии с патриархами, замешанными в заговорах.

В Москву была вывезена епископская казна, из храма Святой Софии иконы, утварь и даже медные ворота, чудо ремесла 14 века.

Сами ворота и любопытная деталь. Персонаж русского апокрифического православия - китоврас, т.е. кентавр, в руке которого царь Соломон, которого сейчас китоврас забросит за тридевять земель.

В городе начались повальные аресты. На суд волокли бояр и детей боярских (дворян), дьяков и подьячих, приказных, вместе с их домочадцами, женами и детьми. При допросе их подвешивали за руки, поджигали при помощи некой зажигательной смеси, “пожара”, затем волокли за лошадями к Волхову и там топили, для чего, судя по всему, на реке сделали проруби.

Практически поголовно истребили новгородское чиновничество, включая даже офисный планктон, “розсыльных”. Судя по всему, именно в чиновничестве царь видел эпицентр заговора. Также под репрессии подпали крупные купцы.

Сохранилась легенда о казни богатого новгородского купца Сыркова. Царь приказал окунать его на веревке в Волхов. Когда купца в очередной раз достали, Грозный издевательски спросил его, что он видел в реке. Сырков ответил, что видел ад, и в нем место, приготовленное специально для царя.

Особенно жестко Грозный отнесся к духовенству. Истребить, как приказных, духовенство поголовно царь не мог, поэтому с ними он поступил по другому. Вся казна из церквей и монастырей была изъята, а священников и монахов оштрафовали на 20 рублей каждого. Когда они не смогли или не захотели заплатить, церковников “поставили на правеж”.

Это было специфическое наказание для несостоятельных должников. Должника каждый день в течение определенного времени (месяц, два) били палкой по ногам. Если он не платил, то в конце наказания его отдавали кредитору как холопа, либо, если это был служилый человек, то освобождали. За взятку исполнитель мог дать наказываемому толстую кожу или жесть, которой оборачивали ноги.

Вы таки будете смеяться, современное коллекторское агентство “Правеж”.

Усадьбы казненных и монастыри в окрестностях города подверглись беспощадному разорению. То имущество, которое опричники не забирали с собой, они уничтожали на месте.

До поры до времени простолюдины никак не страдали от репрессий. Наоборот, царь приказал купцам торговать обычным порядком. Но в последние несколько дней опричники произвели грандиозный грабеж города. Из лавок выносилось все ценное, самое дорогое опричники забирали с собой, золото и серебро доставалось царю, остальное забирали опричники. Дешевые товары уничтожались. Также наносились повреждения или разрушались строения. Наконец, через полтора месяца от начала похода, царь и опричники выехали из города.

Жертвы новгородского погрома расценивают по разному. Современники заявляли о десятках тысяч убитых. Английский посол Горсей писал о 700 тысячах. Поневоле вспоминаются миллиарды расстрелянных лично Сталиным. На самом деле, в Новгороде жило никак не более 30 тысяч человек. Нижняя планка жертв - 1490 человек, упомянутых в Синодике. Многие исследователи полагают, что это число стоит увеличить в несколько раз. В 1570 году в Новгороде в скудельнице (братской могиле) было захоронено около 10 тысяч человек. Но это были в том числе, жертвы голода и чумы. Цифра в 5 тысяч человек погибших кажется правдоподобной.

В Новгороде была построена специальная крепость для контроля населения, часть города была забрана в опричнину, как и две пятины (области новгородской земли). Часть дворян была выселена, а их поместья и владения казненных были розданы опричникам.

Далее царь двинулся в Псков. Псковская летопись утверждает, что когда царь подошел к городу, то он услышал перезвон колоколов, увидел горожан, встречающих его хлебом-солью, умилился и никого не казнил. Другие документы рисуют не такую радужную картину.

Некоторое количество казней все же произошло, но действительно, их было гораздо меньше, чем в Новгороде. Почему? Современники единодушно объясняют это вмешательством юродивого Николы.

Юродство Христа ради это особый христианский обычай, который сильнее всего прижился в России. Юродивый рвал любые общественные и семейные связи и впадал в притворное безумие. Он ночевал на улице, носил лохмотья или вообще ходил голым, носил вериги, то есть цепи и другие железные предметы на голое тело, для истязания тела, ел отбросы и просил милостыню. Юродивый всячески навлекал на себя оскорбления и побои, и чем униженнее жил человек, тем считалось, он ближе к богу.

Вериги

(Здесь должна была быть шутка про БДСМ, но ее выпилил Роскомнадзор. Шучу)

Поэтому юродивых почитали, прислушивались к их бормотанию, пытаясь различить пророчества. Юродивым было абсолютно нечего терять, поэтому они совершенно свободно высказывались в лицо кому угодно.

Никола Салос или Микула Свят был как раз таким юродивым во Пскове. По самой яркой версии, Никола прислал в подарок царю кусок мяса. Когда удивленный царь спросил его, почему он посылает мясо в пост, Никола ответил: «Да разве Ивашка думает, что съесть постом кусок мяса какого-нибудь животного грешно, а нет греха есть столько людского мяса, сколько он уже съел?»

По другим версиям, юродивый пригрозил в случае продолжения казней божьей карой, ударом молнией. Когда царь не послушался, то под ним пал конь. Испуганный Иван выехал из города. Казней действительно не было, но церковное имущество и ценности горожан опричники все-таки пограбили.

Ограбив до нитки новгородское и псковское духовенство и знатно пограбив горожан, царь изрядно пополнил казну. Возможно это и было одной из целей похода с самого начала. Продолжающаяся война практически опустошила государственные запасы.

Московские казни

Российское чиновничество в то время было немногочисленным и тесно связанным внутри себя. Пытаемые новгородские приказные выдали несколько имен москвичей как своих сообщников и сыск переместился снова в столицу.

Сыск весны-лета 1570 года в Москве увенчался массовой казнью. 25 июля на площадь, которую москвичи называли Поганой лужей, выехал царь во главе большого опричного войска. Накануне на площади соорудили приспособления для казни. С ближайших улиц был согнан народ. На площадь вывели три сотни опальных. 180 из них царь помиловал и выдал на поруки земских. Остальным зачитали приговоры. Первыми были казнены ближайшие советники царя - Иван Михайлович Висковатый и Никита Афанасьевич Фуников.

Первый был одним из самых блестящих политиков эпохи. Его причисляют к Избранной раде, по крайней мере, он работал под началом Алексея Адашева. Но после падения своего покровителя Висковатый продолжил службу. Царь его искренне ценил, и неудивительно. Человек блестящих способностей, он отлично руководил российской внешней политикой. Грозный ему всегда доверял и в конце концов назначил своим печатником, то есть начальником царской канцелярии.

По свидетельству Шлихтинга после новгородского похода Иван Михайлович довольно резко высказал свое неодобрение Грозному, сказав ему что-то вроде: “Перебьешь всех своих людей, кто тебе служить будет?”. Царь заподозрил старого советника в сговоре с новгородцами. Кроме этого Висковатого обвинили в сговоре с поляками, османами и татарами.

Печатника казнили первым. По одному описанию его разрезали по суставам, по другому опричники отрезали от него куски, пока он не умер. Перед смертью он якобы выкрикнул: “Будьте прокляты, кровопийцы, вместе с вашим царем!”.

Никита Фуников был главным казначеем, талантливым человеком и большим казнокрадом. По одному описанию, его окатывали то кипятком, то холодной водой, пока с него не слезла кожа, по другому просто сварили в котле.

Также были казнены ряд начальников самых важных приказов и несколько десятков чиновников помельче.

Что касается коррупции, то многие чиновники были обвинены в казнокрадстве и взяточничестве. Разгул коррупции к 1570 году в госаппарате был действительно силен и Грозный, судя по всему, хотел искренне “искоренить неправду”, заодно подняв свой авторитет в народе.

Но в народе московские казни были восприняты совсем по другому. По следам событий в посадском населении была написана “Повесть о Харитоне Белоулине”. Однажды утром москвичи увидели на площади триста плах с тремястами палачей возле них. Вывел царь на площадь сто князей, сто бояр да сто гостей, и приказал рубить им головы.

Семи купцам уже отрубили головы и вывели восьмого. Это и был Харитон. Он был здоровенным и страшным. Харитон грубо закричал царю: “Зачем нашу кровь проливаешь!”. Когда ему отсекли голову, труп вскочил на ноги и стоял трясясь и разбрызгивая вокруг себя кровь. Царь в ужасе бежал в свой дворец и приказал отпустить всех арестованных. Труп стоял на ногах до ночи и затем упал. Такой вот хоррор 16 века.

Опричнина изнутри

Приезжай на новоселье,

Ждут там казни и веселье.

Одним из первых признаков опричнины был в том, что царь не захотел жить в Кремле. Для него в черте города к 1567 году был построен специальный укрепленный дворец. Стены были три сажени высотой (около 6 метров) из камня и кирпича, с тремя воротами с севера, востока и юга.

Здесь нужно кое-что прояснить. Судя по всему, в явлениях опричнины было полно символизма, в первую очередь, религиозного. Неудивительно, ведь царь был одним из самых эрудированных людей столетия, а образованный человек того времени образован, в первую очередь, религиозно.

Поэтому многие исследователи пытались понять все детали опричнины как символы. Есть даже теория, что главным мотивом действий царя были мотивы именно религиозные. Но об этом позже. Проблема в том, что в документах нигде таких связей не выводится, поэтому все эти построения остаются только гипотезами. От вполне очевидных вещей в них легко скатиться к СПГС (синдром поиска глубинного смысла). Поэтому не принимайте объяснения символизма чересчур серьезно.

Итак, есть гипотеза, что опричный дворец Грозного был этакой моделью Града Божьего, поэтому в нем не было западных ворот. После конца света солнце не будет заходить. Через восточные ворота мог выезжать только государь, так как в конце времен Бог зайдет через них.

На северных воротах были скульптуры двух львов и орла. Это животные библейские, из Откровения Иоанна Богослова. Орел, повернутый к земщине грудью, видимо, был символом божественного наказания.

(Маленький оффтоп. Песня “Город золотой”, которую поет БГ, тоже пронизана библейскими образами)

Внутри стен все было более прозаически. Стража в полтысячи человек и великое множество прислуги, куча хозяйственных построек и административных зданий, и, конечно же, дворец царя.

Но находился в московском опричном дворце царь недолго. Уже в 1568 году он приказал строить кремль в Вологде.

В вологодском кремле построили церковь. Судьба ее примечательна. Как рассказывает летопись, царь решил осмотреть почти достроенную церковь. Но с потолка упал кусок штукатурки и “повреди государя во главу, и того ради государь опечалился и повеле церковь разобрать”. Недостроенный вологодский кремль был заброшен и позже разобран. Московский же дворец сгорел во время набега татар в 1571 году.

В итоге, большую часть времени Иван Грозный проводил в Александровской слободе, постройки которой частично дожили до нынешнего дня.

Слобода также тщательно охранялась. На подъезде находилась застава, через которую должны были проезжать все прибывающие. Внутри александровского замка, кроме жилых помещений были также опричные приказы и казармы для опричного войска.

Был один яркий отличительный знак опричных строений. Они были покрыты черной черепицей, которая больше нигде не использовалась.

Если верить иностранным источникам, то опричнина (имеется в виду двор, ближние люди) была организована как военно-монашеский орден. В слободе был заведен строгий распорядок дня с жесткой дисциплиной. День начинался и заканчивался многочасовой молитвой, причем царь (большой меломан) сам пел церковные гимны и сам звонил в колокола. Себя царь называл игуменом, а опричники друг друга братьями. Службу можно было пропустить только по болезни, пренебрегающих по неуважительной причине били палками. Во время трапезы царь зачитывал “братии” духовные книги.

Иван отлично знал монастырскую жизнь, он постоянно объезжал монастыри и подолгу в них останавливался. Судя по всему, для царя это был идеал жизни, с беспрекословным подчинением и строгой дисциплиной. Но не во всем жизнь в опричном “монастыре” была аскетичной. Блюда и напитки к опричным трапезам подавались гораздо более роскошные, чем в монастырях. Вино подавалось дорогое, а блюд до семидесяти за одну трапезу.

Царь бывал приветливым хозяином, но расслабляться не стоило. Некий князь, вернувшийся из литовского плена, начал беззастенчиво гнать пургу о своих приключениях. Царь послушал и собственноручно избил его посохом. Другой боярин вернулся из очень неудачного посольства. Царь принял его вроде бы ласково, даровал шубу с плеча, напоил. Но когда тот пошел домой, Грозный приказал слугам отнять у боярина всю одежду и пустить по морозу голым.

Бывали и более трагичные случаи. Одного боярина, на которого разгневался, Грозный заставил выпить чашу в семнадцать литров, когда тот не смог, то царь отправил его в погреб, где того и придушили.

Опричники носили особую одежду, черную, похожую на монашескую. Но под грубую рясу часто надевали дорогие одежды, шелка, меха и драгоценности.

Широко известно, что опричники должны были возить с собой два главных символа - собачью голову и метлу. Голова подвешивалась к шее коня, метла примерно где колчан у всадника. Это действительно подтверждается несколькими источниками.

Символизм здесь мог быть очень разнообразный. Собака как библейский образ, это нечистое животное, но и орудие божьего наказания. В восточнославянском фольклоре собаки тесно связаны с нечистой силой. Возможно, так опричники символизировались как адские силы (еще и черная одежда) на службе царя.

В славянской культуре метла - мощный магический артефакт, использовавшийся для избавления от опасности, очищения от скверны. (Например, считалось, что если поставить метлу вверх прутьями у порога, ни одна ведьма/колдун не сможет войти). В сказках богатыри уничтожают вражьи силы помелом.

Казни

Утопление в воде было одним из самых массовых способов казни при Грозном. Здесь есть один момент, который достаточно явно виден в казнях этого периода. Нужно было не только убить человека, но покарать его душу, лишить покаяния и нормального погребения, что по понятиям того времени гарантировано означало отправление в ад.

Вода во многих мифологиях это граница между мирами. Вода вход в потусторонний мир, ад. Также она дом для нечистой силы (но водная преграда была и способом отгородиться от зла). Таким образом, утопленных прямо отправляли в преисподнюю.

Во время массовых утоплений казнимых связывали попарно, перебивали ломами ноги или вовсе отрубали их. Также могли привязать человека к увечной лошади и загнать ее в воду. Топили казнимых и в болотах.

К сожжению во времена Ивана Грозного приговаривали нечасто. Русской особенностью было то, что сжигали не обложив хворостом, а в срубе. Особым способом сожжения был взрыв человека порохом. Так были казнены люди конюшего Федорова. Их согнали в сарай, набили порохом и подожгли.

Бывший стрелецкий начальник Никита Казаринов-Голохвастов в разгар репрессий 1570 года попытался укрыться от них, постригшись в монахи. Царь заявил, что если Казаринов хочет побыстрее попасть на небо, он ему поможет. Монаха посадили на бочку пороха и взорвали.

Расчленение на части как казнь очень древний способ, в Древнем Риме применялся к несостоятельным должникам. Упоминается у Шекспира в этом контексте. В “Джентльменах” когда Микки требует у своего врага фунт плоти за обиду, это прямая отсылка к Барду.

На Руси эта казнь применялась нечасто до Ивана Грозного, зато при нем стала излюбленной. Шинковались люди и заживо и посмертно, это тоже было связано с неким осквернением убитого, чтобы помешать ему получить посмертие. Это называлось посечь в “пирожные мяса”, то бишь, фарш.

Был и более жестокий вариант казни, разрезание по суставам, позаимствованный у монгол. Как я уже говорил, так казнили Висковатого. По одному описанию, его подвесили вниз головой и придворные подходили и отрезали у казнимого по куску. Некий подьячий отрезал у Висковатого “тайные уды”, отчего тот быстро умер, чем сильно разозлил Грозного.

Травля зверьми тоже древняя казнь и тоже мало применялась на Руси до Грозного. “Ошить медведно”, это когда человека зашивали в медвежью шкуру и травили собаками. Делали и наоборот, человека отдавали на растерзание медведю.

(Держать медведя на цепи, это вовсе не западная клюква, а практика, популярная у богатых русских дворян еще в 19 веке, вспомним “Дубровского”)

Иногда царь устраивал настоящие гладиаторские бои. Однажды, расправляясь с монахами, он приказывал давать каждому из них рогатину и натравливал зверя. Только последний монах сумел заколоть зверя, но умер от ран.

И здесь возможен библейский символизм. Пророка Елисея дразнили мальчики за лысину, бог наслал на них двух медведиц, которые растерзали 42 отрока. Правильно воспитывайте детей.

Что касается пыток, то излюбленным способом опричников была дыба. У дыбы есть две основных разновидности. Растягивание при помощи воротов использовалось в основном в Западной Европе, а подвешивание за руки вверх, часто с выворачиванием суставов, на Руси. Не перепутайте.

***

Беды любят приходить к людям вместе. Уже двадцать лет шли почти непрерывные войны и государственные поборы, конечно же, повысились. В 1568-69 годах к этому добавились природные бедствия и разразился голод. Цены на хлеб повысились в 7-8 раз. В 1570 году из Европы занесли чуму. Грозный принял энергичные и местами драконовские меры. Были расставлены карантинные заставы, разосланы чиновники вести мониторинг ситуации. Сохранилось письмо царя к М. Гвоздеву, одному из посланников: писал М. Гвоздеву: «Ты для которово нашего дела послан, а то забываешь, большоя бражничаешь, и ты то воруешь!» Царь велел: «.. .поветреныя места. .. крепить засеками и сторожами частыми» и смотреть, «чтобы из поветреных мест в неповетреные места не ездили нихто, никаков человек, никоторыми делы. ».

Дело довершил набег крымцев на Москву в 1571 году, который во многом и положил конец опричнине, о чем в следующем посте.

Продолжение следует

@nikakoff @acethelittle, спасибо за донаты!

Литература

Альшиц Д. Начало самодержавия в России

Кобрин В. Иван Грозный

Курукин. Повседневная жизнь опричников

Скрынников Р. Иван Грозный

Флоря Б. Иван Грозный

-Не знаю, придумаем что-нибудь, - ответил я.

В те годы мы все жили большой дружной семьей, мамины сестры, их мужья и дети. Постоянно, раз в несколько месяцев приезжали в гости к кому-нибудь, подолгу жили. Спали кто как придется, дети часто на матрасах на полу. Привозили гостинцев, вообще, щедро делились продуктами, а время было тяжелое, и такая помощь серьезно выручала.Дети так и вообще неделями жили у родственников, никто и не думал считать это чем-то тягостным.

Нас было пятеро двоюродных братьев и сестер, сын и дочь тети Тани, и две сестры Маша и Юля, дочери тети Лизы. Ну и я.

Трое кузенов было старше нас на четыре и пять лет, а мы с Юлей были почти погодками, поэтому, пожалуй, были ближе друг к другу, чем остальные. Нас даже звали похоже, Юрка и Юлька.

В то лето мне исполнилось одиннадцать, Юльке должно было быть еще девять. Лето только начиналось и была куча времени на всякие важные дела. Купаться, бегать по лесу, строить штаб, смотреть мультики и разыгрывать разные сценки.

Мы с сестрой вышли во двор, где было уже жарко, и пошли первым делом объедать малину, кустов которой у дяди с тетей была целая куча, они растили ее на продажу. Оцарапывая руки и набивая рты душистыми ягодами, мы болтали о том, о сем. Мне в голову пришла идея.

-Юль, пойдем на рыбалку!

Юлю не пришлось долго уговаривать, мы оба обожали рыбачить.

-Иди, возьми на кухне ключ от гаража, - сказал я. - лодку возьмем.

-Одни, что ли, без папы? Нельзя, наругают.

-Да мы быстро, никто не узнает.

Юля поколебалась, но все же принесла ключ. Нашим планам никто не должен был помешать. Юлин папа ушел на работу, а мама легла поспать. Маша ушла "дружить" со своим мальчиком.

Мы вытащили резиновую лодку из гаража, прихватили весла, насос и удочки. Я тащил лодку, сестра все остальное. Пройдя сотню метров, мы подошли к краю высокого песчаного обрыва. С него открывался вид на большую котловину, окруженную невысокими пригорками. На ее дне лежало большое озеро. Мы туда часто бегали, наперегонки спускаясь с осыпающегося склона, было страшно и весело.

Сейчас, когда я тащил тяжелую лодку, было уже не так весело, и я мысленно несколько раз проклял свою идею. А ведь еще наверх затаскивать! Но нельзя было терять лицо. Несколько раз я упал, и лодка проехалась по камням и веткам.

Берега озера были заболочены и заросли камышом, по вечерам от них разносился лягушачий ор. Народ на озере рыбачил постоянно, поэтому было сооружено что-то вроде причала. Мы разложили лодку и по очереди стали качать ножной насос.

Покачав, я стоял и отдыхал, смотря на Юльку. Она с трудом припадала на ногу, наступая на насос, и закусывала от усердия губу. Из-под старенькой панамки по лбу стекал пот. Все-таки сестра была красавицей! Большие глаза, густые ресницы и ладная фигурка. Я любил Юльку и старался оберегать и защищать ее. Ну мы, конечно, ссорились и даже дрались, но тут же мирились.

Наконец, лодка накачалась, или мы решили, что накачалась. Мы торжественно спустили ее на воду и залезли внутрь. Я греб, как умел, берег потихоньку отдалялся. Когда мы уплыли метров на сто, я решил что хватит и пора развернуть удочки. Мы забросили каждый свою и принялись ждать. Юля сидела на специальной скамеечке, я, как более храбрый, на доске, которая была просто положена на борта. Солнце припекало, а поклевок все не было. Стоило, наверное, грести к берегу, но тогда получалось, что все старания пойдут насмарку.

Так что я упрямо сидел, пока не понял, что что-то не так. Мое сиденье уж слишком вдавилось в борта. Лодка была старая, вся переклеенная, и дядька обязательно бросал в нее насос. А мы нет. Лодка явно сдувалась.

-Все, плывем назад, - стараясь не показать страха, сказал я.

По напряженному лицу сестры я понял, что она все сообразила. Я начал грести. Но лодка сдувалась быстрее, чем продвигалась к берегу. Я запаниковал и стал яростно работать веслами, не удержал равновесия и чуть было не вывалился за борт. Ухватившись рукой, я выронил весло в воду. Оно стало медленно тонуть, я попытался его схватить, но не успел. Грести одним было еще медленнее.

Борта лодки посередине уже почти не возвышались над водой. Я плавал плохо, по собачьи, а берег был еще далеко. Юлька плавала еще хуже. Черт, черт, черт! Губы сестры задрожали, она начала плакать. Если бы я был один, меня бы парализовало страхом, но я должен был беспокоиться и о сестре. Боязнь за нее, как ни странно, вытеснила страх за себя. Я кое-что сообразил.

-Вылезай в воду и держись за борт! - крикнул я Юле. Она так и сделала.

Спустившись в воду со своей стороны, я начал грести одной рукой.

-Так, греби со мной в лад. Слышишь?

Я посмотрел налево, где за другой борт держалась сестра. Глаза ее были широко открыты, она шептала "Мамочка, мамочка", как будто бы от громкого голоса лодка потонула быстрее.

-Все нормально будет, слышишь! Греби!

И мы гребли, гребли, бесконечно долго. Путь к берегу отнял у меня все силы. Когда я почувствовал под ногами дно, у меня не было сил сделать шаг. Кое-как мы выползли на берег, все трясясь то ли от холода, то ли от шока. Кое-как успокоившись, мы переглянулись.

-Юлька, родакам не говори.

-Ага, а то папа меня убьет.

И мы потащились домой. В то лето рыбачить мы больше не пытались.

***

Прошло несколько лет. Я и Юля вместе двинулись поступать в областной центр, а потом вместе же поехали учиться, я в университет, она в педколледж. Первое время мы встречались каждую неделю. Но общежития наши находились довольно далеко друг от друга, в них часто не пускали, учеба и новые друзья забирали все больше времени. Так что встречи становились все реже. Связи, впрочем, не теряли.

В нашей большой семье что-то надломилось. Возникли какие-то мелочные споры между родственниками и такого веселого общения как раньше уже не было.

После окончания я сумел зацепиться в городе, Юля же уехала обратно в свой поселок. Поступила там работать в начальную школу и вскоре вышла замуж.

Первое время я наезжал в гости. Юля родила двоих детей, пополнела и стала солидной дамой. С будущим мужем она встречалась еще в школе. Это был высокий спортивный парень. На этом его достоинства и заканчивались. В школе он был "авторитетным пацаном", популярным спортсменом. Но после не смог себя найти и нигде не учился. Любил выпить, и обладая вспыльчивым характером, был не дурак подраться. Юльку и детей он, впрочем, любил, никогда пальцем не трогал и всегда старался заработать побольше, для чего ездил на вахты. Общение у меня с ним не заладилось. Не из-за неприязни, нет, просто не о чем было говорить.

Я стал заезжать в гости гораздо реже. У меня неплохо шла карьера, домой времени оставалось ездить все меньше, даже к маме, не до родственников. Я женился.

Мы виделись с Юлей теперь только по особым случаям. На бабушкином юбилее. На бабушкиных же похоронах.

Тем летом она мне вдруг позвонила и мы долго проговорили. Юля рассказала, что муж, Сережа, стал чаще выпивать, пьет иногда запоями, и получил условный срок за драку. Я посочувствовал.

В конце она снова попросила приехать:

-Братик, тыщу лет же не виделись. Юрка, приезжай, ну.

Она помолчала, потом добавила:

-А помнишь, как мы в детстве чуть не утонули? Я тогда очень испугалась, но верила, что ты что-нибудь придумаешь. И ты спас меня. Ты всегда сильный был, сумел вырваться в лучшую жизнь. А я вот не смогла.

-Ну ладно, Юлич, что ты сопли распустила, - смущенно сказал я. - Приеду, что-нибудь придумаем.

Мы попрощались.

В тот отпуск я так и не поехал домой. Сначала шеф попросил поработать с проектом, затем жена возмутилась, что мы уже несколько лет никуда не ездили.

Был уже конец августа, лето стремительно уходило, когда раздался звонок. На экране высветилась Юля. Я мельком подумал, что не сдержал обещание. Может, взять отпуск за свой счет и все-таки съездить? Я принял звонок. Не сразу узнал голос. Это была не Юля, а ее мама, тетя Лиза.

-Юра, ты уже знаешь?

-Что? - похолодел я.

-Юля умерла. Эта тварь, Сережа, допился до белой горячки и зарубил ее топором. Завтра похороны.

Я нажал отбой и окаменело уставился в стену. Я не мог, не хотел представлять, как выглядит сестра сейчас. Вместо этого я вспоминал ту девочку, которая расширенными глазами смотрела на меня и надеялась, что я спасу ее.

В литературе встречается, что царский "побег" произошел спонтанно, под влиянием эмоций и чуть ли не безумия. На самом деле, факты показывают, что отъезд царя был тщательно им спланирован. Это доказывает сбор икон, который происходил не один день, то что войско подбиралось заранее, так как это были люди, отобранные из многих городов. То, что дворяне ехали с семьями, означает, что для них были уже заранее подготовлены места. Вряд ли женщин и детей собирались содержать зимой в палатках.

Известно, что в 1572 году казну вывозили на 450 подводах (телегах). Предположим, что восемь лет до этого казна была вдвое меньше, но и так получается 200 телег, не считая других, под вещи и припасы. Все это нужно было приготовить заранее.

(Кстати, можно дать оценку, сколько весила царская казна. Грузоподъемность средней телеги 750 кг. Умножаем на 200, получаем 150 тонн. Предположим, что только половина из этого драгоценные металлы. Получим 75 тонн. Предположим, что золото и серебро в казне было в соотношении 1:10, таким образом, там могло быть более 7 тонн золота и почти 70 серебра).

В общем, у нас получается картина, изображающая отъезд царя как точно рассчитанный тактический ход, предусматривающий сопротивление элиты следующим шагам царя. Уйти на безопасное расстояние, собрать силы, укрыть семьи и ценности. И все это в обстановке секретности, чтобы не дать противнику воспрепятствовать.

А “противник”, то есть столичная высшая знать был в полном недоумении. Все гадали, что означают действия царя и чем закончатся. Было только смутное ощущение, что назревает что-то значительное.

Тем временем царь Иван Васильевич перешел к следующим пунктам своего точно рассчитанного плана. И все его последующие действия выдают безукоризненный политический расчет.

3 января 1565 года царь отправляет в Москву две грамоты. В первой, обращенной к митрополиту Афанасию, говорилось, что “царь гнев свой положил” на все без исключения группы элиты, включая и ее низы. Бояре, воеводы и приказные люди растаскивали казну, изменяли и уклонялись от обязанности защищать государство, а духовенство их в этом покрывало. Когда же царь собирался вредителей наказать, то священники, бояре и дворяне вставали горой за преступников. Поэтому царь “от великие жалости сердца, не хотя их многих изменных дел терпети, оставил свое государьство и поехал где вселитися, иде же его, государя, бог наставит”, то есть, отрекся от престола. Я устал, я ухожу, короче, а вы е.. правьте, как хотите.

Казалось бы, почему боярам не принять “отставку” царя и начать весело пилить бюджет? Не все было так просто.

Первый, и самый очевидный из политических маневров Грозного состоял в том, что была отправлена вторая грамота, к простолюдинам столицы. Что было там в подробностях, мы не знаем, но известно, что было сказано «чтобы они себе никоторого сумления не держали, гневу и опалы на них никоторые нет».

Д. Альшиц утверждает, что все время отсутствия царя его агенты всячески разжигали антибоярские настроения простых горожан. Так, или иначе, известно, что москвичи собрались в разгоряченные, возможно, вооруженные толпы и обратились к митрополиту “чтобы били челом государю и великому князю, чтобы над ними милость показал, государства не оставлял, их на разхищение волком не давал, наипаче же от рук силных избавлял, а хто будет государских лиходеев и изменников, и они за тех не стоят и сами тех потребят”. Таким образом, расчет царя был абсолютно верным, низы Москвы встали целиком на сторону Грозного. Видимо, в памяти торговцев и ремесленников были очень живы картины произвола над ними знати в пору малолетства Ивана. Вспоминая восстание 1547 года, легко представить поголовное истребление элиты московскими низами.

Были и другие расчеты. Царь выступал за ограничение прав узкой верхушки, вряд ли на их защиту боярам удалось бы поднять дворянское войско, да еще и на законного государя. Тем более, эти права, в отличие от Европы не были письменно зафиксированы и царь не давал присяги их защищать.

Еще дед Ивана Грозного объявил Московское государство последним оплотом православия, а себя его главным защитником. Его внук также любил на это напирать, скорее всего, искренне в это веря. Выступить против православного царя, покорителя мусульман, в условиях борьбы против иноверцев было для бояр психологически невозможно. И они капитулировали.

Уже 5 января в Александрово явилась делегация из думных бояр и духовенства. Слобода представляла из себя укрепленный лагерь, и поначалу бояр туда не пустили, только духовенство. Священники стали слезно упрашивать Ивана Васильевича вернуться на царство и переговорить с боярами. Царь «уступил». Бояре просили Грозного вернуться на его условиях.

Олды, помните замечательную рекламу банка «Империал» (покойся с миром), эпизод про Грозного? Царь толкает речь перед народом, обвиняет бояр и заявляет, что устанавливает самодержавие. Когда мужичок из народа спрашивает, на каких условиях, Иван Васильевич эпично отвечает вполголоса: «После узнаете».

Хотя некоторые слова Грозного переданы вполне точно, но последняя фраза придумана для пущего драматизму. Потому что царь Иван свои условия тогда, в Александрово, изложил вполне прямолинейно.

Главных было два. Первое, по своему усмотрению налагать опалу и казнить изменников и непослушников. Второе – учредить опричнину.

Введение опричнины

Чтобы лучше понять значение опричнины, нужно хотя бы кратко рассмотреть, как же осуществлялась власть государя до того.

Хотя великий князь, затем царь обладал высшей властью, он всегда управлял совместно с Боярской думой, высшим совещательным органом. Дума и царь действовали вместе, составляя единую государственную власть. Это было выражено в формуле «Государь указал и бояре приговорили».

Мы обычно употребляем термин бояре в неформальном смысле, как неопределенную верхушку знати. Но официально «боярин» было званием, которым жаловал государь, и которое давало право находиться, собственно, в Думе. По прочной традиции, в это звание жаловали как раз из верхушки знати, самых сильных родов, которых было где-то два десятка.

Полномочия думы: объявление войны, заключение мира, сбор налогов,принятие законов, обсуждение наиболее важных жалоб, контроль дипломатической переписки, принятие иностранных послов, выполняла контрольные функции надзора за наместниками, позднее – за волостелями, принимала участие в судебных разбирательствах.

В Думу, кроме бояр, входили также окольничие, думные дворяне и думные дьяки. Членов думы царь часто назначал на высшие военные и административные посты. Таким образом, бояре были политической элитой, ниже находился госаппарат, разделенный на приказы, условно, министерства и местные власти во главе с воеводами.

Отношения царя и бояр были запутанными и управлялись не правом, а обычаем. Государь мог наказать боярина за проступок, но обязательно в присутствии остальных и дав возможность оправдаться. Стандартным наказанием была опала. Утверждение опалы было в форме ритуала. Царь бил боярина по губам, затем думный дьяк выщипывал ему бороду. Виновнику запрещали приближаться к государю, он должен был ездить в черной одежде и снимать шапку перед всеми.

Опалу могли позже снять. Здесь большую роль играл механизм поручительства. Митрополит и епископы могли «печаловаться» за опального. Если правитель его прощал, то виновный давал новую клятву верности. Если он снова совершал проступок, его отлучали от церкви.

Бояре тоже могли просить за опального, но поручались деньгами, вносили за него залог. Суммы были солидными, и если прощенный, например, сбегал, то деньги переходили в казну.

Вот это поручительство было неким механизмом обратной связи между царем, церковью и боярством. Если за опального просило очень много народа, значит, верхушка была недовольна государем, и ему следовало изменить политику.

Вот этот механизм и пытался сломать Иван Грозный, вытребовав себе право карать по своему произволу, без всякого противодействия верхушки.

Обычно опричнину сводят к казням, террору. Казни были действительно важным признаком опричнины как политического явления, и о них будет еще много сказано. Но террором опричнина далеко не ограничивалась, это было глубокое социально-политическое изменение. В чем же оно заключалось?

Название опричнина происходит от древнерусского “опричь”, кроме. Это позволило князю Курбскому придумать каламбур, назвав опричников кромешниками. Выражение “тьма кромешная” буквально означает тьма внешняя, за пределами любого света. Согласно религиозным представлением, такая тьма стоит в аду. Соответственно, опричники это адские слуги.

Но в слове опричнина не было ничего адского. До Ивана Грозного оно использовалось для обозначения “вдовьего удела”. После смерти князя все его владение делилось между сыновьями кроме (опричь) удела вдовы, на ее прожитье до конца жизни.

Согласно указу от февраля 1565 года вся территория страны делилась на опричнину и земщину. Земщина это те области, где сохранялся старый порядок, управление Боярской думой. А вот опричные земли становились личным уделом царя, где его власть была абсолютной.

В опричнину вошли преимущественно северные и северо-западные земли Московского государства. Кроме не совсем ясных политических расчетов были вполне прозрачные экономические. Были взяты под царский контроль все районы добычи соли. Это был стратегический товар того времени, приносивший большой и стабильный доход. Территории, примыкавшие к Белому морю были также очень важны как торговые. Также опричными становились земли вокруг Александровой слободы, неофициальной столицы опричнины, а также часть районов Москвы. Царь оставил за собой право забирать в опричнину и другие земли и города, чем потом и пользовался.

Для управления опричниной были созданы особый двор и особая Боярская дума, приказные люди и войско. Неофициальной столицей опричнины была Александрова слобода. На расходы по созданию опричнины царь взял с земщины налог в 100 тысяч рублей. Стоимость средней деревни тогда 100-200 рублей, годовой(!) оклад придворного невысокого ранга 5-6 рублей, наивысший боярский 400 рублей.

Разделение на опричнину и земщину было далеко не только территориальным, но, в первую очередь, социальным. Дело в том, что из опричной территории выводили всех знатных людей, которых царь не хотел там видеть, и наоборот, заселяли в опричнину специально подобранных туда людей. Соответственно, у выводимых людей отбирали землевладение и заменяли его другим. В этой политике не было ничего принципиально нового. Так, например, вывел новгородских бояр Иван III, когда усомнился в их благонадежности. Новым было то, что теперь выводилась и знать коренных московских территорий.

У тех, кто отбирался в опричнину, тщательно проверялась родословная на предмет связи с родами, которые вызвали недовольство Грозного. Естественно и сами они проверялись на лояльность. Опричная знать давала клятву верности царю и, по некоторым свидетельствам, обязывалась под страхом тяжелого наказания не иметь никаких дел с земской.

Конечная цель опричнины остается до сих пор спорной, но промежуточная, кажется, ясна. Это раскол знати на две части, так же как и раздел территории. Старое доброе “разделяй и властвуй”. Конфискация владений коснулась тысяч людей, причем они были совершенно разных слоев, от высшей аристократии до захудалого дворянства. Почему же знать не взбунтовалась?

И здесь царь Иван показал себя блестящим политическим тактиком. Опричной знати давался ряд преимуществ. При переселениях опричники наделялись землей гораздо щедрее, чем земские, освобождались от ряда налогов, давался и ряд других привилегий.

Кроме чисто материальных были и карьерные соображения. Напомню, что все военные и гражданские должности в государстве распределялись согласно знатности. Это называлось местничество.

Часто встречается утверждение, что в опричнину брали худородных, простолюдинов. Частично это верно, но простолюдины никогда не занимали в опричнине важных постов. Другое дело аристократия “второго эшелона”. До опричнины ей самых важных постов не светило, но теперь открывались самые блестящие перспективы.

Возвысившиеся опричники готовы были зубами и ногтями защищать полученное, а для этого нужно было защищать царя и новые порядки. Расчет Грозного полностью оправдался.

За опричными переселениями стояли тысячи бытовых трагедий. Хотя вывод не был опалой, а тем более казнью, и положено было владение компенсировать, можно представить, каково было людям, владевшим вотчиной (личным землевладением) поколениями, покидать родовые гнезда и переселяться неведомо куда. Да и помещики, хотя и жили на землях, данных князьями, тоже частенько жили на них поколениями. Не зря их называли “служилые люди по отечеству”.

Кроме того, приходилось месяцами обивать пороги приказов, занимаясь волокитой. Подавать челобитные, проходить верстание, получать грамоты, часто самому искать подходящее поместье. На примере нескольких дворянских семей по писцовым книгам выяснили, что в среднем между выселением и устройством в новом поместье проходило полтора года.

Все же были исключения. Некий ловкий земский дворянин, Андрей Михалков, умудрился оставить за собой владение в опричнине, хотя это вроде бы было строго запрещено.

Так как опричников наделяли землей по повышенной норме, то государству приходилось наделять выселенных земских “черными”, то есть государственными землями. Вряд ли это радовало “черных” крестьян, ведь до этого над ними стоял только князь. Сплошь и рядом наделения были неравноценными, а если и были справедливыми, то часто вотчина заменялась поместьем, то есть теперь хозяин становился обязан за него служить.

Одно из долгосрочных последствий опричных переселений было то, что рвались социальные связи между соседями, утрачивалась сплоченность дворян на местах, а стало быть и способность к сопротивлению. Видимо, на это и был расчет.

Впрочем, расколоть знать тогда особого труда не составляло. Многие получили дворянское звание буквально накануне. При присоединении Новгорода, Рязани и других земель на рубеже 15-16 века поместьями там наделялись некие “псарь Данилко”, “дьяк Ермола” и даже “истопник Антон”.

Основная масса помещиков была довольно бедна, в середине 16 века средний новгородский дворянин имел 20-25 крестьянских дворов. Если происходили голод или эпидемия, и крестьяне вымирали, нередко помещикам приходилось пахать землю своими руками. Они являлись на воинские смотры в лаптях и слезно жаловались, что служить “невмочь”.

Так что если бы кто-то сказал какому-нибудь боярину Шуйскому, хозяину тысяч гектар и сотен деревень, что он относится к одному классу с помещиком Ивашкой-Вострой саблей, тот бы возмутился, как его, представителя благородного рода можно сравнивать с безвестным служилым человеком, может быть, вчерашним холопом. А для Ивашки боярин - “богатина”, виновник его бедствий и тяжести службы. Так что натравить его на бояр особого труда не составляло, тем более, бедный дворянин мог очень серьезно поправить в опричнине свое благосостояние.

Начало террора

В первые дни опричнины было казнено несколько человек: князь Александр Горбатый, его сын Петр и тесть Головин. Самый видный из них был, конечно же, князь Александр. Он был героем взятия Казани, блестящим полководцем, но ко времени Ливонской войны впал в немилость, возможно, за то, что перечил царю.

Князь С. Ростовский лет десять до того пытался бежать в Литву, но его схватили. Тогда он отговорился тем, что по малому уму заблудился (со свитой в 200 человек) по дороге в свое поместье. Царь тогда его простил, теперь припомнил. Князей И. Кашина и Д. Шевырева также казнили, причем последнего посадили на кол. По легенде, сидя на колу Шевырев распевал религиозные гимны, но это не точно.

Еще несколько бояр постригли в монахи. Судя по всему, масштаб казней в первые два года опричнины был не особенно высок. Гораздо больше в первый год подвергли опале и ссылке. Около 180 человек были сосланы в Казань. В основном это были князья ярославские и ростовские. Их огромные землевладения были конфискованы, взамен были даны поместья в казанских землях.

В 1566 году опричная политика сильно смягчилась. Казни прекратились, в мае большей части казанских ссыльных разрешили вернуться домой и даже вернули поместья. Правда, самые влиятельные князья остались в Казани.

Затихла война с Литвой, в Москву прибыло польско-литовское посольство, начались переговоры. Литовцы предлагали оставить все как есть, поделить Ливонию по захваченным сторонами территориям. Русское правительство требовало Ригу. Переговоры зашли в тупик. Тогда царем в конце июня 1566 был созван земский собор. На нем, кроме бояр и дворян присутствовали купцы. Собор принял решение продолжать войну.

Пожалуй, это был один из наибольших провалов дипломатии Грозного. Возможно, что Ливонскую войну удалось бы закончить уже в том году, получив удобный выход в Балтику.

Значение Земского собора 1566 года не ограничивается внешней политикой. Это был вообще первый достоверный собор, с известными составом и повестками обсуждения. Удивительное дело, что в разгар опричнины, которая у большинства ассоциируется только с репрессиями, произошел шаг к общественному представительству. Этот собор показывает, что Грозный был достаточно гибким политиком, и когда хотел (или мог), то не ограничивался одними репрессиями.

Но если царь планировал примириться с знатью, то он просчитался. Прекращение казней и уступки наоборот дали надежду аристократической оппозиции, что удастся вовсе отменить опричнину. Сначала боярские кланы начали действовать через церковь.

19 мая оставил пост митрополит Афанасий, и нужно было выбрать нового. Царь сам предложил кандидатуру архиепископа Казанского Германа Полева. Вопрос, казалось, был решен, и Полев уже въехал в митрополитские покои. Но тут же начал поучать царя, грозить ему страшным судом и требовать отменить опричнину.

Грозный разозлился, заявил, что ты, мол, еще не выбран, а уже вые пытаешься управлять царем и изгнал Полева обратно в Казань.

Новым кандидатом стал человек совершенно неожиданный. Обычной практикой были выборы из московских или подмосковных епископов, хорошо известных царю. На этот же раз кандидатом стал мало кому известный настоятель Соловецкого монастыря Филипп (Федор) Колычев.

Отпрыск боярского рода, он с детства тяготел к молитве и книгам. Хотя и нес воинскую службу, но то, что Федор не женился до тридцати лет, говорит о его желании уйти в монахи. Когда ему было тридцать, Федор вынужден был бежать из Москвы в связи с участием своих родственников в мятеже Андрея Старицкого. Он пешком дошел до Соловков, постригся там в монахи под именем Филиппа. Молодой боярин стойко переносил тягости монастырского житья наравне со всеми.

Всего через восемь лет престарелый игумен (настоятель) Алексий предложил монастырскому собору Филиппа как своего преемника, и тот был избран.

Новый игумен показал себя как блестящий администратор, да еще и с инженерным уклоном. При его руководстве началось большое строительство. Озера острова были соединены каналами, на них были поставлены мельницы, было построено множество хозяйственных сооружений, стали применяться механические приспособления. Монастырь стал центром процветающего хозяйства. Игумен в миру мог бы сделать неплохую чиновную или коммерческую карьеру, ни до, ни после него такого предприимчивого настоятеля на Соловках не было.

В Москве Филипп быстро стал одним из виднейших вождей оппозиции. Он поставил царю условием своего согласия на сан отмену опричнины. Царь, вместо того, чтобы отправить Филиппа вслед за Германом, почему-то стал его уговаривать, и Колычев все же согласился стать митрополитом, не вмешиваясь в политику.

Оппозиция на этом не остановилась, и во время Земского собора 1566 или сразу после него, 300 крупнейших знатных людей подали царю челобитную с жалобами на опричников, и, возможно, с просьбой отмены опричнины. Царь разгневался и приказал всех челобитчиков бросить в тюрьму. Большинство через несколько дней выпустили, но пятьдесят были признаны зачинщиками и биты палками, троим урезали языки, а троих обезглавили. Видимо, с этого момента Грозный отказался от политики компромиссов.

Вместе с тем, царь, судя по всему, чувствовал себя очень неуверенно. Он забрал в опричнину Кострому и так увеличил опричное войско, заодно разгромив оппозиционно настроенных тамошних дворян, построил в Москве, а затем в Вологде мощные укрепленные резиденции. В Кирилловском монастыре он тайно вел переговоры с настоятелем о возможном своем там пострижении, и даже подобрал себе келью.

Тем временем русско-литовские переговоры окончательно зашли в тупик и стороны начали готовиться к новому раунду войны. В Литве прекрасно знали о том, что русская знать очень недовольна царем и решили это использовать.

Литовское правительство отправило письма самым могущественным боярам с предложением перейти к себе на службу или организовать заговор против царя. В числе прочих письмо получил и Иван Челяднин-Федоров.

Совсем недавно боярин был конюшим. Это был один из самых престижных чинов при московском дворце. (Аналоги на Западе - лорд-констебль, коннетабль, шталмейстер). Его уважал и ему доверял царь. И не зря. Челяднин обладал редким для тогдашнего чиновника качеством - он был исключительно честен и никогда не брал взяток. Кроме того, судил всегда справедливо и был очень популярен среди жителей столицы.

Судя по всему, он участвовал в оппозиционном движении 1566 года и впал в немилость. Грозный отправил его воеводой в Полоцк, что было сильным понижением. Несмотря на это, воевода не откликнулся на предложение литовцев, а показал их письмо царю. Грозный произвел сыск и тогда поверил в невиновность бояр.

По его приказу бояре даже написали издевательские ответы литовскому правительству. Но осенью 1567 года царь снова почувствовал страх свержения и провел секретные переговоры с англичанами о возможности получить в Англии убежище.

Тем не менее, Грозный подготовил поход в Литву, но, едва начав его, отменил и помчался в Москву. Царь узнал о боярском заговоре.

Князь Владимир Старицкий, кузен царя и первый после него претендент на трон, рассказал брату о том, что бояре предлагают ему престол. Доказательств заговора у Грозного не было, поэтому он приказал брату поговорить с Челядниным и попросить его назвать людей, которые его поддержат на случай заговора. Старицкий так и сделал, и Грозный, получив список, приступил к репрессиям.

Был ли заговор реальным, или просто бояре вели крамольные разговоры, типа “если свергнем царя, кого на престол поставим”, мы не знаем, и наверное никогда не узнаем. Но этот заговор дал повод Ивану Грозному перейти уже к широким репрессиям.

Продолжение следует

@acethelittle, спасибо за донат!

Литература

Альшиц Д. Начало самодержавия в России

Кобрин В. Иван Грозный

Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским

Скрынников Р. Иван Грозный

Флоря Б. Иван Грозный

Ну, и т.д.

Но в этом, стандартном "дарк-фэнтези" мире есть несколько великолепных изюминок.

Великолепная метафизика. Объяснено, как устроено сверхъестественное, боги, демоны, вот это вот все, в подробностях. Попутно объясняется, почему работает магия, что очень немногие писатели делают. То есть маги не просто бросают огнеяйца потому что могут. Под магию в этом мире подведена база. Близкая аналогия - как в "Матрице", Нео может творить чудеса, потому что его мир это симуляция, а он в нем программист руками и ногами. Причем, маги не всемогущи, а им дан хороший противовес.

Дана мотивация черных властелинов. Не просто убить всех человеков, патамушта. У них есть четкая цель, причем такая, что их понимаешь и даже немного сочувствуешь. При этом злодеи очень мерзкие, но, сцуко, колоритные.

Мир очень историчный. То есть, не условное средневековье, а настоящее, в деталях. Даже канва первых трех книг - Первый крестовый поход. Отдельное удовольствие узнавать прототипы - ага, это Византия, а это Египет, и т.д. Я, как историк, какой-то жесткой клюквы не увидел.

Есть инопланетяне! И они не выглядят чужеродным пятном, как-то прилепленным в повествование. Нет, они очень органично вписаны в повествование и смотрятся очень уместно.

Хорошие боевые сцены. Вообще, очень хорошо прописан быт мира.

Ну и, конечно, изюмище, это дуниане. Некое сообщество, секта людей, которые посвятили жизнь духовному и физическому совершенствованию. Селекцией и тренировками они смогли создать людей с почти безупречным интеллектом, который смог победить "тьму, что была прежде" - животные инстинкты и психологические комплексы. Побочно дуниане могут просчитывать последствия всех своих действий, читать людей, буквально, по лицу (они тщательно изучили строение лицевых мышц и их малейшее движение). Они безупречно владеют телом и имеют потрясающие боевые навыки. В общем, каждый из них это элитный разведчик на максималках. Но при этом средневековые Люди Хэ не вызывают раздражения, бо описано хорошо, да и задачки им автор подбрасывает такие, что дунианам тоже приходится превозмогать в полный рост.

Ну и так, приятные мелочи, типа эпиграфов из выдуманных исторических, философских и религиозных трактатов, а также множество отсылок к мировой культуре.

Это из плюсов. Теперь перейдем к... нейтральному, т.е., на любителя. Очень много философии, размышлений о разуме, добре и зле. Нет однозначно хороших и плохих героев. В этом, пожалуй, автор перегибает палку и в условно положительных героях есть обязательно что-то мерзкое. Трудновато проникнуться сочувствием.

И минусы, куда же без них. Очень сложный мир с огромным количеством персонажей, через которых приходится на первых порах продираться. Еще и с зубодробительными именами.

-Я люблю тебя, Анасуримбор Келлхус, сказала Серве хил Кейалти.

Своеобразный, довольно тяжелый язык автора. Поэтому входной порог в произведение довольно большой. Нужно привыкнуть, и есть шанс, что не получится. Много рефлексии. Каждый второй персонаж душевно страдает не хуже русского интеллигента из романов классиков. Чернуха, много чернухи. Звягинцев и Балабанов говорят малаца. Ну вот, пожалуй и все.

Либо вы бросите через двести страниц (нужно прочитать не меньше, чтобы понять, ваше или нет) и никогда больше не будете. Либо навсегда влюбитесь в эту вселенную. Так что попробуйте.

П.С. Ан нет, читал недавно фэнтезятину, "Песнь льда и пламени", понравилось.