Серия «Мифы и факты о космической гонке»

Ширра на Корейской войне, 1951

Ширру все окружающие характеризовали очень похоже, как большого шутника, чуть ли не клоуна. Он обожал шутки и розыгрыши, часто незамысловатые и даже грубоватые. К примеру, он зазывал к себе сослуживца и говорил: “Я тут мангуста поймал, хочешь посмотреть?”. И потом показывал коробку, предупреждая: “Только осторожно, он очень злобный, может покусать”. Когда же летчик осторожно открывал коробку, оттуда что-то быстро выскакивало. Закаленные ветераны в ужасе отпрыгивали, а Ширра начинал хохотать. Это была всего лишь игрушка-попрыгунчик. За такое можно было и схлопотать, но Уолли так заразительно смеялся, что пойманный начинал тоже хохотать. Однако этот клоун в воздухе превращался в собранного, хладнокровного и умелого пилота.

Я не описывал подробно американскую подготовку космонавтов, потому что она была довольно похожей на советскую (или наоборот), которую я в деталях описал в этой части. Это были все те же центрифуга, термокамера, полеты по параболе для имитации невесомости, ненавистные обеим командам вестибулярные тренажеры и тому подобное. Похожие тренажеры космического корабля, похожая теория, все те же астрономия, матчасть корабля, скафандров, ракетное дело и так далее.

Но были и отличия. Насколько я смог извлечь из источников, у американцев не было чего-то похожего на сурдобарокамеру, у них было гораздо меньше общей физической подготовки, не было парашютных прыжков (у наших целый месяц непрерывно, на норму мастера спорта). Вообще, создается впечатление, что подготовка советских космонавтов была более жесткой и насыщенной. У американцев было, правда, гораздо больше часов на тренажерах полета.

Образ жизни после службы тоже различался. Астронавты не собирались особо менять свои пилотские привычки. После изнурительных тренировок они выпивали, гоняли на машинах и заводили интрижки. Наши космонавты тоже не были святыми, и выпивали, и девушек не сторонились, даже некоторые женатые. На спортивных автомобилях, правда, не гоняли, по понятным причинам. Однако космонавтов гораздо жёстче контролировали и за излишне разгульный образ жизни вылететь из отряда было не легко, а очень легко, как и случалось.

Еще одно коренное отличие Первого американского отряда от советского: будущих астронавтов знал весь мир, космонавтов - только узкий круг людей, они были засекречены. Поэтому до полета Гагарина отряд космонавтов не показывался на публике.

Астронавты же непрерывно участвовали в пиар-акциях. Их возили повсюду, в разные города, устраивали пышные встречи. Политики, крупные и мелкие, старались затащить к себе национальных героев (которые, правда, еще ничего героического не совершили). Для Гленна и Шепарда здесь не было ничего трудного, но молчуны Гриссом и Купер чувствовали себя неловко. На первой пресс-конференции кто-то из журналистов спросил: “Что из того, через что вы прошли, стало для вас самым трудным?”, Гриссом буркнул: “То, что сейчас”.

НАСА целенаправленно возило их по заводам-поставщикам, чтобы инженеры и рабочие видели тех, для кого трудятся. На одном из заводов Гриссома попросили сказать несколько слов, для него все равно что просьба взять молоток и бить себя по пальцам. Гас, напрягшись, смог выдавить: “Ну... работайте как следует”. Он имел в виду, что как-никак он полетит на построенной ими ракете. Но рабочие радовались как безумные и потом изготовили огромный транспарант “Работайте как следует!”

Публичность означала многое. Это жизнь под прицелом СМИ. Правда, журналисты были достаточно деликатны. Они умалчивали о разных неприятных вещах, вплоть до того, что жена Слейтона была разведена (серьезный грех для того времени).

Вообще, семейные дела астронавтов стали очень важны. Здесь хорошо было Гленну, безупречному во всех отношениях, и Шепарду, умеющему создать картинку счастливого семейства и умело скрывающему свои похождения, так, что кроме смутных слухов никто ничего не знал.

И сложно было Гордону Куперу, у которого в семье все было очень непросто. Гордо был самым молодым из всех, 32 года. Его отец был летчиком, и Купер начал летать с шестнадцати лет. Купер мечтал повоевать во время Второй мировой, и чтобы попасть в армию он даже отказался от неба и поступил в морскую пехоту, но поучаствовать в боевых действиях все равно не успел. После войны он все же получил военно-летную подготовку, служил в Германии. После этого он получил высшее образование в Технологическом институте ВВС. Там Купер познакомился с Гасом Гриссомом, они стали друзьями. В институте они однажды попали в серьёзную аварию и чудом выжили.

Позже Купер служил испытателем на базе Эдвардс и имел более 2000 часов налета.

Он женился в двадцать лет на девушке, которую звали Труди, которая тоже была пилотом. К моменту, когда Гордо взяли в команду, они с женой фактически разошлись из-за измен Гордо. Но астронавту нельзя быть разведенным! Поэтому Гордо уговорил жену сделать вид счастливого семейства, хотя бы на время. Она, привлеченная перспективой стать женой астронавта, согласилась.

А вот Скотт Карпентер был отличным семьянином, хотя его родители не показывали ему такого примера. Его отец, ученый-химик, ушел из семьи, когда ему было всего три. Мать, заболев туберкулезом, вынуждена была отдать Скотта на воспитание своему отцу, который, собственно, его и вырастил.

В университете Колорадо он познакомился с Рене, на которой женился. Они были красивой парой, светловолосые, крепкие, всегда веселые. Скотт был искренне предан жене и их четырем детям. Поэтому во время Корейской войны он вызвался служить в патрульной авиации, непосредственно не принимающей участия в боях. Риск погибнуть там был минимальным. Но для этого ему пришлось сделать шаг назад в карьере и понизить свой престиж в глазах сослуживцев.

Во время подготовки Скотт писал Рене письма на пятнадцати листах. В одном письме он написал, что не будет никогда понапрасну рисковать, чтобы любить ее, когда она станет бабушкой. Если другие астронавты пропадали из дома на недели и месяцы, то Карпентер при любой возможности рвался в семью. Любимым их развлечением с Рене было петь под гитару. Другие астронавты веселились над этим и говорили, что Скотту нужны еще свитер и борода, и он будет совсем похож на битника (предшественники хиппи).

Карпентеры в гостях у Кеннеди

Скотт имел налет раз в десять меньше, чем товарищи по отряду. Почему же его взяли? Скорее всего, из-за буквально идеального здоровья. Те, кто проходил с ним отбор, вспоминают, что Карпентер имел практически идеальную фигуру, мог бегать и крутить педали до бесконечности и дольше всех задерживать дыхание.

Раз уж речь зашла о делах семейных, стоит сказать несколько слов о женах астронавтов. Журнал “Лайф”, с которым НАСА заключило эксклюзивный контракт, сразу вслед за номером об астронавтах выпустило номер “Жены астронавтов”, целиком им посвященный.

По часовой стрелке снизу слева: Труди Купер, Энни Гленн, Джо Ширра, Луиза Шепард, Мардж Слейтон, Бетти Гриссом и Рене Карпентер (в центре)

Первая большая статья называлась “Семь храбрых женщин, стоящих позади астронавтов”. (Скачать номер можно здесь, если читаете по-английски). Из статей вырисовывалась картина идеальных семейств. В реальности все было не так просто.

Летчик ВВС заключал контракт на бумаге. Жена летчика тоже заключала контракт, но неписанный. В нем было много обязанностей. Смириться с тем, что ты будешь у мужа на втором месте после профессии. А если не повезет, то и на третьем. Мотаться по стране и жить не в самых лучших домах. Постоянно быть в страхе, что у дверей появится человек в форме и скажет: “Мне очень жаль, мэм, но ваш муж..”. Жена космонавта Конрада вспоминала, что одно время на испытательной базе каждые две недели погибал сослуживец мужа и она издергалась до такой степени, что у нее были галлюцинации, что к дому подходит тот самый человек в форме, а при телефонном звонке она чуть не впадала в истерику.

Однако неписанный контракт и давал немало. Армия брала на себя многое, от лечения до воспитания детей. Эскадрилья была большой семьей не только на словах. Гарантия стабильности брака - офицерам было фактически запрещено разводиться, это портило показатели начальству и зарубало карьеру на корню. Наконец, вместе с мужем миссис Лейтенант становилась миссис Капитан и росла в армейской иерархии, среди других жен, и не только.

Жены летчиков, конечно, выиграли, став женами астронавтов. Но обязаны были создать идеальную картинку семейного очага. А за ней далеко не все было гладко, три из семи семейств впоследствии распались.

Остается еще Дональд “Дик” Слейтон. Он был из семьи фермера и впахивал с детских лет. В пять, когда он управлял конной косилкой, Слейтону отсекло безымянный палец на левой руке. В их доме не было ни электричества, ни водопровода. В школе он играл на тромбоне и занимался боксом, но скорее всего, так и остался бы фермером, как и его отец, если бы не война. После выпускного класса школы он добровольцем поступил в ВВС и воевал с 1943 года.

Слейтон во время Второй мировой

В 1946 вышел в отставку и, пользуясь военными льготами, смог получить высшее образование в авиационной инженерии. Недолго проработал а “Боинге”, но снова ушел в армию, чтобы летать. После службы в Германии стал испытателем.

Дик Слейтон категорически не умел вести светскую беседу, зато легко соскакивал на армейский жаргон типа: “Слушай, Джон, вчера ё..й “Зеро” сел ко мне на хвост и попытался, б..ь, меня разъ..ть. Но я сам его зах...л, е..ть его японскую маму в..”. Так что Слейтон представлял проблему для прессы.

Кто будет Первым?

Рано или поздно должен был всплыть вопрос, кто же станет первым американским космонавтом? Этот вопрос решался в высших сферах, но и астронавтам решили дать слово. Перед Рождеством 1960 семерке предложили самой проголосовать, кого они пропустят вперед. С точки зрения общественности фаворитом был Джон Гленн, герой войны, обаятельный, всегда знающий правильные слова на публике, религиозный человек и отличный семьянин. Но.

Коллеги его недолюбливали. Он был слишком.. правильным. Когда остальные ходили по барам, он бегал. Когда остальные не отворачивались от женского внимания, он каждую неделю ездил за 200 километров к семье. Мало того, он постоянно всем читал нотации на тему, как не уронить звания Астронавта. Так что большинство проголосовало за его конкурента, Алана Шепарда.

19 января 1961 года, накануне инаугурации нового президента, Джона Кеннеди, руководитель Космической оперативной группы и прямой начальник астронавтов, Боб Гилрут, собрал их и заявил, что первым полетит в космос Шепард. Его дублерами будут Гриссом и Гленн. Это решение было строго секретным, его нельзя было выдавать даже семье. Общественности заявили, что это будет кто-то из троих.

Джон Гленн был в ярости. С кривой улыбкой он подошел к Шепарду и потряс его руку. А Шепард не мог удержать улыбку. Когда он вошел домой, то Луиза сразу все поняла и крепко его обняла. Широко улыбаясь, Шепард сказал: “Леди, об этом нельзя говорить, но перед вами человек, который будет первым в космосе”. Она отстранилась и шутливо обвела глазами комнату: “Ну и где этот русский?”

***

Стоит сказать пару слов о дальнейшей судьбе каждого из семерки, так как я буду дальше упоминать только некоторых.

Алан Шепард станет первым астронавтом США в космосе (суборбитальный полет). В 1964 году его отстранят от полетов из-за болезни уха, но к концу 60-х он прооперируется и слетает на Луну в составе “Аполлона-14”. В дальнейшем станет делегатом ООН и получит несколько высших образований. Умрет в 1998 году, до последних дней в браке с единственной женой Луизой.

Вирджил Гас Гриссом станет вторым американцем в космосе, совершит еще один полет, но трагически погибнет в 1967 году, заживо сгорев в кабине “Аполлона-1” на земле.

Джон Гленн станет первым американцем, совершившим орбитальный полет. В 1964 году покинул космонавтику, занялся политикой, стал сенатором. Будет выдвигаться кандидатом в вице-президенты и президенты. В 1998 году второй раз слетает в космос в возрасте 77(!) лет. В политике защищал космические и образовательные программы. Скончался в возрасте 95 лет. С женой Энни прожили в браке 73 года. Двое детей. Был масоном.

Скотт Карпентер совершил орбитальный полет, после этого был отстранен от полетов из-за несколько неадекватного поведения на орбите. В 1965 году, взяв отпуск в НАСА, участвовал в подводных экспериментах ВМФ, провел два месяца в подводной лаборатории. В 1967 окончательно ушел на флот, занимался подводными исследованиями, погружался во все океаны, сотрудничал с Жак-Ивом Кусто. С женой Рене развелся, был в браке еще дважды, семь детей. Умер на 89-м году жизни.

Гордон Купер дважды летал в космос, в первом полете впервые в США провел сутки на борту. Во время внештатной ситуации на борту, когда отключилась вся электроника, смог разработать план снижения вручную, совместно с Джоном Гленном. Вручную запускал двигатели торможения, измеряя время по наручным часам. После отставки занялся бизнесом, всерьез изучал НЛО. Был дважды женат, отец четырех дочерей. Умер в 2004 году.

Дик Слейтон был отстранен от программы "Меркурий" из-за болезни сердца и остался единственным нелетавшим из семерки на конец 60-х. Много лет работал администратором НАСА, но не потерял надежду на космос. Отказался от курения, занимался спортом, в 1970 прошел экспериментальное лечение. В 1972 врачи не нашли признаков болезни и Слейтон был допущен к полетам. В 1975 году участвовал в программе “Союз-Аполлон”, стыковке советского и американского кораблей. До этого ездил в СССР, изучал русский язык. На 1975 был самым старым астронавтом, 51 год. Руководил испытаниями “Шаттла”, после отставки занимался бизнесом. Развелся с женой, женился второй раз. Умер в 69 лет.

С Леоновым после стыковки с "Союзом"

Уолтер Ширра слетает в космос трижды (первый человек, это сделавший), в третий раз в составе Аполлона-7. После этого подаст в отставку и сделает карьеру в бизнесе. С женой останется в браке в течение 60 лет. Умрет в 84.

Продолжение следует

Литература

Вулф Т. Битва за космос (Нужная вещь)

Железняков А. Секреты американской космонавтики

Уокер С. Первый. Новая история Гагарина и космической гонки

Основной технической целью было превышение скорости звука в пять и более раз. Конкурс на создание выиграла корпорация «Норт Америкэн». Х-15 должен был стать самолетом около 15 метров в длину, с небольшими крыльями размахом 6,5 метра. Вес самолета без топлива составлял около семи тонн, заправленный - 16,5 тонн. Приводить его в движение должен был жидкостный ракетный двигатель. Так как расход топлива был огромным, то работа двигателя не превышала полутора минут. На высоту 15 километров самолет должен был доставляться под крылом бомбардировщика.

Первый полет (без работы двигателя) состоялся 8 июня 1959 года. В сентябре того же года был полет уже с двигателем и была достигнута скорость свыше 2000 километров в час. До 1962 была достигнута скорость в 6 Махов (скоростей звука на конкретной высоте) и высота в 75 километров. Полет происходил так: отделение от носителя, разгон двигателем, полет по баллистической траектории, заход в пике, выход, приземление.

В 1963 году пилот Джозеф Уокер достиг высоты 107 километров. Это настоящий космос по международным правилам. В 1967 году Х-15 достиг скорости 7273 километра в час (примерно 2 километра в секунду, вдвое выше, чем скорость пули Калашникова при вылете из ствола). Эти рекорды для самолетов были не побиты до 2004 года. Всего состоялось 199 полетов, каждый приносил полезные научно-технические данные.

Но машина была капризная и опасная. При испытаниях случилось много инцидентов, а в 1967 году погиб пилот Майкл Адамс. В 1970 году проект был закрыт.

Однако к началу 1958 года от Х-15, как возможного первого космического корабля США, пришлось отказаться. Работы над запуском человека нужно было резко ускорить. И виной тому была “спутниковая паника”. О ней я уже писал, повторюсь. Запуск первого советского спутника вызвал страх и смятение в “свободном мире”. Уж слишком силен был контраст между самодовольством и самолюбованием американцев в послевоенные годы в всём, что касалось научно-технической и военной сфер и шоком от того, что “отсталая и разрушенная” страна их обогнала.

Простые американцы боялись, что Советы будут сбрасывать на них бомбы из космоса, а элита считала, что потеря контроля над четвертой геополитической сферой (суша, море, воздух, космос) вызовет общую потерю влияния США в мире.

Престиж нужно было вернуть, и вернуть быстро, любой ценой. Для Х-15 (или еще более продвинутого проекта Х-20) не было ракет-носителей, их можно было создать, в лучшем случае, через три-четыре года. Программа, принятая в марте 1958 года, называлась характерно: «Человек в космосе в кратчайший срок». Имеющиеся ракеты могли забросить в космос только маленькую капсулу, пушечное ядро, которым астронавт не сможет управлять.

Поначалу проектом пилотируемого полета занимались ВВС, но осенью 1958 года он был отдан президентом Эйзенхауэром свежесозданному (1 октября) федеральному космическому агентству, НАСА. Тогда кто-то обратил внимание, что название проекта «Быстро осуществимая отправка человека в космос» (Man In Space Soonest) сокращается до MISS (промах), и в ноябре проект получил название “Меркурий”.

Генеральным конструктором космического корабля стал Макс Фаже, эксцентричный инженер, который в любую погоду носил гавайские рубахи и любил во время рабочих совещаний стоять на голове. Но свое дело он знал. Заказ на изготовление корабля, который тоже назывался “Меркурий”, отдали фирме “Макдоннелл”. 25 января 1960 года первый “Меркурий” был сдан заказчику.

Корпус был коническим, длиной 8 метров, спускаемой капсулы 4 метра, диаметр в широкой части 189 см, вес около 1,3 тонны. Корпус сделан из титано-никелевого сплава. Пространства для астронавта оставалось 1,7 кв. метра, так что сильно не пошевелишься. Астронавт весь полет должен был находиться в специальном кресле, ложементе, в скафандре. Внутри было 55 электрических и 35 механических переключателя. Астронавт мог изменять ориентацию капсулы по трем осям при помощи небольших двигателей, аварийно прекратить полет,включить тормозной двигатель.

Рядом с капсулой Джерри Куб, несостоявшаяся американская "терешкова"

Таких берут в астронавты

Так как поначалу пилотировать “Меркурий” не предполагалось, то на роль первого астронавта подходил любой молодой здоровый человек, имевший дело с опасностью и не выше 177 см (чтобы уместиться в капсуле). НАСА планировало просто подать объявление о наборе в газеты и отбирать всех желающих, пилотов, моряков, подводников, исследователей Арктики, кого угодно. Но вмешался лично Эйзенхауэр и запретил это делать.

Президент понимал, что начнется огромная неразбериха, толпы кандидатов, от сумасшедших до пробивающихся по блату. Отбор затянется на месяцы, а проверка благонадежности (да, это делали не только в СССР) еще дольше.

Поэтому Эйзенхауэр приказал отбирать кандидатов из числа военных летчиков-испытателей. Они хладнокровны, готовы к опасности, здоровы, уже прошли проверку. Как людей служивых, их ничего не стоит выдернуть на отбор. Кроме того, кандидатам не должно быть более 40 лет, высшее образование, налет не менее 1500 часов. Конечно, это должны были быть белые мужчины, по другому тогда никто и думать не мог.

Нужно было отобрать 12 человек, 6 - передовой отряд и 6 в резерве. Минобороны отобрало 110 человек, из них 105 пилотов, специальная комиссия НАСА 35 из них, которые должны были прибыть на собеседование в Вашингтон.

Все кандидаты получили повестки с пометкой “совершенно секретно” (о которых немедленно узнали все сослуживцы) и явились 2 февраля 1959 года в Пентагон.

Там в одной из комнат собралось 36 молодых людей, недоуменно поглядывающих друг на друга. Все коротко стриженные, в нелепо сидящих гражданских костюмах. У всех огромные наручные часы с самыми разными шкалами, которые стоили раза в четыре дороже, чем костюмы летчиков. Это был признак принадлежности к касте.

Профессия военного летчика была не просто профессией, но именно кастой. Работа это была очень опасна. Для летчика ВМФ, собиравшегося отслужить 20 лет, риск погибнуть был один к четырем, и это в мирное время. Среди испытателей смертность была еще выше. Это сплачивало летчиков в боевое братство. У них было то, чего не было у гражданских - “нужная вещь”, трудноопределимое сочетание храбрости, хладнокровия и профессионализма.

И молодые пилоты всячески проверяли себя на соответствие касте. Воздушная акробатика и имитация боя были запрещены, но ими занимались, а начальство смотрело на это сквозь пальцы, хотя угробившего самолет по своей вине ждал трибунал.

Они были пижонами и ковбоями. Было модно сразу после службы завалиться в бар и проводить долгие часы за разговорами о работе, о том, как попал в переделку, но вышел из нее с честью. А те кто погиб, они просто совершили ошибку, чего правильный пилот не сделает. Посиделки в баре продолжались часто за полночь. А потом молодые пилоты садились на свои спортивные автомобили и гоняли по ночным улицам. Утром же, часто не проспавшись, садились за штурвал. Сейчас это кажется неправдоподобным, но то было другое время, и отношение к алкоголю тоже было совсем другим.

Вернемся в комнату в Пентагоне. Летчиков инструктировали два инженера НАСА, Сильверстайн и Лоу. Они сообщили, что стране требуются добровольцы для заатмосферных полетов, что это будет иметь огромное значение для нации, но при этом делом огромной опасности.

После собеседования пилоты собрались в отеле, где остановились, и стали все бурно обсуждать. Это не будет полетом в полном смысле, добровольца просто засунут в жестянку, как “консервированную колбасу”, он будет подопытным кроликом, что для летчика оскорбительно. Ракета еще не готова. Может статься, пилот отдаст три-четыре года жизни на проект, а он провалится. Минус несколько лет ожидания звания и летных часов.

Через неделю большинство из летчиков подало рапорт о зачислении в добровольцы. Их поймали на крючок особой важности миссии, ее опасности, строгой добровольности. Они были людьми военными и жили для того, чтобы служить стране.

Для добровольцев наступил второй этап - медосмотр. Он происходил в два этапа, сначала в клинике. Питер Конрад, который вошел в первую группу отбора, но не попавший в первый отряд, описал его со всеми подробностями.

Пилоты почти сразу возненавидели клинику Лавлейс. Человеку обвязывали голову ремнем и закачивали в ухо холодную воду. Это было не больно, но очень неприятно. Когда подопытный спрашивал, зачем это, врачи отвечали: “А зачем вам знать”?

Обследуемому втыкали иглу с проводом в кисть руки и врач нажимал на кнопку, рука сама собой начинала быстро сжиматься-разжиматься. Пилоту вручали пробирку и говорили: нужен образец спермы. Как это? Поместите сперму в пробирку. Как? Мастурбация. Где? В туалете. Пофантазируйте. Один из пилотов пошутил, что хочет помощи медсестры. На него холодно посмотрели. Пришлось парням по очереди удаляться в туалет, чтобы поработать “для победы Америки в космосе”.

Исследование пальцем простаты, осмотр прямой кишки, постоянные клизмы. Однажды Конраду закачали в кишки несколько литров раствора бария, для рентгена кишечника. После обследования нужно посетить туалет. Нет, он на другом этаже. Да, прямо со шлангом из задницы. Санитар проводит. Конрад, придерживая шланг, шел, семеня, мимо врачей и медсестер, пациентов и пациенток.

Потом обследование переместилось на базу ВВС. На его время пилотам присвоили вместо имен номера, им следовало откликаться на номер пять, номер шесть и так далее.

Их подвергали кислородному голоданию, вибрации, нахождению в темном звуконепроницаемом ящике, перегрузкам, нагреву в термокамере, заставляли засовывать ноги в ведро со льдом, надувать воздушные шарики, один за другим, пока человек не терял сознание.

И постоянные психологические тесты. Возле кандидата постоянно находился психиатр и делал пометки в блокноте. Шевельнулся, почесался, нахмурился - пометка.

Конраду особенно не нравилась доктор Глэдис Лоринг. Она постоянно смотрела на него, как на лабораторное животное. Однажды Конрад спросил ее: “Глэдис, что вы там все пишете?”. Она посмотрела на него так, будто морская свинка заговорила.

Пилоты считали психиатров шарлатанами, но вели себя с ними осмотрительно. Нельзя было сказать, что любишь риск, припишут “тягу к смерти”, и тому подобное.

Однажды обследуемым выдали чистый лист бумаги и спросили, что они на нем видят. Отвечать ничего не следовало, недостаток воображения. Можно было ответить “заснеженное поле”, но не следовало ударяться в фантазии о блужданиях в снегах и белых медведях.

Когда Конраду подали листок, он внимательно его рассмотрел, а потом подозрительным тоном ответил: ”Он же вверх ногами!”. Психиатр перегнулся через стол и стал разглядывать листок, и только через несколько секунд до врача дошло, что над ним издеваются.

В другой раз Конраду подали картинку и попросили ее описать. На ней была изображена сцена из времен Великой Депрессии. Истощенный фермер пахал выветренную землю на полудохлом быке. Рядом стояла изможденная жена фермера в платье из мешка, с рахитичными детьми. Конрад ответил: “Этот человек счастлив, он любит свою работу и любуется природой..”.

После теста в термокамере (я ее описывал в части о советских испытаниях) Глэдис снова внимательно наблюдала за Конрадом, делая пометки в блокноте. Летчик вытащил из кармана абсолютно такой же блокнот с карандашом и стал тоже делать в нем пометки. “Глэдис, у вас определенно наблюдается гипертрофия латентности и сублимация эксгибиционизма”. Весть о том, что собака Павлова позвонила в звонок разнеслась по клинике и порадовала подопытных.

После всех испытаний Конраду сообщили, что он прошел испытания, но в первый отряд астронавтов зачислен не будет.

Великолепная семерка

2 апреля 1959 года были отобраны семь будущих астронавтов. Еще 24 должны были оставаться в резерве. В первый отряд вошли:

Гордон Купер, Вирджил “Гас” Гриссом, Дональд “Дик” Слейтон, Скотт Капентер, Алан Шепард, Уолтер Ширра и Джон Гленн. Самым младшим был Купер (32), самым старшим Гленн (37). Все это были летчики ВВС и ВМФ, лейтенанты и капитаны, кроме Гленна, который был подполковником. 9 апреля об их отборе стало известно официально. Тогда же их впервые назвали астронавтами, по аналогии с аргонавтами и аэронавтами.

Первая семёрка (слева направо): Гордон Купер, Уолтер Ширра, Алан Шепард, Вирджил Гриссом, Джон Гленн, Дональд Слейтон, Скотт Карпентер

В тот же день состоялась пресс-конференция НАСА, в Вашингтоне. Публике, точнее журналистам, впервые были показаны астронавты.

Перед пресс-конференцией Вирджил Гас Гриссом пошутил, что так глядишь, ему придется что-нибудь сказать. Этот молчаливый пилот чувствовал себя свободно только в обществе таких же пилотов, за кружкой пива.

Родился Гриссом в семье железнодорожного рабочего, его родители были очень консервативными религиозными людьми. Гас был готов переломать все кости оскорбившему его серый городок, но в глубине души был рад, что авиация дала ему возможность оттуда вырваться. Он был ветераном Корейской войны и имел сто боевых вылетов, правда, ни одного сбитого самолета.

Ветеранами Кореи были еще трое астронавтов. Эта война была очень непопулярна в США. По некоторым утверждениям, на линии фронта офицерам приходилось гнать вперед пехоту под дулами винтовок. Но множество пилотов пошли на ту войну добровольно. Многие из них прошли подготовку во время ВМВ, но повоевать не успели. Для них Корейская война была шансом проверить себя, свои летные качества, свою “нужную вещь”.

Среди корейских ветеранов ходила легенда, о том, что один летчик панически закричал по радио: “У меня МиГ на хвосте!”. Кто-то из товарищей ему холодно ответил: “Заткнись и умри как авиатор”. Когда Гриссома с товарищами отвозили в автобусе на летное поле, он стоял. Так было положено, сидеть могли только побывавшие в бою. На следующий день Гас Гриссом сидел.

После того, как директор НАСА представил астронавтов, им стали задавать вопросы. Что думают о происходящем ваши жена и дети? Большинство ответили кратко и расплывчато. Но тут слово взял Джон Гленн. Он произнес маленькую речь об огромном для него значении семейной поддержки.

Задали вопрос о религиозных убеждениях. И снова вылез Гленн. Он очень серьезно рассказал о своей церкви, куда ходил, и взглядах на Высшие Силы.

Остальные парни стали оборачиваться на этого летучего святошу. Что им теперь было говорить? Что для того, чтобы летать, им семья и Бог не нужны, только заправленный самолет? Астронавты вынуждены были сказать несколько слов о религиозных предпочтениях. Атеист Шепард был вынужден пробормотать, что он человек нерелигиозный, но ходит иногда к сайентологам.

Джон Гленн явно претендовал на лидерство. Он воевал во Вторую мировую, был героем Корейской войны, товарищи звали его Магнит в заднице, за частые пробоины в днище его самолета. Гленн получил пять боевых наград и сбил три МиГа в Корее. После войны он служил испытателем и несколько раз участвовал в телеигре “Угадай мелодию”. Гленн знал, как держаться на публике и сразу стал фаворитом.

Под конец один из репортеров задал вопрос: “Поднимите руки, кто уверен, что вернется из полета”. Недоумевая, астронавты подняли руки. А Гленн поднял две.

Молодой Гленн в Корпусе морской пехоты

На следующий день астронавты проснулись национальными героями. Для американцев они были маленьким авангардом, который первым вступит в бой.

В конце апреля семерку разместили на базе ВВС в Лэнгли. Им предстояло пройти теоретическую подготовку по астрономии, навигации, ракетной технике, системах жизнеобеспечения, и физическую на тренажерах. Астронавты должны были проходить и общую физическую подготовку, не менее четырех часов в неделю. Но за этим особо не следили, и астронавты отлынивали. Кроме Джона Гленна. Тот бегал каждое утро по несколько миль, чем сильно раздражал остальных.

Гленн был действительно аскет. Он не пил и не курил, жил почти в пустой комнате, где были только кровать, стул, стол и книги, каждые выходные ездил за двести километров к семье не старой развалюхе. Но бегал он из честолюбия. Гленн был старше всех, имел лишний вес, и бег позволял ему несколько уравнять шансы. Почему бы Джону Гленну и не стать первым человеком в космосе? Или, по крайней мере, первым американцем.

Тем временем, НАСА решило извлечь максимум из известности астронавтов. Агентство дало разрешение юристу де Орси заключить контракт на эксклюзивное право напечатать биографии астронавтов какому-нибудь журналу. За соответствующий гонорар, естественно. Выиграл конкурс журнал “Лайф”, заплативший 500 тысяч долларов (согласно калькулятору инфляции Департамента труда США, сейчас это 5,5 миллионов долларов). Каждому астронавту досталось по семьдесят тысяч, поделенных на три года, примерно по 24 тысячи в год.

Младшие офицеры-летчики получали 5-8 тысяч долларов в год, плюс 2 тысячи на квартиры и около полутора за полеты. Возьмем 7+2+1,5=10,5, округлим до 11 тысяч, это будет 900 баксов в месяц, тот же калькулятор нам дает около 10 000 современных долларов. Средняя з/п в Штатах сейчас около 4 000, без налогов. Неплохо получали летчики! Конечно, все это очень приблизительно.

Тренировки шли своим чередом. Они были довольно похожи на советские (или советские на американские, ведь они начались позже). Центрифуга, полет в самолете по параболе, чтобы ощутить невесомость. Многоосевая инерционная установка, или проще, клетка, которая вращалась одновременно по трем осям. Рядом всегда стояли ведро и швабра, и почти каждый астронавт на выходе уделял внимание ведру. “Рвотная машина номер 1”, вот как ее называли астронавты.

Претензии на лидерство Гленна раздражали остальных, и, в первую очередь, второго фаворита - Алана Шепарда. Рано или поздно, их характеры должны был столкнуться. И это произошло.

Астронавты все чаще стали летать на мыс Канаверал, Флорида. Когда-то там не было ничего, кроме песка, сосен, болот и змей. Но сейчас там построили космодром и сопутствующий городок. Здесь можно было почувствовать себя, как на курорте. Для Джона Гленна здесь была отличная беговая дорожка вдоль океана, для остальных автомобили, бары. И девушки.

Офицеры часто оказываются вдали от дома и надолго. В те времена, по неписанным правилам, американские офицерские жены закрывали глаза на интрижки мужей в командировках, ведь им нужно было удовлетворить “здоровые мужские потребности”. Но только если все ограничивалось интрижкой и без скандала.

На мысе Канаверал, в городке Какао-Бич хорошенькие официантки, поварихи и продавщицы буквально вешались на шею астронавтов. И те не собирались упускать своего. Однажды один из товарищей попросил Скотта Карпентера поменяться с ним номерами, потому что у Скотта была двуспальная кровать. Он со смехом рассказал это Гленну.

Гленн собрал срочное совещание астронавтов. Он прочитал товарищам гневную лекцию о том, что они не должны бросать тень на их дело. Никаких интрижек, они все на виду и не могут быть скомпрометированы!

“В гневе он был страшен. В его глазах горели четыре века протестантского сектантства, помноженные на два миллиона кругов, которые он пробежал по беговой дорожке”.

Но нашла коса на камень. Против Гленна выступил Эл Шепард. Шепард был потомственным военным, с блестящим образованием. Он обладал острым умом и впечатляющими профессиональными качествами. Однажды Шепард посадил реактивный самолет с отказавшими двигателями, в другой раз на спор пролетел под мостом.

Шепард

В нем как будто бы умещались два человека. Один блестящий офицер, умеющий заморозить взглядом. А другой был веселый Эл, с широченной улыбкой и огоньком в глазах, любитель быстрых машин, водных лыж и женщин.

Дома он был примерным семьянином, а в командировках становился любителем выпивки, быстрых поездок по ночам и девочек. Несмотря на то, что Шепарда нельзя было назвать красивым, женщины его любили, и он не упускал своего. И сейчас Шепард включил Ледяного Эла и металлическим голосом спросил, какого черта Гленн лезет в их личную жизнь.

Маленький отряд раскололся. Одни поддержали Эла, другие Джона. В итоге, все согласились, что Гленн прав, и им нужно думать о репутации. Но между Гленном и Шепардом пробежала черная кошка. Шепард постоянно подкалывал Гленна. Если кто-нибудь находился поблизости, Эл говорил Гленну: “Джон, мой мальчик, я думаю, тебе надо немного расслабиться. Тебе нужен спортивный автомобиль. Выброси свою развалюху и погоняй немного по-человечески. Это пойдет тебе на пользу, Джон”.

Однажды утром, когда астронавты пришли в офис, они обнаружили на доске крупную надпись: «Спортивный автомобиль – лекарство от мужского климакса».

О других астронавтах, а также прочих аспектах американской космической программы в продолжении

@adaff, @Triceratopsian, спасибо большое за донат!

Литература

Вулф Том. Битва за космос

Железняков А. Секреты американской космонавтики

Мировая пилотируемая космонавтика. Сборник

Тарас А. От "Агрегата 4 к Аполлону"

Уокер Стивен. Первый. Новая история Гагарина и космической гонки

Выделялись женатые, их было пол-группы, такие, как Гагарин и Титов, Нелюбов и Леонов, и холостяки, Быковский, Николаев и другие. Кто-то служил вместе (Гагарин и Шонин, Хрунов и Горбатко), ещё "моряки" и "сухопутники". Серьезно различались характеры. Экстраверты и интроверты. Любители поговорить и выпить, любители засесть в углу с книжкой.

По воспоминаниям начальника ЦПК (Центра подготовки космонавтов) Карпова, они специально подбирали разные психологические типы, темпераменты: холерики – Г.С. Титов и В.Ф. Быковский, сангвиники – Ю.А. Гагарин и П.Р. Попович, меланхолик, явно выраженный – А.Г. Николаев.

Их заселили в квартиры, небольшие но отдельные. Во времена, когда большинство советских граждан жило в коммуналках, это было серьезное улучшение жизни. Зеленый, будущий Звездный городок, только строился, но находился в очень красивом месте среди леса.

Обставить квартиры было непросто - дефицит. Замполит отряда повез парней в военторг, получить мебель и бытовую технику без очереди.

“Приехали мы туда, Никирясов ведет всю ораву мимо группы людей. «И куда эти старшие лейтенанты прутся! Я — жена подполковника, стою в очереди!» — поджала губы расфуфыренная молодая дамочка. «Надо было за старлея замуж выходить!» — весело обернулся к подполковничихе Гагарин, и мы пошли дальше”. (Карташов)

Кормили будущих космонавтов в столовой, просто, по домашнему. Многие из них были из самых простых семей, им нравилось. “И, начиная с весны, все время подавали ребятам салаты из зеленого лучка, петрушечки, капусты, морковки, других свежих овощей. Миски с салатами стояли в зале всегда: подходи, набирай, сколько хочешь. А из основных блюд… борщи, рассольники, солянки, щи, отбивные, котлеты, пельмени. ... Помню, Юра Гагарин очень любил молоко, причем сырое, некипяченое. А такое запрещалось давать космонавтам. Ну, не дай Бог… Вот и приходилось обманывать: мы пастеризовали молоко так, что по вкусу оно почти не отличалось от свежего, и хранили его в специальных запечатанных бутылках в холодильниках”.

Зарплаты были такие (указываю в рублях 1961г): слушатель-космонавт, 300р., космонавт, 400р. За полет единовременное вознаграждение от 5 до 15 тысяч. Много это, или мало? Средняя зарплата в 1960м по Союзу ЗП - 80, промышленность: рабочие - 90, инженерно-технические работники - 135, служащие (менеджеры) - 70, колхозники - 20, учителя - 72, наука -110, банки - 70, госслужащие - 86.

https://istmat.org/node/9304

Летом 1960-го начальство приняло решение выделить из двадцатки лучшую группу в шесть человек. Это было сделано для ускорения подготовки, так как времени на тренажеров на всех не хватало. Отбирали по росту и весу, поменьше, по успехам на тренировках.

В итоге, первая шестерка состояла из Варламова, Гагарина, Карташова, Николаева, Поповича и Титова. Конечно, остальным четырнадцати парням это было обидно, они почувствовали себя космонавтами второго сорта. Но скоро у нескольких из них появится шанс занять место в передовом отряде.

Отсев

Центрифуга для многих стала камнем преткновения. Напоминаю, что одним из главных неблагоприятных факторов, действующих на космонавтов, является ускорение, та сила, которая вжимает вас в кресло автомобиля, когда водитель давит на газ. Величина этой силы, отношение обычного веса предмета к его воздействию на опору во время ускорения называется перегрузкой. Она измеряется в g. 1 g это сила, с которой спокойно лежащий предмет давит на поверхность в земном тяготении.

Центрифуга это специальное устройство, моделирующее перегрузки. Чтобы проще было ее описать, представьте детскую карусель такого типа:

Только кресло одно, рычаг длинный, и все раскручивается не по-детски здоровенным электромотором.

Кровеносная система плохо переносит перегрузки. Она заточена строго под земную силу тяжести. Когда перегрузки направлены от головы к ногам, это плохо. Происходит отток крови от мозга в ноги и пилот чувствует сначала “серую пелену”, затем “черную”, соответственно, помутнение и потерю сознания.

Если ускорение направлено от ног к голове, это еще хуже. Начинается “красная пелена”, приток крови к голове. От такого человек не только теряет сознание, но и быстро умирает от кровоизлияние. Что же тогда делать?

Нужно, чтобы вектор ускорения был направлен не вдоль человека, а поперек, в направлении “грудь-спина”. Тогда кровь давит перпендикулярно крупным сосудам, и люди такое выдерживают прилично. Путем экспериментов была найдена идеальная для космонавтов поза, полулежа со слегка поднятыми коленями.

Тренировки на перегрузки кандидаты в космонавты переносили хорошо, все же летчики, и очень здоровые летчики, однако относительно друг друга по разному. Вообще, перегрузки лучше переносят физически крепкие люди. Но вот Борис Волынов, здоровенный парень, который однажды сломал динамометр (силомер), никак не мог правильно научиться дышать. А “неказистый” (по мнению Карпова) Андриян Николаев переносил перегрузки лучше всех, почему и вошел в шестерку.

Анатолий Карташов тоже поначалу был в передовом отряде. Красивый голубоглазый парень был, казалось, эталоном здоровья. Но когда его стали крутить, обнаружили у него на спине кровоподтеки, раз, другой. Оказалось, он когда-то давно перенес инфекцию, отчего его сосуды стали ломкими. Карташов был отстранен.

Коллеги потом говорили, что врачи перестраховались. Тогда все-таки мало было информации обо всем. Если бы Карташов проходил отбор во втором, третьем наборе, он, скорее всего бы полетел. Анатолий не стал ждать возможного возвращения в отряд космонавтов, а подал рапорт на отчисление. Он еще долго служил в авиации и умер в 2005.

Его место в шестерке занял Валентин Варламов. Серьезный мужчина, лучше всех успевающий по математике. Но и ему не повезло.

В июне 1960 несколько космонавтов собрались покупаться в озере. Варламов предложил нырнуть прямо с берега. Первым прыгнул Быковский и чиркнул носом по песку - было мелко. Вторым Варламов и воткнулся головой в дно. Он вынырнул и не подал вида, что что-то не так. А потом незаметно для друзей ушел. Оказалось, что Валентин повредил себе шейные позвонки. Он несколько километров шел до автобусной остановки, придерживая голову руками, затем доехал до госпиталя. Его немедленно положили на долгую вытяжку. Друзья навещали его, доставали необходимые вещи.

В общем, не прыгайте в воду в незнакомых местах, можете никогда не стать космонавтом

Варламов выписался, стал тренироваться, но врачи скоро наложили запрет. Ему разрешили остаться в ЦПК, он стал потом инструктором, хорошо изучил астронавигацию. Но неудача порядком надломила его. В 1980 году Валентин Варламов поскользнулся в ванной, ударился о кафель головой и умер. Ему было 46.

Желание скрыть травму вообще характерно для первого отряда, а, может, и для молодых летчиков в целом. Могут ведь отстранить от полета, и что тогда делать?

Космонавт Георгий Шонин описывает, как во время долгой парашютной подготовки (я описывал ее в прошлой части) товарищи, получившие мелкие травмы, скрывали их, зато потом, в бане по субботам отпаривали ушибленные места.

На место Варламова пришел Валерий Быковский. Худенький, весивший всего 63 килограмма, он отлично выдерживал перегрузки, лучше многих в отряде. Будучи закоренелым холостяком, Быковский любил подшучивать над “женатиками”, когда они лажали на тренировках: «Больше о юбке жены думаешь, а не о деле…».

Но ведь и Быковский мог вылететь из отряда по глупой случайности. Шонин рассказывает, как они с Быковским в выходной гуляли по лесу и заблудились. Быковский полез на дерево, чтобы поискать ориентиры и увидел шоссе. “А выше можешь?” - взял на слабо Шонин. Быковский полез выше, вершина обломилась у него в руках и он полетел вниз. К счастью, он не выпустил часть верхушки из рук, она цеплялась за ветки и затормозила падение. Валерий упал на землю и потерял сознание. Шонин испуганно начал приводить его в чувство.

К счастью, ничего страшного не произошло, но Быковский получил сильные ушибы. Он скрыл инцидент от врачей и на тренировках потом очень страдал. К облегчению друзей, плановый рентген ничего не показал. После этого Быковский никогда зря не рисковал. Он летал потом в космос еще трижды. Умер в 2019.

Место Карташова в шестерке занял Григорий Нелюбов. Его дальнейшая судьба пример грубоватой версии народной поговорки: “Каждый человек - пи**ец своему счастью”.

Григорий Нелюбов родился в Крыму, стал летчиком Черноморского флота. Симпатичный, спортивный, интеллектуально развитый, он просто лучился харизмой, мог обаять любого человека. Шутник, анекдотчик, любитель застолий, он был всеобщим любимцем. Но была у Нелюбова и обратная сторона. За группой наблюдали психологи, они и подметили большой эгоцентризм Григория. Он всегда хотел быть в центре внимания, как говорится, женихом на свадьбе и покойником на похоронах. Кроме того, Нелюбов иногда был несдержанным, мог сорваться и вспылить.

Генерал Каманин, который курировал подготовку космонавтов, недолюбливал Нелюбова. По утверждению Голованова, Каманин, как сталинист, не любил “нестандартных” людей.

Как бы то ни было, Нелюбов тогда очень хотел быть в лидерах и много старался над этим. В какой-то момент возникла нужда выделить из лучших еще более лучших, из шестерки выделили ведущую тройку: Гагарин, Титов и Нелюбов. Григорий стал как бы вторым дублером Гагарина.

Но вот слетал Гагарин, слетал Титов. Потом, то ли по здоровью, то ли по дисциплине, обошли Нелюбова Попович с Николаевым. Наверное, это его раздражало. В один прекрасный день, в 1963 году, Нелюбов вместе с Аникеевым и Филатьевым шли по ж/д станции и были остановлены патрулем. Космонавты были подвыпившие, Нелюбов стал дерзить патрульным. Их забрали в комендатуру, там, судя по всему, Нелюбов вел себя надменно. Дежурный в комендатуре позвонил в ЦПК, там его попросили не отправлять рапорт наверх. Он согласился, если Нелюбов перед ним извинится. Тот отказался и дежурный отправил рапорт. Каманин был в гневе. Отчислили не только Нелюбова, но и Аникеева с Филатьевым.

Нелюбова отправили в ВВС на Дальний Восток. Там он тяжело переживал свою неудачу. Попович однажды пытался помочь Нелюбову вернуться в отряд космонавтов, но безуспешно. Также ему отказали в переводе в испытатели. Григорий стал много пить. В электричках он показывал попутчикам фотографии с Гагариным и рассказывал о себе, ему наливали.

В 1966 году Григорий Нелюбов пьяный погиб под колесами поезда. Ему был 31 год. В 2007 году его жена Зинаида в телепередаче показала его записку, оставленную перед уходом: «Зинок! Ты всегда была лучше всех. Таких женщин нужно поискать. Прости».

Его отчисленным товарищам, Ивану Аникееву и Валентину Филатьеву в жизни повезло больше. Об Аникееве Шонин рассказывал, как о спокойном и очень добром человеке. Однажды в казахской степи Аникеев решил покататься на верблюде, тот понес его и чуть не зашиб. Аникеев после отчисления долго и много летал. Филатьев еще до армии закончил педтехникум и поработал в школе. После службы он снова стал учителем.

В число неудавшихся космонавтов вошел и Марс Рафиков. По национальности татарин, родом из Средней Азии, он был очень веселыми человеком, любителем всяческих мероприятий. Рафиков часто вытаскивал товарищей на культурные события. Мастерски готовил шашлык. Семейная жизнь у него не ладилась. В 1962 году Рафиков самовольно отлучился из отряда из-за семейных неурядиц и был отчислен. Много лет еще служил в авиации, воевал в Афганистане. После отставки жил в Казахстане.

Последним “неудачником” из Первого отряда стал Дмитрий Заикин. Семь лет после полета Гагарина он ждал своей очереди полететь, но в 1968 году у него нашли язву и Заикин был отчислен из отряда космонавтов. Сделал карьеру в ЦПК.

Лидеры

Вернемся к шестерке. О Гагарине, само собой, нужно поговорить отдельно.

Павел Попович, украинец, был еще одним любимчиком отряда. Всегда веселый, с отличным чувством юмора, он обожал петь и делал это абсолютно везде. Жена Павла тоже была пилотом. Женщина красивая, но своенравная, она, судя по всему, устраивала ему скандалы. Руководство ЦПК считало, что это не личное дело Поповича, а чуть ли не государственное.

Каманин писал в дневнике: Попович «создает впечатление волевого человека, но ведет себя в раздорах с женой излишне мягко… Семейные неурядицы тянут его назад». Далее Каманин добавил: «Будем принимать меры, чтобы помочь ему». Интересно, как генерал собирался помогать космонавту в его семейной жизни?

Герман Титов родился на Алтае, в семье учителя русского и литературы. Своих детей учитель назвал Герман и Земфира - он обожал Пушкина (и передал эту любовь Герману, тот мог подолгу цитировать классика наизусть).

Титов не зря стал дублером Гагарина. Он был очень собранный, дисциплинированный и храбрый человек. Вот как описывает Каманин случай на прыжках: “В тот день все шло хорошо. Космонавты один за другим оставляли самолеты. Встречный поток наполнял белые купола. Плыла навстречу земля. И только одного купола недосчитались тогда: Герман Титов попал в сложную ситуацию – стропы перехлестнулись. Купол сразу обвис, не успев наполниться воздухом. И тому, у кого это случилось, земля уже не плыла, а со свистом неслась навстречу. Все решали секунды.

Вот тут-то и проявилось самообладание космонавта Германа Титова. Расчетливым, спокойным движением он рванул кольцо запасного. Сработал! Но стропы этого запасного могли запутаться в главном. Помня об этом, Герман Титов двумя руками отбросил стропы главного парашюта в сторону. И как раз вовремя. Рывок. И вот уже взметнулся над ним тугой шелк. Все это продолжалось не больше минуты. Но какая это была минута!»

Карпову в Титове нравилась прямота. Он никогда не выкручивался, всегда признавал свою ошибку. Но Карпов не зря называл его холериком: Титов бывал очень импульсивен и вспыльчив. Также он отмечает своенравность Титова. Герман был не только профессионалом и спортсменом. Он любил музыку и был скрипачом-любителем, любил читать.

В Звездном Гагарин и Титов жили через стенку. Они были друзьями и часто ходили к друг другу в гости, перелезая прямо через ограждение балконов. Юрий и его жена Валентина помогли пережить Титовым потерю их семимесячного ребенка.

Гагарин никогда не делился с женой подробностями работы. Она долго не знала, что он вообще космонавт. Герман Титов от жены Тамары не скрывал ничего.

В январе 1961 года шестерка космонавтов сдала экзамены на знание корабля и умение им управлять. Гагарин, Титов и Нелюбов сдали превосходно, остальные чуть хуже.

Гибель Бондаренко

Рано утром 23 марта раздался звонок в квартире Владимира Голяховского, главного хирурга Боткинской больницы. Некий полковник Иванов взволнованно попросил приехать на работу как можно скорее - привезут тяжелого пациента.

Возле больницы с визгом затормозил микроавтобус, сопровождаемый пятью черными Волгами. Из микроавтобуса вынесли носилки, накрытые простыней. Когда Голяховский ее откинул, то содрогнулся. Человек сгорел весь, на нем не было ни единого уцелевшего клочка кожи, ни даже глаз - тотальный глубокий ожог. Но пациент был еще жив и шептал: “Больно.. Сделайте.. Чтобы не болело”. Вен не было, поэтому морфий пришлось ставить в ступни. Сопровождающие назвали его “Сергеев”. На самом деле, это был Валентин Бондаренко.

Бондаренко родился в семье начальника цеха мехового завода, в Харькове. Его отец герой войны, партизан. С юности Валентин хотел стать летчиком. В отряде космонавтов он был самым молодым. Его все любили за добродушный характер и называли “Звоночком”, возможно за то, что он в будние дни утром ходил по дому космонавтов и звонил всем в двери, будил на службу.

Шонин рассказывал, как однажды вдвоем они увидели маленького ребенка в окне пятого этажа. Бондаренко взобрался туда и спас малыша от падения.

В марте он проходил испытание в сурдокамере (я о ней рассказывал в прошлой части). Она же была и барокамерой. Для космонавтов создавалось разрежение, как на 5-6 тысячах метров. Для компенсации дыхания, камера заполнялась воздухом с повышенным содержанием кислорода. Так будут делать американцы в программе “Аполлон”, и у них тоже погибнут три человека.

Однажды в барокамере космонавтов уже погибли люди, двое механиков, неожиданно откачало весь воздух.

Испытание Бондаренко подходило к концу, шел последний день. В камере была электроплитка для подогрева пищи. Ее спираль была раскалена. Бондаренко отклеивал датчики от тела и протирал эти места на теле ваткой, смоченной в спирту. Не глядя, он отбросил ватку и она упала на раскаленную плитку. Ватка мгновенно вспыхнула, а потом начался страшный пожар в атмосфере, обогащенной кислородом. На Валентине вспыхнул костюм. Он попытался сбить пламя и потерял несколько секунд. Когда он подал сигнал, то еще с десяток секунд не могли открыть люк из-за разницы в давлении. Когда открыли, было уже поздно.

(Вспомнилось описание из Второй мировой, когда загоралась кабина пилота. Пять секунд пожара -летчик отделается испугом и ожогами, семь-будет долго лечиться. Восемь-девять, тяжелая инвалидность, десять-двенадцать - смерть).

Когда Валентина вытащили, он был еще в сознании, все время повторял: «Я сам виноват, никого не вините...». Восемь часов его пытались спасти, не смогли.

Похоронили Бондаренко на родине.

Из приказа: «Обеспечить семью старшего лейтенанта Бондаренко всем необходимым, как семью космонавта. 15.4.61. (министр) Малиновский».

Гибель Бондаренко оставалась тайной до конца 80-х.

Сын плотника, вознесшийся на небо

Почему Гагарин? Не так просто ответить..

То, что Королев его выбрал за обаяние, неправда. Даже то, что его выбрал именно Королев, сильное преувеличение. Твердого решения не принимали вплоть до самого полета. Но уже в январе 1961 года экзаменационная комиссия склонялась к Гагарину.

По всем дисциплинам и упражнениям Гагарин был стабильно в тройке лидеров. Далеко не всегда первым, но в лидерах точно. И все же, качества личности, возможно, дали ему несколько лишних баллов.

Я уже описывал раннюю биографию Гагарина. Как он выглядел для товарищей в отряде? Безусловно, в лидерах, очень хороший спортсмен, очень обаятельный. Безусловно, храбрый, интеллектуальный, хладнокровный, умелый. Правда, они почти все такими были.

Что отмечают практически все, это гагаринское чувство юмора. Он шутил во всех обстоятельствах. Его юмор не всегда был безобидным, иногда грубоватым, иногда солдафонистым, иногда пошловатым.

Когда врач протирал спиртом места контактов датчиков: “- Ох! С устатку граммов пятьдесят бы этой жидкости для полнокровного сна”.

В сурдокамере: “вдруг вместо кодового штатного сообщения Юра неожиданно четко докладывает: «Пройдено сорок миллионов километров! Приближаемся к планете Венера! Подготовить посадочную площадку! Лаборант, вы готовы?»

“Однажды Гагарин пришел на один из запусков, — продолжает Миров. — А погода была плохая. Видно было, что Гагарин засорил глаз, постоянно тер его. Давай мы подбивать Меликова из санчасти: что ж ты ходишь на боевые дежурства, а если надо, помощь оказать боишься?» Он наконец решился, подошел к Гагарину. А тот ему отвечает: «Глаз не п..да, переморгает». Простым он был парнем. Если бы думал о вечности, подобрал бы более приличное слово”.

Герман Титов вспоминает, что однажды врачи на ночь тайно добавили им в пищу препарат, вызывающий головную боль. Утром, когда опрашивали о самочувствии, только Юрий честно сказал, что чувствует себя неважно.

Не сказать, что Юрий был этаким рубахой-парнем, душа нараспашку. Многие в нем отмечали крестьянское лукавство, он был, что называется, себе на уме. Но, как те же люди отмечали, чувствовалось, что за этим не стоит ничего плохого.

Также не надо представлять, что Гагарин был всегда улыбчивым и добродушным. Он мог быть и серьезным, и жестким, иногда и вспыльчивым.

Если попытаться выразить характер Гагарина одной фразой, то можно сказать так: он обладал большим животным магнетизмом, но не напористым, а располагающим к себе, так сказать, уютным.

Как я уже писал, Гагарин не говорил лишнего о работе своей семье. Брат Борис утверждал:

“— Никто не знал. А я знал!

— Откуда?

— Он прислал матери письмо, просил приехать к нему. Мы были у него в марте 1961 года. Приехали в Москву в «Детский мир» купить костюм моей дочке. Вышли из магазина, у тротуара стоит черная «Волга». Я спрашиваю: «Юра, а у тебя скоро такая будет?» — «Скоро», — сказал он и посмотрел на небо. «А денег где возьмешь?» — спрашиваю. «Тут одно дело предстоит, — отвечает он, — если все удачно обойдется, отломится мне на „москвича“, будем на рыбалку ездить!»

В декабре 1960-го космонавтов попросили проголосовать тайным голосованием, кто из них будет первым. По разным воспоминаниям, от 12 до 17 (из 20) голосов отдали в пользу Гагарина.

И все же, почти до самого конца Гагарин и Титов шли ноздря в ноздрю. Комиссия теперь принимала во внимание самое разное. Оба русские. Но один с Алтая, а другой со Смоленщины. Второе лучше. Титова зовут Герман, не очень хорошо. Оба с села, это хорошо, но Юрий учился на рабочего, это лучше. Говорят, показывали фото обоих Хрущеву, но он не выбрал.

И только 8 апреля 1961 года Гагарина утвердили официально.

В следующей части: Первый отряд американцев.

Продолжение следует

@dang70, спасибо за донат!

Литература

Голованов Я. Королёв

Данилкин Л. Гагарин

Каманин. Скрытый космос. Т.1

Превый пилотируемый полет. Сборник документов

Уокер С. Первый. Новая история Гагарина

Шонин Г. Самые первые

Штрихи к портрету отечественной космонавтики. Сборник документов

В Институте образовалась группа "космиков", которая взяла на себя работу по медицинской стороне будущего полета. Ее возглавил В.И. Яздовский. Королев теперь мог переложить проблемы отбора и подготовки космонавтов на ВВС и заняться только кораблями. Медики запросили у Королева, кого им следует искать. Здесь многое определялось нашими кораблями. У американцев были очень ограниченные возможности по весу корабля (капсулы, как они говорили). Впихнуть много оборудования американцы не могли, так что часть управления полетом вынужденно брал на себя человек. Из этого следовало, что астронавты должны были быть очень опытными пилотами с огромным опытом внештатных ситуаций, то есть испытателями, причем с большим стажем.

Советский "Восток" имел возможность быть полностью автоматизированным, так что от космонавта почти не требовалось управления.

Так что кандидаты в первую очередь должны были быть молоды и абсолютно здоровы, а летный опыт отодвигался с первых мест списка требований.

Требования Королева были: около тридцати лет, не выше 170, не больше 70 кг. И храбрые. Медики спросили, сколько отбирать, Главный сказал, чем больше, тем лучше. Он уже видел перед собой обширную картину полетов.

Медики разъехались по авиационным частям. Они не стали забираться на восток, за Урал, ограничившись западными округами. Сначала в ход пошел чисто бюрократический отбор. Врачи частей подобрали по вводным личные дела летчиков, затем приступили к делу москвичи. Они просмотрели почти три с половиной тысячи личных дел. Изучали здоровье, антропометрию. Браковали за частые ангины, бронхиты и так далее. Вели беседы с работниками частей о профессиональных и моральных качествах кандидатов. Затем наступил этап собеседований с самими кандидатами. До него дошли 347 летчиков. Опишем типичную беседу.

Будущий космонавт Георгий Шонин вспоминал, как его с несколькими товарищами внезапно вызвали к командиру. Ничего хорошего от этого они не ожидали и перебирали в голове возможные “косяки”.

Командир отправил их в другой кабинет, по одному. Там сидело два полковника-медика. Начали задавать вопросы. О биографии, здоровье, службе. И в конце несколько вопросов, которые задавали каждому.

Хотите ли вы летать на новых типах самолетов? Хотели бы вы летать на новых летательных аппаратах? Подавляющее большинство отвечало на оба вопроса - да. Шонин почему-то подумал, что ему предложат летать на вертолетах и собирался отказаться. Когда он спросил об этом напрямик, ему задали третий вопрос, как обухом по лбу:

Хотели бы вы полететь в ракете вокруг Земли?

А вот здесь трое из десяти отказывались. И не из-за страха. У них были ясные перспективы, налаженный быт. И все ломать из-за призрачной (тогда) возможности полететь в космос? Некоторые просили посоветоваться с женами. Комиссия к таким относилась с подозрением. В те “шовинистические” времена это казалось многим признаком подкаблучника, слабого мужчины.

Кто-то, как Титов и Попович, мгновенно ответили “да”. Кто-то, как Николаев и Шонин, засомневались в технической возможности. Шонин сказал: “Вокруг Земли готов лететь на чем угодно. Даже на ступе Бабы Яги и то бы рискнул попробовать. Но только чтобы ступа эта была сегодня, ну не сегодня, так завтра, долго не летать я не смогу”. Его уверили, что все будет скоро. Шонин сразу согласился.

Из 347 после собеседования комиссии отобрали 206. Еще 52 сами отказались от следующего этапа. А это должна была быть медкомиссия. Стало быть, осталось 154.

В Москву стали возить по двадцать человек на тщательное медицинское обследование. Каким оно было в деталях, мне не удалось найти, только общие описания. Начальник медицинской космической группы Яздовский сообщает, что помимо общих обследований уже тогда кандидатов подвергали испытаниям на центрифуге, в барокамере.

Судя по тому, как относились к обследованию кандидаты, медосмотры были и физически неприятны. Шонин отбирался с Гагариным из одной части, но Юрий уехал на обследование раньше и вспоминает, как выспрашивал Гагарина:

“После рассказа о каком-либо сложном исследовании, видя, как «скисает» мое лицо, он подбадривал:

— Да ты не робей, Жора! Это только на первый взгляд все кажется страшным и сложным”.

Отбор был очень жестким. Никто не знал в точности, что ждет человека в космосе, поэтому медики перестраховывались. Отсев был безжалостным. Непрошедший горько шутил над счастливцем: “Прошел? Молодец, Лайкой станешь”.

Когда кое-кого не только отсеяли, но и отстранили по состоянию здоровья от авиации вообще, двадцать человек сами отказались от дальнейшего обследования. Комиссия никогда не спрашивала о причинах отказа, такое было правило. Собирался отказаться и Алексей Леонов, но товарищи его уговорили остаться.

Забраковали еще 105, осталось 29. Из них отобрали двадцать. Вот он, первый космический отряд:

Аникеев Иван Николаевич, Беляев Павел Иванович, Бондаренко Валентин Васильевич, Быковский Валерий Федорович, Варламов Валентин Степанович, Волынов Борис Валентинович, Гагарин Юрий Алексеевич, Горбатко Виктор Васильевич, Заикин Дмитрий Алексеевич, Карташов Анатолий Яковлевич, Комаров Владимир Михайлович, Леонов Алексей Архипович, Нелюбов Григорий Григорьевич, Николаев Андриян Григорьевич, Попович Павел Романович, Рафиков Марс Закирович, Титов Герман Степанович, Филатьев Валентин Игнатьевич, Хрунов Евгений Васильевич, Шонин Георгий Степанович.

Это были 25-27-летние парни (кроме Беляева и Комарова, 1925 и 27 г.р.), с налетом 300-400 часов, старшие лейтенанты, многие женаты и с детьми. После всех обследований, осенью 1959, они разъехались по домам и принялись ждать.

Подготовка

11 января Главный штаб ВВС издал приказ о формировании части летчиков-космонавтов. Ответственным за подготовку первого отряда космонавтов был назначен генерал Каманин, Николай Петрович. Человек-легенда, участник спасения челюскинцев, герой войны.

Начальником Центра подготовки космонавтов назначили Е.А. Карпова. Но никакого центра не было, его только предстояло создать. После короткой бюрократической схватки с начальством ему удалось утвердить штат в 250 человек. Из них у него было в наличии только сам Евгений Анатольевич, кадровик да рабочий на все руки. Но дело быстро пошло.

В начале марта 1960 двадцатка Первого отряда стала съезжаться в Москву. Их сразу познакомили с Вершининым и Каманиным. Можно представить, с какими чувствами скромные лейтенанты жали руки своему Главкому и герою детства.

Из-за проблем с жильем их временно разместили на спортбазе ЦСКА. Два семейных космонавта, с женами и детьми жили в спортзале, один в одном конце, другой в другом. Но вскоре семейным выделили маленькие квартирки, а холостяков заселили в гостиницу.

К лету Каманин, Карпов и прочие начальники нашли место для будущего Звездного городка (или, как его долго еще называли, Зеленого), в 40 километрах от Москвы, в лесном массиве, но близко к железной дороге. Весь ЦПК долго находился в двухэтажном домике.

С 14 марта 1960 начались лекции. Сначала читали материал только по физиологии и медицине. Летчики заскучали, многие считали это второстепенным. Когда о программе узнал Королев, то разозлился и отправил преподавать космонавтам многих своих первоклассных конструкторов и инженеров, таких, как Тихонравов, Бушуев, Раушенбах, Феоктистов и других. Они стали читать лекции об астрофизике, геофизике, космической связи и много других специальных дисциплин.

Опытный командир Карпов знал великий армейский принцип, что чем бы солдат ни занимался, лишь бы.. был занят, а бездельный солдат сразу отдается всем порокам. Так что он включил большую программу физической подготовки, тем более это было необходимо для дела.

Тренировки проводил Борис Легоньков, физрук из ЦСКА. Он был человеком неутомимым и безжалостным, и сразу пресекал все разговоры космонавтов о бесполезности кроссов для космических полетов.

“За одну тренировку по тяжелой атлетике каждый из моей группы поднимал в среднем от 5 до 8 тонн. Годовая кроссовая подготовка составляла в сумме 300–400 километров плюс 500 километров лыжной. За одно занятие по плаванию ребята преодолевали 1500–2000 метров. Количество прыжков в воду на одном уроке колебалось от 50 до 70, в зависимости от того, с чего они выполнялись — с трамплина или вышки”.

Физподготовка проводилась трижды в неделю. Начиналась с часовой зарядки на открытом воздухе, в любую погоду. А дальше бег, плавание, ныряние, силовые упражнения, волейбол, баскетбол. Во время командных игр наставники высматривали будущих лидеров.

Теоретическая основа накапливалась сложно. Никто не знал, что там, “наверху”. Использовали авиационный опыт.

Для проверки организма и его привыкания к неблагоприятным условиям работы были введены спецтренировки: полеты на самолетах для создания кратковременной невесомости, долгое нахождение в баро- и сурдокамерах, термокамере, центрифуга, вибростенд, вестибулярные тренировки, парашютная подготовка, ОФП.

Как вспоминал Карпов, главных проблем было две: влияние невесомости на организм, ее было крайне трудно смоделировать, и как поведет себя психика космонавта. Тогда крупные физиологи и психологи нагоняли много страхов о том, что человек не выдержит чувства абсолютного одиночества, пустоты, отсутствия раздражителей. Чтобы понять, так ли это, и проводились знаменитые опыты в сурдокамере.

К апрелю 1960 такая камера была готова. Первым в нее залез на две недели Валерий Быковский.

Сурдокамера это такая, грубо говоря, будка, с очень толстыми, звукоизолирующими стенами и толстой, плотно закрывающейся дверью. Первые сурдокамеры совмещались с барокамерами, из них откачивался воздух, чтобы создать условия высотной гипоксии (кислородного голодания), менялся состав воздуха. Космонавт там под полным присмотром, за ним следят камеры, за ним наблюдают через окошечки, с него снимают показания множество датчиков на теле.

Сурдокамера снаружи..

И изнутри

Он же находится в полной изоляции от внешнего мира, ни один звук не проникает внутрь. Следящему персоналу общаться с ним строго запрещено, а космонавт должен давать постоянные отчеты, не имея понятия, слышит ли кто его снаружи.

Внешний и внутренний вид представлен на картинке

На кресле можно сидеть и лежать, внутри посуда и плитка для приготовления пищи, сами продукты. Первые космонавты находились там 10-14 дней. Такой срок был выбран не случайно, была реальная возможность для первого космонавта застрять на орбите на 10-12 дней. Они должны были периодически выполнять задания, умственные и физические. Первым разрешали брать с собой книги.

Время от времени космонавтов в сурдокамере подвергали разным испытаниям. Например, сенсорные раздражители, проще говоря, вспышки и звуки. Неожиданно могли включиться шорох, шелест, рев, музыка, цветные вспышки.

Однажды в сурдокамере проверяли космонавта Поповича, и включили ему разные жуткие звуки, свист, колокольный набат, по камере заметались яркие лучи. Попович, веселый человек, засмеялся, закричал и даже запрыгал: “Во дают!”

Гагарину организовали перевернутый график: днем спать, ночью работать. Он легко привык, очень быстро засыпал. Гагарин взял с собой книги, инструменты, много читал, мастерил. Однажды запел, как акын: “Вот порвались шнурки, пора готовиться к записи, один провод красный, один зеленый, скоро обедать..”

“— Юрий Гагарин в заточении любил поюморить, — вспоминает кандидат биологических наук Ирина Пономарева, работавшая когда-то лаборанткой в отделе отбора и подготовки Института авиационной и космической медицины. — Представляете? Вечер. И вдруг вместо кодового штатного сообщения Юра неожиданно четко докладывает: «Пройдено сорок миллионов километров! Приближаемся к планете Венера! Подготовить посадочную площадку! Лаборант, вы готовы?» В каком-то замешательстве я что-то ответила и тут же, спохватившись, отключила обратную связь, ругая себя за нарушение режима и условий эксперимента”.

Термокамера должна была показать устойчивость космонавтов к высоким температурам и, опять-таки, ее развить. Делалось это потому, что были сомнения в том, удастся ли поддерживать комфортную температуру на борту на орбите. Вопреки распространенному мнению, в космосе большая проблема не отопление корабля, а его охлаждение. Вакуум - идеальный теплоизолятор (вспомним термос), так что теплоотвод становится проблемой. Также при входе в атмосферу спускаемый аппарат мог сильно нагреться.

Космонавт находился в камере при +70, влажности 30% и ветре 1,5 м/с разное время. Он должен был периодически выполнять упражнения. За состоянием космонавта тщательно следили. У Юрия Гагарина к сороковой минуте температура была 38,5, пульс 100, сильное покраснение кожи и потоотделение.

Что такое перегрузки, знает любой современный человек, сидя в кресле автомобиля, когда он резко набирает ход. То, что вдавливает вас в кресло, и есть перегрузки. Представьте, что вы лежите в заваленном назад кресле. То, что на вас давит, это 1g, обычный земной вес. Ускорение стало больше в два раза, вы теперь весите вдвое (2g), втрое (3g) больше, и так далее. Пилоты и космонавты переносят перегрузки в 10-12g. Это, если бы вы стали весить 600-800 килограммов. Только тренированные люди могут такое выдержать.

Как тренировать устойчивость к перегрузкам? Для этого есть устройство, которое стало символом космической подготовки - центрифуга. Чтобы долго не объяснять, приведу пример Многие в детстве развлекались, наливая в ведерко воду и раскручивая на руке. Вода не выливается, потому что на нее действует ускорение, которое не отличается от силы тяжести. Вы для воды в этот момент центрифуга. Или для кота в пустом ведре.. хотя нет, не надо.

Тренировки на центрифуге тоже были (и остаются) важной частью подготовки.

Вот в таком кресле сидел человек, и его раскручивали до полного просветления, точнее потемнения в глазах.

Больше всего космонавты не любили постоянные однообразные медицинские обследования, термокамеру и вестибулярные тренировки. О последних.

Один из самых нелюбимых тренажеров было кресло Барани. Вот оно на рисунке. И применение

Сажают в него испытуемого и начинают раскручивать за ручку вокруг оси. Во время вращения нужно было поднимать и опускать голову. Тошнило уже на пятом вращении. Потом останавливали на минуту и начинали снова. Это, а также другие подобные упражнения космонавты называли “побывать в гестапо”. На них в углу кабинета всегда стояло ведро.

Еще вестибулярный тренажер

Один из врачей признавался потом: «Если бы космонавты во время прохождения комиссии сфокусировали на нас свою нелюбовь за придирчивость, то смерть наша была бы легкой и мгновенной».

Когда первый кандидат полез в сурдокамеру, в апреле 1960, остальная команда проходила один из самых сложных и долгих комплексов тренировок - прыжки с парашютом.

Прыжки производились в окрестностях города Энгельс. Очень скоро в летном городке раскрылась тайна новых курсантов, и их прозвали “лунатиками”. Руководил прыжками заслуженный мастер парашютного спорта Н.К. Никитин.

Как и многие летчики, будущие космонавты не любили прыжки, да и были в них не слишком опытны. Гагарин имел пять прыжков, кое-кто из команды ни одного. А им предстояло сделать по 50-60 прыжков, затяжных, ночных, на воду. В общем, норму мастера спорта. Космонавты задавали вопрос, зачем?

Во-первых, был чисто практический смысл. Тогда было ясно, что первые космонавты будут обязательно катапультироваться из аппарата. Во-вторых, военные психологи считали, что прыжки быстро закалят космонавтов, укрепят их мужество и стрессоустойчивость.

“Он <инструктор Никитин> учил их приземляться и приводняться, приговаривая при этом вполне серьезно: «Желающих могу проинструктировать, как прилуняться и примарсианиваться». Какой-нибудь остряк тут же подхватывал:

— А привенериваться можете научить?

— Это вы отлично умеете и без меня, — отвечал Никитин”.

“Быковский, первый прошедший одиночество в барокамере, победительно похлопал себя по карману:

— Две сотни. Хватит на всех?

Наутро после потаенной пирушки инструктор Максимов наметанным взглядом окинул Юрия. Замотал головой: «Прыгать не разрешу». — «Макс! — взмолился тот. — Никитичу только не говори». — «Сказать не скажу. А будешь за это подбирать чехлы». Подбирать чехлы, которые срываются с парашютов гораздо раньше приземления и разносятся ветром в радиусе нескольких километров, дело долгое и хлопотное — останешься без ног. «Но зато хороший вентилятор мозгам», — ворчал Максимов”.

Тренировались полтора месяца. За это время космонавты привыкли прыгать, перенесли несколько экстремальных ситуаций. А когда вернулись в Зеленый, увидели, наконец, самого Королева.

Однажды на занятия пришел невысокий плотный человек лет пятидесяти. По тому, как забегали все вокруг него, космонавты поняли - большой начальник. Но поему в штатском? Представился человек как профессор Сергеев. А вечером Карпов по секрету рассказал парням, что это был Королев. Кто это такой, они уже знали.

В следующем посте: какими людьми были космонавты, кто вынужден был уйти из отряда и почему. А также отбор и подготовка американских астронавтов.

@kopcuka, спасибо за донат!

Литература

Голованов Я. Королев. Факты и мифы

Данилкин Л. Гагарин

Шонин Г. Самые первые

Штрихи к портрету отечественной космонавтики. Сборник документов

Яздовский В. На тропах вселенной

Работы над будущим космическим кораблем начались еще в 1957 году. Деятельное участие в них принимал Михаил Клавдиевич Тихонравов (я о нем уже писал). Конечно, Королев - отец советского космоса. Но как конструктор он, все-таки, был больше сосредоточен на средствах доставки в космос, ракетах. А Тихонравов внес огромный вклад в разработку проблем, что и как будут делать те устройства, которые полетят в космос.

Тихонравов определил пути подходов к главным проблемам будущего корабля с человеком на борту, в частности, как не допустить его сгорания и слишком больших перегрузок при спуске.

В июле 1958 года Королев и Тихонравов подают в правительство записку о перспективах будущего полета человека в космос. Она начинается фразой: «Околосолнечное пространство должно быть освоено и в необходимой мере заселено человечеством». Именно так.

Военным, на которых работает Королев, человек на орбите интересует не особенно. А вот идея отправить тяжелый спутник для сбора информации с Земли (как начнут называть такое через несколько лет, спутник-шпион) очень даже. Разработку корабля для человека и спутника-шпиона одновременно королевское ОКБ-1 не потянет.

В ноябре 1958 года Совет главных конструкторов принимает соломоново решение делать в первую очередь пилотируемый корабль, но легко переделываемый в разведчик.

Руководят разработкой будущего космического корабля К.П. Феоктистов и О.Г Ивановский.

Константин Петрович Феоктистов родился в 1926 году в семье бухгалтера и медсестры. Прочитав в десять лет книгу Я. Перельмана "Межпланетные полеты" принял твердое решение строить космические корабли.

В 1942 году, в шестнадцать лет Костя ушел на фронт добровольцем, воевал под Воронежем разведчиком.

Во время боевого задания в тылу немцев был схвачен патрулем СС и расстрелян. Да, именно так. Пуля попала ему в подбородок и прошла навылет. Костя притворился мертвым и немцы ушли, оставив его лежать в яме. Трое суток он прятался от патрулей и смог перейти линию фронта. Вылечился, закончил десятилетку в Коканде (Узбекская ССР) в 1943 и тогда же поступил в МВТУ имени Баумана. С 1951 работал вместе с Тихонравовым в НИИ-4, в 1955 защитил кандидатскую по теории движения крылатых ракет. В 1957 году перешел в ОКБ-1 под начало Королева. После многих лет успешной деятельности как конструктора, в 1964 году Феоктистов станет еще и космонавтом!

В 1958 году Феоктистову было 32 года, он руководил группой инженеров, которых в ОКБ называли "детским садом" за молодость, им был в среднем 27-28 лет. Этот "детских сад" разрабатывал первые спутники.

Сначала форма будущего корабля планировалась как крылатая, но быстро выяснилось, что такой корабль сгорит в атмосфере, так как для такой формы эффективной теплозащиты не было. Потом была выдвинута идея тупого конуса со сферическим днищем. Такая форма позволяла снизить перегрузки до 5-6 g. Но во время опытов с первым отрядом космонавтов выяснилось, что люди без особого вреда могут выдержать до 10 g. Тогда решили не мудрить и сделать спускаемый аппарат сферическим. Аэродинамика сферы была проста и изучена досконально. Сферическая форма позволяла, сместив центр тяжести, добиться направленного движения аппарата (эффект ваньки-встаньки).

Также проектантами была выдвинута идея разделить корабль на два отсека, спускаемый аппарат и приборный. Это позволяло снизить вес теплозащиты, которая была очень тяжела (около 1/3 от СА), оставив ее только для спускаемого аппарата.

Приборный отсек отстреливался от СА. “И нехай вин горыть”, выразился Королев. Это был очень редкий пример, когда Сергей Павлович переходил на “ридну мову”. Обе идеи понравились Королеву, а вот когда Феоктистов предложил еще больше упростить корабль и не герметизировать природный отсек, Королев отказался и напомнил, что неизвестно, как поведет себя аппаратура в вакууме.

Как сажать аппарат? Королев, как бывший летчик, не любил “тряпки”, то есть парашюты. Многие отмечали эту черту у тогдашних летчиков. Он выдвигал идею роторного спуска, с помощью винта на верху аппарата. Королев увлекся этой идеей и даже “атаковал” знаменитого Михаила Леонтьевича Миля (три слова, вертолеты серии Ми) с целью “взять его в плен” и заставить работать на себя, как брал в плен Королев других знаменитых ученых и инженеров. Но Миль отбился и убедил Королева, что ротационный спуск будет разрабатываться слишком долго и без всякой гарантии. Королеву пришлось согласиться на хорошо изученный и отработанный парашютный спуск.

Конструкторская разработка корабля началась еще до официального одобрения. Официальное название, корабль-спутник, придумал сам Королев. Ему нравилось называть будущий аппарат именно так, корабль, а не капсула, как у американцев. Хотя сотрудники Королева шутили, что это скорее лодка, чем корабль.

Кто придумал имя кораблю “Восток”, доподлинно неизвестно, но всем сразу понравилось. Хотя в документации космический корабль назывался гораздо скромнее, сначала ОД-2, потом «изделие-3-КА».

Теплозащита была еще не отработана, как и многие другие системы, когда взялись за тормозную двигательную установку (ТДУ). На тот момент она была важнее всего.

Чтобы вывести спутник на орбиту, его нужно разогнать до первой космической скорости, 7,9 километров в секунду. Если это сделано,в безвоздушном пространстве спутник может кружится очень долго, в зависимости от высоты орбиты, от нескольких лет до десятков. Чтобы свести с орбиты аппарат, его следует затормозить, тогда он снизится и начнет уже тормозиться атмосферой. Для этого и нужен был ТДУ.

Главный двигателист, Валентин Глушко, с которым у Королева были очень сложные отношения, делать ТДУ отказался. Силами ОКБ-1 Королева это сделать было невозможно. Тогда Сергей Павлович в своей манере “сделал набег” на ОКБ-2, под руководством старого двигателиста А.М. Исаева и уговорил их сотрудничать.

Исаев предложил Королеву уже имеющийся проект подходящего двигателя. По поводу каждого килограмма двигателя “Начался торг, как на восточном базаре.

– Простите, Алексей Михайлович, – неожиданно спросил Королев очень серьезно, – а сколько вы сами весите?

– Сто пять кило, – оторопело ответил Исаев.

– Так что же мы спорим! – рассмеялся Королев. – Все же ясно: вся установка должна весить столько, сколько весит Алексей Михайлович!

Исаев сделал ТДУ в рекордно короткий срок: между техническим заданием, полученным от Королева, до испытаний готовой установки на стенде прошло всего семь месяцев”. (Голованов).

Ракетой-носителем для будущего корабля должна была стать все та же Р-7, описанная мной в Части 3, но доработанная третьей ступенью.

На первый испытательный старт сделали резко упрощенный корабль без систем жизнеобеспечения и теплозащиты. По воспоминаниям Феоктистова, для дополнения веса корабль забили металлическими чушками. Аппарат был запущен 15 мая 1960 года и благополучно достиг орбиты. Через несколько дней решено было его спускать. И тут произошла неудача. Система ориентации спутника отказала, заработавшая система ТДУ вместо спуска загнала его на более высокую орбиту. Естественно, спустить теперь его не могли.

Корабль пробыл на орбите еще более двух лет и упал на территории США. Его крупный обломок был обнаружен прямо посреди главной улицы городка Манитовок. В городке была установлена памятная табличка и даже проходит ежегодный “Спутникфест”.

28 июля 1960 был запущен следующий корабль, уже оснащенный теплозащитой и системой жизнеобеспечения, с собаками Лисичкой и Чайкой. Но из-за взрыва одного из двигателей корабль разрушился, собаки погибли.

19 августа 1960 состоялся полет знаменитых Белки и Стрелки. Он описан в Части 2.

То, что советские ракеты могли запустить на орбиту до 5 тонн, давало преимущество в том, что все системы можно было сделать автоматическими и отказаться от ручного управления космонавтом, что сократило время на разработку. У американцев такого преимущества не было, что сильно повлияло на их программу, в том числе, на отбор астронавтов.

10 сентября министры Устинов и Малиновский, Королев, Келдыш и другие направили в ЦК записку, где предлагали ускорить работу и запустить “пилота-астронавта” в космос уже в декабре 1960. Но жизнь распорядилась по своему.

В первой половине октября работы по пилотируемому полету были отложены из-за старта (неудачного) аппаратов на Марс, нельзя было пропустить окно запуска. А 24 октября 1960 года произошла трагедия. На Байконуре взорвалась межконтинентальная ракета Р-16. Погиб главком РВСН Неделин и еще свыше ста человек. Только в декабре работы были возобновлены.

1 декабря был запущен корабль с собаками Пчелкой и Мушкой. На орбите корабль вел себя благополучно, но на спуске из-за неполадок грозил приземлиться за пределами СССР. На такой случай на борту была система автоматического подрыва (АПО), которая и сработала. Собаки погибли.

Следующий пуск, 22 декабря, также был неудачным. Ракета не смогла вывести аппарат на орбиту и он приземлился в Красноярском крае. Собаки остались живы.

9 марта состоялся запуск четвертого (удачного) корабля-спутника. Он уже был пригоден для нахождения человека, обладал системой жизнеобеспечения и катапультирования. Но вместо человека в кресле должен был сидеть Иван Иванович. Это был специальный манекен.

Я уже о нем немного рассказывал в части 2. Сделан он был так, чтобы максимально повторить анатомию человека. С максимально похожей на человеческую, резиновой кожей, волосами и ресницами, он производил на многих вызванное “эффектом зловещей долины” жутковатое впечатление.

Но для некоторых это было поводом для шуток. На испытательной площадке никто не сидел без дела, и уж тем более, было запрещено курить. Кто-то из инженеров посадил манекен в кресло, положил ему на колени книжку и сунул в пальцы сигарету. Однажды Королев чуть было не налетел на манекен с разносом, но разобрался и захохотал.

Помимо прочего, нужно было проверить систему связи космонавта с центром управления. Но как? Радисты требовали передачи человеческого голоса. Сначала решили вмонтировать в манекен магнитофон с записью речи. Но знали, что американцы перехватывают нашу связь с орбитой (так они узнали о полете собак до официального заявления). Что, если услышав человеческий голос с орбиты, они решат, что СССР запустил туда человека. А если аппарат погибнет? Попробуй потом, объясни. Так и рисовались заголовки западных газет: “Советы секретно запустили человека в космос, но он в мучениях погиб, поэтому коммунисты скрыли это от всего мира”.

Потом решили записать русские народные песни. Но вдруг решат, что космонавт поет? Так что в итоге записали хор. Явно уж хор на орбиту вывести бы не смогли.

Кроме магнитофона внутри Ивана Ивановича были, в специальных полостях, мыши и морские свинки. Чтобы никто не принял манекен за мертвого космонавта, ему под забрало скафандра сунули табличку “макет”.

На манекене, помимо прочего, отрабатывали систему катапультирования. Так как отрабатывать систему мягкой посадки капсулы не было времени, решено было, что будущий космонавт обязательно катапультируется.

Иван Иванович благополучно слетал и катапультировался неповрежденным. На следующий день “Правда” заявила на весь мир, что это была отработка будущего полета человека.

25 марта был сделан еще один запуск, снова с манекеном и с собакой Звездочка. Вообще, ее звали Удача. Но на запуске были пять будущих космонавтов, и лично Гагарин переименовал собаку.

Во время полета отрабатывалась система фоторазведки. Она показала хорошее качество съемки с орбиты.

“На снимках были видны турецкий город Александретта и бетонная полоса аэродрома. Кроме того, было зафиксировано несколько...«летающих тарелок». Н.П.Каманин в своем дневнике писал: «По форме это не тарелки, а рюмки или вазы, поставленные одна на другую. Очертания этих красивых и несколько фантастичных фигур очень четкие, я бы сказал, даже резкие. Не верится, что это оптические фокусы в атмосфере; «тарелочки» воспринимаются как реальные предметы – таки хочется дотронуться до них рукой». (Мировая пилотируемая космонавтика)”.

На базе корабля “Восток” были спроектированы разведывательные спутники “Зенит”. https://ru.wikipedia.org/wiki/Зенит_(космический_аппарат)

28 марта состоялась пресс-конференция Академии наук СССР. “Приехало много советских и иностранных журналистов. Толкаясь и мешая друг другу, все усердно фотографировали Чернушку и Звездочку, тихо повизгивавших в горячем свете перекалок. В первом ряду сидели Гагарин, Титов и другие космонавты. На них никто не обращал внимания...”

Между тем до первого полета человека счет шел на дни.

Об американской космической программе, а также о первых отрядах космонавтов и астронавтов в следующем посте.

П.С. Прошу прощения читателей, перерыв получился слишком большой. Надеюсь, такого больше не будет.

@user7394387 @acethelittle, Спасибо за донат!

Литература

Голованов Я. Королев: факты и мифы

Мировая пилотируемая космонавтика. И.Б.Афанасьев, Ю.М.Батурин, А.Г.Белозерский и др.

Человек. Корабль. Космос. Сб. Документов

Уокер С. Первый: Новая история Гагарина и космической гонки

Телесигнал со спутника-2

Третьим запустили спутник, который должен был быть первым. С 1956 года шли работы над аппаратом, который должен был стать настоящей космической лабораторией. Но, когда стало ясно, что работы над объектом "Д" (так назывался спутник в работе) займут больше года, было принято решение запустить простейший спутник ПС-1, тот самый шарик чуть больше футбольного мяча с усами-антеннами.

Тем временем шла трудная работа над объектом "Д". Нужно было разработать сами приборы, скомпоновать их внутри, обеспечить работоспособность и телеметрию.

Среди ученых шла настоящая война за место на борту именно для своего прибора. Один из заместителей Королева, Леонид Воскресенский шутил над другим, Константином Бушуевым, который и курировал будущий Спутник-3: «Уж очень много интересных ученых женщин вьются вокруг Кости. Каждая норовит обворожить его, чтобы протолкнуть на борт свой приборчик».

Объект "Д" имел форму конуса высотой 3,57 и диаметр основания 1,73 метра, весом 1327 килограммов.

На спутнике было установлено 12 научных приборов для изучения: давления и состава атмосферы в верхних слоях, концентрации положительных ионов, величины электрического заряда спутника и напряженности электростатического поля Земли, напряженности магнитного поля Земли, интенсивности корпускулярного излучения Солнца, состава и вариаций первичного космического излучения, распределения фотонов и тяжелых ядер в космических лучах, микрометеоров, температуры внутри и на поверхности спутника и др.

Впервые аппаратура на борту спутника принимала и передавала сигналы с Земли, впервые была применена система активного терморегулирования (например, открывались и закрывались жалюзи в корпусе), впервые были применены солнечные батареи. Бортовой передатчик был сделан, в отличие от ПС-1, на транзисторах, что позволило сделать его компактнее и эффективнее. Примечательно, что сложную схему питания и управления аппаратурой разрабатывали совсем молодые инженеры, недавние выпускники института Ю. Карпов и В. Шевелев.

27 апреля спутник был запущен, но ракета потерпела аварию и упала в 10 км от старта.

К счастью, на заводе уже собирали спутник-дублер. Королев издал распоряжение о том, что тем, кто останется на полигоне и будет аврально работать над подготовкой следующего носителя, выплатят крупные премии. 15 мая состоялся успешный запуск. Объект "Д" стал Спутником-3.

Сувенир в честь годового полета Спутника-3

Запуск следующего советского спутника снова стал мировой сенсацией. В мире восхищались весом в почти полторы тонны, а в американском правительстве снова пришли в уныние. Ведь спутники США тогда насчитывали только килограммы, а что еще более неприятно, Пентагон наглядно убедился, что Р-7 совершенно точно сможет доставить термоядерную боеголовку.

Конечно, спутник имел и огромную научную ценность. Первый спутник дал много информации о ближнем космосе, но все же это был просто шарик с передатчиком, теперь же на орбите была настоящая лаборатория.

Не обошлось без серьезной научной неудачи. За пределами ионосферы были обнаружена высокая концентрация электронов. Профессор С.Н. Вернов объяснил это выбиванием электронов из металла спутника космическими лучами. Его подвело то, что запоминающее устройство (магнитофон) отказало перед стартом, и Вернов не имел полной информации с орбиты (ее принимали только при пролете над СССР).

Американский физик Ван Аллен, используя и данные спутника-3, дал правильное объяснение существованием ранее неизвестных радиационных поясов Земли. Эти пояса с тех пор называются "поясами Ван Аллена".

Третий спутник находился на орбите до 6 апреля 1960.

Уникальный фонодокумент. Интервью с академиками Обуховым и Мироновым по поводу третьего Спутника https://sputnik.rusarchives.ru/dokumenty/intervyu-c-chlenami...

Неудачи в США

Шок, который испытало американское общество, и в первую очередь, правящая элита, я уже описывал в предыдущей части. Как пишет С. Славин: “ Сразу же после запуска советского спутника в Пентагоне всерьез обсуждали проект «закрытия неба». То есть на орбиту предлагалось срочно выбросить тонны металлолома — шарики от подшипников, гвозди, стальную стружку… Это, по мнению заокеанских стратегов, привело бы к бесполезности любых космических запусков — врезавшись в эту кучу мусора, любой аппарат тут же вышел бы из строя.”

Надо отдать должное американским властям. Они занимались не только тем, что посыпали голову чем попало и рвали на себе волосы во всех местах, но и четкими практическими шагами. В первую очередь, США попытались быстро запустить собственные спутники.

Вернер фон Браун, “ракетный барон”, отец Фау-2, к 1957 году прочно обосновался в США. Как это произошло, я писал в Ч.1.

Фон Браун работал конструктором в Армии США и занимался сначала разработкой ракет малой дальности в Редстоунском арсенале. С 1956 года он участвует в разработке уже межконтинентальных ракет “Редстоун” и более дальнобойных на их же основе “Юпитер”.

Как и Королев, фон Браун мечтает о космосе. В 1954 году он предлагает запуск спутника на будущей баллистической ракете “Редстоун”. Проект называется “Орбитер” и имеет все шансы состояться, но.. наталкивается на вражду американских сухопутных сил, ВМФ и ВВС.

Советский специалист в области американской космонавтики Ю.Н. Листвинов пишет в своей книге «Лунный мираж над Потомаком», возможно в шутку, а возможно, и всерьез : «Блюстители американских военных традиций считают, что чувство взаимной неприязни между родами войск зародилось еще в те далекие времена, когда флот позволил себе вздернуть на рею брига „Сомерс“ сына военного министра за „нарушение субординации и призыв к мятежу“. Воздушным силам, когда они появились на свет, естественно, ничего другого не оставалось, как только образовать третий лагерь».

Эта конкуренция сильно мешала разработке космической программы США. “Данная ситуация была весьма четко отражена в карикатуре, появившейся 21 ноября 1957 г. в газете «Вашингтон Пост», через месяц с лишним после запуска первого советского ИСЗ. Двое военачальников, каждый из которых, очевидно, представлял свой вид вооруженных сил, смотрят вверх на пролетающий над ними спутник с серпом и молотом на борту. И тот и другой с облегчением вытирают пот со лба и говорят: «Слава Богу! Я уж подумал, что это запустил кто-то из «смежников» (в смысле, из другого вида вооруженных сил США)». (Ю. Караш).

Попытка избежать ситуации, когда армейский “рак”, авиационный “лебедь” и морская “щука” тянут каждый в свою сторону, была сделана в 1955 году, когда встал вопрос о запуске спутника к Международному геофизическому году. Состоялось заседание государственной комиссии, где обсуждался проект армии “Орбитер” и только что возникший проект ВМФ “Авангард”. Авиаторы, хоть и имели свой спутниковый проект, не имели носителя. Большинством голосов, 6 из 9, был принят “Авангард”.

Министр обороны приказал армии прекратить разрабатывать “Орбитер” и целиком сосредоточиться на боевых ракетах. Настроение фон Брауна и его команды можно представить. Впрочем, барон не терял надежды вести разработку боевой ракеты “Юпитер” так, чтобы можно было быстро посадить на нее спутник. Но “американские военные были куда больше озабочены тем, чтобы соблюсти все приказы и инструкции, чем тем, чтобы первыми запустить в космос спутник. Классический пример: 20 сентября 1956 г. от земли оторвался двухступенчатый «Юпитер-С». Но это случилось лишь после того, как представитель Пентагона убедился — под носовым обтекателем не скрывается третья ступень, способная «невзначай» запуститься и вывести полезную нагрузку на круговую околоземную орбиту”.

ВМФ начал довольно лениво разрабатывать свой проект “Авангард” и не успел его довести до ума, когда СССР вывел на орбиту первый спутник. Когда разразился “спутниковый кризис”, фон Браун снова предложил американскому правительству “Орбитер”, но от этого отказались. Судя по всему, американцы не хотели, чтобы их первый спутник запустил немец. Тем более, флотские бодро рапортовали, что у них практически все готово.

6 декабря 1957 года состоялся запуск ракеты “Авангард”. Она должна была вывести на орбиту шарик 15 сантиметров в диаметре и полтора килограмма весом (советский первый спутник 58 и 83 соответственно). В нем было только два передатчика.

В 11:44 ракета оторвалась от земли на метр, но с оглушительным грохотом взорвалась. Вот как описывает ситуацию главный двигателист проекта Курт Стерлинг: «Показалось, что распахнулись врата ада. Сверкающие клинки пламени ударили во все стороны из-под ракетного двигателя. Носитель агонизирующе затрясся, на секунду остановился, приподнялся снова и на наших глазах разломился надвое. Нижняя часть вспыхнула. Это напоминало очень быстрое сгорание оплывшего воскового огарка, вставленного в вытяжную трубу. Верхняя часть беззвучно отлетела в сторону, по пути подожгла испытательный стенд и рухнула с оглушительным грохотом, который проник даже сквозь бетонные стены двухфутовой толщины...» Как ни странно, сам спутник выжил. Он упал на землю и стал передавать сигнал.

Американская и мировая пресса бросились соревноваться в уничижительных оценках. Как только не называли неудачный “Авангард”: “Капутник” “Флопник” ( от английского слова «флоп» (flop), одновременно обозначающего провал и хлопок).

Следующий запуск “Авангарда” произошел 5 февраля 1958 года. И снова неудачно. И только 17 марта того же года спутник удалось запустить. Но к тому времени можно было не торопиться. За полтора месяца до того фон Браун запустил-таки первый американский спутник, “Эксплорер-1”. Вообще, проект “Авангард” был крайне неудачным. Из 11 запусков провалом закончились 8.

К концу 1957 года генералам пришлось убрать национальную гордость в карман, и фон Брауну удалось получить разрешение на свой проект. Он оправдал доверие. 1 февраля 1958 года первый спутник США вышел на орбиту.

Носитель был сделан на базе ракеты “Редстоун”, назывался “Юпитер-С”. Топливом была смесь спирта и гидразина (адски ядовитая штука). Второй и третьей ступенями были связки твердотопливных ракет, четвертой одна такая ракета, которая одновременно была и спутником. Поэтому в весе “Эксплорера” встречаются разночтения, смотря что мерят, полезную нагрузку, либо всю ступень. Без учета веса последней ступени спутник весил 8,3 кг. Нес он в себе счетчик Гейгера, датчики температуры и регистратор микрометеоритов, а также передатчик.

В начале 1958 года президент Эйзенхауэр принял решение, которое до сих пор влияет на освоение космоса. Он понял, что вражда ведомств вредит космическому делу. Все усилия нужно сконцентрировать в одних руках. Было решено создать гражданское федеральное агентство, которое должно было сконцентрировать все усилия по освоению космоса. С 1916 года в США существовало агентство НАКА (NACA, Национальный консультативный комитет по воздухоплаванию). Вот на его основе 29 июля 1958 года и было создано НАСА (NASA), Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства.

Агентство прошло трудный путь становления. Вначале все специалисты были у военных. Но, имея щедрую денежную поддержку государства, НАСА удалось потихоньку переманить к себе ведущих специалистов по ракетам. “Восемь тысяч сотрудников перешли из Консультативного комитета по астронавтике, около двух с половиной тысяч — из Лаборатории реактивного движения Калифорнийского технологического института, флот отдал в конце концов свою скомпрометированную группу из 200 специалистов, которая занималась злосчастным «Авангардом». Но самое важное пополнение произошло уже в 1960 году, когда НАСА получило так называемый отдел проектирования Управления баллистических ракет армии, а проще — хозяйство Вернера фон Брауна”. (Я. Голованов).

Кстати сказать, в 1958 же году было создано DARPA, Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США. И его учреждению поспособствовал спутниковый кризис. Задачей DARPA является сохранение технологического превосходства вооружённых сил США, предотвращение внезапного для США появления новых технических средств вооружённой борьбы, поддержка прорывных исследований, преодоление разрыва между фундаментальными исследованиями и их применением в военной сфере. Самым знаменитым детищем DARPA стал ARPANET, из которого вырос Интернет.

О чем будет пост на следующих выходных, вы легко узнаете, заглянув в календарь))

Продолжение следует

@serj1226 , спасибо за донат!

Литература

Гэтланд К. Космическая техника

Голованов Я. Правда о программе “Аполло”

Караш Ю. Тайны лунной гонки

Славин С. Тайны советской космонавтики

Черток Б. Ракеты и люди. Кн.2

Шубин П. Луна. История, люди, техника

https://www.astronaut.ru/bookcase/books/afanasiev3/afanasiev...

https://sputnik.rusarchives.ru/razdely/tretiy-isz-nauchnaya-...