Пробуждение древнего монстра

Китайцы, особенно ханьцы, не известны как военный народ. Это касается, в первую очередь, тех, кто живёт преимущественно к югу от горной цепи, ближе к водным ресурсам. Война для них становится актуальной лишь в том случае, если они чувствуют угрозу со стороны: когда их много, и необходимый процент накапливается. Однако зачем вообще воевать? Эта страна известна своим трудолюбивым населением, которое стремится работать, чтобы сохранять мир. Это качество находит отражение в таких памятниках, как Великая китайская стена. Политика в современном Китае во многом основывается на приверженности к тяжёлому труду, ставшей нормой, культивируемой на протяжении веков. Им не всегда нужно воевать — они просто поглощают всех захватчиков, растворяя их в себе.

В «Сауз Парке» можно найти намёки на то, что у жителей Поднебесной на генетическом уровне присутствует страх перед Чингисханом, а также перед монголами и гунами. Уйгуры, потомки древних обитателей северных территорий, где условия жизни значительно отличаются, не принимают образ жизни ханьцев. Практически в каждой стране Ближнего Востока остались анклавы, которые не спешат интегрироваться в местное большинство. Этот обширный этнос, как дамоклов меч, висит над Пекином с севера. Закрыть вопрос, возникший ещё до нашей эры, вероятно, с формирования первых династий древнеазиатского гиганта, не удаётся. Северные монголоидные племена, как правило, не знали поражений в прямом бою (исключения, подобные эпопее Коловрата, говорят только о редких удачах).

Однако в мирное время они зачастую уступают, не умея адаптироваться к спокойной жизни. Судя по всему, тяжёлый труд в мирное время никого не вдохновляет. Но стоит отметить, что у этой популяции с древности сохранилось на 200 граммов больше мозга, чем у среднестатистического человека на планете. Возможно, эти особенности связаны с тем, что в начале времён сапиенсы, расселяясь по миру, предпочитали селиться ближе к воде и к лучшим условиям, привнося развитие социальных навыков в местную фауну. Северные же племена сохранили свои архаичные черты, такие как мощные челюсти и большой мозг, как у волков, необходимых для выживания в сложных условиях.

Однако дело даже не в этом. Основная ахиллесова пята нашего близкого азиатского друга заключается в том, что он может проснуться. Китай может не удержать своего внутреннего монстра (Уйгурского автономного округа), разбудив потомков Чингисхана и взорвав весь регион в масштабном конфликте, подобного которому не было даже со времён Второй мировой войны. Как я уже упоминал ранее, эта проблема имеет длительный цикл, охватывающий почти тысячелетие, из которых 700 лет мирной жизни и 1–3 столетия войн, то есть восстаний воинственных соседей из старой Орды. Судьбы этнических немцев и русских, оставшихся на осколках своих бывших империй, также имеют много общего с этой историей.

Нейросеть Кандинский сделала бойца одноглазым, какой тонкий стришок однако.

История освоения человеком космоса началась задолго до первых телескопов и космических ракет. Для древнего человека небесный свод был загадочным и одновременно священным пространством, источником порядка, ориентиром и мерилом времени. Первобытные общины воспринимали небо как высшее божество, как силу, управляющую жизнью и смертью, земледелием и охотой. Уже на ранних этапах развития культуры человек фиксировал движение светил, связывал их с циклами природы и видел в них проявление сверхъестественной воли. Космос в мифах и верованиях был не пустым пространством, а живым и одушевлённым началом, отражением социальной организации и философского взгляда на мир.

В палеолите и мезолите небесные светила стали объектами первых наблюдений и символов. Пещерные рисунки, а также стоянки с ориентированными кострищами и каменными кругами свидетельствуют о том, что ещё первобытные люди знали циклы луны и, вероятно, связывали их с охотой и ритуалами плодородия. Археологи отмечают, что в ряде памятников позднего каменного века присутствуют изображения, напоминающие скопления звёзд, например Плеяды. Таким образом, небесный свод воспринимался как обитель духов, от которых зависела судьба рода, а первые космологические представления носили сакральный характер.

В шумерской цивилизации представления о космосе получили развитую мифологическую форму. Шумеры разделяли небо и землю как сферы, управляемые разными божествами. Ан, бог неба, был верховным владыкой, символизирующим порядок и вечность. Движение планет и звёзд они связывали с деятельностью богов (об этом было у меня в тг-канале). Вавилоняне, наследники шумеров, создали одну из первых систем астрологии, где положение небесных тел толковалось как знамение для царей и общества. Звёзды и планеты становились посредниками между миром людей и миром богов, а храмовые астрономы тщательно фиксировали их движение. Таким образом, космос понимался как книга, в которой божества записывают свою волю, а чтение небесных знаков становилось основой политики и религии.

В Древнем Египте космология тесно переплеталась с идеей загробной жизни. Небо мыслилось как богиня Нут, проглатывающая солнце вечером и рождающая его утром. Путь солнца через небесный свод и подземный мир символизировал вечный цикл смерти и возрождения. Звёзды, особенно созвездие Ориона, связывались с Осирисом, а Сириус был священной звездой, предвещавшей разлив Нила. Египтяне создали сложную систему календаря, основанного на астрономических наблюдениях, и одновременно облекли космос в мифологические формы, где небесное пространство было не только механическим, но и божественным устройством. Каждый фараон мыслился как посредник между небесным и земным порядком, а само государство — как отражение космической гармонии.

Индийская традиция сохранила богатейшее наследие космологических мифов, где Вселенная представляется циклической. Веды и более поздние тексты описывают мир, где космос рождается и разрушается в бесконечных циклах юг. Боги и демоны борются за порядок и хаос, а небесные тела становятся воплощением космических сущностей. Солнце почиталось как Сурья, бог света и жизни, а Луна, Чандра, связывалась с ритмом времени и рождением растений. Индийская астрология, джйотиша, имела не только предсказательную, но и философскую функцию: она отражала идею о том, что положение небесных тел связано с кармой и судьбой человека. В космологическом воображении индийцев небесный свод — это не мёртвое пространство, а живой организм, в котором повторяется вечная драма творения и разрушения.

В Китае космос понимался как выражение принципа Дао, великого пути, в котором взаимодействуют силы Инь и Ян. Небо рассматривалось как высший порядок, а император назывался Сыном Неба, чья власть легитимировалась космической гармонией. Китайские астрономы ещё в древности составляли карты звёздного неба и фиксировали явления, такие как кометы или солнечные затмения, придавая им огромное политическое значение. Космические мифы Китая наполнены образами: богиня Чанъэ, живущая на Луне, или стрелок И, сбивающий лишние солнца с небесного свода. Здесь космос связывался не только с религиозными верованиями, но и с социальной философией: правильное управление государством должно было соответствовать гармонии Неба, иначе мир погружался в хаос.

У доколумбовых цивилизаций Америки космос был в центре религиозной жизни. У майя и ацтеков движение Солнца и Луны определяло ритуалы и календарные циклы. Солнце почиталось как божество, нуждавшееся в жертвах для продолжения своего движения по небосводу. Луна также имела важное мифологическое значение: её фазы связывались с рождением и смертью, женскими циклами и сменой времён года. Майя создали точные астрономические таблицы для предсказания затмений и движения планет. Их храмы и обсерватории были ориентированы по сторонам света и движениям небесных тел, что свидетельствует о высоком уровне знаний. В мифах о сотворении мира у майя и ацтеков космос возникал из борьбы богов, а каждый новый солнечный цикл требовал обновления через жертвоприношения. Таким образом, космология здесь носила не только философский, но и практический характер, определяя социальную организацию и ритуальную жизнь.

Астральные мифы, связанные со звёздами, были распространены повсеместно (про связь собачек, каникул и Сириуса у меня уже было). Созвездия становились образами героев и животных, чьи истории объясняли происхождение мира и судьбу человека. Солярные мифы строились вокруг Солнца как источника жизни и верховного божества. Лунные мифы, напротив, часто символизировали изменчивость, смерть и возрождение. Во всех этих традициях астрономия и астрология переплетались: наблюдение небесных явлений превращалось в систему символов и пророчеств, но одновременно давало практические знания о времени сева, навигации и календарных циклах. Таким образом, космос становился универсальным языком культуры, где каждое небесное тело имело своё значение.

Рассматривая космологические представления древних цивилизаций, мы видим, что небесный свод был не абстрактной пустотой, а живой и одушевлённой реальностью, воплощением порядка, судьбы и божественной воли. Первобытные люди воспринимали небо как вместилище духов, шумеры — как книгу богов, египтяне — как символ вечного цикла, индийцы — как ритм бесконечных миров, китайцы — как гармонию Дао, а народы Америки — как арену борьбы и жертвоприношений. Во всех этих образах небо выступало главным божеством, определявшим жизнь человека и общества. Эта ранняя космология заложила основу будущих научных исследований: стремление постичь небесный порядок не исчезло, но с течением времени приобрело рациональные формы. Тем не менее, даже в эпоху научных открытий человек продолжал искать в звёздах не только знания, но и смысл, сохраняя древнюю традицию видеть в космосе отражение собственного существования.

Подписывайтесь на тг и бусти, там ещё больше материалов!

Во время раскопок внутреннего помещения небольшого новоассирийского храма в Телль-эр-Римахе (древний город Каттара) в 1967 году британский археолог Дэвид Оутс обнаружил победную стелу, принадлежавшую ассирийскому царю Адад-нирари III . Плита из твёрдого серого мосульского мрамора была найдена в отличном состоянии. Высотой 130 см и шириной 69 см она датируется примерно 796 г. до н. э., периодом правления Адад-нирари III и сейчас находится в Иракском музее. На стеле изображен ассирийский царь и высечена 21 строка текста.
Эта стела интересна тем, что среди других иноземных царей в ней упоминается «Иоас из Самарии», библейский царь Израиля. Кроме того, это первое клинописное упоминание Самарии под этим названием. Это прямое подтверждение того, что Израиль в тот период находился в сфере давления Ассирии. Упоминание Мари из Дамаска отражает сирийско-ассирийское противостояние, а Тир и Сидон символизируют контроль над торговыми путями Средиземноморья.

Текст можно разделить на несколько частей:
Посвящение божеству Ададу — владыке дождя и плодородия.
Царская титулатура — эпитеты Адад-нерари III, наследника великой династии.
Описание военных походов — прежде всего на Запад: в Сирию, Амурру и Хатти.
Список дани от подвластных царей, включая Дамаск, Самарию (Израиль), Тир и Сидон.
Поход к Средиземному морю и вырубка кедров на Ливане.
Дарение городов и селений в управление наместнику.
Заключительное проклятие на того, кто изменит или повредит текст.

Текст надписи:

К богу Ададу, всевластному владыке, благородному князю среди богов, сыну бога Ану, единственному и грозному, высшему из высших, смотрителю каналов небес и преисподней, изливающему изобилие дождём, обитающему в городе Замаху, великому владыке, моему господину:
Я, Адад-нирари, сильный царь, царь вселенной, царь Ассирии, сын Шамши-Адада, царя вселенной, царя Ассирии, сына Шульману-аша-реда (Салманассара III), царя четырёх стран света.
Я собрал колесницы мои, войска и ратников и повелел выступить в поход против страны Хатти. В один год я принудил земли Амурру и Хатти во всей их полноте склониться к стопам моим. Я возложил на них дань и оброк навеки. Я получил две тысячи талантов серебра, тысячу талантов меди, две тысячи талантов железа и три тысячи полотняных одежд с пёстрой каймой — платёж от Мари, царя Дамаска. Я получил дань Иоаша из земли Самария, а также дань людей Тира и Сидона.
Я двинулся к Великому морю заката. Я воздвиг изваяние владычества моего в городе Арваде, что посреди моря. Я поднялся на Ливан и срубил сто крепких кедровых стволов для потребностей дворца моего и храмов. Я принял дань от всех царей земель Наири.
В то время я постановил для Палил-эреша, правитела земель Рацаппы, Лаке, Хиндану, Анат (и) Суху, города Ана-Ашшур-утер-асбат, моего сановника: город Дур-Иштар с его двенадцатью деревнями, город Кар-Син с его десятью деревнями, город Дур-Катлимму с его тридцатью тремя деревнями, город Дур-Ашшур с его двадцатью деревнями, город Дур-Пали-эреш с его тридцатью тремя деревнями, город Дур-Мардук с его сорока деревнями, город Кар-Адад-нерари со ста двадцатью шестью деревнями (в области) горы Сингара, двадцать восемь деревень в земле Изалла, город Дур-Адад-нерари с его пятнадцатью деревнями в земле Лаке, город Ал-Адад с его четырнадцатью деревнями в земле Катну — всего триста тридцать один малый город, что Палил-эреш восстановил по повелению своего владыки Адад-нерари.
(Кто же) сотрёт хотя бы одно из этих имён, на того да взирают великие боги с гневом и отвращением.

Черный обелиск Салманасара III — один из наиболее значимых археологических артефактов Новоассирийского царства, созданный около 825 года до н. э. Этот монумент, обнаруженный в 1846 году английским археологом Остином Генри Лейардом в древнем ассирийском городе Нимруд (Кальху), представляет собой уникальный источник информации о военной, политической и культурной истории Ассирии в IX веке до н. э. Обелиск, выполненный из черного алебастра, хранится в Британском музее в Лондоне и является важным свидетельством ассирийского искусства и пропаганды.
Черный обелиск представляет собой четырехгранный монумент высотой около 2 метров, сужающийся к вершине и увенчанный ступенчатой пирамидой. Каждая из четырех сторон обелиска покрыта рельефами, разделенными на пять горизонтальных регистров, которые изображают сцены подчинения и данничества от покоренных народов. Надписи на клинописном аккадском языке подробно описывают военные кампании царя Салманасара III (правил в 858–824 годах до н. э.), его завоевания и дань, полученную от соседних государств.
Рельефы и тексты обелиска служили пропагандистской цели, демонстрируя мощь и величие ассирийского царя, а также подчеркивая его роль как властителя, которому подчинялись многочисленные народы. Обелиск был установлен в публичном месте в Нимруде, вероятно, для внушения страха и уважения подданным и иностранным послам.
Салманасар III был одним из самых активных правителей Новоассирийской империи, проводившим многочисленные военные кампании для расширения и укрепления власти. Его правление ознаменовалось войнами против соседних государств, включая Урарту, Вавилонию, Сирию и Израиль. Черный обелиск отражает результаты этих походов, подчеркивая успехи царя в подчинении вассальных государств и сборе дани.
Особое значение обелиска заключается в том, что он предоставляет редкие визуальные и письменные свидетельства о международных отношениях того времени. Среди наиболее известных эпизодов, изображенных на обелиске, — сцена с данником по имени Яуа, который, предположительно, является библейским царем Израиля Ииуем. Это первое археологическое упоминание Израильского царства и его правителя и одно из первых археологических подтверждений персонажей, упомянутых в Ветхом Завете. Хотя в надписи Йеху назван «сыном Омри», это может быть условным обозначением, так как согласно Библии он не был прямым потомком династии Омри, а узурпировал трон.
Каждая сторона обелиска содержит пять панелей с рельефами, всего 20 сцен, изображающих данников, приносящих дары Салманасару III. Эти сцены иллюстрируют богатство и разнообразие подчиненных регионов. Основные регистры включают следующие сюжеты:
Дань от Йеху (Ииуя), царя Израиля.
Дань от царства Гилзану, региона в районе Загросских гор (возможно, связанный с царством Намри), откуда поставляли дань в виде скота, лошадей и экзотических животных, таких как верблюды и слоны. Эти сцены подчеркивают богатство региона и его подчинение Ассирии.
Среди других данников упоминаются правители Мусри (возможно, Египет или регион в Северной Аравии), Сирии, Финикии и других областей. Рельефы показывают приношения в виде драгоценных металлов, оружия, тканей и экзотических животных, таких как обезьяны и слоны.
Каждая сцена сопровождается клинописной надписью, идентифицирующей данника и описывающей приношения. Рельефы выполнены в типичном ассирийском стиле: фигуры изображены в профиль, с акцентом на детали одежды, оружия и даров.
Клинописные надписи на обелиске содержат подробный отчет о военных кампаниях Салманасара III за 31 год его правления. Текст включает:
Список завоеванных территорий: Упоминаются походы против Урарту, Вавилонии, Сирии, Финикии и других регионов.
Описание дани: Подробно перечисляются предметы, полученные от покоренных народов, включая золото, серебро, бронзу, скот, ткани и экзотических животных.
Пропагандистские формулировки: Надписи прославляют Салманасара как великого царя, которого боятся и которому подчиняются все народы.
Надписи на обелиске являются ценным источником для изучения ассирийской администрации, экономики и дипломатии. Они также подтверждают хронологию событий, упомянутых в других источниках, таких как Библия и ассирийские анналы.
Обелиск хранится в Британском музее (инвентарный номер BM 118885) и доступен для публичного просмотра. Его изучение продолжается, особенно в контексте новых переводов клинописных текстов и анализа рельефов. Современные технологии, такие как 3D-сканирование, позволяют детально изучать детали рельефов и надписей, открывая новые аспекты ассирийской истории.

Перевод надписи:

1–21.
Ашшур, Великий Господь, царь всех богов великих; Ану, царь Игиги и Ануннаков, владыка земель; Энлиль, Возвышенный, отец богов, Создатель; Эа, царь Глубин, определяющий судьбу; Син, царь тиары, Возвышенный во славе; Адад, Могучий, Превосходный, владыка изобилия; Шамаш, судья неба и земли, управитель всего; Мардук, властелин богов, господин закона; Нинурта, доблестный среди Игиги и Ануннаков, Всемогущий; Нергал, готовый к бою, царь сражений; Нуску, носитель сияющего скипетра, бог, выносящий решения; Нинлиль, супруга Бела, мать великих богов; Иштар, владычица сражений и битв, чье наслаждение — война; великие боги, любящие моё царствование, которые возвеличили моё владычество, силу и могущество, которые установили для меня почетное и возвышенное имя, намного выше всех других владык!
Салманассар (Шульману-аша-ред), царь всех народов, владыка, жрец Ашшура, могучий царь, царь всех четырёх краёв, солнце всех народов, попиратель всех земель; сын Ашшур-насир-апала, верховного жреца, чьё жречество было угодно богам и который бросил под стопы свои все страны; славный потомок Тукульти-Нинурты, который истребил всех своих врагов и смёл их, как поток разрушительный.
22–26.
В начале моего царствования, когда я торжественно воссел на царский трон, я привёл в движение колесницы и войска; я вступил в проходы земли Симеси; я захватил Ариду, крепость Нинни.
26–31.
В первый год моего царствования я пересёк Евфрат на его разливе; я продвинулся к берегу моря заходящего солнца. Я омыл своё оружие в море и принес жертвы своим богам. Я взошёл на гору Аман; срубил кедры и кипарисы. Я поднялся на гору Лаллар и установил свой царский образ.
32–35.
Во второй год моего царствования я приблизился к Тиль-Барсип. Я захватил города Ахуни, сына Адини. В его городе я заключил его. Я пересёк Евфрат на его разливе; я захватил Дабигу, укреплённый город Хатти, вместе с окрестными поселениями.
35–44.
В третий год моего царствования Ахуни, сын Адини, испугавшись моего могучего оружия, отступил от Тиль-Барсипа, своего царского города. Я пересёк Евфрат. Я захватил для себя город Ана-Ашшур-утир-асбат, который лежит по ту сторону Евфрата, на реке Сагур, которую хетты называли Питру. Вернувшись, я вошёл в проходы земли Алзи; земли Алзи, Сухни, Дайани, Тумме, Арзашкуну, царский город Араму, урартского (царя), Гильзану и Хубушкию я покорил.
45–52.
Во время эпонимата Даян-Ашшура я вышел из Ниневии, пересёк Евфрат на его разливе и преследовал Ахуни, сына Адини. Он сделал Шитамрат, горную вершину на берегу Евфрата, своей крепостью. Я штурмовал эту вершину и взял её. Ахуни вместе с его богами, колесницами, лошадьми, сыновьями, дочерьми и войсками я увёл и привёл в свой город Ашшур. В том же году я пересёк гору Куллар и спустился к Замуа, которая лежит внутри. Я захватил города Никдиары: город Ида и Никдима.
52–54.
В пятый год моего царствования я выступил против горы Кашиари. Я захватил одиннадцать крепостей. Я заключил Ашшур-итти-шерурия в его городе. Его многочисленные дары принял я от него.
54–62.
В шестой год моего царствования я приблизился к городам на берегах Балиха. Они убили Гиамму, правителя их городов. Я вошёл в Тиль-Мар-ахи. Евфрат я пересёк на его разливе. Я принял дары от всех царей Хатти. В это время Хадад-эзер из Арама, Ирхулени из Хамата, вместе с царями Хатти и прибрежных земель, полагаясь на силу друг друга, вышли против меня, чтобы вести бой и войну. По велению Ашшура, Великого Владыки, моего господина, я сразился с ними и одержал победу. Я забрал у них колесницы, кавалерию и оружие. Я убил 20 500 их воинов мечом.
63–72.
В седьмой год моего царствования я выступил против городов Харата, тиль-абнейца. Я захватил Тиль-абне, его царский город, вместе с городами округа. Я продвинулся к истоку Тигра, где рождаются воды. Там я омыл оружие Ашшура, моего господина, принес жертвы своим богам и устроил великолепный пир. Я создал героический образ своей царственного облика, начертал на нём славу Ашшура, владыки моего, все деяния доблести моей, что совершил я в странах, и установил его там.
73–76.
В восьмой год моего царствования Мардук-бел-усати, младший брат, восстал против Мардук-закир-шуми, царя Кардуниаша, и они поделили землю между собой. Чтобы отомстить за Мардук-закир-шуми, я выступил и захватил Ме-Турнат.
77–84.
В девятый год моего царствования я вторично выступил против Аккада. Я осадил Ганнату. Мардук-бел-усати, устрашился грозного сияния Ашшура и Мардука и бежал в горы, чтобы сохранить жизнь свою. Я преследовал его, и мечом поразил Мардук-бел-усати и военачальников мятежной армии, что были с ним.
85–86.
В десятый год моего царствования я переправился через Евфрат в восьмой раз. Я захватил города Сангары из Кархемиша. Я выступил против городов Арамы. Я взял Арне, его царский город, вместе с сотней малых городов.
87–89.
В одиннадцатый год моего царствования я пересёк Евфрат в девятый раз. Бесчисленные города я покорил. Я спустился к городам земли Хамат. Я захватил 89 городов. Хадад-эзер из страны Арама и двенадцать царей Хатти стояли плечом к плечу. Я успешно сокрушил их.
89–90.
В двенадцатый год моего царствования я пересёк Евфрат в десятый раз. Я выступил против земли Пакар-Хубуна и забрал их добычу.
90–91.
В тринадцатый год моего царствования я выступил против земли Яэти и забрал их добычу.
92–93.
В четырнадцатый год моего царствования я собрал свои войска и переправился через Евфрат. Двенадцать царей вышли мне навстречу. Я сразился с ними и победоносно сокрушил их.
92–93.
В пятнадцатый год моего царствования я продвинулся к истокам Тигра и Евфрата. Я воздвиг свой царский образ на скалах их.
93–95.
В шестнадцатый год моего царствования я переправился через реку Азаба. Я выступил против земли Намри. Мардук-Мудаммик, царь Намри, бежал в горы, чтобы сохранить жизнь свою. Я увёл имущество его, войска его и богов его в Ассирию.
96–97.
В семнадцатый год моего царствования я пересёк Евфрат. Я взошёл на гору Аман и срубил кедровые леса.
97–99.
В восемнадцатый год моего царствования я пересёк Евфрат в шестнадцатый раз. Хазаэль из Арама вышел в бой. Я захватил у него 1121 колесницу, 470 всадников вместе со станом его.
99–100.
В девятнадцатый год моего царствования я пересёк Евфрат в восемнадцатый раз. Я взошёл на гору Аман и срубил кедры.
100–102.
В двадцатый год моего царствования я пересёк Евфрат в двадцатый раз. Я спустился против земли Куэ. Я захватил её города и забрал добычу.
102–104.
В двадцать первый год моего царствования я пересёк Евфрат в двадцать первый раз. Я выступил против городов Хазаэля из Арама и захватил четыре его города. Я принял дары тирийцев, сидонян и гебалитов.
104–107.
В двадцать второй год моего царствования я пересёк Евфрат в двадцать второй раз. Я спустился против земли Табала. В то время я принял дары двадцати четырёх царей Табала. Я продвинулся к горе Тунни, серебряной горе, и горе Мули, мраморной горе.
107–110.
В двадцать третий год моего царствования я пересёк Евфрат. Я захватил Уэташ, царский город Лаллы из земли Мелид. Цари земли Табала прибыли, и я их дары принял.
110–126.
В двадцать четвёртый год моего царствования я пересёк реку Нижний Заб. Я продвинулся через землю Хашимур и спустился в землю Намри. Ианзу, царь Намри испугался силы моего могучего оружия и бежал в горы, спасая свою жизнь. Я захватил Сихишалах, Бит-Тамуль, Бит-Сакки, Бит-Шеди — его укреплённые города. Я истребил его воинов и забрал добычу. Я разрушил, опустошил и сжёг их города огнём. Остаток людей бежал в горы. Я штурмовал и захватил горную вершину; я истребил их воинов. Я забрал их добычу и имущество. Я покинул Намри и принял дары двадцати семи царей земли Парсуa. Я покинул Парсуa и спустился в земли Месси и Мидии, земли Аразиаш и Хархар. Я захватил города Куакинда, Тарзанаби, Эсамул, Кинаблила, вместе с городами их округов. Я истребил их воинов и забрал добычу. Я разрушил, опустошил и сжёг их города огнём. Я установил свой царственный образ в земле Хархар. Я забрал и привёл в Ассири Ианзу, сына Хабана, вместе с его великим богатством, его богами, сыновьями, дочерьми и многочисленными войсками.
126–131.
В двадцать пятый год моего царствования я пересёк Евфрат на его разливе. Я принял дары всех царей Хатти. Я пересёк гору Аман к городам Кате из земли Куэ и спустился. Я штурмовал и захватил Тимур, его царский город. Я истребил их воинов и забрал добычу. Я разрушил, опустошил и сжёг огнём бесчисленные города. На обратном пути я захватил для себя крепость Муру, царский город Араме, сына Агуси. Я укрепил его пределы; я построил дворец для своей царской резиденции.
132–141.
В двадцать шестой год моего царствования я пересёк гору Аман в седьмой раз; и в четвёртый раз выступил против городов Ките из Куэ. Я осадил Танакун, царский город Тулки. Ужасное величие Ашшура, моего господина, одолело его. Вышли они и припали к моим ногам. Я принял у них заложников и получил от них серебро, золото, железо, скот и овец как дань. Я покинул Танакун и выступил против Ламенаша. Народ земли бежал; они поднялись на крутой склон. Я штурмовал горную вершину и захватил их. Я разрушил, опустошил и сжёг их города огнём. Я продвинулся к Тарзи; они припали к моим ногам. Я принял серебро и золото как дань. Я поставил Кирре, брата Ките, царём над ними. На обратном пути я взошёл на гору Аман; я срубил кедровые леса; я забрал их и привёз в свой город Ашшур.
141–146.
В двадцать седьмой год моего царствования я собрал колесницы и войска. Я направил во главе своих армий Даян-Ашшура — туртана, командующего моими многочисленными войсками; я отправил его против Урарту. Он спустился к Бит-Замани; вошёл через проход Аммаш и пересёк реку Арзания. Сидури (Сардури), урарт, узнал об этом и доверился силе своих многочисленных войск. Он выступил против меня для битвы. Я сразился с ним и успешно победил его. Я наполнил широкую равнину трупами его воинов.
146–156.
В двадцать восьмой год моего царствования, когда я находился в Калахе, мне сообщили, что жители Хаттины убили Лубарну, своего владыку, и возвели Сурри, который не был владыкой трона, на царство над ними. Я направил Даян-Ашшура — туртана, командующего моими многочисленными войсками, во главе армии и стана. Он пересёк Евфрат на его разливе. В Киналуа, его царском городе, он остановился. Пугающее величие Ашшура, моего господина, одолело Сурри, не владыку трона, и он пал смертью своей судьбы. Народ Хаттины испугался перед ужасом моего могучего оружия; они захватили сыновей Сурри вместе с "грешниками" и передали их мне. Я насадил этих (мятежников) на колы. Саси, сын Уззите, обхватил мои ноги. Я поставил его царём над ними. Я принял от них серебро, золото, свинец, медь, железо, слоновую кость без меры. Я создал героический образ своей царственной персоны и установил его в Киналуа, его царском городе, в доме его богов.
156–159.
В двадцать девятый год моего царствования я направил войска и стан против Кирхи. Я разрушил, опустошил и сжёг их города огнём. Я охватил их земли, как потоп. Я излил на них внушающий ужас страх своим могущественным величием.
159–174.
В тридцатый год моего царствования, находясь в Калахе, я направил Даян-Ашшура — туртана, командующего моими многочисленными войсками — во главе армии. Он пересёк реку Заб и вошёл в города Хубушкии. Я принял дань от Датаны, хубушкийца. Я покинул города хубушкийцев; я подошёл к городам Магдубу малхисского и принял дань. Я покинул города малхисийцев и подошёл к городам Уалки, маннея. Уалки, манней, ужаснувшись славе моего оружия, покинул Зирту, свой царский город и ринулся в горы, спасая жизнь. Я преследовал его и забрал бесчисленное множество его скота, овец и имущества. Я разрушил, опустошил и сжёг его города огнём.
Я покинул Манну и подошёл к городам Шулусуну из Харруны. Я захватил Масашуру, его царский город, вместе с городами округа. Я помиловал Шулусуну и его сыновей, вернув его в его землю. Я установил дань и налоги в виде лошадей, запряжённых в упряжь. Я подошёл к Шурдире. Я принял дань от Артасари, шурдирита. Я спустился в Парсуa. Я принял дань от царей Парсуa. Я захватил остаток Парсуa, не лояльный Ашшуру; я захватил их города; я забрал добычу и имущество в Ассирию.
174–190.
В тридцать первый год моего царствования я второй раз обратил лицо к Ашшуру и Ададу. И тогда, находясь в Калахе, я направил Даян-Ашшура — туртана, командующего моими многочисленными войсками — во главе войск и стана. Он подошёл к городам Датаны, хабушкийца; я принял его дань. Я выступил против Саппарии, крепости земли Мусасир. Я захватил Саппарию вместе с 46 городами мусасирцев. Я продвинулся к крепостям урартов; я разрушил, опустошил и сжёг 50 их городов огнём.
Я спустился против Гилзану. Я принял дань от Упу, гилзанийца, а также от [...], [...], харанцев, шашганийцев, андийцев и [...]: скот, овцы и лошади, запряжённые в упряжь. Я спустился к городам земли Табал. Я разрушил, опустошил и сжёг Перрию, Шитуарию, её укрепленные города вместе с 22 городами округа. Я излил на них ужасающий страх. Он выступил против городов парсуанцев; я захватил Бушту, Шалахаману, Кинихаману — укреплённые города, вместе с 23 городами округа. Я истребил их воинов и забрал добычу.
Я спустился против земли Манри. Внушающий ужас Ашшура и Мардука охватил их. Они покинули свои города и ринулись в дикие горы. Я разрушил, опустошил и сжёг 250 их городов огнём. Я спустился через проходы Симеси во главе земли Халман.

Подписи рельефов — дары:

Дань Суа, гилзанийца: серебро, золото, свинец, медные сосуды, посохи для руки царя, лошади, двугорбые верблюды.

Дань Яуа (Иеху), сына Омри: серебро, золото, золотая чаша, золотой кубок, золотые рога, кувшины из золота, свинец, посохи для руки царя, дротики.
Дань земли Мусри. Я получил оттуда: двугорбых верблюдов, речного быка, сакеа, сусу, слона, обезьян.
Дань Мардук-апал-уцура из Сухи: серебро, золото, кувшины из золота, слоновая кость, дротики, буйа, ярко окрашенные льняные одежды.
Дань Кальпарунды из Хаттины: серебро, золото, свинец, медь, медные сосуды, слоновая кость, кедровые и кипарисовые леса.

Тема человеческих жертвоприношений в древнеизраильской культуре остаётся одной из самых дискуссионных в библеистике и истории религий. Библия (Ветхий Завет) в целом осуждает человеческие жертвоприношения как мерзость перед Богом, ассоциируя их с языческими практиками соседних народов, такими как ханаанеи или моавитяне. Однако в тексте есть описания случаев, когда евреи или их правители совершали такие жертвы, часто в контексте отступничества от закона Моисея. Эти упоминания интерпретируются учеными как свидетельства о том, что практика существовала в древнем Израиле, несмотря на строгие запреты. Ниже я приведу ключевые библейские примеры с анализом, опираясь на научные интерпретации из академических источников.

Запреты на человеческие жертвы в Библии

Библия неоднократно запрещает человеческие жертвоприношения, особенно детей, связывая их с поклонением идолам вроде Молоха. Это отражает попытку реформаторов (например, во времена царей Иосии) искоренить такие ритуалы.
Левит 18:21: "Не отдавай детей твоих, чтобы проводить [их] чрез огонь Молоху, и не бесчести имени Бога твоего. Я Господь." Здесь "проведение через огонь" интерпретируется учеными как ритуал сжигания детей в качестве жертвы.
Левит 20:2-5: Указ о казни за жертву детей Молоху, с угрозой наказания всему народу, если запрет будет нарушен.
Второзаконие 18:10: "Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь..."
Иеремия 7:31; 19:5; 32:35: Пророк осуждает жертвы в долине Енномовой (Тофет), где евреи сжигали сыновей и дочерей Баалу или Молоху, подчеркивая, что Бог "не повелевал" этого. Само наличие столь сильных речей против — показатель того, что обычай был распространен.
Иезекииль 16:20–21; 20:26, 31; 23:37, 39 — прямые обвинения Израиля: «сыновей и дочерей твоих, которых ты рожала Мне, ты приносила им в жертву».
Псалом 106:37-38: "Жертвовали сыновей своих и дочерей своих бесам, и проливали кровь невинную..." – описание отступничества израильтян.
Эти запреты датируются учеными периодом VII–VI вв. до н.э. (время реформ Иосии), когда централизованный культ в Иерусалимском храме боролся с локальными практиками. Археологически в Израиле нет прямых находок "тофетов" (мест детских жертв, как в Карфагене), но библейские тексты предполагают, что такие ритуалы были реальны, возможно, заимствованы от ханаанеев. Книга Хита Д. Дьюрелла "Человеческие жертвоприношения в Древнем Израиле" (2017) анализирует эти отрывки как доказательство, что жертвы детей существовали, но осуждались как ересь.

Случаи человеческих жертв в Библии

Несмотря на запреты, Библия описывает реальные или почти совершенные жертвы, часто как акты отчаяния или обетов:
Бытие 22: Жертвоприношение Исаака: Авраам получает повеление от Бога принести сына в жертву, но в последний момент ангел останавливает его, заменив на овна. Детоубийство предотвращено, но текст подразумевает, что такие жертвы были известны в древности на Ближнем Востоке и практика не воспринималась как чуждая.
Ученые видят в этом этиологический миф, объясняющий переход от человеческих к животным жертвам. Параллели встречаются в хеттских и угаритских текстах, где боги требуют первенцев. Некоторые интерпретируют как тест веры, но это отражает древнюю практику выкупа первенцев (Исход 13:13-15).
Судьи 11: Иеффай и его дочь: Иеффай дает обет принести в жертву первое, что выйдет из дома после победы над аммонитянами. Выходит дочь, и он "сделал с нею по обету своему" (11:39), что подразумевает жертву. Текст не осуждает его поступок напрямую.
Древние комментаторы (Иосиф Флавий, Августин) подтверждают жертву, хотя некоторые современные спорят, была ли она сожжена или "посвящена" Богу (как девственница). Это пример "обетной жертвы", распространенной в древнем мире.
4 Царств 3:27: Царь Моава: Во время войны с Израилем царь Моава Меша приносит своего первенца в жертву на стене, что вызывает "великое негодование" и отступление израильтян. Хотя Меша — не еврей, текст показывает знакомство с практикой.
4 Царств 16:3; 21:6: Цари Ахаз и Манассия: Ахаз "провел сына своего чрез огонь" по обычаям язычников; Манассия делал то же в долине Енномовой.
Эти цари (VIII–VII вв. до н.э.) обвиняются в синкретизме с хананейскими культами. Это имеет археологические параллели в Финикии, где найдены тофеты с сожженными останками детей.
Только в самом конце Иудейского царства царь Иосия осквернил Тофет, чтобы никто не проводил сына или дочь через огонь Молоху (4 Цар. 23:10).
Ещё один спорный момент упоминается в 2 Цар. 21:1–9: во время трехлетнего голода царь Давид отдал потомков Саула (семь человек) жителям города Гаваон и те «повесили их на горе пред Господом». Это выглядит как жертвоприношение ради снятия проклятия.
Есть вопросы и к херему (заклятию), который часто фигурирует в эпизодах захвата израильтянами земель Ханаана (Чис. 21:2–3; Втор. 2:34; 7:2; 13:15; Нав. 6:17–21). Херем означает истребление всего живого, включая мужчин, женщин и детей, как жертва Богу. Это можно трактовать как коллективное человеческое жертвоприношение в форме тотального уничтожения.

Научный анализ и контекст

Прямых находок в Израиле мало (в отличие от Карфагена, где тофеты содержат тысячи урн с костями детей, датируемых VIII–II вв. до н.э.). Однако долина Еннома (Геенна) ассоциируется с ритуалами, и некоторые ученые видят в библейских текстах отражение реальных практик, возможно, для привлечения плодородия или во времена кризисов.
В древнем Ближнем Востоке (Месопотамия, Ханаан) жертвы детей были распространены для богов вроде Баала или Молоха. Еврейские практики могли быть заимствованы, но реформированы (замена на животных). Есть версия, что ранний яхвизм включал человеческие жертвы Яхве за победу в бою.
Таким образом, Библия предоставляет косвенные доказательства того, что человеческие жертвы (особенно детей) практиковались древними евреями, но в поздний царский период (когда предположительно были составлены основные книги Ветхого Завета) описывались в негативном свете, как отступление от закона. Научно это подтверждается текстологическим анализом и сравнениями с соседними культурами, хотя археология дает больше косвенных, чем прямых свидетельств.
Человеческие жертвоприношения в Древнем Израиле нельзя считать случайными или исключительными. Они составляли заметный пласт религиозной жизни в эпоху до вавилонского плена, особенно в окружении ханаанских и финикийских культов. Однако именно борьба с ними стала важным шагом в оформлении уникальной монотеистической идентичности иудаизма.