Лига историков

ОТСЮДА

Если кому-то интересен полностью, ТУТ

Для ЛЛ: "Ничто не ново под луною: Что есть, то было, будет ввек", а схожие времена рождают схожие вопросы.

Третье отделение собственной Е.И.В. канцелярии создавалось как орган, в первую очередь, престолоохранительный (хотя и не только) с широкими политическими полномочиями. В сферу деятельности Третьего отделения входили вопросы очерченные ещё Соборным уложением 1649 года в первых статьях (ст.ст. I - частично, II – III полностью, далее - частично), а именно:

1) Преступления против личности государя (прямые покушения);
2) Преступления против «государевой власти» (от «поносных слов», через «попрание Веры Православной» и до покушений на престол);
3) Преступления против «государева интереса» и казны.

Важно понимать, что по «первым трём пунктам» всегда признавалось значимым, говоря словами уже «Уложения о наказаниях»

«… как само совершение сего тяжкого преступления, так и покушение на оное».

Несмотря на все изменения в законодательстве и его дальнейшую регламентацию, содержание политических преступлений, в общем, этим и исчерпывается, только к 1874 году ещё несколько конкретизировали то, что мы сейчас называем «гос.изменой» и «сепаратизмом». Забавно, но и знаменитая ст. 58 УК РСФСР, и соответствующие статьи республиканских кодексов были выдержаны в том же ключе. Конечно, добавился неизвестный ранее «саботаж», но в царское время как о политическом преступлении о таком и помыслить не могли, хотя оно наблюдается сплошь и рядом. В наше же время идёт настоящий ренессанс имперского подхода. Всяческие «дискредитации» и «оскорбления чувств» - это прямой аналог преступлений по былому «второму пункту», а «саботаж», как раз, убрали от греха.

Чуть напомню, что самой употребляемой статьёй из «политических» (буквально — по количеству судебных решений) до 1905 года была ст. 103 «Уложения о наказаниях» (вопросу посвящена вся глава третья, ст.ст. 103-107), которая рассматривала оскорбление членов правящей династии как серьезное преступное деяние. До восьми лет каторги мог получить человек, виновный

«...в оскорблении Царствующего Императора, Императрицы или Наследника престола, или в угрозе их Особе, или в надругательстве над их изображением, учиненным непосредственно или хотя и заочно, но с целью возбудить неуважение к Их Особе, или в распространении или публичном выставлении с той же целью сочинения или изображения, для Их достоинства оскорбительных».

Другие статьи «Уложения» предусматривали подобные наказания и за оскорбления иных здравствующих членов императорской фамилии, а также

«Деда, Родителя, или Предшественника Царствующего Императора».

Вопросы дискредитации религий («признанных государством церквей»(!)), мундира, «государственных установлений», «действующих чинов» рассматривают глава вторая, частично главы шестая и седьмая «Уложения», в особо тяжёлых случаях — до пяти лет каторги. Количество дел по оскорблениям устойчиво растёт до Великой войны, где на подобное уже просто перестали обращать внимание. Забавно, но национальная принадлежность представителей «господствующей нации» в делах по оскорблению не всегда указывалась. Лишь в редких случаях отмечалось – «русский», «малоросс», «белорус». Напротив, когда речь шла о других этнических группах, национальность указывалась как правило. «Нерусскость» полагали важным смягчающим вину обстоятельством, наравне с «пьян был».

Т.е. к вопросу всего, что связано с государственной властью, управлением и его авторитетом подходили весьма серьёзно, хотя, в том что касается «второго пункта», в царствие Николая I уже вполне разделяли уровень «демонстративно-политический» и «бытовой». Третье отделение вмешивалось лишь в «политику», всю «бытовуху» оставляя МВД, но брало такие вопросы на карандаш и активно собирало информацию касательно умонастроений по поводу всех ветвей государственной власти. Наблюдения агентов, слухи, толки, выборочная перлюстрация давали обширный материал «на подумать», зафиксированный в сводках и донесениях по Третьему отделению.

Среди архивных документов Третьего отделения о городских слухах и толках циркулирующих в губернских городах и обеих столицах, содержится немало сведений о проблемах городского хозяйства, о недовольстве жителей состоянием дел в городах, о неэффективности городских властей. В сферу интересов высшей полиции подобные сведения попадали, видимо, потому, что каждодневные проблемы городской среды беспокоили подданных никак не меньше, чем глобальные вопросы правительственной политики, тем более что общественное недовольство вполне могло вырастать из банальной бытовой неустроенности жизни. И вот тут можно заметить удивительную гармонию между тем, что было тогда и тем, что есть сейчас.

Следует отметить, что общий тон заметок о городских новостях и происшествиях в «Сводках о слухах и толках» в конце 1850-х — начале 1860-х гг. скорее скептически-ироничный. Городские власти особым влиянием и уважением у сограждан не пользовались, а потому, сообщив 1 июня 1857 г. об избрании в Санкт-Петербурге нового градского головы, полицейский информатор прибавит, что прежний, говорят, купил себе виллу в Южной Италии и хочет туда перебраться:

«Кажется, подобным людям хлеб-соль в России под конец делается уже не вкусна в самой нашей матушке России!».

Сильная гроза в один из летних дней 1858 г. дала повод для веселых комментариев относительно происшествия: в результате удара молнии по Думской башне оглох часовой. Шутники говорили: жаль, что гроза была не во время заседания, тогда

«этот удар наверное разбудил бы в некоторых тамошних членах секретарях заглохшую совесть и справедливость».

Постоянным объектом общественного порицания в городах были рядовые полицейские чины. Притчей во языцех были «будочники», в обязанность которых входило обеспечение безопасности в городе. Горожане считали их «бесполезными и даже вредными».

«Публика вообще, когда в разговорах касается до будочников, отзывается об них не иначе как о мошенниках и первейших грабителях, а не как о блюстителях порядка и безопасности жителей... Известно, что они [не] только неоднократно были запутаны в сообществе с ворами, но даже обличены в убийствах».

Эту позицию достаточно четко выразил один петербуржец, сказав о городовых:

«У этих людей только в голове как бы придраться к какому-нибудь простолюдину и стянуть с него гривенничек или два».

Достаточно часто в сообщениях о тайных сборищах «игроков азартных игр», нарушениях режима работы питейных заведений, функционировании публичных домов и «весёлых квартир» отмечалось, что «полиции все это хорошо известно», а иногда и конкретно указывалось, что

«...квартальный надзиратель Захистин получает по четвертному с вечера...».

Случаи полицейских злоупотреблений иногда были просто курьёзны. В июле 1860 г. агенты Третьего отделения зафиксировали рассказ о том, что в Каретной части всеми делами ведал не квартальный надзиратель Гурский, а его жена,

«...которая вместо его разбирает разные жалобы, чинит по ним суд и расправу, берет взятки».

Эту историю обыватели рассказывали «со смехом».

Подобные сообщения обычно сопровождались поручением шефа жандармов проинформировать петербургское полицейское начальство («частным образом», то есть неофициально, без указания источника полученных сведений) для принятия мер, но результативность подобных донесений редко можно проследить.

Беспокоили обывателей и бездомные животные, которые доставляли им большие неудобства.

Любопытная заметка находится в сводке о слухах и толках за 15 мая 1857 г:

«Обыватели не постигают причин, почему с прошедшего лета отменена здесь благоразумная и столь необходимая для безопасности жителей мера, в летнюю пору ловить бездомных собак, в таком множестве скитающихся по улицам и площадям и устрашающих пешеходов не только ночью, но среди белого дня, — особенно детей порядочных родителей, во множестве гуляющих с их няньками по тротуарам и набережным? Неужели — говорят — мало было случаев от укушений бешеных собак и причиненных ими испуг, когда во время их скопищ оне целыми стаями бегают по улицам и без всяких причин бросаются на людей и лошадей? Настоящие причины такой непонятной и непростительной со стороны здешней полиции беспечности и отступления от прежнего порядка не только не известны обывателям Петербурга, но и к величайшему стыду, даже и самим полицейским офицерам!»

Последующий материал показывает, как основательно чиновник Третьего отделения подошел к составлению этого сообщения:

«На делаемые им [полицейским офицерам] обывателями вопросы об этом все их ответы совершенно различны между собою, что ясно доказывает, что никто об этом ныне здесь не заботится и со стороны городского начальства для безопасности людей в этом отношении не принимаются решительно никакие меры!»

Далее приводились ответы полицейских, полученные из частных бесед с ними. Объяснения предлагались самые разные, начиная с заботы о чести мундира:

«Со времени Игнатьева [П.Н. Игнатьев, генерал-адъютант, генерал от инфантерии, граф, санкт-петербургский военный генерал-губернатор (1854–1861 гг.)] , он отменил этот порядок, находя, что неприлично для солдат бить собак, ибо хотя этим занимаются фонарщики, но они все-таки считаются солдатами».

Обнаруживались и социальные мотивы подобной бесхозности:

«Это сделано по представлению брант-майора Эртеля [Л.Н. Эртель, генерал-майор, санкт-петербургский брант-майор (1847–1858 гг.)] , который просил Игнатьева дозволить ему вместо употребления фонарщиков бить собак, отпускать их во время трех летних месяцев, где они не бывают заняты фонарным по городу освещением, ходить на вольную казенную работу в пользу артельных их денег, для улучшения пищи сих бедных людей».

Другая, «финансовая», версия заключалась в том, что

«употребленные на этот предмет с незапамятных времен сети до такой степени изгнили, что совершенно сделались негодными к употреблению, а для изготовления новых совершенно нет сумм в полиции».

Рациональный выход видели в предполагаемом намерении:

«сделать какие-то ручные сети, чтобы ловить живых собак, а потом уже бить их за городом, чтобы удалить это противное зрелище от жителей, и отделять собак с ошейниками от собак, скитающихся по воле, или давать им околевать с голоду в каком-нибудь отдаленном месте за городом».

Этот вариант решения проблемы подтверждался рассуждениями (тут обращает на себя непривычное использование термина «гражданин». Оно сброд, конечно, но в данном конкретном случае - «неслужилый». При этом, старший дворник - это уже младший полицейский чин):

«Вместо фонарщиков Эртель предложил употреблять на это граждан — дворников, арестантов или разный другой сброд народа, но нет еще разрешения.

Вполне вероятным было предположение:

«Может, это сделано из экономии, ибо по давнишнему положению, полагается по 10 коп. с каждого собачьего хвоста в пользу фурманщиков».

Опрошенные офицеры прибавляли, что это дело их начальства, а раз оно не делает никаких распоряжений, то и им незачем «соваться не в свое дело».

Резюмируя результаты опроса и недовольства петербуржцев, информатор убеждал свое начальство:

«Но от этих пустых разговоров жителям Петербурга нисколько не легче, — следует действовать, а не рассуждать. Поэтому-то и совершенно справедливо их негодование против непростительного упущения, и желание, чтобы в скорейшем времени были приняты самые строгие меры для восстановления единожды и навсегда в Петербурге прежнего в этом отношении полицейский порядок, без которого в жаркое летнее время никто не может выходить со двора без опасения быть укушеным бешеною собакою».

В данном конкретном случае последствия тайной записки оказались заметны для горожан. 10 октября 1857 г. в сводке Третьего отделения появилась новая информация о том, что петербургская полиция наконец-то занялась уничтожением бродячих собак:

«Это производится здесь совершенно на парижский манер, то есть двое везут телегу с ящиком, а несколько человек, каждый вооруженный железным обручем с сеткой, как бы мимоходом набрасывает ее на избранную жертву».

...Дискредитации, релоканты, полицейский бардак и злые собачки... И это всё это 170 с гаком лет тому... Ну как тут не задуматься о цикличности истории?..

Нормы цитируются по : «Новое уголовное уложение, высочайше утверждённое 22 марта 1903 года»;

Статистику по применению 103-107 ст.ст. можно посмотреть в приложениях к: Колотильщикова Е.А. Дела об оскорблении его императорского величества;

Тарновский Е.Н. Статистические сведения об осужденных за государственные преступления в 1905 –1912 гг. // Журнал Министерства юстиции. 1915. № 10. С. 43, 47, 63 – 64.

О перлюстрации и её роли подробнее можно почитать тут;

Анализ материалов сводок по Третьему отделению дал: О.Ю. Абакумов. Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.;

Кн. В.А. Долгоруков. Отчёты Третьего отделения Е.И.В. собственной канцелярии за 1856 - 1866 гг.
Там смотрим раздел «Нравственное состояние общества» за 1857г.

Хеттское царство знало немало громких интриг, но одна из них потрясла саму основу трона. В центре этой драмы оказалась великая царица, первая женщина государства, жена царя, верховная жрица богини солнца Аринны. Её звали Данухепа, и её имя навсегда вписано в летописи не благодаря славным деяниям, а из-за скандального процесса, по итогам которого она исчезла.

Что же произошло?

Данухепа (в англоязычной литературе часто пишется как Танухепа) была не просто супругой царя — она носила титул Таваннанны, что делало её второй по значимости фигурой в государстве. В отличие от обычных жен, Таваннанна сохраняла свою власть даже после смерти мужа. Она правила дворцом, возглавляла религиозные ритуалы, имела собственные земли и подчинённых. Это была могущественная женщина, с которой приходилось считаться даже царям.

Но однажды что-то пошло не так.

Придворные хронисты донесли до нас пугающие сведения: Таваннанна Данухепа предстала перед судом. На царском дворе разразился скандал. Против неё выступили могущественные силы — возможно, сам царь Муваталли II, возможно, влиятельные жрецы, а может, и противники её детей, видевшие в них угрозу для трона.

Мы знаем, что её признали виновной.

Но вот что именно ей вменяли — до сих пор остаётся загадкой. Тексты того времени лишь сухо констатируют: «Данухепа и её окружение были разрушены». Значит ли это, что её казнили? Или она была сослана, но её власть и влияние уничтожены?

Некоторые исследователи считают, что она могла быть отправлена в изгнание, а возможно, даже тайно убита. Другие полагают, что процесс над ней был частью более крупной политической борьбы, в которой Данухепа стала жертвой, а не преступницей.

Как женщина, владеющая религиозной и светской властью, могла настолько разгневать царский двор? Почему царь, чей трон должен был быть нерушимым, решился на столь радикальный шаг? И действительно ли суд над ней был вынесен по воле богов, или же это была хорошо спланированная расправа?

Попробуем разобраться.

Царица Хеттского царства

В Хеттском государстве титул царицы значил куда больше, чем просто быть супругой правителя. Таваннанна — это не только жена царя, но и его соправительница, верховная жрица богини солнца Аринны, владычица дворца и всего, что в нем происходит. Её слово имело почти такую же силу, как царское. Она могла распоряжаться землями, казной, проводить ритуалы, которые скрепляли власть монарха, и даже участвовать в политических решениях. Но главное — Таваннанна оставалась у власти даже после смерти мужа.

Это ставило её в сложное положение. Новый царь, Муваталли II, наследник её мужа, не мог жениться на ней — по хеттским законам вдова царя не переходила к следующему правителю. Он должен был выбрать себе новую супругу, но при этом прежняя Тавананна продолжала держать в руках власть.

Такое положение вещей легко могло привести к конфликту. Удержать власть в новом царствовании означало победить во дворцовой борьбе, сохранить влияние при новой династии, не дать молодым царицам вытеснить себя. Данухепа явно пыталась сделать именно это.

Но кто была эта женщина до того, как стала объектом столь громкого скандала?

В источниках её имя встречается рядом с двумя царями — Мурсили II и его сыном Муваталли II. Это породило дискуссии: была ли Данухепа женой обоих, или же это две разные женщины с одним именем? Современные исследователи считают, что она была последней женой Мурсили II, а после его смерти продолжила править дворцом как Таваннанна при его сыне.

Однако власть вдовы — вещь опасная. У неё могли быть дети, которые, если они не рождены от нового царя, считались угрозой трону. У неё были приверженцы, союзники, она могла вести собственную игру. Пока она оставалась у власти, никто не мог чувствовать себя в безопасности.

Оставался только один выход. И вскоре кто-то им воспользовался.

Падение Данухепы: королевский суд и страшный приговор

Когда власть царицы становится слишком великой, её падение бывает особенно сокрушительным. Так случилось и с Данухепой. Ещё недавно она была первой женщиной Хеттского царства, управляла дворцом, владела несметными богатствами, возглавляла культ богини солнца Аринны. Но однажды её имя прозвучало в суде — не как вершительницы судеб, а как обвиняемой.

Что же она совершила?

До нас не дошли подробности процесса, но из сохранившихся записей ясно одно: это был показательный суд. Данухепу обвинили сразу во всём. В политическом заговоре? Возможно. В злоупотреблении властью? Скорее всего. Воскрешать ли древнее и универсальное обвинение против сильных женщин — колдовство, измена богам, грех перед богиней солнца? Такое тоже не исключено.

Царь Муваталли II, отдавший приказ судить Таваннанну, скорее всего, не был единоличным инициатором процесса. Враги Данухепы давно ждали момента, когда можно будет сместить её без последствий. Её сыновья, если таковые у неё были, могли претендовать на престол. Её сторонники при дворе не давали спокойно вздохнуть новой царице, а жрецы, возможно, были недовольны её влиянием на культ богини солнца.

Одно можно сказать точно: приговор был беспощаден.

Тексты говорят, что после суда Данухепа и её окружение «были разрушены». Что именно скрывается за этой фразой? Некоторые учёные считают, что её казнили. Возможно, она погибла публично, чтобы её пример навсегда запомнился другим женщинам при дворе. Возможно, была сослана в одно из дальних храмовых владений, но без статуса, власти и почёта.

Но страшнее всего была судьба тех, кто стоял рядом с ней. Судьи не ограничились одной Данухепой. Её сыновья, её приближённые, даже слуги и сторонники — все были уничтожены. Их следы исчезли из источников, а это значит, что репрессии были тотальными.

Судьба Таваннанны оказалась предупреждением для всех будущих цариц: власть, которой нельзя делиться, в конце концов превращается в смертный приговор.

Молчание богов: была ли казнь или ссылка?

Когда суд над Данухепой закончился, а её власть была сломлена, наступило молчание. Не просто затишье, а пугающая тишина, в которой её имя исчезает из всех источников, как будто её никогда не существовало.

«Данухепа и её окружение были разрушены» — так кратко и холодно сообщает один из сохранившихся текстов. Но что скрывается за этими словами?

Если бы её казнили, логично было бы ожидать подробностей: жрецы должны были засвидетельствовать приговор, а летописцы — зафиксировать наказание, как это бывало в других громких делах. Но их нет. Если бы её изгнали, это тоже оставило бы след: упоминание о жизни в ссылке, попытки вернуть власть, хотя бы шёпот о её судьбе. Но ничего.

Исчезновение — это тоже форма наказания.

Одни исследователи считают, что Данухепу действительно казнили, но сделали это без лишнего шума. Её могли принести в жертву, как это бывало с опальными жрицами, или просто тайно устранить, чтобы навсегда стереть её из памяти царского двора.

Другие полагают, что её изгнали — отправили в далёкий храм, где она доживала свои дни в одиночестве. Но если так, почему её имя больше нигде не встречается? Почему даже после её смерти никто не рискнул восстановить её в памяти потомков?

Возможно, ответ кроется в том, что её падение было ритуальным. Если её действительно осудили как грешную жрицу, значит, это была не просто политическая расправа, а религиозный акт. В таком случае её имя должно было исчезнуть, чтобы богиня солнца Аринна не гневалась на царство.

Но даже боги не могут полностью стереть память. В более поздних текстах, написанных уже после падения династии, упоминаются загадочные намёки на «осквернённую царицу», на женщину, чьё имя нельзя произносить.

Может быть, Данухепа не просто стала жертвой заговора — она стала мифом, призраком, которым пугали будущих цариц. И именно поэтому в летописях нет ни её могилы, ни её последних слов. Только страшное предупреждение: не пытайся удержать власть, если она не принадлежит тебе.

Сыновья Данухепы: наследники или узурпаторы?

В истории падения Данухепы есть одна деталь, которая кажется особенно зловещей: с ней исчезли её сыновья. Если верить источникам, их судьба была не менее трагична, чем её собственная. Но кем они были? Почему их не называли «царевичами»? И самое главное — могли ли они претендовать на трон?

Хеттские тексты крайне осторожны в формулировках. Они не называют сыновей Данухепы «сыновьями царя», что само по себе подозрительно. В хеттской традиции законные наследники всегда обозначались особым титулом — DUMU.LUGAL («сын царя»), но его нет. Значит ли это, что они не были детьми Мурсили II?

Если Данухепа действительно была его последней женой, то вполне возможно, что её дети не успели получить статус наследников или их рождение сочли нежелательным для династии. Возможно, новый царь Муваталли II видел в них угрозу своему правлению.

Но существует и другая гипотеза — что их отцом мог быть не сам Мурсили II, а кто-то другой. Если это так, то их положение становилось ещё более шатким. В этом случае они не просто не имели права на престол — они могли считаться узурпаторами, если кто-то попробовал бы выдвинуть их в качестве альтернативы действующему царю.

Именно этим можно объяснить, почему Данухепа не просто пала, но была «разрушена» вместе со своими детьми. Возможно, именно они стали главной причиной её падения. В борьбе за престол такие фигуры опасны — их могли использовать враги Муваталли II, интриганы при дворе, те, кто жаждал смуты.

Но если сыновья Данухепы действительно представляли собой угрозу, почему о них не упоминают ни в хрониках, ни в официальных списках царских детей? Единственное объяснение — их намеренно стерли из истории, так же как их мать.

Репрессии против потомков Данухепы показывают, насколько опасным было её влияние. Это не было просто делом об опальной царице — это была политическая зачистка. Их не просто убрали. Их существование постарались сделать так, словно их никогда не было.

Но можно ли полностью стереть память? Или же их тени всё же остались в истории — в страхе перед сильными царицами, в легендах о падших наследниках, в вечном предупреждении о том, что не всякий сын царицы имеет право на престол?

Религия против политики: могли ли боги желать её падения?

Хетты верили, что ни одно важное событие в их мире не происходит без воли богов. Великие цари поднимались и падали, войны выигрывались и проигрывались, урожай был щедрым или погибал в засухе – всё это было отражением божественной воли. Если над правителем сгущались тучи, значит, он чем-то прогневал богов, и его кара была предопределена.

Но что, если правитель – женщина?

Данухепа была не просто царицей, но и верховной жрицей богини солнца Аринны. Она возглавляла важнейшие ритуалы, принося жертвы в обмен на покровительство небесных сил. Таваннанна считалась связующим звеном между царской властью и богами, гарантом благополучия всего государства. Как же вышло, что именно жрица, обладавшая столь высоким сакральным статусом, оказалась в центре суда и обвинений?

Её статус должен был защищать её, но в этот раз ритуальная власть обратилась против неё.

У хеттов существовала древняя традиция: если страна страдает, если царь не может править, если происходят неудачи на войне или в политике – значит, виновен кто-то из приближённых. Иногда этим «виновником» становился сам правитель, иногда – его супруга, а иногда и жрецы, которые якобы нарушили древние запреты.

Что, если именно жрецы стали инициаторами её падения?

Существуют основания полагать, что Данухепу осудили не только как политическую фигуру, но и как жрицу. Возможно, её обвинили в том, что она утратила божественное благословение, что её действия навлекли гнев богини Аринны, что она больше не достойна вести культ. В таком случае её устранение было не просто политической расправой, а ритуальной необходимостью – жертвой, которую требовали боги.

Именно этим можно объяснить, почему после суда её имя исчезло из летописей. Возможно, её не просто лишили титула и власти – её ритуально «стерли», как человека, которого боги отвергли.

Но это ли было волей богов? Или же за этим стояли вполне земные силы?

Можно предположить, что её главным врагом был царь Муваталли II, которому было необходимо расчистить политическое поле. Но есть и другая версия: именно новая царица, супруга Муваталли, могла сыграть ключевую роль в её падении. Если Данухепа не уходила добровольно, её можно было объявить осквернённой жрицей, а значит, лишить всех прав.

Боги в хеттской традиции редко карали людей сами – но они действовали через смертных. Если жрецы вынесли свой вердикт, а царь его утвердил, то считалось, что кара пришла свыше.

Так могла ли Данухепа действительно пасть по воле богов? Или её уничтожили люди, прикрывшись их именем? Ответа нет. Есть только молчание – и страх, с которым потомки вспоминали её имя.

Последствия: что изменилось после её исчезновения?

Суд над Данухепой не был просто личной трагедией опальной царицы — он стал переломным моментом для хеттского двора. С её падением в прошлом осталась не только одна могущественная женщина, но и сама традиция, по которой Таваннанна могла сохранять власть после смерти мужа.

Её место заняла новая Великая Царица, супруга царя Муваталли II. Но вот что важно: в отличие от Данухепы, она больше не была абсолютной хозяйкой дворца. После скандала роль Таваннанны ослабла, её влияние теперь зависело не столько от традиций, сколько от расположения царя и его окружения.

Этот случай стал предупреждением для всех будущих цариц. Теперь они знали: власть не принадлежит им по праву, она может быть отнята в любой момент. Если прежде Таваннанна была неподвластна даже новому царю, то после Данухепы ситуация изменилась — теперь Таваннанна должна была угождать царю и доказывать свою лояльность.

Но дело было не только в изменении придворного баланса сил.

Процесс над Данухепой стал прецедентом, который повлиял на саму династию.

Если раньше титул Великой Царицы мог передаваться независимо от воли нового царя, то теперь престолонаследие требовало полного подчинения со стороны царских женщин. Никто не хотел повторения того, что случилось с Данухепой. Теперь Таваннанна больше не могла открыто вести свою игру.

Кроме того, суд над ней обострил и без того нестабильную ситуацию в государстве. После падения Данухепы и уничтожения её окружения царский двор пережил очередную волну репрессий. Многие аристократы, поддерживавшие её, лишились своих позиций, а враждующие кланы получили шанс укрепиться при власти.

Смогло ли это сделать хеттскую державу сильнее? Вряд ли. Скорее, это стало началом новой череды интриг, в которых уже никто не мог чувствовать себя в безопасности.

Суд над Данухепой показал одно: даже самая высокая власть может быть сметена, если она становится неудобной. В тот момент это стало победой её врагов, но в долгосрочной перспективе — это стало символом того, что ни одна царица больше не будет чувствовать себя неприкосновенной.