Сообщество фантастов

Райтнову нравилось ощущать себя профессором, хотя по документам он им не являлся. Это звание ему еще предстояло защитить через два года на Земле, представляя комиссии доклад о результатах своих исследований почвы и горных пород планеты Деметрион, на которой он провел последние месяцы.

Войдя внутрь и пройдя по коридору в столовую, Райтнов направился к кофе-машине.

– Капучино, пожалуйста.

– Капучино, – повторила послушная машина и принялась за приготовление напитка.

Зашумели ножи, дробящие зерна кофе на мелкие частицы. Райтнов засек время в надежде, что однажды эта машина все же успеет сделать любимый напиток за десять секунд, заявленные заводом-изготовителем. Но нет, и в этот раз кофе был приготовлен лишь за двенадцать. Райтнов забрал стакан, ощущая привычное и приятное тепло в ладони.

Выйдя снова на улицу, он осмотрелся еще раз. То, что еще два дня назад было научно-исследовательской колонией с тремя десятками поселенцев, теперь больше походило на заброшенный после войны город. Вокруг стояли полуразрушенные корпуса, а большая часть необходимой для проведения исследований аппаратуры была выведена из строя. Уцелел только бункер, хотя и ему, судя по всему, недолго оставалось выглядеть так, как было задумано архитектором. Где-то были видны следы крови, но трупов нигде не было. Они забрали их. Радио-вышка лежала посреди взлетной площадки, безнадежно придавив собой вертолет. Райтнов не знал, успел ли кто-нибудь в последние моменты отправить сигнал бедствия соседним базам. Если да, то в лучшем случае бригада помощи будет здесь через сутки.

Стена, окружающая колонию по периметру, была разрушена в двух местах. Было отчетливо понятно, что для них она не является препятствием. Она хорошо защищала колонию от относительно мелких хищников вроде шакалов и волков, водящихся в этих местах, но сейчас она была неспособна сдержать даже их.

Райтнов допил свой утренний кофе и бросил одноразовый стакан себе под ноги. Соблюдать чистоту больше не хотелось.

– Надеюсь, и этот кофе не станет последним, – подумал он.

Еще немного осмотревшись, он случайно наткнулся взглядом на стакан, выброшенный им вчера и довольно далеко перемещенный ветром. Райтнов задержал взгляд на нем, будто он значил что-то особенное.

– Забавно, но вчера, выкидывая тот стакан, я думал то же самое.

Ветер подул чуть сильнее, сдвинув стакан еще на полметра.

– Как только закончу с ровером, обязательно починю мусорщика, – сказал Райтнов вслух, как будто его кто-то мог услышать. Почему-то эта мысль рассмешила его.

Райтнов постоял еще некоторое время, оценивая масштабы разрушений, а затем поднял голову и, закрыв глаза, глубоко вдохнул. Постояв так несколько секунд, он развернулся на пятках и направился в сторону гаража. Уже подходя к воротам, он заметил на створках новые царапины и вмятины, как будто кто-то так и хотел проникнуть внутрь, уничтожив последнюю надежду на спасение. Райтнов нажал на кнопку поднятия дверей, но механизм заклинило. Двери не поднялись даже на четверть. Райтнов отошел от ворот и осмотрел их еще раз, затем направился к боковому входу. К счастью, эта дверь была нетронута. Но Райтнов понимал, что ровер получится выкатить только через ворота гаража, и тот факт, что их заклинило, никак не мог радовать. Войдя в гараж через боковую дверь и включив тусклое освещение, он окинул взглядом ровер. Выглядел тот вполне сносно, разве только двигатель не был собран и установлен. Что, в общем-то, Райтнов и собирался исправить до наступления темноты.

– Что ж, за работу, – проговорил он, разводя широкие плечи и похрустывая суставами.

Многолетний опыт работы с различными механизмами и роботами дал свои плоды, и через пять с небольшим часов половина двигателя была собрана. Райтнов всегда считал себя больше инженером-механиком, чем профессором и исследователем состава других планет. Многие коллеги удивлялись, как ему удается добиваться таких успехов в науке, не тратя на исследования так же много времени, как и они. На это Райтнов всегда отвечал, что чтобы хорошо работать головой, нужно иногда хорошо поработать руками.

Он держал в руках тяжелый разводной ключ, понимая, что никогда не захочет уйти с головой в науку, отказавшись от любимого хобби. Он взглянул на часы. Шел третий час дня, а это значит, что пора пойти пообедать. Райтнов осмотрел только что собранную конструкцию, затем перевел взгляд на ровер.

– Только чудо поможет успеть... еще и эта проклятая дверь заклинила.

Райтнов провел рукой по мокрому лбу и зашагал к ящику с инструментами, чтобы положить ключ на место. Ему нравилось, когда все всегда лежит на своих местах, и даже спешка не могла заставить его бросить инструмент где попало. Он уже отошел от ящика как внезапно раздался шорох со стороны улицы. Резко развернувшись на месте и слегка присев, Райтнов бросил взгляд в сторону приоткрытых дверей, готовясь встретить противника, но внутри никого не было.

– Черт, – выругался он, ощущая все нарастающее чувство страха, – эти твари же не выходят днем. Они не ходят под солнцем!

Около минуты Райтнов оставался в недвижимости, прислушиваясь к звукам. Может, это всего лишь волк? Но даже встреча с волком не кажется приятной, когда ты не при параде. Когда у тебя в руках уже нет даже разводного ключа, а одет ты в обычный комбинезон научного сотрудника. Но слышал он лишь стук своего сердца, отчаянно бившегося от выброшенного адреналина. Ему было страшно, но он никогда не стыдился своего страха. Страх – это спутник человека. Так заложено природой – страх появляется в самых опасных ситуациях и дает новые силы, помогая преодолеть все на своем пути. Райтнов всегда считал, что страх необходимо обуздать, и тогда можно выпутаться из любых переделок.

Однако он вздрогнул от резкого и неприятного звука снаружи, как будто кто-то или что-то ударилось в стену. Райтнов оценивал ситуацию. Терять время нельзя, потому что с наступлением темноты они точно вернутся. Райтнов не знал, что там, снаружи, но принял четкое решение выйти и попытаться разобраться с этим. Он приподнялся и тут же снова присел, напрягшись всем телом – он увидел быстро скользнувшую мимо ворот в сторону бокового входа тень. Тень была немаленькой, но и не столь большой, чтобы принадлежать одному из тех ночных существ. Райтнов тихонько подошел к боковому входу, но открыть дверь и резко выйти наружу опасался – после пяти часов непрерывной работы в гараже солнце наверняка ослепит, отняв возможность отчетливо видеть происходящее на несколько секунд. А эти несколько секунд могут сыграть решающую роль. Райтнов прислушивался, но снаружи было тихо.

Главное – это обуздать свой страх и не торопиться. Спустя минуту шорохи снова раздались, и на этот раз они были прямо здесь, за дверью. Спустя еще пару мгновений дверь начала тихонько и беззвучно отворяться, рисуя линию солнечного света на полу. Райтнов быстро отодвинулся, чтобы свет не упал на его ноги. Что бы это ни было, но раз оно ходит под солнцем – наверняка оно хуже видит в темноте. Такой был его план – напасть первым из темноты. Напасть, чтобы спастись.

Прямоугольник света на полу начал деформироваться от упавшей на него тени – кто-то с опаской пробирался внутрь. Райтнов присмотрелся к тени, но безрезультатно – очертания были слишком размыты, чтобы угадать, кто же является ее хозяином. Внезапно с улицы раздался громкий звук – вероятно, еще одно полуразрушенное строение стало полностью разрушенным. Это, по всей видимости, испугало и побудило обладателя тени быстро ринуться в гараж, хотя бы в какое-то укрытие. Райтнов наконец увидел, кто это был. Он узнал лицо этого человека, но было уже слишком поздно. Рефлексы сработали мгновенно, и его кулак уже преодолел больше половины пути до лица доктора.

– Дьявол! – Выругался Райтнов.

Сердце колотилось в бешеном приступе. Интересно, с какой же скоростью организм может вырабатывать адреналин и подмешивать его в кровь.

– Доктор! Доктор, очнитесь! Ангус, вы меня слышите?

Доктор начал приходить в себя, благо удар не был слишком сильным. Все же обратный рефлекс тоже сработал – кулак успел немного сбросить скорость после того, как лицо было опознано и до того, как они встретились.

– Доктор, я думал, вы мертвы! Как вам удалось спастись? Где вы находились все это время после нападения?

Райтнов готов был спорить, что последние сутки он находился здесь один. Он осматривал базу вдоль и поперек в поисках выживших и нуждающихся в помощи, но никого не было. Значит, скорее всего, доктор провел все это время за пределами базы.

– Если хотите, товарищ Райтнов, я умру от следующего же вашего удара. Дабы не подводить ваши ожидания!

Райтнов улыбнулся. Доктор умел шутить в самых разнообразных ситуациях.

– Ангус. Где вы были все это время?

Доктор сел и облокотился спиной о стену.

– Я был в бункере. Я спрятался под одним из спальных мест, мне было страшно выйти. Я только сейчас решился. Я решил, что если останусь там еще, то точно погибну, а так есть хоть какая-то надежда. Алекс, у вас есть вода? Я очень хочу пить.

– Пойдемте в бункер, в столовой есть вода. Там же можно будет и как следует подкрепиться, уж в этом я точно составлю вам компанию. Тем более, что дел у нас с вами хоть отбавляй.

Алекс Райтнов помог доктору Ангусу встать на ноги, и, придерживая его под руку, повел в сторону бункера. Он до сих пор не мог поверить, что доктор был здесь, среди руин базы все это время. Как же он мог пропустить живого человека? Райтнов точно помнил, что осматривал все в бункере. Надо было кричать, тогда бы доктор услышал и откликнулся. Но Райтнов боялся привлечь кого-нибудь не очень дружелюбного лишними звуками.

Алекс обратил внимание на комбинезон доктора. Тот был чист и почти не помят, а это говорит о том, что доктор действительно находился в бункере. Но Алекс точно помнил, что осмотрел все, что только можно было. Каждый ящик. Каждую койку. Каждую комнату и даже холодильники. Невозможно, чтобы доктор находился там. Это просто невозможно.

Лишь одна компания отличалась от общей массы и вела себя непринужденно. Мужики за дальним столом, что находился возле входа в таверну, без умолку что-то обсуждали, смеялись над шутками друг друга и громко рыгали, пытаясь произвести впечатление на единственную в компании даму. Впрочем, в этом деле она ничуть не уступала своим товарищам.

– Эй, трактирщик, – крикнула она. – Неси нам еще кувшин!

Несколько крестьян с соседних столов неодобрительно на нее зыркнули, кто-то начал перешептываться. Девушка залпом осушила свою кружку, с размаху ударила ею о стол и смачно выругалась, чем вызвала бурные овации ее ухажеров и новую порцию неодобрительных взглядов.

Хозяин таверны подошел и молча поставил на стол сразу два кувшина эля. Вечер только начинался и обещал быть довольно прибыльным.

– Прошу пра-а-ащения... ик… милсдарь, – сказал один из мужиков, уже изрядно пьяный, и придержал хозяина за рукав. – А почему здесь, собственно, так тихо?

– И правда! – Поддакнула девушка. – В таверне мы или в чертовом склепе?

Трактирщик бросил на нее любопытный взгляд. Росту в ней было не более полутора метров, окружность талии была немногим меньше, но мужикам она почему-то нравилась. Пила она не меньше, чем они, но хмелеть пока что не собиралась.

– Так что, милсдарь? Йокер вам вопрос задал. Молчать будем али как?

– Немой он, – вмешался один из крестьян. – Вот и не разговаривает.

– Не… ик… твой?

– Разговаривать он не может, – повторил крестьянин и отвернулся.

Трактирщик, будто подтверждая его слова, молча опустил взгляд и постучал костяшками пальцев по столу. Получив свои два медяка – по одному за каждый кувшин, – он почтительно кивнул и удалился. Девушка проводила его взглядом, выдала очередную реплику, и вся компания вновь разразилась хохотом.

Из дальнего конца помещения за этой картиной с интересом наблюдал молодой человек. Одет он был не как остальные посетители, и местные жители время от времени бросали украдкой взгляд в его сторону. Нельзя сказать, что гости из дальних земель были здесь редкостью – в таверну на Распутье часто захаживали путники, но этот выделялся среди прочих. Он был высок и хорош собой. Смуглая кожа и темные, аккуратно уложенные на правую сторону волосы могли говорить о том, что он прибыл с южных краев. Рубашка и брюки были тщательно выстираны и выглажены, а подбородок старательно выбрит. От проницательных карих глаз, казалось, не могла ускользнуть ни единая деталь.

Сделав несколько заметок в своем дневнике, он снял очки и положил их во внутренний карман жилета. Затем он достал из другого кармана шаветку, аккуратно провел ей над верхней губой – в том месте, где у взрослых мужиков обычно растут усы – и осмотрелся вокруг.

Таверна не была большой. Всего в ней было столов десять, за каждым из которых сидело от трех до пяти посетителей. В основном это были крестьяне. Лица у всех были задумчивые, и даже пинты доброго эля не делали их веселыми и беззаботными. Шумную компанию по большей части старались не замечать, будто ее и не было вовсе. Один из крестьян встал со своего места, отнес пустой кувшин хозяину за прилавок, обменял медяк на новый кувшин и вернулся к своим товарищам.

Молодой человек почувствовал на себе чей-то взгляд. За прилавком сидел старик с длинной седой бородой. Лицо его было смуглым и покрытым морщинами от долгой работы на солнце, а рубаха грязной и с большим количеством заплаток. Дождавшись зрительного контакта, старик вежливо улыбнулся и направился к столику.

– Не возражаете, милсдарь, если я присяду? – Спросил он.

– Буду рад разговору, отец, – ответил молодой человек и почтительно приподнялся со своего места.

– Отец… – Повторил старик, усаживаясь рядом. – Давно меня так не называли. А вы, позвольте полюбопытствовать, из каких краев к нам пожаловали?

– Из южных. Из города Парт, что на берегу.

Старик улыбнулся.

– Знаю, знаю о таком. Бывал я однажды в Парте. Красивый город. – Сказал он и окинул собеседника заинтересованным взглядом.

Парт находился на юго-западе Лама. Большая его часть протянулась вдоль берега моря, поэтому многие партийцы уже много поколений занималась исключительно рыбным промыслом. Но молодой человек не был похож на типичного жителя Парта – он был ухожен и прилично одет, что в целом не свойственно южанам.

– У нас вы, стало быть, проездом? – Предположил старик.

Молодой человек кивнул:

– Заночевать, да запасы пополнить.

– Это правильно, – сказал старик и, после небольшой паузы, продолжил: – времена нынче неспокойные.

– Отчего же?

Пожилой мужчина покачал головой и глубоко вздохнул. По лицу собеседника он понял, что ни о каких опасностях тот и не подозревал. Конечно же, молодежь, как всегда это было, недооценивает опасность дальней дороги и слыхом не слыхивала о старых предсказаниях. Даже сейчас, когда мир уже начал меняться! И как только он добрался до Распутья аж из Парта, не попав ни в одну передрягу?

– Меня, кстати, Якуб зовут, – вдруг представился старик. – А вас?

– А меня Вернон Кул, но все зовут меня просто Верни. Так отчего же времена нынче неспокойные?

– Да взять вот хотя бы ваши сапоги, – Якуб скосил глаза вниз.

Верни удивленно опустил взгляд и посмотрел на свою обувь.

– А что с ними не так?

– За сапоги нынче и убить могут, милсдарь, – пояснил старик. – Многие голодают да ходят босые. Времена нынче такие.

Верни задумчиво почесал гладко выбритый подбородок и с опаской осмотрелся вокруг. Однако, не было похоже, будто кто-то из посетителей таверны заинтересовался его сапогами. Старик улыбнулся – было заметно, что его собеседнику такая мысль даже в голову не приходила. А ведь время от времени в Распутье забредали пешие путники из дальних городов, которые жаловались на грабеж и выпрашивали, где здесь комендант. А скольким путникам так и не суждено было добраться до Распутья и сгинуть где-нибудь в дороге?

– Правда, люди всегда любили грабить друг друга, – продолжал Якуб. – Но сейчас уже не людей нужно бояться.

– А кого же, отец? – Верни продолжал озираться вокруг.

Якуб тоже окинул таверну взглядом. Крестьяне по-прежнему пили эль, вполголоса переговаривались и тихонько, практически беззвучно ставили кружки на стол. Громкая компания продолжала громко себя вести.

– Да всякое у нас происходит, – сказал старик, а затем повернулся лицом к собеседнику и продолжил: – Тихо сегодня. Окромя того стола у входа.

– А мне кажется, что каждый стол должен быть таковым в таверне, – ответил Верни.

– Наверное. А у нас тут постоянно тихо. Уже много месяцев как.

– А раньше как было?

– Раньше-то? Да примерно вот так и было, – Якуб указал пальцем в сторону веселой компании.

Верни бросил взгляд в указанном направлении. Девушка наконец-таки начала хмелеть, залезла на стол и начала трясти своими боками. Товарищи шумно ее подбадривали, и только Йокер мирно спал под лавкой в луже пролитого эля и своей рвоты.

– Да, – кивнул Якуб. – Раньше были хорошие времена.

– Но что изменилось? – Полюбопытствовал Верни.

– Время изменилось, – заметил старик и задумчиво добавил: – Ночью нынче опасно, вот и не шумим.

– Боитесь навлечь бесов да вурдалаков?

Старик удивленно поднял брови.

– Стало быть, слыхали о предсказаниях?

– Не только слыхал, но и тщательно изучал различные теории, – ответил Верни. – Только вот я в них не особо верю.

– Отчего же? – Спросил Якуб. – Коль вы сами бесов не видывали, значит ли это, что их и нет вовсе?

– Не значит, – согласился Верни. – Но я видал мужиков и баб, которые якобы видели бесов. Только вот видятся они, как правило, после кувшинов так трех или четырех эля.

– Так ведь пьяного и забрать проще. А как пьяных заберут, так и трезвых забирать начнут.

Верни расхохотался, чем привлек внимание посетителей таверны. Женщина за соседним столиком недобро посмотрела на него и сделала замечание. Однако, по лицу Якуба было видно, что тот вовсе не шутил.

– Простите, отец, – смутился Верни. – Не хотел вас обидеть.

– В мои годы не обижаются, сынок. Я в твоем возрасте тоже не верил в эти сказки, – сказал Якуб и положил руку ему на плечо. – Но за свой век я много чего повидал, особенно в последнее время. И ты повидаешь.

– Очень на это надеюсь, – улыбнулся Верни. – Пополню свою коллекцию.

Старик вопросительно на него посмотрел.

– Я люблю истории о всякой нечисти, – объяснил Верни. – Точнее, люблю их разоблачать и давать разумное объяснение происходящему.

– Вот оно как, – кивнул Якуб. – И что, получается?

– Конечно, – Верни постучал кулаком по карману, в котором лежал его дневник. – Уже более двадцати историй.

Якуб лишь помотал головой и несколько раз провел рукой по бороде. Затем он сунул руку в карман и что-то там нащупал. Но, немного поразмыслив, оставил предмет лежать в кармане и вновь окинул таверну усталым взглядом.

Со стороны шумной компании послышался деревянный треск и громкий крик. Дубовый стол не справился с танцующей на нем девушкой и приказал долго жить, чем вызвал смех некоторых крестьян. Правда, последние тут же опомнились и опустили глаза. Хозяин таверны загадочно улыбнулся и бросил взгляд на объявление над прилавком. Оно гласило: «За порчу мебели – двадцать пять серебряков».

– Я в порядке, не переживайте, – заявила дама, поднимаясь с пола.

– Не ушиблась, Мора? – Спросил один из ее товарищей.

– Сама не ушиблась и пол не ушибла, – отмахнулась та. – Не в первый раз, как говорится.

– Это точно, – подтвердил Йокер, протирая глаза. – В каждой таверне одно и то же.

Он встал, стряхнул с рукава остатки своего ужина и шатающейся походкой направился к выходу.

– Я отлить, – уведомил он остальных.

– Не стоит, сударь, – крикнул крестьянин, тот же самый, который сообщил о немоте хозяина таверны. – Ночь на дворе!

– А что, – повернулся Йокер. – Ночью ссать… ик... запрещено?

– Ночи темные нынче, – сказала пожилая крестьянка из-за соседнего столика.

– А когда они светлые-то были? – Йокер удивленно на нее уставился.

– Вы уж потерпите до рассвета, сударь. Светает у нас рано.

Йокер с минуту постоял в размышлениях, слегка пошатываясь, а затем начал распоясываться.

– Решайте, – сказал он. – Либо я иду ссать, как приличный человек. Либо я сейчас разбавлю вам всем эль.

– А потом сам же будешь его пить! – Пригрозила Мора, потирая ушибленный бок, и Йокер вышел на улицу.

На секунду в таверне воцарилась тишина. Крестьяне смотрели на входную дверь, будто не веря, что Йокер только что в нее вышел, а затем начали перешептываться. Кто-то начал читать молитву и просить Всевышнего упокоить душу глупца.

Верни Кул обвел посетителей скептическим взглядом, достал из внутреннего кармана жилета очки и сделал новую пометку в дневнике.

– Новая история? – Спросил Якуб.

– И ее немедленное разоблачение, – ответил Верни, продолжая писать.

Якуб бросил быстрый взгляд на страницу, но не смог разобрать почерк. Среди каракуль и зарисовок выделялись только слова «ночь» и «бесы». Верни поставил жирную точку, вновь убрал очки и поднялся со своего места.

– Люди! – Крикнул он.

Дождавшись тишины и внимания, он продолжил:

– Нет поводов переживать. На улице безопасно.

– Это как посмотреть, – вставила Мора. – На улице Йокер, а он почти три кувшина в одно рыло усосал, вшивый выпивоха. Сейчас он своей струей вам избы повалит.

– Вам, приезжим, все шуточки, – ответил крестьянин. – А у нас тут ночи темнее с каждым месяцем.

– Ночи везде темны, – сказал Верни. – Но везде темны одинаково. И Йокер скоро вернется.

– Хорошо, если так, – послышался чей-то голос из-за прилавка.

Верни встретился взглядом с Морой. Та выглядела абсолютно спокойной и совершенно не понимала, в чем проблема выйти и справить в ночи нужду. Скорее всего, подумал Верни, она-то как раз и относилась к той части молодежи, которая никогда не слышала о давних предсказаниях. К необразованной части молодежи. С другой стороны, мало просто слышать о них – если ты веришь в эти сказки, то ты такой же необразованный. Верни нужна была новая история.

– Сейчас я выйди и сам приведу Йокера, – сказал он.

Крестьяне вновь начали перешептываться, кто-то назвал его глупцом. Верни это позабавило и нисколько не обидело. В конце концов, нельзя злиться на необразованных. Их надо учить.

– Милсдарь, уж вы-то останьтесь, – попросила пожилая крестьянка и перекрестилась. – Уж вы-то наверняка слыхали о бесах.

– Именно что слыхал, – сказал Верни и направился к двери. Открыв ее, он повернул голову и заключил: – Слыхал, но ни разу не видал.

Оказавшись снаружи, он с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух. На улице было тихо. Цикады почему-то умолкли, но где-то за углом глухо зарычала собака. Небо затянуло, луна и звезды скрылись за облаками, и деревня погрузилась в непроглядный мрак. Йокера нигде не было. Верни хотел было вернуться в таверну и прихватить факел, но не стал этого делать. Не хватало только, чтобы крестьяне подумали, будто он испугался каких-то бабаек.

Бабаек придумали, чтобы пугать детей. А затем дети вырастали и начинали пугать уже своих детей, и так далее. Со временем взрослые настолько часто вспоминали про бабаек и прочую нечисть, что сами начали верить в ее существование. Нет, подумал Верни, факел ему точно не пригодится. К тому же, из-за облаков вновь появилась луна и осветила деревенские улочки. Где-то вдали, будто ожидая этого, застрекотала одинокая цикада, и через минуту вся улица наполнилась привычными ночными звуками.

– Йокер?

Ответа не последовало. Лишь собака снова зарычала за углом. Верни подумал, что рычит она как раз на Йокера, который в темноте случайно забрел на ее территорию. Немного поразмыслив и прикинув, что собака, скорее всего, на привязи, Верни повернул за угол.

Он оказался на узенькой мощеной улочке. По одну сторону улицы был захудалый забор с многочисленными дырами, а по другую – густой кустарник, за которым расположился пустырь с колодцем по центру. В конце улочки, прислонившись спиной к забору, полулежал Йокер. Казалось, он был без сознания. Рядом с ним, без какой-либо привязи, стоял огромный белый пес и грозно рычал. Верни никогда не видел настолько больших собак.

Он пригнулся, рука его инстинктивно потянулась во внутренний карман жилета и нащупала шаветку. Собака, почуяв движение, повернула ухо в его сторону. Верни присмотрелся и слегка успокоился, потому что она рычала вовсе не на Йокера – наоборот, она как будто защищала его от какой-то угрозы со стороны пустыря. Верни сделал шаг вперед, и собака на мгновение повернула в его сторону морду, но быстро отвернулась и вновь зарычала.

Медленно, стараясь не спускать глаз с собаки и не делая резких движений, Верни приблизился к Йокеру. Собака никак на это не отреагировала. Взяв себя в руки, Верни хотел было похлопать Йокера по щекам, чтобы привести в чувство, но вдруг замер. Лицо Йокера было мертвенно-бледным, глаза стеклянными, а штаны насквозь промокшими.

На мгновение Верни подумал, что тот отправился в мир иной, но затем заметил еле уловимые движения губ. Слов не было слышно, а по губам Верни читать не умел, но было весьма похоже, что Йокер читает молитву. Верни бросил быстрый взгляд через плечо, но собака по-прежнему не проявляла к ним интереса.

И тут до Верни дошло. Аналитические способности вернулись к нему, он сопоставил два факта и понял, что Йокер, судя по всему, до смерти боялся собак.

– Сударь, очнитесь, – сказал он и похлопал бедолагу по щекам.

Йокер продолжил беззвучно шевелить губами, но взгляд его слегка прояснился.

– ...и прости нам все грехи наши, – еле слышно пробормотал он. – Аминь. Аминь. Аминь.

– Йокер? – Верни позвал его по имени. Тот поднял на него взгляд, и Верни продолжил: – Собака нас не укусит.

– Не-е-ет. – Йокер замотал головой и приподнялся на локтях. – Нет, нет, нет!

Взгляд его скользнул куда-то за плечо собеседника. Верни обернулся – собаки уже не было рядом. Ветер слегка колыхал ветки кустарника, цикады продолжали стрекотать как ни в чем не бывало.

– Нет, нет, нет, – повторил Йокер и перекрестился. – Да упокой после смерти души наши.

Луна снова скрылась за облаками, и бледное лицо Йокера практически исчезло в темноте. Верни помог ему подняться, пока тот продолжал читать молитвы, и они медленным шагом, практически наощупь, направились к таверне.

Йокер был тяжелым. Мешковатая рубаха хорошо скрывала истинные размеры его живота, и Верни пришлось облокотиться рукой на забор, чтобы не упасть. Они сделали еще несколько шагов, и Верни отчетливо почуял запах мочи и блевотины, который испускала вся одежда Йокера. Только теперь Верни осознал, насколько противно ему было тащить на себе этого пропойцу. И все это ради истории сомнительного качества, в которой ни бесы, ни черти никак не фигурировали. Судя по всему, придется ее немного приукрасить.

А вот собака могла доставить массу проблем. Верни мысленно отругал себя – разумеется, никаких потусторонних сил не существует, но не стоит забывать об опасностях куда более реальных. Он бросил быстрый взгляд через плечо, но ничего не увидел в потемках, а затем споткнулся, и они с Йокером повалились на землю. Верни больно ушибся плечом, но его больше расстроил тот факт, что Йокер обтерся своими мокрыми и вонючими штанами о локоть его правой руки. Отлично, подумал Верни, теперь я воняю не лучше. Другой рукой он ощупал рукав и убедился в том, что сорочка действительно промокла.

Йокер вышел из транса и начал тревожно осматриваться по сторонам. Затем он поближе придвинулся к Верни (тот скривил недовольную гримасу и отпрянул) и схватил его за руку.

– Слышишь? – Прошептал он. – Слышишь?

Верни прислушался, но не услышал ничего, кроме цикад. Собаки давно не было рядом.

– Нет, – ответил Верни. – Не слышу.

– Она зовет меня по имени, – сказал Йокер, продолжая вертеть головой.

– Кто?

– Она, – повторил Йокер и снова перекрестился. – Баба в кустах.

Что за баба, хотел было спросить Верни, но на мгновение задумался. Значит, Йокер испугался вовсе не собаку. Собака смотрела в кусты и рычала, а в кустах была какая-то баба. И собака охраняла Йокера от этой самой бабы.

– Чушь какая-то, – сказал он вслух и поднялся.

Он хотел было вновь помочь Йокеру встать на ноги, брезгливо морщась от неприятного запаха, но тут из-за угла показались несколько мужиков с факелами. Они боязно озирались по сторонам и старались держаться одной кучкой. Среди них был Якуб.

– Вот они! – Крикнул он, махнув рукой. – Скорее в таверну!

Двое крестьян подбежали и подхватили Йокера под руки, к великому облегчению Верни. Правда, рубашку теперь точно придется стирать. И жилет, вероятно, тоже!

– Милсдарь, идемте скорее! – Поторопил его Якуб, и Верни не заставил себя ждать.

Луна на мгновение вновь показалась из-за облаков, роняя частичку света на улицу. Верни краем глаза заметил что-то в кустах и повернул голову в ту сторону, но улица снова погрузилась во мрак. Показалось, подумал Верни и повернул за угол.

– Идут, – крикнула пожилая крестьянка, стоявшая в дверном проеме, когда они показались из-за угла. – Они идут!

– Слава Богу! – Сказал мужик за одним из столиков и залпом осушил кружку. Музыкант дал пару веселых аккордов.

Когда вся компания оказалась внутри, Якуб запер дверь на засов. Увидев грязного, в мокрых штанах, товарища, Мора хотела было сказать что-то колкое и явно веселое, но, посмотрев на его лицо, сдержалась.

– Что случилось? – Спросила она вместо этого.

Йокер посмотрел на нее, затем обвел всех посетителей взглядом. Осознав, что теперь он в безопасности, он медленно ощупал рукой штаны в области паха и неожиданно расплакался.

– Говорили мы вам, милсдарь, – сказала старушка. – А вы все не верили.

– Темные нынче ночи, – подтвердил Якуб.

– И бесы водятся!

Мужики, которые помогли Йокеру добраться до таверны, усадили его на лавку. Трактирщик принес рюмку прохладной ржаной водки, прямо из погребка, и Йокер мигом ее осушил. Верни подвинул другую лавку и сел напротив, а затем достал дневник и очки из карманов жилета. Мужики переглянулись, поняли затею, и спустя минуту расставили лавки и столы так, чтобы все видели Йокера.

Люди хотели историю. Каждый из них боялся, всем было страшно, но любопытство пересиливало страх. Верни подумал, что ночь проходит не так уж и плохо, и что история может быть не такая уж и скверная. Йокер выпил еще водки, собрался с силами и начал:

– Вышел я, значится, осмотрелся. Заприметил кустеля за углом – туда, собственно, и направился.

– Я всегда там ссу! – Воскликнул чей-то сынишка и тут же получил затрещину.

Йокер этого будто не заметил и продолжил:

– Темень была непроглядная, луна скрылась. А шнурки в портках, как назло, запутались. Пытаюсь я, значится, в кромешной темноте их распутать. Ссать хочется – аж в глазах темно! И тут слышу – зовет меня кто-то по имени. Присмотрелся – и вроде как увидел голую бабу.

Пожилая крестьянка ахнула, кто-то начал перешептываться. Суккуб, сказал кто-то, и остальные начали повторять: суккуб, суккуб. Верни спокойно делал заметки в дневнике.

– Сиськи – во, – Йокер показал примерный размер. – Волосы до пят. Я сначала подумал было, что это Мора развлекается, но та-то красивая была.

Мора фыркнула. Йокер продолжил:

– Забыл я про свои шнурки. Портки чуть сами по швам не лопнули. А она все зовет меня да улыбается, и в кусты идет. А я за ней, и тоже улыбаюсь. Аки перепало!

– Глупец! – Прервал его музыкант. – Ей же только того и надо!

Пожилая крестьянка грозно на него посмотрела, и музыкант замолк.

– Надо, – согласился Йокер, – только смекнул я это, когда уже поздно стало. Улыбается она, значит, смотрит на меня. А потом как раскроет ряху свою и заорет! Зубьев там – что иголок на елке, да все здоровые! Да так широко раскрыла, что полено туда влезло бы!

– Брешешь! – Крикнула Мора. – Тебя послушать, так и суккуба, и вампира видал!

Вампир, прошептал кто-то, и все разом подхватили: вампир, вампир. Верни скептически скривил рот и оторвал взгляд от своих заметок. Якуб поймал его взгляд и понимающе кивнул.

– Да черт его знает, кого видал! – Обиделся Йокер. – Может суккуб, а может, и вампир!

– А дальше что, милсдарь? – Спросил кто-то из крестьян.

Йокер опустил взгляд.

– Отпрянул я. Упал на землю. Обоссался.

– Ладно, жив остался, – заметила старушка, и Йокер энергично закивал.

Крестьяне вновь начали перешептываться. На улице подул ветер, и ставень на одном из окон громко хлопнул. Кто-то перекрестился. Мора поднялась с места, глотнула эля и громко заявила:

– А мораль такова: не умеешь пить – не пей!

Верни согласно улыбнулся. Не верилось ему, что Йокер видел вампира или суккуба, потому что существа эти бывают только в мифах. Скорее всего, видел он самую обычную распутную бабу, коих в деревнях полно. А остальное дорисовало пьяное воображение.

– Хоть и был я пьян, но протрезвел вмиг, – сказал Йокер, будто читая его мысли. – И точно помню, что видел.

– И что же? – Улыбнулась Мора. – Вампира или суккуба?

Йокер зло на нее посмотрел.

– Я видел сиськи и зубы, – ответил он. – Значит, это был вампир-суккуб!

Мора расхохоталась. Верни снял очки и положил их обратно в карман, при этом с радостью отметив, что жилет не пострадал от жидкостей Йокера. Пора было брать ситуацию в свои руки.

– Я думаю, это просто была распутная девка, – сказал Верни.

– Вот именно! – Подхватила Мора.

Молодой крестьянин, что сидел рядом с Йокером и крестился чуть ли не после каждого его слова, возразил:

– Все вы не верите, милсдарь. А пророчества не лгут.

– Да и нет у нас распутных девок-то, – добавила пожилая крестьянка.

– Но я тоже был на улице, – возразил Верни в ответ. – И ни суккубов, ни вампиров в кустах не было. И никто меня не звал по имени.

– Не видел ты просто, – буркнул Йокер. – И не слышал тоже.

Верни встал, обвел всех посетителей взглядом, дождался тишины и продолжил:

– Положим, это был вампир. Либо какой-то другой бес. Стал бы он просто пугать Йокера ради забавы?

Крестьяне переглянулись между собой и покачали головами.

– Вот и я так считаю. – Верни встретился глазами с Морой, и та согласно закивала. – Вампир бы утащил Йокера, а затем иссушил бы его тело в своем логове. Но Йокер невредим.

– В отличие от его штанов, – заметила Мора, и другие ее товарищи коротко хохотнули.

Верни продолжил:

– А девка просто-напросто сама перепугалась да убежала.

– Так оно и было. – Поддакнула Мора. – На рожу-то его гляньте. Девка, небось, нормального хотела, а пришло вот что!

– А когда увидела пьянчугу, – добавил музыкант и дал еще пару веселых аккордов, – сама закричала! Со страху!

Йокер скрестил руки на груди и нахмурил брови. Он уже и сам начал сомневаться, как оно все было. К черту эту выпивку, подумал он, только думать нормально мешает.

– А зубы что? – Спросил он после паузы.

– Показалось. – пожала плечами Мора. – Сам же говоришь, темень была.

Верни утвердительно кивнул: ситуация окончательно обрела ясность. К его удивлению, Мора оказалась самым адекватным человеком в таверне.

– Только вот нет у нас девок-то распутных, – повторила старушка.

– Как это нет? – Отозвался музыкант. – А с кем я давеча на сеновал ходил?

– С кем?

– Дак с дочерью мельника. Чем не распутная?

– И правда, – согласился один из крестьян, товарищ музыканта. – А я позавчера с ней ходил.

– Отец-то ее на мельнице ночует, – продолжил музыкант. – А она и ночью погулять любит.

– Нимфоманка, – заключил его товарищ и загадочно улыбнулся.

Йокер окончательно запутался. Он не мог разобраться, что ему делать: верить своим глазам или же прислушаться к голосу рассудка и здравого смысла, глаголящего устами Верни и Моры. Йокер снова мысленно пообещал себе завязать с выпивкой.

– А собака что? – Спросил он, обращаясь к Верни.

Тот пожал плечами:

– А что собака? Собак, чтоли, раньше не видывал?

Йокер тихонько выругался и почесал затылок. А ведь и правда, подумал он, собака как собака. Да и баба тоже должна была быть вполне обычная. Скорее всего, это действительно его воображение нарисовало такую картину, а всякой нечисти и правда не существует. Сколько раз уже бывало, что после нескольких кувшинов видятся всякие небылицы, хоть и не такие страшные? Нет, бросать пить определенно не было никакого повода. Йокер заказал еще кувшин, а крестьяне вернули столики на прежние места, расселись и продолжили вполголоса обсуждать произошедшую историю.

К Верни наконец вернулось доброе расположение духа. История-то, как оказалось, не такая уж и плохая, и однозначно стоила испорченной рубашки. Завтра с утра он ее простирнет, и от дурного запаха не останется и следа. Он подошел к прилавку, заплатил хозяину таверны за ужин и на радостях оставил еще один медяк в подарок.

Когда он поднимался в свою комнату на втором этаже, его нагнал Якуб.

– Милсдарь, а что за собака там была? – Спросил он.

– Да какая-то большая и белая, – ответил Верни. – Но не бойтесь, совершенно не злая.

Якуб погладил бороду и покачал головой.

– И правда, хорошую историю вы рассказали, – сказал он, и Верни довольно кивнул. – Может, так оно и было. Только вот, милсдарь, нет у нас тут белых собак ни у кого.

С этими словами он вежливо попрощался и спустился в зал. Верни проводил его взглядом, пожал плечами и не придал последней фразе особого значения. Мало ли белых собак в округе?

Оказавшись в комнате, Верни запер дверь, скинул вонючую рубашку, зажег керосиновую лампу и уселся за миниатюрный столик в углу. Он открыл дневник, осмотрел свои заметки и написал заглавие новой истории: «Про пьянчугу и вампира». Спустя час история была в деталях описана, а Верни закрыл дневник, погасил лампу и в превосходном расположении духа лег спать.

Дракон спал. Он спал уже много десятков лет. Он был прекрасен и могуч. Его тело было покрыто чёрной переливающейся чешуёй, словно стальными латами. Огромные крылья укрывали его, словно одеяло, а голова лежала на куче золотых монет, словно на мягкой подушке. Он чем-то напоминал Смауга, с той лишь разницей, что храпел. Его храп был настолько громким, что люстра тронного зала, где соблаговолил уснуть Дракон, жалобно звенела, норовя обрушиться прямо ему на голову. Дыхание Дракона было таким зловонным, что я пожалел об отсутствии противогаза. Он бы сейчас не помешал. Глаза сильно слезились и порядком чесались. Я старался красться как можно тише, чтобы его не разбудить. Я вор и мне нужно забраться по крутой лестнице, ведущей в главную башню замка. Зачем мне это, я не знал. Самое сложное в слипах понять, зачем ты всё это творишь, зачем пытаешься найти неизвестный дом или убежать от какого-то незнакомца, или, как в данном слипе, пройти мимо дракона и забраться в высокую башню. Это – загадка слипов, но именно она так притягивает нас, любителей путешествовать по ним.

Идти по лестнице было тяжело. Ступени были скользкими и приходилось держаться за деревянные перила, чтобы не свалиться. Чтобы как можно меньше шуметь, я сменил тяжёлые кожаные сапоги на довольно лёгкие башмаки. Ещё одно из преимуществ загруженного слипа, возможность выбрать нужный тебе предмет. Правда, выбор был всё же ограничен - например, в мире Дракона нет противогазов и огнестрельного оружия, которое мне сейчас бы очень пригодилось, поэтому взять с собой их никак не получится. Когда мне оставался последний пролёт, одна из ступеней внезапно скрипнула. Я зажмурился, уже представив, как Дракон сожжёт меня своим адским огнём, но ничего не произошло. Успокоившись и немного отдышавшись, я сделал следующий шаг. И в этот момент Дракон открыл глаза. Нет, этого я не увидел, но почувствовал задницей, что он смотрит прямо на меня.

- Зачем ты пришёл, вор? - прогремел Дракон.

Вопрос был простой и одновременно сложный. Тут главное не ошибиться с действием, а в данном случае, с ответом. Я прекрасно помнил, что любое неверное действие с моей стороны может грозить пробуждением. А это была проблема. Не знаю, как уж устроен слипер, но повторно загрузить этот же сон будет возможно только через двенадцать часов. И если я опять совершу не те действия, которые совершал сновидец в своём сне, то всё по новой. Поэтому так важно было предугадать действия сновидца. Вот только ждать двенадцать часов мне не хотелось, тем более этот сон я уже пытаюсь посмотреть пятый раз, и дальше вопроса Дракона не продвинулся. Дракон вывел меня из хоровода мыслей, повторив свой вопрос:

- Зачем ты пришёл, вор?

Как там было в одной книжке, что-то вроде «я не в твоей власти».

- Я не в твоей власти! - громко крикнул я. Мой голос показался мне незнакомым и чересчур громким.

Я раскрыл глаза. Слипер продолжал тихо жужжать. На его панели мигала зелёная надпись: «Сон прерван. Возможный повтор через 12 часов». Спать мне больше не хотелось. М-да, очередная попытка не сработала. В комнате было темно. С моим графиком можно было легко сбиться во времени, но я надеялся, что уже вечер. Когда все обычные люди начинали готовиться ко сну, моя жизнь только начиналась. Я раздвинул тяжёлые шторы. За окном моросил дождь. Октябрь в этом году выдался дождливым, и это ещё больше вгоняло в осеннюю тоску. На часах было десять вечера, а значит, пора собираться за покупками.

Свет от неоновых вывесок неприятно бил по глазам. Да, давно я не выбирался в город и уже порядком отвык от всего этого многообразия огней. Впрочем, мне нравился этот цветной калейдоскоп красок. Это позволяет почувствовать себя песчинкой в пустыне. Или же маленькой рыбёшкой в огромном океане, которая ловко уворачивается от хищников и других опасностей. Чтобы как-то затеряться в этом океане, а сейчас мне хотелось именно этого, я вышел на центральную улицу. Тут количество неоновых огней, которые, по сути своей, были одной сплошной рекламой, было просто невообразимо! Начиная от гигантских небоскрёбов и заканчивая маленькими магазинчиками, все старались завлечь к себе одинокого путника. И там, в глубине своих недр, выкачать из него все кредиты. Может быть, в другой день я бы и поддался соблазну, посетил какой-нибудь массажный салон или, допустим, вон тот маленький магазинчик, торгующий курительными смесями; реклама громко кричит тебе прямо в ухо и обещает просто «незабываемые курительные ароматы», и позволяет «расслабиться телом и душой», но сегодня всё же прохожу мимо. Мне сегодня нужно что-то посильнее обычных наркотиков. Времени было ещё много, поэтому я заскочил в ближайшее кафе. Выбор пал на кафе с громким названием «Улыбка Дракона». Раз уж мне не удалось пройти Дракона, то хоть гляну, какая у него улыбка. Выбрав пустой столик, я принялся неспешно изучать электронное меню. Удивительно, но выбрать было из чего. Мой взгляд привлекли пирожные с необычным названием «Яйца Дракона». Сегодня явно день Дракона. Значит так тому и быть, попробуем его яйца. Заказав себе необычное пирожное и кофе, я стал неспешно рассматривать немногочисленных посетителей этого кафе. Молодая парочка, которая увлечённо беседует между собой. По отрывкам разговора стало понятно, что они молодожёны и решают, где провести свой медовый месяц. Мама с ребёнком, который упорно просит купить ему такое же пирожное, как и у меня. Устами младенца глаголет истина, а значит, мой выбор был правильным. В самом дальнем углу кафе сидели старик и молодая девушка. Было видно, что они чем-то взволнованы. Старик что-то эмоционально шептал своей спутнице, а она лишь обречённо кивала головой. Пару раз они взглянули на меня и явно что-то обсудили. Я уже даже начал испытывать интерес к этой парочке, как мне принесли мои пирожные.

Хм, а яйца-то оказались не такими уж и большими, или они от карликового дракона? Пирожное, на удивление, оказалось вкусным, а вот кофе на редкость гадким. Смарт-часы пропищали, напоминая, что хватит рассиживаться, пора уже приступать к делу. Я покинул кафе и странную парочку, которая явно меня обсуждала. Или мне только показалось? М-да, я совсем одичал, надо и вправду побольше выходить в мир. Чтобы найти место встречи, пришлось включить навигатор. Моя цель ярко пульсировала на экране зелёным цветом. Через полчаса довольно быстрой ходьбы я забрёл в глухой переулок, где одиноко светил единственный фонарь. В углу, в самой темноте, прислонившись к стене, сплошь покрытой граффити непонятного содержания, стоял высокий молодой человек. Это был знаменитый Марк, известный также как Фрумпель. Кожаная куртка, штаны военного покроя и в довесок к ним берцы, на руках кожаные митенки. Весь этот полувоенный прикид украшал зелёный ирокез. Тот ещё видок.

- О, какие люди! - поприветствовал меня Фрумпель.

- Я тоже рад тебя видеть. - я кивнул ему в ответ.

- Опять сны?

Я опять молча кивнул головой.

- А я гляжу, ты на них капитально подсел. - спокойно сказал Фрумпель. - Слушай, может, лучше девочек, а? Я знаю тут неплохое заведение, где тебе помогут расслабиться и заснуть, причём это будет стоить намного дешевле, чем мои услуги.

Я продолжал играть в молчанку.

- Ладно, мне, в принципе, всё равно, - продолжил Марк, пожимая плечами, - но ты же знаешь, что у меня товар качественный и эксклюзивный, а поэтому очень дорогой.

Марк расплылся в улыбке. Именно из-за эксклюзивности товара Марка-Фрумпеля я к нему периодически обращался. Марк был нелегальным продавцом слипов. И не просто слипов, которые можно было легально купить, а самых что ни на есть настоящих, а они были запрещены. Фрумпель был прав, я действительно подсел на сны. И это было связано с моей способностью не видеть сны, точнее говоря, я потерял возможность видеть собственные сны, а взамен получил способность смотреть чужие. И не просто смотреть чужие сны или слипы, а жить в них.

- Итак, вот наш первый лот, ты готов к демонстрации товара?

Марк вынул из своего видавшего уже виды рюкзака переносной слипер, больше похожий на планшет, только круглый, передал мне специальные очки и включил сон.

Тёмная комната. Посредине стоит массивный деревянный стол. За ним сидит старик. Он очень стар. Старик что-то держит в руках, но я не могу понять, что именно в его руках. В этот момент начинаю понимать, что он держит колоду карт. Карты человеческих судеб. Старик медленно достаёт карту и кладёт её на стол. Пытаюсь рассмотреть, что же в ней, но карта словно убегает от меня.

В этот момент Марк прерывает показ.

- Ну хватит. - говорит Марк. - Как тебе товар?

- Да, товар отменный. - Спокойно отвечаю. Слип действительно редкий, повстречать такой сон большая редкость и удача. Я стараюсь не показывать свою заинтересованность Марку, иначе цена на такой сон взлетит выше небес. - А что у тебя ещё есть? Не пришёл же ты в такую мерзкую погоду с одним слипом?

- А ты привередливый! Ну ладно, - вздыхает Марк. - Так как ты мой постоянный и любимый клиент, есть у меня ещё кое-что. Всё как ты любишь.

И Марк включает новый слип, и именно то, за чем я, собственно, и пришёл.

Я не помнил, как оказался в незнакомом для себя кафе. Меня вывела из небытия громкая музыка, звучащая уж слишком громко. Хотя в данный момент это было то, что нужно. Мне было необходимо сбросить с себя наваждение реального сна чужого человека. Вообще меня не так легко вырубить реальным сном. За то время, пока я был дримером, такое было всего два раза. Этот случай третий. Три раза за пять лет. Сегодня, кстати, годовщина, как я стал дримером. И таких каких как я теперь много. Тогда ещё никто не знал, во что выльется новая эпидемия. Всё началось с того, что я заболел. Причём, что я подхватил какую-то заразу, до меня дошло далеко не сразу. Вначале я просто перестал спать. Мне казалось, что всему виной обычное выгорание на работе, как любят говорить психологи. Когда я провёл без сна две недели, то, скрепя сердце, потопал к врачу. Мне назначили кучу снотворного. Вначале это даже немного помогло, а потом всё вернулось снова. Я опять не спал. Когда я пришёл во второй раз к эскулапам, то меня уже ждал целый консилиум. Мне как бы буднично объявили, что я заразился новым вирусом и меня изолируют. Сказать, что я был удивлён, значит ничего не сказать! Я был в таком шоке, что даже не запомнил, как оказался в одиночной камере. Конечно, это была никакая не камера, а самая обычная медицинская палата, так сказать, со всеми удобствами и как раз для таких случаев. Уже позже мне подробно объяснили, что у меня помимо бессонницы ещё и провалы в памяти. И что хоть немного меня успокаивало - таких как я уже много. Обо всем этом, о новом вирусе уже давно говорили по телевидению и писали в инете, но я либо пропустил это мимо своих ушей, что вполне в моем духе, или просто мой мозг просто это не запомнил. Мне по душе был первый вариант. Все последние десятилетия печальным рекордсменом по новым вирусам был Китай, но в тот раз всё началось в самой старушке Европе. Спор, какая страна ответственна за это, не утихает до сих пор. Мнения людей разделились. Часть ставила на Францию, другая – на её вечную соперницу, Англию. Началось всё достаточно буднично и вначале даже никто не понял, какое новое испытание ждёт нас всех. У людей пропал сон, а, точнее сказать, началась повальная бессонница. Казалось, что это полная чепуха, и все стали массово принимать снотворное. Фармацевтические компании радостно потирали свои руки, гребя деньги уже не лопатой, а экскаватором. Но не тут-то было. Кто-то из больших умов сообразил, что болезнь очень похожа на так называемую фатальную семейную бессонницу. Само название уже не сулило ничего хорошего. И действительно, если ты подхватил эту заразу, то через полгода тебя хоронили в закрытом гробу. Виновным оказался маленький вирус — «прион 2033». Природа в очередной раз показывала глупому маленькому человеку, кто на самом деле хозяин жизни. Но человек тоже не собирался так быстро сдаваться. И когда казалось, что просвета не будет, появилось лекарство. Можно сказать, что жизнь довольно быстро вернулась в обычное русло, и мы почти не заметили, как близко человечество было на грани уничтожения. Почти не заметили… Все, кто переболел «прионом 2033», перестали видеть сны. Человек засыпал, но больше никогда не видел сны. И эта маленькая проблема отдельных людей породила новую заразу — тех, кто стал эти сны продавать. Было создано специальное устройство, с помощью которого можно как-то записать человеку в мозг любое видео, и человек, когда засыпал, смотрел это видео, словно свой сон. Подобные устройства назывались слиперами, а сны, которые они транслировали, недолго думая, прозвали слипами. Вот только реальные сны, те сны, которые мы видим, когда спим, оказались под строгим запретом. Как оказалось, в некоторых реальных снах можно менять сюжет: то есть дример, когда смотрит чужой сон, при некоторой доле везения или умения, вполне может даже повернуть сюжет сна на своё усмотрение. Считается, что это может привести к сумасшествию, и реальные сны запретили. Но если что-то запретить, то, конечно, рано или поздно появятся и те, которые захотят обойти запрет. Так и произошло. Умельцы быстро разобрались, что с помощью слипера можно не только воспроизводить сон, но и с помощью небольшой доработки, весьма дорогой, кстати, можно записать сон на специальную флэшку. Так появился рынок реальных снов, а вместе с ним и мы, дримеры, или, как нас ещё называют, охотники за снами.

Флэшка мигала красным огнём, значит слип был скачан и оплачен. Это хорошо, т.к. мне ещё не раз придётся обращаться к Фрумпелю, а я и так с большим трудом нашёл на него выход. Постепенно ко мне стала возвращаться память, и я стал вспоминать обрывки сна, который мне показал Фрумпель. Комната, повсюду разбросаны вещи. Я помню девушку, лежащую на полу. Она мертва. Я подхожу ближе и всматриваюсь в её лицо. Оно мне знакомо. Эта та самая девушка из кафе. Вот это поворот! Не зная, что и думать, я побрёл домой.

Суздалев

Волк. Я замер, вглядываясь в зверя. Удивительно, что он вышел вот так, не таясь. Волк смотрел на меня, поводя головой из стороны в сторону. Пасть его была открыта, бока тяжело вздымались и опадали, как после долгого бега.

Рука моя невольно потянулась к ружью, висевшему на плече. Я бросил быстрый взгляд на ближайшие деревья. Пожалуй, успею забраться. Если понадобится, можно пристрелить его, сидя на ветке. Но вдруг обойдётся.

Хищник постоял, ворочая головой, и потрусил ко мне. И было в его движении что-то неестественное. Бег его был небыстрым, прерывистым. Он забирал то влево, то вправо. Хвост был поджат, голова клонилась к земле, и я заметил, как из его пасти срывается на землю слюна. Бешеный!

Только этого ещё не хватало! Один укус, и меня ждёт верная мучительная смерть. Я ринулся к ближайшему дереву. Нижняя ветка росла высоко, но я допрыгнул, подтянулся рывком, и тут она неожиданно обломилась.

Приземление было неудачным: под ногу попался камень, я потерял равновесие и перекувыркнулся через спину. Время шло на секунды. И было уже не до соблюдения осторожности. Ружьё как бы само спрыгнуло с плеча и удобно легло в руки. Глаза моментально нашли цель. Волк сбежал с дороги, нас отделяло шагов двадцать и полоса редких кустов. Не лучшая позиция для стрельбы, но выбирать не приходилось.

Присев на одно колено, я вскинул ружьё, прицелился, задержал дыхание и спустил курок. Прогремел выстрел. Приклад привычно толкнул в плечо. Зверь дёрнулся, коротко взвизгнул, но продолжил свой бег. Промазал. Я чертыхнулся и отбросил оружие на землю. Перезаряжать и целиться времени не было. Выхватив из кобуры наган, я взвёл курок и отступил на шаг, прижавшись к стволу дерева спиной. Десять шагов. Волк проламывался сквозь кусты. Голова с ощеренной пастью вынырнула из поросли. Пять шагов. Выстрел.

Волк будто налетел на невидимое препятствие и неуклюже ткнулся мордой в землю. Попал. Пуля вошла в череп, разворотив его на выходе. Моя взяла. Повезло.

Я перевёл дыхание и подошёл поближе рассмотреть свой трофей. Его левый бок пересекал росчерк ружейной пули, оставившей на шкуре длинную кровоточащую борозду. А ведь мог и с первого раза уложить! Практиковаться тебе нужно, Никон Архипович!

Осознание близости смерти, как всегда, пришло немного запоздало. Как всё же хрупка человеческая жизнь, и как сильно она зависит от случая и удачи. Ещё минуту назад у тебя всё в порядке, жизнь прекрасна, и ты ещё не знаешь, но бешеный волк уже бежит тебе навстречу.

Впрочем, долго подобные мысли держать в голове вредно. Особенно, когда путешествуешь один в тайге. Неуверенность порождает страх, а страх – панику. Верная дорога к смерти.

Я присел, привалившись спиной к дереву, чтобы отдышаться и унять лёгкую дрожь в теле. Я читал несколько лет назад статью поляка Цыбульского из Ягеллонского университета в Кракове, который описывал причину этой дрожи выработкой физиологически активных экстрактов наших надпочечников. Что ж, если верить Цыбульскому, с моими надпочечниками, похоже, всё в порядке.

Передохнув, я поднялся и подобрал ружьё, вложил новый патрон вместо использованного и повесил оружие на плечо. Потом перезарядил наган и вложил его в кобуру. Можно возвращаться.

Я вышел обратно на старую дорогу и зашагал по направлению к Ирию.

Несмотря на то, что инцидент окончился для меня благоприятно, расслабляться было нельзя. Наоборот – бешенство не врождённый порок, а инфекция. И раз есть один заражённый зверь, значит – могут быть и другие.

Конечно, вряд ли эта зараза могла быть причиной гибели Ирия. Вероятность того, что все обитатели были в короткий срок укушены, почти невозможна. Стужин и его люди были опытными, не могли не знать об опасности. К тому же с ними был профессор Вернер. Уж он-то точно знал, что это за напасть, и, вернувшись из усадьбы, сразу бы оповестил об этом власти. Так что версию о бешенстве можно пока не рассматривать.

Я шёл не быстро, немного прихрамывая, так как подвернул ногу при падении, и она давала о себе знать.

Плохо, конечно, что пришлось стрелять. Если в этих местах до сих пор живёт тот, кто погубил Ирий, он наверняка теперь знает о моём присутствии. Да и пропажа двух отрядов авантюристов-мародёров тоже не добавляет оптимизма.

К тому же у меня был рассказ ещё одного очевидца, участника второй вылазки в опустевший Ирий. Конечно, его нельзя было принимать за чистую монету, уж больно ненадёжным был этот человек, но и не принимать в расчет ничего, из рассказанного им, было бы легкомысленно.

Два года я собирал сведения об этом происшествии. Разрозненные фрагменты причудливой мозаики, которая никак не укладывалась у меня в голове в целостную картину. Не хватало каких-то важных частей.

Как раз этим я и собирался заняться по возвращении в усадьбу. Нужно будет изучить комнаты жильцов, подвал и лабораторию профессора. На неё была особая надежда.

Лес расступился, и я вышел на уже знакомый луг перед усадьбой. Здесь ничего не изменилось. Я решил, что исследованием окрестностей, пожалуй, продолжу заниматься завтра, а сегодня осмотрю, насколько позволит время, комнаты особняка. Нога всё ещё побаливала, а долгие прогулки могут и подождать.

За этими мыслями я вдруг понял, что изрядно проголодался и пора было подкрепиться. Как и прошлой ночью, огонь решил не разжигать. Конечно, мои выстрелы были слышны далеко, но кто знает, может быть, источник угрозы (если таковой вообще имелся) находится в противоположной стороне от Ирия?

Звук выстрела слышно версты за три. Но я отошёл от усадьбы примерно на две, стало быть, есть шанс, что моя пальба меня не выдала. Так что лишняя мера предосторожности не помешает, и меня не затруднит провести ещё день без огня. Ночи пока стоят тёплые, да и запас сухого пайка ещё изрядный. Впрочем, дальнейшая разведка покажет, стоит ли таиться и ждут ли меня тут какие-то особые опасности, кроме тех, которые обычны в тайге.

Подойдя к особняку, я осторожно зашёл на крыльцо, достал наган и тихо приоткрыл дверь. Ничего подозрительного. Покрывало пыли, лежащей на полу, всё так же хранило лишь мои следы. После меня тут никого не было.

Перекусить я решил в гостиной, где провёл ночь, мысленно присудив ей роль моего лагеря. Почему-то не хотелось занимать комнаты людей. Пусть и давно заброшенные, они всё же хранят память о своих хозяевах. Глупо, но чувство незваного гостя не покидало меня.

Я подошёл к своим вещам, устроенным на поняге. Жители городов носят вещи в сумках, чемоданах и саквояжах. Но это не годится в путешествии. Руки отсохнут нести. В тайге используют понягу – деревянную рамку с полкой внизу, на которую ставят поклажу. От рамки идут лямки – плечевые и поясные. Сама рамка изогнута по форме спины. Бесценное приспособление, если идёшь в долгий поход. Я представил себя бредущим сквозь чащу с саквояжем и усмехнулся нелепости этой картины.

На поняге покоился мой большой рюкзак из превосходной парусины. Я сам изобрёл его конструкцию, добавив по бокам петли, куда можно было приспособить топорик, небольшую лопату или геологический молоток, в зависимости от цели похода, а сверху клапан, не позволяющий воде заливаться внутрь во время дождя. Ведь сухость вещей и продуктов – чуть ли не самое важное в успехе любого путешествия.

Запустив руку в рюкзак, я извлёк оттуда пару галет, несколько тонких полос сушёного мяса и присел на диван, чтобы насладиться трапезой. Ел не спеша, запивая из фляги маленькими глотками.

После трапезы на свет божий из рюкзака был извлечён мой кисет и трубка. Табак был наилучшего качества, презентованный мне одним из Степанцовых из его личного запаса.

Я взял со стола початую бутылку коньяка и сделал глоток, после чего закурил, прикрыв глаза. Что и говорить: с прикрытыми глазами, сидя на роскошном диване, попивая дорогой коньяк и покуривая трубку с превосходным табачком, можно было представить, что я нахожусь в закрытом клубе столичного высшего общества.

Но я был далеко-далеко, в сердце Сибири. Да и приехал сюда не отдыхать. Так что позволил этой иллюзии продлиться лишь считанные мгновения. Впрочем, подобная слабость простительна. Утреннее происшествие с волком немного выбило меня из колеи, и я был рад восстановить силы на этом сибаритском привале. В конце концов, не каждый день отбиваешься от бешеного зверя. Даже с моим опытом это случилось впервые.

После отдыха нужно было осмотреть комнаты, и в первую очередь мне хотелось найти лабораторию профессора Вернера.

Ирий не случайно возник именно тут. Какая-то аномалия была в этом месте. Сначала она помогала больной девочке поправляться, а затем превратила окрестности Ирия в бесприютную картину, лишённую радости.

Первое, что приходило в голову, – я имею дело с каким-то событием, неизвестным науке явлением, которое могло изменить судьбу обитателей усадьбы. Никаких определённых построений и выводов разум мой не делал, но интуиция подсказывала, что ключ к разгадке может быть найден в деятельности профессора.

Впрочем, как писал классик, есть много под луной такого, что и не снилось нашим мудрецам. Мой мозг настойчиво требовал дополнительные сведения для анализа, а сведения, как известно, сами к тебе не приходят.

Было логично начать разведку с первого этажа. Скорее всего, лаборатория находится именно там. Хорошо бы успеть перед сном осмотреть её. Возможно, найдётся какая-то зацепка.

Центральная лестница привела меня в холл, от которого отходили влево и вправо два длинных коридора. После короткого раздумья был выбран левый.

Он был длинным с рядами дверей по обе стороны. Я решил дойти до конца и производить осмотр в обратном порядке, начав с самой дальней из них. Коридор окончился большой двустворчатой дверью. Я потянул створки на себя, и они с лёгким скрипом подались, открывая моему взгляду обширное пространство. Это была кухня.

Вдоль стен располагались шкафы с бесчисленными дверцами и полочками, перемежавшиеся с открытыми участками, куда были ввинчены крючки, на которых висела разная утварь: половники, вертела, и какие-то хитрые приспособления, названия которых человеку, питающемуся большую часть жизни сушёным мясом и галетами, знать не положено.

Отдельный ряд крючьев хранил обширную коллекцию тесаков и разделочных ножей. Когда-то я читал, как известный драматург Чехов утверждал, что если ружьё висит на стене в пьесе, то оно обязательно должно выстрелить. Это замечательное наблюдение весьма некстати всплыло у меня в голове, и я подумал, что предпочёл бы оставить все эти тесаки бессмысленной и немотивированной декорацией моей истории в надежде, что Судьба не знакома с трудами Чехова.

У противоположной от двери стены во всю её длину располагалась печь внушительных размеров. Я подошёл поближе. Она была произведением печного искусства, облицованная голландскими изразцами, цветными, украшенными затейливыми орнаментами и покрытыми глазурью. На металлических частях печи стояли клейма собственных заводов Стужина. Похоже, промышленник гордился своим делом и был уверен в качестве, раз не стал заказывать детали из-за границы. Похвально.

На печи стояли кастрюли и сковороды. При желании можно было развести огонь и готовить. Но я слишком ленив и непритязателен в еде, чтобы тратить время на кухне.

Во всём помещении царило запустение. Толстый слой пыли покрывал это уютное некогда место. Кое-где со шкафов и потолка свисали клочья паутины, а на металле появились пятна ржавчины – следы, оставленные неумолимым временем.

Прохаживаясь вдоль стен, я открывал наугад дверцы шкафов, находя там посуду и испортившиеся продукты, превратившиеся буквально в прах, или бесформенные высохшие комья чего-то, что трудно было определить по прошествии стольких лет. Ничего ценного я для себя не нашёл, не считая соли, лампы и запаса фитилей и масла к ней, хранившегося в плотно запечатанном сосуде. Теперь можно не экономить соль, набрав её на обратный путь здесь, а вечер коротать при свете лампы.

Я решил не задерживаться на кухне и, прихватив лампу с маслом и фитилями, отнёс их в гостиную к своим вещам, чтобы не искать потом в потёмках. Потом снова спустился вниз, но решил проверить, чем заканчивается правый коридор. Не терпелось найти лабораторию профессора.

В конце второго коридора также обнаружилась массивная двустворчатая дверь. По счастью тоже не запертая. Войдя внутрь, я улыбнулся. Вне всякого сомнения, передо мной была лаборатория.

Это был настоящий храм науки. Думаю, что многие университеты мира позавидовали бы оснащённости рабочего места немецкого учёного. Я ожидал чего-то более скромного, но открывшееся мне зрелище было достойно чертогов Гефеста, если бы античный бог жил в наше время.

Я прошёлся среди запылённых стеллажей, шкафов и стендов с приборами и приблизился к окну, под которым стоял массивный рабочий стол, окружённый полками с плотными рядами книг. В неясном свете грязного окна было трудно разглядеть названия на корешках.

Однако я искал нечто совершенно определённое. На столе обнаружилась толстая, прошитая шнурками тетрадь. Я взял её, смахнул пыль с обложки и прочитал название. Губы мои непроизвольно растянулись в улыбке. Ну вот. Кажется, я нашёл, что искал.

Продолжение следует

Предыдущая глава

-

Поддержать онлайн роман можно по ссылке ниже. Поощрение читателей не позволяет рукам автора опускаться.

Сделать донат для ускорения следующей главы. 😉