Несмотря на заклинание неприступности, школьная ограда тут и там зияла прорехами, сквозь которые мог без труда протиснуться средних размеров тролль, не говоря уже о стройной спортивной женщине. Но Лерия дисциплинированно дождалась, пока перед ней распахнется калитка. Во-первых, ей не хотелось обижать горгулью – пусть у той сердце из камня, но оно тоже умеет страдать. Во-вторых, обиженный страж обязательно доложит о нарушении директору школы, а терять таким образом очки в предстоящем сложном разговоре было бы глупо.
С преувеличенной сердечностью распрощавшись с горгульей, Лерия шагнула на каменные плиты дорожки, ведущей к зданию школы. Тотчас перед ней зашлепали невидимые босые ноги, оставляя за собой влажные отпечатки ступней с перепонками между пальцами. И хотя дорожка была прямая, как стрела, невидимка шел каким-то замысловатым маршрутом: сворачивал на песчаные тропинки, петлял между карликовых пиний, розовых кустов и прочей флоры, иногда возвращался назад, но, тем не менее, шаг за шагом приближался к школьному крыльцу. Лерия беспрекословно следовала за проводником - не так уж и давно она сама была девчонкой с косичками и хорошо помнила, как вместе с друзьями устраивала «засады». Стараясь ступать след в след, она с любопытством разглядывала ловушки, на ходу пытаясь разгадать принцип их действия.
Вот «костяная нога» - старая добрая классика. Ступи на неприметную кучку рыхлой земли и до конца дня ног не будешь чувствовать.
Вот «сплюшка» - крупный пышный цветок, выделяющийся среди своих собратьев. Качается в полном безветрии, поблескивает капельками росы на упругих лепестках. Так и тянет его понюхать, но делать этого нельзя ни в коем случае, иначе заснешь сладким сном на пару часов. Как эти пчелы, которые в изобилии усеяли землю под розовым кустом.
«Собачий хвост», «балабол», «жручка» - все такое милое, родное, хотя и основательно подзабытое за ненадобностью. А вот это что-то новенькое, это мы не проходили! Похоже на «сиену жженную», но не «сиена», потому что «сиену» обходят с подветренной стороны, а мы аккуратненько наступаем ровно посредине кляксы.
Среди множества ловушек, изготовленных с ведома и под руководством учителей, скрывались самоделки, устроенные весьма хитроумно и с великой тщательностью. Лерия обязательно бы вляпалсь в одну такую или даже не в одну, но невидимка был на высоте, обходя абсолютно невинные и безопасные на первый взгляд участки сада.
Лерия так увлеклась, что не заметила, как дошла до здания школы. Невидимый проводник поднялся по крыльцу, отбил лихую чечетку возле массивной входной двери и исчез. А Лерия, улыбаясь, взялась за деревянную, отполированную миллионами касаний дверную ручку.
Уроки были в разгаре – широкий коридор был пуст, светел и тих, если не считать невнятного бормотания, доносившегося из-за плотно закрытых дверей. Невольно Лерия почувствовала себя школьницей, прогуливающей уроки, и ей тут же захотелось куда-нибудь спрятаться, чтобы её не засекли. Желание было абсурдным, но очень сильным, и Лерии пришлось приложить усилие, чтобы избавиться от него. Ты не девочка, строго сказала она самой себе. Ты взрослая женщина, мать, тебе предстоит серьезный разговор, так что гони прочь это иррациональное чувство вины!
Внушение помогло, но лишь отчасти – Лерия вздернула подбородок и с независимым видом зашагала по коридору. Но двигаться при этом старалась как можно тише.
Откуда-то потянуло запахом паленой шерсти – наверняка старшеклассники, сбежавшие с урока, балуются в туалете «халявой». Лерия усмехнулась. Надо же, ничего не меняется! Сколько ни говори молодым дурачкам о вреде «халявы», сколько ни гоняй их, все равно будут украдкой творить заговор перед контрольными. Ну и попадет же им! Чуть поколебавшись, Лерия сделала пасс левой рукой и шепотом проговорила одорирующее заклинание. Запах исчез, и тут же из стены высунулась черноволосая мальчишеская голова и с любопытством огляделась. Увидев Лерию (она при этом сделала самое строгое лицо), мальчишка испуганно ойкнул и мгновенно втянулся обратно в стену.
Это маленькое происшествие развлекло Лерию и подняло ей настроение. Так что к кабинету директора она подошла спокойная, улыбающаяся и, подняв руку, уверенно постучала в дверь.
- Войдите, - раздался медлительный рокочущий бас.
Этот бас, конечно же, принадлежал директору – это Лерия определила сразу: здоровенный, даже по меркам его народа, тролль скалой возвышался посреди кабинета, едва ли не царапая потолок острой макушкой, и было совершенно непонятно, как он ухитряется входить и выходить через крошечные человеческие двери. Наверное, подумала оробевшая Лерия, при строительстве школы его сперва поместили внутрь, а потом уже возвели вокруг него стены. Иначе никак не получается.
- Госпожа Лерия? – пророкотал тролль. – Вы пунктуальны. Проходите, присаживайтесь.
Он, бедняга, изо всех сил старался умерить свой голос, но все равно от его слов дрожали стены и стекла, искажалось пространство и время, а люди чувствовали себя так, словно им внутрь запихнули вибросупрессор и включили его на полную мощность.
Основательно оглушенная Лерия, пошатываясь, пробралась к указанному месту и почти рухнула в удобное кресло. Директор отступил к стене и словно бы съежился, став меньше ростом. Сразу стало легче, и Лерия, переведя дух, сумела осмотреться.
В кабинете они были не одни, за спиной директора испуганно жались в углу трое учителей: две женщины и мужчина. Хотя, что значит - жались? Почему – испуганно? Чего или кого они могли здесь бояться? Не маленькую же девочку в школьном платьице! Которая смирно сидит на стуле, скромно сложив ладошки на коленках.
Встретившись глазами с матерью, девочка улыбнулась и помахала рукой:
- Привет, Волси, - жалобно вздохнула Лерия. – Так это из-за тебя меня вызвали в школу? Что ты опять натворила?
Огромные серые глаза Волси сделались честными-пречестными. У Лерии упало сердце – дела явно обстояли хуже, чем она предполагала, получив вызов от директора.
- Я ничего не делала, мам. Ну, правда! Провалиться мне на этом месте!
Лерия открыла было рот, чтобы дать язвительную отповедь маленькой врушке, но все слова мигом вылетели у нее из головы, едва она заметила крошечную искорку, на краткий миг вспыхнувшую рядом с дочерью. Поспешно распахнув третий глаз, Лерия вгляделась и ахнула – руны! Руны Оков, оплетающие всю маленькую фигурку Волси!
От ярости у Лерии помутилось в голове. Она встала и выпрямилась, сжав кулаки. Волосы зашевелились у нее на голове, между извивающимися прядями с шипением проскакивали электрические разряды.
- Что это значит? – звенящим голосом спросила она. – Как вы посмели? Моя дочь что - преступница?
Вместо ответа директор махнул лопатообразной ладонью. Руны Оков осыпались с тихим звоном, но это нисколько не умалило материнский гнев.
- Я этого так не оставлю! Я буду жаловаться! Я до министерства дойду, ясно вам? На весь эфир вас ославлю, от вас мокрого места не останется! Надо же было додуматься – сковать ученицу, маленькую девочку! Увольнением вы у меня не отделаетесь, это я вам обещаю! Волси, дай мне руку, мы немедленно уходим отсюда!
Раздался тяжкий грохот, от которого вздрогнуло все здание школы. Взвизгнув, Лерия обернулась на звук и с изумлением увидела, что дверь, обитая мягким звуконепроницаемым материалом, вдруг превратилась в монолитную каменную плиту, вросшую в стены. Впрочем, изумление быстро сменилось злостью: тролли издавна славились своим умением возводить нерушимые крепости.
- Я буду жаловаться, - беспомощно оглядываясь, повторила Лерия. – Вы до смерти напугали ребенка.
До смерти напуганная Волси с восторгом глядела на директора, глаза ее сияли.
- Это ваше право, - согласился директор. – Жалуйтесь кому хотите и куда хотите. Хоть весь эфир на уши поставьте. Но сперва выслушайте. Кстати, за Оковы не извиняюсь, это было сделано для безопасности вашей дочери.
- Да неужели? – язвительно спросила Лерия. Она потихоньку приходила в себя, и даже рокочущий бас тролля больше не оглушал. Ну, громкий голос, даже слишком… ну и что? Мало ли у кого какие особенности?
- Представьте себе. Но об этом чуть позже… Прошу вас, госпожа Ямра.
Из угла неохотно выступила классная руководительница Волмы, причем у Лерии сложилось впечатление, что она сделала это не по доброй воле, что ее просто подтолкнули в спину. С ней Лерия общалась несколько раз: и лично, и по вид-зеркалу - и никак не могла запомнить ее имя. Волма называла учительницу Загогулиной, и это было удивительно меткое прозвище – худая, некрасивая, вся какая-то изогнутая, бедная Ямра действительно напоминала загогулину, нарисованную малышом.
- У вас есть претензии к моей дочери? – холодно спросила Лерия. – Она что, плохо учится?
Загогулина всплеснула руками, словно пытаясь взлететь.
- Ну что вы! – воскликнула она, косясь на ученицу, которая с интересом прислушивалась к разговору. – Волсичка очень умная… я бы сказала – талантливая девочка! Своеобразная, но талантливая, да. Конечно, она могла бы учиться и получше, если бы приложила чуточку больше усилий. Но у нее такой живой, такой непоседливый характер…
Загогулина замолчала, на ее лице было написано неподдельное страдание. Директор пришел на помощь учительнице.
- Госпожа Ямра хочет сказать, что у вашей дочери проблемы с дисциплиной, - пояснил он.
- Да? – Лерия изобразила удивление. – Вот бы никогда не подумала. Дома она ведет себя хорошо.
- Я с ней не справляюсь, - убито призналась Загогулина. – Нет, так-то она девочка как девочка, не хуже и не лучше остальных. Золотая середина, я бы сказала. Но иногда… иногда на нее находит. Вы меня понимаете?
- Нет, - соврала Лерия. – Вы вообще о чем? Она что, хулиганит? Шалит?
Загогулина вдруг просияла.
- Да! – воскликнула она, с благодарностью глядя на мать своей ученицы. – Вот именно – шалит! Прекрасное определение, лучше и не скажешь! Обычные детские шалости, да. И я бы, поверьте, не имела ничего против, все детки шалят, даже старшеклассники. Но, милая моя, всему же есть предел! Ладно еще, когда ломаются и портятся вещи; это неприятно, но терпимо. Но когда от детских шалостей страдают люди… Поговорите с Волси, - страстно попросила Загогулина, прижав руки к груди. – Пусть прекратит это. Раз она дома может держать себя в руках, может, и в школе сумеет?
- Пусть прекратит – что? – спросила Лерия, изо всех сил стараясь соблюдать спокойствие. Годы практики не прошли даром, никто ее волнения не заметил. – Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
- Поясните на конкретных примерах, госпожа Ямра, - вновь вмешался директор. – И не смущайтесь. Вот как мне все рассказывали, так и госпоже Лерии расскажите.
Загогулина с тоской посмотрела на свою ученицу и покорно кивнула головой:
- На конкретных примерах? Что ж, пожалуйста… Вот представьте – идет урок, Волси внимательно слушает, активно участвует в обсуждении и вообще молодец, прям сердце радуется. И вдруг хлоп – и она замирает. Как статуя замирает, и глаза аж стеклянные становятся. Только губы шевелятся… ну, знаете, как все малыши заклинания проговаривают, когда учатся не вслух их произносить, а про себя… А после этого как раз всё и случается!
- Что – всё? – сквозь зубы спросила Лерия. – Мне надоели ваши намеки и беспочвенные обвинения. Если есть что сказать, так говорите. А нет, так мы пойдем.
Люди, в панике думала она, удерживая на лице холодно-презрительное выражение. Она сказала – люди страдают. Кто-то покалечился? Умер? Только не это! Боже, пожалуйста, только не это!
- И скажу! – запальчиво воскликнула Загогулина. Судя по всему, тон Лерии задел ее за живое. – Всё скажу, не постесняюсь! Вот у нас в классе: полетная метла сломалась – раз. Действующая модель, между прочим, родительский комитет деньги собирал. Просто сломалась, напополам. Ни с того, ни с сего. Кристаллы гаснут один за другим – два. А что такое погасший кристалл? Просто камень, пусть даже и драгоценный. Говорящий василиск разучился говорить – три! Да у меня в классе уже скоро ни одного наглядного пособия не останется… а кто оплачивать это все будет? Кто, я вас спрашиваю? Но это, конечно, ерунда, вычтут у бедного учителя из зарплаты и дело с концом. Зачем учителям деньги, в самом деле… Но вот под Златочкой стул сломался, девочка упала, ушиблась. Или случай с Бибулей – его портфель вдруг приобрел отрицательный вес и взмыл вверх. Между прочим, вместе с ребенком. Мальчик выглядел очень глупо, болтаясь под потолком. К тому же, он гном, у него акрофобия, так что мальчик получил сильнейшую психологическую травму. А если бы ребенок сорвался и упал? А если бы это случилось не в классе, а на улице? Он мог погибнуть!.. Почему вы смеетесь? Тут смеяться не над чем!
- Я не смеюсь, - сказала Лерия, изо всех сил борясь с истерикой. – Это нервное.
- Нервы у нее, вы только подумайте! Это не у вас нервы, милая моя, это у нас нервы! На пределе, между прочим! Особенно после сегодняшнего случая… Коллега Зинир, прошу вас, продемонстрируйте! – Загогулина вдруг спохватилась и посмотрела на директора: - Если вы, конечно, не против.
- Нет-нет, - сказал директор. – Отчего же? Это будет даже полезно.
И он ласково улыбнулся Лерии. Улыбка у него, как и у всех троллей, была пугающая.
Из угла вышел молодой крепкий мужчина в спортивной форме, мускулистые его руки были скрещены на груди. Обведя всех присутствующих отрешенным взглядом, он вытянул руки вперед.
- Вот, - сказал физкультурник.
«Что – вот?» - хотела спросить Лерия, но не успела: кисти рук физкультурника вдруг шмякнулись на пол и, резво перебирая крепкими пальцами, побежали через весь кабинет прямиком к Лерии. Завизжав, женщина запрыгнула в кресло и попыталась ногой отпихнуть страшные обрубки. Безуспешно – самостоятельные кисти шустро, как тараканы, забрались следом, подпрыгнули, повисли на женщине. Правая схватила руку Лерии и принялась трясти, как в рукопожатии. А левая, нахалка этакая, игриво ущипнула женщину за ягодицу.
Лерия визжала и отбивалась, Загогулина злорадно хохотала, а физкультурник хлопал глазами и был красен. В суматохе все как-то позабыли про Волси, но она сама напомнила о себе. Выступила вперед и, топнув ногой, крикнула:
- Не сметь обижать мою маму!
Шум мгновенно стих. Учителя снова забились в угол и оттуда с ужасом таращились на девочку; руки взволнованно топотали по полу, а их хозяин, шепотом чертыхаясь, пытался их поймать и прирастить.
Девчонка сейчас сорвется, отчетливо поняла Лерия, глядя на дочь. Господи ты боже мой, какая же я дура! Чем мне Оковы-то помешали? Нет, чтоб сделать вид, что ничего не заметила, так нет, принципиальность решила проявить, опытных педагогов захотелось на место поставить. Ну, и что теперь делать? Как дочь спасать? И всех остальных заодно?
- Гр-р-хм, - откашлялся директор, укоризненно глядя на Волси. Под взглядом тролля девчонка оробела и смирно уселась обратно на стул, паинька паинькой. Даже глазки потупила, юная негодяйка.
Вся дрожа, мокрая от пережитого кошмара, Лерия кое-как сползла с кресла и уселась прямо на пол.
- Вы за это ответите, - прошептала она.
- Вот вам и потерпевший, - сказал директор. – Первый самый настоящий потерпевший, который остался без рук. И вернуть все, как было… не уверен, что это возможно… и уж конечно это потребует колоссальных усилий.
- Ну не знаю, - неуверенно проговорил физкультурник Зинир. – Стоит ли так беспокоиться из-за меня? Я имею в виду, что не считаю себя пострадавшим. Руки меня слушаются, я их чувствую на любом расстоянии. А что иногда они своевольничают, так это мы исправим. Со временем.
- Вы за это ответите, - тупо повторила Лерия.
Руки Зинира робко, как нашкодившие щенки, приблизились к женщине, помогли ей встать, отряхнули, усадили в кресло, принесли стакан воды, которую Лерия жадно выпила. Ну и ничего особенного, подумала она, отдавая стакан, руки как руки. Сильные, теплые… мужские. И хозяин у них симпатичный. Вон, опять зарделся, как красная девица.
- Кыш, - сказала Лерия, сгоняя правую руку, устроившуюся у нее на коленке.
- Ну? - сказала Загогулина. – Теперь-то вы понимаете?
- Да, - сказала Лерия. – То есть, нет. Я не понимаю, при чем тут моя дочь? У вас в школе творится черт знает что, а виновата маленькая девочка? Вам самим-то не смешно?
Загогулина на мгновенье потеряла дар речи, а потом вскинула руки, оскалилась и затрясла головой. Воздух вокруг нее сгустился, отчетливо запахло серой.
- Да что вы такое несете? – позабыв о педагогике и вежливости, заорала она. – Ваша дочь – настоящее ходячее бедствие! Все дурацкие, нелепые, необъяснимые случаи происходят лишь в ее присутствии! И начались они именно тогда, когда ваша Волси поступила в нашу школу! Ничего подобного до нее не было! И, кстати, почему вы ушли из прежней школы, а? Причем с прекрасными характеристиками? Молчите? Так я вам скажу – от вас избавились! Откупившись ничего не значащими бумажками. И лично я с удовольствием сделала бы тоже самое, лишь бы защитить своих учеников от вашей… вашей… от вашего чудовища!
Жалко девочку, подумала Лерия. Она только-только начала привыкать, подружилась с ребятишками. Но школу опять придется менять, это ясно. Господи, как же надоело! Когда же это все кончится?
- Вы несете какую-то чушь, - холодно сказала она. – Мы сменили школу, потому что переехали к морю, так нам посоветовали врачи. И вы об этом прекрасно знаете. Но раз вы считаете, что моя дочь виновата… что ж, отлично! Докажите это! Это ведь несложно, правда? Остаточные эманации любых, даже самых слабых заклинаний держатся не менее двух-трех часов. Каждый из нас может уловить их и отследить по ним их генератора. Не можете? Не хватает квалификации? Пригласите опытного педагога со стороны, пусть устроит для вас мастер-класс. А иначе у нас разговора не будет. И вообще, я подумаю насчет пребывания Волси в вашей паршивой школе. Сдается мне, что мою малышку здесь просто травят.
От возмущения Загогулина потеряла дар речи, она побагровела, из горла у нее вырвался задушенный хрип, пальцы рук скрючились, как когти у хищной птицы. Казалось, она сейчас с клекотом бросится на Лерию. Но в это время из-за широкой спины физкультурника высунулась третья, всеми позабытая учительница, совсем еще юная, тоненькая, вчерашняя студентка.
- А можно я? – робко спросила она. – Можно мне? – И подняла руку, как поднимают руки примерные ученицы, желающие дать ответ.
Директор благосклонно взглянул на девушку и кивнул:
- Разумеется, коллега Бригги. Думаю, школьный экзорцист просто обязан высказать свое мнение. Дело ведь нешуточное, речь идет о судьбе ребенка.
Бригги - «нежность» по старо-шаронски, вспомнила Лерия. Это имя ей удивительно идет. Но что станется с милой застенчивой девушкой через десять, двадцать лет? Заматереет, забронзовеет, покроется непробиваемой шкурой толщиной в локоть, научится судить с ходу и рубить с плеча, как все экзорцисты. Трубку научится курить. Но пока одно удовольствие смотреть на нее, так трогательно краснеющую от ключиц до корней пушистых волос.
- Меня зовут Бригги, я школьный экзорцист, - волнуясь, представилась девушка, хотя в этом не было никакой нужды. – Конечно, у меня еще нет большого опыта, но я закончила университет с отличием, очень люблю свою работу и… и вообще очень стараюсь. Вот.
Лерия настороженно кивнула. По собственному опыту она знала, что именно такие – молодые, полные щенячьего энтузиазма и нерастраченных сил специалисты способны если не на все, то на многое. Она сама была такой когда-то.
- В основном я провожу коллективные сеансы, так предусмотрено школьным расписанием, - продолжала Бригги. – Но иногда, в особых случаях, я провожу с детьми индивидуальные занятия. И с Волси тоже. Видите ли, госпожа Лерия, она меня очень заинтересовала.
- Еще бы, - хмуро откликнулась Лерия. – После всех этих грязных слухов и сплетен, после беспочвенных обвинений…
В углу возмущенно каркнула Загогулина, но на нее не обратили внимания.
- Ну… в общем, да, - поколебавшись, призналась экзорцист. – Понимаете, это же уникальный случай! Нельзя было пройти мимо него, это было бы непрофессионально. Да и ребенок… Волси нуждалась в помощи, это было очевидно. Поэтому мой долг…
Очень осторожно, стараясь, чтобы никто не заметил, Лерия приоткрыла свое восприятие… совсем на чуть-чуть, на маленькую щелочку… и сквозь эту щель потянулась к окну, к его вещественной сути. Ну, конечно! Проклятый тролль заколдовал не только дверь, но и окно тоже: оставаясь внешне неизменным, прозрачным и хрупким, стекло, тем не менее, приобрело крепость стальной брони. Пожалуй, сейчас оно могло выдержать прямое попадание боевого дракона или даже артиллерийского снаряда! И Лерия обреченно подумала, что они с дочерью в ловушке, что побег невозможен.
Директор насмешливо улыбнулся краешком губ и еле заметным кивком подтвердил: да, невозможен. А что ты хотела, дорогуша?
Лерия вздохнула и стала слушать Бригги, а та разливалась соловьем. Если, конечно, можно представить себе соловья с горящими глазами и профессиональным нимбом экзорциста над головой.
- … очень довольна. В душе Волси я не нашла ни Зла, ни даже Тени его. Ни малейших следов, представляете? Безупречно чистая душа ярко выраженного младенческого типа!
- Еще бы, - надменно вскинула голову Лерия. – Я со всей ответственностью подхожу к своим родительским обязанностям. Моя дочь прекрасно воспитана.
- Э-э-э, да-да, конечно, - Бригги была явно сбита с толку словами Лерии. – Воспитание, это очень важно и... Но я, собственно, немножко о другом хотела сказать. Понимаете, сама девочка чиста и невинна, она никому не причинила зла, и это мое профессиональное мнение, на котором я настаиваю. Но есть один неприятный момент. Дело в том, что во внешнем слое ауры Волси я обнаружила следы коррозии.
- Что? – испуганно воскликнула Лерия, мгновенно позабыв и о запертой двери, и о запертом окне, и о побеге. – Коррозия? Что это значит? Моя дочь больна? На нее навели порчу?
- Нет, - отрезала Бригги, и столько уверенности было в этом ее коротеньком слове, что Лерия сразу ей поверила. – Никакой порчи, это я вам со всей ответственностью заявляю. Но вот сглаз… Понимаете, механизм воздействия уж очень похож: кто-то опосредованно, через вашу дочку, глазит других людей. И, разумеется, это оставляет следы в ее ауре. Скажите, вы когда-нибудь обращались к сглазнюку?
- Мы каждый год проходим диспансеризацию, - растерянно сказала Лерия. – И нам никто никогда…
Бригге досадливо отмахнулась.
- Я не про поликлинику. Случай с вашей дочкой, это совершенно не их уровень. Мне самой понадобилось несколько сеансов, чтобы я обнаружила у Волси следы коррозии. А что может увидеть участковый сглазнюк за жалкие десять-пятнадцать минут? Нет, вам нужен высококлассный специалист, поверьте. Который найдет сглазное слово, раскрутит всю цепочку и выведет нас на вредителя. Мой вам совет – обратитесь в Институт Сглаза и Порчи, там работают настоящие профессионалы. Дать вам контакты? И, пожалуйста, не затягивайте. Да, пока еще ничего по-настоящему серьезного не случилось, но тут важно не упустить время. Иначе сглазное слово прирастет к личности Волси, и удалить его будет крайне сложно… если вообще возможно… Вы понимаете, о чем я? Как это скажется на будущем девочки? Находиться рядом с ней уже сейчас небезопасно, а лет через десять… - Бригги покачала головой. – Интернат, - прошептала она, направляя свой голос прямо в ухо Лерии. – Специализированный интернат, со всеми вытекающими. Я проходила там практику, я знаю, о чем говорю. Лучше до этого не доводить.
Лерия позволила себе расплакаться. Это было не очень трудно, сказывалось и напряжение последних дней, и этот непростой разговор. Физкультурник, девочка-экзорцист и Загогулина, у которой, в общем-то, было доброе сердце, бросились ее утешать. Лерия всхлипывала, высокохудожественно размазывала тушь по щекам, сморкалась в предложенные платочки, пила воду из протянутых стаканов и благодарила. Волси, получив ментальный щелчок по лбу, осталась на своем стуле, растерянно хлопала глазами и тоже готовилась зареветь.
Паршивая девчонка, думала Лерия, скрываясь за всей этой суетой, как опытный воин скрывается за дымовой завесой. И ведь сколько раз тебе говорили: сделала дело - собери остаточные эманации в кулачок и незаметно выброси. Ты же не разбрасываешь, где попало, фантики от конфет? Нет, ты несешь их в мусорку, как хорошая девочка. Почему же с этим ты поступаешь по-другому? Видишь, к чему это все привело? И что нам теперь делать? Опять школу менять? Или по попе тебе надавать, для вразумления? Когда же ты уже повзрослеешь, Волси?
Я больше не буду, мамочка, каялась испуганная Волси. Не надо по попе. И в другую школу не надо, мне здесь очень нравится.
- Да-да, спасибо, - всхлипывая, говорила Лерия. – Вы уж простите меня… Ну, конечно, я замечала, недавно начала замечать. Но все думала, что девочка повзрослеет, перерастет… Да, согласна, страусиная политика… Да, безответственно… Но ведь еще не поздно? Правда же не поздно все исправить? Бригги, милая, может, вы попробуете? Позанимаетесь с моей дочуркой? Конечно, я все оплачу… О, спасибо, огромное спасибо! Вы такая добрая! Мне кажется, мы сможем обойтись своими силами.
Ни в какой Институт Сглаза мы, конечно, не пойдем, угрюмо думала Лерия. Там настоящие матерые профи, они быстро поймут, что сглаз тут ни при чем. А школьный экзорцист дело другое. Молодая, неопытная девочка, ей нетрудно будет заморочить голову. Но за Волси пора браться всерьез, слишком уж мы ее распустили. Немного дисциплины ей точно не помешает.
- Простите меня, простите, - со слезами на глазах твердила Загогулина. – Я была так несправедлива к Волсичке. Я думала, что она капризная избалованная девчонка… и даже предположить не могла, что все дело в болезни!
Руки физрука хлопотливо порхали вокруг Лерии – вытирали слезы, гладили по голове, нежно похлопывали по спине… иногда чересчур нежно. Сам физрук пялился в потолок и делал вид, что он тут ни при чем. Как его там – Зинир? Красивое имя. И сам он весьма неплох… приятно будет как-нибудь прогуляться с ним по берегу моря, хотя она, Лерия, предпочитает мужчин постарше…
- Гр-р-хм, - сказал тролль, и все замолчали, повернулись и посмотрели на директора, про которого, честно говоря, в суматохе как-то позабыли.
