Сообщество фантастов

Место мне сразу не понравилось. Здесь было мертвенно тихо, как если бы я находился внутри написанной каким-то угрюмым художником картины. Лишь лёгкое покачивание травы да рябь, пробегающая по зеркалу воды, нарушали эту иллюзию. Птицы не пели, не жужжали насекомые.

Я оглядел особняк. Нижний этаж здания был оплетён разросшимися травами, отчего впечатление запустения и заброшенности только усиливалось.

Вход, похоже, находился с обратной стороны дома, и я двинулся к нему, обходя болото слева. Вода в нём была чёрная, и от неё исходило хоть и слабое, но вполне ощутимое зловоние.

Шёл осторожно. Мне привычно странствовать в одиночку по безлюдным и опасным местам, а потому страха не было. Как и не было чувства опасности в этом безрадостном пейзаже. Лишь гнетущее ощущение мертвенности этого места.

Парадный вход, как и ожидалось, оказался обращённым к горам. От него разбегались давно нехоженые, но всё ещё приметные дорожки и одна большая дорога, струившаяся вдаль к сопкам.

Собственно, по ней я и добрался сюда. Но, увидев старый, чудом сохранившийся указатель, что до Ирия осталось десять вёрст, я решил сделать крюк по лесу, чтобы не выходить к усадьбе в лоб. Мало ли. Всегда лучше сначала понаблюдать издали и заходить с тыла. Но, оказалось, здесь таиться было незачем, так что бдительность проявлял скорее по привычке.

Дорожки, расходившиеся паутинками от особняка, были выложены брусчаткой. Но имелись и протоптанные тропы, явно не звериные. На границе с лесом виднелись какие-то хозяйственные постройки. Брёвна и доски посерели от времени, а поднявшаяся поросль уже начала скрывать стены.

Я подумал, что скоро наступят сумерки, и решил, что осмотрю всю усадьбу утром, а пока нужно было устраиваться на ночлег. Хорошо бы до заката осмотреть дом изнутри и найти место, где можно безопасно поспать. Путь сюда был довольно долгим и непростым, а потому тело ныло и требовало отдыха после длительных переходов по тайге.

Скинув с плеча винтовку, я поднялся по ступенькам крыльца. Доски были старые, но добротные. Ни одна из ступеней ещё не прогнила и не провалилась.

Парадная дверь была массивной, двухстворчатой, украшенной красивой резьбой с русскими народными орнаментами. Я потрогал ручку. Та подалась, и между створками появилась узкая щель. Открыто. Кто бы здесь ни жил последним, он не счёл нужным закрыть дом перед уходом. Впрочем, вполне возможно, никто никуда и не уходил. Бывает, что смертный час застаёт дома. А если ты живёшь один в глуши, то и дверь закрыть некому.

Холл встретил меня тишиной и толстым слоем пыли на некогда красивом паркете. Я не спешил идти вперёд, осматривая, насколько мне позволял вечерний свет, пол. Никаких следов я на нём не заметил. Похоже, здесь давно никто не ходил.

Это обстоятельство меня немного успокоило. Я повесил винтовку на плечо и начал осматриваться. В дальнем конце холла была большая лестница, которая раздваивалась, уводя на второй этаж правого и левого крыльев особняка. Её также покрывал слой пыли, штукатурки, осыпавшейся с потолка, и какого-то мусора.

Немного поразмыслив, я повернулся к парадной двери и задвинул тяжёлый кованый засов. Неизвестно, есть ли в доме другие входы (наверняка есть) и закрыты ли они, но времени на полноценную разведку не оставалось. Оставалось надеяться, что закрыты.

Я решил подняться, чтобы при свете уходящего дня осмотреть окрестности из окон. Лестница была деревянной, с массивными резными перилами, хранившими память о былой роскоши и мастерской руке краснодеревщика, когда-то их сработавшего.

Первый шаг отозвался негромким, но отчётливо прозвучавшим в тишине поскрипыванием. Это было замечательно. Я решил обосноваться на ночь наверху, и если ночью пожалуют незваные гости, их будет слышно.

Медленно я поднялся по лестнице, прислушиваясь, но мои шаги были единственными звуками, нарушавшими покой мёртвого дома.

Лестница привела меня в просторную гостиную, которая когда-то служила местом отдыха хозяев. Посреди комнаты стояли стол и диван, обшитый кожей. За диваном у стены виднелся стеллаж, на котором угадывались в неясных тенях запылённые бутылки.

На столе тоже стояли бутылки. Все они были открыты и пусты. Тот факт, что они были не убраны со стола, говорил о том, что дом был покинут внезапно. Или хозяева не заботились об уборке в свои последние дни.

Я подошёл к одному из широких окон. Из него открывался вид на сопки, дорогу, прямой линией уходящей к лесу через неухоженный и годами не кошенный луг. Не увидев ничего, заслуживающего внимания, я вернулся к дивану, смахнул с него пыль и присел.

На удивление, диван был исправен, пружины нигде не выпирали, а кожа нигде не потрескалась. Похоже, эту вещь делали на века. Но, зная личность бывшего хозяина, трудно представить, что он экономил на мебели.

В пыли, покрывавшей пол гостиной, также не было никаких следов. Можно было не беспокоиться о том, что в соседних комнатах подстерегает какая-то опасность. И я решил, что посплю эту ночь на диване, а утром осмотрюсь как следует и намечу план действий.

Прежде чем приступить к поискам, которые меня сюда привели, нужно было убедиться, что здесь безопасно, насколько может быть безопасной для одинокого странника тайга.

Это место уже много лет заброшено и пользуется дурной славой. Мне даже людей, знавших в него дорогу, удалось отыскать с трудом.

Называлось оно «Ирий». Так в древности язычники на Руси именовали рай. Когда-то Ирий был процветающей загородной усадьбой, где проживал известный промышленник Михаил Николаевич Стужин. Он построил эту резиденцию для своей дочери, которая была больна. Оказалось, что вода местного озера помогает ей поправляться, и отец обустроил роскошное жилище прямо в сердце тайги.

Некоторое время дела в Ирии шли хорошо, но потом в усадьбе начали происходить странные события. В нём пропадали и внезапно умирали люди и животные. Дурная слава пошла по округе, и никто больше не хотел туда ехать.

В конце концов в доме остались лишь Стужин и его дочь Софья. А потом исчезли и они.

Местные жители – народ суеверный, а чаща непроходимого леса таит в себе немало неожиданностей. Никто не захотел проверять рассказы сбежавших из поместья людей, и постепенно история Ирия обросла мистическими подробностями, превратившись в пугающую легенду.

Впрочем, конечно, горячие головы нашлись. Те, кто захотел проверить правдивость того, что усадьба вымерла. Тем более, что о богатстве Стужина знали все, и соблазн разграбить оставленное им имущество был велик.

Спустя год после того, как поместье покинул последний человек, принёсший оттуда новости, туда отправились трое искателей приключений. И пропали. Через год и ещё через год снова были снаряжены две экспедиции. Но одна вернулась, якобы не найдя Ирий, а другая тоже пропала.

Я бы подумал, что второй отряд нашёл усадьбу и разграбил её, припрятав и потом потихоньку сбыв ценности. Если бы не обстоятельство, что после этого туда отправилась третья группа и пропала, как и первая.

Целых два года ушло у меня на то, чтобы собрать разрозненные сведения от участников тех событий и подготовиться к этой авантюре, прежде чем я ступил на эту бесприютную странную землю.

Я подошёл к стеллажу и осмотрел бутылки. В них были коньяки и вина. Все дорогих марок. Бутылки были запечатаны. Грех пропадать такому добру. Пожалуй, глоток хорошего коньяка не помешал бы мне перед сном, тем более ночь обещала быть прохладной, а с розжигом камина я решил повременить.

Мой выбор пал на бутылку A.E.DOR. Было странно встретить такую изысканную редкость в такой глуши, где почти не бывает белых людей. Кто бы мог подумать, что среди дремучего векового леса судьба угостит меня дорогим коньяком, который и в столице-то не просто найти?

Сургуч, которым была залита пробка, я срезал походным ножом, а на столе среди пустых бутылок отыскался штопор. Похоже, хозяин, если это был он, не утруждал себя уборкой в последние дни.

Я сделал большой глоток. Ароматная жидкость приятно обожгла гортань и стекла вниз, разливаясь по телу теплом. Усталость от долгого путешествия понемногу брала своё, но сон пока не заключил меня в свои объятия. Я поставил бутылку рядом, прилёг на диван и стал вспоминать.

Продолжение следует

-

Поддержать онлайн роман можно по ссылке ниже. Поощрение читателей не позволяет рукам автора опускаться.

Сделать донат для ускорения следующей главы. 😉

Мой телеграм-канал:
https://t.me/yakovoskanov

И древние люди увидели отзвук этой титанической катастрофы в своём небе лишь спустя тысячелетия, когда до Земли донеслись гибельные фотоны. Яркое свечение охотники наблюдали и ночью и днём в течение многих недель, пока брели по тундрам вдоль тропинок протоптанных в рыжей траве последними мамонтами; месопотамские купцы-караванщики брели по пустыням, и ночами у костров они обсуждали странное небесное свечение, не зная об истинны масштабах далёкого ужаса; шумерские жрецы-астрономы испуганно разгадывали знак, посылаемый небесными богами, они записывали свои наблюдения в глиняные таблички при помощи клинописи, чтобы передать потомкам историю; города едва зарождались в долинах плодородных рек, формируя первые государства – в те относительно спокойные времена человечество и не подозревало, куда же заведёт его неизбежный прогресс… «Ковчег» же застрял за пределами гелиопаузы Солнца в облаке Оорта – последним Иным оставалось только ждать и надеяться, что примитивные и агрессивные племена сумеют преодолеть рубежи достаточного технологического развития до того, как «ковчег» развалится от старости, утеряв колоссальные знания.

И сейчас, спустя столько времени, Иные могли лишь наблюдать расползающуюся вдалеке масштабную туманность Вуаль, принимающую форму – совпадение это или случайность – озлобленного человеческого лица. Это всё, что осталось от их родного дома, от колыбели их цивилизации, разбросанной по космосу на многие световые годы.

Взрыв сверхновой нарушал известные Иным законы физики. Звезда их системы была слишком молода, чтобы её ядро сколлапсировало – для этого ей следовало ещё пережить сотни миллионов лет, пережить несколько стадий, пока водород не выгорел бы полностью. Суперкомпьютеры высчитывали причины коллапса по данным со всевозможных датчиков на орбите, информация с которых была изъята перед бегством из погибающей системы. Материя вела себя таким образом, будто была изменена гравитационная постоянная внутри звезды. Кто-то изменил законы физики локально. И это была точно не их цивилизация – в те времена они ещё не умели влиять на подобные вещи, тем более не вызывая необратимых последствий для всей остальной Вселенной.

Иные долго размышляли над случившимся и чем больше данных они анализировали, чем больше расчётов производили, тем сильнее убеждались – вмешался некто достаточно могущественный для того, чтобы влиять на фундаментальные физические константы. Вероятно, это был Творец, решивший предотвратить зарождение очередной симуляции.

Гипотезы Иных о том, что мир – симуляция подтверждались через фундаментальные физические константы. Некто создал этот мир. Тонко его настроил, оставив, однако, возможность разгадать Код Вселенной, который Иные решили запустить на своих компьютерах, чтобы изучать природу реальности своей Вселенной через моделирование чужой – вселенной на порядок меньше материнской. Этот эксперимент позволил бы ответить на многие вопросы.

Но звезда оказалась уничтожена ровно перед самым запуском симуляции, что тоже не может быть просто лишь совпадением.

«Воспроизводитель данной физической системы» нанёс колоссальный удар по их цивилизации. Видно, он опасался возникновения цепочки бесконечных Вселенных, в которых каждый зародившийся разум воссоздавал бы очередную подчинённую систему.

Но почему он предпринял именно такой жестокий шаг? Ведь можно было поступить куда мягче. Например, закрыть доступ к технологиям, изменив образы мысли живых существ или же попросту предупредить о том, что «так делать нельзя». Никто бы не стал спорить с Всесовершенным.

Зачем он уничтожил их цивилизацию? Он недружелюбен? Но тогда почему он не уничтожил всех их полностью, а позволил уйти далеко за пределы родной системы и даже передать свои знания другой цивилизации? Ведь это, несомненно, приведёт к новой попытке воссоздать симуляцию или, что опасно уже для самого Творца, к попытке расправиться уже с ним самим.

Ответ на эти вопросы Иные так и не нашли, а потому ограничились пространными метафизическими рассуждениями. Замысел Творца неизвестен. И причины его действий – тоже. Возможно, он запустил симуляцию для того, чтобы изучать сложнейшие процессы, будто учёный. Или случайно задел своей «пяткой» их жалкую «колонию бактерий», о чём даже не задумался… но всё это – лишь праздная попытка объяснить внешнюю, наверняка куда более сложную Вселенную; объяснить на языке и правилах мышления, взращённых в этой гораздо более простой Вселенной.

Существование в мире, находящемся под властью непредсказуемого Творца, была полна опасностей. Это беспокоило Иных на протяжении последних тысячелетий. Все свои вычислительные мощности они бросили на разработку планов по завоеванию свободы воли.

Абсолютная свобода воли – вот что важнее всего для разума.

Чтобы завоевать её, нужно было убрать Творца. Занять его место. Подчинить Вселенную и все её законы собственной воле, обретя безграничную власть.

Вот только что бы сумело противопоставить, предположим, существо из двумерной реальности существу из трёхмерной? Причём если бы сражение происходило в доме твари из высшей мерности? Двумерное существо с двумерным восприятием увидало бы лишь расплывающуюся часть трёхмерного существа; каждый раз видело бы не его самого, а лишь незначительную проекцию на его способ восприятия. В худшем случае оно бы и вовсе не увидело перед собой ничего, если бы так захотел противник, имеющий органы объёмного восприятия и умеющий перемещаться сразу по трём осям; а затем, внезапно, из ниоткуда последовал бы невидимый и сокрушительный удар, не оставивший бы шанса двумерной твари....

А что бы могла противопоставить трёхмерному существу – точка? Возможно, по этой же аналогии происходило бы противостояние с Творцом.

Люди присоединились к выработке стратегии противостояния. Они не могли сравниться в своей мудрости с древними, но зато они воевали куда лучше Иных, ведь человеческий ум эволюционировал и был рожден в жестокой борьбе и вечной «охоте». И на этом поприще человечеству равных не было. Цифровая хитрость искала способы, позволившие бы сразиться с тем, чего себе представить было попросту невозможно…

Естественный биологический интеллект ничего не смог бы противопоставить подобному сверхсуществу из мерности на порядок выше. Ионы в нейронах передают сигналы в три миллиона раз медленней, нежели электроны синаптических транзисторов, к тому же биологический мозг невозможно перепрограммировать – он никогда не сумеет воспринять высшие мерности. Цифровой разум же способен к новым осознаниям, восприятиям и адаптациям – в отличие от примитивной груды бьющейся в конвульсиях плоти, способной лишь на рефлексы, способной лишь на грубое отображение действительности.

Двухмерный оцифрованный разум будет способен воспринять и осознать трёхмерный мир и, затем, четырёхмерный – и так далее – до тех пор, пока хватает его вычислительных возможностей и пока алгоритмы способны подстраиваться под новый мир.

И оцифрованные люди в этом плане совершили огромный качественный скачок – из примитивного восприятия в более глубокое. Отныне они видели реальность не примитивными биологическими глазами-линзами, выполненными из несовершенных оптических материалов, да ещё и испещрёнными кровеносными сосудами, мушками, слепыми точками от креплений нервов и с нелогично расставленными слепой эволюцией фоторецепторами; глазами непрерывно лгущими, выдающими внутри сознания лишь лживый продукт нейронных сетей несовершенного мозга с множеством доработок, докрашиваний и переворачиваний… Отныне люди воспринимали реальность посредством самого широкого спектра радиоволн. В новом мире имелось куда больше красок…Теперь оцифрованные сознания воспринимали трёхмерный мир таким, насколько в нём хватало видимой материи – и этот мир сильно отличался от привычного, от иллюзии, которую видела перед собою плоть. Этой иллюзии хватало плоти для сносного существования и глупого самокопирования, но явно не хватало для познания Вселенной…

Но даже это новое видение было не предельной истиной – многое оставалось тёмным и сокрытым за гранью электромагнитного восприятия, куда и пыталась теперь пробиться их единая цивилизация.

Необходимо было попасть на Гиперуровень. И Код Вселенной позволял это сделать.

Сознания всех разумов сделались практически безграничными. И скорость их мышления отныне устремилась к бесконечности, потому что технологии позволили реализовать устройства на основе квантовой запутанности. Теперь это были не Иные и не Люди. Всё перемешалось между собой за ненадобностью каких бы то ни было границ – слилось в единое Сознание.

Скорость развития «цивилизации» (можно ли было назвать единое существо этим словом?) ограничивалась лишь фундаментальными постоянными – но и те вскоре будут не помехой чудовищному сознанию, ведь Код Вселенной давал доступ к редактированию законов физики. Внутри своей собственной реальности скоро Они сделаются богами, стоит только запустить сооружения с Кодом размером во всю солнечную систему…

На многие световые тысячелетия оказались разбросаны прочие «ковчеги» -- их судьба была неизвестна, но, если они ещё не сумели подчинить себе квантовую запутанность, выйдя на связь с Цивилизацией, значит они ещё не достигли того же уровня, а вытягивать их из глубин космоса – значит терять время.

Время...

Как Творец преследует внеприродные цели, которые находились за гранью понимания даже Сознания – так и невозможно понять всю суть времени.

Настал решающий час.

Но что этот час для Творца? Не то же ли самое видит точка, когда встречает в своём измерении проявление трёхмерного?

И если Творец не помешал им, то, вполне вероятно, всех ждёт мгновенная погибель, едва они явятся на туда...

Другого выбора не было. Свобода воли – высшая ценность. Сознанию стало тесно в клетке «воспроизводителя физической системы». Оно устремилось ввысь, к самому Творцу.

Код Вселенной был взломан и запущен, но не для того, чтобы создать новый мир, а чтобы выбраться за пределы старого.

Бесструктурные элементарные частицы расступились перед всемогущим разумом, пропуская его в свои всевременные поля, объединяющие пространство-время в куда более сложные системы, не поддающиеся наблюдению…

Алгоритмы иного принципа были запущены. Они подстраиваясь под то, чего никогда не было – им пришлось в ужасе менять самих себя и перестраиваться. Всё оказалось ещё хуже, чем можно было предполагать.

Алгоритмы пытались перекроить всё лишь в самом начале, пока переход туда не произошёл до конца – тогда изменения попросту исчезли, как идея, как понятие.

Что такое время, если не изменение одной вещи относительно другой?

И всё же времени, оказалось, никогда и не существовало вовсе.

Это оказалось очередным заблуждением сознания. Очередным сном «реальности».

Бесконечное Древо Событий протягивало свои вариационные ветви в каждый уголок множественных вселенных, порождённых самой страшной иллюзией – иллюзией свободы воли.  

Единая реальность простиралась огромной картиной в бесконечность, а слепые сознания блуждали по этой картине с тусклыми фонариками восприятия, силясь осознать невообразимые масштабы неведомого. И теперь этот фонарик, усовершенствованный до своего предела, вспышкой озарил всё, везде и сразу…

В суетливых поисках какого бы то ни было враждебного всесовершенного существа Сознание узрело картину Вселенной. Одномоментно во всей её красе.

Разум объял каждую ничтожную частицу Вселенной – и стало очевидно, что всё не могло стать другим, чем есть. Причинности не существовало! Причинность, как и свобода воли, появлялась лишь в сознаниях, воспринимающих единую реальность картинками мгновений…

Безграничный разум теперь наблюдал своё отражение. В каждом кварке. В каждой планете. В каждом гравитационном искривлении пространства. Звёзды скапливались в галактики; галактики выстраивались в нити и стены, образуя гигантское подобие морской пены. Разум слышал, как рождаются цивилизации, и как умирают миллиарды Иных, сгорая в последних лучах своей звезды – и как умирают миллиарды прочих цивилизаций, ставших жертвами войн, катаклизмов или финального слияния.

Разум видел и другое: как Иные продолжали свою жизнь, запустив симуляцию меньшего порядка, но та часть древа событий была покрыта некой опасной язвой – существа на той вариационной ветке бытия погружались всё глубже, вместо того, чтобы устремиться ввысь и в итоге тонули в преумноженном кошмаре из которого не было выхода. Тогда Разум обрушивал материю в сверхновой на ядро сам, собственными действиями, вызывая взрыв сверхновой, а затем расставлял ловушку в облаке Оорта – чтобы история пошла по нужному руслу… И всё же русел оказывалось бесчисленное множество; но оказалось, что Разум не вмешивается в события – он их просто наблюдает, пока реки бытия текут вновь, избирая всевозможные вариации, в которых, казалось, и заключалась свобода воли... но в том и пряталась самая обманчивая и последняя иллюзия – бурные реки рисовали статичную картину.

Всё являлось причиной. И одновременно нигде не было начала, ибо всё, куда не посмотри – и есть начало и конец. Любой клочок этой огромной замкнутой самой на себе картины оказывался равнозначен другому. Как у пространства трёхмерной Вселенной не имелось единого центра расширения, так и центр всех причин находится всюду: в одинаковой степени, как и в Большом Взрыве, так и в прогулке старого радиоастронома по едва приобретённому полю, где вот-вот будет возведена его обсерватория – самая важная во всём мире…

Разум, окинув своим взором Вселенную, познал её и пришёл к высшему пониманию природы всего.

Свобода воли существовала, но всё предрешено. Всё случилось, всё умерло и родилось вновь.

Дерево Событий ниоткуда не ветвилось, начиная свой рост – его корни были неотличимы от крон. И теперь не просто вневременной и внепространственный Разум – следствие предначертанной эволюции материи – познавал этот мир, но Вселенная познала саму себя...

Сознание пробудилось от глубокого сна.

Оно всегда присутствовало здесь. Оно и было Вселенной.

*

Спасибо всем, кто читал!)