Современное образование

Зимой 1936 г. этнограф и археолог В. Н. Чернецов посетил в верховьях Северной Сосьвы культовое место мансийского рода Тасмановых. В передней части священного лабаза он увидел «охранителя порога» и тотема рода: большую серебряную статуэтку… слона. Необычного идола окутывали многочисленные платки, на бивнях висели металлические кольца. Как будто в реальность воплотилось насмешливое замечание В. Ф. Зуева (участника знаменитой экспедиции П. С. Палласа), который в 1771–1772 гг. совершил путешествие к устью Оби. Осуждая поклонение бесчисленным «шайтанам», он писал: «Но есть ли б в их стране слоны водились, то б они всех их за богов почитали».

Самое забавное, что у самих манси фигурка слона в тайге никакого диссонанса должно быть не вызывала. В их фольклоре большое место занимают рассказы о мамонтах – вэсе или весе. Кстати, по одной из версий само слово «мамонт», которое вошло не только в русский, но и во все европейские языки, это мансийское слово. Одно из немногих (если не единственное) слово, заимствованное высокомерными европейцами у сибирского народа. Причём изначально манси называли мамонтом не самого зверя (он именовался вэс или весь, как сказано выше), а только мамонтовые бивни, потому что ма(ŋ)анть означает на мансийском «земляной рог». Видимо, русские, проникнув в Сибирь, и увидев на берегах рек вымытые бивни, спрашивали у местных: «чьё это?» В ответ получали слово «мамонт».

Сами мамонты окончательно вымерли в Сибири (на о. Врангеля) уже в историческую эпоху – примерно тогда же, когда египтяне строили свои пирамиды, около 4000 лет назад. То есть последних мамонтов отделяет от Христа примерно столько же лет, сколько и нас с вами от самого Христа. Такой вот парадокс.

Вообще, когда русские первопроходцы попали в Сибирь, они уже были знакомы с таким материалом, как слоновая кость, а также знакомы с её эрзац-заменителями в виде «рыбьего зуба», т.е. моржовых бивней и рога нарвала. Поэтому громадные залежи бивней, которыми тогда была богата Сибирь, особенно на островах Арктики, пришлись русским как нельзя кстати. Предполагается даже, что слово «мамонт» впервые появилось в литературе благодаря английскому путешественнику XVII века Ричарду Джеймсу, который побывал в России в 1618 году. В своих записях он упомянул некое существо, бивни которого нашли как раз в недавно освоенной тогда Сибири.

Мир, в лице просвещённой Европы, конечно знал о существовании мамонтов. Первые упоминания о мамонтах зафиксированы в Китае. В сочинении V века до нашей эры описывается существо под названием «фин-шу», что в переводе означает «подземная мышь». По тогдашним представлениям это животное напоминало мышь, но было размером с крупного быка, и жило на Севере в подземных норах. Рытье норм осуществлялось благодаря рогами-бивнями, а погибнуть животное могло, если оказывалось на неё попадали солнечные лучи. К XVII века находки костей и бивней мамонтов сформировали понимание их как вымерших родственников современных слонов. В XVIII—XIX веках исследование мамонтов получило развитие благодаря систематическому сбору и описанию ископаемых остатков, включая хорошо сохранившиеся туши, а также выделению мамонта в отдельный вид, но вот целиком мамонта тогда, в конце XIX-начале XX вв. ещё не получалось раздобыть. Но ответ пришёл оттуда, откуда ждали.

Летом 1906 г. сибирский промышленник Горохов обнаружил на дне ручья в долине реки Этериканка (о. Большой Ляховский, Новосибирские о-ва) голову мамонта в коже, с хоботом и двухпудовым правым бивнем. Горохов выломал бивень и отрубил кусок хобота (впоследствии они были утеряны). Информация о находке была передана геологу Константину Адамовичу Воллосовичу, участвовавшему в 1908 г. в раскопках трупа мамонта на реке Санга-Юрях, организованных Императорской Академией Наук. Воллосович предложил местным промышленникам отправиться на остров и разыскать стоянку Горохова (к тому времени умершего), возле которой, вероятно, и был обнаружен мамонт.

В декабре 1908-го мамонта нашли, но это было только началом проблем. Для новой экспедиции нужны были средства. Академия наук отказала Воллосовичу в финансировании: мол, только нашли двух мамонтов на pеках Берёзовка и Санга-Юрях и денег на третьего нет. Конечно, Константин Адамович мог бы бросить этого мамонта к чертям, а точнее, на растерзание белым медведям. Но ученый использовал свой последний шанс найти деньги. Он обратился к графу Александру Стенбок-Фермору, который ему уже однажды в жизни помог.

Летом 1909-го и весной 1910-го по поручению Воллосовича остатки мамонта раскопали. Были добыты четыре ноги, большая часть скелета, куски кожи (в том числе с ухом, глазницей и хвостом) и куски мышц с жиром. Часть мягких тканей была оставлена в ледяном погребе около места находки, а наиболее ценные части трупа и кости были вывезены весной 1910 года. в Якутск и далее в пригород Санкт-Петербурга, поселок Лахта, где была проведена специальная обработка и препарирование этого материала, частично пострадавшего в пути.

Воллосович спас мамонта для науки, а граф получил его в собственность. Поскольку Стенбок-Фермор в то время в основном жил в Париже, он решил его подарить правительству Франции. По слухам, он якобы хотел получить за это «Орден Почётного Легиона», но подтверждений этому не нашла.

Следующего мамонта в России нашли лишь спустя 107 лет, но он по своей сохранности уступал мамонту Воллосовича. Вот так русский мамонт «уплыл» в Париж.

Подписывайтесь на тг и дзен, там ещё больше материалов!

Михаил Охлопков начинал свою удивительную медицинскую карьеру с работы медбратом, совмещая ее с учебой в институте, прошел последовательно все ступени в Якутии, Москве, Томске, вплоть до нынешней должности министра здравоохранения Республики Карелия.

Благодарим Михаила Егоровича за то, что в ходе исполнения множества своих должностных обязанностей он нашел время на интервью для наших читателей.

- Вы родились далеко от Петрозаводска.

- Очень далеко. Я родился 19 октября 1969 года в селе Крест-Хальджай Томпонского района Якутской АССР, это даже от Якутска далеко, 400 километров. В 1994 году я окончил медицинский институт Якутского государственного университета по специальности «Лечебное дело», прошел интернатуру в детской республиканской больнице. Затем были клиническая ординатура в Сибирском государственном медицинском институте по специальности «детская хирургия» и аспирантура в Москве. В 2002 г. защитил диссертацию кандидата медицинских наук по специальности «детская хирургия» в Российской медицинской академии последипломного образования. Работал заведующим отделением детской хирургии в республиканском национальном центре медицины в Якутске. Были и курсы в РАНХиГС.

Во время работы главным врачом Томпонской районной больницы меня пригласили на должность министра здравоохранения Якутии. Там я отработал два года, а потом получил приглашение в Петрозаводск и вот уже семь лет работаю здесь министром здравоохранения.

- То обстоятельство, что вы начинали с медбрата, помогает в работе?

- Конечно, когда получаешь определенный багаж на должностях разных уровней, ты потом понимаешь, что и как работает во всей структуре. Современные выпускники медицинских вузов, увы, далеко не всегда получают подобную практику.

- С 2024 года правительство России ввело новые правила и квоты для целевого обучения. Как вы относитесь к целевому обучению в медицине?

- Положительно отношусь. Очевидно, что в регионах есть серьезный дефицит медицинских кадров, его нужно сокращать, и целевое обучение – отличный механизм для этого.

- А откуда взялся этот дефицит кадров медицине, зарплаты маленькие?

- Зарплаты вполне достойные сейчас у врачей, плюс много стимулирующих программ, таких, как «Земский доктор», например, в разных регионах от миллиона до двух миллионов единоразово может врач получить в виде подъемных. А мы в Карелии еще выделяем служебное жилье медикам, через пять лет работы его разрешается приватизировать.

- Если все так позитивно, почему медики уходят из профессии?

- Я считаю, что серьезной проблемой в медицине является как информационное, так и административное давление на врачей. Огромная ответственность, включая уголовную, огромное количество надзорных органов, страховых компаний, плюс разного рода кампании в социальных сетях, когда порой врачей шельмуют, обвиняют, оскорбляют совершенно безнаказанно. Я не говорю о том, что контроль не нужен – он, разумеется, нужен, но в той форме, которые мы видим сейчас, он, на мой взгляд, избыточен и приводит к оттоку профессионалов из профессии. А современная молодежь тем более не готова к такому уровню ответственности, им проще работать курьерами или официантами за те же деньги.

- Какое решение вы предлагаете?

- Возможный вариант – саморегуляция медицинского сообщества, какие-то этические комиссии, которые бы решали конфликты, отсеивали некомпетентных специалистов, помогали бы и пациентам, и врачам. И, конечно, нужна защита на законодательном уровне от неадекватных пациентов, например. Об этом много говорилось в свое время, но так ничего и не сделано.

- Вы на своей страничке в ВК часто благодарите Педиатрический университет. В чем выражается помощь нашего университета Карелии?

- То, что мы в Карелии никогда не забудем, это десант ваших врачей к нам в самый пик эпидемии ковида. У нас тогда заболело много врачей, буквально некому было лечить пациентов, и я обратился к ректору Педиатрического университета Дмитрию Иванову и он буквально за пару дней обеспечил приезд к нам нескольких десятков молодых специалистов. Они отработали у нас шесть месяцев и мы очень им благодарны за эту помощь. Как и студентам нашего родного ПетрГУ и других медицинских вузов. Конечно, мы на местах тоже помогли с организацией, с жильем, с оплатой, но сам факт, вот этот гуманитарный жест с десантом врачей мы запомним навсегда. А сейчас мы постоянно на связи, медицинские консультации по сложным случаям ведутся постоянно, регулярно в клинику вашего университета прибывают тяжелые пациенты из Карелии, которых в Петербурге успешно излечивают. Мы также очень ценим эту помощь.

- У вас рядом Финляндия, в свое время все очень любили ругать нашу медицину и кивать на Запад со словами – а вот там все лучшее и прогрессивное, в том числе и в медицине.

- Я регулярно рассматриваю массу обращений от наших соотечественников, проживающих в Финляндии. Они приезжают к нам с бережно сохраненными российскими паспортами и медицинскими полисами, чтобы получить консультации у специалистов или высокотехнологическое лечение. То есть жители Финляндии приезжают лечиться в Карелию. Потому что у них там, в Финляндии, очередь к специалисту может длиться очень долго, месяцы или даже годы, с операциями аналогично. Я не говорю, что у нас все превосходно, проблемы есть, и мы их решаем. Но сегодня уже никто не скажет, что все прогрессивное сосредоточено на Западе – нет, мы тоже развиваемся динамично и достигли хорошего уровня.

- О проблемах в вашей области вам докладывают специальные люди или вы сами получаете информацию?

- И так, и так. Я лично мониторю социальные сети, читаю жалобы, проверяю информацию. Я даже иногда узнаю своих подписчиков на улицах города, они подходят, что-то лично рассказывают. Да, это иногда ручной режим управления, но обратная связь очень важна, мы сразу решаем насущные проблемы наших жителей. Например, нашли возможность для внедрения в детской стоматологии операций в условиях медикаментозного сна – ранее у нас этого не было. Также не было возможности лечения зубов ночью, пожаловались жители, и мы решили проблему. По работе поликлиник много чего разрешили, записи в регистратуре и так далее. И дальше будем также внимательно реагировать на обращения.

- Вы недавно ездили с гуманитарной миссией в Запорожскую область России. В качестве кого вы там были?

- В качестве куратора от Республики Карелия. Мы помогаем Васильевке решать проблемы с медициной. Когда я туда приехал в первый раз, впечатление было, конечно, грустное. Там вообще ничего не делалось за все время независимости Украины, ни ремонтов с советских времен, ни постоянного обновления медицинского оборудования.

- Васильевка совсем рядом с линией фронта.

- Да, меньше 10 километров, поэтому мы пока не проводим там масштабных реконструкций, потому что время от времени артиллерией и дронами бьют по медицинским учреждениям. Но мы наладили работу больницы, туда приезжают врачи из России, а младший и средний медицинский персонал укомплектован из местных жителей.

- Вам не грустно, что вы сейчас работаете медицинским чиновником, а не врачом?

- Вообще-то я в той же Васильевке сам провожу операции, я же детский хирург. А то, что я, как врач, еще имею административные полномочия, утяжеляет ответственность за всю общую работу. В белом халате, может быть, проще и удобнее, и я в чиновники никогда не стремился, но кто-то же должен и эту работу выполнять.

Наша справка

Михаил Егорович Охлопков

В 1997-1998 гг. – врач-хирург отделения детской хирургии клиники педиатрии Национального центра медицины Республики Саха (Якутия);

В 1998-2002 гг. – клиническая очная аспирантура по детской хирургии в Российской медицинской академии последипломного образования (г. Москва);

В 2002-2007 гг. – детский хирург в хирургическом отделении Педиатрического центра Национального центра медицины Республики Саха (Якутия);

В 2007-2012 гг. – заведующий отделением детской хирургии Педиатрического центра Национального центра медицины Республики Саха (Якутия);

В 2012-2016 гг. – главный врач ГБУ РС(Я) «Томпонская центральная районная больница».

с 14 марта 2016 до 23 октября 2018 г. - министр здравоохранения Республики Саха (Якутия).

С декабря 2018 г. - министр здравоохранения Республики Карелия.

Является специалистом высшей квалификационной категории в области детской хирургии и организации здравоохранения и общественного здоровья.

Состоит в резерве управленческих кадров Республики Саха (Якутия).

Награды и звания

Медаль «За заслуги перед Республикой Карелия».

«Отличник здравоохранения Республики Саха (Якутия)».

Победитель ведомственного конкурса в номинации «Лучший врач ГУ РБ 1 - НЦМ 2007 года», победитель республиканского конкурса «Лучший врач года - 2008».