Лига образования

Про «ё» и мои печали

Не стану никого убеждать использовать эту букву. Её применение зарождается внутренним зовом, обусловленным любовью к языку и уважением к читателю, но не аргументацией, пусть и красивой и доходчивой, про «передохнём» и «передохнем» или «все выпили» и «всё выпили».

В очень значительном большинстве случаев, пусть иногда и не с первого раза, из контекста можно догадаться, подразумевается ли «е» или «ё». Но бывает и так, что определить букву решительнейше невозможно. И не оттого, что контекст неясен, а оттого, что как раз буква и задаёт контекст.

Например, патетическое обращение в начале текста «Братья и сестры!». Почти все привычно прочитают в нём «сёстры». Такое обращение может быть серьёзным или шутливым. Но если вместо мирского «сёстры» будет библейское «сестры», архаизм усилит пафос настолько, что в нём будет читаться ирония. Но как дать знать читателю, что имеешь в виду именно «сестры», а не «сёстры»? Сделать сносочку, которая начисто убьёт всю комичность?

Ровно по этой же причине невозможно в тексте использовать слово «мое», которое, к месту красиво употреблённое, несомненно, опошлится и обесценится привычным прочтением «моё».

Или вот придумалось мне когда-то забавное слово. Оно так умилительно звучало, что я тут же через ICQ поделился им со знакомой журналисткой, которая, как человек, чья профессия – слово, ожидалось, что оценит изобретение. А она ответила, что удивлена тому, что я считаю это слово новым, поскольку оно общеизвестно. Тут уже удивился я. Но вскоре сообразил, что она его неправильно прочитала. Я написал «уебок», подразумевая букву «е» и ударение на «о». Сколько любви и милосердия к немного ущербному существу сконцентрировано в этом добром слове. А она прочитала его как оскорбительное «уёбок». И все так прочитали бы. Поэтому я не могу использовать в текстах это лучащееся душевным теплом слово.

Эта картина французского художника Пьера Огюста Ренуара называется «Завтрак гребцов».

Группа молодых людей собралась на лодочную прогулку (поэтому они и гребцы). Внимание, вопрос. Что на картине происходит неправильно?

Обычный стул сконструирован так, чтобы сидеть на нём, опершись спиной на спинку. Потому она так и называется – «спинка». Вот если бы она называлась «грудка стула» или «животик», тогда на картине Ренуара всё было бы правильно…

Неизвестно, когда и кому первому пришло в голову сесть на обычный стул задом наперёд. Возможно, этот человек был чем-то сильно взволнован. А может быть, хотел показать свою удаль: посмотрите, я нарушаю правила, я герой! Если бы такую манеру взял один человек, то никакой истории стула-перевёртыша не вышло бы. Но сложилось так, что множество людей взяли манеру садиться на стулья задом наперёд. И были это, кто бы мог подумать, чопорные англичане!

Трудно сказать, почему именно англичане 18-го века решили объезжать стулья, как арабских скакунов. Может быть, потому, что многие из них были мореплавателями и даже пиратами? Вот это очень может быть. Пираты – они всё ведь делают не по правилам!

А мебельщик Томас Чиппендейл (вам ничего не напоминает его фамилия?) был не только искусным дизайнером, но и коммерсантом. Есть спрос? Пожалуйте предложение! И вот во втором издании своего мебельного каталога в 1762 году он предлагает почтенной пиратской публике несколько моделей стульев со спинками, сильно зауженными снизу.

На таких удобнее было сидеть задом наперёд. Не нужно слишком широко расставлять ноги, чтобы обхватить коленями спинку… При этом называются они «стулья для зала». Только представьте себе зал, полный людей, и все сидят на стульях задом наперёд!

Проходит пара десятков лет, и привычка сидеть неправильно укореняется настолько, что великий изобретатель мебели Томас Шератон в 1793 году изобретает «стул для беседы».

Это уже не стул, на котором можно сидеть и так, и эдак. Нет, на таком стуле удобно будет сидеть только лицом к спинке, сама спинка уже больше напоминает подлокотник и вообще имеет довольно странную форму навершия. А дело в том, что эти стульчики предназначены не только для бесед, но и для игр, и навершия спинок представляют собой коробочки для фишек.

А спустя несколько лет Шератон совершенствует свой стул для бесед, приделав к ножкам… колёсики! Теперь, сидя на этом стуле, можно не только беседовать и играть в игры с применением фишек, но и ездить, как на велосипеде Карла Дреза – перебирая ногами по паркету.

Хотелось бы посмотреть, как английские леди и джентльмены (в том числе, разумеется, и пираты) ездили по залам на таких стульях, при этом беседуя и играя в какие-то игры с фишками...

Томас Шератон, талантливый инженер и дизайнер, был человеком скромным и религиозным. Жил и умер в бедности, но никогда не стеснялся своей нищеты. Говорил: «Хоть я и изобретал всю жизнь образцы самой роскошной мебели, мне самому достаточно грубого стула, а питания достаточно такого, какое может собрать нищий, идя с сумой по миру». Конечно, такой человек не стал бы изобретать стул для всяких там неприличных занятий. Вершиной его изысканий в области сидения на стуле задом наперёд можно считать «стул для чтения».

Предмет весьма удобный, полезный и благонамеренный. Ведь правда, так и хочется сесть на такой стульчик, установить пюпитр, зажечь свечи, упереться локтями в подлокотники и открыть какую-нибудь книгу, например, про пиратов или про индейцев, которые дерутся и скачут, скачут и дерутся…

И, тем не менее, именно благочестивый и умеренный во всём (кроме изобретения мебели) Шератон невольно изобрёл стул, на котором скакали, прыгали, да не просто, а азартно и с воплями! Шератон не виноват! А случилось это так. Англичане частенько проводили время на петушиных боях. Петушиные бои – это очень жестокий спорт, вроде корриды. Кроме того, это тотализатор: делаются ставки, каждый зритель «болеет» за несчастную птицу, на которую поставил свой шиллинг. Ор, топот, ругань… К счастью, в большинстве стран петушиные бои запрещены. Запретили их и в Англии – в 1849 году. Сразу после этого вошёл в моду футбол...

И вот англичане в первой половине 19-го века совершили чудовищное преступление против высокого искусства краснодеревщиков! Они взяли великолепный стул для чтения, убрали пюпитр со свечами, укрепили ножки, связав их между собой, чтобы не разъехались при прыжках, и… получили «стул для наблюдения за петушиными боями»! Так и родился на свет стул-хулиган.

Ни одна другая модель стула не была в состоянии выдержать азартного зрителя петушиного боя. А переделанный шератонов стул для чтения выдерживал самое бурное поведение болельщика, включая раскачивания и подскоки. Теперь вы знаете, что если уж использовать стул в качестве «скакуна», то лучше специальный «стул для наблюдения за петушиными боями». Обычные стулья, которые стоят в наших квартирах, вряд ли выдержат.

Приобрести журнал "Лучик" можно на Wildberries и в «Озоне».