— Мы не сошлись в творческом видении проекта, — сказала я вместо этого. — Бывает.
Климов смотрел на меня, как удав на кролика.
— И после этого вы больше не контактировали с Лозинским?
— Странно, — он выудил из папки лист бумаги. — У нас есть информация, что Лозинский интересовался вами. Весьма активно.
— Возможно. Но это был односторонний интерес.
— На его компьютере мы нашли папку с вашим именем. Фотографии, биография, разные данные, сценарии... и странные заметки о каком-то «Проекте "Нарратив"» и «Перезаписи реальности».
Я постаралась сохранить невозмутимый вид, хотя внутри всё сжалось. Похоже, Лозинский собрал на меня целое досье.
— Я не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите, — сказала я. — Возможно, у господина Лозинского были какие-то психические отклонения.
— Возможно, — согласился Климов, не сводя с меня глаз. — А может быть, у вас были причины желать его смерти?
— С какой стати? — я изобразила искреннее удивление. — Я едва знала этого человека!
— Но он явно знал о вас много. И, судя по его заметкам, считал вас... особенной.
— Послушайте, — я решила перейти в наступление. — Я понятия не имею, что за бред записывал Лозинский в своих дневниках. Я сценаристка, а не экстрасенс или супергерой из комиксов. Если он выдумал обо мне какую-то фантастическую историю — это его проблемы. А теперь скажите мне: у вас есть хоть какие-то реальные доказательства моей причастности к его смерти?
Климов помолчал, постукивая ручкой по столу.
— Прямых доказательств нет, — наконец признал он. — Но есть любопытные совпадения. Например, тот факт, что за день до смерти Лозинский изменил свой распорядок дня. Отменил все встречи, закрылся и, по словам его ассистентки, начал лихорадочно писать какой-то новый сценарий. А наутро его нашли мертвым.
— При том, что в своих заметках Лозинский упоминает, что вы якобы способны «переписывать реальность через нарративы». И последний файл, который он создал перед смертью, назывался «Контрсценарий».
У меня мурашки побежали по спине. Контрсценарий. Как будто Лозинский пытался противостоять чьему-то другому сценарию. Моему?
— Звучит как бред сумасшедшего, — сказала я с деланным равнодушием.
— Согласен, — кивнул Климов. — Но вот что интересно, токсикологическая экспертиза не смогла идентифицировать яд, от которого умер Лозинский. Что-то неизвестное науке. Врачи говорят, что его органы просто... перестали функционировать. Все сразу. Как будто кто-то просто выключил его.
Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Неужели мой сценарий о перевоспитании Лозинского каким-то образом привел к его смерти? Но как? Я не писала ничего подобного!
— Я не имею к этому никакого отношения, — твердо сказала я.
Климов вздохнул и закрыл папку.
— Пока что я вынужден вам верить, гражданка Рязанцева. Но попрошу вас не покидать город в ближайшее время. У нас еще могут возникнуть вопросы.
Выйдя из здания Следственного комитета, я посмотрела на Антона, который ждал меня на скамейке, напротив.
— Отвратительно, — я потерла виски. — Они подозревают меня. Не напрямую, конечно, доказательств у них нет. Но этот следователь... он смотрит на меня так, будто я какой-то монстр.
— Что они знают о проекте «Нарратив»?
— Только то, что нашли в записях Лозинского. Кажется, он вел какой-то дневник или заметки о своих экспериментах. И мое имя там фигурирует... в странном контексте.
Мы пошли по улице, удаляясь от здания Следственного комитета.
— Знаешь, что самое странное? — сказала я, когда мы отошли достаточно далеко. — Лозинский умер на следующий день после того, как я написала сценарий о его перевоспитании. Написала, что он отказывается от своих опасных экспериментов и использует свои знания во благо людей.
— И ты думаешь, что твой сценарий как-то связан с его смертью? — Антон смотрел на меня с тревогой.
— Не знаю! — я чуть не закричала от отчаяния. — Я ничего не понимаю! Если эти способности реальны, почему они работают не так, как я задумала? Я не хотела его смерти!
Антон осторожно взял меня за плечи.
— Успокойся, Алиса. Мы разберемся в этом. Может быть, это просто совпадение. Может быть, Лозинского убил кто-то другой. Кто-то, кто тоже знал о проекте «Нарратив» и хотел его остановить.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Антон был прав, нужно мыслить рационально.
— Ты прав. Нам нужно больше информации. Мы должны выяснить, что на самом деле случилось с Лозинским. И что было в том «Контрсценарии», который он писал перед смертью.
— И как мы это сделаем? Взломаем кабинет следователя? — иронично спросил Антон.
— Нет, — я покачала головой. — Но у нас есть другая зацепка. Марина Соколова, продюсер, которая работала с Лозинским. Она была на той встрече в архиве, знает о проекте. Возможно, она сможет рассказать нам больше.
Мы нашли адрес офиса Марины Соколовой в интернете, небольшая продюсерская компания «Нарратив Фильм» (какая ирония!) в одном из бизнес-центров Москвы.
— «Нарратив Фильм»? — Антон покачал головой. — Они даже не пытались скрыть связь с проектом.
— Возможно, именно так Лозинский финансировал свои эксперименты, — предположила я. — Создал легальную компанию как прикрытие.
Офис «Нарратив Фильм» оказался на удивление обычным, светлое помещение, несколько сотрудников за компьютерами, постеры документальных фильмов на стенах. Никаких признаков зловещей лаборатории по перекраиванию реальности.
Марина Соколова встретила нас в своем кабинете, небольшая комната с панорамным окном, выходящим на Москву-реку. Она выглядела осунувшейся и уставшей, но держалась с достоинством.
— Я ждала вас, Алиса, — сказала она вместо приветствия. — Хотя не думала, что вы придете с... компаньоном.
— Это Антон, — представила я его. — Он в курсе ситуации.
— Вы знаете, что Виктор мертв? — спросила Марина, указывая нам на кресла напротив её стола.
— Да, — я села, внимательно наблюдая за её реакцией. — Полиция уже допрашивала меня.
— И меня тоже, — кивнула она. — Они ничего не понимают, конечно. Думают, что это обычное убийство. Яд, мотив, улики... — она махнула рукой. — Они не знают, с чем имеют дело.
— А вы знаете? — спросил Антон.
Марина перевела взгляд на него.
— А вы кто, собственно? Какое отношение имеете к проекту?
— Я брат Кирилла Маркова, — ответил Антон. — Актера, которого Лозинский нанял для своего эксперимента с Алисой.
— Кирилл... Да, я помню его. Талантливый молодой человек. Жаль, что он исчез.
— Исчез? — я подалась вперед. — Вы знаете, что с ним случилось?
— Нет, — Марина покачала головой. — Он просто не явился на работу в прошлую пятницу. Не отвечал на звонки. Виктор был очень недоволен.
— Вы не думаете, что с ним могло случиться что-то плохое? — настаивал Антон. — Учитывая, что теперь Лозинский мертв...
— Что вы знаете о проекте, Антон?
— Достаточно, — уклончиво ответил он. — Я знаю о «Нарративе», о экспериментах с изменением реальности, о роли Алисы в этом всем.
Марина вздохнула и откинулась на спинку кресла.
— Тогда вы должны понимать, насколько всё сложно. И опасно.
— Именно поэтому мы здесь, — сказала я. — Мы хотим понять, что случилось с Лозинским. И что было в том «Контрсценарии», который он писал перед смертью.
Марина удивленно подняла брови.
— Вы знаете о «Контрсценарии»?
— Следователь упомянул о нем, — пояснила я. — Это был последний файл, который Лозинский создал перед смертью.
— Да, — Марина встала и подошла к окну, глядя на город. — Виктор был в панике в тот день. Сказал, что что-то идет не так. Что реальность начала меняться, но не по его сценарию, а по какому-то другому. И что он должен срочно написать контрсценарий, чтобы стабилизировать ситуацию.
Я почувствовала, как сердце ускоряет ритм. Неужели Лозинский почувствовал влияние моего сценария?
— И что было в этом контрсценарии? — спросил Антон.
— Не знаю точно, — Марина повернулась к нам. — Он закрылся в кабинете и никого не пускал. Я видела только название файла на его экране, когда приносила ему кофе: «Контрсценарий: Возвращение». А наутро его нашли мертвым.
— «Возвращение»? — я нахмурилась. — Возвращение чего? Или кого?
— Не знаю, — повторила Марина. — Но Виктор был одержим идеей закончить работу своего отца. Восстановить то, что было утрачено после его смерти.
— Восстановить что именно? — не отступал Антон.
Марина колебалась, словно решая, сколько можно нам рассказать.
— Вы знаете о теории Георгия Лозинского насчет нарративного резонанса? — наконец спросила она.
— В общих чертах, — ответила я. — Идея о том, что структурированные истории могут влиять на реальность.
— Это только верхушка айсберга, — Марина вернулась к столу и села. — Георгий верил, что нашел способ не просто изменять отдельные события, а создавать совершенно новые ветви реальности. Параллельные миры, если хотите. И что с помощью правильного «проводника», человека с особой восприимчивостью к нарративам, можно перемещаться между этими мирами. Или даже создавать их с нуля.
— И этот «проводник» я, — сказала я без вопросительной интонации.
— Да, — кивнула Марина. — Вы были созданы специально для этой цели. Эксперимент Георгия с вашей матерью был попыткой создать идеального проводника, человека, способного не просто воспринимать нарративы, но и воплощать их в реальность.
— И что случилось потом? — спросил Антон. — Почему Георгий Лозинский внезапно испугался своего собственного открытия?
Марина долго смотрела на меня, потом ответила:
— Потому что эксперимент сработал слишком хорошо. В день вашего рождения, Алиса, произошло нечто, чего Георгий не ожидал. Вместо простого появления ребенка с особыми способностями произошло... слияние реальностей.
— Елена Сергеевна говорила что-то подобное, — вспомнила я. — Что она видела две версии меня, которые потом слились в одну.
— Именно, — кивнула Марина. — Георгий считал, что в тот момент наша реальность соединилась с какой-то другой, параллельной. И что вы, Алиса, являетесь своего рода... мостом между этими реальностями. Точкой их соединения.
— И это напугало его, — догадался Антон.
— Да. Он понял, что затронул нечто, выходящее за пределы человеческого понимания. Что манипуляции с тканью реальности могут привести к катастрофическим последствиям. К коллапсу не только нашего мира, но и всей мультивселенной.
— Поэтому он хотел остановить эксперименты, — сказала я. — А Виктор хотел их продолжить.
— Виктор... — Марина помедлила. — Виктор не просто хотел продолжить работу отца. Он хотел использовать его открытия, чтобы вернуть то, что считал утраченным.
— Истинную реальность, — просто ответила Марина. — Виктор верил, что наш мир, тот, в котором мы живем сейчас, — это не оригинальная реальность. Что в день вашего рождения произошло не просто слияние миров, а... подмена. Что наша настоящая реальность была вытеснена другой, той, из которой пришли вы.
Я почувствовала, как у меня кружится голова. Это звучало как полное безумие, но почему-то находило отклик где-то глубоко внутри меня. Как будто часть меня всегда знала, что я не совсем отсюда.
— И Виктор хотел вернуть оригинальную реальность? — спросил Антон. — Отменить то, что произошло в день рождения Алисы?
— Да, — кивнула Марина. — Он был одержим этой идеей. Считал, что только так можно восстановить правильный порядок вещей. Вернуть мир, который был до... вторжения.
— Вторжения? — я почувствовала, как внутри поднимается возмущение. — Я не вторгалась никуда! Я просто родилась!
— Я передаю точку зрения Виктора, — пояснила Марина. — Он считал, что ваше сознание, ваша душа, если хотите, пришли из другой реальности и изменили нашу. И что нужно всё вернуть назад.
— Но это же безумие, — покачал головой Антон. — Даже если предположить, что такое возможно, это означало бы... что? Уничтожение нашего мира, каким мы его знаем? Замену его каким-то другим?
— Именно поэтому Дарья, ваша мать, сделала то, что сделала, — сказала Марина, глядя на меня. — Она поняла, к чему всё идет, и остановила Георгия. Навсегда.
— Вы хотите сказать, что моя мать убила Георгия Лозинского? — я не могла поверить своим ушам.
— Я ничего не утверждаю, — уклончиво ответила Марина. — Я просто знаю, что Дарья была последней, кто видел Георгия живым. И что после его смерти все материалы проекта исчезли. Все, кроме тех, что Виктор сумел спрятать и сохранить.
Я откинулась на спинку кресла, пытаясь переварить услышанное. Моя мать — убийца? Я — пришелец из параллельной реальности, изменивший этот мир самим фактом своего появления? Это звучало как бред сумасшедшего. И всё же...
— Если Виктор так стремился вернуть «оригинальную» реальность, — медленно сказала я, — почему он не сделал этого сразу, как только нашел меня? Зачем все эти сложные манипуляции с арендатором, сценарием, архивом?
— Потому что ему не хватало двух вещей, — ответила Марина. — Полной методики отца, часть которой хранилась в секретном архиве. И активации ваших способностей. Виктор считал, что вы должны добровольно принять роль проводника, осознать свою природу и свои возможности. Только тогда процесс мог быть запущен.
— И вы помогали ему в этом? — спросил Антон с осуждением в голосе.
— Я верила, что он прав. Что наш мир — это искаженная версия того, каким он должен быть. Что мы живем в... неправильной реальности.
— И вы всё еще в это верите? — настаивал Антон.
Марина подняла на него взгляд.
— Я не знаю, во что верить теперь, когда Виктор мертв, — честно ответила она. — Но я знаю, что-то, что началось, нельзя просто остановить. Процесс уже запущен.
— Что вы имеете в виду? — спросила я.
— Реальность нестабильна, Алиса, — Марина смотрела на меня с тревогой. — Вы начали осознавать свои способности, начали экспериментировать с ними. Написали свой сценарий, который каким-то образом привел к смерти Виктора. Процесс изменения уже идет. И никто не знает, к чему это приведет.
— Что же мне делать? — я почувствовала, как подступает паника.
— Я не знаю, — Марина покачала головой. — Но я бы посоветовала вам найти вашу мать. Если кто-то и знает, как остановить это, то только она. Она уже однажды предотвратила катастрофу, остановив Георгия.
— Но мои родители исчезли! — воскликнула я. — Они оставили записку и пропали!
— Значит, найдите их, — просто сказала Марина. — Потому что времени очень мало. Если Виктор был прав, и реальность действительно начала меняться...
Она не закончила фразу, но я поняла, что она имела в виду. Если процесс уже запущен, кто знает, что случится дальше? Может быть, весь наш мир исчезнет, заменённый какой-то другой версией реальности?
Мы вышли из офиса «Нарратив Фильм» в полном смятении. Голова гудела от информации, которая никак не желала складываться в цельную картину.
— Что будем делать? — спросил Антон, когда мы оказались на улице.
Я глубоко вздохнула, глядя на людей, спешащих по своим делам. Обычные люди, живущие обычной жизнью, не подозревающие, что их реальность может быть под угрозой из-за каких-то безумных экспериментов с нарративами.
— Найдем моих родителей, — решительно сказала я. — Это единственный способ узнать правду. И, возможно, остановить то, что уже началось.
— И как мы их найдем? — практично спросил Антон. — Они могут быть где угодно.
Я задумалась. Если родители действительно хотели исчезнуть, они наверняка предприняли все меры предосторожности. Сменили имена, документы, уехали далеко...
— Дача! — воскликнула я. — У нас есть старая дача в Подмосковье, в садовом товариществе «Рассвет». Мы не ездили туда несколько лет, но отец всегда говорил, что в случае конца света он отправится именно туда. Там есть запасы консервов, генератор, колодец...
— Звучит как идеальное убежище, — согласился Антон. — Когда отправляемся?
— Немедленно, — я достала телефон, чтобы вызвать такси. — У меня такое чувство, что времени действительно мало.
Я не знала, что нас ждет на этой даче. Возможно, ответы на все вопросы. Возможно, еще больше загадок. Но одно я знала наверняка, я больше не позволю никому использовать меня как инструмент для изменения реальности. Если у меня действительно есть эти способности, я сама решу, как ими распорядиться.
И первым делом я напишу сценарий, в котором все эти безумные теории о параллельных мирах и нарративных резонансах оказываются просто выдумкой сумасшедших ученых, а я — самая обычная сценаристка с обычными проблемами. И может быть, с необычно талантливым новым другом.
Я искоса взглянула на Антона, который в этот момент ловил такси, и почувствовала странное тепло. В этом безумном водовороте событий он оказался единственной опорой. И, возможно, единственным человеком, которому я могла доверять.
Если, он не был частью какого-то другого сценария, который я еще не понимала.
