Серия «Пароль LEONARDO»

Таймыр и полярным днём — испытание даже для самых неприхотливых. Ветер продувной, как шалманная бестия. Солнце блестит первым оладухом, выкупанным в разбавленной сгущёнке. В ночлежке "Гостинец" из всех гостинцев лишь закалённые тараканы и сквозняк помелом в этой солдатской казарме с полой тумбочкой (когда стена комнаты в роли задней стенки) и до пола продавленной койкой...
А я вообще очень капризный в быту, но не когда работаю. Тут же я вроде под прикрытием, негласно, поэтому перекусываю котелкой "Чесночной" или пельмешами в каком-то "Русском подворье" с липкими столами. Отдельно здесь дают стаканы с водой под кипятильник, колотый бурый сахар и чай с сенником в заварных мешочках. Можно взять и привозной грибной, из таёжной чаги, либо ещё местный "кочевой": на травах, с маслом, но дюже жирно выходит, заезжие желудки не выдерживают.

На постое, в общем, в тараканьем "Гостинце", одет как все работяги, в кооперации ничего дороже портвишка... (И спиртяги из морга ближайшего, это уже из-под полы.) Безлошадный, машину приметят. Если, короче, в итоге бьют, то ксивой не посветишь. Оберут, дёрнут оборудование или документы — аналогично, твои проблемы. Стрингером я здесь, фоторепортёром без регистрации, снимаю "неизвестный Таймыр" изнутри. Заказ дан на разные живые снимки, но охотнее всего, знаю из опыта, пробивная "прэсса" берёт социалочку: алкашиков с бормотухой под детской горкой, дуралеев-пацанят, косящих под буйных наркош, тронутых пацифистов или сразу под шизиков, ломающихся перед военкомом.. А ещё женщин с огромными буро-синими от холода руками, стоящих на конвейере на рыбе. Такое время — нулевое.

Пасхальными днями (Пасха была самая поздняя), непогожим рассветом, в штормовке типа "парашют не раскрылся" и под дождём, злым, как невыспавшаяся буфетчица, бросившая в меня кипятильник, я шатался по округе. Фотоохота вышла удачной. В зарослях каких-то шипастых кустов, за пустой остановкой, трое крепких мужчин (низких, но с развитыми торсами) били четвёртого. Я нащёлкал сколько смог, издали, под каплями, боясь перекрыть своим же капюшоном объектив. Потом вставил в глаз самую мелкую линзу из своей оптики, вроде моноклем, и стал наблюдать из своего укрытия из ивняка. Плечистая троица удалилась внезапно, все бывалые "морские волки": ходят враскорячку, жаргон корабельный, якоря на непромокаемых куртках. Снял их спины и побежал из своей засады к избитому. Мужик в такой же куртке и с якорем чернее вен на взбухшей кисти не шевелился и выглядел совсем плохим, его я поснимал вплотную и много...

Влипать мне ни во что нельзя, поэтому я просто тряхнул его малость. Он же вдруг застонал, раскашлялся и резко сел в грязи — как камера резиновая жахнула, которую перекачали. Сразу поплыл запах сивухи, чешуи с потрохами и соляры... Избитый выругался, часто сплёвывая, и только потом открыл жёстко заплывшие глаза. Нестарый, испитой просто, и с лицом, как подошва, от солёных бурь и ледяных ветров.
— Ты хто, куманёк?
— Да никто. — Говорю, а сам нырком в капюшон поглубже. — Мимо шёл. Вы как, оклемаетесь?
— Да я уже.. В преферанс им продул, вишь как. Ставить нечего было, а я не сдержался. Азарт, ети его в жилу. Страсть у меня, болезнь к картам... А как продул, думаю, вот бы с корешком моим одним оказаться, он завсегда меня, непутя, выручал. И оказался вот.
— Где надо оказались?
— Где не надо! Потому что не желай быть там, где тебя нет. Или рядом с тем, кого давно не видел! Мало ли где он сейчас есть.. Мошт, на дне, в иле весь лежит, как я в грязи. Вот ты бы где сейчас хотел оказаться?
— В Ялте, если честно. Или в любой тёплой и сухой комнате.

Я удалялся уже на своём ответе, не слушая его больше. Какой смысл? Статей мне не писать, а мужик живой — и ладно. Очевидно же, что сам тоже хорош и вломили ему не зря. Но тут мне и самому отлично вломили сзади. По хребтине очень чувствительно.. По голове послабше, слава те господи.

Лежу и морщусь: кто свет врубил в глаза?! А это солнце, весь оладух в окно влез и светит.. Так очнулся в Норильске, в больничке, в гематомах до пяток. Фотик почти пустой. Старьё в памяти осталось, а больше ничего. Номер на моё имя ждёт в отеле "Изба", талончик с бронью в кармане.. А "Гостинца" никакого городского не существует, на самом Таймыре вообще же городов нет. Нет такого заведения ни в Хатанге, ни даже в Красноярске.. А в Дудинке меня вообще связали только с аэропортом: "Все гостинцы у нас здесь!" — пропела мне диспетчер неожиданно очаровательно...

И в Норильск я прилетел на Пасху. Вчера. Где-то тут меня сразу и поколотили. Незнамо за что. Деньги все целы, вещи, ксива и оптика тоже.

Неделя на потустороннем Таймыре мне, говорят, "приснилась". Следствие травм.. Да как бы не так — начал в номере (очень приличном, как и вся "Изба") линзы протирать, технику готовить к работе. И на самой мелкой, что в глаз вставлял, когда якобы драку снимал, пятно не счищается. В глаз вставил, а прямо на линзе картинка, вроде барахольной миниатюрки в стеклянном шарике: пунктирчик гальки, прямая моря и здание с кипарисами под остро бреющим горизонтом. На здании вывеска горит — "Ялта"... А на основной линзе у меня теперь компас крутится. Пальцем тронешь — Север показывает. Причём стрелочки чувствуешь, точно руками его, как часы, подводишь.

Хотел бы я там оказаться. Спросить или дослушать.. Только не знаю, где это "там". Ясно одно, что не в Ялте.

Мужчина, попавший на атмосферную фотосъёмку, — страдалец. Пожалейте его! Это тот несчастный, что два-три часа (а то и больше) промучился за свои деньги, заплатив сразу ещё за час сверх договора. Потому что за предварительно оплаченное время его семья успела только свалить ёлку, а не усесться под ней.

На всех снимках он словно в пекло попал или пересидел в бане: распаренный, с дрожью приспущенного века, с мимикой Джоконды вместо широкой улыбки счастливого семьянина. Он в кадре на грани не просто бегства на целину или развода — суицида. Сидит, как на угольках, на краюхе софы с завитушками, с шалым котом на голове, дитём на шее, приобнимая жену и удерживая другой рукой, гнутой удавом, дочку за бант. Пока между детьми и котом происходит потасовка, он умоляет фотографа губами: снимай быстрей!! Но тут супруга лебедино выгибает шею с его плеча... Отдирая кота от ёлки под общий вой, добродетельный супруг и отец, сам чуть не плача, лишь шепчет: что ж ты, сука, не щёлкнул, ну не могу я больше...

В этот раз "праздничный спешел-фотосет" предусматривал съёмку по сказке. Целую стену фотоателье занимал постер очага, как в "Золотом ключике". По плакату расходилась прорезь для настоящей двери, открываемой здоровым ключом. Папашка, изведённый троицей ребятишек, сбегающим щенком и меняющей платья женой, никак не попадал этим ключом в сильно затенённую при печати скважину. Он ползал по всему плакату и потел от ужаса.

Снял от духоты жилет, изгваздал и помял рубаху, сбил бабочку на бок. Лысина его маслилась очищенной луковицей, но толку не было. От напряжения отстегнулись подтяжки, пуговица с рубашки закатилась под обитый сафьяном диванчик с просевшими ножками.. Все кинулись искать пуговицу, а он, растворившись в секундах благодатной тишины, нашёл замок.

Открыл гномью дверцу, пройти в которую смог бы только безголовым, и уставился в два красноватых круглых глаза. Довольно диких, но абсолютно бесстрашных. Давно отказав себе в праве на эмоции, он и здесь внешне не дрогнул. Даже не пискнув, грустно вздохнул, залезая поглубже в нишу за стеной. Вторая пара глаз округлилась ещё значительней. А потом, моментальной вспышкой, от другого конца ниши отделилось и прыгнуло тело. Живое, упитанное и мохнатое туловище с острым запахом зоопарка. Размером с хорошего бульдога, однако с длинным толстым хвостом и совершенно красным получеловечьим лицом, отражённым светом из комнаты.

Плоский багровый нос животного плюснулся в нос мужчины, когти, кантуясь, рванули рубаху на плечах и животе... Крупная обезьяна держала мужчину за грудки, вися и раскачиваясь на нём, точно на канате. Красная волосатая морда её скалилась мощной челюстью. Клац-клац, голова обезьяны ловко опустилась, что-то откусив, и вернулась обратно, снова упёрлась в лицо мужчине, растянув гримасу в идеально счастливой улыбке. По полу, скача и подпрыгивая, покатились перламутровые запонки-бомбошки...

Мужчина попытался отбросить от себя обезьяну. При первом же захвате руками животное в едином звуке заверещало грозой и сигнализацией полной парковки, в которую саданула молния. А зубами клацнуло с такой тоской саднящим эхом, будто перекусывало пополам забракованный швеллер в пустом холодном цехе... На витке гиперзвука зашедшаяся в гневе обезьяна сама оттолкнула человека. Он упал навзничь, и очень гулко. Передом выпав из ниши, старался подтащить в комнату и ноги, слыша свои мысли, как бы свистящие в уши. Почему я инстинктивно не защищался, не закрылся от неё руками, не сопротивлялся ей?.. Откуда тут обезьяна?! И под какой уклон катились запонки??? Раздери меня, их же надо найти во что бы то ни стало!! Жена не обезьяна, не отцепится...

Прощаясь с пожилым приятным фотографом, совершенно багровый клиент с докрасна намытыми руками вдруг спросил:
— А вы верите в привидений?
— Да разрази меня гром, голубчик, я окостеневший реалист!

В дверь, ласково приоткрытую снаружи на пол пальца, влез один глаз с треугольничком багровой щеки. Спина фотографа двоилась и растворялась, волнисто втягиваемая нишей за глянцевым очагом. Над самой нишей с характерным треском посверкивали электрические разряды. В комнате на миг зависла одна рука фотографа, раздавшаяся и бросившая оземь переливчатые шарики. Знакомые запонки стукнулись друг об друга, остановились около ёлки и сознательно покатились к нише, никем не направляемые.
— Ого, — сказало багровое лицо.
— При-иве-ет! — проклацала возникшая в дверной щели Краснолицая обезьяна, дёрнув на себя воздух, как ковёр.

Дверь распахнулась на сквозящем ветру, дующем откуда-то из ниши, где грянул гром.

По школьным книжкам, помните: галерея обедневшего дворянства? Наследники былого пижонства в шершавых сюртучках, с долгами принявшие благородную фамилию с перезаложенной усадьбой... А передо мной сегодня мелькают портреты обедневшего среднего класса. Сидящие на банковских ссудах и кредитных картах нервные люди, в разношенной обуви и будто не своей одежде. Что они делают в нотариате? Чаще всего чего-нибудь заверяют из документов, готовя имущество на продажу.

Я привыкла и к ним, за четверть века только нотариусом на все перипетии насмотрелась. Но вот пришли ко мне супруги из этих новых людей — падающих в бездну середнячков. Она в отдельно стоящем от тела пальто, словно с чужого плеча; он в своими руками заклеенных ботинках. Но именно эта пара под сорок, на поколения младше, всколыхнула во мне давно уснувшее чувство. Ужаса — от того, во что мы способны превратиться. И кромешного страха от тех, кто идёт следом за нами...

Меняя не факты, а детали, поясню: у них от родни — их родне — в 90-х остался клочок земли, но не в России, а в условном Казахстане. Теперь никого не осталось и сложно удостоверить всё: кто кому был/есть родственник, выписки из архивов не целиком, давнюю дарственную бумагу нашли только на казахском.. Проблема за проблемой. Супруги, видно, извелись от этой истории, да и с деньгами у них скудно, а платить надо за каждый реестрик, любую копию. Я им сказала прямо, визите на пятом: вопрос затяжной, вопросу чуть не тридцать лет, так решайте его с перерывами! Вы же до дна обнищаете, а уверены ли, что отыграете какую прибыль, что хоть долги покроете? Там всей земли лоскут, а тут уже одеяло вложили...

Приуныли они тогда, но вот являются снова, хотя я их предупредила: сразу позвоню сама (или помощница), если новости будут. В глаза им говорю: нет пока движения. Они скорбно полыхнули и выскочили в предбанничек, а я прохожу мимо них в туалет. Только супруги меня не видят, между нами тоненькая стеночка. (Здание, где мой кабинет, это шедевр переделки: в туалет ведёт коридорчик из ДСП, проложенный из моей приёмной.)

Делаю я, значит, пять шагов этих незабвенных коридорчиком, а за панелькой, от сквозняка скрипящей, жена вдруг чётко говорит мне в левое ухо: "Давай бабку убьём, нет другого выхода!". Муж быстро отвечает: "Тогда бери это на себя, потому что мне придётся завещанием её заняться. Не с этой цаплей, а с нормальным нотариусом!".

"Цапля", конечно, похолодела в своём укрытии. Но как-то в миг вспомнила, что мне уже много лет и я попросту устала молчать. Устала от печалей, которых лицезрею здесь больше, чем радостей. От низости устала, когда клиенты радуются уходу близких, когда всё меняют на деньги... Да и вообще, я вам не мисс Марпл — дожидаться объявленного убийства не собираюсь!

Шторм этот в моей голове толкнул моё тело на лядащую панельку. Я частично проломила стену и зашипела из дыры обомлевшей парочке: "Только посмейте! Я вас сдам, если с бабкой что случится. И сдам, если со мной".

Убежали они, прямо бегом вынеслись в двери. Сволочи какие.. Неужели настолько мы обеднели?! Да, "шершавым сюртучком" такие дыры не прикроешь. Но хоть больше не приходили — приехал от них молодой да ранний адвокатик и забрал все материалы по доверенности.

В самую "глухую полночь" пандемии брались за любые заказы. Поступает срочный на горячую линию, мне на мобильник то есть.. Смысл в чём: забрать камень полтонны весом, отвезти и выгрузить. Арендуются разные виды техники, сделать надо срочно — счёт за услуги выходит неплохой.

Корысть и подстегнула, едем забирать камень в типа сафари-парк. А там такая бандура, мама не горюй: гора просто, в виде сердца, но из цельной породы! У меня у самого сердце защемило. Не довезём благополучно, думаю. У этого "природного арт-объекта" ни постамента, ни ровности, а вес большой.

Оглядываю камень со всех сторон с плохим предчувствием, тут из-за леса, из-за гор выходит навстречу этот, в маске с клювом который. Чумной доктор! Высокий альбинос в сером; сам худой, как жердь, а на лице маска-экран. Но с таким краником, вроде с деревенского рукомойника! Я-то обмер, а мужики мои вообще разбежались... Альбинос краник чуть отвинтил и загудел, как из канализации: не пугайтесь, я страховщик от фирмы, нанятой следить за перевозкой. (Ага, ещё пояснил, что маски такие на работе выдали, но краник сам приделал, иначе дышать и разговаривать тяжело. Да и воздух протягивает!)

Как бы мы с этим заказом ноги не протянули, думаю, что-то совсем поганка заворачивается. На сколько ж, спрашиваю, каменюка застрахована? На два миллиона, Смерть эта с клапаном отвечает... И пальцы свои худющие загибает: ценность, массив, особенности. Не хило, короче.

Довезти-то мы довезли, до другого экопарка. А выгрузить не сумели, манипулятор "на рога" встал. Камень грохнулся — эхо из-под земли откликнулось. Раскололось сердце. И были в нём птичьи гнёзда, маленькие, с сухими скорлупками. Лежали в лакуне, в пустоте внутри породы. Тоже как бы "в гнезде". Страховщик чуть не задохся в своей маске, пока клапан открывал.. Не зря я маялся, в тяжкое время и заказ неподъёмный попался. Браться не стоило, страховку эту еле покрыли, год в ноль пахали.

А "чумной"-то совсем не гад оказался, даже человечный, особенно для страховщика. Пока мы все били водилу с манипулятора, он ковырял гнёзда из камня веточкой и нашёл что-то. Что поднял в перчатках и в чистый файлик положил — я боком видел.

Потом я его подвозил до города на своей машине. Он попросил у храма остановиться. Пойду, говорит, закажу, пусть помолятся.. За нас за всех. Глаза белёсые прям на мокром месте у него. И достаёт файлик со страхового случая. А в нём пинетки крошечные, камень сохранил их идеально. Помните: "Продаю детские ботиночки. Неношеные."? Вот тебе и самый грустный рассказ в мире... Я сам-то всю дорогу плакал после.

Попробую погрузить вас для начала.. Я родилась и жила до поступления в институт в "проходном дворе". В микропоселении, нужном только для проезжающих по нему туристов.

Перевалочный пункт напоказ хорошо выглядел и дал нам, постоянным жителям, нормальные бытовые условия, но работать у нас негде - всё заняли крупные компании из города. Поэтому в старших классах я, как и все мои три однокашника, зарабатывала закладками. Рассовывала их для проезжающих.

Никаких телефонов, переписок, приложений, секретных сайтов и т.д. я не использовала. Относила пакетик к декоративной стенке в центре посёлка - такая инсталляция из пробки с рисунками - сворачивала его трубочкой и запихивала в выемку. (Вся стенка была расковыряна, как хороший сыр.)

Писала, допустим, "тут" светящейся краской из баллончика и сваливала. Краска применялась на спецсоставе: ярко проявлялась минут на десять, после затухала и гасла совсем. Исчезала в порах пробкового дерева точно так же, как мы, кладмены, поколениями сменяли друг друга. "Заказы" на наши услуги (и пакетики, и краску, и гонорары) мы получали от своих же учителей. Чужаков в деле мы не знали, ни одного, все строго местные.

Всё было ровно в нашей процедуре. За время своей "подработки" я ни разу не подвергалась давлению или принуждению - так здесь жили задолго до моих шестнадцати, а полуголодное морализаторство мне стихийно чуждо...

Столкнулась я с совсем другим явлением. Подхожу однажды к нашей стенке, а на ней проявляется непривычно длинная надпись. "Посмотри". Решила, кто-то из ребят прикололся, хотя это было вообще не принято. И ладно, таракан внутри, а если гадость типа жвачки жёваной?!

Всё равно залезла, конечно, да ума хватило посветить сначала. Там мячик-прыгун с блёстками, каучуковый, непрозрачный.. При хорошем ударе об асфальт надвое раскалывался с одного битка, а так просто отбрасывал зернистые частицы, пока не разрушался. Размера о'кей: большой и указательный в "ок" сомкнуть, то он как раз в отверстие влезет.

Ну вот, вынула я игрушку и тогда поняла, где прикол. С реверса мячик уже расшелушился и на оранжевой внутренности был изображён длинноухий чёрный кролик. Или зайчик - как посмотреть. Картинка пахла лаком для ногтей и сильно отсвечивала, если повертеть мяч.

Я быстро пошла к учителю, не оставив заказа в стенке. По пути встретила группу туристов в ночном снаряжении, отсюда они выезжали к низовой стоянке в горах. В лучах их налобных фонариков я увидела нескольких человек с отражающими нашивками. На них был чёрный кролик...

Эти "братцы-кролики" дежурили в посёлке несколько месяцев. Приезжали с тургруппами все одинаковые, но разные и каждый день - мы отличали их только по нашивкам. Все дела наши встали, потом пошли своим чередом.

Кто нас предупредил таким образом, почему не иначе? Что это за "крольчата" дежурили, какую опасность они представляли? Мне не докладывали, естественно, и это замечательно. Меньше знаешь...

Но единственное, что я положила к убогим шмоткам в рюкзак, когда насовсем уезжала "с родимого посёлка", так тот мячик. И накопленные деньги.

Вместе они выглядели так хреново, что вам и не снилось.

Молодняк на мусорке нашёл коробку со старыми открытками. Там вообще будто комнату выбросили.. Лампа, как из библиотеки, так на столе и осталась, хоть включай. Стул под кожу с прямой спинкой, жёлтый телефон с дисковым набором, софа под пледом-шотландкой. Всё живое, настоящее, лишь чуть остывшее без тепла и дыхания хозяина. Но для ребят это, конечно, кринж; высохшая эпоха, барахло от нудного старичья, вещи проигравшего поколения. Жить-то дальше им, победителям по дате рождения... Поэтому чего удивляться, что молодых не тянет в разные музеи. Да и нас в их возрасте не тянуло, душа также лежала к новым открытиям, а не к примеркам времён-шинелей с чужого плеча.

Так вот, принёс Арсений домой одну открытку из этой коробки. На ней штемпелей — паутина, карта метро, тоннель от А до Б, от двух с половиной землекопов... Покаталась открыточка, не даваясь получателю. От Северодвинска до Соликамска, с заездом в Брест! И Арсений сказал, что эта сетка штемпелей, итоговый рисунок, образовал куар-код. Который прочитал сканер QR-кодов, отправив Арсения по ссылке. Ссылка ведёт на портал клуба путешественников в Новой Зеландии. Однако клуб международный, имеет связи по всему миру, поэтому его сразу перенаправили в турагентство в Сочи. Уже по этой ссылке Арсений узнал, что ему предлагается бесплатная путёвка аж на озеро Севан, в Армению, где и состоится ежегодная встреча этого клуба путешественников...

Мы с отцом долго пучили глаза друг на друга, потом на сына. А после в два голоса кричали в багровые уже уши пацана, что это развод. Как ты не поймёшь — дурят так ловкачи эти! Он резонно возражал, вжимаясь в кресло под нашими пылающими лицами, что странная какая-то дурилка выходит: код был обнаружен и проверен случайно!! Мы с мужем, осипнув, перевели дух, глотая скользкий холодный чай, и тут Сеньке позвонил друг из той же компании. Матерясь через звук и куря батины сигареты, деловито сообщил, что выиграл вечный лотерейный билет. "Тикет" будет участником розыгрыша еженедельно, пока кто-то не кокнется — он или лотерея. В открытке, которую он припёр с мусорки, был куар-код...

Звонки и месаги продолжались всю ночь, мы заварили свежего чаю и кофейник, бухнув в свои чашки (сын только носом дёрнул завидно) коньяку. Чего только ребятам не досталось, но больше всего досталось нашей мусорке! (История сразу полетела по их чатам, и мы видели в окно, как толпа зумеров с айфонами лазала по контейнерам.) Меня в этом волшебстве с открыток, как консервативную мать, успокоило торжество справедливости. Главной потаскушке из их компании выпал живой опоссум и выводок каких-то редких крыс! Плюс сертификат на открытие зоояслей (что бы это ни было, поделом девахе!). Да нормальная сказка творится, подумала я под коньяком, просто немного безумная. Муж после опоссума чаю себе даже не наливал.. Отбросив лицемерие, глушил коньяк и ржал коняшкой.

Мы уже посмотрели билеты в Армению, прикинули, из каких средств заплатим за дорогу, сколько возьмём с собой. Где остановимся сами, так как путёвка от клуба одна. Как перенесём свои отпуска.. И тут вонь из окна вернула нас в обычный мир. Мусорка горела, щёлкала и плавилась в жидкой дымке занимающегося утра. За столом под лампой, на высоком стуле под кожу, сидел угнутый мужичок с болезненно искривлённой спиной, в связанном полосками жилете. Он яростно стучал об стол, откладывая простуканные картонки... Ставил штемпели на открытки, сам себе, на свои.. Ну вы поняли. Исчезая вместе с солнышком, он смахнул квадратики открыток со стола. Они закружились воздушным змеем и двинули вверх, не падая, не пропадая. В отличие от сутулого автора, исчезнувшего быстро. Возгорание, эту радость токсикоманов от нагретого полиэтилена, ликвидировали тоже скоро. От коньяка ломило лоб и затылок сразу, ноги заплетались вместе с языком...

Никаких кодов и порталов больше не было. Остались смазанные слои чернил в углах десятков открыток. С одним и тем же текстом: "Сынок, напиши мне, я ещё живой! Папа". Живой ли тот сынок, не знаем, но квартиру получил внук. И переоборудовал её знатно: пока у него шёл ремонт, МЧС каждую неделю вызывали! Один раз даже мешок под полом обследовали. В нём были почтовые штемпели, печати старого образца, свезённые со всей советской страны. На стол, под лампу, так и не открывшую портал душевной близости с родными.