Я все-таки дотумкал, что по дороге будет ехать правильнее, и спустился с тротуара. Мы тут же застряли в пробке. Возможно, мы и были её причиной. Просто я вспомнил, что мы проехали компьютерный магазин, а флешку для песен про Калифорнию я купить забыл, но то, что поворачивать назад, когда вздумается нельзя, этого я не знал. Да, а что тут такого? В жизни же если мы захотели отступить, мы отступаем.
Вот если пригласил девушку на свидание через «аську» (боже, кто в наше время пользуется «аськой»?), а она не соответствует твоим представлениям о границах прекрасного, ну или она просто страшная, и жирная, и бровь одна, и усы одни, и вообще она знакомится через интернет, только, что бы сожрать кого-нибудь. Ты же, конечно, либо отступишь сразу, либо не позовешь её уже на следующее свидание (потому что будешь съеден). Ну вот и на дороге, мне не понравилось ехать вперед, почему нельзя развернуться?! Бред какой-то.
Водитель «Форда» не возмущался. Он вышел, погладил вмятину на машине, вмятину на жене, и закурил. Мы подумали, что это значит, что все в порядке. Сидим, слушаем анекдоты по радио, Лоскутик нервно всхрапывает, стараясь удобнее устроиться на каких-то мешках.
Услышав анекдот про сутенера и пиратов, Зигиса осенило, он начал нервно что-то записывать в блокнот, ожесточенно игнорируя стук в стекло.
Это был милиционер. Постукивая костяшками в окно нашей машины, он беззвучно шлепал губами. Мы сидели и смотрели на него. Я не понимал ни слова, остальные – тоже. Обреченно вздохнув, представитель закона указал пальцем куда-то в противоположную от своей спины сторону (вперед он показывал, если кто не понял). Мы все обернулись и увидели машину, которая рекламировала мебельный магазин. На её крыше стоял стул. Почему-то, мы, как загипнотизированные, повернулись обратно к милиционеру, довольно скаля зубы, я показал ему большой палец.
– А это мысль, – сказал я, почесывая подбородок… Лоскутику.
Перепрыгнув на пассажирское сидение своей нивы, я открыл окошко и постучался в машину со стулом на крыше. Внезапно до меня стало доходить, что же хотел от нас тот милиционер, но было поздно, действия опережали мои мысли.
– Что надо? – водитель мебелемобился (вероятно, Мебельмэн) наверное, не очень любил свою работу, или стеснялся её.
– Скажите, мебельный супермен, а нельзя ли нам такой же стул на крышу поставить?
В этот момент-мент, милиционер-мент начал свое путешествие за восемьдесят секунд вокруг капота нашей машины.
– А деньги из вашего инкассатора нельзя переложить на мою крышу, взамен стула? – спросил мужик из меблемобиля.
В этот момент-мент (красивое слово, которое можно запросто присовокуплять к любому другому, заканчивающемуся на «мент») Зигизмунд созрел. Он внезапно разразился своей идеей, о том, что можно открыть свою фирму по производству колпаков и дисков для машин под названием «Пиратские диски», и о том, что можно их делать из нелицензионных компакт дисков. Меня эта идея зацепила больше чем обмен машины на мебельмобиль.
– Мы обсудим детали, когда закончим сегодняшнюю операцию, – я забыл развернуться в салон, и произнес это в лицо Мебельмэна.
– Вы серьезно?! Ладно, вот телефон на машине, если что звоните, буду ждать! – Он со счастливой улыбкой надавил на газ и, снося краску с боков стоящих впереди машин, понес свой стул в сторону заката. Заката? Утро же. Ну да не важно. Неуловимым не нужен вечер, чтобы уйти в закат.
В начавшее закрываться окно, с потоком собственного пота ворвалось лицо Гаишника.
– Сержант Горчишник, предъ… – он прошлепал губами ещё с пару секунд. Постучал в стекло, потом по голове. Видимо, там открыли раньше, чем у нас, и он удалился.
Мы добрались до места назначения через полчаса. Я велел ждать моего звонка по мобильному, и без моей команды не начинать.
Я вышел из машины, и неспешно перекатываясь от одного укрытия к другому, приближался к торговому центру. У входа я обернулся и бросил взгляд на неприметно, чудовищно неуместную, стоящую поперек парковки, инкассаторскую машину.
Я прогуливался по коридорам торгового центра в хоккейной маске, чтобы не узнали, и оценивал силы противника. Насвистывая незатейливую мелодию девятой симфонии Бетховена (вру, это было мелодия из диснеевской русалочки), я подошел к своему отделу. На мобильном номер уже был набран. Оставалось только нажать кнопку вызова, но пока рано, надо создать гнетущую атмосферу, как в боевике. И тут я все придумал, все действия развернулись передо мной как таблица Менделеева перед Менделеевым, так и план Блаблаблова встал перед Блаблабловым – мной. Я нажал кнопку вызова и стал ждать когда ответят, заодно когда в пустыне появится вода. Тем временем в пустыне вода не появлялась, и я спускался к выходу. Там я обнаружил свою команду, запыхавшуюся, тащащую бесчувственное тело окровавленного охранника и кассовый аппарат в сторону машины.
– Вы, что дураки? Это был проверочный звонок на готовность! – заорал я.
– Ну, мы думали, что надо как бы это… Ты же сказал, что после звонка действуем, – ответил за всех Куцехвост.
– Так все на место поставили быстро, и в машину.
Я сел в инкассатор, и стал ждать, когда они приклеят кассу на место и поставят охранника. Через пятнадцать минут я уже излагал этапы нашего действия. Через десять минут все были на позициях.
Я, Лоскутик и Дедок-вахтер-сторож, в страшной битве с бомжами отняли их одежду, оружие и изнасиловали их женщин, ну по праву победителей. В одежде бомжей и с двумя бутылками мы поднялись на четвертый этаж и поползли по кабелям над холлом, под самой крышей, где болтались всякие украшения из слов «sale» и «welcome».
Тем временем, предобеденным временем, Зигизмунд крался по вентиляции к комнате управления эскалаторами. Мы уже были на позиции, и ждали сигнала. Зигиз с пистолетом ввалился в комнату. Ударил оператора по макушке рукоятью, пистолет выстрелил в кнопку пожарной тревоги, и понеслась.
Немецкий карлик диверсант вырубил эскалаторы, подтянулся к вентиляции и стал протяжно выть в неё, пугая персонал. Одновременно это был сигнал к нашей атаке. Я стал орать матом и раскачиваться на украшениях в главном зале, заодно приготовил нитку и иголку, для действий, о которых я бы хотел умолчать, но уж больно без них нельзя.
На ор, внизу скопились охранники и, как волки, загнавшие кролика на дерево стали подпрыгивать и брызгать слюной, которая оказалась не слюной, а токсичным ядом из их пистолетов. Дед-вахтер-сторож, выждав момент, сделал свой ход, вспорол лоскутику живот и, выхватив край кишок, скинул их вниз, а сам укрепил короля карликов покрепче, между кабелями. Он схватился за кишку как за канат и стал скользить вниз, выдавливая содержимое, на котором поскальзывались охранники, падали ломая шеи (я это в кино видел, и думал, что проканает). Когда он коснулся ногами мокрого, липкого и одновременно скользкого пола, он кинулся на охранников, рискуя, намочится, прилипнуть и одновременно поскользнуться. К тому времени, я уже подтянулся на решетку и заматывал кишки назад. Мне удалось зашить живот, демонстрируя невообразимые чудеса хирургии. Я оставил Лоскутика и деда-вахтера-сторожа прикрывать тылы телами, телами не своими конечно, а врагов. Ох! Славная битва была.
Я рванул на третий этаж на лифте, стараясь отвлечь всех вокруг криками «смотрите туда, смотрите сюда, ой, отвернитесь, я не одета», или «О! Смотрите, это же Лужков».
На третьем этаже все было чисто, за исключением одного момента, точнее лужи клея «момента». Мои соратники приклеили безжизненное тело охранника, тот, видимо, ни в какую не хотел стоять сам. Они ещё и рацию ему к щеке приклеили, чтобы более живой вид был, но на то, чтобы к рации приклеить руку им, кажется, не хватило клея.
Я с боевым кличем ударил его в переносицу, для поддержания своего боевого духа, и прилип. Пытаясь вырваться, я оторвал его от пола, и эта туша тащилась за моей рукой. Я так и ворвался в свой отдел, поднял вверх указательный палец, ну как вверх, на уровень пояса. Прилипший охранник препятствовал эффектности моего появления.
– Пистолеты-амулеты, это ограбление! – завопил я, оценивая обстановку через хоккейную маску.
Посетителей уже не было, всех эвакуировали. За кассой стоял здоровенный амбал, как мне тогда показалось. В нем было аж метр семьдесят роста, стрижка под горшок, он злобно блестел на меня очками. Резким движением руки он сорвал очки, отбросил в сторону и встал в боевую стойку. Конечно, это так мне показалось. На самом деле, он в панике дернулся в сторону, споткнулся, уронил с носа очки и так и замер, стоя на карачках. Я атаковал – с разбега пнул его в зад, он врезался в стеллаж головой. Как назло, под стеллажом оказалась кнопка CD-тревоги. Тут же из отдела софта посыпал спецотряд CD-ниндзя. Мы замерли. Каждый оценивал противника и обстановку вокруг. Под скорбное завывание из вентиляции, наступило тягучее молчание. Когда Зигизмунд затих, переводя дыхание, они не сговариваясь ринулись в атаку. Их было пятеро. Все в красных масках, в красных кимоно. Они схватили с прилавка диски и стали метать их в меня. Я прыгнул за стойку с новинками, подбирая подарочные издания, которые мне помогут, сначала я выхватил «Сталкер», но кроме противогаза я там ничего не нашел и недолго думая натянул его на голову, поверх хоккейной маски. Видимость резко снизилась ещё на 40%. Это, как оказалось, было верным решением. Ниндзя стали закидывать мое укрытие слезоточивым газом… или пустыми баллончиками из-под краски, я не мог понять, запах то я не чувствовал. Следом за «Сталкером», я схватил подарочное издание новых «Стар Варс», и это было в точку. В точку? Нет, это было как онанизм в Рождество. Я засунул свою руку вместе с носом охранника, прилипшего ко мне, в коробку, и достал оттуда световой меч.
Отражая метательные CDишки, как Энакин Скайуокер, я скользил между стеллажами. И тут я заметил покупателя и ничего не смог с собой поделать.
– Вам что-нибудь подсказать? – а ниндзя все понимали, и тихо ждали в сторонке. Все мы в одной упряжке.
Покупатель на миг задумался, но тут из вентиляции возобновился душераздирающий стон, и тот из подростка сразу превратился в старика, как Бенджамин Батон, только наоборот.
– А у вас есть новый сталкер, – начал он. – Разворовали страну, Сталина на вас нет.
– Что? – удивился я. Хотя учитывая сложившиеся обстоятельства, я воспринял все как должное.
– Да я просто посмотреть.
Ненависть забурлила во мне, и рука сама взмахнула световым мечом. Голова старого подростка покатилась к ногам CD-ниндзя. Старший из них показал большой палец мне, и сделал себе харакири диском, ибо мечта его жизни исполнилась. Остальные преклонили передо мной колени и попросили отрубить им головы. Я же не дурак, предложил им бороться в честной борьбе, и мы на тестовом стенде сразились в демоверсию нового Наруто. Я, конечно, победил, забрал все драгоценности и изнасиловал их женщин. Ох! Славная победа. И женщины тоже
Световым мечом я отрезал от своей руки охранника. Правда его нос так и остался болтаться у меня на среднем пальце. Мои ребята же его победили. Так что надо узнать его личность, найти его дом, ограбить и изнасиловать имеющихся там женщин. Ничего не поделаешь, с правом победителя нужно считаться. О! Вот на бейджике его имя, можно смело отрывать кассу и отступать. Его имя – Роберт Полсон.
– Его имя – Роберт Полсон!
– Его имя – Роберт Полсон! – скандировали обезьяны-космонавты.
Что-то знакомое. ПОЛСОН. РОБЕРТ.
