Птичка Валера жил на чердаке, который сам называл "обсерваторией смыслов", хотя по сути это была старая лоджия с протекающей крышей и соседом — полусонным кондиционером.

Он спал в кресле-гнезде, завтракал шумами и вёл дневник, куда записывал:

- свежесть воздуха по шкале "ммм" до "ой";
- интонации соседских шагов;
- и настроение пыльной банки на подоконнике.

Каждое утро Валера вставал строго в пока не почувствует, что уже не вчера. Он делал себе настой из тревоги и пустырника, садился у окна и говорил со своим любимым телеграфным столбом.

— Что видим сегодня? — спрашивал он телеграфный столб напротив.
— То же, что вчера, но под другим углом, — философски отвечал столб, слегка скрипя проводами.
— Спасибо, друг. Ты стабилен, как мои сомнения, — кивал Валера.

Он был наблюдателем. Не в смысле "смотрит", а в смысле "всматривается". Валера подмечал, как дышит тишина, как качается занавеска, как именно сегодня чайник молчит особенно упрямо.

Но в последние недели что-то изменилось. Мысли стали скучать. Они ходили по кругу, как голуби вокруг батона, и всё чаще норовили заснуть посреди предложения.

Валера стал чувствовать лёгкую тоску в костях крыльев и зуд в хвосте. Это был старый диагноз — непокой путешественника. Лечился он одним способом — отъездом.

Причина отъезда сформулировалась внезапно, когда он в третий раз за утро услышал, как чайник невыносимо долго набирает воздух перед кипением.

— Всё, — сказал Валера, — я уезжаю, пока не начал завидовать утюгу.

Он достал карту-скатерть — она лежала у него на кухонном столе, где обычно никто не ел. В этой карте было всё: города, запахи, секретные места и дыры в реальности. Он закрыл глаза, взял вилку и воткнул её.

"ЧЕ-БУРЕК", — гласило пятно под вилкой.
— Это где? — спросил Валера.
— Это не здесь, — ответил чайник.
— Отлично, — кивнул Валера.

Сборы были быстрыми и нелепыми.

Он запихнул в рюкзак:
- свою лейку (на случай беседы с флорой);
- коробочку со звуками "тишина перед ошибкой" и "кот смотрит, как будто знает налоговую твоей души";
- один банан (чтобы не забыть, что мир странный);
- и фотографию чайника, которую он зачем-то держал в бумажнике.

На прощание Валера подошёл к холодильнику.

— Я ухожу, — сказал Валера.
— А я, как всегда, остаюсь, — ответил холодильник.
— Ты хоть письмо оставишь?
— Некому читать.
— А мусор ты выкинул?
— Я выношу себя. Думаю, достаточно, — философски пожал Валера плечами.

Он сел у стены, как обычно. Просто посидел. Это был его угол. Его "ничего". Там он думал. Или наоборот.

Вечером он лёг в кресло-гнездо. Сверху на него капнула капля из крыши — как точка в предложении.

— Завтра, — прошептал Валера, и укрылся одеялом из нерешённых идей.

Во сне он ехал.
Во сне было солнце, автобус с глазами и шепчущие сиденья. А где-то вдали — табличка: "Добро пожаловать в Че-Бурек". Но до этого оставалась ещё целая ночь.

Продолжение следует...

#птичкавалера #че_бурек #переломныйдень #сонпередпрыжком

Хочешь узнать, что будет дальше?

Следующая глава о птичке Валере уже в телеграме: https://t.me/ptiza_valera

Как мы все сегодня знаем из новостей, у главы Russia Today Маргаритки Симоньян серьезные проблемы со здоровьем. Она сама не уточняет какие, но в Moscow Times сплетничают про рак и возможный уход с должности (см картинку с пруфом).

Маргаритке здоровья, но пост не про это, а про то, как жутко болеть, когда ты бедный. За Симоньян я спокойна, она при нормальном бабле. Ей не придется лежать в многоместной палате с храпящими соседками, ходить на работу после химиотерапии, ездить в онкодиспансер на маршрутке, потому что такси дорого, ждать бесплатное КТ месяц-другой. Болеть она будет комфортно.

А вот бедняков ждет жопа. Полная, мучительная и беспросветная. В связи с этим хотела бы поинтересоваться, откладывают ли пикабушники заначку на пиздец-времена? Или вы тут все про такое не думаете?