kka2012

Нет, нужно выжить! А, чтобы выжить, нужно не спать!

Достав из кармана телефон, семьянин сверил время. Прошло всего двадцать минут! Всего! Двадцать! Минут! Казалось, что миновало не меньше часа! Время текло мучительно медленно...

Салон - напротив, остывал очень быстро. Мороз уже пробрался в ботинки, покусывая пальцы ног. Сняв крышку термоса, мужчина наполнил кружку кофе и втянул носом терпкий аромат. Хоть что-то оставалось горячим в этом царстве тьмы и холода!

Допив коктейль Михалыча, водитель вновь посмотрел на часы. Еще десять минут. Прошло всего десять минут! Впереди - не меньше пяти часов ожидания. При хорошем раскладе. Он похлопал себя по щекам и потопал ногами, разгоняя кровь.

Снова потянулось томительное ожидание. Мысли, одна чернее другой, бродили по кругу внутри черепушки, как заключенные на прогулке. Метеоролог пытался отвлечься, вспоминая таблицу умножения, но получалось еще хуже. После десяти цифры устроили бунт, отказываясь перемножаться. К тому же от счета клонило в сон. "Нива", словно вступив в сговор со смертью, плавно раскачивалась под натиском ветра, как колыбель, уговаривая хозяина чуток вздремнуть. Спать... спать...

- Поспи... - донесся сквозь пургу не то стон, не то вздох, вонзившийся в барабанные перепонки раскаленным шилом.

Мужчина встрепенулся, выпрямляясь в кресле. Если даже голос повторялся - его заглушали завывания метели, перемалывая слова в ледяную крошку.

Показалось? Показалось! Кто может оказаться в этой глуши посередь ночи? В такую поганую погоду? Что творилось снаружи - семьянин не знал, конденсат замерз на внутренней поверхности окон, покрыв стекла матовой пленкой. Но, по вздрагиванию кузова, по скрипу снега по металлу, понимал, что буря еще не закончилась. И вряд ли закончится до рассвета.

Потянувшись, хрустнув суставами и зевнув, Владимир в очередной раз достал телефон. Цифры показывали половину третьего ночи.

- Что? - непроизвольно вырвалось облачко пара.

Почему три часа? Откуда три часа? Вот же, только что, был час ровно! Куда потерялись еще два часа? Уснул? Неужели, он уснул? На лбу выступила липкая испарина. Нет, не спать! Сегодня сон - не благо, не союзник, а враг, предатель, ворующий тепло и высасывающий жизнь!

Температура в салоне явно опустилась ниже нуля. И грозилась упасть еще ниже. Спина ныла, ноги затекли. Судя по ощущениям, батальон муравьев решил устроить учения, маршируя по бедрам и ниже. Нужно выйти и размяться.

Мужчина толкнул дверь, неохотно поддавшуюся, сдвинув, как ковшом бульдозера, снежный нанос. Белые хлопья без малейшего стыда и зазрения совести воспользовались возможностью заполонить новое, доселе недоступное им пространство. Помогая руками, водитель перенес одеревеневшие ноги за порог и, взявшись за спинку кресла, вышел из "Нивы". Наклонился вправо-влево, хрустя всеми позвонками от копчика до затылка, попрыгал на месте, разминаясь и согреваясь.

- Поспи... - донеслось с порывом ветра.

Володя замер, прислушиваясь. Не могло же одно и то же послышаться дважды! Или могло?

Сложив ладони биноклем, защищая глаза от ветра и снега, семьянин всмотрелся в мглу, окрашенную известью. Там, вдали, в белесом мраке ему вновь почудилась вытянутая, как в зеркале комнаты смеха, фигура. Она выделалась чернильной кляксой на фоне бездны цвета пломбира. На этот раз морок не собирался растворяться в ночи. Высоко поднимая ноги, раскачиваясь из стороны в сторону, как на шарнирах, тень приближалась к вмерзшему в ограждение автомобилю.

Тряхнув головой, метеоролог повернулся к вездеходу... и застыл. По всему борту, от заднего фонаря до переднего указателя поворота, пролегли пять рваных линий. Пять царапин, словно оставленных когтями. Пять глубоких, до самого металла, шрамов.

Чуть меньше трех часов назад, когда он выходил из внедорожника сразу после аварии, этих отметин еще не было! Что же получается? Получается, что пока путешественник задремал против своей воли, кто-то подходил к "Ниве". Кто-то, не признающий маникюра. И этот кто-то, судя по отметинам, не был приверженцем вегетарианства.

Мужчина ощутил ужас. Животный ужас, перетянувший горло тугой удавкой. Ужас, от которого кровь стыла в жилах и волосы на загривке встали дыбом. Ужас, еще более ледяной, чем морозная вьюга.

Подпрыгнув, Володя опустил голову, надеясь разглядеть следы. Да где там! Бесполезно! Снег уже полностью скрыл колесные арки. Если следы и были - буран давно позаботился об алиби.

- Поспи...

Голос прозвучал гораздо ближе. Сомнений уже не оставалось - это именно чей-то голос, а не слуховая галлюцинация. И его обладатель обращался именно к человеку, застрявшем в белом плену.

Шофер рванул в автомобиль, как загнанный зверь в свое логово, и потянул на себя дверь. Пурга, будто не желая оставлять в заточении своих крохотных бледных подданных, навалилась на створку, вцепившись в железо ледяными клыками, не давая ей захлопнуться. Метеоролог потянул сильнее. Мышцы напряглись, словно канаты. После короткой, но напряженной борьбы метель разочаровано выпустила добычу, позволяя мужчине оградиться от метели куском жести и стекла.

Закрывшись, Володя ударил кулаком по кнопке, блокируя дверь. Сердце билось в груди со скоростью пулеметного затвора. Кровь текла по жилам так быстро, что могла б обогнать сверхзвуковой истребитель.

- Поспи...

Снег хрустнул под чьей-то ногой совсем рядом, метрах в трех от внедорожника. Вздрогнув, отойдя от оцепенения, путешественник перевалился через подлокотник и заблокировал пассажирскую дверь тоже.

Нечто ударилось об крышу и заскрипело с тем звуком, с каким нож скрипит по стеклу. Со звуком, от которого заломило зубы и кровь едва не хлынула из ушей. Настолько пронзительным, будто вскрывали череп ржавой пилой. Скрип, начавшись с середины крыши, дополз до края и затух.

- Поспи...

Достав из кармашка в двери тряпку, которой он обычно протирал стекла, Владимир смахнул испарину со лба. Его трясло, как взбесившийся отбойный молоток, но уже не от холода, а от страха.

Водитель вообще не чувствовал холода - все тело горело, каждый нерв прожигал кожу раскаленной проволокой. Но это - сейчас. Это - пока. Это лишь временная милость адреналина, выброшенного в кровь испугом. Вскоре огонь угаснет, оставив плоть беззащитной перед стихией. Когда холод вернется, он сожмет ребра с утроенной силой сквозь пропитавшийся потом свитер. Вместе с холодом придет смерть.

Получается, выхода нет? Или оставаться в железном гробу, из которого мороз выгрыз последние искры тепла. Или покинуть машину и запалить покрышку, чтобы согреться. Выйти навстречу тому, что скреблось по вездеходу, оставив царапины на боку.

Пытаясь найти решение, мужчина извлек пачку сигарет... и замер. А если... если затаиться? Может, в этом случае та штука подумает, что в "Ниве" никого нет и уйдет сама? Слишком смелое предположение, слишком призрачная надежда.

- Поспи...

На сей раз голос прозвучал даже как-то привычно, обыденно, как звонок будьника.

Путешественник постепенно успокаивался. Сердце билось ровнее, более не пытаясь обогнать секундную стрелку. Кровь не стучала в висках с грохотом железнодорожного состава. Холод возвращался. Медленно, но неотвратимо. Слишком долго он не пробовал человека на прочность своими ледяными щупальцами и сейчас осторожно пробирался под одежду, касаясь кожи колючей рукой.

Пытаясь согреться, семьянин налил очередную кружку кофе. Третья по счету. Напиток успел остыть, был немногим теплее рук, но смог прогнать озноб и унять дрожь. Непонятно только, чья это заслуга - коньяка, или кофе? В термосе, на самом дне, плескались остатки - всего чуть-чуть, едва ли хватит на еще одну порцию.

Снаружи царила тишина, если не брать во внимание метель, завывающую стаей волков. Может, оно и в самом деле ушло? Должно же это тоже мерзнуть! Ничто живое не может быть равнодушным к тридцатиградусному морозу. Кроме пингвинов и белых медведей, закованных в доспехи из шерсти и жира, но это точно не было ни тем, ни другим.

Владимир вслушивался, пытаясь различить хоть что-то сквозь песнь вьюги. Существо никак не проявляло себя. Оно или ушло, или тоже затаилось.

Решив покурить и выждать еще немного для верности, узник ненастья чиркнул зажигалкой и выдохнул струю горького дыма, растекшуюся водопадом по наждачке инея, облепившего лобовое стекло.

Кажется, все спокойно.

Мужчина дернулся от боли, когда уголек, искусав сигарету до фильтра, коснулся пальцев. Рука лежала на широком подлокотнике, рядом возвышалась горка пепла, похожая на погребальный курган.

Он снова уснул?! Нет! Не спать!

Бросив окурок на резиновый коврик, подернутый коркой льда, шофер смял его каблуком.

Ноги закоченели и стали тяжелыми, будто отлитые из свинца. Пальцы гнулись с трудом. Пора что-то делать, принимать какое-то решение. Или замерзать, или отправляться на встречу с существом. Конец все равно один.

Подышав в ладони, восстанавливая подвижность пальцев, путешественник вынул телефон, чтобы проверить время. Аппарат умер, растратив последние капли энергии на поиск сети.

Володя нащупал пипку блокиратора двери.

- Поспи...

Знакомый голос. Тихий, как шелест листвы, но слышный даже сквозь сумасшествие метели, обволакивающий сознание. Он был тише шепота, но резал слух как острая бритва.

Сейчас голос прозвучал сзади. "Нива" накренилась вперед, простонав заледеневшими пружинами. Скрипнули петли, хрустнула крышка багажника.

Сердце застучало с утроенной силой, пересчитывая ребра изнутри. Паника стянула виски колючей проволокой. Это - там, сзади! Оно пытается забраться в автомобиль через багажник!

Несмотря на обилие толстой одежды, метеоролог неведомым образом в мгновение ока просочился между подголовником и потолком. Перегнувшись через ряд задних кресел, он запустил руку в багажный отсек, нащупывая хоть что-то, чем можно обороняться от существа.

Процедив ругательство сквозь зубы, когда ладонь обожгло холодным железом, водитель натянул варежку и повторил попытку. Пальцы сомкнулись на тяжелой, длинной монтажке. Это сгодится.

- Поспи...

Когти существа с ужасающим скрежетом царапали металл, пытаясь уцепиться за край крышки.

- Похоже, я сегодня умру... - прорычал мужчина. - Но и ты эту ночь запомнишь надолго!

Багажник выгнулся дугой и сорвался с замка с оглушительным звоном. Задняя дверь, почуяв свободу, рванула ввысь, пропуская в салон ледяной ветер. Путешественник, приготовившийся дорого продать свою жизнь, замер, замахнувшись стальной полосой.

- Михалыч? - удивленно проговорил он.

- Нет, блин, Крузенштерн! Кто ж еще-то? Вылезай давай!

Выпустив из рук монтировку, начальник вцепился в воротник коллеги и потянул его из автомобиля.

- Нет! - вскричал Володя, упираясь. - Нет! Там - это... оно!

- Ты бредишь, что ли? - нахмурился старший товарищ. - Вылезай, пока кишки не отморозил!

Преодолевая сопротивление подчиненного, Петр Михайлович выволок того из внедорожника. Спасенный беспокойно озирался по сторонам, выискивая длинную фигуру.

Метель, истратив все злобу, угасала, с удовлетворением созерцая с высоты звездной бездны плоды своих трудов. Повсюду, насколько хватало глаз, белела почти ровная, чуть бугристая пустыня, сверкающая под луной миллиардом искр. "Нива" стояла на краю дороги, занесенная снегом до середины окон. Метеорологу пришлось немало поработать лопатой, чтобы докопаться до багажника автомобиля. Существа не было видно.

Запихнув мужчину в свою "буханку", начальник уселся за руль и УАЗик, возмущенно хрустнув коробкой передач, начал разворот.

- Там, в бардачке, термос с бульоном.

- Ага... - прошептал пассажир, сползая с кресла и закрывая глаза.

- Володя! Володя!

- А?

- Не спать!

Вздрогнув, тряхнув головой, спасенный повернул рукоятку и извлек матовый цилиндр. Все тело била крупная дрожь. Руки ходили ходуном. Расплескав половину кружки янтарной жидкости, путешественник приник к сосуду, жадно глотая жирное тепло.

- Михалыч?

- Чего?

- А ты как тут?

- Как-как! Кверху каком! Через три часа, как ты уехал, набрал тебе. Ты не абонент. Позвонил твоей Галке, она сказала, что тебя еще нет. Вот я и понял, что что-то случилось.

- Ааа... - протянул подчиненный.

- Бэ! - отрезал начальник.

- Михалыч...

- Чегось?

- Спасибо...

- Да брось ты... - смутился усач. - Ты это... главное - не засыпай. И жене позвони! А то она там, поди, волнуется!

Добравшись до станции, Владимир добрел до бани. Здесь он не меньше часа поливал себя горячей водой из ковша, вздрагивая от наслаждения. Коллега два раза приносил ведра снега, загружая из в бак, где жар печи шутя растапливал лед.

Коже на руках и ногах вернулся нормальный цвет. Кажется, ничего не отморозил. Легко отделался! Нужно было прислушаться к совету старшего товарища и никуда не ездить. Задним умом каждый крепок... да и так хотелось устроить сюрприз дочери! Вместо того придется ограничиться поздравлением по телефону.

Закутавшись в махровый халат, бывший узник бури прошел в бытовку. Небо едва-едва замерцало рассветом. Петр Михайлович боролся с зевотой, сидя за столом, украшенным двумя стопками коньяка и нарезанным лимоном. Байрон крутился здесь же, путаясь под ногами. Пес, словно чувствуя торжество момента, улыбался и размахивал хвостом.

- Давай, - поднял рюмку начальник. - За твой второй день рождения.

Сдвинув сосуды, ответившие хрустальным звоном, мужчины выпили и закусили, сморщившись от кислоты желтого фрукта.

- Спать пойду, - зевнул Михалыч. - Тяжелая ночка выдалась...

- Я, пожалуй, еще пропущу, - произнес семьянин.

- Тебе не повредит, - согласился коллега, поднимаясь с лавки. - А я - все, на боковую. Старый уже становлюсь...

Поблагодарив спасителя еще раз, Володя сполоснул рюмки, извлек из тумбочки стакан, из холодильника - кральку "Венгерской", из хлебницы - буханку черного. Обычно он не испытывал особой тяги к алкоголю, но сегодняшняя ночь, после всего пережитого, стала исключением.

Отрезав кусок колбасы и бросив его на пол, угощая дворнягу, метеоролог наполнил стакан янтарной жидкостью, заполнившую комнату манящим ароматом ореха и дуба.

- Давай, Байрон, - подмигнул он собаке. - Будем...

Пес не притронулся к лакомству и вообще не обращал внимания на человека. Вместо этого он, вытянув хвост струной, злобно рычал, ощерив зубы, неотрывно глядя куда-то сквозь стену.

- Поспи... - донесся шепот, приглушенный толщиной утеплителя бытовки.