– К сожалению, я не могла изучать французский, потому что на время твоего отъезда я… занималась игрой на фортепьяно.
Лермонт недовольно вздохнул и положил вилку на стол. Взяв бокал вина, он посмотрел на дочь и попытался ответить сдержано:
– Александра… Ты ведь прекрасно понимаешь, что у нас скоро званный бал в Петербурге, а из французского ты знаешь лишь: «je ne veux pas apprendre le français»? (Я не хочу изучать французский.)
– Je veux. Honnête. (Я хочу. Честно.)
– Tu n'as pas une bonne prononciation, chérie. (У тебя не очень хорошее произношение, дорогая)
– Ты просто не понимаешь… Мне больше всего по душе музыка. У меня не получается успевать и то, и другое…
Мужчина посмотрел на огорчённое лицо дочери и смягчил тон:
– Я уверен, что ты играешь намного лучше, чем говоришь. Тебе необходимо найти баланс, дорогая. Если ты сможешь найти баланс, то будешь преуспевать везде…
Александра устала от постоянных нотаций отца и вдруг встала, ударив ладонями по столу, сердито высказавшись о нём:
– Это не твои книжки писать да к Ярославу Леонтьевичу ездить…! – она недовольно покинула столовую.
Мужчина хотел было остановить дочь, но тут же поймал на себе недовольный взгляд супруги и не произнёс ни слова. Успокоившись, он всё-таки выпил бокал вина, который уже долго трясся в его руке.
Антонина пошла укладывать маленькую Ольгу, спальня которой находилась на третьем этаже, рядом с библиотекой, где по ночам работал её отец. Лермонт понимал, насколько сейчас трудное время у Александры, поэтому решил поговорить с ней. Он знал, где искать её, и первым же делом пошёл в место для представлений. То был мрачный зал, где на отдалённой от входа сцене стоял чёрный рояль, за которым сидела Александра, с грустью протирая клавиши и глядя на горящую свечу на крышке инструмента. Яркий лунный свет пробирался сквозь высокие окна, из-за чего большая часть комнаты покрылась жуткими тенями качающихся на ветру деревьев. Лермонт, увидев состояние дочери, почувствовал вину, и сердце его стало покалывать. Когда он медленно подошёл к Александре, она посмотрела на него и мрачным голосом сказала, что завтра же начнёт учить французский, и извинилась за испорченный ужин. Мужчина закрыл глаза на случившееся и сел на ближайшую скамью, спокойным тоном спросив:
– Ты сказала, что занималась музыкой, пока я был в отъезде. Могу ли я услышать что-то?
После этого дочь тут же приободрилась и подняла крышку инструмента. На лице её засияла скромная улыбка, и она села за рояль. Коснувшись клавиш, она не спеша начала играть мрачную композицию Моцарта «Лакримоза» (Вольфанг Амадей Моцарт – австрийский плодовитый композитор классического периода, оказавший значительное влияние на мировую культуру). Закрыв глаза, Лермонт стал наслаждаться прекрасной музыкой. Его дочь не упускала ни единой ноты, и он задумался о том, что талантливее её он никого ещё не встречал. Из-за длительных и постоянных отъездов он почти никогда не заставал её за этим прекрасным инструментом и, несмотря на то, что он хотел, чтобы его дочь учила второй язык, решил, что не стоит лишать её таких ценных и значимых вещей.
Девушка мерно закончила играть, и Лермонт подошёл к ней, с радостью сказав:
– С завтрашнего дня можешь играть, сколько тебе захочется, дорогая. Французский никогда не поздно выучить.
Александра крепко обняла отца и поблагодарила за всё.
Время подошло ко сну. Лермонт отвёл дочь в спальню и уложил её в постель. Он сел рядом и поцеловал её в лоб, пожелав ей спокойной ночи. Счастливый отец вышел из спальни и направился к лестнице, и как вдруг поймал на себе странный взгляд проходящей мимо служанки в чёрном одеянии. Он обернулся и позвал её к себе, вопросительно смотря ей в глаза. Девушка робко подошла и попросила его отойти к лестничному пролёту, чтобы поговорить наедине. Лермонт согласился и, уединившись с ней, спросил:
– Лермонт Анатольевич, нам срочно нужно делать что-то с тем существом в подземельях.
Мужчина недовольно осмотрелся, боясь, что их разговор могут подслушать, и сказал:
– Нам не стоит беспокоиться по этому поводу, ведь мы с ним договорились. Помнишь, Агафья? Ты же сама была там…
– Но что если оно вдруг не сдержит уговор? Что если оно хочет, чтобы мы просто потеряли бдительность, Лермонт Анатольевич…?
– Оно не станет нас трогать, и я твёрдо уверен в этом…
– Нам всем снятся кошмары, Лермонт Анатольевич… – сказала горьким голосом. – Страшные и очень реальные… как у вашей дочери…
Лермонт сердито пригрозил служанке пальцем и сквозь зубы вполголоса сказал:
– Не смей приплетать сюда мою дочь!
Девушка испугалась и склонила голову. Мужчина понял, что сорвался, и тут же попытался успокоить себя. Он выдохнул и сказал Агафье:
– Тебе стоит поспать… Ступай… и доброй ночи тебе…
– И вам доброй ночи… – неловко уходила она. – Извините…
Оставшись на лестнице, Лермонт задумался о том, что скрывается под дворцом. Ему было тревожно, и он сильно боялся, что существо не сдержит уговор. Он вспомнил, как вся его вооружённая новыми винтовками стража, погибла прямо на его с Агафьей глазах. Как бы он ни старался забыть об этом, мысли эти всплывали в его голове вновь и вновь. Ему чудом удалось договориться с тем монстром, чтобы выжить. Ему искренне хотелось верить в то, что ничего страшного больше не случится…
Войдя в свою спальню, Лермонт увидел Антонину, сидящей около зеркала. Она расчёсывала свои густые волосы и смотрела на отражение своего мужа. Взгляд её был серьёзным. Лермонт подошёл к ней, положил руки на спинку стула и посмотрел на макушку её головы. Он осторожно провёл пальцами по её оголённым плечам, и она тут же схватила его за запястье. Их глаза вновь встретились в отражении. Антонина была очень подавлена и со скатившейся по щеке слезой горько сказала:
– Я больше не могу так, Лермонт… Ольга кричит каждую божью ночь… Она боится засыпать, думая, что существо из её кошмаров заберёт её… А ты вместо того, чтобы решить проблему, пьёшь с соседом… То существо погубит нас, если ты не предпримешь хоть что-то…
– Я понимаю твоё беспокойство, дорогая, но ты ведь знаешь, что я много раз пытался избавиться от него и однажды чуть не погиб… А все эти колдуны-шарлатаны бежали прочь, оставляя золото на пороге наших владений. В нашем случае, дорогая, лучший способ бороться с проблемой – жить с ней, как бы это больно ни звучало.
Антонину не успокоили слова супруга: она недовольно встала со стула и пошла в постель. Лермонт сглотнул слюну и, глядя в отражение, понял, что перед ним стоит трус, неспособный защитить собственную семью, который лишь делает вид, что ничего не боится. У него появилось резкое желание отвлечься за написанием книги. Перед уходом он заверил жену, что успокоит Ольгу, если её вновь настигнут кошмары, но она ничего не ответила, ведь была сильно обижена на него.
Поднявшись на третий этаж с зажжённым подсвечником в руке, Лермонт заглянул в комнату Ольги. Девочка уже крепко спала, завернувшись в одеяло. Убедившись, что с ней всё хорошо, он пошёл в библиотеку, находящуюся, неподалёку, напротив лестничного пролёта. Там, у фигурного окна, располагался писательский стол с печатной машинкой, а также было множество стеллажей с книгами. Поставив подсвечник, мужчина сел на стул и достал из шкафчиков листы, готовясь к печати. Внезапно в голову его пришло воспоминание о том, как он стоял перед той большой демонической тварью во мраке и смотрел в её жёлтые сияющие глаза. Он помнил каждое слово, произнесённое тем существом: «Даю клятву, что мною ваша семья будет не тронута»…
Ольга с криком подскочила, отбросила одеяло и заплакала, смотря в тёмный угол, думая, что там кто-то стоит. В комнату вбежал Лермонт и поставил подсвечник на тумбу, а затем сел рядом с дочерью, повторявшей ему раз за разом, что тот самый монстр вновь пришёл за ней. Отец видел истинный ужас в лице невинной дочери и крепко обнял её, заверив, что это был всего лишь ночной кошмар и ничего более. Девочка постепенно успокоилась и, вспомнив кое-что, рассказала, как Александра зашла к ней перед сном и спросила о книге, которую прятал Лермонт. Разумеется, Ольга ничего ей не сказала, за что отец поблагодарил её и стал сильно беспокоиться, ведь Александра никак не могла узнать о той книге. Мужчина, сделав глубокий вдох, уложил дочь спать и напоследок поцеловал её.
В библиотеке Лермонт вновь сел за писательский стол, надеясь, что кошмары дочери уже позади. В какой-то момент во дворце наступила гробовая тишина и подул холодный ветерок, развивающий пламя горящей свечи. Не придав этому значения, мужчина наконец начал заниматься своим делом и, напечатав первое слово, пришёл в полное недоумение, ведь на листе появилось: «Смерть». Испуганно вытащив лист, он вставил новый и попробовал снова, не обращая внимание на содержимое, но, как только он взглянул на бумагу, тут же подскочил с места. Красным неровным шрифтом на белой поверхности было написано: «Они все мертвы»… Дверь медленно начала закрываться, и Лермонт застыл в состоянии шока, смотря на неё. Наконец, придя в себя, он побежал в спальню супруги, чтобы удостовериться в том, что с ней всё в порядке…
***
Ольга открыла глаза, услышав в коридоре громкие шаги, и встала с постели. Со страхом осматривая свою мрачную комнату, она подошла к двери и увидела, как в библиотеке горит свет. Девочка решила проверить отца и осторожно перебежала в его кабинет. Там она никого не обнаружила, и лишь свеча одиноко горела на писательском столе. Ольга посмотрела на печатную машинку, и её окутало сильное любопытство, побуждавшее её посмотреть на то, что отец напечатал. И вдруг она замерла в дверном проёме, услышав позади шаги, Лермонт поднялся по лестнице и растерянно посмотрел на неё. Ольга подумала, что огорчила его, и попыталась оправдаться, но отца заботило далеко не это. Он сказал дочери посторониться и забрал печатную машинку с писательского стола, направившись к лестничному пролёту. Девочка спросила отца о том, что происходит, но тот, остановившись у перил, так ничего и не ответил. Неожиданно он сбросил дорогой аппарат вниз, и Ольга успела лишь испугано вздохнуть, прежде чем раздался громкий удар, слышимый на весь дворец.
Лермонт устремился вниз, а перепуганная дочь спустилась за ним по пятам. На первом этаже стояла шокированная Антонина с подсвечником в руке. Супруг подбежал к ней, и она медленно перевела на него взгляд. Лермонт громким и сердитым тоном спросил её:
– Не знаю… – посмотрела она на печатную машинку. – Лермонт, что ты натворил…?
– Нам срочно нужно найти дочь, пока не стало поздно!
Лермонт кинулся обыскивать первый этаж. Антонина посмотрела на Ольгу и спокойно сказала:
– Отец немного огорчён сейчас… Можешь посидеть в столовой, пока я поговорю с ним? Я отправлю к тебе Агафью, как только она подойдёт.
Ольга одобрительно кивнула, и Антонина, передав ей свечу, отправилась вслед за Лермонтом. Девочка медленно шла к столовой, смотря на вдребезги разбитую машинку, сделавшую в полу немалую дыру., а кнопки её были разбросаны по всему главному залу.
По дворцу разносилось эхо открывающихся дверей и недовольного голоса Антонины. Ольга решила поскорее дойти до столовой, как вдруг услышала знакомый голос за спиной, который окликнул её. Она обернулась и увидела перед собой старшую сестру. На лице её была пугающая улыбка. Александра попросила её быть тише и предложила вместе посидеть в столовой. Руки её были запачканы чем-то красным. В голову Ольги стали закрадываться сомнения, но старшая сестра настояла держаться вместе. Они пришли в столовую и сели друг напротив друга на краю стола. Всё вокруг будто затихло. Улыбка сестры сильно пугала Ольгу, и та отводила взгляд лишь бы не смотреть на неё. Александра же милым голосом сказала:
– Олечка, я хотела бы ещё раз спросить тебя о той книге, которую спрятал отец.
– Но я ведь сказала, что не знаю о ней. – разозлилась Ольга.
– Дорогая, знаю ведь, что знаешь… Сегодня в саду мы договорились, что не будем хранить друг от друга секреты. Помнишь?
Лицо девушки выглядело неестественно и вызывало страх у маленькой девочки, из-за чего та встала со стула со словами:
– Я не хочу с тобой разговаривать – ты меня пугаешь…
Александра подскочила и схватила её за руку. Ольга в тот же миг замерла, смотря на неё, и представляла на месте сестры настоящего монстра. Девушка ослабила хват и, присев на колени, без улыбки спросила:
– Ты ведь любишь меня, дорогая? И я тебя сильно люблю. Скажи, пожалуйста, где книга…
Взгляд Александры казался неискренним, и Ольга, поняв, что перед ней не её сестра, набралась смелости, чтобы сказать:
– Нет. – эхо раздалось по всей комнате… – Ты не моя сестра. Александра другая…
Наступила полная тишина. Терпение девушки иссякло, и она маниакально сжимала ладонь младшей сестры, пока та не начала пищать. В другой её руке сверкнуло окровавленное лезвие ножа, которое она поднесла к предплечью Ольги. Девочка была сильно напугана и не могла сказать ни слова. Остриём Александра гладила нежную кожу сестрёнки, смотря в её испуганные невинные глаза, и вдруг вполголоса запела:
– Солнце взошло, и птицы стали весело петь… Время прошло, и луна сменила закат… Лес весь затих, и птиц нам не слышно теперь… Дождик пошёл, и девица осталась одна…
***
Лермонт вместе с Антониной с опаской шли по кровавым следам, ведущим в приоткрытую кладовку, как вдруг услышали детский крик со стороны столовой. Прибежав туда, они обнаружили окровавленное тело маленькой Ольги. Горло её было перерезано ножом. Антонина сначала ничего не поняла, а затем её ноги подкосило, и она упала на колени. Ужасающая дрожь пронеслась по её телу, и она громко зарыдала, подползая к дочери. Лермонт остолбенел и через считанные секунды, сам того не осознавая, пошёл в кладовую.
Дойдя до приоткрытой двери в коридоре, неподалёку от входа в подвал, он неожиданно увидел тело Агафьи. Глаза мёртвой служанки смотрели прямо на Лермонта, и он, не отводя от неё взгляда, потянулся к винтовке в углу комнатки. Мужчина поскорей закрыл дверь, чувствуя сильное отвращение, и проверил заряжено ли оружие. Там был ровно один патрон. Лермонт, долго не думая, побежал на поиски Александры и, оказавшись в главном зале, увидел, как его жена, смотря на свои окровавленные руки, бредёт в его сторону. Она вдруг начала падать, но Лермонт успел её подхватить и обнял, стоя на одном колене. Антонина произносила раз за разом одно и то же:
– Они все мертвы… Они все мертвы...
Из глаз мужчины потекли слёзы, ведь он понял, почему слуги до сих пор не пришли. Их убили ещё до того, как он сбросил машинку…
Неожиданно заиграл рояль. В концертном зале кто-то исполнял знакомую Лермонту композицию Моцарта, и он, одержимо смотря в длинный коридор, медленно вставал. Антонина поняла, кто играет, и стала умолять мужа не делать ничего с Александрой, но тот не слушал и в порыве ярости бросился в правое крыло. Подавленная супруга через силу поползла к лестнице, а затем встала и поднялась наверх, продолжая рыдать.
Лермонт прибежал в зал и увидел Александру, которая закончила играть на рояле, и, плача, спустилась со сцены, и, шатаясь, пошла в его сторону. Отец направил на неё винтовку, и она со страхом замерла. Они некоторое время смотрели друг на друга, а затем Александра выдавила горьким голосом:
– Отец, прошу тебя, смилуйся…! Я не делала ничего плохого…!
Мужчина был зол и растерян. Ему не хотелось губить жизнь собственной дочери, но ведь именно она безжалостно убила всех. Лермонт понимал, что его Александра никогда бы так не поступила, и, видя перед собой исчадие ада, захватившее тело его дочери, сказал:
– На твоих руках кровь твоей младшей сестры и всего нашего дворца! – он со злостью сжал винтовку. – Ты чудовище, Александра…! – он коснулся курка. – Ты не моя дочь…
Произошёл выстрел, озаривший тёмное помещение: Александра упала на спину, получив ранение в сердце, и умерла почти сразу. Руки Лермонта сильно задрожали, и, когда он осознал, что натворил, выронил винтовку. Упав на колени, он горько заплакал, сожалея о своём поступке, как вдруг донёсся громкий пугающий звук, напоминавший смесь хруста и глухого скрипа. Лермонт подскочил и прибежал в главный зал, и увиденное добило его окончательно. Антонина свисала с лестницы с обмотанной вокруг её шеи верёвкой…
Лермонт впал в глубокое отчаяние и громко зарыдал, только вот его никто больше не слышал… ведь они все мертвы…
