Под впечатлением от нынешних киношных дел решил немного стравить пар и вспомнить дела недавнего прошлого.
Известный петербургский актёр, популярный блогер и одарённый литератор Геннадий Смирнов рассказал в 2017 году:
"Одна, значит, женщина пишет в техзадании режиссёру: "Главное, добавьте побольше мизансцен. В каждой сцене обязательно должны быть мизансцены". На вопрос "А не стоит ли добавить ещё и артистов?" она отвечает "Да, хорошо. Но постарайтесь снимать микроточками. Микроточки — это очень важно. Снимайте побольше микроточек".
Профессия женщины — креативный продюсер. Это просто тут некоторые спрашивали, почему у нас кино говно. В следующий раз мы расскажем вам про сценарии". <...>
Следующего раза так пока и не было, или я что-то пропустил, но рассказ про сценарии не случился. Жаль: мне как сценаристу интересно.
Жду, когда Геннадий продолжит, а пока сам.
В том же 2017 году веду я среди бела дня в родном Петербурге напряжённые переговоры. Вдруг звонок с московского номера. Мало ли, думаю, кто звонит? Может, из Кремля или из оргкомитета кинопремии "Золотой орёл"? Хотя это в сущности одно и то же... Вдруг наконец-то меня настигла слава? Вдруг награда нашла героя?
Прошу прощения у собеседников и отвечаю на звонок. Слышу невнятный голос жующего мужчины. "Ассистент по реквизиту, — с ленцой сквозь бутерброд и прихлёбывания представляется голос. — Вы там... про мину написали... А какую мину имели в виду?"
За первую секунду в моей голове, вытесняя прочие мысли, наподобие улитки финальных титров проползают вопросы:
— чей ассистент?
— по какому реквизиту?
— из какой компании?
— с какого фильма?
— почему он звонит именно мне?
Серьёзные люди, сидящие напротив, ждут.
Я не жую, не ассистент и, в отличие от него, у меня мозг работает, поэтому за вторую секунду выстраивается причинно-следственная связь:
(1) Года два назад я написал сценарий четырёхсерийного фильма с нестандартным сюжетом про первые месяцы Великой Отечественной войны;
(2) Года полтора назад сценарий у меня купили московские продюсеры; правда, заставили убрать главную идею — слишком уж опасная была, — но история осталась;
(3) Взяли хорошего режиссёра;
(4) Мы с режиссёром проработали весь сценарий и сделали раскадровки ключевых сцен;
(5) Продюсеры не успели вовремя запустить фильм в производство;
(6) Контракт с режиссёром был расторгнут...
(7) ...и, оказывается, кто-то всё же приступил к съёмкам, понимаю я к третьей секунде.
А на съёмочной площадке, видимо, продюсеры и остальные участники проекта вспомнили, что в кино — тем более про войну — вообще-то нужен реквизит.
Третью секунду я размышляю об очевидном.
Зачем генеральному продюсеру, креативному продюсеру, исполнительному продюсеру, режиссёру-постановщику, художнику-постановщику, реквизиторам, бутафорам, пиротехникам, консультантам и прочему населению титров залезать на минуточку в интернеты?
Зачем во время многомесячного подготовительныого периода интересоваться боеприпасами времён Второй мировой?
Зачем выбирать мину, которая будет хорошо смотреться в кадре или хотя бы соответствовать исторической действительности?
Конечно, удобнее и проще велеть одноразовому — вроде гондона — ассистенту реквизитора между делом позвонить мне.
Моё имя и мобильный номер указаны в сценарии. А мастер моего уровня, конечно же, в любое время дня и ночи готов назвать маркировку и характеристики любых боеприпасов начала 1940-х годов — из сценария, написанного несколько лет назад...
Про мину я, конечно, рассказал.
А вообще сценаристам живётся весело. Не так весело, как актёрам, но приключения тоже случаются. Одно из них имело быть на съёмках фильма "1814 / Восемнадцать-четырнадцать". Исполнительным продюсером там трудилось очень пафосное девушко.
Фильм о молоденьких лицеистах — Горчакове, Пушкине, Кюхельбекере, Дельвиге…
Осень 2006 года.
В третьем часу ночи мне звонят со съёмочной площадки — из парка в Царском Селе, рядом с настоящим Лицеем.
Дрожащий девичий голосок в трубке: "В кадре синхрон, герои поют гимн Российской империи, слова есть у вас в сценарии, но мелодию никто не знает. Вы не могли бы напеть?"
Синхрон — значит, артисты двигают в кадре ртами так, что хорошо видна артикуляция. Не получится спеть в кадре танго "Владимирский централ", а в тон-ателье вложить в губы персонажам полонез "Гром победы, раздавайся!", который был в начале XIX века гимном России.
Третий час ночи.
Съёмочная группа зябнет в осеннем заповеднике. Каждая смена стоит бешеных денег.
Смартфоны ещё великая редкость. Мобильного интернета пока не существует. Найти в сети звуковой файл "Гром победы, раздавайся!" или получить его от меня по почте съёмочная группа не может...
...но для синхрона, кроме текста, необходима ещё и мелодия.
Я петь не стал. Был не в голосе.
Попросил барышню передать свой телефон звуковику.
Попросил звуковика вывести звук с этого телефона на трансляцию.
Запустил файл с гимном у себя на макбуке, к его динамикам поднёс уже свой мобильный — и группа на площадке несколько раз прослушала по трансляции то, что полагалось прослушать и выучить ещё летом...
...а очень креативная продюсерша "1814", которая была обязана до начала съёмок подготовить запись гимна 1791 года, — вся из себя кандидат филологических наук, бывшая сотрудница Пушкинского дома и во все стороны большой специалист. Она запросто путала знаменитого пушкиниста Эйдельмана с лицейским директором Энгельгардтом. Понятное дело, ведь оба нерусские.
Побольше мизансцен с микроточками, товарищи!
И креативных продюсеров.
Это самое главное.
