Шли годы. Семнадцать лет казались вечностью, но даже они понемногу таяли. Я уже свыкся со своим статусом в зоне, с этой странной властью, с масками, которые менял по десять раз на дню. Я научился существовать в этой системе, использовать ее лазейки, получать свои маленькие "бонусы". Внутренний голос, когда-то кричавший о предательстве, давно затих или был успешно заглушен цинизмом и необходимостью выживать. Я ждал конца срока, все еще надеясь начать "новую жизнь".
И тут грянула СВО. По зонам поехали вербовщики. Предложение было шокирующим, но для многих – соблазнительным: полгода на передовой в составе штурмового отряда – и помилование, свобода, снятие судимости. Цена – твоя жизнь или здоровье. Риск – огромный. Но и награда – та самая свобода, до которой мне оставалось еще больше десяти лет по приговору.
Для меня, человека, прошедшего "красную" зону, научившегося выживать любой ценой, для которого понятия "честь" или "принципы" давно обесценились, это предложение выглядело как... лазейка. Еще один способ использовать систему, обмануть ее, вырваться раньше. Страшно? Да. Но страх перед возможностью погибнуть там, на войне, оказался не сильнее, чем страх провести остаток молодости здесь, в лагере. К тому же, что такое риск смерти для человека, который внутри себя уже давно чувствовал мертвым? Я видел в этом не патриотизм, а контракт с дьяволом: моя жизнь в обмен на свободу от зоны. И я подписал.
Дальше – короткая подготовка, больше похожая на фарс, и отправка "за ленточку". Война – это грязь, кровь, смерть и животный ужас. Тот, кто там не был, никогда не поймет. Это ад, по сравнению с которым даже "красная" зона может показаться санаторием. Я не буду описывать бои. Скажу лишь, что выживал я там так же, как в зоне – стараясь быть незаметным, когда надо, выполняя приказы, но не лезя на рожон без крайней нужды. Думал только об одном – продержаться полгода.
Но судьба или дьявол распорядились иначе. Тяжелое ранение. Осколки. Кровь. Боль. Потеря сознания. Очнулся уже в госпитале. Потом – долгие месяцы в Бурденко. Операции, процедуры, реабилитация. Я выжил. И мой "контракт" был выполнен досрочно – через ранение.
Лежа на госпитальной койке, я чувствовал странное, почти нереальное облегчение. Я свободен. Не через 10-15 лет, а сейчас. Ценой искалеченного тела, но свободен. Тот безумный план, та ставка на смерть – она сработала. И это циничное удовлетворение от успешной "сделки" смешивалось с болью и осознанием того, что я уже никогда не буду прежним ни физически, ни морально.
А потом была выписка. Возвращение домой, в Москву. В ту самую "нормальную" жизнь, о которой я вроде бы мечтал. И вот тут-то меня и накрыло по-настоящему. Мир оказался чужим. Я не понимал его ритма, его правил. Люди казались далекими, их проблемы – мелкими. Семья встретила со слезами, с заботой, но я видел в их глазах и боль, и страх, и невысказанный вопрос: "Кто ты теперь?".
Я пытался быть "нормальным". Но груз прошлого – статья, зона, статус "активиста", потом СВО, ранение – давил неимоверно. Работы нет. Понимания нет. А главное – внутри та самая пустота, которая образовалась еще в зоне, никуда не делась. Она стала только больше. И ее нужно было чем-то заполнять.
Старые знакомые, старые схемы всплыли почти сразу. Криминальный мир не забывает тех, кто умеет играть по его правилам. Мне предложили "тему". Рискованную, нелегальную, но сулящую быстрые и большие деньги. Деньги, которые позволяли снова надеть маску "успеха", снять дорогие апартаменты, забыться.
И я не устоял. Слишком велик был соблазн вернуться в понятную, хоть и опасную, систему координат. Слишком сильна была привычка к риску и легким деньгам. Слишком глубоко въелся цинизм и неверие в возможность честной жизни.
Я снова шагнул в ту же реку. Вернулся в мир криминала. И почти сразу вернулись и старые "друзья" – вещества. Сначала как способ снять боль от ранения, стресс, ПТСР. Потом – как привычная "анестезия" от пустоты, страха и вины. Я снова начал употреблять, только теперь, имея доступ к большим деньгам, это вышло на новый уровень.
Так я и стал тем, кто я есть сейчас. Свободный человек с дорогими часами на руке и военной пенсией, живущий в стеклянной башне, но при этом – абсолютно несвободный. "Зомби", управляемый зависимостью, страхом перед прошлым и настоящим, и не видящий выхода из этого замкнутого круга ада, который я сам себе и построил. Свобода оказалась лишь сменой одной клетки на другую, невидимую, но не менее страшную.
