Сеня любил наблюдать насилие. В кино, книгах, картинах в документальных фильмах. Он находил что-то завораживающее в самом процессе причинения боли. Он не вкладывал никакой философии, не думал о возвышенном, как идеализированный маньяк Тед Банди в фильме «Красивый, плохой, злой». Правда была в том, что Сеня делал то, что делал, по самым прозаическим и глупым причинам: потому что мог; потому что хотел. Первое своё преступление он совершил после школы. В тот день десятилетний Сеня нашёл раненого воробья. Белокурый прелестный мальчик взял птичку и поместил её в коробку. Никто ничего не заподозрил. Не было человека, который задался бы вопросом: «А правда Сеня Бондарев отнесёт птичку домой, чтобы выходить её?». Какое было прекрасное детство: стоило выглядеть как ангелочек с открытки — и никаких подозрений. К справедливости, Сеня и правда хотел отнести птичку домой. Но на дороге за домами он увидел рыжего тощего, точно палка, кота. Зверюга, выпучив на него хищные глазёнки, низко прижавшись к земле уполз в куст волчьей ягоды. Идея бросить воробья на землю пришла в голову Сени почти сразу. Он открыл жёлтую обувную коробку и посмотрел на забившегося в угол птенца. Затем резко перевернул короб и выбросил птичку на тротуар. Природа сделала своё дело, естественный отбор победил. Кот был сыт, птица мертва. А Сеня — а что Сеня? Он ощутил то, что будет преследовать его всю жизнь.
Шло время, Сеня рос. И как истинный червяк он прятался, скрывал свою натуру. Таился и ютился в душном обществе тех, кого неистово презирал. Он детально изучил людей вокруг и себя самого. И пришёл к удивительному открытию: жестокость заразительна, она проникает под кожу и зудит изнутри, требуя сделать страшное дело. И вот, собрав без особого труда банду подростков, он часто участвовал в драках. И дрался Сеня, как заведовал Шекспир: «Как сцепишься, дерись чтоб другим неповадно было». Как точно там было, он не помнил. И, по правде, не знал. Удачей он не был обделён, и потому особо не скрывался. Да и запугать жертву вполне был способен.
Образование хоть Сеня в итоге и получил, но умом не блистал.
— А что нужно мне ещё? — раздумывал он. — Только я, мои руки и злоба, чтобы очистить этот мир.
Из маленького Сени вырос крепкий коренастый мужчина с редкими светлыми волосами, прилепленными к уродливому розоватому лицу. Вся его чудесность сошла на нет, и обезображенная душа отразилась на лице крупными морщинами и толстым сливовидным носом, усыпанным угрями, а также мелкими бледными глазёнками и вечно краснеющими от ярости или обиды щеками. Себе Сеня сразу нашёл призвание. Лучший вариант для него. Психиатрическая больница номер девять, расположенная на краю города в окружении чудесного берёзового леса. Туда, как на праздник, он спешил, поутру забывая завтрак. Место, где его садистские наклонности наконец-то находили выход, да плюс к тому не за бесплатно. Он был главным. Не было матери и бабушки, которые пытались сдержать его нрав. Родственники уже давно закрыли глаза на него. Они отгородились стеклянной стеной. Безусловно они видели, что Санечка за человек, но всегда находили отговорки.
— Он у нас, — говорила бабуля, — просто такой человек, жёсткий.
— Он у нас, — говорила мамуля, — работает на тяжёлой работе.
— Я хочу причинять им боль и видеть как они плачут. Я хочу, чтобы они умоляли меня остановиться, — думал Сеня про себя, довольно уплетая завтрак.
И вот с приходом нового санитара в психиатрической больнице настал настоящий ужас. У него было имя, и ужас тот был жив и силён. Тот здоровый амбал, что врывался в палаты, когда хотел. Частенько он за волосы выволакивал несчастную Лизу и тащил её за собой по коридору. Девушка билась словно рыба, пытаясь освободиться, но ничего не получалось. Воспитательный процесс мог длиться неделями.
— Она сама напросилась, она сама виновата. Она напала на меня, — делал сладкий тонкий голосок почти двухметровый Сеня, показывая неглубокий укус у себя на руке и парочку коротких царапин. Конечно были и те, кто пытался дать отпор. Но их участь была страшнее и незавиднее чем у тех, кто молча терпел побои и унижения. До тех пор, пока Сеня не открыл в себе ещё более мерзкие стороны.
Время шло, и вот уже третий год он работал на своём месте. Даже главный врач больницы отгородился от Сени стеклянной стеной. Он конечно боялся его, но больше всего он боялся последствий. Последствий того, что будет, если поступки санитара вскроются.
— Пусть каждый делает свою работу, — вздыхал главврач.
И санитар делал свою работу. Ночная смена была для него праздником. Пустые коридоры содрогались от ужасающих воплей то тут, то там. А по утру почти все пациенты показывали признаки ухудшений. Но они были тихими, а буйные не могли шевелиться, даже дышать без боли. Потому в девятой психиатрической всё было хорошо.До утра пятницы тридцать первого октября. В клинику поступила молодая девушка, её звали Анна. Сердце Сени забилось быстрее. У неё были пронзительные голубые глаза, длинные каштановые волосы и хрупкое хилое тело, в котором еле-еле держалась душа. Поступившая после попытки самоубийства девушка скромно сидела на койке в окружении своих соседок по палате.
Внезапно к Анне подскочила бритая на голо Ангелина.
— Не спорь с ним, не качай права. Слышь? Когда выйдешь отсюда, сможешь делать что хочешь. Не плачь. Если захочешь плакать, иди в туалет. В туалете кабинки не закрываются, это нормально. Не бойся. Мы все боимся. Не оставайся с тем мужиком одна, он тебя изнасилует и изобьёт, — сбивчиво говорила Ангелина, показывая на Сеню изогнутым перебинтованным пальцем.
Тот уставился на Анну, точно кот на воробья.
— Как интересно… — тихо проговорила Аня. Она закинула изящную ногу на ногу и скрестила руки на груди. Её узкое лицо скрылось за копной волос. Но Сеня знал, что она на него смотрит. Выжигает строптивым взглядом дырья на его пунцовом лице.
Внутри мужчины вспыхнул пожар, в груди защемило. Руки вспотели. Он ощутил ужасный зуд по всему телу. Расталкивая пациентов, санитар скрылся в туалете для персонала. Закрывшись в кабинке, Сеня, обливаясь горячим вонючим потом, шумно сглотнул слюну. В своей черепной коробке он лелеял выращивал ужасный чёрный цветок фантазий. Воображал, планировал, почти физически ощущал то, что собирается сделать с ней. Считая до ночи часы, он таился и крался среди окон, вёл себя непривычно скромно и тихо. Он высматривал девушку среди других пациентов. Анна сидела в общей комнате с книгой в руках и читала что-то простое и незамысловатое. Она закатала рукава свитера так, что Сеня смог увидеть длинные шрамы от локтя до запястья на её левой руке и перемотанную бинтом правую руку. Анна оторвала взгляд от книги и посмотрела прямиком на Сеню. Её лицо не выражало страха или брезгливости.Сам же Сеня сладко подумал про себя: «Погоди, погоди. Сегодня ты у меня получишь»
Наступила ночь. Опустели коридоры больницы. В общей палате, забившись под тонкие одеяла и зажмурив глаза, лежали женщины разных возвратов. Анна сидела на своей койке, пальцами ощупывая прохудившийся матрас. Один раз она легонько подпрыгнула на месте, пружины кровати неприятно скрипнули. Пациентки вздрогнули как одна. Дверь в палату открылась со скрипом. Сеня заполнил собой всё пространство, встав в проёме во весь рост. Его глаза налились кровью, он хитро прищурился, почти облизнул кончиком языка толстые шелушащиеся губы.
Анна поднялась на ноги, скрестив руки на груди. Она без страха подошла к выходу. Не шелохнулась даже тогда, когда Сеня схватил её за затылок, наматывая длинные волосы на кулак. Он отволок её в своё новое любимое место, без труда протащив через улицу в маленькую пристройку на окраине больницы. Многие пациентки с состраданием и ужасом наблюдали эту картину из окон. Они знали, если он ведёт её туда, значит девушка будет минимум полгода лежать и не двигаться. И лучше бы ей кололи обезболивающее, хотя бы из жалости.
Бросив Анну на пол в домике среди инструментов для стрижки газона, Сеня хрустнул костяшками.
— Раздавайся! — взревел он, закрывая за собой дверь. Аня поднялась на ноги, опёршись на столик, на котором располагались ножницы и пилы. Она убрала прядь волос за ухо и стиснула зубы.
— Нет, — твёрдо ответила она.
Сеня подскочил к девушке протягивая огромную ладонь, увенчанную толстыми пальцами, похожими на сосиски. Он хотел схватить её за лицо, повалить на пол и начать душить. Они все становятся покладистыми, если их немного придушить. Быстрым движением Аня выхватила садовые ножницы со стола и с криком взмахнула ими. Раздался звякающий звук, он разрезал тишину. Что-то упало на пол. Сеня распахнул рот полный слюней и схватился за свою кисть. Два пальца — указательный и средний — исчезли без вести, укатившись под стол и провалившись средь половиц. Аня смотрела на него, слушала его крик, похожий на вопль раненого вепря.
Охота на кабанов — это королевское занятие, — подумала она, и взяла молоток двумя руками. Пока Сеня был ошеломлён, Анна нанесла ему несколько тяжелых ударов по голове и плечу. Но санитар был не так прост, он вскочил на ноги и попытался поймать девушку. Она юрко и быстро перемахнула через столик с инструментами. На полу перед ней лежала канистра с бензином. Не долго думая, девушка схватила её и повернула крышку. Бензин разлился по полу, а сама канистра полетела в лицо Сени. Под крики и угрозы Анна подняла садовые ножницы с пола и крепко ухватившись за ручки без страха вонзила их в лицо санитара, пропоров тому щёку. Алая густая кровь брызнула ей в лоб. Сеня поймал Аню за футболку и попытался притянуть к себе поближе, но девушка, сжав зубы, с силой выдернула ножницы из лица обидчика и вонзила их куда-то в область его живота, отчаянно пытаясь вырваться. Мужчина отпустил её и зажал рану на брюхе, испуганно пошатнувшись назад. Его массивной тело с грохотом повалилось на пол.
— Мама-а-а! — громко завопил Сеня, валяясь на спине в попытке остановить хлеставшую из артерии кровь. А крови было много. Так много, что в глазах мужчины начало темнеть. То ли от шока то ли от боли. Аня засмеялась и подняла зажигалку с пола, выпавшую в потасовке. Пациентка огляделась. В голове возникла ужасная, поражающая своей жестокостью идея. Она встала на стол и открыла небольшое окошко. Сеня постарался встать, чтобы её поймать, но поскользнулся на луже собственной крови. Анна вылезла в окно и спрыгнула в куст волчьей ягоды. Шлёпнувшись на колени в каменную гальку, она глухо пискнула от боли и, поднявшись, потёрла защипавшую рану на колене. В домике слышались копошение и скулёж. Убрав волосы с лица, Анна открыла механическую зажигалку и чиркнула пальцем по колёсику. Появившееся пламя вызвало у неё улыбку. Прицелившись, девушка бросила зажигалку в распахнутое окошко и спустя несколько секунд нечеловеческий крик и шум раздались из домика. Сеня пытался открыть закрытую им же дверь, но огонь пожирал его с ужасной скоростью. Пахло горелой плотью.
Аня скрестила руки на груди и смотрела на чёрный дым, вырывающийся через щели дверей.
Где-то над ней в воздух взмыл воробей.
Воробей, склевавший кота.
