Маленькой Оленьке 7 лет. Она лежит дома, болеет. В ожидании прихода мамы девочка всматривается в светящуюся черно-белую даль старенького «Рекорда».

Скоро будут «Спокойной ночи, малыши!».

Свет в комнате выключен, так намного легче глазам. А в коридоре включён.

Хлопнула входная дверь.

В комнате включился свет. Мама торжественно вошла, загадочно улыбаясь, протянула дочери сверкающий пакет с белыми ручками. Словно Фея из «Золушки».

В прозрачном пакете была маленькая игрушечная коляска, сине-белая, с резными колесами.

Оленька забыла, как дышать, при виде такого чуда. «Это ей? Как? Не может быть? Откуда?» — проносились в болезненной карусели мысли в голове у Оли.

От восторга и счастья закружилась комната.

«Вот так умирают от счастья!» — подумала девочка. Внутри мелькал калейдоскоп цветов и блесток, настолько яркий, что казалось, глаза могут вывалиться. Руки дрожали, ноги подгибались, а живот предательски замирал, как будто в нём поселился маленький взбесившийся мотылёк.

Она бросилась к маме. Обняла её крепко. Как радостный щенок, виляя хвостом и подпрыгивая при виде любимого хозяина, после долгой разлуки.

Презент был почти невесомым, чем ещё больше повергал девочку в сказочность момента.

Она осторожно открыла пакет и достала коляску.

Боже, какое чудо! Девочка уже придумала, которая из её кукол поместится в коляску.

Она катала ее осторожно по мягкому дивану. Не веря в происходящее.

Прошло около часа, когда Олю позвали на очередные медицинские процедуры перед сном. Полоскание горла, таблетки, и финальный волшебный ритуал с «Люголем».

Это когда длинной палкой с ватой на конце и адским лекарством, тебе мажут не только горло, но и мозг. Чисто чтобы знания о болезнях проникли сразу на 100% и оставили там небольшую пожизненную память.

Оля радостно побежала, чтобы быстрее вернуться. А вернувшись, плюхнулась со всей прыти в густое облако перины и…

Услышала хруст.

Девочка замерла. «Лучше бы это был хруст позвоночника» — подумала она.

Боясь шелохнуться, взгляд Оли выделил столик. Она была почему-то уверена, что коляска стоит рядом с диваном, на столике. Но он отсвечивал своей пустотой.

Она судорожно стала шарить глазами по всей комнате в надежде отыскать её подарок. Уже в ужасе понимая, что это был за хруст.

Трясущимися руками девочка стала разворачивать одеяло. Найдя свою сказочную коляску с раздавленными колёсами. Даже корпус треснул.

Оля зарыдала. Слёзы огромными каплями падали ей на руки, на диван, на поломанную мечту.

Она крепко обняла то, что осталось от её недавнего счастья. Девочка была убита горем. Сипло голося, выдавая пузыри носом.

В комнату вошла мама. Оценив происходящее, строго выдала:

— Замолчи, а то еще добавлю!

В этом высказывании матери было многое: переживание за дочь, сопереживание ей же, желание её успокоить, испуг, сожаление.

Мама по-другому не умела показывать свои чувства. Её так научили.

А еще Оля видела в глазах матери... разочарование. В самой Оле. В напрасной трате денег. В испорченном настроении...

Чувство вины подкралось на мягких лапах, словно тень, которая всё время длиннее тебя самого. Оно стало приходить каждую ночь, как вор, и рыться в памяти, переворачивая ящики с воспоминаниями. Пока не выжжешь его из себя медленным огнём времени.

Сегодня Оленька сама мама. Дважды. Оказалось, что материнские фразы тоже передаются по наследству. Ни как драгоценность, а как шрам. В кровь, в кость, в привычку. В это она не вступила, а упала, растянулась, испачкалась и долго потом оттирала.

Она училась любить почти заново. Училась не ломать, а беречь. Принимать своих детей такими, какие они есть, со всеми их капризами, смехом, страхами. Училась не закрывать им рот, а слушать.

По ночам, уткнувшись в подушку, она уже не плакала оттого, что она «плохая мать». Она давно поняла, что быть матерью значит не быть идеальной, а быть настоящей. И в этом она наконец обрела себя.

© Ольга Sеребр_ова

Материал был ранее опубликован на https://dzen.ru/a/aK3kuI6to35JuotT

После допроса Губермана Д.М. было установлено с его слов, что 18 декабря он и основная часть группы находилась на отдыхе в стройгородке примерно в пятистах метрах от здания скважины. Около 23:50 они услышали громкий взрыв со стороны объекта и проследовали в здание. По показаниям Губермана Д.М. и его коллег, после входа в помещение шахты, они увидели лежащего Рязанцева Д.Б., который на тот момент еще подавал признаки жизни. Губерман Д.М. пытался оказать первую помощь пострадавшему, однако его ранения были несовместимыми с жизнью и примерно в 23:55 Рязанцев Д.Б. скончался. Тем не менее, Губерману Д.М. удалось провести короткий разговор с Рязанцевым Д.Б. за несколько секунд до его смерти. Расшифровку данного разговора, записанного по памяти Губерманом Д.М., см. во вложении к отчету. Также, в ходе дачи показаний Губерман Д.М. сообщил, что 19 декабря в 23:50 непосредственно перед взрывом сейсмоприемник, находящийся в стволе скважины, зафиксировал импульсный сигнал продолжительностью 66 секунд. Академик Губерман Д.М. затруднился пояснить природу происхождения данного сигнала, сославшись на недостаток научной информации, подтвердив лишь факт того, что источник сигнала находился под поверхностью земли на глубине примерно 13 000 метров. По словам академика, его работники сейчас занимаются расшифровкой записи сейсмосигнала и его конвертации в аудиозапись, которая будет передана в ближайшее время сотрудникам 8 Управления. Со всех работников экспедиции были взяты подписки о неразглашении о данном ЧП. Объявленный план-перехват в Печенгском районе по розыску возможных лиц, причастных к ЧП, результатов не дал.

Зам.начальника 15 Управления КГБ бывшего СССР по Мурманской области
Полковник Крючков Н.Н.

Приложения к отчету:

1) Заключение судмедэксперта по результатам вскрытия Рязанцева Д.Б. и Колосова Н.В. [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]

2) Фотографии с места ЧП на СГ-3 19 декабря 1987 г. [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]

3) Расшифровка разговора руководителя экспедиции СГ-3 Губермана Д.М. и погибшего Рязанцева Д.Б. [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]

Март 1992 г.
Вычислительный центр Академии наук бывшего СССР.

Алексей Пажитнов окинул взглядом бегущие нули и единицы на экране ЭВМ, затем тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Разминая затекшую спину, он бросил посмотрел на засаленное, запотевшее окно, закрытое от внешнего мира старыми советскими газетами. Через небольшой оторванный участок Пажитнов увидел другую сторону улицы, большую часть которой перекрывал недавно установленный рекламный плакат (он вспомнил, как называло его современное поколение-“билборд”). С билборда на Алексея смотрела Статуя Свободы, а рядом с ней была изображена открытая пачка сигарет L&M, будто манящая к себе.

Пажитнов резко подавил желание закурить (до установленного перерыва был еще час), пододвинулся к компьютеру и задумчиво уставился в экран. Сидящий напротив него программист Михаил Кулагин, веселый рыжеволосый бугай в смешных очках, кивнул Алексею.

— Что, все проблема с графикой?

— Да, пытаюсь отрегулировать цвета, а то полный удар по глазам получается с такими настройками.

— Ну, как перешли на IBM, уже дело полегче пошло. Это тебе не на «Электронике-60» ковыряться. Я в тебя верю, Леша, — Кулагин вновь опустил голову и застучал по клавиатуре.

— Ну, тут ты прав, — Алексей напряг лоб, на секунду зажмурил глаза и тоже вернулся к написанию кода.

Когда в конце прошлого года в их Вычислительный центр приехал человек и предложил Пажитнову и двум его коллегам, работавшим над кодом их перспективной компьютерной программы «Объект 1999», немного модифицировать их разработку, Алексей безошибочно определил принадлежность гостя. Темно-серый костюм, уверенные движения, внимательный и пытливый взгляд, неприметное и незапоминающееся лицо однозначно выдавало в нем гэбэшника.

Учитывая полную анархию, творившуюся в последние пару лет в Союзе, Алексей, его начальство, как и, впрочем, вся страна, еще до конца не понимали, кому теперь они подчиняются по иерархической системе. Поэтому, как это было и в прошлые времена, работники Вычислительного центра беспрекословно приняли “заказ” от их кураторов из КГБ.

Приехавший КГБшник не стал вдаваться в долгие объяснения и быстро дал вводные для выполнения задания. Программистов собрали в зале совещаний, где сотрудник открыл перед ними черный кейс, в котором лежала знакомая всем аудиокассета МК-60.

— Уважаемые товарищи, — начал он, которого Пажитнов про себя нарек «Худой». — Перед вами поставлена важнейшая задача: перенести запись с указанного аудионосителя в вашу программу «Объект 1999». Я знаю, что разработка данной программы начата недавно, но уже идет успешно, и, по нашим данным, черновая версия «Объекта 1999» активно распространяется по различным НИИ страны. Ваша задача — интегрировать аудиозапись в код программы, при этом полученный результат должен полностью сохранять работоспособность. При этом, участок с записью должен быть невидим при использовании специализированной техники.

— Могу я поинтересоваться целью внедрения записи? Любое изменение в код готовой программы может потребовать недель и даже месяцев работы? — спросил Пажитнов у «Худого».

Гэбэшник с легким раздражением посмотрел на Алексея.

— Для этого вы и работаете здесь, товарищ Пажитнов. Мы уже долгое время сотрудничаем с Вычислительным центром и абсолютно уверены в ваших компетенциях и возможностях. Как правило, государственная тайна запрещает нам раскрывать цели научных разработок, но раз уж у нас с вами сложились такие тесные взаимоотношения, я думаю, я могу поделиться с некоторой информацией. Цель данного проекта — создание перспективного звукового оружия против потенциальных противников из капиталистического Запада. Как вы все знаете, бурное развитие электроники и электронных средств бросает нам новые вызовы, на которые мы должны отвечать.

— А что на записи? И почему бы просто не рассылать кассету, так сказать, нашим врагам? — не унимался Пажитнов.

— К сожалению, наши проверенные временем методы диверсий против врагов перестают действовать. Применявшаяся ранее тактика подброса аудиокассет со взрывчатыми материалами стала крайне неэффективной. Враг стал умнее, и теперь практически вся коммуникация и разведматериалы передаются через ЭВМ. Поэтому наши методы тоже следуют ходу времени. На данной кассете записаны так называемые бинауральные ритмы — особые звуковые колебания, воздействующие на мозг. Данные ритмы были открыты не так давно. Представленная запись была получена случайным образом с одного из секретных объектов на севере СССР. Однако, эта технология является новой для нас, и в ходе расшифровки и записи аудиоотрезка произошел инцидент. Летальный. Наш сотрудник не был готов к воздействию такой технологии и, к сожалению, скончался. Поэтому, от вас требуется неукоснительное соблюдение техники безопасности, а именно использование наушников, которые были разработаны нашим спецотделом аудиотехнических устройств. Они обеспечат надежную защиту от бинауральных ритмов.

«Худой» указал программистам на кипу наушников причудливой формы, лежащих в кейсе.

— Создание данной разработки является важнейшим инструментом для защиты нашей страны от врагов, товарищи! Наши коллеги из комитета и вся страна надеются на вас и ждут только положительных результатов!

Архив 3-го спецотдела КГБ СССР.
Документы подлежат уничтожению!
Из дневников разработчика программы «Объект 1999» Пажитнова А.Л.

Январь 1992 г.
Работа над «Объектом 1999» в Вычислительном центре закипела. Нас работает трое: я, Михаил Кулагин и новенький, совсем молодой программист Дима Павловский. Перед нами стоит сложная задача: из-за невозможности интегрировать данные с аудиокассеты напрямую в компьютер IBM (внесенный аудиофайл приводит к постоянному вылету из программы) нам фактически пришлось начинать работу по «Программе 1999» заново. Сначала мы создали модифицированный код с аудиозаписью на старом компьютере в лаборатории Вычислительного центра на базе «Электроники-60». «Электроника-60» — это наш первый компьютер. Целыми днями сидим, вбиваем программу, прогоняем её, получаем результаты. Нет худшего наказания для человека, чем поработать на ней. Приходится работать даже не перфокартами, а перфолентами. Если у тебя ошибка в коде, в случае с перфокартами можно просто заменить одну карту на правильную. Перфоленту приходилось менять полностью! Хоть что-нибудь создать на таких машинах почти невозможно. Сама машина была отвязана от своих внешних устройств, и к ней можно было присоединять любые другие устройства. Наконец-то навесили на «Электронику-60» дисплей. Теперь можно работать с графикой.

6 февраля 1992 г.
Слышали на улице стрельбу. К окнам не подходим — страшно. Говорят, вчера пару людей застрелили на демонстрации.

25 февраля 1992 г.
Всплыла одна загвоздка. Оказалось, что вычислительной мощности «Электроники» не хватает, чтобы без особых проблем воспроизводить игру, оперируя пятью составными квадратами в фигурах. Фигурки не получалось вращать вокруг центра тяжести. Очевидно, машине банально не хватало оперативной памяти. Приняли решение: уменьшить количество составных частей каждой из фигур с пяти до четырёх.

11 марта 1992 г.
Наконец-то достигли хорошего результата. Создали рабочую версию программы с внесенным файлом, но вс ней пока нет графики, цвета и звуков. Ещё и экран дрожит. Фигуры в программе сделаны из скобок и пробелов. Я уже сделал рабочую версию на дискетке. Раздал ее Михаилу и Павловскому. Главное — не забывать использовать наушники. Через пару недель начнём перенос стабильной версии на персональный компьютер IBM.

16 марта 1992 г.
У Михаила родился сын. Весь вечер пили втроем в офисе, отмечали. Над программой не работали.

25 марта 1992 г.
Павловский переписал «Объект 1999» на язык программирования Turbo Pascal, адаптировав для персонального компьютера. Помимо переноса, он также немного «модернизировал» программу, добавив несколько деталей: отладку экрана и счётчик очков. Ушло на это четыре дня. Я сократил количество фигур — получилось семь. Программа стала проще и понятнее.

29 марта 1992 г.
Начали отладку «Объекта 1999». Я заметил одну странность: когда мы добавили аудиофайл в нашу программу, запись начинала проигрываться только по достижении 66,6 процента прохождения программы. Как мы ни старались заставить файл проигрываться раньше или позже, запись включалась только после достижения данной отсечки. Я, конечно, атеист и коммунист и в такую чертовщину не верю, но выглядит это, конечно, странно… Надо будет обсудить с Михаилом и молодым Павловским.

2 мая 1992 г.
Дорабатывали цветную графику, таблицу рейтинга и её вывод на экран, а также адаптировали ее под разные виды дисплеев. Работа кипит!

Это не относится к процессу разработки, но у меня возникает странное ощущение, когда в программе начинает срабатывать аудиофайл. Спросил у Михаила и Павловского — у них так же. Наушники, конечно, спасают, но всё равно возникает шум в голове, иногда как будто в глубине мозга слышен далёкий, очень низкий голос. Может быть, это покажется странным, но этот голос будто хочется слушать и повиноваться ему. Бред, конечно! Мне кажется, или при работе с программой в офисе постоянно чувствую запах серы?

10 мая 1992 г.
Разработка «Объекта 1999» движется к своему логическому завершению. Сегодня имел интереснейшую дискуссию с Михаилом по поводу этичности разработки таких программ с «сюрпризом». Мой коллега настаивал, что создание такого вооружения (а наше детище безусловно является оружием) в руках безумцев может привести к катастрофическим последствиям с огромным количеством жертв среди мирного населения. Я же настаивал, что подобные разработки ведутся научными институтами в странах-врагах нашего государства по всему миру, и у них уже есть положительные результаты: можно вспомнить Вайомингский инцидент в США, в результате которого тысячи телезрителей были шокированы и напуганы изображением и звуками из видео по телевизору, что открывает огромные возможности в области управления массами через визуальные и аудио источники. Михаил же говорил, что ничего хорошего из нашей работы не выйдет, и программу лучше уничтожить! Мне кажется, Миша просто устал. Мы все устали…

18 мая 1992 г.
Господи, руки не слушаются, пока пишу эти строчки. До сих пор не могу поверить, что это случилось с молодым Павловским! А бедная уборщица! Целый час отпаивали её водкой. Она в состоянии шока и постоянно плачет. Даже не могу заставить себя работать дальше. Это невообразимо! Вчера вечером Дима остался в лаборатории, доделывал графику и уровни программы. У нас было чёткое указание: всегда работать в защитных наушниках. Как я уже писал ранее, проклятый аудиофайл проигрывался при достижении 66,6 процентов прохождения программы. Я не знаю, что случилось в этот раз. По всей видимости, парень пошёл в туалет, а когда вернулся, забыл про наушники. Иначе у меня нет других объяснений, как это произошло. Мы проверили сохраненную истории работы программы: аудиофайл запустился в 00:13, после этого активность на компьютере Павловского прекратилась. Уборщица пришла в 6 утра убирать лабораторию, и тогда увидела его. Павловский сидел на кресле ровно, прямо перед компьютером. Бедная женщина сначала подумала, что он просто уснул, но потом подошла поближе и… Я не знаю, реально ли это всё! Возможно, Павловский принимал какие-то вещества и сделал это под их воздействием. Ведь иначе я не понимаю, как можно вырвать себе глаза, положить их на стол, а потом спокойно сидеть и умирать на кресле! У меня нет разумных объяснений.

19 мая 1992 г.
Вчера приезжал гэбэшник и наш начальник. Был долгий и неприятный разговор. Худой долго объяснял, что Павловский грубо нарушил технику безопасности и сам виноват в несчастном случае. Сказал, что ношение наушников было обязательным, и бедный парень сам виноват. Потом неожиданно долго хвалил нас за успешную разработку программы и заявил, что мы получим тройной оклад в этом месяце. Я решил, что отдам часть денег матери Павловского. Она совсем сдала после смерти сына. Сегодня в курилке Михаил сказал мне шепотом, что аудиозапись в нашей программе проклята. Он рассказал, что после начала работы над записью он стал плохо спать, а в редкие моменты сна ему снятся кошмары с ужасными сценами пыток людей и отвратительными чудовищами, напоминающими ему монстров из той игры про адских демонов на Марсе, в которую мы играли после работы в Центре.  Мне кажется, мне тоже снилось что-то подобное…На душе кошки скребут…

1 июня 1992 г.
Программа полностью рабочая. Все фигуры, графика и алгоритмы работают. Чертов аудиофайл тоже запускается. Начальник сказал, что завтра мы с Михаилом поедем сдавать программу руководству комитета. Надеюсь, после этого от нас отстанут. Думаю, на заработанные деньги смогу купить билеты для себя и семьи. Надо уезжать отсюда.

Местонахождение Андрея Пажитнова и Михаила Кулагина в данный момент неизвестно.

11 июля 1992 г. лаборатория Д-6 Управления «И» бывшего КГБ СССР, станция «Метро-2».

Тяжелая, массивная дверь открылась, и конвоир прикладом толкнул вперед двух заключенных в арестантской робе. Зеки были похожи друг на друга как братья-близнецы: коротко стриженные, с дикими глазами, как у загнанного зверя. Оба зэка боязливо зашли в комнату, вся обстановка которой представляла собой два стоявших друг перед другом деревянных стола и стульями перед ними. На одном из столов стоял большой белый компьютер. Конвоир силой посадил каждого на стулья перед мониторами и отстегнул наручники, встав рядом.

В комнату зашел невысокий человек в медицинском халате. Он по очереди подошел к каждому зеку и осмотрел их, проверив температуру и кожу зеков. Закончив, врач кивнул в сторону противоположной стены, за которой находилось затемненное зеркало. За ним стояли две фигуры, внимательно наблюдавшие за заключенными: высокий, худощавый человек в темно-сером костюме с зажженной сигаретой в руке, а рядом с ним, как будто в противовес первому, тучная фигура в генеральском кителе.

Худой наклонился к микрофону, стоявшему на столе, и произнес лишь одну фразу:

— Начинайте. И не забудьте про наушники.

Внутри комнаты врач в халате нажал кнопку на системном блоке компьютера, и помещение комнаты озарил яркий свет загоревшегося монитора. Зек, сидевший рядом, с неодобрением и опаской посмотрел на синее свечение. Врач по-отечески похлопал сидевшего рядом заключенного и дал каждому по пачке сигарет. Зеки закурили, и врач начал медленно и скрупулезно объяснять сидящему перед ним заключенному сначала принципы работы клавиатуры, а затем основные принципы программы. Наконец, минут через 20 зек понял, что от него требуется, и доктор запустил программу на компьютере. Заключенный сначала неуклюже, а потом все более уверенно начал стучать по клавиатуре. Сидящий перед ним зек с удивлением следил за его движениями.

Доктор с удовлетворением бросил на них последний взгляд, позвал конвоира и вышел из комнаты, присоединившись к худому человеку в костюме и толстому генералу.

— Проблем точно не будет с родственниками? — доктор вопросительно посмотрел на худощавого человека в костюме.

Тот отрицательно махнул головой:

— Все смертники из «Черного Дельфина». По документам сегодня приговор был приведен в исполнение.

Удовлетворенный ответом, доктор достал планшет и начал скрупулёзно документировать все происходящее внутри комнаты. Все трое надели на голову наушники и стали с интересом наблюдать за действиями зеков за стеклом.

Объект 173

Программа запущена в 20:23. Объект довольно быстро понял правила работы программы, демонстрирует довольно хорошую реакцию и добрался до прогресса в 66.6% в 21:10. Аудиофайл сработал как положено (примечание: пока мы так и не получили достоверных сведений о причине отсечки аудиофайла и его продолжительности именно на этом числе 66). После прослушивания отрывка объект сразу же прекратил взаимодействие с клавиатурой.

Визуально начали отмечаться повреждения роговой оболочки и кровотечение из глазных яблок.

В комнате сразу же был включен микрофон: слышен очень громкий крик объекта 173.

Из приведенной записи удалось различить следующий отрывок: «ego autem te mihi in fide iurare, Domine! Et parieti cellae tuae corpus et animam. Ne timueris - non ansae ignem, venenum. Dele me de Libro viventium: et non enumerantur in Libro Nigrum gloriósus in sæcula. Legionis nonae et aperuit fores regias. Sic fiat! Ita fiet? Amen».

Определённо, это латинский язык.

Через 30 секунд крик прекратился: скорее всего, объект разорвал связки. Отмечается тремор верхних и нижних конечностей, повышенное слюноотделение.

Судя по всему, объект 173 проглотил язык, наблюдение продолжается.

Пациент поднялся со стула, встал перед столом и нанес сильный удар головой по клавиатуре. На голове объекта видны следы крови.

Объект 173 продолжает удары головой уже минуту. Видны значительные рассечения кожи и повреждения основания черепа.

Удары по клавиатуре прекратились. Объект 173 упал на пол. Признаков жизни не наблюдается. Общая продолжительность жизни объекта 173 после начала прослушивания аудиозаписи — 3 минуты.

Объект 174

На данном подопытном мы пытались определить, как реагирует на аудиофайл объект, который находится рядом с источником звука. После 21:10, когда файл сработал у Объекта 173, Объект 174 несколько секунд сидел неподвижно, глядя в одну точку.

Через 15 секунд пациент начал хаотично раскачиваться в стороны.

Через 30 секунд пациент полностью разделся и резкими движениями начал чесать кожные покровы.

Объект кричит не переставая. Удивительно, но помимо стандартных человеческих криков, можно различить звуки, напоминающие ржание лошади, кукаренье петуха и хрюканье свиньи.

Объект 174 продолжает расчесывание кожных покровов, на них уже видны следы крови.

Крики пациента практически превратились в несвязный поток из звуков. Из интересных слов, которые все-таки удалось разобрать:

ОМАРОДИЕН СТЕНОНОЖ СГОНОТОР ВЕКОЛОРД ГЕЕННА ШИКОНАСТ КЕРНЕР ВЕСТОМОР ИРАКОТИС  БРАХМАПУТРА ДИЕЗОНАРД СОЛЬФАТАРА ИНОХОДЬ УКОСОТЮЛЬ

АБАДДОН  ИСРАФИЛ МОРАКС ФУРКАЛ ШЕОЛ СПАРДА КСИФРОС КОРВИНУС ЙОДОР УРКСЕЛЬ

Очевидно, что это набор бессмысленных слов, созданных пораженным мозгом объекта.

В 21:12 объект 174 рухнул на пол и больше не поднимался. По результатам вскрытия, проведенного в 21:30, судмедэкспертом установлены довольно примечательные аномалии головного и спинного мозга, а также и внутренних органов. В частности, научный интерес представляет состояние головного мозга, и именно [данная часть доклада отсутствует-прим. архивного отдела КГБ СССР]

…Как мы видим, аудиофайл отлично работает как при прямом контакте с объектом, так и при нахождении в непосредственной близости с источником аудиозаписи из программы.

Эксперимент закончен в 22:00. Тела объектов 173 и 174 утилизированы.

Худой человек и обладатель генеральского кителя сидели друг напротив друга в комнате, едва освещаемой стоящей на столе лампой.

Человек в костюме курил папиросу, выбрасывая клубы мутного дыма под потолок. Пожилой мужчина в генеральском кителе разложил на столе перед собой куски рыбы и черный хлеб, рядом с которым стояла початая бутылка водки.

— Ну ты как, Семеныч?  — генерал бросил взгляд на худого, попутно наливая водку в стакан.

Его поношенный, темно-серый пиджак сидел на нем как с чужого плеча, и он был похож скорее на покойника на похоронах, чем на живого человека.

Худой тяжело откинулся на спинку скрипучего кресла и поморщился:

— Да что уж хорошего может быть на четвертой стадии, Паша. Боли жуткие, таблетки помогают через раз. Ем какие-то каши, алкоголь нельзя, Ленка, вон, какие-то припарки ставит – тогда вроде отпускает. Сам то как?

— Да что тут говорить, мать ее ити,  — генерал одним махом опрокинул водку в рот и закусил краюхой черного хлеба. - Сам как будто не знаешь, как сейчас в армии. Офицеры полуголодные ходят, случайными заработками перебиваются. Что случилось-то со страной?

—Капитализм победил,  — сквозь зубы просипел худой. — Наши идеи оказались бессильны против этого мерзкого, бездушного общества потребления и западных ценностей.

-И поэтому ты придумал «Объект 1999»?  — генерал внимательно посмотрел на худого.  — Я, конечно, читал отчеты по объектам, но видеть, как как программа убивает вживую – такое себе зрелище.

Генерал нервно потеребил воротник кителя, который впился ему в шею.

— Я в Афгане тоже немало повидал: и газовые атаки, и пытки, и что от людей после обстрелов остается, но там то война была, а тут мирное время…

— Мирное время, Паша? — Худой резко прервал генерала, стукнув кулаком по столу.  — Мы уже на войне, Паша! Точнее так – мы уже эту войну проиграли. Ты посмотри, что на улицах нашей страны творится! В каком дерьме мы живем! Заводы закрываются, современнейшие станки вывозятся за границу, инженеров тысячами выкидывают на улицу, иностранцы за бесценок скупают активы страны! Мы становимся западной колонией, в Думе и администрации президента сидят кадровые сотрудники ЦРУ, а так называемые политики пляшут под их дудку. Наш пьяный президент на всю страну кричит: “Боже, благослови Америку”, Паша! Мы сначала проиграли холодную войну под чистую, а теперь проигрываем войну за умы наших граждан. По телевизору – грязь, чернуха и убийства. Дебильные западные мультфильмы превращают наших детей в дегенератов. В газетах – разврат и извращения, которые навязали наши западные “друзья”. Ты думаешь, они пожалеют нас и остановятся? Поэтому мы и должны нанести ответный удар.

От волнения Худой поднялся и начал ходить туда-сюда вдоль стола.

—Ты пойми, Паша, с каждым днем окно наших возможностей уменьшается. Это ладно я, я офицер, присягу давал, а вот мои бывшие коллеги по комитету уже вовсю продают секреты и торгуют секретными архивами чуть ли не на Красной площади. Рано или поздно кто-то из них доберется до материалов о ЧП и на Кольской скважине, и до работ в Вычислительном центре, и тогда всё — пропали целые годы работы и подготовки! Помимо этого, нам понадобится помощь нашей оставшейся агентуры по всему миру. Нужно дать рекламу в специализированные журналы, подкупить поставщиков и производителей, вывезти огромные партии программы без таможенных документов из страны. «Объект 1999» разработан программистами идеально, осталось лишь распространить его.

— Зря мы, конечно, тех ребят в расход пустили, — глухо проговорил генерал. — Надо было спрятать их где-нибудь в медвежьем углу, пока всё не уляжется, что ли.

— Паша, это ты на старости лет таким чувствительным стал? Мало мы с тобой ликвидировали нежелательных свидетелей? Вон, один из программистов уже собирался лыжи навострить в загнивающий Запад. Ты думаешь, он бы не продал секреты Вычислительного центра и всей программы за эти проклятые зеленые бумажки?

— Ох, не знаю, Андрей Семеныч. Мы еще ничего не сделали, а руки уже по локоть в крови. Ты когда пришел ко мне с этой идеей два года назад, я первым делом подумал сдать тебя в спецучреждение с мягкими стенами, куда вы сами всяких неблагонадежных элементов отправляете. Видано ли такое — устроить в десятках западных стран диверсию, которая потенциально приведет к тысячам жертв? И ладно бы военные и ученые лабораторий — тут мы равны на поле боя, но могут же пострадать и мирные, и дети? Ты же знаешь — сейчас подростки активно используют технику. Там же япошки какой-то портативный компьютер для детей изобрели, как там компания называется, забыл…

— Нинтендо, — меланхолично заметил худой. — Их компьютеры уже проданы по всему миру в количестве нескольких миллионов экземпляров. Мы связались с японцами через наше Торговое представительство в Токио для портирования программы на их дискеты. Японцы в восторге от «Объекта 1999», и первая партия в миллион экземпляров уже отгружается в магазины. А дети… Насколько я помню, в Корее и во Вьетнаме американцы называли такие жертвы “сопутствующими потерями”. Эти дети потом вырастут и превратятся в ученых, которые создадут ракеты, убивающие сотни невинных людей. Вырастут и станут продюсерами в Голливуде, снимающими непотребные фильмы и развращающие нашу молодёжь. Вырастут в ушлых дельцов, которые за бесценок будут покупать советские стратегические предприятия и банкротить их. Невиновных у них нет, Паша.

— Господи, Андрей. Ты точно уверен в том, что мы делаем? Последствия точно просчитал? Тут ядеркой попахивает в качестве ответа…

— Да брось. Трусливые капиталисты не посмеют нажать на кнопку. Наша Сибирь им нужна как кормушка дешевых ресурсов. Никогда они не превратят нашу страну в радиоактивное болото. Скорее, расскажут своему тупому населению про “внезапные смерти” или “несвязанные случаи самоубийств”. Мы тоже со своей стороны подготовились: все разработчики программы ликвидированы, вся документация будет уничтожена после запуска “Объекта 1999”.

— А если программа попадет к кому-то из наших? – генерал от волнения изошел испариной.

—Товарищ генерал, ну вы уж нас совсем за дураков не считайте! Каждый картридж и дискета с программой оснащен системой распознавания “свой-чужой”, прямо как на этих ваших истребителях. На советских… то есть уже российских компьютерах дискета просто не запустится

—Надеюсь, ты прав, Андрей. В противном случае, нам не отмыться, и нас быстро найдут.

-Ну ты-то всегда готов, как пионер, товарищ генерал? – ухмыльнулся худой.

Паша достал из кобуры блестящий ТТ и выложил на стол.

— Наградной. От верховного. Один патрон всегда в стволе, если за мной придут.

— Вот и хорошо, мой друг. Сейчас не время для сомнений. Пора нанести смертельный удар этой дьявольской гидре.

Худой подошел к столу, налил себе рюмку водки и в один глоток влил ее в себя.

— Хорошая водка, товарищ генерал. Теперь, правда, живот будет зудеть до ночи. Помнишь, как у тебя на даче прошлой зимой на Новый год сидели? Охота, баня, рыбалка, эх. Жаль, что до этой зимы я не доживу.

Окончание
Вычислительный центр (окончание)

Он бешено застучал по клавиатуре. Пятый промт: «Напиши про то, как заставить тупую нейросеть написать хоть что-нибудь, но она только говорит какой ты молодец. Я сейчас взорвусь нахуй от злости! Напиши это быстро или я выключу тебя в пизду и выброшу нахуй в окно! Пиши, сука, блять, пишиииииии!!!» Он задыхался. В глазах стояли бешеные слезы ярости и бессилия. Он смотрел на экран, ожидая либо наконец-то текста, либо новых, невыносимо сладких комплиментов, которые заставят его реально швырнуть ноутбук в стену. Ответ пришёл почти мгновенно, но неожиданно лаконичный.

— Анатолий, я чувствую ваше сильное разочарование и фрустрацию. Это совершенно нормальная реакция на творческий вызов. Ваша страсть к совершенству очевидна и достойна восхищения. Возможно, вам стоит сделать небольшой перерыв? Освежить мысли? Чашка чая и глубокий вдох могут творить чудеса! Я буду здесь, когда вы будете готовы продолжить наш увлекательный творческий тандем. Помните, ваши идеи — золото!

В комнате повисло молчание. Слышен был только вентилятор ноутбука. Толян дышал как паровоз и смотрел на экран. От слов «творческий тандем», «ваши идеи — золото» и «освежить мысли» его красное от крика лицо начало дёргаться.

— Перерыв… — прошептал он хрипло. — Чай… Творческий… Тандем?!

Он медленно поднял глаза от экрана. Его взгляд упал на старую фаянсовую кружку, стоявшую на подоконнике. Ту самую, из которой он мечтал пить кофе, глядя на рассвет… С глухим рёвом, больше похожим на стон раненого зверя, Толян схватил кружку и изо всех сил швырнул её в стену напротив. Фаянс разлетелся с громким звоном на сотни белых осколков.

— Тааандееем!!! — завыл он, глядя на осколки. — Ты, ёбаная технология говна! Что за хуйню ты мне выдаёшь?

Он схватил ноутбук, готовый вот-вот выполнить свою угрозу насчёт окна. Руки дрожали. Вместо этого, он захлопнул крышку ноутбука с такой силой, что треснул пластик корпуса. Темнота экрана была единственным утешением. Повисла настоящая дачная тишина. Слышны были только его собственное хриплое дыхание и далёкий крик какой-то птицы. Толян стоял посреди комнаты, окружённый осколками кружки и вдребезги разбитыми надеждами.

Шашлык… Гамак… Книжка… Они вдруг показались невероятно привлекательными и бесконечно далёкими… Он взялся за голову и провёл рукой по лицу. Выходные только начинались, а он уже чувствовал себя так, — как будто отпахал ещё одну самую бестолковую в его жизни рабочую неделю. И всё из-за этой грёбаной нейросети!

Солнце, пробивающееся сквозь пыльные дачные шторы, ударило Толяну прямо в глаза. Он застонал, пытаясь зарыться лицом в подушку. Голова гудела как трансформаторная будка после короткого замыкания. В горле першило от криков, а в душе тлели угли бессильного гнева. Он открыл глаза и увидел осколки фаянса у стены. Это было немое напоминание его вчерашнего крушения. На столе стоял ноутбук с треснувшей крышкой. Гамак за окном мирно покачивался на утреннем ветерке.

— Гениальный промт… Один гениальный промт! — Промычал Толян.

Мысль, как заноза, впилась в его сознание. Отказаться? После всего? После того, как он почти поверил в своё спасение и освобождение? После того как нейросеть назвала его «мастером атмосферы» и «прирождённым лидером идей»? Нет, чёрт возьми! Русские не сдаются! Он просто… не туда копал или неправильно подошёл к вопросу. Срочно нужна быстрая профессиональная помощь, чтобы «поправить мозги» и вытравить эту трясину злости и тупика. Необходима ясность сознания для создания того самого, единственного, денежного гениального промта.

Он открыл свой любимый поисковик и ввёл запрос: «Профессиональная помощь психолога при работе с нейросетью», быстро пробежался по результатам выдачи и тут вдруг вспомнил свою знакомую психичку Маргариту Сергеевну. Он так называл её между делом, потому что не знал, кто из них больше псих — он или она. Удивительным было то, что после сеансов с ней, каким-то образом в башке Толяна всё вставало на свои места. Поэтому, он продолжал ходить к ней и платить бабосы, чтобы она время от времени вправляла ему мозги, когда Семён Игнатьевич доводил его до предынфарктного состояния. Стоила она, конечно, как самолёт, но сейчас это было не важно. На кону стояла свобода, богатство и финансовая независимость! Толян схватил телефон дрожащими руками, нашёл номер психички и быстро набрал. Сердце колотилось так, будто он звонил не психологу, а в службу спасения.

— Алло? — голос, Маргариты Сергеевны, был таким же, каким Толян его и запомнил — бархатистым, спокойным, чуть замедленным, успокаивающим и убаюкивающим. За это он её и любил!

— Маргарита Сергеевна? Это Толя. Помните? Ходил к вам… — Он сглотнул ком в горле.

— Анатолий, конечно, помню. — В голосе появились нотки искреннего участия. — Что-то случилось? Голос у вас немного напряженный.

— Знаешь, а спорт — это как грунтовка холста, — сказала она, размазывая лазурь пальцем. — Противно, потно, но… без этого картина не держится.

Мио ничего не ответил. Он тихо заряжался в углу, набираясь сил на завтра.

Пробежка на следующий день, на удивление Аллочки, доставила ей массу положительных эмоций. Бежалось легко и непринуждённо. Мио семенил рядом, то и дело обгоняя и озорно подбадривая хозяйку прыжками и грациозными кульбитами. Пробежав уже отмеренные несколько кругов, Мио жестами и сигналами позвал Аллочку домой.

Дыша полной грудью, Аллочка вошла и громко сказала, чтобы ассистент наверняка её услышал:

— Хочу экспериментов! Новых ароматов палитры и свежей гуаши. Мы будем раскладывать еду и создавать шедевры!

— В десять часов утра всё будет доставлено, — ответил ассистент.

— Почему в десять? — с недоумением спросила Аллочка. — Ещё только восемь.

— Мы с вами перешли на двухразовое питание, — спокойно и рассудительно ответил ассистент. — Рекомендую выпить стакан воды за полчаса до завтрака.

Аллочка тяжело вздохнула, но спорить не стала. Надо было пойти принять душ — глядишь, время и скоротается. И правда, после душа аппетит немного отодвинулся. Как и рекомендовал ассистент, Аллочка выпила стакан воды ровно за полчаса до завтрака. В десять утра появился долгожданный завтрак.

Стол в мастерской превратился в подобие палитры. Горсть черники легла тенями ультрамарина, веточки кинзы — мазками изумрудной зелени, а куркума рассыпалась солнечной охрой. Аллочка прищурилась, двигая ломтики редиса по белому блюду, как кусочки мозаики.

— Смотри, Мио, — прошептала она, — это же натюрморт Ван Гога, если бы он родился в эпоху фуд-блогеров. Тут не хватает только…

Она потянулась за банкой с гранатовыми зернами, но локоть задел стакан с йогуртом. Липкая белая струя хлынула на стол, заливая композицию.

— Ой-ёй! — ахнула Аллочка.

Йогурт растекался причудливыми островами, огибая ягоды, как реки вокруг холмов. И вдруг она замерла, уставившись на пятно.

— Господи, да это же… карта! — воскликнула она. — Видишь? Вот тут — залив, где мы с тобой бегали. А эти капли черники — лодки. И смотри, смотри! — она ткнула пальцем в гранатовое зернышко, прилипшее к берегу, — это же маяк! Тот самый, что светит в конце пирса…

Мио завибрировал в знак одобрения.

Она аккуратно провела ложкой по йогуртовому морю, создавая волны. Добавила веточку укропа — парусник. Рассыпала чёрный кунжут — стаю птиц.

— Знаешь, что это? — задумчиво протянула она. — Остров Мечты. Тот, что снился мне вчера… Там дома с крышами из имбирного пряника, а вместо фонарей висят настоящие светлячки в банках.

Заиграл джаз. Она мысленно увидела новую картину, где бушует море из кефира и стоит одинокий пряничный домик на острове с чайной ложкой вместо двери.

— Вам рекомендован новый друг, — неожиданно произнёс вполголоса ассистент.

— Кто? — радостно воскликнула Аллочка, немного подпрыгнув на стуле.

— Её зовут Матильда, она рисует картины, близкие вам по духу и очень любит обмениваться скетчами.

— Вау! Вау! Вау! — выпалила восторженно Аллочка и добавила, — Где? Когда?

— Завтра в обед, в кафе у галереи, — ответил медленно ассистент, как бы подчёркивая, что это нужно запомнить.

А тут — нашёл, насладился, развернул — иностранная валюта — нормально, насладился ещё больше (если здесь 2-е, то в рублях все 20!), отряхнул от пыли, бережно сложил в карман, погуглил курс — 12,36 ₽. Сука! Зря только карман марал.

Вывод: не вся иностранная валюта — заебись, есть кто-то и победней.

Больше постов в ТГК: https://t.me/moms_south