Серия «Пробы и ошибки государств и народов»

Для начала следует кратко пояснить, что это вообще такое. Остальгия (дочь "ностальгии", от нем."Ost" - восток) - это термин, описывающий тоску бывших жителей Восточной Германии (ГДР) и даже части их потомков, по её эпохе. Как таковая, она выражается в основном в культурном влиянии - книгах, создании предметов по мотивам восточногерманской эстетики и тому подобном. Разумеется, к этому можно прибавить обилие разговоров об "утраченном прошлом" как в реальном, так и в виртуальном пространствах.

Однако конкретные проявления остальгии меня в данном случает не интересуют. Вместо них я попрошу обратить внимание на данную карту:

Здесь имеет место сравнение территорий ГДР и ФРГ с землями, на которых победили различные партии на недавних выборах в Европарламент (июнь уходящего года). Они практически разделили страну на две части - ровно по тем границам, что существовали до 1990 года.

Причём бывшие гдровцы и их дети (уже внуки местами, наверное) голосовали отнюдь не за левых каких-нибудь, а за резко правую "Альтернативу для Германии", в то время как буржуины с запада предпочли консервативно-либеральный "Христианско-демократический союз".

Ну с этим-то понятно. А вот выбор осси (прозвище восточных немцев) не совсем ясен - а не они ли строили социализм каких-то 40 лет назад ещё? А теперь - вот как дело повернулось. Что ж, будем разбирать, в чём тут секрет.

Басня трёх империй

Сначала позволю себе немного романтизма и расскажу, о чём гласит история веков. Согласно ей, когда-то в Центральной, Западной и южной Европе простиралась огромная и могущественная Священная Римская империя.

Вопреки названию, из римского там было мало чего (просто в Средние Века "римлянин" - это широчайшая политическая принадлежность, а на маркер отдельной культуры), а населяли её в основном германцы - поначалу как всё ещё близкие к племенному строю люди, а позднее - как группа близкородственных...народов, может быть? Сказать сложно.

Из районов их проживания , впрочем, часто было ясно, от какого именно племени они произошли - Бавария, Швабия, Тюрингия, Саксония и некоторые другие и ныне напоминают интересующимся темой о грозных бородачах, живших в античных и раннесредневековых дремучих лесах центра Европы.

Но веке в XII это были стандартные для тех лет гособразования, входившие в состав самой Римской из империй. Жители данных областей, само собой, несмотря на принадлежность к родственной лингвокультурной ветви, не считали себя единой нацией (каковых тогда в мире было 0), а фактически объединяло их только признание власти "римского" монарха, благословлённое Богом через Католическую Церковь.

И если в соседних областях с похожим состоянием (Франция, Иберия, Древняя Русь и так далее) с каждым веков брала верх централизация, что привело их к абсолютным монархиям с их единой мощью, то германские районы в этом плане только деградировали - СРИ постоянно теряла хватку, уступая раздробленности. Таким способом то, что населяли условные немцы, в Новое время стало очень сложным для понимания местом - с политической перспективы, я имею ввиду.

Отсюда ясно следует, что первая немецкая империя, или, если угодно - Первый Рейх, оказался так себе проектом. Проверки временем он совсем не выдержал. Отсутствие на его номинальных землях единой управленческой системы привело к таким печальным последствиям, как разорительные войны между более сильными игроками, которые использовали этот весь прекрасный винегрет как поле битвы и буфер .

Как и в прочих государствах Европы, там, где до 1806 года типа стоял Первый Рейх, формирование политической нации началось в 1800-х годах. Специфика именно тех районов заключалась в том, что не имелось централизованного государства, а значит, национальное движение должно было решить целых две задачи - не только создать литературный язык, национальный миф и прочее в таком духе, но и добиться появления единой державы.

Базой для появления Германии, как понятно, послужили языковая идентичность и торговля (как правило, речная). Она конструировалась постепенно, по мере популяризации идей о существовании некой "немецкой нации с великим прошлым". В итоге же, собралась в 1871 году вокруг сильного и милитаризованного Прусского королевства. Так спустя 65 лет после окончательного упразднения Первого появился Второй Рейх.

А теперь вспомним, что на протяжении веков немцы страдали от децентрализации и постоянного вторжения к ним всяких из окружных земель. Логично, что память об этом опыте должна была сделать Германскую империю готовой к обороне от врагов. Так и вышло по сути, однако новая страна пошла куда дальше - как уже говорилось, нации не может быть без мифа о прошлом.

В случае с Германией он заключался в том, что немцы-де - благородный народ воинов, который ещё в Античности побеждал римлян и славян. Милитаризм воспевался как важнейшая черта "германского характера". Это отлично подпитывалось тем, что центром объединения стала Пруссия, с XVIII века обладавшая репутацией эффективного военного государства (стоит только вспомнить, сколько оно продержалось против трёх огромных империй во время Семилетней Войны).

В итоге мы имеем Германию того времени как мощную и молодую военную державу.

Это один нюанс. А второй заключается в том, что немецкий национализм был весьма агрессивен идеологически. Он полагал, что Германия несправедливо обделена властью на мировой арене, и должна забрать её у конкурентов как в Европе, так и в колониях оной.

Немцы были совершенно убеждены в том, что они достойны большего и обязаны, подобно предкам, силой доказать превосходство, получив право на гегемонию в мире. И вот, в 1914 году представилась такая возможность - Германская империя с парадами в городах вступила в Первую мировую войну, которая стала для неё кошмаром - слабые союзники, меньшие ресурсы, морская блокада и война на два фронта привели страну к истощению, голоду и, в конце концов - к поражению и коллапсу.

Лишившийся всех колоний и части континентальных мест, разорённый и униженный, немецкий народ только сильнее воспылал ненавистью к "нечестному" миру. Амбиции Германии, и до того сравнимые с массой бронтозавра, стали ещё шире после падения Второго Рейха. А уж когда в 1929-ом грянул тяжелейший экономический кризис, то совсем не за горами замаячил новый Рейх, на сей раз - краше двух предыдущих.

Национал-социализм и его доктрина - пик развития агрессивных немецких идей. Созданный художником со товарищи Третий Рейх должен был простоять тысячу лет, демонстрируя несомненное величие Германии.

Но и тут облом - всё-таки проиграли, на сей раз тотально. Колоссальные аппетиты всегда чреваты отравлением, что и вышло - воевать со всеми великими державами, имея в союзниках Хорватию, Италию и Румынию, оказалось плохой идеей. В 1943-1945 годах один за другим удары СССР, США и Великобритании уничтожили Третий Рейх.

В итоге спесь и ретивость германского национализма привели к очень плачевным итогам, а сам он был в пух и прах разбит внешней оккупацией и очищением Германии от не только нацистских, но и любых явно агрессивных идеологий.

Наиболее яркие проявления тех жутких последствий, что в сороковые обрушились на Германию - полное разрушение города Дрезден в начале 1945 года в ходе союзных бомбардировок, а также жестокое изгнание германского населения из Польши, Чехии и вообще всей Восточной Европы.

Такую нереальную цену немцы заплатили за свои комплексы и чрезмерные претензии по отношению к соседям.

Приличный комфорт

Если вы добрались досюда, то у вас наверняка возник вопрос - а где хоть что-то про ГДР и остальгию? Это справедливо, и тем не менее без того, что рассказано выше - понять причины последних сложно. Теперь же, когда всё нужное высказано, могу приступить к сути.

Итак, представьте, что вы - житель города на территории будущей ГДР. Вы родились при кайзере, видели унижения своей страны, вы верили нацистам и так или иначе участвовали во Второй мировой войне (в тылу или на фронте). И вот, после всего, перед вами - итог вечных исканий, вечной нестабильности и частых лишений. Если вы житель Дрездена, то ваш дом вовсе стёрт с лица Земли.

А если бывший немецкий резидент из Чехословакии или Польши - то вы опозорены, лишены всего и вынуждены жить на новом месте с тяжелейшим жизненным опытом.

В любом случае - ничего хорошего вам не видно в своей жизни. И таких - вся страна. Но вот, с годами вы замечаете, что построенное по советскому образцу государство может дать то, чего Германии так не хватало в последние десятилетия - политическую и экономическую стабильность, социальные гарантии, мирную жизнь, безопасность и чувство мирного созидания.

Вот и Дрезден восстановлен и перестроен, а там - появились заводы, где можно зарабатывать на хлеб. Всем дано пусть небольшое, но отдельное жильё, а восточногерманские товары пользуются спросом в СССР и у соседей по соцблоку, что приятно для экономики.

И вот такой уклад вы передаёте своим детям, которые не увидели ужасов мировых войн и кризисов. Разумеется, вы будете благодарны новой системе за это.

Если сказать в общем, то ГДР после ада того, что прошло, стала для очень многих её граждан едва ли не раем.

Но не будем идеализировать - часть восточных немцев таки была недовольна режимом. Отсюда такие события, как протесты в Берлине 1953 года и построенная там же стена с западной половиной города. Понять их можно - ФРГ, объективно более развитая и богатая на ресурсы, манила к себе, бесспорно.

Но большинство граждан ГДР всё-таки было довольно своей жизнью, полагая, что новые изменения могут повторить прошлое.

Соблазн и разочарование

Ехидный читатель скажет - это всё чушь, ведь в итоге жители востока были рады присоединиться к западным собратьям (а это было именно поглощение ГДР со стороны ФРГ, а не "объединение") в 1990 году. И это тоже правда. Объясняется легко - изначальная большая бедность территорий Восточной Германии (имевшая место задолго до XX века) и выявившиеся минусы плановой экономики в 1980-ые заставили большинство её жителей поверить в то, что их ждёт успех в новом, рыночном и глобализованном мире.

Однако осси ждал сюрприз - оказалось, что на практике за словами о "воссоеденении" стоит подавление более экономически слабого востока и превращение его в периферию относительно запада. Восточногерманские предприятия разорились, не выдержав конкуренции, а их работники лишились прежнего стиля жизни и либо обеднели, либо мигрировали налево. С самых девяностых в бывшей ГДР так и не удалось построить новой мощной промышленности.

Она остаётся депрессивной территорией, которая заметно отстаёт от своей второй половины.

В Европе есть и куда более выдающиеся примеры подобного упадка небогатой территории после открытия её миру, где за своё благополучие надо жёстко бороться. Такие страны, как Албания и Болгария, например. И всё же ГДР с представленной стороны ценна тем, что она контрастирует с Западной Германией - одним из богатейших регионов материка.

На данном фоне можно легко понять, в чём корень популярности правых среди бывших восточных немцев и их детей. В условиях застоя и проблем более радикальные решения кажутся правильнее умеренных, а либерализм воспринимается как излишнее жеманство (а нынешний европейский леволиберализм - тем паче) .

В свою очередь, социалисты и коммунисты непопулярны на востоке потому, что большинство тамошних жителей на самом деле разочаровано в строе, который уже однажды рухнул.

Среди самых бедных стран Европы Албания неизменно занимает своё место. Несмотря на средиземноморский климат, идентичный тому, который наблюдается в Греции и Италии, это маленькое государство не пользуется большой популярностью у отдыхающих или вообще у кого-либо, кроме, наверное, учёных-балканистов. Уровень жизни там сравним с Северной Африкой, а в гористых сельских районах до сих пор в массовом употреблении находятся ослы как транспортные животные.

И это в современную эпоху. Если же перенестись на сто лет назад, то мы увидим ещё больший разрыв этой территории с другими частями континента. Поэтому, как это нередко случалось со слаборазвитыми местами в прошлом столетии, Албания призвала национального лидера (вождя, диктатора, тирана, как называть - смотрите по своей политической позиции), чтобы он правил надёжно и сделал страну великой. В ней таковым стал Энвер Ходжа, руководивший своей некрупной вотчиной целых сорок лет. Этот пост - про него и его государство.

Пороховая бочка Балкан

В действительности, несмотря на бедность и абсолютную незначимость на мировой и даже на европейской арене, Албания (самоназвание - Shqipëria, по-русски - примерно "Шчиперия") может удивить. К примеру, албанский - один из трёх индоевропейских языков, которых исследователи не смогли причислить ни к одной из существующих близкородственных групп. Как и другие два - греческий и армянский - он считается наиболее далёким от своих родственников, к коим относится и русский.

Столь же необычно и происхождение албанцев - генетически они, конечно, близки с греками, сербами и прочими народами региона, однако культурно представляют собой смесь нескольких доминант, имевших место на Балканах в течении истории - эллинистической, латинской, славянской и турецкой. А предками их, вероятно, являются иллирийцы - античные племена, бывшие носителями слабо изученных индоевропейских говоров.

Скорее всего, изначальный албанский этнос наследовал иллирийской культуре. Однако в дальнейшем он подвергся пусть не абсолютной, но очень серьёзной ассимиляции. Так, север страны, близкий к Италии, включил в свои диалекты много латинизмов и крестился в Католичество, в то время как юг, соседствующий с греческим Эпиром, стал православным. А в XVI-XVIII столетиях, после османского завоевания, многие албанцы, особенно жившие в менее развитых континентальных районах, приняли ислам (не с руки им было платить джизью, видимо)

Но и ислам в местной среде стал специфическим - так, у албанцев популярность получил суфийский орден бекташей, который во многих моментах резко противоречит исламу-суннизму (наличие обряда крещения, высокая терпимость к христианам и тому подобное). Однако, при этом всём, албанцы стали долгоиграющим гарантом сохранения султанской власти на юге Балкан. Они часто привлекались для подавления восстаний православного населения, правительство поощряло их переселение в христианские регионы (Косово, Эпир).

Кроме того, за время оттоманского правления албанцы несколько арабизировались и отуречились (что неудивительно для исламизированных народов). Среди них стали популярны арабские и турецкие имена, элементы одежды, заместилась даже часть лексического состава языка.

Территории, населённые албанцами, дольше всех оставались лояльны османской власти и во многом были её опорой в регионе.

Но с торжеством в столице турецкого национализма (младотурецкий переворот 1908 года) и началом секулярных и националистических реформ интересы турок и албанцев быстро разошлись, что привело к появлению собственно Албании в ходе Балканских войн (ноябрь 1912-го).

Молодое государство постоянно раздирало от противоречий всех мастей -религиозных, социальных, политических и экономических. Крайняя бедность и граничащее с крепостничеством бесправие крестьян, огромная власть землевладельцев, оставшаяся с османских времён, невероятно низкий уровень грамотности (5% от всего населения), полное отсутствие промышленности, перманентная политическая нестабильность - и это далеко не все проблемы тогдашней Албании.

Если Балканский полуостров - это пороховая бочка Европы, то Албания выступала в этой роли для самих Балкан, так как определённо была самой неразвитой, неспокойной и сырой их частью.

Принципиальный молодой человек

Всё это воочию видел молодой Энвер Ходжа, родившийся в семье бекташей в городе Гирокастра 16 октября 1908 года. Ему, можно сказать, повезло - родители Энвера были обеспеченными и интеллигентными людьми.

Отец торговал тканями и часто ездил за границу, поэтому считал для своего сына необходимым получить западное образование. В 1930 году он отправил Энвера учиться во Францию, в университет Монпелье, с которого, однако, парня быстро отчислили. Но он всё же остался на родине круассанов и влился в тамошнюю политическую дискуссию.

В межвоенной Европе были чрезвычайно популярны левые и даже откровенно коммунистически идеи, многие видные деятели этого толка открыто восхищались сталинским СССР и считали, что его устройство нужно скопировать по всему материку. Во Франции, пребывавшей в кризисе с самого конца Первой мировой войны, подобные идеализированные представления встречались отнюдь не редко.

Энвер Ходжа быстро попал под влияние данных идей, что неудивительно - выходец из нищей и отсталой Албании легко мог увидеть в Союзе пример быстрой модернизации и восстановления подорванного государства. Он стал общаться с членами французской компартии, сотрудничал в левой газете "Юманите". Позднее - занимался переводами речей советских политиков и самого Иосифа Сталина на албанский язык.

В 1936 году Энвер вернулся на родину, полный решимости проповедовать свои взгляды соотечественникам. Активно критиковал монархическое правительство Албании, занимал не последние должности в албанской коммунистической группе, имевшей связь с Коминтерном, а в 1938 году стал её лидером. Тогда же Ходжа посетил Москву и лично познакомился с советским правителем. Эта встреча оказала на мужчину колоссальное впечатление и укрепила его взгляды о необходимости переустройства Албании по большевистскому образцу.

Правда, пока это казалось невозможным, так как на смену плохонькой, но своей, монархии, в апреле 1939-го пришла итальянская оккупация. Муссолини решил, что для начала осуществления проекта "Нашего моря" (то есть перехода всего прибрежного Средиземноморья под контроль Рима, прямо как в Античности) отлично подойдёт Албания как самое слабое звено. За пять дней страна была захвачена, после чего она несколько лет оставалась частью "империи" Муссолини.

Ходжа, как совершенно убеждённый коммунист, сталинист и антифашист, наотрез отказался сотрудничать с завоевателями, за что был ими объявлен вне закона. Однако, он не покинул родной край, а вместе с соратниками начал партизанскую деятельность, благо что гористая Албания этому более чем способствовала.

Как и в соседней Югославии, боролись против оккупации в основном коммунисты, тогда как многие националистические элементы вполне сотрудничали в её рамках . Надо при этом сказать, что, хоть среди балканских коллаборационистов было много албанцев, они по большей части происходили не из самой Албании, а из Косово, где местные представители этой национальности были рады убивать сербов под любым предлогом.

А Ходжа и его идеологические партнёры, напротив, пользовались большей популярностью у населения, чем проиталонемецкие господа. В 1941-ом части албанского сопротивления наладили связь с югославскими партизанами и при их поддержке создали полноценную Компартию. Энвер Ходжа стал её первым секретарём. Его правой рукой являлся Кочи Дзодзе, близкий друг и единомышленник Энвера.

В сентябре 1943 итальянская администрация заменилась на число немецкую, куда более жестокую. Несмотря на многочисленные репрессии, партизаны не были побеждены, а к осени следующего года сильно окрепли. Окрепло и влияние Ходжи - он за это время многократно превзошёл Дзодзе по авторитету.

Албанское сопротивление виртуозно воспользовалось отступлением Вермахта из Греции и Болгарии (сентябрь - октябрь 1944-ого) и смогло самостоятельно выгнать немцев из страны. 29 ноября они окончательно бежали. Энвер Ходжа, Кочи Дзодзе и их сторонники тогда стали единственной реальной силой в Албании.

Социализм с албанской спецификой

Коммунистическая партия быстро освоилась и стала наводить свои порядки. В течение 1945 года были подавлены последние остатки монархистов и определены новые государственные институты, а 11 января 1946 - принята Конституция Народной Республики Албания, чем её формирование официально завершилось.

Энвер Ходжа, помимо поста первого секретаря партии, занимал должности Председателя совета министров, Министра иностранных дел и Министра народной обороны. Получив столь широкую власть, он начал проводить политику, скопированную со сталинской, которой албанец, как уже говорилось, максимально восхищался. Полным ходом пошли ликвидация неграмотности, коллективизация и индустриализация - всё под копирку как у северо-восточной державы.

Ходжа открыто заявлял свою приверженность сталинскому СССР, за что получал от Москвы щедрый гешефт на описанные преобразования. Всего за период поздних сороковых и ранних пятидесятых Албания получила от могущественного союзника 200 000 000 долларов на техническое и инфраструктурное расширение. С севера шли зерно и специалисты для обучения местных промышленным и управленческим нюансам, даже пятилетний план Албании утвердил лично Иосиф Виссарионович.

В общем, Албания была самой просоветской страной Европы, а ведь на её землю вовсе не ступала Красная Армия, просто лидер хотел именно такого курса, к тому же миллионы зелёных и ценные кадры на дороге не валяются.

Впрочем, наличествовала в правительстве и иная точка зрения - тот самый Кочи Дзодзе, хороший приятель Ходжи, стремился сменить политическую ориентацию. - вместо СССР наладить близкую связь с Югославией, которая с самого окончания войны стремительно уходила от Москвы, скандально порвав с оной в 1948 году. После этого противоречия между текущим лидером и сторонниками патронажа Белграда в Албании достигли своего пика.

А решились они тоже по сталинскому образу и подобию - путём репрессий. Энвер Ходжа объявил Дзодзе и его партию "предателями", судил и просто повесил. Албания резко осудила политику титовской Югославии. Таким способом окончательно установилась абсолютная власть Ходжи как национального лидера.

В целом, преобразования, проведённые в дальнейшем, можно условно разделить на два типа:

1)Такие же, как в СССР - их уже назвал. Ударная индустриализация, ликвидация безграмотности и частного землевладения, урбанизация, политические репрессии (правильные или нет - автор не судит, но факт есть факт), создание аналога НКВД - Сигурими, культ личности вождя (но поначалу скорее советского) и прочая, и прочая.

2)Уникально локальные, но базировавшиеся на советском опыте. Вот тут всё куда интереснее.

Первоначально из действительно выдающегося можно назвать только всеобъемлющее восхищение Сталиным. Ходжа, похоже, настолько обожал отца народов, что долгое время развивал поклонение не себе, а именно ему. Некоторые албанские поселения были переименованы в честь Сталина, а после смерти советского руководителя его проводы, устроенные Энвером, оказались более масштабными, чем в Москве.

Албанцы буквально падали на колени и клялись в вечной верности покойному Виссарионычу прямо на центральной площади Тираны (столица описываемой страны). Там для этого собрали тысячи людей. Неизвестно, были ли эти слёзы искренним проявлением скорбного чувства или речь всё же идёт о приказе начальства, но во всяком случае такая ситуация - великолепно показательна.

Уже интересно, но дальше - больше. Само собой, как и Мао Цзэдун, албанский вождь очень и очень плохо воспринял хрущевское выступление против почитания Сталина. Он обвинял ценителя кукурузы во всех идеологических грехах, что понятно - отход Советского Союза от единоличного правления был не тем примером, который желал копировать привыкший к власти Энвер. В 1962-ом Албания вышла из Совета экономической взаимопомощи, а в 1968 - из Организации варшавского договора, полностью прекратив сношения с Москвой. Зато у Ходжи хорошо наладилась дружба с китайским коллегой.

Теперь, когда Албания более не имела партнёров в Европе (Югославия, с её капиталистическими замашками, по-прежнему считалась злом), там вовсю пошла специфика режима. Сталинизм за это время плавно эволюционировал в ходжаизм - его логическое продолжение. Лидер албанцев наконец приступил к собственному массированному возвеличиванию.

Он присвоил себе титул Народного героя Албании, велел пропаганде вещать о его огромной роли в спасении и процветании нации, вовсю развернул плакатное и прочее в таком духе творчество в честь себя (но не полностью забывая о грузинском учителе). Проще говоря - вошёл во вкус, как и многие правители-современники Ходжи.

Интересны и другие аспекты политики героя Албании. Один из них - атеизм. Как я уже говорил, ходжаизм часто представлял собой доведённые практически до логического конца советские практики. Яркое тому доказательство - полный запрет на любую религию, введённый в стране в 1967 году. Да, советская власть тоже жёстко секуляризовала общество, разрушала или меняла назначение храмов и так далее, однако в СССР никогда не было отобрано право веры как таковое. Советские граждане могли лично, не пропагандируя это, отправлять обряды и молиться.

В Албании же, с 1967 официально объявленной атеистическим государством, даже за тайные религиозные действия ждало уголовное преследование. Известен случай расстрела священника после того, как тот крестил ребёнка семейной пары. Храмы с мечетями разрушались и забрасывались, что очень навредило архитектуре страны.

Залезть в голову к Энверу Ходже, конечно, нельзя, поэтому не представляется возможным и сказать с точностью, почему он выбрал настолько радикальный вектор по отношению к религии. Возможно, он просто решил, что большевики в этом вопросе недожали, и нужно сделать это самому.

Однако вопрос веры - не единственное, что выделяет Ходжу. Он дико боялся вторжения в Албанию, подобного тому, что провели едоки пасты и пиццы, когда будущий вождь был молод. И действительно - у Албании тогда что не сосед, то враг. "Буржуазная" Югославия, Греция с её правыми Чёрными полковниками и влиятельной Церковью, член НАТО Италия (как и Эллада, впрочем) - никому нельзя доверять. То же с континентом вообще - кругом всякие Турции, Испании, Венгрии и прочие сторонники либо СССР (где предали дело Сталина), либо США.

Даже Китай свернул не туда после смерти Великого кормчего, поэтому с 1978 года отношения с Пекином Албания тоже прекратила. Одним словом - ужас, ужас кромешный. "Но выход есть!" - что-то такое, наверное, подумал Ходжа, когда в его разуме возникла гениальная идея - усиленно подготовить страну к обороне от неизбежного (по мнению руководителя) нападения.

Для этого он повелел учредить курсы военной подготовки, на которые обязаны были регулярно ходить все граждане возрастом от 18 и до 56 лет. Численность армии увеличилась, а на рубежи с Грецией и Югославией поставили куда больше войск, чем раньше.

Но самое масштабное, что задумал национальный лидер - это застроить всю Албанию прочными бункерами, которые служили бы надёжными укреплениями и чудовищной помехой для наступающего вражины. Все 1960-ые и 1970-ые годы прошли в усиленном возведении бетонных махин. На это не жалели ни денег, ни ресурсов, ни людей. Часто рабочие руки брались в ущерб промышленности и сельскому хозяйству, что нисколько не смущало вождя. Он твёрдо верил - это жертвы, на которые необходимо пойти.

Поразительно, но эта деятельность привела к созданию более чем 173 таких сооружений. Тогда правитель вздохнул спокойно, правда, по-прежнему ожидая войны всего злого мира со своей одинокой страной.

Совершив столько невероятных подвигов, Энвер, кажется, перенапрягся, поскольку в 1983 году его здоровье резко пошло под откос - он пережил несколько инфарктов и инсультов, после чего слёг и по сути отошёл от дел, но оставался на посту главы государства вплоть до смерти в 1985-ом. Тогда его сменил Рамиз Алия, который продолжил ходжаистские методы, но в меньшем масштабе - заметно поубавилось репрессий, но большего не случилось.

Однако со временем система, лишённая своего главного стержня в виде национального вождя, посыпалась. Смотря на крушение похожих правлений во всей Восточной Европе, албанская оппозиция вышла из подполья и начала устраивать протесты. С 1990 года власть уже не могла их подавить, поэтому ей пришлось идти на уступки - разрешить выезд из страны, отменить запрет на религию и пообещать принятие нового избирательного закона. В 1991 году правительство формально отказалось от ходжаизма и перешло к "демократическому социализму".

Это, ожидаемо, лишь ускорило смерть режима - в 1992 году выступления против него стали настолько сильны, что смели Алию и всю партию. Албания была преобразована в прозападную страну, отменены все прежние порядки. Бункеры забросили, а населению разрешили их демонтировать. Впрочем, из-за того, что это предлагалось делать за собственный счёт, сии конструкции по сей день стоят по всей Албании. Они или пустуют и лежат в руинах, или переквалифицировались в домики для бездомных, кафе, парикмахерские и музеи.

Герой или злодей?

Как и во многих странах бывшего левого лагеря, никакого чуда после перехода к сотрудничеству с Западом и рыночным отношениям в Албании не случилось. Она не сумела стать более благополучной, скорее наоборот - открытие границ привело к повальной миграции жителей, как правило - в Италию (меньше - в Грецию). Сейчас там живут и работают сотни тысяч албанцев.

Поскольку Албания продолжает быть бедной страной, многие в ней с теплотой вспоминают правление Энвера Ходжи, когда, хоть и было тоже небогато, но люди чувствовали себя более социально защищёнными и нужными в обществе. Согласно опросу, проведённому в 2016 году, 45% населения положительно относятся к покойному лидеру, а 42% — отрицательно.

Ведь если подумать глобально, то именно при нём Албания преодолела неграмотность (к 1980-м 98% граждан умели читать и писать), построила промышленность, избавилась от феодальных пережитков и реально являлась суверенной страной. Но надо и понимать, что вместе с тем затянувшееся пребывание Ходжи у власти в конце концов привело к экономической стагнации, абсурдным проектам и десятилетиям не самых приятных репрессий.

Этот пост вполне можно считать продолжением моей работы про зарождение (или возрождение, это как посмотреть) греческого государства в начале XIX столетия. Здесь речь пойдёт про первичный этап признанной независимой Греции, и в первую очередь про развивавшиеся на этом этапе националистические концепции и следствия их влияния.

Могучие и благородные побуждения

Завоевание Элладой суверенитета не решило всех проблем греческого народа. Самую существенную и главную из них, помимо продолжения существования огромной Османской империи к северу, можно понять, если сравнить две карты Греции:

Прекрасно видно, что современное государство более чем вдвое больше свежеобразованного. То есть, в определённые периоды времени после 1830-х годов оно стабильно прирастало новыми территориями. А всё потому, что та земля, которую удалось отвоевать революционерам изначально, совсем не совпадала с расселением греков тогда. Чтобы прояснить, насколько обширно они проживали в регионе, следует посмотреть на карту Византийской империи в период её последнего подлинного расцвета в конце XII столетия:

Собственно, а что можно сказать про положение дел в XIX веке, смотря на средневековую державу? Кажется, что и ничего вроде, но на самом деле многое. В прошлой части говорилось о том, что как бы византийская протоидеология не упирала на "римскость", фактически греки всегда составляли основу империи. Греко-православное её население было самым важным.

Даже в худшие времена, когда персы, арабы, болгары или сельджуки завоёвывали провинции Балкан и Анатолии, под контролем василевсов оставались прибрежные районы и их укреплённые города - Афины, Фессалоники, Смирна, Трапезунд и другие менее крупные. Полуостров Пелопоннес (в Средние Века назывался Мореей) также обладал сильными оплотами имперской власти на своих берегах. Не только толстые стены Константинополя, но и эти поселения являются одной из ключевых причин того, почему Византия продержалась так долго.

Все эти земли объединяло то, что они были населены греками и никогда не славянизировались или тюркизировались, в то время как более северные Балканы и внутренняя Анатолия достаточно быстро перестали быть эллинистическими, стоило только завоевателям однажды на них осесть. Это были глубинные земли греческого этноса, и потому они являлись основой Восточно-Римской империи, которая обнажалась во время особенно упорного натиска врагов.

То есть, вплоть до XIII столетия греческая (официально - опять же, ромейская) государственность последовательно сжималась вплоть до областей, где жили в массе греки. И это далеко не только юг Балканского полуострова, но ещё и Понт, и запад Малой Азии. В XV столетии османы уничтожили Византию с её осколками, расположенные именно в тех краях, и только тогда большинство греков попало под власть исламской империи.

Как я уже упоминал в посте про геноцид христиан турецкими националистами, Османская империя не придавала значения этническому происхождению подданных. Греки были вторым сортом среди её жителей, но исключительно по религиозным мотивам. Как и указано в мусульманских книгах, османское правительство заставило кафиров (немусульмане в широком смысле) стать зимми (подчинённые неверные) через униженную плату высокой дани. Аналогично оно поступало с армянами, сербами, египтянами-христианами и прочими. Оно не трогало районы греческого большинства с какой-либо другой перспективы.

Любой грек в теории мог стать равным турку или арабу, просто отрекшись от православия, при этом он имел право продолжить без проблем говорить на родном языке и придерживаться родной культуры. Целые народы - например, албанцы - приняли ислам из-за этого. Но они скорее исключение - поскольку в те года религия и была большей частью идентичности людей, греки, как и почти все зимми Османской империи, веру в в своём подавляющем большинстве не сменили.

Поэтому они зажили весьма плохо. Однако, высшее православное духовенство и часть греческой знати сохранили свои привилегии, султан позволял им жить в Константинополе и занимать жирные должности. Эта прослойка элиты называлась фанариотами. Именно из фанариотов вышел лидер греческой революции - Александр Ипсиланти, и именно среди них возникли первые идеи греческого национализма.

Главной из них была Великая идея - представление о том, что нужно возродить Византийскую империю и избавить греческий народ от его униженного положения. Фанариоты полагали, что сделать это можно путём постепенного увеличения своего влияния на султана и взятия власти в империи в руки греческих аристократов. Некоторые группы "голубокровных" греков будут пытаться сделать это вплоть до начала XX столетия.

Другие, находящиеся на службе у Российской империи, поддержат Греческий проект Екатерины II и спровоцируют во время русско-турецкой войны восстание на Пелопоннесе с целью его реализации (1770).

Но обе линии по освобождению от османов оказались неэффективными. Вместо них успешным вышел концепт создания небольшого греческого национального государства.

Появление Греции как таковой стало важнейшим шагом к дальнейшему развитию национализма. Хотя Греческий проект не удался, интеллигенция новой страны частично продолжила верить в него, в основном придя к общему мнению относительно необходимости воплощения Великой идеи.

Само же это словосочетание (греч.Μεγάλη Ιδέα) было впервые произнесено тогдашним премьер-министром Греции Иоаннисом Колеттисом в 1844 году. Сторонники идеи хотели присоединить к маленькой пока стране все земли с греческим большинством, от Эпира до Понта, и таким образом реставрировать позднюю Византию.

С тех пор молодое государство последовательно шло в данном направлении. Взгляните на эту карту:

На ней показано, какие конкретно шаги Афины проделывали для того, чтобы, по выражению одного известного политика, Мake Greece Great Again. Понятно, что не столь влиятельное государство не могло совершить такие подвиги в сольном действе и прибегало к помощи других держав.

Так, в 1864 году управлявшая расположенными у западного берега Греции Ионическими островами Великобритания передала их более "логичным" владельцам, что стало вторым (после собственно независимости) шагом к исполнению Великой идеи. Затем, когда Россия победила Османскую империю в войне 1877-78 годов, Греция воспользовалась ситуацией и вскоре получила себе Фессалию по Константинопольской конвенции 1881 года.

В 1897 году началось антиосманское восстание на Крите. Греция вмешалась в конфликт и начала войну с османами, и хотя султан быстро утратил контроль над островом минотавра, он был по решению великих держав преобразован в автономию Константинополя, что стало неприятным событием для греческих националистов.

Победы

Но это всё были детские игры, настоящие золотые времена для осуществления Великой идеи наступили уже в XX столетии. В 1908 году и до того слабевшая Османская империя оказалась в сильнейшем политическом кризисе, когда уже турецкие националисты - младотурки, выступили против султана Абдул-Хамида II и свергли его в апреле 1909 года. Их политика была направлена на формирование турецкой нации и отказ от исламских устоев. Это возмутило до того лояльных арабов и албанцев, которым национализм турок был ни к чему, ибо свой уже проклёвывался.

Отвратив от себя албанцев, младотурки совершили большую ошибку - этот коренной народ пороховой бочки Европы, принявший ислам, был одним из гарантов сохранения хотя бы частичной власти империи на балканском юге. Теперь она была окончательно подорвана.

Ожидаемо, что это привело к началу Балканских войн 1912-13 годов, когда все народы полуострова ополчились на турок. Греция в их ходе разжилась землями - сперва она победила османские силы, а затем имевшую противоречащие греческим амбиции Болгарию, после чего у неё во владении оказалась Македония (та, что к югу, очевидно) с городом Фессалоники. Кроме того, младотурки уступили Греции несколько крупных островов в Эгейском море. Также автономное государство на Крите наконец воссоединилось с континентальной Грецией.

В таком виде Эллада и подошла к Первой мировой войне. Большую её часть она была нейтральна, переживая борьбу между прогерманским королём и желавшим присоединения к странам Антанты премьер-министром Элефтериосом Венизелосом. Последний особенно важен для повествования, поскольку он всячески продвигал Великую идею и считал её правильной. В конце концов, англо-французские силы поддержали Венизелоса и помогли ему взять власть в стране, по итогам чего Греция в 1917 году начала боевые действия с Центральными державами.

Поэтому когда германский блок проиграл осенью 1918-го, Греция во главе с Венизелосом начала диктовать свои условия поверженным Османской державе и Болгарии. Вернее, делала это с оглядкой на Лондон с Парижем, которые рассчитывали через усиление Греции как союзника закрепиться в регионе. И действительно, в 1919 году Болгария уступила Афинам Западную Фракию, а по Севрскому договору (1920-й) с османами к Греции присоединились Восточная Фракия на Балканах и Иония с городом Смирна в Малой Азии.

После этого события греческий национализм пошёл на колоссальный подъём, а реализация Великой идеи казалась очень близкой.

Крушения и катастрофы

Но Венизелос не учёл, с каким врагом имеет дело. Младотурки, постоянно проигрывая в войнах, оказались в крайне отчаянном положении. Такими темпами Османская империя шла к полному распаду, что означало бы изгнание турецкой власти в горы континента и потерю остатков влияния Турции на мир. Вот этническая карта Анатолии тех лет :

Выходила ужасная для младотурок картина - новая создаваемая ими турецкая нация стала бы титульной в стране без серьёзного выхода к морю и соответственно, без силы и влияния. Не только греческая Великая идея, но и армянское и курдское национально-освободительные движения при достижении ими полной победы стали бы величайшим турецким трауром, который очень не хотелось приурочивать к рождению новой Турции.

Поэтому лидеры младотурок - Энвер-паша и Талаат-паша, начали действовать просто и легко - с 1915 года они приступили к массовым убийствам не просто войск и подпольных греко-армянских националистов, а всего "вредного" населения. Это стало катастрофой и огромной трагедией для миллионов людей. Младотурки уничтожали целые регионы, вместе с их тысячелетним культурным наследием.

Греция, заняв новые земли, начала попытки к прекращению геноцида греков в Малой Азии и Понте, но ей это не удалось , потому что, хотя Турция подписала Севрский договор, он не был ей ратифицирован, что вылилось в войну между двумя странами. Жесточайшие методы врага и его упорство вкупе с недостаточной поддержкой от уставших от войны Франции с Великобританией предопределили поражение Греции.

Турецкие националисты провели мощнейший геноцид понтийских греков и менее масштабные, но подорвавшие возможность контроля Афин над регионом массовые убийства греков Малой Азии.

Новый Лозаннский договор 1923 года лишил Грецию прошлых приобретений. Кроме того, оставшиеся на закреплённых за Турцией землях греки были обязаны покинуть свои дома в рамках обмена населением с соседом и вчерашним врагом. Из Греции же были выдворены немногочисленные жившие на её территории турки и мусульмане-албанцы.

В целом, цифры такие - на Балканскую сторону Эгейского моря было изгнано чуть менее 1,5 миллионов человек, большинство - греки, но было и некоторое число других христиан, а на малоазийскую - около 400 тысяч магометан. Очевидно, что для Греции это была катастрофа куда большая, чем для Турции, отстоявшей некогда завоёванные берега черноморских проливов и Малой Азии и сохранившей таким образом хотя бы часть своего чуть не сгинувшего полностью влияния на мировой арене. Эллада же вынуждена была забыть о Великой идее и начать разбираться с возрастающей гуманитарной катастрофой и прочими проблемами.

Впрочем, до конца самая амбициозная из концепций греческого национализма забыта не будет. Она ещё взыграет в будущем, что является уже совсем другой темой, ибо эпоха не та. Но конечно, после событий зари межвоенного периода Греция не сможет более мыслить аж о возрождении Византии.

Классический европейский колониализм (без учёта неоколониальных практик) в целом можно разделить на два этапа - ранний и поздний. На первом этапе западные империи, не обладая ещё технологиями и ресурсами для покорения держав Азии (и в особенности столь изобилующего редкими тогда для Европы товарами Китая), сосредотачивали свою деятельность вокруг получения господства на основных океанических торговых путях и завоевания слаборазвитых в сравнении с государствами Евразии стран или (в большинстве случаев) племён Северной и Южной Америк. На этой стадии Испания, удачно приютившая у себя итальянца Колумба, на её деньги открывшего эти лёгкие для захвата территории, достигла небывалого успеха, о чём свидетельствует такой показатель, как распространённость испанского языка в мире - ныне он является одним из самых популярных с более чем полумиллиардом говорящих, уступая лишь английскому, мандаринскому китайскому и языку хинди.

В какой-то период истории Испанская колониальная империя была мировым гегемоном и даже делила мир напару с Португалией, не заботясь о мнении на этот счет Англии и Франции, не говоря уже о Японии или индийских державах. Однако во второй период западного колониализма, который начался в конце XVIII-го столетия и длился вплоть до завершения Второй мировой войны и чуть дальше, Испания совсем не блистала. В эту эпоху, характеризующуюся появлением и постоянным развитием промышленности, а также переходом капитализма на качественно новый уровень, что позволило Европе почти полностью поставить Азию и Африку на колени, страна ненавидящих красные тряпки быков, напротив, потеряла большую часть своих колоний, пережила года социально-политических кризисов и дошла до длительной Гражданской войны и профашистской диктатуры. В это время она была (да и что лукавить, и поныне остаётся) частью того реестра стран, что занимают зрительские места в театре мировой политики. Но несмотря на явный уход на задний план по отношению к своим соседям по региону, Испания в XIX-ом и первой половине XX-го столетий всё-таки проводила колониальную экспансионистскую политику. Данная работа посвящена этим деяниям лидеров Мадрида и оценке их характера и продуктивности.

Подъём, не компенсирующий падение

К середине XIX столетия от ещё недавно колоссальных владений Испании в Америке не осталось почти ничего - континентальные земли вроде Мексики и Аргентины завоевали независимость в ходе войн 1810-х - начала 1820-х годов, оставив метрополию лишь с островами - Кубой и Пуэрто-Рико в Карибском море и Филиппинами в Азии (и рядом мелких островов к востоку от них в Тихом океане). Также за Мадридом оставались Канарские острова и порты Сеута и Мелилья на побережье Северной Африки, которые, хоть некогда и были колонизированы, но к тому времени перестали быть фактическими колониями ввиду доминирования испанского большинства - в отличие от американских владений и Филиппин, эти земли физически очень близки к метрополии, что сделало заселение "чистыми" испанцами (без преобладания смешения с местным населением, как, например, в Мексике) полным или, по крайней мере, очень большим.

И тогда, и сейчас Канарские острова, Сеута и Мелилья - часть Испании. Упомянуть их, тем не менее, считаю необходимым, так как их захват (кроме Сеуты, полученной от Португалии в конце XVI столетия), был первым опытом испанского колониализма вообще.

Что же до полноценных колоний, которые после 1820-х годов таки остались у Испании, то они были, хоть и не самыми маленькими, но не настолько важными - карибские острова производили много сахара, который потерял ту ценность, которой обладал в XVII-XVIII столетиях. В новом веке имели решающее значение уголь и железо, а их Куба с Пуэрто-Рико в значительном количестве предоставить не могли ни себе самим, ни метрополии.

Филиппины могут показаться более ценным владением, которое можно, как минимум, использовать как плацдарм для расширения влияния Испании в Китае, который как раз к середине XIX столетия начнёт приходить в упадок и станет удобной мишенью для европейского колониализма.

Мадрид, однако, умудрился абсолютно ничего не выиграть от наличия такой удобной колонии. И причина даже не в том, что на Филиппинском архипелаге очень часто подымались восстания коренных жителей против европейской администрации. Это тоже влияло, но главной проблемой была сама Испания и её режим, представленный монархическим правлением младшей ветви династии Бурбонов. В те года Испания была одной из самых консервативных стран Европы, она тяготела к максимальному сохранению феодальных пережитков и оставлению сильной власти короля. Конечно, сопротивляться тенденциям эпохи было очень сложно, и потому в правление королевы Изабеллы II (1833-1868) были приняты две конституции и реформирован парламент, что сделало Испанию конституционной монархией.

Но несмотря на определённые подвижки в сторону перехода к более либеральному государству, общей сущности режима это не убрало - Испания весь девятнадцатый век продолжала оставаться скорее аграрной, консервативной и бедной страной. Более половины испанцев из метрополии были неграмотны, не говоря уже о карибских и тихоокеанских заморских владениях, промышленности было мало и большая её часть была сосредоточена в Барселоне, столице Каталонии, региона, который в эпоху появления национализма вполне мог поднять мятеж против центра. Мадрид с его пышным королевским двором использовал неповоротливые устаревшие управленческие практики, будто бы застряв в XVIII столетии.

Поэтому у него банально не было ресурсов и возможностей для начала давления на Китай, который делили более гибкие к веяниям времени империи - Франция, Великобритания и Россия. Испании же оставалось грустно смотреть на это пиршество из Филиппин, не предпринимая никаких сколь-нибудь значимых действий.

И всё же давайте вспомним о том, что этот рассказ посвящён колониальной экспансии Испании, а не её упадку, который был едва ли не перманентным с конца XVI столетия. Даже будучи не в самом лучшем состоянии, Мадрид таки имел определённые силы для продвижения, так сказать, исподтишка, в местах, которые более сильные игроки с первого раза и не замечали. На Китай и на Азию в целом мощности не хватило, но вот на Африку - вполне.

Экваториальная Гвинея. Гвиней в мире несколько - такая уже бедная фантазия была у западноевропейских исследователей, которые назвали этим словом территории в тропическом поясе, весьма отдалённые друг от друга. Экваториальная Гвинея находится в центре Африки, недалеко от бассейна реки Конго.

С точки зрения государственных границ Экваториальная Гвинея - очень странное место, расположенное частично на острове Биоко (ранее - остров Фернандо По), а частично (и по большей части) на не очень большой прямоугольной континентальной территории.

Кто же виновник таких границ этого африканского государства? Ответ, я полагаю, не нужно долго додумывать - очевидно, что белые так поделили. Какие конкретно белые - тоже понятно из контекста рассказа. Испанцы завоевали эту территорию. Сперва они получили остров Биоко от Португалии в 1778 году (Фернандо По - название острова, данное Португалией в честь одного из её великих мореплавателей, открывшего эту землю). Возникает вопрос - почему глупый автор забыл указать этот кусочек Африки как колонию Мадрида ранее? Но это не ошибка, ибо реально воинственное племя с очень достойным названием - буби, жившее на острове, разбило первых испанских колонизаторов в конце XVIII столетия и пресекло власть белых на острове. А затем в Испании начались войны с Французской империей, американскими колониями и жёсткие политические кризисы из-за всего этого, поэтому стало совсем не до замирения чёрных туземцев далеко от Европы. Формально Биоко был владением Испании, когда в 1827 году его захватили британцы.

Это, в общем-то, и заставило правительство Изабеллы II наконец вспомнить о том, что Испания номинально все эти годы была хозяйкой островка. Началась подготовка к вторжению, которая завершилась конфликтом с Лондоном. Как ни странно, но англичане уступили остров, вернув его "законным владельцам" в 1843 году. Теперь Мадрид всерьёз взялся за народ буби - его сопротивление было подавлено силой, после чего самые прыткие из аборигенов погибли или ушли в горы центра острова, который стал теперь уже не формальной, а настоящей колонией Испании.

Но аппетит, как известно, приходит во время еды - скоро были отправлены экспедиции на "ничейную" (то есть не занятую пока никем из колонизаторов) прибережную территорию. Её населяли родственники буби - племена фанг. В течение примерно полутора десятилетий небольшой прямоугольный участок земли был взят Испанией. Новые хозяева назвали свою колонию Рио-Муни. Так с 1856 года утвердилась власть Мадрида здесь.

Испания оставила большой след в истории Экваториальной Гвинеи - помимо распространения испанского языка, которым в наши дни владеет девяносто процентов жителей этой страны, в колониальный период появилась архитектура, украшающая поселения этого небольшого государства по сей день.

Марокко и Западная Сахара. Берберы, или же по самоназванию их - амазиги, всегда были соседями жителей Пиренейского полуострова, проживая к югу, на противоположной от них стороне Средиземного моря. Эти североафриканские пустынные кочевники, близкие по образу жизни арабам, легко и быстро приняли в VII столетии ислам и составили основную массу войск, что после 711 года покорили Иберию, сделав её Кордовским эмиратом (позднее - даже халифатом). В целом, отношения между соседями были сложными. Изначально мусульмане были сильнее, однако к XV столетию Испания и Португалия выгнали их с полуострова за счёт возросших военных и морских технологий. Как говорилось выше, уже тогда Испания покорила Мелилью, бывшую до 1497 года владением исламских султанатов.

Однако после того долгое время особого продвижения вглубь малопривлекательных пустынь со стороны Мадрида не наблюдалось. Испанцы не хотели тратить силы на плохо изведанную территорию, в то же время берберы там были хозяевами, отлично знавшими пустыню, и могли оказать болезненное для христианских соседей сопротивление.

Поэтому лишь после успеха в Центральной Африке Испания таки решилась всерьёз нанести удар по давним врагам, всё ещё сохранявших независимость от европейцев к середине XIX столетия в виде Марокканского султаната. В 1859 году началась испано-марокканская война, в которой северный берег Гибралтара одержал верх. Испания, однако, по договору 1860 года заняла лишь небольшие территории вокруг Сеуты и Мелильи, мелкие островки на средиземноморском побережье и город Ифни на юге Марокко с прилегающими землями. Не очень густо, но начало было положено - весомая экспансия Испании на южного соседа началась.

В 1884-1885 годах состоялась Берлинская конференция, разделившая всю Африку на сферы влияния европейских держав. Испании на ней досталась роль голодной собаки, которой кинули кость, пока более сильные игроки брали самые жирные куски добычи. Как бы унизительно для Испании не звучало данное сравнение, по существу всё было именно так - пока Париж с Лондоном брали во владение огромные земли Африки, Мадриду досталась лишь прибрежная территория чуть южнее Марокко, также населённая берберскими племенами. Ныне это частично признанная Западная Сахара, а тогда была лишь кучка разрозненных кочевых кланов, которые Испания методично покоряла с середины 1880-х годов.

Пока она всем этим занималась, грянула беда - в 1898-1899 годах, пользуясь нестабильностью и повстанческими движениями на Кубе, Пуэрто-Пико и Филиппинах, США военным путём отобрали эти последние "старые" испанские колонии у метрополии, в очередной раз показав слабость Испании. Теперь у неё остались лишь интересы в Африке, за которые она уцепилась, стараясь приложить свои скромные в сравнении с другими колонизаторами ресурсы максимально эффективно.

На рубеже веков Испания сосредоточила основные усилия на колонизации Марокко и Западной Сахары. Действуя в тандеме с Францией, испанцы смогли поэтапно разбить ряд берберских племён, к началу Первой мировой войны завладев частью северного и частью южного Марокко и крупной землёй, что позднее станет вечно бурлящей Сахарской Арабской Демократической Республикой. В 1912 году право Испании владеть всем этим было закреплено Фесским договором с султаном Марокко и правительствами Франции и Германии (у которой также были планы по колонизации Северной Африки).

Правда, частенько в войне с берберами Мадрид прибегал к помощи Парижа - так, в 1904 году кочевники Западной Сахары подняли серьёзное антииспанское восстание, для подавления которого пришлось звать на подмогу французские силы. В целом, передача владений на Западе Северной Африки Испании служила скорее для того, чтобы Франция могла "совместной" колонизацией прикрывать свои амбиции и оттеснять более опасных конкурентов (и в особенности Германию). Испанию, в сущности, использовали, но кое-какие бонусы это ей таки давало, поэтому по-прежнему правившие тогда страной Бурбоны не возмущались.

Если подытожить колониальное развитие Испании в эту эпоху, то можно сделать вывод о том, что оно было слабым и малозаметным на фоне аналогичного развития Великобритании, Франции или даже Германии. Будучи довольно отсталой в армии и экономике и потеряв все свои прежние владения, Испания пыталась компенсировать это африканскими приобретениями, но данная затея явно провалилась - ничего похожего на рост испанских колоний в XVI столетии не произошло и близко. Успехи были небольшими и зачастую давались с трудом и с помощью извне.

Последние утраты

Державшая нейтралитет в обеих мировых войнах Испания, казалось бы, не должна была иметь осложнений с удержанием столь небольших колоний. Но это не совсем так - пока остальная Европа уничтожала себя посредством бойни соседних государств, Испания справлялась со своим уничтожением скорее собственными силами. По-прежнему управляемая консервативной монархией, бедная и весьма отсталая, она проходила тогда этап серьёзной трансформации общества и государства. Колонии в этом деле тоже играли некоторую роль. Здесь нужно особо выделить Рифскую войну - конфликт межу Мадридом и берберскими племенами севера Испанского Марокко, в очередной раз восставшими в 1921 году. На сей раз они организовали необычное государство - Рифскую республику, правитель которой (он же лидер восстания) Абд аль-Крим носил титул и президента, и эмира. Рифская республика объединила множество берберских кланов севера Марокко и одержала ряд побед над колонизаторами, выгнав испанцев из большей части их владений в этом районе.

Неспособность подавить волнения среди берберов в очередной раз продемонстрировала слабость Испании и необходимость реформирования всей государственной системы. Дабы одержать победу в войне, король Альфонсо XIII по советам от опытных военных приказал организовать аналог французского Иностранного легиона - Испанский легион. Он стал элитным воинским формированием, с которого начались реформы в испанской армии.

Создание легиона поспособствовало подавлению восстания в Марокко, однако решающую роль опять сыграла помощь от Франции, на марокканскую колонию которой волнения тоже перекинулись. Собрав совместную с Испанией группировку под командованием маршала Петена (будущего главы марионеточного по отношению к Третьему Рейху Вишистского правительства), Франция начала мощное наступление на Рифскую республику и в 1926 году разбила её. К 1927 году испанские войска добили последние очаги сопротивления и окончательно вернули контроль над колонией.

Такая ситуация, когда армия и государство обладают низкой компетентностью, лишь подливала масла в огонь на фоне тяжёлого общего социально-экономического состояния Испании тех лет. Чем это кончилось - известно. В 1931 году пала монархия Бурбонов и монархия вообще, за чем последовал ряд политических кризисов и гражданская война как кульминация всего этого безобразия. Гражданская война в Испании - тема отдельная, нам же важен тот факт, что она не привела к потере колоний. Когда в 1939 года после трёх лет конфликта у власти в Мадриде утвердился Франсиско Франко, ставший диктатором (официально - каудильо, то есть буквально - вождём, предводителем), заморские владения всё ещё были на месте, никуда не убежав.

Режим Франко, правивший Испанией следующие тридцать с половиной лет, колонии не отпустил. Франко старался укреплять власть метрополии, что было в духе его правой националистической авторитарной политики, которая подавляла как сепаратизм в самой Испании (например, в уже упоминавшейся Каталонии), так и освободительные движения в колониях.

Это была стабильность, которая, однако, предвещала крах - в пятидесятые годы начались волны деколонизации, которые затронули и испанские колонии. В 1956 году Мадрид вынужден был уйти из Марокко, французская часть которого незадолго до того уже получила независимость. После этого особых изменений не было - пока Франко твёрдо стоял у руля, испанская администрация в Экваториальной Гвинее и Западной Сахаре тоже была прочна.

Но к концу 1960-х годов каудильо постарел и ослабил хватку, к тому же почти вся Африка тогда уже получила независимость, что усиливало давление на Испанию со стороны США и СССР и освободительную борьбу в самих колониях. В итоге, готовясь к либерализации режима и реставрации монархии (сам Франко готовил этот переход задолго до конца своего правления), Испания покинула свои последние колонии - Экваториальную Гвинею в 1968-м году и Западную Сахару в конце 1975-го. В том же 1975-м году умер Франко, после чего Испания вновь стала монархией и начала новый этап своей истории, уже без колоний.

При слове "араб" нередки ассоциации с умопомрачительным, граничащим со сказочным, богатством, а словосочетание "арабский шейх" и вовсе стало едва ли не синонимом роскошной до неприличия жизни. Откуда такое мнение исходит - понять несложно, ведь ряд государств Аравии, открыв в прошлом столетии огромные запасы нефти и природного газа, которые по сей день являются важнейшими ресурсами для мировой экономики, смогли резко и неожиданно, в первую очередь для самих себя, разбогатеть до очень заметной степени.

Ныне арабские страны, что владеют побережьем такого плодородного на углеводороды места, как Персидский залив, входят по уровню жизни граждан (а на самом деле - подданых, поскольку они все по сей день не просто монархии, а абсолютные монархии) в один список с самыми развитыми государствами Западной Европы и Азиатскими тиграми.

Приток нефтегазовых средств и те проекты, на которые эти средства направлялись правительствами данных сверхбогатых стран, привлекли к ним огромное внимание. Однако этот текст не является одой владыкам, что так живо и интересно распорядились оказавшимся в их руках богатством. В действительности, он направлен на оказание обратного эффекта, так как в нём будут представлены самые опасные и бедные государства арабского мира. Ведь одной лишь Аравией он не ограничивается - с точки зрения языка и культуры арабы живут на огромной территории, выходящей далеко за пределы берегов Персидского залива.

Следует, тем не менее, уточнить, что за границами непосредственно Аравии мало потомков тех кочевников, что в VII столетии и позднее разнесут появившийся в их среде ислам и соответственно язык ислама, являющийся их собственным языком, по обширным пространствам Азии и Африки. Большинство нынешних арабов - это исламизированные и через это арабизированные пра-пра (и ещё очень много пра) внуки и внучки ассирийцев, арамеев, древних египтян, нубийцев, берберов и прочих народов, в зависимости от конкретного места. Поэтому "араб" в данном случае - исключительно лингвокультурное понятие.

Словом, созданное арабскими завоеваниями пространство очень разношёрстно, и в этом рассказе речь пойдёт о тех его уголках, которые не могут похвастаться не только вычурным богатством, но и вообще какой-либо формой благополучия и/или стабильности.

Мавритания

Вряд ли читатель много знает про эту страну, ибо Мавритания - государство весьма блеклое. Большую его часть составляет пустыня Сахара, так как расположено оно в Северной Африке. Особенных природных ресурсов в Мавритании нет, выгодного географического положения тоже не выпало на её долю. С политическим руководством, надо полагать, в Мавритании тоже беда, поскольку из бедности это государство так и не выбралось за те десятилетия существования, что оно провело в независимом от французских колонизаторов состоянии. Не составит титанического труда понять, что в списках самых малопосещаемых стран мира Мавритания стоит на почётном месте прямо перед отдалёнными островами Тихого океана и закрытыми КНДР с Туркменистаном. Что это за земля такая, кто там живёт и что там происходит - обывателю чаще всего решительно неизвестно.

Но несмотря на это, кое-что выдающееся тут действительно имеется. Мавритания остаётся государством, где фактически приемлемо рабство. Она одна из последних на планете его отменила - двумя этапами в 1980-м и 2007-м годах, однако на самом деле никуда массовая неволя не делась и продолжает существовать при попустительстве властей. Рабство крепко завязано на также необычном этническом составе населения страны - треть от населения составляют "белые" - арабизированные берберы, а почти половину - такие же арабизированные чёрные африканцы, которые в числе сотен тысяч находятся на почти буквальном поводке первых, выступающих в качестве правящего класса. На самом юге Мавритании живут не говорящие по-арабски чернокожие, на которых рабская система не распространяется.

Вполне очевидно, что такие характерные для традиционного общества отношения совершенно не выдают в Мавритании страну с высоким или по крайней мере средним качеством жизни, а скорее свидетельствуют о её большой бедности и отсталости. Так и есть - в рейтинге Индекса человеческого развития (ИЧР) это государство занимает 164-ое место, что, очевидно, не очень высоко. Тем не менее, оно не настолько плохо - в Мавритании, к примеру, не так много крови пролилось в военных конфликтах за её новейшую историю в сравнении с другими фигурантами данного списка.

Йемен

Есть и на столь прославившимся своим богатством Аравийском полуострове сюрпризы. Вернее сказать, ровно один сюрприз - многострадальный Йемен. В отличие от Мавритании, эта страна обладает как минимум важным географическим положением, контролируя один берег стратегического Баб-эль-Мандебского пролива, являющегося ключевым проходом для судов из Суэцкого канала. Казалось бы, получай в таком случае преимущества от своего положения и радуйся жизни, но есть, что называется, нюанс- современное государство совсем молодое, ещё недавно по историческим меркам оно было разделено на две части - северную и южную, которые объединились только в 1990 году.

Объединение это, правда, не было похоже на что-то радостное и перспективное, потому как после него страна начала идти к дестабилизации посредством раскручивания противоречий между элитами двух ещё недавно отдельных государств и подъёма радикальных группировок . Эти факторы привели к страшному взрыву гражданской войны, которая берёт корень с 2004-го года. С 2009-го начались активные боевые действия между правительством в столице и повстанческой группировкой хуситов, сторонников исламской теократии. В 2014 году конфликт раскрутился ещё сильнее, фактически разделив страну на несколько враждующих частей. Данная ситуация осложняется большой степенью внешнего вмешательства (со стороны США и Саудовской Аравии).

Постоянные волнения сделали и без того небогатую страну абсолютно нищей и вкупе с тем чудовищно нестабильной. Это особенно видно на контрасте с соседями по полуострову - в сравнении с ними Йемен - "государство-бомж", да простит мне читатель этот термин, но он в данном случае хорошо описывает ситуацию. Давайте взглянем на ВВП на душу населения (показатель очень обобщённый, но тем не менее) на Ближнем Востоке:

Йемен очень низко расположен по этому пункту, в отличие от других стран своего полуострова. Это результат воздействия очень многих негативных причин. К сожалению, позитивного в Йемене в последние десятилетия было очень и очень негусто.

Сирия и Ирак

За последние два, а то и три десятилетия названия этих двух государств неоднократно попадали в новостные сводки по всему миру. И как легко понять, никогда поводы, дававшие СМИ вспоминать о них, не были радостными. Я решил отнести Сирию и Ирак к одному пункту, так как судьбы двух соседей во многом похожи - например, обе страны в своих текущих границах организованы европейцами в XX столетии, что создало проблемы - эти границы не учитывают этнического и религиозного расселения на их территории, которое в действительности весьма сложно:

В пределах одних границ в обоих случаях оказывались враждующие исламские течения и их ответвления (суннизм, шиизм, исмаилизм и так далее), а также христианские области (не подвергшееся полной арабизации ассирийское население) и особая религиозная группа алевитов. К тому же, и в Сирии, и в Ираке немалую долю населения составляют курды, которые склонны к сепаратизму ввиду отсутствия национального государства и притом сильного националистического движения.

Логично, что такая ситуация не располагает к стабильности. Однако пока у власти в Ираке был Саддам Хуссейн, а в Сирии прочно стояли у руля представители семейства Асадов (сперва с 1971 по 2000 годы года - Хафез Асад, а затем его сын Башар), положение казалось относительно неплохим. Но это было скорее внешнее спокойствие - так, Хуссейн в года правления силовыми методами подавлял курдское национальное движение, тратя на это много ресурсов. В целом, "крепкая рука" авторитарных руководителей лишь на время скрывала, а не решала клубок противоречий в государствах.

Поэтому неудивительно, что в один момент обе страны дали трещину - сперва Ирак с вторжением США (которое стало возможно в том числе из-за налаживания связи между вашингтонскими спецслужбами и курдскими вооружёнными лидерами), а затем Сирия с началом антиправительственных выступлений в 2011-м году и гражданской войны годом позднее. С тех пор Сирия и Ирак находятся в постоянном напряжении и конфликтах, которые становятся более или менее горячими в зависимости от года, но никогда полностью не затихают. Самым ярким последствием разрушения двух соседей в новейшее время является возникновение на их территории "халифата" (так он именовался своими создателями) радикальных исламистов, действующих террористическими методами. Они смогли захватить очень весомую территорию, угрожая даже непосредственно Дамаску с Багдадом. Это как ничто другое иллюстрирует хаотичное и непрочное положение двух описываемых государств в наши дни.

Очевидно, что в таком состоянии добиться благополучия граждан нереально, и Сирия с Ираком остаются бедными и опасными странами. Хотя прямо сейчас конфликты, кажется, затихли, общие проблемы религиозного, этнического и экономического характера по-прежнему не решены, что даёт мало надежд на серьёзные изменения в ближайшем будущем.

Ливия

Ливия отличается от большинства прочих стран списка тем, что у неё в прошлом были неподдельные успехи, вызванные глубинными изменениями в государстве. В года руководства Муаммара Каддафи (1969-2011) из нищей ещё недавно итальянской колонии Ливия стала самым богатым государством Северной Африки и Африки вообще (или, как минимум, наравне с ЮАР). Были упразднены многие устои традиционного общества, даны права женщинам, а доходы от нефтегазового сектора шли на развитие и повышение уровня жизни.

Но как ни крути, а построение всей государственной системы вокруг одного конкретного человека - вещь очень спорная. В таком случае риск краха из-за серьёзных потрясений куда выше, чем при наличии понятного работающего механизма смены лиц на главной должности государства. Когда в конце нулевых годов в Ливии назрел кризис, уже довольно старый к тому времени Каддафи столкнулся с большим числом трудностей. В рамках той же волны политических протестов на Ближнем Востоке ("арабская весна"), которая пошатнула власть Башара Асада в Сирии, Ливия начала терять стабильность.

Но затем случилось кое-что намного более страшное, и надо полагать, что читатель прекрасно знаком с этим событием хотя бы на самом поверхностном уровне - в 2011 году США и их союзники совершили интервенцию в Ливию, сметя Каддафи. После этого страна потеряла всякую форму и перешла на этап гражданской войны, которая годами разрушала достигнутый за предыдущие десятилетия уровень жизни. Лишь относительно недавно двум правительствам, на которые Ливия разделилась в ходе войны, удалось начать переговоры по достижению мира и согласия, но тем не менее острая политическая ситуация присуща Ливии до сих пор.

Конечно же, благополучие страны за время десятых годов очень упало. Смерти и разрушения подорвали его. При этом надо сказать, что несмотря на большое падение качества жизни, в последние несколько лет Ливия всё же смогла начать восстанавливаться и ныне по-прежнему имеет один из самых больших подушевых доходов в Африке, правда, уже не с таким отрывом, как раньше. Ливию сложно назвать "беднейшей" в чисто финансовом плане, однако хаос гражданской войны и потеря управляемости после Каддафи однозначно ставит её общее благополучие под большой вопрос.

Западная Сахара и Палестина

Я долго думал, надо ли включать в реестр частично признанные государства, и все же решил, что без них рассказ будет неполным. Как и Сирия с Ираком, Западная Сахара и Палестина сильно похожи друг на друга - обе давно конфликтуют с соседом, обе в этом конфликте явно чаще выступают в роли боксёрской груши, и наконец, обеих лишь с натяжкой можно назвать полноценными государствами.

Западная Сахара (официально - Сахарская Арабская Демократическая Республика), бывшая до семидесятых годов колонией Испании, с самого ухода мадридской администрации находится в войне с Марокко, которое претендует на весь регион. Фактически, фронт ПОЛИСАРИО, отстаивающий независимость Западной Сахары, контролирует лишь отдельные пустынные земли, и существует во многом только благодаря поддержке от соперника Марокко за региональное господство - Алжира.

Как и расположенная чуть к югу Мавритания, Западная Сахара бедна на ресурсы. А если учесть, что контролируемые частично признанным правительством районы почти лишены выхода к океану и обладают суровым засушливым климатом, то сомнений в крайней бедности этой территории, находящейся к тому же под угрозой новой вспышки конфликта, возникнуть не может.

Палестина же - случай даже более тяжёлый. Палестинское государство официально провозглашено в 1988 году, однако по сей день не функционирует как полагается. Оно, ко всему прочему, разделено на две части - Западный берег реки Иордан, где сидит реально мало чем управляющее умеренное правительство (частично занят израильскими войсками) и Сектор Газа, где власть захватили боевики из группировки "ХАМАС". Такая небольшая шизофрения власти вкупе с очень долгим противостоянием с Израилем сделали Палестинское государство очень эфемерным проектом, который в действительности не существует в полной мере. Последние же события, когда израильские войска вошли и в Сектор Газа, делают ситуацию ещё более плачевной.

Что же до мирового признания, то тут всё, на первый взгляд, очень радужно. Вот так выглядит карта признания Палестины сейчас:

Большая часть мира признаёт не столько даже существование, сколько необходимость создания Палестинского государства (ибо ныне оно очень сыро и местами эфемерно). Однако никаких решительных действий все эти страны не совершают, ограничиваясь дипломатическими жестами. В то же время Израиль по-прежнему в целом пользуется безусловной поддержкой США и их основных союзников. Иными словами, упадок и бедность палестинцев, вызванные многослойным тяжёлым конфликтом, не могут начать уходить в ближайшее время (в конце концов, сам Израиль крайне не заинтересован в создании настоящего государства Палестина, наличие коего может ему выйти боком). Как это будет решено в будущем - совершенно неведомо.

Важно помнить, что частично признанные государства, за единственным исключением - Китайской республикой (Тайванем), в разной степени неблагополучны и нестабильны. Поэтому печальное положение Западной Сахары и Палестины имеет очевидные корни и причины, ещё более суровые, чем у прочих бедных государств.

Обе мировые войны стали катастрофой для мира и в особенности для Европы. В ходе них крупнейшие империи, в колониальную эпоху делившие планету, либо вовсе исчезли, либо ослабли настолько, что вынуждены были отказаться от большей части своих владений и влияния и через это тоже прекратили своё существование. Если в начале XX столетия Великобритания и Франция фактически господствовали в Африке и обладали колоссальным влиянием в других частях света, а в Центральной и Восточной Европе огромным шкафом расположилась Австро-Венгрия, как и на Ближнем Востоке - Османская империя, то к его середине всё изменится до неузнаваемости - на их месте в ходе национальных революций и деколонизации появятся десятки новых государств, которые с центрами бывших империй станут попадать под влияние новых сверхдержав, то есть США и СССР.

Эти изменения обусловлены многими факторами, и нельзя однозначно сказать, что лишь мировые войны были причиной сами по себе - в конце концов, сами же империалисты их и начали (или допустили, не остановив художника вовремя), но всё же без них процесс изменения мира шёл бы явно гораздо медленнее, а может и вовсе потёк бы в другом русле. Конечный же смысл здесь в том, что могущество держав, строившихся на империализме и колониализме в классическом понимании, было сломлено после двух мировых войн.

Наиболее же болезненно это пережила Германия, страна, которая и была более всех заинтересована в переделе мира посредством мировых конфликтов, настолько, что прямая ответственность за второй из них лежит целиком на ней. Она в конце концов была вовсе оккупирована и разделена надвое на полвека. В этой зарисовке я опишу предысторию рвения Германии в бой и обстоятельства, приведшие к тому, что в этом бою её поджидала кончина любых, даже самых микроскопических, надежд на мировое или хотя бы европейское господство.

Цветок, что поздно распустился

Начну с рассказа о фундаменте положения, в котором Германия оказалась в XIX столетии. Страны такой вовсе не было, это было скорее пространство, занимаемое государствами с близкородственными связями, в первую очередь в культуре и языке (хотя диалекты немецкого могут отличатся друг от друга весьма сильно). Была, конечно, ещё с X столетия Священная Римская империя, которая включала в себя германские земли как ядро, но это было не столько мощное государство, сколько феодальное образование, которое с каждым веком своего существования всё больше и больше децентрализовалось. оставаясь единой "империей" лишь номинально, на самом же деле состоя из сотен де-факто независимых государств, действовавших абсолютно отдельно большую часть времени. В то же время и к востоку, и к западу от немецких государств возникли централизованные державы, которые частенько использовали слабые и маленькие образования как поле брани между собой. За исключением Австрии и позже Пруссии , которые смогли заполучить крупные владения и выйти на уровень серьёзных региональных игроков, германские княжества не могли этому противиться, что отлично видно по итогам Тридцатилетней войны (1618-1648), в ходе которой почти вся Европа успела разорить Германию своими армиями, чего следствием стали упадок и огромная депопуляция на этой территории.

Ситуация с использованием Священной Римской империи как груши для битья и места сражений "больших дядь" продолжится и далее, уже во времена наполеоновских войн. Тогда же и будет заложен фундамент для создания единого государства - император французов, изрядно потоптав немецкую землю ногами свои солдат, организует на месте раздробленных княжеств некое подобие государства, которое скорее будет устроено как конфедерация. Назовут это чудо, естественно, марионеточное по отношению к Франции, Рейнским союзом. И хотя после поражения Бонапарта союз расформируют, его существование даст важный опыт в виде проникновения в Германию прогрессивных французских идей об ограничении власти монархов, упразднении феодальных порядков, унификации государства и прочих вещах, которые после французской революции будут живо распространены по Европе в той или иной мере.

Эти новшества привели к тому, что германские земли очень сильно трансформировались - старые, тянувшиеся со средневековых времен порядки были упразднены, что дало ход индустриализации, расширению экономических и соответственно политических связей на территории, где теперь вместо сотен разного качества государственных образований осталось лишь 39 государств - таково было решение Венского конгресса, делившего Европу после "усмирения" Франции. Принимавшие это решение державы (в числе которых были и Пруссия с Австрией) посчитали, что реанимировать СРИ смысла нет и лучше создать его менее, если позволите выразиться, "упоротую" версию, названную Германским союзом.

Уже в его рамках две крупнейшие немецкие державы, которые уже были названы, начали соперничать за объединение вокруг себя прочих. Победителем в этом соревновании оказалась Пруссия, и это неудивительно - в отличии от империи Габсбургов, она не имела балласта в виде огромного числа негерманских территорий, к тому же индустриализация проходила в Австрии куда медленнее. Пруссия же к 1860-ым годам стала передовой страной с конституцией, парламентом, мощной промышленностью (помогало то, что развитый Рейнский район с большими запасами железа и угля отошёл к ней как приз после победы над Наполеоном) и сильной армией, одной из лучших, если не лучшей, в Европе. Разбив и погрязшую в национальном вопросе с экономической стагнацией Австрийскую империю, и Францию горделивого Наполеона III, Пруссия добьётся объединения Германии. Ну то есть в 1871 году будет провозглашена Германская империя вместо уже сыгравшего свою роль Германского союза. Если говорить строго, это не было окончательным объединением, поскольку Австрия и немецкоязычные районы Швейцарии в новое государство не вошли. Но в целом Германия тогда встала на новую ступень своего развития как настоящее национальное государство.

Появившаяся в центре Европы страна, очевидно, метила в гегемоны, и ой как не зря - её экономика и армия уже успели поставить ряд рекордов, единолично разбив считавшуюся после Наполеона сильнейшей на континенте в плане армии Францию. Немецкие промышленные концерны, такие как компании Круппа и Сименса, производили в огромных количествах передовую для того времени продукцию, конкурировавшую с британской. На рынке технологий немцы занимали отнюдь не последние места, производя локомотивы, артиллерию, позже - автомобили и телефоны. Эти достижения делали Германскую империю одной из сильнейших держав своего времени.

Единственной проблемой были колонии - в то время они являлись неотъемлемой частью успешной империи, а у Германии их на момент объединения вовсе не было. Конечно, как можно понять по приведённой выше карте, заморские владения у неё со временем таки появились, но по сравнению с британскими и французскими были не очень велики. Это злило немецкие элиты, которые видели в соседях к западу главные препятствия для достижения господства в мире. Амбиции Германии были просто огромны, распространяясь и на Европу, и на европейские колониальные владения. Поскольку Германия "поздно зацвела" в качестве империи, она порядочно опоздала к колониальным разделам, что лишь подливало масло в огонь и заставляло Берлин желать "справедливого" передела.

Великая война и великая боль

Случай показать, что Германия способна сломать этот порядок и подвинуть Лондон с Парижем ближе к обочине геополитики, представился в 1914 году с началом Первой мировой (для современников, не знавших о втором акте сего действа - Великой) войны. Эта мясорубка с траншеями, пулемётами и беспрецедентными до того в абсолютных числах потерями станет ярчайшим образчиком того, в какие суровые рамки Германия на самом деле была вогнана с самого начала. Тут лучше по пунктам изложить, ибо вопрос сей комплексный и требует рассмотрения по частям.

Первый пункт - географический. Как ни крути, а Германия расположена в Центральной Европе и не имеет в полной мере свободного выхода в Атлантический океан. Более того, не было хорошего выхода к морю и у её союзников в войне - Австро-Венгрии, Болгарии и Османской империи. Везде, где Центральные державы могли выставить свои корабли, их поджидал более многочисленный флот Антанты. Это уже было огромной блокадой, но хуже то, что и со стороны суши Германию и ко почти везде ждали враги или территории, врагами оккупированные. Фактически, Германия была зажата между противниками и вела борьбу на два фронта, что крайне истощало.

Второй пункт - ресурсный и количественный. Уже упоминалось, что качество немецких экономики и армии было чрезвычайно высоко. Можно дискутировать на эту тему, но факт есть факт - не один раз британские, французские и русские войска были болезненно разбиты Германией, ведущей при этом войну на два фронта, что осложняло задачу ровно вдвое, как несложно догадаться. Качественно Германия очень многое могла своим врагам противопоставить. Но проблема заключалась в том, что количество ресурсов, доступных Берлину, было во многие разы меньше, чем наличествовало таковых у стран Антанты. Можно взять любой показатель - число призывников, запасы нефти, стали, сельскохозяйственной продукции - всего этого Германии остро недоставало, и чем ближе к концу войны, тем хуже всё становилось. А ведь Первая мировая война была войной именно на истощение, в ней играл роль не столько фактор военный, сколько ресурсный, что было Германской империи очень не на руку после провала молниеносного наступления на Францию (план Шлиффена) в 1914 году. Поскольку немцы слишком поздно вступили в колониальную гонку, у них не было такого большого спектра ресурсов из-за моря, как у врага. А те колонии, что были, ввиду отдалённости и малочисленности быстро перешли под оккупацию держав Антанты.

Да и в общем, самих по себе противников у Германии было намного больше, чем союзников, к 1918 году это был чуть ли не весь мир. При таком раскладе ожидать победного марша было очень сложно.

Пункт последний, но отнюдь не маловажный - это полезность союзников Германии. Если в лагере Антанты были три мощнейшие империи, то на стороне Центральных держав выступили очень неудачные экземпляры в лице одной весьма минорной страны и двух находящихся в упадке империй. На протяжении всего конфликта Австро-Венгрия и Османы будут преимущественно терпеть поражения, постоянно требуя помощи немецкой армии. Болгария была, в целом, более компетентна, но из-за небольшого размера не могла оказать Берлину действительно весомую поддержку. Германия была вынуждена постоянно помогать неудачливым союзникам военно и ресурсно, чтобы они раньше времени не объявили о капитуляции. Это подрывало и без того ограниченные средства Второго Рейха.

Таким образом, блокада со стороны Антанты, война на два фронта, скудность ресурсов в сравнении с врагами и малоэффективные союзники привели Германию к полному истощению и поражению в ноябре 1918-го, которое прервало недолгий век кайзеровской империи. Берлин утратил колонии, часть материковых территорий и в целом оказался в печальном положении.

Второй круг ада

Что было дальше, известно, по крайней мере, в широких мазках, всем - время унижений Веймарской Германии, дикая инфляция и кризис начала тридцатых, который окончательно привёл проигравшую Германию "на тёмную сторону". С приходом к власти нацистов во главе с одним талантливым художником идеи о реванше за поражение в Великой войне, восстановлении величия Германии, а также об объединении всех говорящих по-немецки в одно государство (чего при кайзере особо не выдвигалось) стали конечной целью (хотя это долгое время открыто не декларировалось). Поэтому Германия в 1939-м вновь оказалась в войне, и на сей раз её можно назвать безоговорочным агрессором - если в 1914-м всё-таки присутствовало более или менее взаимное желание великих империй нейтрализовать конкурентов, то теперь инициатива исходила целиком из Берлина. С первого взгляда на сей раз дело пошло в гору куда активнее, ибо уже к осени 1940-го года половина Европы, включая Францию, была Третьим Рейхом завоёвана. А к лету 1941-го это и вовсе будет почти вся Европа. Проникнут немцы и в Африку, получив доступ к нефтяным запасам севера этого континента.

Казалось бы, теперь Германия явно оказалась в намного лучшем положении, чем за двадцать лет до того. И это в общем правда, но есть одно но - в действительности Третий Рейх совершит те же ошибки, что и Рейх Второй, просто позже.

Война на два фронта была начата самой Германией летом 1941 года ровно в четыре часа, а это, даже если учесть гипотетические шансы быстро разбить СССР, которые имелись до второй половины осени, уже способствовало консолидации сил Великобритании, которая увидела в этом возможность победы. И не зря - большой ошибкой было атаковать СССР, не уничтожив сопротивление Лондона (важно понимать, что британские ВВС изрядно кошмарили немецкую промышленность, сильно вредя и без широкого участия наземной армии). Поражение под Москвой и вступление в войну США кратно усугубили положение Германии, приведя её к изоляции, пусть и менее жёсткой ввиду контроля Рейха над почти всей Европой.

Отсюда и второй пункт - США, СССР и Великобритания использовали все свои возможности, чтобы вновь получить количественное превосходство. И у них вышло - в конце концов у Берлина не хватило ресурсов, чтобы одержать верх в Сталинграде и Северной Африке, что поставило Германию в очевидно невыгодное положение с постоянными отступлениями после 1943-го.

Не спасся Третий Рейх и от ещё одного прошлого проклятия - плохих союзников. Как и раньше, Германии приходилось практически единолично вкладываться в ведение войны, поскольку её сторонники по Оси были в большинстве своём слишком малы, чтобы представлять собой серьёзное подспорье. Даже несмотря на то, что были особо лояльные союзники, например усташская Хорватия и венгерский нацист Салаши, которые дрались на одной стороне с Вермахтом до конца, этого явно недоставало. А некоторые, например Румыния, Болгария и Финляндия, сменили сторону, как только Красная армия подошла к их границам. Ну и конечно, особенно Рейху не повезло с Италией - ей пришлось помогать в завоевании Греции и её же в сентябре 1943 года оккупировать после свержения Муссолини и попытки пришедших на его место властей "переобуться" и перейти на сторону антигитлеровской коалиции. В общем, единственное крупное государство в европейском лагере Оси оказалось не слишком полезным союзником, и подобно Австро-Венгрии с Османской империей ранее, больше отнимало ресурсов на "помощь", чем помогало в войне.

Тут можно резонно вспомнить про Японию, которая тоже позиционировала себя как германский союзник и была вполне сильна и компетентна. Но и тут несчастного художника ждал подвох - азиатские товарищи по покорению планеты действовали гораздо более автономно, чем хотелось бы Германии. Так, Япония отказалась от планов вторжения в СССР и сосредоточила силы для подготовки нападения на Южную и Юго-восточную Азию, заключив с Москвой пакт о нейтралитете в апреле 1941-го, как раз накануне "Барбароссы". Это ясно говорит о неслаженности действий двух сильнейших держав Оси. Несмотря на такую "подставу", Третий Рейх и его "прихвости" все же объявили США войну после атаки японских ВВС на Перл-Харбор, то есть показали солидарность с Японией, чего она сама в свое время не сделала.

В итоге союзничество с Токио оказало влияние скорее негативное, чем позитивное - помощником в борьбе с СССР империя Восходящего солнца не стала, а вот в открытое противостояние с США, означавшее еще больше давления, вовлекла вполне.