Лига историков

Со временем многие детали старого быта уходят в прошлое, и читатели могут упустить некоторые моменты в произведениях классической литературы. Иногда даже мелочь может быть интересным штрихом к сюжету или портрету героя. Возьмем, например, «Барышню-крестьянку» из «Повестей Белкина» А. С. Пушкина.

Об отце будущего возлюбленного главной героини Иване Петровиче Берестове писатель сообщает следующее: «В молодости своей служил он в гвардии, вышел в отставку в начале 1797 года, уехал в свою деревню и с тех пор он оттуда не выезжал. Он был женат на бедной дворянке, которая умерла в родах, в то время как он находился в отъезжем поле. Хозяйственные упражнения скоро его утешили. Он выстроил дом по собственному плану, завел у себя суконную фабрику, утроил доходы и стал почитать себя умнейшим человеком во всем околотке, в чем и не прекословили ему соседи, приезжавшие к нему гостить с своими семействами и собаками». Служить в гвардии было очень престижно, и попасть туда мог только человек из уважаемой дворянской семьи с хорошими связями и деньгами. Служба была очень затратным делом, так как образ жизни офицера гвардии предполагал, как сказали бы сейчас, большие «представительские расходы». В 1796 году на трон взошел Павел I, и при нем много людей попало в опалу. Затронуло это и гвардию, поэтому читатель мог предположить, что Берестов уехал из столицы в глухую провинцию по политическим причинам. Когда его жена умерла, он был в отъезжем поле. Так называли угодья, которые были оставлены для охоты. Охота была делом престижным, но и чрезвычайно дорогим. Одни только охотничьи собаки стоили больших денег, а еще приходилось содержать для этих целый штат прислуги. Об этом у меня уже был пост. И псарня, и сама возможность организовать данное мероприятие могли быть предметом хвастовства, поэтому охотники нередко приглашали принять участие и соседей. Или наоборот, пригласив на несколько дней гостей, для них могли устроить охоту. Так что соседи к Берестову могли приезжать не только с любимыми болонками жен, но и охотничьими собаками мужей. При этом навещали помещики друг друга регулярно, так как игнорирование соседей считалось признаком либо ссоры, либо откровенного неуважения. Поэтому то, что Берестов и Муромский друг друга игнорировали, для соседей было весьма показательно.

«В будни ходил он в плисовой куртке, по праздникам надевал сертук из сукна домашней работы; сам записывал расход и ничего не читал, кроме “Сенатских ведомостей”». Плис – хлопчато-бумажная или шерстяная ткань с длинным ворсом, напоминавшая бархат или плюш, но стоившая дешевле. Под домашней работой, вероятно, имеется в виду ткань его собственной фабрики. «Сенатские ведомости» - печатное издание Правительствующего Сената, в котором публиковались императорские указы, важные распоряжения, новые законы, информация о важных назначениях и отставках, а также награждениях, информация о решениях по судебным тяжбам, которые разбирались в Сенате, прочая казенщина. Как видим, Берестов не выписывал литературных или общественно-политических журналов.

Его антипод – Григорий Иванович Муромский, отец главной героини. «Промотав в Москве большую часть имения своего и на ту пору овдовев, уехал он в последнюю свою деревню, где продолжал проказничать, но уже в новом роде. Развел он английский сад, на который тратил почти все остальные доходы. Конюхи его были одеты английскими жокеями. У дочери его была мадам англичанка». Людей, знавших французский язык и французскую культуру, среди дворян было много. Англоманов было намного меньше, и жили они преимущественно в столице. Английский язык даже среди дворян знали немногие. Соответственно, увлечение Англией с одной стороны, давало налет элитарности, с другой – снобизма. Английский сад, он же английский парк, представлял собой идеализированный образ природы, противовес французскому саду с четкой и организованной планировкой и симметрией. Английский парк часто включал в себя пруды, похожие на естественные озера, живописные псевдо-античные руины. Поддержание такого сада при кажущейся простоте стоит существенных денег. Нанять в качестве гувернантки англичанку было очень престижно и стоило намного дороже, чем француженку или немку, да и найти ее было сложнее.

Муромский заложил имение и украшения покойной жены в Опекунский совет, и Берестов считает это умным шагом. Опекунские советы заведовали воспитательными домами и иными богоугодными учреждениями. В качестве одного из источников финансирования Опекунский совет выдавал ссуды под залог имений и иных ценностей.

Алексей «был воспитан в *** университете и намеревался вступить в военную службу, но отец на то не соглашался. К статской службе молодой человек чувствовал себя совершенно неспособным. Они друг другу не уступали, и молодой Алексей стал жить покамест барином, отпустив усы на всякий случай». Во времена Пушкина учеба в самом университете еще не считалась престижной и, тем более, обязательной для карьеры. Но при университетах могли быть Благородные пансионы, куда отправить отпрысков считалось престижным. Такие были и в Москве, и в Петербурге. Чиновники не имели права носить усы или бороды, зато имели право военные. Алексей мечтает стать офицером, поэтому тоже отпустил усы.

«Легко вообразить, какое впечатление Алексей должен был произвести в кругу наших барышень. Он первый перед ними явился мрачным и разочарованным, первый говорил им об утраченных радостях, и об увядшей своей юности; сверх того носил он черное кольцо с изображением мертвой головы. Все это было чрезвычайно ново в той губернии». Тут Пушкин иронично описывает новомодный типаж того времени, разочарованный, пресыщенный жизнью, этакий Онегин или позже Печорин. Очевидно, что сын Берестова следует столичной моде, которую демонстрирует среди дворянок. Среди крестьянских девушек он не пытается притворяться. Это мы видим, когда он играл с девушками в горелки.

«— Удивительно хорош, красавец, можно сказать. Стройный, высокий, румянец во всю щеку...

— Право? А я так думала, что у него лицо бледное. Что же? Каков он тебе показался? Печален, задумчив?

— Что вы? Да этакого бешеного я и сроду не видывала. Вздумал он с нами в горелки бегать».

Горелки считались народной забавой. Ее особенно любила молодежь, так как во время игры можно было схватить других игроков, в том числе девушек. Если в повседневной жизни это было бы неприлично, то во время игры такая вольность была нормой.

Для Лизы отец пригласил «мисс Жаксон, сорокалетнюю чопорную девицу, которая белилась и сурьмила себе брови, “Памелу” , получала за то две тысячи рублей и умирала со скуки в этой варварской России». Мисс Жаксон, вероятно, была на самом деле Джексон, но ее звали на более привычный многим французский манер. «Памела, или Вознагражденная добродетель» - роман писателя Сэмюэла Ричардсона. Ричардсон писал сентиментальные романы назидательного содержания, которые особенно любили девушки. К женскому чтению подход был строгий, и многие романы считались для женщин слишком легкомысленными, а Ричардсон в этом плане был безобиден для женской нравственности. Этот писатель, например, дважды упоминается в «Евгении Онегине». Сначала его читает мать Татьяны, еще юной девушкой, потому что это модно и княжна Алина рекомендует. Муж ее «Ричардсона не читал». Затем Ричардсона читает и сама Татьяна, которой его книги реально нравятся.

Лиза Муромская, чтобы притвориться крестьянкой, «послала купить на базаре толстого полотна, синей китайки и медных пуговок, с помощью Насти скроила себе рубашку и сарафан, засадила за шитье всю девичью, и к вечеру все было готово». Китайка – популярная в то время хлопчатобумажная ткань. В девичьей жили и работали дворовые девушки. Они часто выполняли швейные работы, ведь индустрии готовой одежды еще не было.

«Одно затрудняло ее: она попробовала было пройти по двору босая, но дерн колол ее нежные ноги, а песок и камушки показались ей нестерпимы. Настя и тут ей помогла: она сняла мерку с Лизиной ноги, сбегала в поле к Трофиму пастуху и заказала ему пару лаптей по той мерке. На другой день, ни свет ни заря, Лиза уже проснулась. Весь дом еще спал. Настя за воротами ожидала пастуха. Заиграл рожок, и деревенское стадо потянулось мимо барского двора. Трофим, проходя перед Настей, отдал ей маленькие пестрые лапти и получил от нее полтину в награждение». Крестьяне, особенно дети и девушки, часто ходили босиком. Плести лапти умели многие, и это считалось не слишком сложным занятием. Полтина – весьма щедрая плата по крестьянским меркам.

Чтобы Алексей ее не узнал, Лиза использовала белила, сурьму и накладные локоны мисс Жаксон. Отец счел это странным, но белила одобрил. «Белилы, право, тебе пристали; не вхожу в тайны дамского туалета, но на твоем месте я бы стал белиться». А все потому что Лиза была от природы смуглой, что в то время красивым не считалось. По этой же причине Алексей мог поверить, что Лиза – крестьянка. Мисс жаксон позже, убедившись, что девушка не пародировала ее, подарила ей баночку белил.

Алексей, чтобы общаться с крестьянкой Акулиной, он решил научить ее грамоте, и та делает большие успехи. «Что за чудо! — говорил Алексей. — Да у нас учение идет скорее, чем по ланкастерской системе». Ланкастерская система вошла в моду в начале 19 века. Британский педагог Ланкастер разработал метод, при котором самые талантливые ученики начинают обучать новичков, и так за счет роста числа учителей растет и число возможных учеников. Этого вполне хватало для обучения азам грамотности. По ланкастерской системе в начале 19 века учили, например, солдат. Позже эксперимент свернули, но отдельные школы сохранялись и во второй половине 19 века.

И это лишь часть интересных деталей, которые может упустить современный читатель.

До этого у меня был подобный пост на тему «Анны Карениной»

Может быть причина в том, что торговые дела вообще не очень интересовали русских? Поэтому их и уступили иностранцам, а сами отдались более традиционным занятиям. Иногда встречается точка зрения, что торговля вообще не свойственна русской культуре, мол "Россия - государство не торговое". Но этот стереотип не соответствовал реалиям XVII века. Например шведский дипломат Кильбургер отмечал, что в Москве так же много лавок, как в больших европейских городах правда многие из этих лавок очень малы), и что "русские любят торговлю". Торговлей занимались все слои населения, не исключая монастырей, стрельцов и бояр. Участвовала даже царская казна: на оборот некоторых товаров была введена государственная монополия (например икры, осетровых, до определенного момента - шелка из Персии). Также иностранные купцы перед продажей были обязаны показывать ввезенные товары царским чиновникам, которые могли выкупить в казну лучшие образцы. Они потом использовались для нужд двора или перепродавались через особо приближенных к двору купцов. Так что интерес к торговле в России был значительным, но он не конвертировался в успешную конкуренцию с иностранными торговцами.

Ситуация проясняется, если обратить внимание, что контроль англичан и голландцев над импортом был распространен не только в России, но практически повсеместно - в Польше, Пруссии, Франции и меньших странах. То же относилось и к колониям, а если их власти пытались вернуть контроль с помощью запретов - в дело вступала контрабанда. Самостоятельную внешнюю торговлю в скромных масштабах вели только страны с богатой морской и торговой традицией: Дания, Швеция, Португалия и немецкие города из Ганзейского союза (Гамбург, Любек и другие). То есть локальной державе потеснить лидеров было практически нереально, они соревновались только друг с другом (к концу XVIII века англичане перехватили у голландцев лидерство в торговле). Так что дело тут вовсе не в русских, а в первую очередь в голландцах и англичанах.

Основой их доминирования были крупные торговые компании, способные диктовать рынку коммерческие условия и получать выгодные цены. Например, если мелкий местный торговец в конце сезона не продаст товар, который он купил на весь свой капитал, он будет разорен. Крупный торговый дом более менее спокойно может отказываться от невыгодных сделок и мириться с временным недополучением прибыли, чтобы со временем работать только с готовыми уступать поставщиками. Кроме того, важным инструментом были кредиты. Оборотный капитал тогда был очень дорогим (то есть в долг давали под высокие проценты), и многие частные торговцы не могли вести дела в нужных объемах на собственные средства. Голландские купцы широко практиковали торговлю в кредит - то есть они заранее платили подрядчикам авансы, те на них закупали товары и привозили голландцам в порты для вывоза в Европу. Естественно, о ценах в таких случаях договаривались заранее и не в пользу местных. Такие условия были удобны для обеих сторон, поэтому они повсеместно распространялись. Но торговая маржа почти целиком уходила иностранцам, позволяя и дальше наращивать капиталы и все больше укреплять свое положение.

То есть местные купцы не обладали ресурсами для полноценного ведения дел даже у себя в стране, не говоря уже о международной торговле, требующей куда больших вложений и капиталов. И главный способ выправления этой ситуации - создание условий, в которых национальные торговцы получат доступ к капиталу и смогут сами обеспечивать свои операции. Это понимали во многих европейских странах, и Россия не была исключением: в середине XVII века был принят Новоторговый устав, который предписывал купцам создавать торговые общества, объединять капиталы, совместно закупать товары, чтобы не допускать занижения иностранцами закупочных цен. В XVIII веке, при Петре и его преемниках, попытки увеличения торговых капиталов продолжились, в том числе административными методами: через обязательное приобретение акций торговых компаний. Меры работали, к концу XVIII века русским купцам уже не требовались иностранные кредиты, а к середине XIX преимущественно вытеснили иностранцев с внутреннего рынка. Международная торговля правда так и осталась привилегией международного же капитала.

Торговая политика правительств на протяжении двух веков в итоге принесла определенные успехи, но не так быстро, и не в тех масштабах, как им хотелось бы. Можно ли было как-то ускорить процесс? Делу бы очень помогла такая банальная, но сложно достижимая вещь, как рост внутреннего рынка и благосостояния. Если бы жители России быстрее богатели, они бы активнее торговали, позволяя местным предпринимателям наращивать капиталы и становиться более конкурентоспособными. Но до конца XIX века большая часть населения жила натуральным хозяйством, а внутренний рынок рос не так быстро, как мог бы. Еще одной потенциально прорывной мерой поддержки могло бы стать создание государственного коммерческого банка, который бы кредитовал купцов под торговый оборот. Идеи создания подобного института периодически звучали, но так и не были воплощены на практике. По потребностям дворян был создан только Земельный банк, кредитовавший землевладельцев под залог их имений и крестьян. Дворяне часто оказывались в долгах из-за роскошного образа жизни, и банк был нужен для их спасения от нереспектабельных банкротств.

В международной торговле Московского царства, начиная с открытия маршрута через Белое море, доминировали иностранцы - в первую очередь англичане и голландцы. Главной причиной этого были крупные компании торговцев из этих стран, обладавшие капиталом для кредитования не только собственных операций, но и своих поставщиков. Также коммерсанты из этих стран обладали обширными связями в других странах и отработанными способами ведения дел. Благодаря этому они играли ведущую роль не только в России, но почти по всему миру, получая львиную долю прибыли от мировой торговли. Такое положение дел стало беспокоить правительство в конце XVII века (это происходило не только в России, но и в других европейских странах, попытки защитить свою торговлю привели к распространению политики, называемой меркантилизмом). Реакцией стали административные меры к объединению отдельных купцов в крупные компании, способные координировать закупки. В перспективе такие компании должны были сами вести заморскую торговлю с другими странами, но этого так и не произошло. Прогресс могло бы значительно ускорить расширение внутреннего рынка недорогих товаров для населения, работая на котором, торговцы могли бы нарастить капитал и кредитоспособность. Но его развитию препятствовало низкое благосостояние, распространение натурального хозяйства и доминирование землевладельцев в политике.

Автор - научный редактор журнала «КАЛАШНИКОВ» Юрий Пономарёв

К сожалению, на сегодняшний день не удалось отыскать документацию по испытаниям и производству подбородочного ремешка с четырёхточечным креплением, но шлемов СШ-60 в такой модификации было выпущено очень много.

Они успешно эксплуатировались во всех родах войск всех округов и групп войск, обеспечивая чёткое позиционирование на голове при всех видах работ.

Но полностью покрыть потребности армии не удалось, поэтому офицеры из частей, не получивших такие шлемы, зачастую приобретали их в других с помощью «жидкой» валюты.

Подтверждением достаточной распространённости данной модели шлема являются и пропагандистские фотоплакаты Советской армии того времени, на которых и бойцы, и офицеры «щеголяют» в СШ-60 с четырёхточечным креплением подбородочника.

На фото слева крепление лепестка подшлемника к Т-образной пружине шлема СШ-60 (вид с внутренней стороны). Защита от узлов крепления (подбой) ГДР сделана из мягкой лайковой кожи, отечественная — из такой же, как и все ремешки. ГДР-овская пряжка крепится к подбою с помощью прорезной пятки, отечественная — прошивкой х/б нитью (в центре). На фото справа видно, что у ГДР-овского аналога крепление пряжки и подбородочника со связующими ремешками осуществлено с помощью пятиугольных колец, у отечественных — D-образными.. Свободный конец ремешка у ГДР-овской пряжки фиксируется металлической петлёй прямоугольной формы, у отечественной — кожаным тренчиком

Кроме этого отмечено до 30% шлемов с четырёхточечным подбородочником в выборках шлемов со складов военных округов для проведения испытаний по пробивному действию пуль.

При этом шлемы были как новые, производства ЗКО, так и ремонтные после замены подшлемника и перекраски (ЗКО и армейских арсеналов. При этом мастичный штамп производителя ремонта буквы «Р» — ремонтный, не содержит. Как правило, отсутствует и штамп военной приёмки ЗКО — только ОТК).

Подбородчник никаких производственных клейм и штампов не имеет. Однако материал и исполнение (несмотря на практически одинаковую с ГДР-овским аналогом конструкцию) явно указывают на отечественное происхождение. Сборка ремонтных шлемов подчас чрезвычайно небрежная, что указывает на низкую квалификацию рабочих и отсутствие контроля военной приёмки.

Продолжение следует...