Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.
Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.
В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.
Итак, поехали.
“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен
На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.
Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!
“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен
Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.
Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.
“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон
Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.
Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.
“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф
Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.
Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.
“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм
Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.
Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.
“Волшебный мелок”. Синкен Хопп
Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.
У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.
“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер
И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.
У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.
Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?
Когда на Земле образовались разломы, Санёк, как и любой другой житель планеты, не справился. Но он, как и сотни тысяч других погибших, вытянул счастливый билет на второй шанс. Получил экстраординарные способности, позволяющие выжить.
Кто знает, возможно Сане придется создать собственную структуру, которая будет преследовать действительно ВАЖНЫЕ цели и бросит вызов правительству? Или же их взаимодействие все же приведет к сотрудничеству?
Закрытие разломов, добыча ресурсов, алчность, сила, маньяки и жажда власти – всё это лишь поверхность айсберга новой жизни. Парню придется по крупицам творить новый мир, который совершенно не готов. Сможет ли простой пацан создать из России империю нового формата, способную сдержать агрессию извне и разобраться с внутренними проблемами страны? Особенно когда нужно нырнуть глубже, чтобы понять каким образом демоны, рой и прочая нечисть появились на планете. Одна надежда – что он будет не один. Читать бесплатно: https://author.today/reader/395464/3654106
Всем привет! Прошу помощи. Ищу книгу автор Питер Брук «Пустое пространство» или «Искусство режиссуры» уж очень дорогая она, а так вдруг у кого лежит без дела.
Продолжаем знакомиться с книгой Миршаймера и Уолта. Предыдущие части выложены в серии.
Как это всё работает? Каким образом Лобби влияет на внешнюю политику? Способов много. Одним из них является управление политическим процессом. Политикой в Америке занимается Конгресс. И вот от кого-кого, а от конгрессменов критики в адрес Израиля ожидать не стоит. Они просто не приглашают на слушания критически настроенных оппонентов. Они слушают всегда одну сторону. На чём основан такой успех Лобби? Во-первых, часть видных конгрессменов являются христианскими сионистами. Во-вторых, хватает там и евреев. В-третьих, на процесс влияют не только конгрессмены, но и работники Конгресса. Мало? А с остальными работает AIPAC. Метод стар, как мир: кнут и пряник. Механизм – деньги.
Денег у AIPAC много. Начать с того, что сами члены Лобби весьма состоятельны. Кроме этого, AIPAC способствуют контактам политических кандидатов с источниками финансирования. Разумеется, не любых кандидатов, а проверенных ими на лояльность. При этом мало заявить о своей произраильской направленности. Нужно заполнить анкетку со списком важнейших вопросов. А также выслушать лекцию о том, какое мнение нужно будет представлять, и какими конкретно словами это мнение нужно выражать. После этого кандидату даётся списочек американских помощников Израиля, к которым можно обращаться за помощью в финансировании избирательной кампании. И помощь непременно поступает.
А что будет с теми, кто критикует Израиль? Им, конечно, не дадут денег. А дадут их соперникам на выборах. Работает замечательно. В книге авторы привели несколько примеров этому. Мне бросился в глаза сенатор-демократ от штата Иллинойс Эдлай Стивенсон Третий, отец которого продемонстрировал миру фотографии советских ракет на Кубе. В 1980 году он предложил дополнение в законопроект, которое предусматривало бы снижение помощи Израилю в случае продолжения заселения им оккупированных территорий. Конечно, шансов у него не было, да он и не надеялся. Он просто хотел продемонстрировать пределы помощи Конгресса, точнее их отсутствие. Через два года Стивенсон получил ответку на выборах губернатора Иллинойса. Пожертвования упали, а деньги пошли его соперникам. Сам Эдлай получил обвинения в антисемитизме. Евреи-члены организационного комитета демократов прогнулись под давлением, а часть прессы стала откровенно враждебной. Стивенсон проиграл.
В Конгрессе считают, что с этими людьми лучше не связываться, иначе они от тебя избавятся.
В принципе, если ты критикуешь Израиль, у тебя есть шансы на перевоспитание. Блестящим примером является Хиллари Клинтон, которая в своё время обнималась с женой Арафата. После получения доброй дозы критики она живо преобразилась в пламенную защитницу Израиля и была вознаграждена деньгами произраильских организаций и частных лиц. К 2008 году ей уже удалось захватить львиную часть политических пожертвований еврейского сообщества.
Тем же, кто ставит AIPAC палки в колёса, дают понять, что они играют с огнём. В ход идут и прямые угрозы. В Конгрессе все в курсе дела. Не стоит ожидать от них сбалансированной позиции по Ближнему Востоку, о чём говорят многие комментаторы, начиная с Джимми Картера.
Влиянием AIPAC объясняется участие видных политиков в ежегодных конференциях этой организации. Им не только дают деньги, но и помогают в работе. Им дадут анализ проблемы, напишут проект закона и план предвыборного выступления. Ну и пригласят в Израиль, это без проблем. Конечно, это всё легально. Любой может так поступать. По крайней мере, там, где сила – в деньгах.
Традиционная тактика влияния на Конгресс позволяет влиять и на исполнительную власть. Если кто-то из руководителей государства осмелится сделать что-то против Израиля, то можно не сомневаться – скоро придёт гневное письмо из Палаты представителей или Сената, или из обеих палат вместе. Его подпишет большинство депутатов, и с ним придётся считаться. Такие дела.
Выборы стоят больших денег, и президентских это тоже касается. Вашингтон Пост писала, что кандидаты от демократической партии вынуждены полагаться на еврейских покровителей, поскольку они предоставляют до 60% всех средств из частных источников. Однако, хотя исторически евреи в большинстве своём голосовали за демократов, их поддержка не является самой собой разумеющейся. При тесной гонке еврейские голоса могут оказаться решающими. Потому борьба за предпочтения еврейских избирателей является «вашингтонским ритуалом», который так же неминуем, как весеннее цветение вишни. И так же неминуемы обещания помогать Израилю в этом ритуале.
Президент – это не всё правительство, как известно. Короля часто делает свита. И с президентской администрацией тоже работают. С ними встречаются, совершают сделки. Не говоря уже о членстве в администрации самих представителей Лобби. Как результат, Вашингтон часто предлагает на переговорах с палестинцам свои концепции, которые по факту являются израильскими. Разумеется, никого это не сбивает с толку, и вряд ли это способствует успеху переговоров. А когда в правительстве Буша сидят неоконы, это только усложняет ситуацию. И, конечно, если потенциальный кандидат на влиятельную должность не отличается симпатиями к Израилю, Лобби приложит все усилия, чтобы усложнить ему карьеру.
«Грубая работа!» – скажете вы. Такое неприкрытое лоббирование возможно, быть может, только в США. Но ведь есть ещё много разных способов влияния. Одним из самых излюбленных является работа с общественным мнением. Лобби по мере сил убеждает американцев, что интересы Израиля и США – одно и то же. Одновременно критики Израиля вытесняются за пределы общественного дискурса. При этом не особо стесняют себя в выборе средств и живо наклеивают ярлык антисемита.
Популярный лозунг антисемитов о том, что евреи контролируют СМИ, на самом деле ложен. Если бы это было так, то не нужно было бы Лобби отслеживать публикации и пытаться повлиять на ситуацию. Произраильский нарратив американской прессы объясняется произраильской направленностью многих комментаторов. Лобби работает с отдельными журналистами и главными редакторами. Они распространяют материалы на все уровни журналистского ландшафта. Вот и складывается ситуация, при которой ни один из регулярных колумнистов Нью-Йорк Таймс не защищает последовательно палестинцев. Похожая ситуация и в других ведущих СМИ.
Новостная хроника не так предвзята, как комментарии. Но и в этой области группировки Лобби выступают сплочённо, организуя кампании писем, демонстрации и бойкоты против СМИ, чьи сообщения они считают антиизраильскими. В следующий раз лишний раз задумаешься, стоит ли критиковать Израиль, если получишь волну из тысяч возмущённых писем. От этой яростной реакции не застрахована и еврейская пресса. Неудобную информацию назовут «неверной», а газету обвинят в симпатиях к левым и стремлении вбить клин между членами сообщества. Могут напрямую спросить о еврейском происхождении журналиста, и горе ему, если это не окажется правдой. Одним словом, попытаются заткнуть рот тем или иным способом. Вот такая вот свободная пресса.
Благоприятное освещение Израиля в прессе достигается и целенаправленной работой с известными комментаторами. Их пытаются ублажить, приглашают в Израиль, лишь бы только они писали в позитивном ключе.
Работает Лобби и с влиятельными аналитическими центрами, которые всё сильнее воздействуют на публичные дискуссии и направляют решения центральных политических вопросов. Именно в подобные организации обратится журналист за комментарием, вернувшись с интервью с политическим деятелем. Сами центры отправляют информацию парламентариям и госчиновникам, а также публикуют свои анализы в прессе. Они предоставляют советников во время избирательных кампаний, а также трудоустраивают политиков после завершения их карьеры. Это то место, где вырабатываются новые идеи и концепции, важная часть системы власти. Это известно и Лобби, которое формирует «объективный» голос и в этой сфере. Поэтому не удивляет бескомпромиссная позиция не только «родного» WINEP, но и массы других организаций. Не уберёгся от влияния Лобби и традиционно независимый CFR. Лишь несколько небольших центров не являются автоматически произраильскими, к которым можно причислить New America, институт Катона и MEI.
Но есть одна область интеллектуальной жизни, где у Лобби существенные трудности. Это высшая школа. Трудно уволить неугодного профессора. Более того, профессура работает в среде, в которой духовная свобода играет центральную роль, и критический взгляд высоко ценится. Тем не менее, произраильские кампании случаются и в университетах. Ведущую роль играет, как всегда, AIPAC. Они обучают студентов-агентов влияния в целях привлечь их на свою сторону, поощряют сообщать о тех, кто критикует Израиль, выступают за то, чтобы ограничить выделение федеральных средств на ближневосточные программы. Некоторые филантропы устанавливают в дополнение к уже 130 имеющимся курсам иудаистики специальные израильские курсы. Ведутся попытки надавить на администрацию вузов в целях повлиять на кадровые решения. Неугодных профессоров хейтят и забрасывают спамом.
Показательной является история известного историка Хуана Коула, который неоднократно критиковал политику Израиля. После того, как он получил должность в Йеле, поднялась волна возмущения произраильских колумнистов. Важные еврейские спонсоры стали звонить в университет и протестовать против назначения. Как результат, оно было отменено. Авторы столкнулись с противодействием Лобби на собственном примере. После выхода оригинальной статьи об израильском лобби их пытались исключить из числа докладчиков на одной из конференций. Действовали через членов Конгресса, которые неоднократно звонили руководителю колледжа-организатора. У них не получилось в этот раз.
Лобби вмешивается в составление учебных планов, в кадровые решения, пытается предотвратить публикацию неугодных научных трудов. Ему нужно предотвратить распространение критических взглядов об Израиле. Война ведётся сразу на нескольких направлениях – против студентов, профессоров, администрации и учебных программ. Успех есть, хоть и не такой впечатляющий, как в Конгрессе или в прессе. Несмотря на агрессивную политику Израиля, сегодня можно услышать меньше критики, чем пятью годами раньше.
Авторы повторяют, что лоббирование интересов Израиля полностью легально. Но, к сожалению, многие лица и организации также стремятся заткнуть рот инакомыслящим. Следствием становятся клеветнические кампании или даже попытки испортить карьеру. И дело здесь ограничивается не только академической средой. Историк Тони Джадт получил не только отказ в выступлениях, но и угрозы убийства. Отменяют доклады, театральные пьесы, даже нанимают частных детективов и пытаются подключить полицию.
Как уже говорилось выше, излюбленным способом являются обвинения в антисемитизме в адрес критиков Израиля. Антисемитами называют даже тех, кто осмеливается заявлять о существовании израильского лобби. Да, они сами хвастаются своей силой, но другим на это указывать не позволяется. Может быть, на самом деле антисемитизм на марше, о чём жалуются некоторые комментаторы? Может, в Европе уже становится так же плохо, как в тридцатых? Во Франции в феврале 2006 года толпа мусульман замучила еврея, так после этого десятки тысяч французов вышли улицы в знак протеста. Если бы на самом деле было всё плохо, в Европу бы не ехали жить евреи. Нельзя отрицать наличие антисемитов, но они остаются маргинальным явлением. И всё равно произраильские организации вещают о «новом антисемитизме», указывая на отдельные действия, совершаемые из протеста против политики Израиля. Конечно, они защищают свою избранную страну от критики. По их логике антисемит – это не только тот, кто враждебен евреям, но и еврейским интересам. Критиков упрекают в предвзятом отношении к Израилю и в желании подвергнуть сомнению право на существование этого государства. Чаще всего подобные упрёки являются банальной клеветой. Двойных стандартов быть не должно. Смеете критиковать Америку – терпите и критику Израиля.
Ярлык антисемита очень часто работает. Помнится тёмное наследие прошлого. К таким людям относятся более недоверчиво, их аргументы весят меньше, на них не ссылаются. Особенно политики боятся получить такой ярлык. Эта тактика работает и потому, что трудно доказать, что ты антисемит, особенно если часто критикуешь Израиль. Не поможет и демонстрация своего поведения, говорящего об обратном. Особенно чувствительны к воображаемой угрозе антисемитизма американские евреи. Многие верят даже обвинениям в адрес уважаемых лиц наподобие бывшего президента Джимми Картера. Слово самому Джимми:
Меня называли антисемитом. Меня называли фанатиком. Меня называли плагиатором. Меня называли трусом.
И это о человеке, который своим содействием в заключении мирного договора между Израилем и Египтом сделал евреям столько добра. Авторы приводят несколько случаев клеветнических обвинений, в том числе в свой адрес. Во всех из них нет доказательств фактического антисемитизма. Критики Израиля считают евреев такими же людьми, как и все, которые способны и на добрые, и на злые поступки. Израиль тоже совершает разные шаги в своих интересах. За разумные решения можно похвалить, за глупые – поругать. И такая точка зрения должна считаться антисемитизмом?
Карта антисемитизма разыгрывается настолько часто, что некоторые комментаторы пишут, что она уже перестала работать. Ведь это видно невооружённым глазом, когда ярлык висит даже на Джимми Картере. Люди не дураки. Авторы считают, что стирание разницы между критикой и антисемитизмом осложняет нам задачу бороться с реальной нетерпимостью, с настоящими антисемитами.
Ну, это ещё Моше Даян полвека назад изобрёл: раз критикуешь Израиль – значит антисемит. В свете нынешнего обострения на Ближнем Востоке в число антисемитов записали уже столько народу, что диву даёшься, остались ли ещё нормальные люди.
Меня удивляет одно обстоятельство. Авторы говорят, что евреи не контролируют прессу, а работают с журналистами и редакторами. Куда же в этом случае смотрит владелец издания? Неужели он не читает свою продукцию и не видит предвзятости своих работников? Если его это устраивает, то, по видимому, он сам является членом Лобби. Если же нет, то я не понимаю, почему он не увольняет строптивого редактора?
На фото ниже наш танкист, который только что попал в немецкий плен...
Один среди врагов. Видно, что боец растерян, но страха на лице и в глазах нет. Немцы делали фото в пропагандистских целях, но в итоге забраковали именно по этой причине. Дальнейшая судьба не известна
Воспоминания ветерана войны, танкиста, вернее просто его ответ на вопрос:
– Что же такое НЕНАВИСТЬ?
«Я до войны, что такое ненависть и не знал, потому, как причин её испытывать не было. Горе разное было. Собаку, которую сам выкормил молоком козьим – волки зарезали. Бабушка с лестницы упала – разбилась, похоронили. Это было горе. Война началась – это беда. А вот ненависти не было.
Любовь была. Да и сейчас свою бабку люблю.
Я из деревенских, с трактором на «ты», техника ведь схожая с танками, потому в сорок первом, когда война уже гремела тогда вовсю, и несмотря на бронь (была у трактористов наших у всех, но отказался я от неё), взяли меня без разговоров в танковое училище. Был у нас в училище один старшина-инструктор – кличка у него была «в задницу раненый». Его, действительно, туда ранило вскользь, пулей. И он по этому поводу, вероятно, комплексовал.
Раз в заднее место ранен – значит трус. Глупость, конечно, страшная – много там выбирает пуля или осколок – куда попал, туда и попал. Но этот старшина, как волк ходил с утра до ночи, злой, аки чума, ну и вымещал на нас всю свою глупую ненависть. Как только не измывался он над нами. И чуть что не так – орет:
– Трусы, дезертиры, сопляки… Под трибунал пойдете!
Поначалу нам было страшно, а потом мы попривыкли и поняли, что старшина наш был, что ни на есть самый обычный трус, но с властью, какой-никакой, над нами, над салагами, значит. Раненый – понятно, на передовой побыл – понятно, и обратно туда явно не хотел – тоже понятно. Как-то на самом деле двоих ребят наших, уже не припомню за что, подвел-таки под трибунал.
Ребята решили его придушить ночью. Я был против! Нельзя нам об такую сволочь руки марать! Пообещал придумать план, как его на передовую отправить, ну и придумал.
Было на полигоне, на стрельбах и прочих тренировках, такое упражнение – оборона танка в ближнем бою. Через верхний люк надо было гранату кинуть в цель. Боевую гранату.
Он нас этим упражнением замордовал, вот буквально замордовал! Нам стало понятно, что он на самом деле трус и страшно боится, что кто-то из нас гранату внутрь танка уронит, где он, драгоценный, сидит и нами командует.
Я припрятал в башне заранее кусок железяки, похожий в темноте (а в танке темно) на гранату, ну и вызвался кидать гранату первым. Трус подает мне (весь потный, он всегда со страху потел) гранату и начинает свою обычную брань:
– Докладывай, что должен делать, сопля!
Я начинаю монотонно бубнить:
– Вынимаю чеку, открываю люк, бросаю гранату, – в этот момент выбрасываю железяку вниз, которая загрохотала, как прощальный вальс немца Шопена, говорю – ёпрст! – и выкидываю гранату из танка, при этом не забываю закрыть люк, чтобы этот дурачок из танка под осколки гранаты не рванул.
Он, таки рванул и ударился головой в закрытый люк, что-то там с матами, и тут прозвучал взрыв гранаты снаружи танка. Он затих и от него повеяло чем-то странным, до боли знакомым, как летом из солдатского уличного клозета. Он молча открыл люк, вылез и бегом кинулся к ближайшему озеру. Мы же наблюдали всю дорогу на его задней части всё увеличивающееся в размерах рыжее пятно.
Курсанты взвода стрелков-радистов 194-й учебной танковой бригады иностранной техники. Обучались экипажи в то время для английских танков Mk.II и Мk.III. Была сформирована 11 апреля 1942 г.
Кличку, понятное дело, мы ему поменяли (на «засранца»), но и он ещё более озверел, но стал нарушать инструкцию – заставлял нас всё делать снаружи танка (наполовину высунувшись, пока гранату не кинем, а потом уже позволял забираться внутрь).
И так было до тех пор, пока проверяющие не увидели! Да как его построили, да какими словами его обложили! Мать моя, женщина! И покойников он на фронт готовит! Да такого танкиста в поле сто раз из автомата застрелят фашисты! Обозвали вредителем и исполнили нашу мечту – отправили на фронт! Когда он уходил, то пришел к нам прощаться. Мы же к нему даже не вышли и плюнули ему вслед. А наша ненависть к нему сменилась полным презрением. Мы все тут на фронт рвёмся, каждый день считаем, сводки фронтовые слушаем, гадаем, где воевать будем, а этот... И жалко, и противно.
Но это тоже была, оказывается, не ненависть!
А вот какая она, эта настоящая ненависть, я чуть позже расскажу.
Третий бой мой начался так. Атака. Взрыв. Улетел в чёрную бездну. Нет сознания, пришел в себя – плен.
На фотографии танкисты 18-й танковой дивизии вермахта, позади них пленные бойцы РККА на броне танка Pz. Kpfw. III. Лето 1941 года
Но в плену то другая история, там больше ярость и злоба на всех. Когда меня из плена освободили – сразу короткая проверка, хоть трошки обгорелый я был, но меня признали все мои ребятки из полка, потому не длинная с запросами и посиделками под замком. Потом сразу в госпиталь, ремонтировать мои конечности пострадавшие. На мне с детства всё заживает, как на собаке, хоть и хотели комиссовать, но не вышло по-ихнему, зажило всё. Потому не прошло и трёх месяцев, как я догнал своих!
Наступление шло полным ходом!
И вот моя рота, новенький Т-34, мечта танкиста Красной Армии! Но не уберёг я его, сожгли его фашисты в четвёртом бою. Расскажу вкратце, как.
В колонне танковой завсегда есть первый танк, ну и последний. Так вот, когда нарываешься на засаду или на подготовленную оборону фашистов и ваша колонна не успела развернуться в боевое построение, то эти два танка (первый и последний) всегда страдают больше всего. По ним бьют, чтобы сделать манёвр остальных машин очень сложным в условиях обездвиженности колонны. Кого ставили первым, всегда знал, что шансов выжить очень мало, потому готовились к любым ситуациям и смотрели во все стороны.
Освобождение села нашими танкистами
В тот раз первым в колонне шёл мой танк ну и нарвались мы на минное поле с корректировщиком артиллерии, который сидел на дереве, а били по нам из-за холма, не видели мы их...
Танк подбили, и он сгорел, в итоге, ну а сейчас речь не о том, а о шестом танке, который подо мной сгорел. Дело в Берлине уже было, в сорок пятом. Атака. Мы наступаем. Пехоту нашу рассеяли осколочными, и она подотстала на квартал, может пол, не суть важно. Я увидел, через открытый люк, фаустпатрон и тень человеческую, понял, что сейчас шмальнёт он по нам, не успеваем мы его уложить, потому только рявкнул:
– Быстро все из танка! – и люк нараспашку!
Танк, когда в него фаустпатрон попадает, жахает, аки лампа с керосином, если попадает в бак с топливом, а в Т–34 он, этот самый бак, почти везде! Жахнул.
Из люка выскакиваю в столбе огня, ребята за мной, горит на нас всё! Комбез, шлемофон, сапоги, а что не защищённое, руки там, лицо, сразу, как чулок с волдырями слазит.
А тот немец видит наше копошение, фауст кидает и целится из-за баррикады в меня из винтовки своей, ну и стреляет! Я бегу прямо на него, вот из меня ненависть прёт со всех щелей, вот за день до Победы сжечь мой танк и меня, да я же тебя голыми руками... Бегу и чувствую, что попадает в меня фашист, а мне не больно, только ногу толкнуло...
В общем, на этой самой ненависти я и добежал к нему, повалил его на землю и всадил ему нож в глотку, уже и не помню, как он мне в руку попал...
Да, а пока я бежал – он ещё раз в меня попал – в плечо. То я уже потом в госпитале узнал, когда в себя пришел, а так, последнее, что я помню, это его кадык и моя «финка», нож, значит, такой... Вот, что может ненависть с человеком сделать, силы какие может придать ему нечеловеческие! А вы говорите... Поэтому, вот что на фронте, в бою всему голова – ненависть к врагу!
А всё остальное – так, для красного словца. Это был, кстати, шестой танк, что подо мною сгорел, я рассказывал. Они горят, к сожалению, целиком, а потом ещё и взрываются, ведь там боекомплект полный–неполный, а мы танкисты горим, иногда, частично.
Жители освобожденного Белостока общаются с советскими танкистами и бойцами пехоты. Девушка осматривает орден Славы на гимнастерке сержанта. За танками Т-34 виден костел Успения девы Марии. В конце сентября 1944 года Белосток был включен в состав Польши
Когда в первом своем танке горел – попал в госпиталь без сознания. Долго без него, сознания, был и без документов – сгорели они. А без документов человек – не человек, солдат – не солдат, командир – не командир... А домой пришла похоронка. Писарь – придурок, возьми и напиши в сопроводительном письме – «Ваш сын сгорел в танке».
До невозможности глупый оказался человек, разве можно такое родителям писать–посылать? Это чуть позже уже стали писать в похоронках нормальные слова про геройскую смерть и прочее ... А тут «сгорел в танке!». Вот каково это было матери читать! Отец, слава Богу, от мамы письмецо–похоронку припрятал, и в редакции показал. Поэт один узнал об этом и стихи написал на мою геройскую смерть … А я-то жив! В себя пришел, всё наладилось, уже ходить могу, а отец на мои письма из госпиталя отвечает как-то странно, сухо и непонятно. Оказывается, он не верил, что я живой – почерк у меня шибко изменился. Ещё бы ему не измениться, если через мою руку пяток осколков пролетело и не задержалось, хорошо, хоть попришили всё (почти) на место. Потом ещё раз похоронка пришла, но отец уже точно не верил, и правильно делал – жив я оставался, чего и всем вам желаю. А я в плен попал. Пенсию за меня мои родители получали. Но, наверное, не за всё время, ведь за то, что я официально в плену числился, за те полгода, что я у немцев был, не выдавали им. Это когда «смертью храбрых» приходит, то – да! Пенсия, как семье героя! А тут-то всё, наоборот, почти что предатель, самый, что ни на есть …
Хорошо, что и экипаж мой, и командир полка моего, когда меня освободили, были живы. И времени немного прошло – с полгода, и рапорт тот нашли быстро. И все ребята написали, что оставили меня у сгоревшего танка мёртвым. В общем – посчитали меня убитым, потому как не дышал! Они-то вот посчитали, а немцы нет.
Присмотритесь – сколько нашивок у майора за ранения...
Очнулся в концлагере пересыльном, в госпитале – оказалось, что я в плену. Врачи все русские. Спасибо им отходили меня чуть, ну как могли, и на том спасибо!
Ходить начал потихоньку – ушёл в побег. Поймали быстро – слабый был я совсем, надо было ещё силушек поднабраться, а потом бежать. Но нет, учимся на своих ошибках – научили меня фрицы уму-разуму – вот уж кровушкой умылся, так умылся, и зубы мне все передние выбили сапогами–кулаками.
Второй раз через три месяца сбежал – опять попался, поляки местные меня выдали. Все пальцы на ногах прикладом винтовочным раздробили, чтоб не бегал больше, повезло мне, наверное, что не расстреляли.
Под конец войны немцы пленных стали беречь, зависело, конечно, от лагеря, наш лагерь больше для работ на заводе был, потому и не порешили. Ну, а когда отступали, то просто не успели нас порешить–перестрелять всех, бежали они больно спешно…
Вот в плену, когда ярость–ненависть меня душила, думал, что когда придёт мой час, я их, германцев–то, зубами грызть–убивать буду, хоть и не осталось от зубов моих ничего – пеньки одни! В Австрии, как-то поставили меня пленными немцами командовать – трупы коней–лошадей закапывать. Земля у них каменистая – тяжело немчуре было её копать–долбать. Я же думал – всех немцев с этими конягами вместе закопаю–прикопаю.
А потом думаю себе и гляжу на них – ведь, по сути, несчастные и жалкие люди, сдутые какие-то, безжизненные, хоть и рожи – как моих две, а то и три…
И ушла ненависть, как и не было её.
Стало мне на них вот наплевать с высокой горки ... Только вот речь ихнюю, немецкую, до сих пор слышать не могу, но думаю, что это не ненависть закипает, а что-то иное, да и сердце потом начинает барахтаться, как не в себе, и курить хочется, а бросил ещё в сорок шестом, как с госпиталя окончательно вышел.
А так – ненависти на них нет совсем.
Немцам ведь тоже досталось. Насмотрелся я на них и в войну, через прицел, да и после на пленную немчуру.
Век бы их больше не видеть и не слышать»
Польша 1945 год. Немецкие военнопленные идут на земляные работы по улице Варшавы.
Это отрывок из документального военно-исторического романа "Летят Лебеди" в трёх томах.
Если понравилось, вышлю всем желающим жителям этого ресурса
Пишите мне в личку с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), давайте свою почту и я вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах fb2\epub\pdf). Пока два тома, третий на выходе, даст бог.
Есть печатный вариант (пока) двухтомника в твёрдом переплёте
Поэт Роман Сорокин, не имеющий отношения к преданному анафеме писателю Владимиру Сорокину, но зато имеющий в Телеграмме аж 824 подписчика (на момент описываемых событий - 678), 18 июня 2024 года пожаловался: «Сегодня выступал в госпитале перед ранеными бойцами, а потом общался с представителем одной из культурных площадок Петербурга, где я должен был презентовать сборник. Если не хотите нервничать, ходите в питерские центральные библиотеки... UPD. Не хотел называть, но вижу, что надо. Центральная библиотека имени Паустовского».
Александр немедленно вступил в беспощадный бой, выхватив своё верное оружие: оскорбления. В адрес работников проштрафившейся библиотеки полетели эпитеты вроде «охреневшая хрюканина» с призывом «выгнать нахер с волчьим билетом». Своих подписчиков Александр призвал присоединиться к этой борьбе:
Для несведущего читателя, не следящего за новинками литературы: на представленном выше скрине все деятели — Пелевин, Никольский, Караулов, Артис, Сергеев — это очень известные z-литераторы. Кроме Петра Лундстрема. Петр — скрипач. Особенно он известен поездками на Донбасс и дружбой с ДОРОГИМ БРАТОМ Апти Алаудиновым. Кстати, их обоих увековечил в песне «А на войне» писатель и панк-бард-певец Михаил Елизаров:
Поэт Сорокин принимает эмоциональные поглаживания и уговоры таки выступить в провинившейся библиотеке, ибо «ИМ это нужно даже больше, чем ему». Виновник торжества, как и положено поэту, слегка ломается:
Благодарные подписчики паблика библиотеки готовятся к встрече с прекрасным:
Если поэzия патриотическая, разве она может быть бесталанной?!
Отважный поэт Артис, который, кстати, сам пишет вот так: «Своё день рождение», бросается защищать коллегу по поэтическому цеху:
В целом: убедительная победа z-литераторов! Об этом эпичном противостоянии даже писали СМИ. Например, Фонтанка не только поведала хронологию боя, но и привела примеры творчества Романа Сорокина:
Ох... любимые книги. Их, наверное и не перечесть. Если говорить о фантастике:
1. Жюль Верн - 20 000 лье и Таинственный остров.
2. Гаррисон и его Стальная крыса.
3. Кейт Лаумер с циклом историй про космического дипломата Джеймса Ретифа. Мне нравился юмор и приключения. Истории тоже были весьма оригинальными.
4. Андрей Ливадный и его цикл Экспансия. В детстве это был удар по неподготовленному сознанию фаната Звездных Войн. Технобоевик, космоопера, киберпанк и посткиберпанк.
5. Марко Клоос и его цикл Линии Фронта. На русском успели издать только одну книгу, не знаю, была ли она в продаже, я не не нашел нигде:) крепкая армейская боевая фантастика с упором на жизнь вояк в будущем.
6. Звездный десант Хайнлайна - мне понравился, но читал я его уже зрелым.
7. Леха и Снежка на АТ с их киберпанк циклом "каждый за себя" - какая же крутая вещь, 90 авторских листов чистого удовольствия.
8. Нейромант, куда уж без него. Начинал читать в оригинале - мозг расплавился, но наши переводы мне не оч(
9. Была такая книжка "Дорога в сто парсеков" - это сборник наших классических авторов фантастов. Я зачитал её до дыр, как она мне нравилась.
10. Цикл Вебера о Хонор Харрингтон - "Станция Василиск" и далее - тоже весьма интересное чтиво.
11. Лоис Макмастер Буджолд «Барраярский цикл» или Сага о Форкосиганах - снова космоопера и снова очень меня впечатлила.
За 31 год чтения я прочел столько разного, что сейчас уже и не упомню. Какие-то романы не издавались на русском да и были, скажем прямо, бульварной жвачкой, но все ёщё интересно написанной. Про фэнтези не пишу, ибо его много и всякого, и много чего нравилось (Пехов с Гарретом, Семенова с Волкодавом, и сотни других авторов).
