Денетор прямым текстом сравнивается с пауком, точнее, Пиппин его видит как паука, неподвижно сидящего в центре паутины, с пауком же сравнивался Голлум в минуты полного озлобления, когда чернота в нём затмевала всё то хорошее, что в нём ещё оставалось. С ним было несколько таких эпизодов – у Эмин Муйла, Чёрных Врат, на перевале, и он сравнивался не с абстрактным пауком, от этого сравнения тянется ниточка к Шелоб, которой он поклонился и обожествил. Денетор очень не похож на Голлума, он никогда не был предателем, и узнав (а может, зная многое ранее) о миссии Фродо он, хоть и возмущён решением отправить Кольцо в Мордор и считает эту идею самоубийственной, не выдаёт квест Саурону, имея достаточно воли, чтобы противостоять прямому воздействию его воли через Палантир (мы-то уже знаем причину такой его осведомлённости и вспомним, что чтобы вытянуть информацию из Пиппина Саурону бы понадобились несколько секунд), и достаточно чести, чтобы отвергнуть всякую мысль о сотрудничестве с ним в своём положении. Но что общего у него с Голлумом и почему это сравнение и его отсылает к мерзкой твари, живущей в Кирит Унголе, о котором в этой главе тоже пойдёт речь, и олицетворяющей собой саму Тьму? Вернёмся в главу Логово Шелоб.
«Они шли как сквозь чёрный туман, изрыгаемый самой первозданной тьмой, и с каждым вдохом слепли не только глаза, но и разум, так, что даже память о цветах, формах и свете исчезала насовсем. Ночь всегда была, всегда будет и ночь была всем».
У Денетора с Голлумом общее только одно – чёрное отчаяние, которое олицетворяет Шелоб, точнее, тьма, которую она изрыгает, и которое в конечном итоге губит их обоих. Они идут разными дорогами, но приходят к одному и тому же. Хотя Денетора, как и Голлума, коснулось искушение Кольцом, и он его не проходит. И оба они заканчивают жизнь в огне. То есть вот эта тьма отчаяния приводит их обоих в адский огонь. И у обоих это добровольный выбор.
А кое-кто идёт по тому же пути исключительно из чувства долга. Не выбирая отчаяние, сопротивляясь ему сколько только можно, пока ноги несут, выполняя долг, причём идя, следуя этому долгу в самую темноту и беспросветность и к тому же адскому огню в конце. Какой парадокс толкиновского выбора – где для кого-то выбор есть, там же для другого выбора нет. Но тот, у кого есть выбор (в данном случае Денетор и Голлум), делает его в пользу отчаяния и отказа от всякой надежды добровольно, а тот, кто выбора для себя не видит, и у кого один путь – выполнить свой долг, который ведёт его, казалось бы, через те же вехи – и отчаяние и отсутствие надежды и адский огонь в конце, становится звездой надежды для всего мира и оказывается спасён. Денетор и Голлум в своём выборе полагаются на себя и думают о себе, Фродо в своём отсутствии выбора от себя отказывается. Всё плохое, что с ним происходит, исходит извне – ранение моргульским клинком, воздействие Мёртвых болот, жало Шелоб, я уже не говорю про такое долгое воздействие Кольца – тьма входит в его сердце извне, он не желает впускать её и как может сопротивляется ей. В случае с Голлумом и Денетором – алчность и злоба у первого и гордыня у второго исходят изнутри и приводят их обоих к торжеству отчаяния и отрицанию всякой надежды и отказу от долга (исполнение клятвы и защита города).
Пиппин чувствует, что всё, что он говорит и большую часть того, что думает, известно Денетору.
От мысли, что ему придётся петь ширские песни перед Денетором, Пиппину не по себе.
В каждую фразу Денетор умудряется вплетать упрёк. Токсичный товарищ. В этом, внезапно, у него тоже обнаруживается сходство с Голлумом.
‘And why should such songs be unfit for my halls, or for such hours as these? We who have lived long under the Shadow may surely listen to echoes from a land untroubled by it? Then we may feel that our vigil was not fruitless, though it may have been thankless.’
А почему эти песни не годятся для моих залов или для такого часа, как этот? Разве не можем мы, долго жившие под Тенью, послушать отголоски страны, никогда её не знавшей? Что может быть лучше, чем почувствовать, что наше бдение не было напрасным, хоть оно и не принесло нам благодарности?
Пиппину дают одежду стража цитадели. Он теперь тут не просто заезжий зевака, он включается в местную жизнь и защиту города как полноправный член общества, его принимают как своего. Хотя ему совсем не сладко на службе у Денетора.
Пиппин с городских стен видит тот же луч заходящего Солнца, что и Фродо, стоя на Перекрёстке. Как Толкин соединяет своих героев лучами света, и солнечного и лунного. Связь через лучи света. Мир пронизан светом даже тогда, когда его накрывает мордорская тьма.
И светом же Гэндальф спасает Фарамира и его отряд от назгул. Возвращение Фарамира предваряют назгулы и Пиппин с Берегондом наблюдают их сверху, с высокой городской стены. От Гэндальфа исходит белый и серебряный свет. Интересно, что фиал у Фродо в руках светился серебряным светом, а у Сэма белым. А от Гэндальфа исходит свет и тот и другой. Что-то мне ещё вспомнились золотые и зелёные светильники у Древоборода в жилище. Вся книга наполнена светом.
И в то же время незримые нити тьмы тянутся от Шелоб к совершенно разным героям, которые пали под влиянием Кольца.
Разговор о Фродо у Денетора происходит как раз тогда, когда Фродо повернул во тьму, к Минас Моргулу. И Гэндальф в шоке от решения Фродо идти через Кирит Унгол. Пиппин осознаёт, что Гэндальф в смятении и от этого очень страшно.
Фарамир, который в Итилиэне был командующим и мог судить и выносить приговоры, перед отцом сам в положении того, кого судят. Он сидит по левую руку Денетора – хоть он теперь и единственный сын, но нелюбимый. Денетор недоволен Фарамиром. Он возмущён решением нести Кольцо в Мордор. Он сокрушается о том, что на месте Фарамира не оказался Боромир. Хотя тот был на месте Фарамира и действительно вёл себя так, как Денетор от него ожидал. Денетору нужно Кольцо! Он самонадеян и не понимает опасности. То есть если бы Фродо явился в Минас Тирит, то ничего хорошего из этого бы не вышло. Путь в Минас Тирит был бы ошибочным выбором не только из-за срочности похода в Мордор. И Фарамир прекрасно понимал, зная Денетора, что привести Фродо с Кольцом к нему - это подвергнуть страшной опасности и Денетора и вообще всех. Денетор подвергся бы такому же испытанию, как и Боромир, с тем же результатом, и из него получился бы неплохой тёмный властелин всем на "радость", особенно Фарамиру. Тут уж действительно - Кольцу дорога только в Мордор, а там как Эру даст. Либо Фродо его донесёт, либо оно окажется у Саурона. А он и без Кольца уже половину Средиземья вынес. Судьба Фродо страшная, но ему по-любому деваться некуда. Его Мироздание в такие клещи взяло - живым не выбраться в любом случае.
Денетор идёт по проторенной дорожке. Сначала он говорит о том, что Кольцо следует спрятать, а не использовать, но тут же делает оговорку, что если очень хочется, то можно в самом крайнем случае, для самозащиты, можно и воспользоваться. И считает, что и Боромир бы устоял, и он сам, Денетор, конечно не поддастся оружию Врага, и сам того не понимая уже попадет в ловушку.
И заявляя Фарамиру, что хотел бы, чтобы они с Боромиром поменялись местами, уже заходит очень далеко.
В конце разговора Фарамир точно так же чуть не падает, как Фродо в Хеннет Аннуне. Для него этот разговор был тем ещё испытанием. И не только из-за неодобрения отца. На его глазах с его отцом происходит то, что ранее происходило с его братом. Он очень болезненно переживал осознание того, что Боромир поддался искушению Кольцом, а теперь видит, как это происходило, и не на ком-то, вроде Голлума, а на родном отце. Они с отцом очень похожи, складом ума и характера, но при этом расходятся в принципиальных вещах. Фарамир отказался от Кольца, Денетор жаждет его заполучить. Фарамир видит это, и каково ему это видеть! В центре ещё одного тяжёлого разговора Фарамира снова оказывается Кольцо и его семья, и хоть оно сейчас уже очень далеко, его пагубное влияние на его родных ничуть не слабее. Из троих только Фарамир устоял, и он знает, что где-то во мраке идёт Фродо, единственная надежда Средиземья, несёт Кольцо в Мордор, а его отец называет того, кто так поразил Фарамира своей обречённой решимостью, безмозглым полуросликом. А этот полурослик в это время видит армию, выходящую из Минас Моргула и один на один противостоит (успешно) Кольцу и чёрной воле Ангмарского короля, который через пару дней наведёт ужас на весь Минас Тирит. А потом плачет, думая о Фарамире, которому предстоит встречать эту армию.
Гэндальф говорит Пиппину, что предполагал в своём сердце, что Фродо и Голлум встретятся, и что он боится предательства Голлума. Но в то же время даже предательство может обернуться благом.
‘Yet my heart guessed that Frodo and Gollum would meet before the end. For good, or for evil. But of Cirith Ungol I will not speak tonight. Treachery, treachery I fear; treachery of that miserable creature. But so it must be. Let us remember that a traitor may betray himself and do good that he does not intend. It can be so, sometimes. Good night! ‘
Моё сердце чуяло, что Фродо и Голлум ещё встретятся перед концом. К добру или к худу. Но избавь меня от разговоров о Кирит Унголе. Предательства, предательства я страшусь, предательства этой жалкой твари. Но да будет так. Следует помнить, что предатель может предать себя и совершить благо, которое совершать не предполагал. Иногда бывает и так. Доброй ночи!
Решение Денетора послать Фарамира в Осгилиат по времени совпадает с окончательным решением Голлума отправить Фродо к Шелоб. Вот тебе и «случайное» сравнение с пауком. Хотя надо признать, что это решение было далеко не таким абсурдным, как сделали в кино, и уж точно не подлым, в отличие от поступка Голлума. У Осгилиата находилась удобная переправа и учинить там серьёзное препятствие врагу если и не сам Эру велел, то с точки зрения подготовки к осаде вполне могло рассматриваться как один из вариантов нанесения ущерба врагу. Но приказ был жестоким и убийственным, это правда. Денетор как будто намеренно, как Голлум, решает отвергнуть свой единственный шанс на надежду в лице младшего сына окончательно и решает пробить все днища отчаяния, отправив на верную смерть не угодившего ему Фарамира. Чтоб уж наверняка не выбраться из этой ямы, угробив единственного оставшегося в живых наследника и близкого человека. Фарамиру не нравилась эта идея, потому что он хотел сохранить как можно больше людей для обороны города, потому что это была очень рискованная миссия и предполагалось, что жертвы будут серьёзными, но кому как не сыну наместника возглавить такую миссию, если тот приказывает. И Боромир и Фарамир были гондорскими военачальниками и всегда вели людей в бой. И уж коли Денетор настаивал на обороне переправы, Фарамир отправился исполнять. Жестоко, но на войне нет возможности спрятаться от риска, в любом другом месте риск был бы не меньше. Но как точно Фродо предугадал про Фарамира и Осгилиат!
Гораздо более жестокими были слова, сказанные Денетором Фарамиру при прощании.
‘Much must be risked in war,’ said Denethor. ‘Cair Andros is manned and no more can be sent so far. But I will not yield the River and the Pelennor unfought - not if there is a captain here who has still the courage to do his lord’s will.’
Then all were silent, but at length Faramir said: ‘I do not oppose your will, sire. Since you are robbed of Boromir, I will go and do what I can in his stead - if you command it.’
‘I do so,’ said Denethor.
‘Then farewell!’ said Faramir. ‘But if I should return, think better of me!’
‘That depends on the manner of your return,’ said Denethor.
– Многим приходится рисковать на войне, – сказал Денетор. – На Кайр Андросе достаточно людей и больше сейчас отправить невозможно. Но я не отдам реку и Пеленнор без боя, если здесь найдётся военачальник, способный выполнять приказы своего господина.
Воцарилось молчание, потом Фарамир ответил: – Я не хочу оспаривать твою волю, Повелитель. Так как ты лишился Боромира, я пойду и сделаю всё, что смогу, вместо него – если прикажешь.
– Приказываю, – объявил Денетор.
– Тогда прощай, – сказал Фарамир. – Но если я вернусь, смени свой гнев на милость.
– Это зависит от того, как ты вернёшься, – ответил Денетор.
Через день переправа была потеряна, потеряно треть воинов Фарамира, а его самого, сражённого чёрной стрелой, вынес с поля боя и доставил к Денетору князь Дол Амрота Имрахил. А Минас Тирит оказался в осаде. Насколько сильно его персонаж зарифмован с Фродо, удивительно! Ранение Фарамира происходит практически в одно время с ранением Фродо Шелоб. В случае Фарамира это стрела, в случае Фродо это жало. Фродо предал Голлум, жаждущий Кольцо, Фарамира отправил на смертельный риск отец, разгневанный тем, что Фарамир не доставил Кольцо ему. Да, паук очень даже при делах.
Денетор видит умирающего Фарамира и отказывается от борьбы. Ему не приходит в голову приказать его лечить, потому что он отчаялся. Он не руководит защитой города, только сокрушается о том, что династии Наместников пришёл конец, и город попадёт в руки ничтожных людей. А перед тем, как сдаться окончательно, он в последний раз заглянул в Палантир, что будет очевидно позже. Оказывается, Денетор уже обладал одним древним артефактом и использовал его втайне от всех. Он не поддался враждебной воле напрямую, но то, что он там видел, не давало ему никакой надежды на победу. В последний же раз он там увидел пиратский флот, идущий по Андуину к Минас Тириту. А толкнула его на использование Палантира его собственная гордыня. Денетор, не видя надежды, сдаётся окончательно и впадает в чёрное отчаяние.
И когда к нему в очередной раз пришли гонцы за распоряжениями, они поняли, что Денетор тронулся умом.
Денетор освобождает Пиппина от службы и приказывает нести Фарамира в усыпальницу. И даёт понять, что собирается сжечь его и себя живьём. Пиппин бежит искать Гэндальфа, понимая, что если кто-то тут и может помочь, то только он. По дороге он натыкается на Берегонда и сообщает ему, что Денетор спятил.
Тем временем на штурм ворот Минас Тирита явился сам Ангмарец. Ворота разбили не просто Грондом, их разбили его заклятья.
Ангмарец въехал на мостовую, на которую еще не ступала нога врага. У ворот его ждал Гэндальф на Шэдоуфаксе и снова, как когда-то балрогу, объявил, что он не войдёт. ‘You cannot enter here, - снова cannot – приказ в виде констатации факта. Гэндальф здесь олицетворяет надежду, Ангмарец отчаяние. И Гэндальф запрещает отчаянию вход в город. Правда, физической битве чёрного и белого всадников не суждено было состояться, потому что вслед за неожиданным криком петуха, встречающего утро, раздались звуки рогов и стало ясно, что пришёл на помощь Рохан.
Осада Гондора Тьмой происходит не только в реальности, когда Минас Тирит окружают враги. Каждый житель, каждый участник событий должны противостоять Тьме в своём сердце. Об этом последняя сцена у разбитых ворот.
Благодарю kamveronika за донат! Всем читателям спасибо за лайки и комментарии!
