Us navy

Начнем с того, что Триполитанская война считается первой военной операцией, которую вооруженные силы США провели вдалеке от всей территории, «overseas», т.е. «за морями», как принято именовать подобные кампании в американской военной терминологии. Во-вторых, ряд диверсионных рейдов подразделений американского флота (US Navy) и морской пехоты (US Marine Corps) в 1804 г. считаются прообразом действий сил специальных операций ВМС США – знаменитых «морских котиков» (US Navy SEAL). И, наконец, ряд современных американских авторов называют события 1801-05 гг. «первой войной Америки против терроризма». Сложно сказать, насколько верно последнее утверждение, продиктованное в первую очередь политической конъюнктурой. Триполитанская война велась Соединенными Штатами против берберийских пиратов, которые с раннего средневековья до XIX в. своими бесстрашными грабительскими рейдами с побережья Магриба в Средиземное море и в Атлантику держали в страхе почти всю Европу.

Впрочем, непосредственным противником молодого североамериканского государства в этой войне являлись не столько сами пираты, сколько обвиненный Вашингтоном в поддержке пиратства Вилайет Триполи (нынешняя Ливия), входивший в состав обширной Оттоманской империи с существенной фактической независимостью. Имелся и «персонифицированный» враг американской нации - правитель (паша) Триполи Юсуф Караманли. Этот восточный деспот попытался заставить американскую дипломатию играть по его правилам и в результате столкнулся с пресловутой «дипломатий канонерок». Ситуация, почти зеркально отражающая трагические события последнего столетия…
Предыстория Берберийской войны неотделима от истории берберийского пиратства. Арабы, стяжавшие мировую славу как искусные мореплаватели и отважные морские бойцы, со времен своих великих завоеваний на североафриканском побережье Средиземноморья в VII – VIII вв. активно промышляли морскими набегами на европейское побережье. На своих превосходных парусно-гребных кораблях они добирались даже до Великобритании и Исландии. Их основными базами в Магрибе были Тунис, Триполи, Алжир и Сале, правители которых покровительствовали пиратам. Помимо богатых трофеев, пополнявших местные рынки, пиратство было неиссякаемым источником рабов, труд которых был востребован в экономике региона, а также пленных (в основном – европейцев), которых за немалые деньги выкупали их родные или христианские монархи Европы. С переходом Магриба под власть Османской империи, в значительной степени номинальную, ситуация не изменилась. Здесь следует отметить, что как для правителей Алжира, Туниса, Марокко и Триполитании, так и для Высочайшей Порты в Стамбуле, берберийские пираты представлялись не морскими разбойниками, а скорее вполне легальными корсарами. Уместно привести этическое и религиозное обоснование этого явления, к которому прибег в 1785 г. на переговорах об освобождении захваченных американских моряков в Лондоне османский дипломат Сиди Хаджи Абдул Рахман Адья. Он счел возможным заявить следующее: «все народы, которые не признают Пророка, - грешники, и со стороны правоверных представляется справедливым и правомочным захватывать их имущество или брать их в плен. Любой мусульманин, который погибнет при этом в бою, несомненно, войдет в рай». Следовательно, для жителей Магриба того времени пираты были героями, а для власть имущих – по крайней мере не преступниками. При этом и для тех, и для других отчаянные парни с пиратских галер, дешево сбывавшие или просто проигрывавшие на берегу свои трофеи и рабов, являлись источником богатства. Такова причина определенного сращивания пиратства с государством в Северной Африке в ту эпоху. Кстати, следует особенно отметить, что, подобно большинству пиратских сообществ, мусульманское «береговое братство» Магриба было весьма неоднородным по своему этническому составу. Среди «берберийских» флибустьеров были как арабы и берберы, так и турки, греки, албанцы, а также принявшие ислам европейские моряки из вчерашних пленных или перебежчиков. Например, предводитель пиратского набега на Исландию в 1627 г. Мурат Реис был в «прошлой жизни» голландским корсаром Яном Янсеном ван Харлем.
В XVII-ХVIII вв., с ростом военного могущества Европы, набеги на ее побережье стали для берберийских пиратов слишком рискованным делом. Их основной мишенью сделалось торговое судоходство в Средиземном море. При этом Англия и Франция предпочли обезопасить свои корабли, заключив с правителями стран Магриба договора, согласно которых последние брали под свою защиту суда, следующие под британским Юнион Джеком или бурбонскими лилиями Франции. За это казну восточных деспотов ежегодно пополняли солидные суммы в звонкой монете; за каждый пропущенный случай нападения пиратов высчитывались штрафы. Пираты, которым теперь приходилось тщательно выбирать каждую жертву, чтобы не утратить расположение титулованных береговых покровителей, с тем большей яростью набрасывались на суда государств, не охваченных договорами о защите. С 1783 г. завоевавшие независимость от Великобритании Соединенные Штаты, у которых к этому году истек и срок союзного договора с Францией, оказались именно в таком положении. Американские торговые суда, перевозящие дорогостоящие товары (ради дешевых не стоило пускаться в опасное плавание через океан), представляли для корсаров с североафриканского побережья желанную добычу. Впрочем, смелые и энергичные янки всегда были готовы постоять за себя, но берберийским пиратам храбрости тоже было не занимать. В случае же удачного нападения в их руках оказывались экипажи, за которые было кому заплатить выкуп. Никогда не бросать своих граждан в неволе – такого принципа придерживалось американское государство со своих первых самостоятельных шагов, по крайней мере на словах, а чаще всего и на деле.

В 1784-85 гг. в Средиземном море были захвачены три американских торговых судна – «Betsey», «Maria Boston» и «Dauphin». Более сотни американских граждан оказались в плену в Алжире и Марокко. Нужно сказать, что положение злополучных моряков, считавшихся «рабами» алжирского дея (правителя), было ощутимо лучше, чем у чернокожих рабов, трудившихся на плантациях на их заокеанской родине. Они имели определенную свободу перемещения, могли наниматься на работу к местным жителям, зарабатывать деньги и приобретать собственность. Кое-кто из пленных даже достиг высокого положения в обществе. Например бывший мичман времен Войны за независимость Джеймс Л. Кеткарт (James Leander Cathcart) стал личным переводчиком и секретарем дея. Однако плен в любом случае есть плен, и для американских моряков он продолжался невыносимо долго – до 1796 г., унеся некоторых из них в могилу. Тогда 115 выживших американцев были наконец освобождены в результате нелегких переговоров, в которых приняли участие два будущих президента США (в то время – дипломаты) – Джон Адамс и Томас Джефферсон. Свобода пришла в обмен на выплату алжирскому дею внушительной суммы в один миллион долларов. Для сравнения: годовой бюджет Соединенных Штатов был тогда всего в шесть раз больше.
Подобное положение заставили Конгресс США задуматься о постоянных гарантиях безопасности своего судоходства в регионе. Выход был найден в заключении с правителями Магриба соглашений о защите ими американского торгового флага, аналогичных имевшимся у Великобритании и Франции. Взамен американская сторона была готова ежегодно выплачивать некоторое количество долларов на «сопутствующие расходы». «Уперся» только алжирский дей, который уже почувствовал вкус больших американских денег. Ему США вынуждены были вплоть до 1815 г. периодически «отстегивать» суммы, составлявшие до одной пятой их национального годового бюджета. Остальные правители – Марокко, Туниса и Триполитании – поначалу запросили весьма разумные и даже скромные выплаты. Например, первая выплата, сделанная в 1799 г. триполитанскому паше Юсуфу Караманли, составила всего 18 000 долларов. Надо отдать должное региональным владыкам Магриба: свои обязательства по договорам они выполняли честно. Разумеется, они избегали проливать кровь своих братьев по вере, и пиратских капитанов, атаковавших «запретные» корабли, никто не вешал на реях и не топил. Тем не менее, пленные немедленно освобождались, их суда и товары возвращались, а сами пираты платили в казну внушительную неустойку во избежание тюремного заключения. Словом, для берберийского пиратства настали тяжелые времена. Но сами правители Магриба отнюдь не пренебрегали пиратскими методами обогащения. На следующий 1800 год Юсуф Караманли решился потребовать от Соединенных Штатов увеличения «взноса на борьбу с пиратством» до 80 000 долларов. Когда Вашингтон просто проигнорировал эту сумму, предприимчивый Юсуф-паша «пересчитал» ее с учетом долга, и в 1801 г. повысил до 225 000 долларов. Требование сопровождалось образным предупреждением, что, если денег не будет в ближайшее время, триполитанский паша «поднимет свою ногу с хвоста пиратского тигра». Все это было с по-восточному изысканной вежливостью высказано правителем американскому консулу в Триполи Джеймсу Л. Кеткарту (тому самому удачливому пленнику в Алжире, судьба которого плотно переплелась с Магрибом).

Юсуф-паша, самый известный представитель правившей в Триполи с начала ХVIII в. Караманлийской династии (выходцы из османских служилых сословий из Албании) и, в определенной степени, прообраз объявлявшихся США «врагами демократии и пособниками терроризма» ближневосточных лидеров конца XX – начала XXI вв., был весьма сильным политиком и яркой личностью. Этот еще молодой человек (в 1801 г. ему было 35 лет), в 1795 г. захвативший престол у своего старшего брата Хамета (приверженца подчинения Оттоманской порте), был твердым сторонником максимально возможной независимости Вилайета Триполи. Хорошо разбираясь в военном и морском деле, Юсуф-паша вел большую работу по укреплению обороноспособности Триполитании. Он усилил военный флот (не пиратский), основой которого стали два десятка маневренных парусно-гребных канонерских лодок (около 100 орудий, численность экипажей – около тысячи человек), укреплял оборонительные сооружения Триполи, особенно с моря (береговые батареи при нем насчитывали около 150 орудий), активно привлекал на службу европейских наемников, в основном артиллеристов и военных инженеров из Италии. Не полагаясь на храбрые и стремительные, но недисциплинированные конные ополчения вассальных племен (память о том, с какой легкостью войска Наполеона Бонапарта наносили в Египте поражения мамелюкской коннице была еще свежа!), Юсуф-паша пытался создать регулярную пехоту весьма своеобразным способом. Он даровал свободу нескольким тысячам молодых и сильных невольников и начал формировать из них полки по прообразу османских янычар. При этом для своего времени и региона триполитанский паша был довольно либеральным правителем: старался избегать чрезмерной жестокости, если в ней не было необходимости. Свергнутому брату Хамету и его сторонникам он позволил удалиться в изгнание в Тунис. Как реальный политик, Юсуф Караманли полагал, что навязать Соединенным Штатам свои условия вполне в его силах. Он не мог предположить, что далекая страна, появившаяся на карте мира менее двадцати лет назад и реально занявшаяся формированием своего военного флота только в 1798 г. (год создания Военно-морского министерства – US Department of the Navy), «потянет» войну со столь отдаленным противником. Требование увеличения дани было со стороны триполитанского паши, по сути, грамотным блефом. В случае, если деньги не будут получены, он предполагал вновь развернуть пиратские действия против американского судоходства, заработав сопоставимую кучу денег на выкупах пленных и трофеях. А заодно и повысить авторитет среди соседей, объявив Соединенным Штатам войну, которая осталась бы формальным актом. Однако Юсуф-паша недостаточно хорошо был знаком с неукротимым и агрессивным национальным характером американцев…

Томас Джефферсон, ставший в 1801 г. президентом США, сразу после своей инаугурации категорически отверг требование правителя Триполи. Предчувствие войны против берберийских пиратов в эти дни уже витало в воздухе в Соединенных Штатах. Что крайне характерно для американского общества, объявлению войны предшествовала широкая пропагандистская компания. Страсти подогревались живописными рассказами о «зверствах варваров» над пленными американскими моряками, в прессе появлялись воинственные эссе с заголовками типа: «Kill the Pirates!» («Убивать пиратов!»). Живо реагируя на настроения электората, Конгресс США буквально накануне вступления Джефферсона в должность принял законодательный акт, согласно которому в постоянной готовности должны были находиться «шесть фрегатов, укомплектованных офицерами и матросами (officerd & manned), подчиняющихся лично президенту Соединенных Штатов». В случае возможной войны с пиратами Средиземноморья, Конгресс предписывал этому военно-морскому отряду «защитить нашу торговлю и наказать их наглость, топя, сжигая и уничтожая их корабли и суда, где бы они ни находились».
Не зная, что терпение Соединенных Штатов исчерпано, Юсуф Караманли сам положил начало войне. 10 мая 1801 г. он приказал своим «делиям» (гвардейцам; дословно: «отчаянным», «безумным» - тур.) срубить флагшток перед американским консульством в Триполи. В османской традиции это было равнозначно акту объявления войны. Американскому консулу Кеткарту было предписано сесть на первый же уходящий корабль и убираться, что тот и сделал, переехав в Тунис. После этого события стали развиваться с быстротой, максимально возможной для разделявших врагов огромных расстояний.
Томас Джефферсон, один из основателей политической традиции США, использовал прецедент объявления войны не только для того, чтобы послать американский флот против дерзкого восточного деспота, но и для того, чтобы создать прочную модель функционирования американской государственной и военной машины в подобных ситуациях. Выступая перед Конгрессом, он особо настаивал, чтобы введение военно-морских сил США в бой «основывалось на положении, содержащемся в Конституции, без обязательной санкции Конгресса, и проводилось по военному ведомству». Президенту удалось убедить законодателей в конституционности своих действий, как главнокомандующего. Америка вступила в свою первую войну «за морями», как в целый ряд последующих, без официального объявления войны. В 1801 г. конгрессмены уполномочили Томаса Джефферсона «предпринять все необходимые наступательные и оборонительные действия, как если бы состояние войны было объявлено». В следующем году они увековечили вышеописанный алгоритм действий в «Акте о защите торговли и моряков Соединенных Штатов» («An act for the Protection of Commerce and seamen of the United States»). Согласно этому документу, президенту разрешалось «применять такое количество боевых кораблей Соединенных Штатов, которое он сочтет необходимым... для действенной защиты торговли и моряков в акватории Атлантического океана, Средиземном и прилегающих морей. Данным актом американские корабли уполномочиваются захватывать суда, принадлежащие бею из Триполи (так в документе; имеется в виду паша Триполи – прим. автора), захваченное имущество распределяется между теми, кто привел эти суда в порт». Последний постулат вполне характерен для военно-морского «призового права» того времени.
В 1801 г. первый отряд американских кораблей, состоявший из четырех вымпелов, направился в Средиземное море. Во главе этого небольшого соединения, получившего название Американской средиземноморской эскадры (American Mediterranean Squadron) был поставлен командор Ричард Дэйл (Commodore Richard Dale), ветеран Войны за независимость США и опытный моряк.

Он держал свой флаг на новейшем 44-пушечном фрегате USS «President», вошедшем в состав флота Соединенных штатов только в 1800 г. Помимо него, в поход отправились 36-пушечные фрегаты USS «Philadelphia» и USS «Essex» (возможно, последний - 32-пушечный), а также шхуна USS «Enterprise». На эскадре находилось около тысячи американских военнослужащих. Помимо моряков, в переполненных кубриках изнывали от скуки трансатлантического похода почти половина тогдашнего Корпуса морской пехоты, насчитывавшего в 1801 г. всего 350 человек. Американское командование не было уверено, насколько его кораблям в Средиземном море удастся наладить снабжение с берега, поэтому трюмы были до отказа заполнены припасами. В частности, рома и бренди было запасено «100 тысяч порций». Следует отметить, что, вопреки распространенному мнению, боеспособность и моральный дух американских «servicemen» почти всегда находились на высоте, и Берберийская война в этом отношении не исключение. Воинам паши Юсуфа Караманли и пиратам предстояло столкнуться с противником, который не уступал им в смелости, а по ряду показателей боевой подготовки явно превосходил.

Европе, охваченной в ту эпоху кровавым вихрем Наполеоновских войн, было явно не до борьбы с экзотическими средиземноморскими пиратами. Тем не менее, Соединенным Штатам удалось обзавестись для предстоящей морской кампании некоторыми союзниками. Швеция, с 1800 г. блокировавшая побережье Триполитании с требованием освобождения из плена сотни своих моряков, выделила в помощь американской эскадре три фрегата. Южнотальянское Королевство обеих Сицилий также присоединилось к коалиции. Опасаясь вторжения наполеоновских войск и революционных выступлений, король этой небольшой монархии Фердинанд I предпочитал держать свой военный флот наготове у собственного побережья. Он оказал Соединенным Штатам куда более существенную услугу: предоставили в их распоряжение базу в порту Сиракузы (Сицилия). Там американские моряки могли пополнять запасы с берега, проводить текущий ремонт кораблей, содержать пленных… Да и просто хлестать дешевое вино и флиртовать напропалую с доступными красотками в береговых тавернах во время редких перерывов между боевыми походами. Для поддержания боевого духа любого флота парусной эпохи последнее обстоятельство никак не являлось маловажным!
После успешного перехода через Атлантический океан, в начале июля 1801 г. американский военно-морской отряд прибыл к берегам Магриба и установил блокаду Триполитанского побережья. Коммандор Дэйл понимал недостаточность своих сил. Поэтому он сконцентрировался на том, чтобы перехватывать хотя бы крупные суда, направляющиеся в порт Триполи. При этом обладатели нейтральных флагов разворачивались американскими боевыми кораблями обратно, а суда под знаменем Вилайета Триполи подлежали захвату в качестве призов. На выход из порта застигнутые там войной нейтралы пропускались свободно. Блокада не распространялась на небольшие рыбацкие лодки, уследить за которыми было просто невозможно. Американцы отдавали себе отчет, что с их помощью неприятель может вести разведку, но надеялись, что смогут все равно предупредить все его маневры. К тому же рыбаки нередко бывали выгодны им самими, за несколько мелких монет поставляя информацию о происходящем в городе.
В Триполи же полным ходом шли военные приготовления. Паша Юсуф Караманли, осознав, что сражаться все-таки придется, избрал тактику глухой обороны. Перекрыв вход в бухту брандвахтами из своих канонерок, которые находились под постоянным прикрытием мощных береговых батарей, он готовился отразить попытку прорыва американского флота. Почти все невольники паши мужского пола были направлены на укрепление фортификационных сооружений Триполи, а также в качестве вспомогательного персонала - в артиллерию и на флот.

Будучи уверен, что с моря он сумеет отбиться, Юсуф-паша больше опасался сухопутного вторжения. Чтобы оперативно отреагировать на любую попытку высадки американцев, он призвал под знамена своих вассалов. Общие мобилизационные возможности племенных ополчений и феодальных отрядов Вилайета Триполи оцениваются американскими авторами в 25 тысяч воинов (Ravi Rikhye. US Navy: The Barbary Wars, Tripoli 1801-1805). Маловероятно, что Юсуф-паше удалось поставить в строй их всех, однако вскоре многотысячное войско воинственных всадников пустыни и босоногих оборванных пехотинцев уже разбило свои черные шатры в окрестностях Триполи. Собрав собственные силы, триполитанский паша попытался заручиться поддержкой соседей. Однако алжирский дей был доволен полученным от американцев выкупом и воевать не стал, а правители Туниса и Марокко остались верны заключенным договорам с Соединенными Штатами. Юсуфу Караманли оставалось рассчитывать только на себя.
Триполитанский военный флот, насчитывавший, по подсчетам американских офицеров, несколько легких парусных кораблей, 19-20 канонерских лодок и 2 галеры, получил приказ не покидать бухты. Что же касалось частновладельческих кораблей, в том числе корсарских, то им не возбранялось выходить в море на свой страх и риск. Поэтому кое-кто из наиболее отчаянных пиратских капитанов попытался действовать против осмелевшего американского торгового судоходства. Именно с этой попыткой был связан первый морской бой между американским и триполитанским кораблями, произошедший 1 августа 1801 г. Опытный предводитель пиратов (в некоторых американских источниках ему приписывают титул «пиратского адмирала») Реис Магомет Роус, добившись от Юсуфа Караманли помощи боевыми материалами и людьми, вывел свою 14-пушечную полакку (разновидность шебеки) «Триполи» в море. Он пообещал паше «навести ужас» на американских «купцов». Учитывая присутствие на борту «Триполи» военных моряков и одобрение правителя, это была корсарская, а не пиратская миссия. Однако первой же жертвой, ошибочно выбранной триполитанцами для атаки, оказалась 12-пушечная военная шхуна флота Соединенных Штатов USS "Enterprise" под командой 23-летнего лейтенанта Эндрю Стеретта (Andrew Sterett). Она была послана на Мальту для пополнения запасов воды для эскадры.

В последовавшем ожесточенном и продолжительном сражении молодой американский офицер полностью доказал матерому морскому разбойнику преимущество регулярного военного флота над пиратским. Умело маневрируя, USS «Enterprise» раз за разом уклонялся от залпов противника, а сам крушил его огнем бортовых орудий. Когда «Триполи» пытался уйти, «американец» легко настигал его. В отчаянии, командир корсарского корабля решился на последний шаг: спустил флаг, имитируя капитуляцию, а когда USS «Enterprise» приблизился, попытался взять его на абордаж. Но американские морские пехотинцы, находившиеся на борту шхуны, буквально расстреляли абордажную партию неприятеля. Реис Магомет еще дважды пытался повторить этот маневр, но американцы были настороже и продолжали методично обстреливать «Триполи». Когда из 80 человек экипажа «Триполи» были убиты более 20 и ранены до 30, корсар все-таки сдался окончательно. Лейтенант Стеретт, который должен был продолжать миссию по доставке воды с Мальты, счел возможным отпустить изувеченный триполитанский корабль. Предварительно ему подрезали мачты и выбросили в море все вооружение. На обратном пути Реис Мохамед встретился с флагманом американского блокадного флота фрегатом USS «President». Не растерявшись, пиратский капитан сумел выдать «Триполи» за тунисское судно, поврежденное французским капером, и, в конечном итоге, вошел в порт Триполи. Там потрепанного морского волка ждал жесточайший разнос от Юсуфа-паши за невыполненные хвастливые обещания и гибель откомандированных ему моряков. Лишив Реиса Магомета права командовать кораблями, правитель Триполи собирался влепить ему в назидание 500 палочных ударов. Затем, учитывая полученные старым пиратом в бою раны, заменил это наказание на не менее унизительное дефиле через весь город верхом на осле задом наперед. Победа американцев была тем более впечатляющей, что шхуна USS «Enterprise» отделалась в бою пробоинами в парусах и незначительными повреждениями. Никто из ее моряков не был убит или даже ранен настолько серьезно, чтобы получить освобождение от вахты.
Впрочем, морской бой 1 августа 1801 г. стал единственным успехом эскадры командора Дэйла, если не считать захвата пары маломерных триполитанских судов. Отряд американских кораблей был слишком малочисленным. В конечном итоге его деятельность свелась к проводке американских торговых судов в акватории Средиземного моря – миссии, несомненно, полезной, но совершенно не влиявшей на исход войны. В ходе одного из таких походов в декабре 1801 г. флагманский фрегат USS «President» наскочил на подводную скалу близ Балеарских островов и избежал опасных последствий лишь благодаря хладнокровию и профессиональным действиям командора Дэйла.
В апреле 1802 г., исчерпав ресурсы автономности своих кораблей и имея на борту немало больных, Дэйл принял решение возвращаться на свою базу в Вирджинии (Соединенные Штаты). В блокаде Триполитании должны были остаться союзные шведские фрегаты. Хитроумному Юсуфу Караманли удалось вскоре вывести Швецию из войны, освободив всех шведских моряков и выплатив некоторую компенсацию. На родине американскую эскадру ожидала отнюдь не триумфальная встреча. Общественное мнение обвинило Ричарда Дэйла в нерешительных действиях и едва ли не в трусости, хотя командор с наличными силами вряд ли мог сделать большее. Оскорбленный, он отказался от командования новой экспедицией к побережью Магриба и вышел в отставку. Остаток жизни этот опальный моряк провел как частное лицо, активно занимаясь предпринимательством и общественно-религиозной деятельностью.
В течение года Америка подводила итоги неудачного похода и подготавливала свой второй удар по Вилайету Триполи. Военное присутствие в Средиземном море в это время поддерживало небольшое «временное» соединение командора Ричарда В. Морриса (Richard V. Morris), главной силой которого являлся фрегат USS «New York». Помимо обострения отношений с нейтральным Тунисом после ошибочного захвата тунисского судна, это соединение ничем себя не проявило.
В июле - августе 1803 г. из нескольких портов Соединенных Штатов выступила в поход новая эскадра, насчитывавшая 11 вымпелов, под командой уже другого офицера, коммандера Эдварда Пребла (Edward Preble) - человека, роль которого в становлении ВМС США считается хрестоматийной.

Свой флаг он держал на 44-пушечном фрегате USS «Constitution». Основу эскадры составляли фрегаты USS «Chesapeake» (38 орудий», USS «Constellation» (38 орудий), USS «Congress» (38 орудий), USS «Philadelphia» (36 орудий) и «John Adams» (28 орудий). В состав эскадры также входили легкие силы флота: 18-пушечный бриг USS «Argus», 16-пушечный бриг USS «Syren», 12-пушечная шхуна USS «Vixen» (с 1804 – бриг), а также героиня прежнего похода 12-пушечная шхуна USS «Enterprise». Относительно одиннадцатого корабля эскадры у историков существуют некоторые сомнения. Возможно, имеется в виду еще один участник первого похода фрегат USS «Essex», присоединившийся к силам командора Пербла только в 1804 г. Кроме того, 12-пушечная шхуна USS «Nautilus», 10-пушечный шлюп USS «Hornet» и некоторые другие малые корабли были включены в состав эскадры позднее, за счет переоборудования приобретенных в ряде портов Средиземноморья торговых кораблей или захваченных призовых судов.
В конце августа – середине сентября 1803 г. эскадра Пребла несколькими группами кораблей прибыла в Гибралтар. Там британские колониальные власти позволили своим бывшим мятежным подданным американцам расположиться на временную стоянку. Уже 26 августа произошел первый боевой контакт с пиратами. 36-пушечный фрегат USS «Philadelphia» под командой капитана Уильяма Байнбриджа (William Bainbridge), считавшегося не новичком в водах Магриба (в 1795 г. именно он доставил алжирскому дею выкуп за американских моряков), «застал на месте преступления» марокканский корабль «Мирбока» (24 орудия, до 100 чел. экипажа). Марокканцы только что взяли на абордаж американский торговый бриг «Celia», который фрегат как раз должен был сопровождать, но задержался. Увидев приближение «хороших парней», команда американского «купца» собственными силами разоружила пиратскую призовую партию и вернула контроль над своим кораблем. Пират «Мирбока» попытался уйти, однако USS «Philadelphia» быстро настиг его. После недолгой перестрелки марокканцы спустили флаг: пример несчастного корсара «Триполи» явно не располагал их к сопротивлению американцам. Фрегат USS «Philadelphia» привел свой приз и спасенного «купца» обратно в Гибралтар. Там пираты были заключены в британской военной тюрьме, а плененная «Мирбока» была передана командором Преблом англичанам в качестве жеста благодарности за гостеприимство. Насколько известно, экипаж USS «Philadelphia» так и не получил за нее призовых выплат… ________________________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

К илл. - Матросы принимают пищу на жилой палубе.
Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.

Количество людей в каждой артели варьировалось в зависимости от размера корабля и численности его экипажа. Некоторые внутренние правила, бытовавшие на Флоте, предусматривали, что должно быть ровно шесть, восемь или 12 человек на артель, но на некоторых кораблях в артели могло быть до 16 человек (78). На борту брига Vixen в 1803 и 1804 годах было 11 артелей, в среднем по шесть матросов каждая; при этом в одной было только пять человек, а в другой целых девять (79).

Точных письменных источников о количестве артелей или числе матросов в каждой артели на фрегате USS Constitution во время войны 1812 года не существует, однако это число можно оценить с помощью списков экипажа 1812 года и квитанций на т.н. "столовые сундуки" - деревянные ящики, в которых каждая артель хранила свои миски, столовые приборы, прочую посуду и приправы. 21 октября Сайлас Найлс и Уильям Чампни доставили на борт 35 крашеных ящиков общей стоимостью 65,45 долларов (80). Экипаж на тот момент насчитывал 437 человек (за вычетом 39 офицеров и старшин), и, предположив, что количество заказанных сундуков равнялось количеству артелей, можно заключить, что в каждой артели было около 12 человек (некоторые, вероятно, по 10, другие по 13 человек). Возможно, заказанные сундуки не предназначались для замены всех столовых сундуков на корабле, но только недавно поврежденных или утраченных. Если команда USS Constitution была разделена на артели по восемь человек, всего получилось бы 55 таковых. Это число, однако, представляется слишком большим. Мелвилл утверждает, что на фрегате размером с USS Constitution (кстати, сам он служил на однотипном фрегате USS United States) «простые матросы... разделены примерно на тридцать или сорок артелей» (81). По словам Чарльза Эрксина, ходившего на военном шлюпе Vincennes в 1838 году, "нас разделили на шестнадцать столовых артелей, по двенадцать человек в каждой, я был в одной из них старшиной. Каждая артель снабжалась куском холста, который, будучи расстелем на палубе, служил скатертью, а также большим жестяным бачком, ведром, кастрюлей и двумя деревянными ушатами или кадушками, скрепленными медными обручами. Каждый из нас обзаводился для себя жестяным бачком поменьше, миской, кружкой и ложкой, а также собственными маленькими запасами, включавшими чай, сахар, перец, мыло и т.д., не забывая также о табаке, иголках и нитках для починки одежды и воске. Мы привлекали казначея для учета этих вещей, и они были записаны на наши счета" (82).

Что касается приема пищи, то американский флот был печально известен своими спартанскими условиями. В Королевском флоте, по крайней мере, на борту более крупных фрегатов и линейных кораблей по правилами разрешалось иметь столы и скамьи, а также стойки для посуды и столовых приборов (83). Однако только импровизированная скатерть и маленький сундучок были единственной мебелью американского моряка. Моряк с фрегата United States в 1824 г. писал, что "на наших фрегатах столовых нет, а что касается освещения, то лишь кусок спермацетовой свечи длиной около четырех дюймов, закрепленный ее собственным жиром на крышке сундука, освещает «тусклым мистическим светом» нижние палубы" (84).
Артель представляла собой единственный демократический институт на борту военного корабля, так как в ней существовало истинное равенство всех членов, независимо от возраста или положения. Как свидетельствовал Чарльз Нордхофф, "в каждой артели есть артельный повар, который отвечает за все ее имущество и получает пайки от стюарда казначея, а затем относит их на корабельный камбуз для готовки и получает продукты, когда они приготовлены. Каждый член артели по очереди в течение недели выполняет эту обязанность, которая во многих отношениях считается очень неприятной. Деление на артели - одна из немногих привилегий, оставшихся у экипажа военного корабля. Артель должна состоять из матросов, добровольно собравшихся вместе. Никого не заставляют вступать в ту или иную артель насильно, а менять артель разрешается каждые три месяца (85).
_____________________________
77. William Falconer, An Universal Dictionary of the Marine (1780, reprint ed., New York: Augustus M. Kelly, 1970), 36. На попалубном плане фрегата USS United States, выполненном Чарльзом Веаром [Charles Ware, “Frigate United States Ware #15,” c. 1820. From Drawings of Naval Vessels and Equipment, 1939-1945, RG45, NARA.] показаны 35 артельных "клеток", расположенных вдоль бортов на жилой палубе; представляется, что это было общепринятое расположение.
78. О численности и количестве артелей см. William Bainbridge, “Internal Rules and Regulations, Frigate Philadelphia, 1803,” in Naval Documents Related to the United States Wars with the Barbary Powers, vol. 3, 32-41, and John Rodgers, “Orders and Regulations for the Government of the United States Frigate Constitution addressed to the first Lieutenant and other Commissioned Warrant and petty officers under my command, 1809,” Rodgers Family Papers, 1791-1885, Historical Society of Pennsylvania.
79. Loomis, Journal of Hezekiah Loomis, 62-63.
80. Miles and Champney voucher, October 21, 1812, Fourth Auditor Settled Accounts, Alphabetical Series, RG 217 Box 38, NARA.
81. Melville, White Jacket, 58.
82. Erskine, Twenty Years, 17-18.
83. Robinson, Jack Nastyface, 33, and Melville, White Jacket, 89.
84. Nathaniel Ames, A Mariner’s Sketches (Providence: Cory, Marshall and Hammond, 1830), 197.
85. Charles Nordhoff, Man-Of-War Life: A Boy’s Experience in the United States Navy, During a Voyage Around the World in a Ship-of-theLine (1855, reprint ed. Annapolis, Md.: Naval Institute Press, 1985), 74-75.

Питание в кают-компании и в каютах.
Недаром говорят, что на парусных флотах матросы ели, а офицеры кушали (86). Обыкновенно офицер в море получал принципиально иную пищу, чем младшие его товарищи по плаванию, находящиеся в других отсеках корабля, расположенных перед
кают-компанией. Офицерам в плавании было положено получать один обязательный паек в день. Кроме того, все офицеры и старшины, за исключением "зеленых" мичманов, получали несколько дополнительных пайков в соответствии со своим званием. Это не означало, что офицеры съедали больше трех пайков в день: доп.пайки продуктами не выдавались, вместо этого офицеры получили их денежный эквивалент для увеличения своего жалования. Во время войны 1812 года годовая денежная стоимость каждого дополнительного пайка составляла 72 доллара. После 31 декабря 1813 года она выросла до 90 долларов (87).
Офицеры обычно объединялись для закупок провизии для питания в кают-компании. Как правило, один офицер добровольно предлагал свои услуги в качестве содержателя кают-компании и осуществлял закупки провизию оптом.

Среди съестных припасов для "корабельных джентльменов" встречались такие деликатесы, как копченые устрицы, сухофрукты, желе и прекрасное вино. Последний пункт, вероятно, составлял самую большую часть офицерских морских запасов. Когда коммодор Эдвард Пребл отплыл в Средиземное море в 1803 году с генеральным консулом Тобиасом Леаром на борту его корабля, он закупил полубочонок и шесть "демиджонов" (около пяти галлонов каждый - 22,7 литра, перевод мер в человеческую систему в конце текста) обыкновенной мадеры, 20 бутылок лучшей мадеры, 10 дюжин бутылок старого портвейна, четыре ящика кларета, две бочки крепкого пива, шесть бочек лондонского портера (около 65 галлонов каждая - 246 литров), восемь галлонов старого коньяка (36,37 л.), два ящика джина, ящик вишневого бренди и 10 дюжин бутылок сидра, не считая других напитков (88).
Пока фрегат USS Constitution стоял в Бостонской гавани в 1813 году, его офицеры разместили крупный заказ на алкоголь. На борт были доставлены: 7 октября - «1 дюжина (бутылок) виски Brown Stout», а шесть дней спустя - «12 дюжин (бутылок) портера». 9 октября Д.В. Брэдли поставил на корабль две окованные железом бочки со «старой мадерой». В середине ноября Кушинг и Кларк отправили на борт шесть бочек джина общим объемом 654 галлонов (2 113,93 л.). Наконец, в декабре Кушинг и Кларк также отправили на фрегат четыре бочки рома общим объемом 434 галлона (1 973 л. - это могло быть для экипажа). Но маловероятно, что пиво, джин или мадера предназначались для экипажа (если только это не были больничные запасы). Кроме того, закупленных объемов алкоголя не хватило бы на долгое плавание, и офицеры, скорее всего, вылакали их, пока корабль находился в порту. Помимо спиртных напитков, офицерам зачастую принадлежало подавляющее большинство домашнего скота и птицы на борту, взятых в плавание, чтобы обеспечить запас свежих яиц, мяса и молока на несколько недель в море.

К илл. - Сервировка стола и приборы в кают-компании на парусных военных кораблях также были не чета матросским: керамика. серебро, стекло, не редкостью были фарфор и хрусталь, несмотря на свою хрупкость. Например это фарфоровое блюдо с изображением кораблика из кают-компании фрегата Constitution, сохранившееся до наших дней.

Тем не менее, обеспечение себя едой на трех-четырехмесячное плавание могло серьезно истощить финансы молодого офицера. Эшетон Хамфрис, капеллан фрегата Constitution, признавался в своем дневнике после нескольких дней сильного шторма:
"Добавьте ко всем этим маленьким морским бедствиям то, что последняя кость свежей говядины, которую мы
вывезли из Бостона, был обглодана старшим лейтенантом сегодня за ужином (так в оригинале), и если мы вскоре не разживемся чем-то вроде трофейного "соленого хлама" (солонины), то будем обречены стачивать зубы сухарями, потому что все остальное находится под вопросом (sic). На самом деле, провизии не хватило потому, что когда мы покидали порт, мы все оказались без денег из-за казначейских векселей с 30-процентной скидкой, но были слишком горды, чтобы просить отпустить нам провиант в долг (я заметил, что на человека в военно-морском мундире, заводящего разговор на эту тему, смотрят как-то двусмысленно), и за исключением нескольких фунтов свежей говядины и унции или двух сахара и чая, скудных сбережений поставщика еды, у нас не было ничего. Уповаю, что положение вещей скоро должно измениться от худшего к лучшему, но сейчас оно хуже некуда, так что удовлетворившись небольшим куском соленой говядины и стаканом грога, я ложусь спать, сытый в основном своими надеждами" (89).

К илл. - Ужин в кают-компании. Второй справа за столом, в расшитом мундире - командир корабельной морской пехоты, за спиной у него - собственный ординарец. Матросы морпехов традиционно недолюбливали, так что он не доверяет стюардам наполнять свой бокал.
Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.

Утверждение Хамфриса о том, что военно-морским офицерам было трудно покупать морские запасы продовольствия в кредит,
выдвигает на первый план один из самых неприятных аспектов жизни "корабельных джентльменов": счет за питание офицера мог оказаться устрашающе большим. Бухгалтерская книга мичмана Чарльза Лейси за 1809 год показывает, что в период с апреля по декабрь он потратил 25 долларов "столовыми" (90). В тот же период он получал жалование в размере 19 долларов в месяц - а мичманам не полагалось доп.пайка - значит, его столовые расходы составили 14 процентов от дохода.
Спору нет, артели "третьего класса" (т.е. матросов) питались скромно. Кают-компания в целом жила в лучше, но зато должна была нести бремя расходов за питание, а ведь зачастую за столом оказывались и гости. Поэтому нередко многие младшие офицеры попросту кормились из того же котла, что и простые моряки.
_________________________________
86. Sandra L. Oliver, Saltwater Foodways (Mystic, Conn.: Mystic Seaport Museum, 1995), 84.
87. McKee, Gentlemanly and Honorable Profession, 490-491.
88. Ibid., 451.
89. Assheton Humphreys, The USS Constitution's Finest Fight, 1815. The Journal of Acting Chaplain Assheton Humphreys, US Navy.
G. Martin, ed. (Mount Pleasant, SC: The Nautical & Aviation Publishing Company of America, 2000), 7-8.
90. “Charles Lacey’s Cash Book, April 10, 1809 – July 23, 1810,” Charles Lacey Papers, 1809-1814, Booth Family Center for Special Collections, Georgetown Universitу.

Сало и мука.
На первый взгляд, морякам не было смысла выдавать и сухари, и муку. На корабле имелись лишь примитивные хлебопекарные печи, да и то не столь большие, чтобы можно было выпечь хлеб на 450 человек одновременно. Таким образом, вместо того, чтобы делать хлеб из полуфунта цельнозерновой муки, выдававшейся на человека два раза в неделю, моряки готовили блюдо под названием «дафф» (duff). Оно состояло из муки и сала (или мелко нарезанного говяжьего жира) и изюма, сушеной смородины, чернослива или других сухофруктов. Повар/кок хорошо перемешал ингредиенты, а затем помещал их в холщовый «мешок для пудинга». Мешок со всем его содержимым опускали в кипящий котел и варили около часа. Доведенный до совершенства, настоящий дафф был очень похож на хлеб или пудинг, хотя и более плотный. Однако если дафф "перетомить", то он выходил из своего мешка «жестче чем сердце грешника» (40). По словам доктора Эдварда Катбуша, «обычно пудинги, приготовленные матросами, почти такие же твердые, как 32-фунтовый картуз для пороха; если люди и получают от этой пищи насыщение, то потом начинают жаловаться, что у них что-то не так в животе; а иногда у тех, чьи пищеварительные способности слабы, после такой пищи появляются сильные боли в виде колик» (41). Тем не менее, несмотря на опасность для пищеварительного тракта, дафф, нарезанный ломтиками и подававшийся с патокой, предоставил желанное разнообразие на фоне соленого мяса и сухарей.

Еженедельно готовившийся дафф, по-видимому, был единственным применением сала, и только по этой причине оно считалось важной частью рациона. Контракты Флота на поставку сала были составлены по тому же принципу, как на говядину и свинину. Согласно одному из таких контрактов, «говяжье сало с почек следует очистить от крови, всех видов жил и кожи и разрезать на мелкие кусочки, хорошо высушить, а затем упаковать с достаточным количеством мелкой соли из бассейна Драй-Ливер». Вяленое и соленое сало расфасовывалось в бочки из белого дуба (42).
Мелвилл предполагает, что дафф можно делать также из вытопленного говяжьего жира, или «слякоти» на морском жаргоне, собранного поваром/коком из котлов после варки солонины (43), поэтому когда фрегат Constitution отправился в плавание в 1813 году, сала на борту вообще не было (44). Тем не менее, это была необычная ситуация, и большинство кораблей располагали в море большим запасом сала. В 1816 году 44-пушечному фрегату ежегодно требовалось 11 700 фунтов (5 307 кг.) сала стоимостью 0,20 доллара за фунт (45).
______________________________
40. Melville, White Jacket, 62.
41. Cutbush, Observations, 123.
42. Williams and McClellan contract for beef suet, June 10, 1805, Contracts, RG 45, E 336, vol.1, NARA.
43. Melville, White Jacket, 61.
44. Court of Inquiry Record, Captain Charles Stewart, May 1814, RG45, M239, Roll 7, DNA.
45. “Estimate of Pay,” American State Papers, vol. XIV, No. 135.

Сыр и масло.
Среди самых скоропортящихся продуктов, которые были доступны моряку в плавании, сливочное масло и сыр были единственными молочными. Когда корабли стояли в гавани, казначеи часто могли добывать для экипажей молоко и мягкие сыры, но в море, если только на судне не заводили дойную корову или коз, свежих молочных продуктов не было. Более того, без надлежащей консервации сыр и масло прогоркали раньше, чем портились любые другие продукты. Однако хорошо сделанные и должным образом законсервированные масло и сыр могли храниться шесть месяцев или даже больше.
В книге Элизабет Ли «Домашняя кулинария» 1853 года даны инструкции по консервированию сливочного масла с солью. Она рекомендует добавлять соль в масло во время производства («несколько больше, чем для использования за столом»); затем верхнюю часть банки с маслом следует накрыть тонкой тканью и "насыпать поверх нее слой соли толщиной в дюйм". В качестве альтернативы можно сохранить масло, размолов в мелкий порошок соль, сахар и селитру, и смешать это зелье с маслом в пропорции одна унция на каждый фунт. В таком случае, после отвердения и при хранении в деревянных сосудах, масло «будет сохраняться в течение нескольких лет» (46).
Большая часть масла для использования на борту была упакована в небольшие деревянные бочки, называемые "фиркинами".
Королевский флот обычно покупал фиркины, содержащие 56 фунтов (25,4 кг.) масла, но американские источники предполагают, что Флот США закупал масло в любых бочонках, весом от 43 до 68 фунтов (от 19,5 до 30,84 кг.) (47). Доктор Катбуш рекомендовал, чтобы масло
было помещено в провощенные холщовые мешки. Затем эти 50-фунтовые (25,4 кг.) мешки следовало опустить в бочки, наполненные морской водой. Если менять воду один или два раза в неделю, считалось что «масло останется всегда сладким, будет храниться долго и не вызовет нареканий» (48). Было подсчитано, что для 44-пушечного фрегата требовалось 2985 фунтов (1353,97 кг.) масла в год (49). Несмотря на все усилия подрядчиков, масла часто не хватало на несколько месяцев плавания, не говоря уже о «нескольких годах». После отбраковки прогорклое масло можно было использовать для смазывания любых устройств на борту корабля.
К сожалению, о сырах, входивших в рацион американского Флота, существует мало информации.

Несколько документов, в которых упоминается закупка сыра, кратко именуют этот продукт просто: «сыр», и не содержат уточнений. Американские военно-морские агенты, вероятно, следовали более раннему примеру своих британских коллег, и закупили что-то вроде крестьянского сыра из Суффолка: очень твердый сыр из обезжиренного молока, который имел мало гастрономических достоинств, кроме долгого срока хранения.

После 1758 года Британский совет по продовольственному обеспечению Королевского флота отказался от сыра из Суффолка в пользу более мягкого, насыщенного и ароматного чеширского, чеддерского, глостерского или уорвикширского сыра. Их закупали целыми головами, завернутыми в марлю и упакованными в бочки, где они хранились до употребления. В зависимости от места производства, эти сырные головы могли весить от 12 до 37 фунтов (от 5,44 кг. до 16,78 кг.)
Каждый моряк получал по две унции (56,7 гр.) сыра во вторник и по четыре унции в пятницу, следовательно экипаж из 450 человек потреблял около 168 фунтов (76,2 кг.) сыра в неделю. В 1816 году считалось, что для 44-пушечного фрегата требуется 9000 фунтов (4 082,33 кг.) сыра в год по цене 0,20 доллара за фунт (50).
__________________________________
46. Elizabeth Lea, quoted in Virginia Mescher, “Salt in the Kitchen,” Food History News, vol. 17, no.3, 4.
47. О британских бочонках-фиркинах см. Macdonald, Feeding Nelson’s Navy,32. Об американской расфасовке масла см. Hezekiah Loomis, Journal of Hezekiah Loomis, Steward on the US Brig Vixen, Captain John Smith, USN (Salem, Mass: The Essex Institute, 1928), 33: "Я открыл фиркин масла, который хранился с тех пор, как я поднялся на корабль. Я выдал 30¾ фунтов, и, похоже, осталось около 10 фунтов. На бочке было написано 68 фунтов, но, выдавая из нее масло, я обнаружил в середине большую пустую лакуну, которая образовалась там до того, как бочка попал на борт. Мистер Невитт следил за выдачей и обнаружил недостаток". Также Stephen Cushing voucher, September 3, 1812, Fourth Auditor Settled Accounts, Alphabetical Series, RG 217 Box 38, NARA.
48. Cutbush, Observations, 108.
49. “Estimate of Pay,” American State Papers, vol. XIV, No. 135.
50. Ibid.

Горох и рис (и бобы).
Как и в случае с сыром, историки очень мало знают о сортах гороха и риса, закупаемых для нужд флота. Неизвестно даже, выдавали ли морякам целый зеленый горошек или желтый колотый (и то, и другое являются разными формами одной и той же сельскохозяйственной культуры, подвида Pisum sativium arvense). Целый горох требует замачивания на ночь, затем его необходимо варить в течение нескольких часов, в то время как колотый горох можно неплохо приготовить в мешке для пудинга за меньшее время. Однако Британский Королевский флот до 1856 года редко использовал для питания матросов колотый горох; неизвестно, следовал ли его примеру Флот США (51).
Горох лучше всего растет в прохладном климате, и ориентировавшиеся на рынки Бостона фермеры, вероятно, могли снабжать Военно-морскую верфь в этом городе таким количеством гороха, которое требовалось.

Согласно отчету 1816 года, 44-пушечному фрегату с экипажем из 450 человек было нужно 374 бушеля (13 179,4 кг.) гороха в год по цене 1 доллар за бушель (52).
Рис же произрастает только в теплом и влажном климате. В начале XIX века центром производства риса в США были низменности Каролины. Чарльстон и Саванна, известные богатыми сельскохозяйственными плантациями, являлись крупными экспортерами риса, и правительство обращалось за закупками риса к этим регионам. Как и в отношении ряда других продуктов, доступно очень мало информации о сортах риса, закупавшихся военно-морским флотом. Наиболее вероятно, это был сорт под названием «золото Каролины», популярный в Америке вплоть до Гражданской войны, по цене 0,05 доллара за фунт (54). Годовое потребление риса экипажем 44-пушечного фрегата составляло 23 000 фунтов (10 432,62 кг.).
Можно было бы ожидать, что сушеный горох не подвержен быстрой порче, но экипаж фрегата USS Essex обнаружил обратное во время своего перехода через Тихий океан. По словам капитана Дэвида Портера, «наш горох и бобы... не очень хорошо держались; ибо, когда холодный климат позволил нам сэкономить достаточный запас воды, чтобы позволить варить бобовые, и
я велел выдать их экипажу, при открытии бочек, содержавших эти продукты, мы нашли только массу мякины и червей» (55). Возможно, горох не был должным образом высушен перед расфасовкой, но его жалкое состояние удивило даже Портера, опытного морского офицера.

К илл. - Дэвид Портер, командир фрегата USS Essex (на картинке) в 1812-14 гг., интересный военно-морской мемуарист.
Капитан, кстати, небезупречный: 28 марта 1814 г. проиграл бой при Вальпараисо равному по силам британскому фрегату HMS Phoebe и сдался со своим кораблем .
______________________
51. Macdonald, Feeding Nelson’s Navy, 34.
52. “Estimate of Pay,” American State Papers, vol. XIV, No. 135. A bushel equals 8 gallons.
53. Siddartha Mitter, “An heirloom rice returns,” Boston Globe, September 21, 2005. http://www.boston.com/ae/food/articles/2005/09/21/
an_heirloom_rice_returns/.
54. “Estimate of Pay,” American State Papers, vol. XIV, No. 135.
55. Porter, Journal, vol. 1, 75.

Домашний скот.
Корабли обыкновенно перед плаванием набирали на борт немало домашних животных и птицы. Артельщики закупали свиней, кур, коз, коров и овец в больших количествах, чтобы разнообразить запасы сухого и соленого морского провианта молоком и свежим мясом хотя бы в течение первых нескольких недель похода. Корабль, уходящий в дальнее плавание, был настолько сильно загроможден загонами для животных и складами корма для них, что экипажу могло не хватать места для работы с орудиями.

К илл. - Клетки с курами на квартердеке. Офицеров и джентльменов такое соседство не смущает: яички и нежное мяско пойдут исключительно на их стол.
Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.

Фрегат обычно располагал значительным "зверинцем". Капитан Портер упоминал, что им «был отдан приказ не упускать возможности собирать дождевую воду для скота, которого на борту имелось великое множество, и все отходы на корабле скармливались свиньям и домашней птице» (70). Когда фрегат USS Essex вышел из устья Делавэра 28 октября 1812 года, на нем находилась команда из 256 человек, разделенных на 32 столовые артели по восемь человек. Если предположить, что каждая артель закупила по крайней мере по две свиньи, то на борту обитало (не считая свиней, купленных офицерами) 64 хрюшки. Однако двух свиней на артель хватило бы ненадолго, так что вполне возможно, что на самом деле их было втрое больше. К сожалению, к тому времени, когда корабль достиг тропиков, пресной воды на нем оставалось так мало, что, как сообщает капитан Портер, он «приказал морякам умертвить всех своих свиней; а также, потому что молодые козы, высасывая взрослых, лишали нас молока, я распорядился, чтобы они также должны быть забиты без жалости и пощады». Этот приказ не понравился матросам, потому что многие из них успели привязаться к животным. «Ко мне было обращено много просьб избавить от заклания любимого козленка или поросенка, предназначенного на рождественский ужин, с заверениями хозяина, что он клянется снабжать любимца водой из своего собственного пайка, хотя каждому матросу выдавалось в это время только полгаллона; все же я счел необходимо быть непреклонным, чтобы избежать обвинений в пристрастности. Я нашел для людей убедительные доводы, что вакансии корабельных любимцев уже заняты псами и кошками, наравне с нами разделяющих тяготы службы, уничтожая крыс и охраняя запасы, поэтому всех вонючих парнокопытных самозванцев - под нож!». Портер не мог позволить себе заниматься благотворительностью. «Если бы я удовлетворил хоть одно ходатайство о помиловании, я бы должен был поступать так и во всех остальных случаях, а пожирание скотиной наших запасов и грязь, разведенная ею на борту, уже становились причиной значительных неудобств» 71.
__________________________
70. Porter, Journal, vol. 1, 2.
71. Porter, Journal, vol. 1, 25

Рыбная ловля.
Морские глубины под килем корабля кажутся идеальным источником свежей пищи в виде рыб и других морских обитателей. Американский Флот хорошо осознавал это и выпустил приказ: «Каждое судно должно быть обеспечено неводом (буксируемым), чтобы команда снабжалась свежей рыбой при каждом удобном случае» (72). Этот прием хорошо работал в гавани, когда экипажи парусных кораблей могли использовать для забрасывания сети шлюпку или рыбачить с берега. Портер утверждал, что в Порта Прайя, «на обыкновенные крючок и леску можно поймать множество рыбы, а также неводом с берега, что мы и делали каждое утро за время нашего пребывания» (73).

В море - другое дело. Оптимальная скорость траления невода колеблется между двумя и четырьмя узлами, в зависимости от условий. Совершая переход в открытом море, большинство парусных кораблей шли гораздо быстрее. Тем не менее, при благоприятных обстоятельствах, рыбалка могла и здесь быть как развлечением, так и источником дополнительного питания. На фрегате Constitution хирург Амос Эванс лакомился тунцом-альбакором, пойманным посреди Атлантики, акулой и треской, а также собирал с палубы летучих рыб (75). Моряк с британской блокадной эскадры вспоминал: "Мы часто тралили невод и поймали много рыбы. Невод был привязан к плечу трала, то есть линь, к которому привязывался трал, был
свободно пропущен через кормовой блок, а сами невод находился на дне моря (мы стояли у берега в виду побережья Франции). Как только трал был должным образом спущен, паруса были подняты, и корабль отправился в путь, волоча невод дну. Таким образом мы наловили плоских рыб, такие как скаты, камбала и др., а также некоторое количество крупных устриц. Этот
проход также послужил обманным маневром для французов, так как при крейсерском плавании у берегов неприятеля нам было явно нечего делать" (76).
В данном случае корабль двигался медленно, удерживаясь в виду французского порта и не совершая большого перехода.
___________________________
72. Naval Regulations Issued by Command of the President of the United States of America, January 25, 1802 (reprint ed., Annapolis, Md.:
Naval Institute Press, 1970), 26.
73. Porter, Journal, vol. 1, 19.
74. Evans, Journal, 470.
75. Warren, “Journal,” 140, 206, 209.
76. William Mark, At Sea with Nelson. Being the Life of William Mark, a Purser who served under Admiral Lord Nelson. (London: Sampson Low, Marston, 1929), 81.

К илл. - Хранение провизии в трюме. Справа матрос с колотушкой, пес и кот пытаются бороться с неизбежным засильем корабельных крыс, которым, судя по всему, совсем не страшно.
Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.
_______________________________________________________Перевод с английского языка: М.Кожемякин.

Расшифровка мер веса и объема, принятых в US Navy XIX в.:
1 квинтал - 45,36 кг.

1 бушель - 35,239 кг.

1 фунт - 453,59 гр.

1 унция - 28,35 гр.

1 галлон - 3,785 л.

1 кварта - 0,946 л.

1 пинта - 0,473 л.

1 джилл - 0,118 л.

1 жидкая унция - 29,56 мл.
___________
1 дюйм - 2,54 см.

ОКОНЧАНИЕ ТЕКСТА ДАНО ПЕРВЫМ КОММЕНТАРИЕМ.

Введение.
Наполеон, выдающийся тактик, признавал, что «армия марширует на своем животе». Армейские пайки, возможно, казались плохой компенсацией за усталость, натертые ноги и различные сопутствующие заболевания, но главнокомандующий Великой Армии знал, что солдат с полным желудком действовал активнее и реагировал на приказы с большей быстротой и усердием, чем тот, кто испытывал муки голода.
Точно так же, как боевой дух полевой армии зависел от полного котла на бивуачном костре, еда и питье играли важную роль в дисциплине на борту боевого корабля эпохи парусов. Качество и количество флотского рациона во многих отношениях было даже больше и лучше, а также важнее для боеготовности, чем на сухопутной службе. Солдат в походе часто дополнял свое "меню" едой, добытой им в сельской местности. В море у моряка, как правило, не было другого выхода, кроме как есть то, что можно было разместить в трюмах корабля.
Моряки хорошо сознавали неизбежное однообразие и скудность морских пайков, и быстро начинали выражать претензии, если их еда не соответствовала обещанному качеству или количеству.
Среди первых требований мятежных британских матросов в Норе в 1797 году значилось: «Наша провизия должна быть увеличена в весе на шестнадцати унций на каждый фунт (перевод в человеческую систему мер в конце текста), и качество также должно быть улучшено; нормы выдачи должны быть такими же, как и на торговом флоте этой страны» (1).

К илл. -Восстание британских моряков в Спитхеде и Норе в 1797 г. - одно из самых организованных выступлений матросов за свои права в эпоху парусов. Карикатура того времени изображает переговоры восставших с офицерами.

Американские моряки были столь же непреклонны в отношении своей еды. Коммодор Уильям Бейнбридж столкнулся с недовольством своего экипажа на тяжелом фрегате USS Constitution во время плавания у побережья Бразилии в декабре 1812 года. По словам корабельного хирурга доктора Амоса Эванса, «во время обеда... люди на палубе взбунтовались и пожаловались коммодору, что хлеба и воды недостаточно. Командир говорил с ними решительно и, после краткого объяснения, приказал им спуститься по местам» (2).
Бейнбридж убедил матросов в том, что он вынужден сократить их пайки, чтобы увеличить срок нахождения корабля в море. Это был разумный довод, но он не успокоил гнев - люди привыкли хорошо питаться.

Призрак голодной смерти витал в умах моряков, и многие зловещие матросские байки были посвящены кораблям-призракам с истощенными экипажами или потерпевшим крушение, дошедшим до каннибализма.
Чтобы избежать таких чрезвычайных ситуаций, военные корабли обычно имели на борту достаточно припасов, создававших условия для продолжительных походов. Даже небольшое судно с небольшим экипажем требовало огромного количество еды и питья, а в эпоху, когда еще не было промышленного производства продуктов питания, требовались немалые усилия, чтобы собрать необходимую провизию. Обратите внимание на огромное количество продовольственных запасов, взятых фрегатом USS Constitution в морской поход 1813 года:

ЗАГРУЗКА ПРОВИАНТА НА ШЕСТИМЕСЯЧНЫЙ ПОХОД, 1813 г.
Полная загрузка. \ В плавании.
Хлеб: 84 456 фунтов \ 76 234 фунтов.
Говядина: 57 700 фунтов \ 51 969 фунтов.
Свинина: 50 600 фунтов \ 39 840 фунтов.
Мука: 12 544 фунта \ 12 544 фунта.
Сало: Нет \ Нет.
Сыр: 2174 фунта \ 2174 фунта.
Сливочное масло: 1765,5 фунтов \ 1765,5 фунтов.
Изюм: 360 фунтов \ 360 фунтов.
Горох и фасоль: 1 932 галлона \ 1 286,4 галлона.
Рис: 1657 галлонов \ 1316,9 галлонов.
Черная патока: 870 галлонов \ 870 галлонов.
Уксус: 870 галлонов \ 870 галлонов.
Гренки (так в оригинале): 800 галлонов \ 800 галлонов.
Спиртные напитки: 9 546 галлонов \ 5 074,7 галлона.
Вода: 47 265 галлонов (3).
_________________________________
1. Dudley Pope, Life in Nelson’s Navy (London: Unwin Hyman, Ltd., 1987), 150.
2. Amos Evans, Journal Kept on Board the Frigate Constitution, 1812 (Lincoln, Mass: William D. Sawtell, 1967), 472-473.
3. Court of Inquiry Record, Captain Charles Stewart, May 1814, RG45, M239, Roll 7, DNA.

Обеспечение корабля.
Бремя снабжения американских боевых кораблей полностью лежало на плечах уполномоченных агентов Флота на различных верфях и в портах (т.н. "станциях") вдоль восточного побережья. Гражданские лица, назначенные на эту должность Министром военно-морского флота, военно-морские агенты, заключившие долгосрочный или разовый контракт, должны были сделать все необходимое для снаряжения военного корабля. Все, что угодно, от покупки бочки гвоздей у местного кузнеца до поставки древесины для постройки нового 74-пушечного линейного корабля подпадало под их компетенцию. Но, как свидетельствуют приходно-расходные книги агентов, большую часть своего рабочего времени они тратили на обеспечение кораблей на своих станциях качественной едой и питьем.
Находились ли корабли в море или нет, экипажи должны были питаться. Таким образом, даже в порту кораблю требовались периодические поставки мяса и овощей, воды и спиртных напитков. Дополнительной логистической проблемой были дороговизна продуктов и колебания закупочных цен. В 1816 году, даже после того, как цены отступили с максимальных значений военного времени, военно-морской флот оценил, что обеспечение 44-пушечного фрегата с экипажем в 450 человек обходилось в 43 009,88 долларов в год (4).

К илл. - Вербовочный пункт фрегата USS Constitution. Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.

Когда моряк подписывал документы на вербовочном пункте, это представляло собою, по сути, процесс согласования двустороннего контракта. Если моряк выполнял свою часть сделки (т. е. служил правительству Соединенных Штатов в течение двух лет), он ожидал, что и правительство поступит по отношению к нему соответственно. Несомненно, любой новобранец въедливо изучал состав рациона, ежедневно полагавшегося каждому матросу. В 1813 г. Флот предлагал следующее меню на неделю (2):
ВОСКРЕСЕНЬЕ: 1,25 фунта говядины, 0,5 фунта муки, 0,25 фунта сала, 14 унций хлеба, 0,5 пинты спиртного.
ПОНЕДЕЛЬНИК: 1 фунт свинины, 14 унций хлеба, 0,5 пинты гороха, 0,5 пинты спиртного.
ВТОРНИК: 1 фунт говядины, 14 унций хлеба, 2 унции сыра, 0,5 пинты спиртного.
СРЕДА: 1 фунт свинины, 14 унций хлеба, 0,5 пинты риса, 0,5 пинты спиртного.
ЧЕТВЕРГ: 1,25 фунта говядины, 0,5 фунта муки, 0,25 фунта сала, 14 унций хлеба, 0,5 пинты спиртного.
ПЯТНИЦА: 14 унций хлеба, 4 унции сыра, 2 унции масла, 0,5 пинты риса, 0,5 пинты черной патоки, 0,5 пинты спиртного.
СУББОТА: 1 фунт свинины, 14 унций хлеба, 0,5 пинты гороха, 0,5 пинты уксуса, 0,5 пинты спиртного.
ВСЕГО: 3,5 фунта говядины, 3 фунта свинины, 1 фунт муки, 0,5 фунта сала, 98 унций хлеба, 6 унций сыра, 2 унции масла, 1 пинта риса, 1 пинта гороха, 0,5 пинты черной патоки, 0,5 пинты уксуса, 3,5 пинты спиртного.
_____________________________
4. “Estimate of Pay and Provisions for a 44-Gun Frigate, 1816,” American State Papers, vol. XIV, No. 135. Матрос 1-й статьи (able seaman) этого периода получал жалование 12 долларов в месяц.
5. Janet Macdonald, Feeding Nelson’s Navy: The True Story of Food at Sea in the Georgian Era (London: Chatham Publishing, 2004), 142.
Не следует забывать, что этот рацион представляет собой официальные нормативы выдачи провизии, а реальная практика не всегда соответствовала ему. При обеспечение кораблей провизией в Новой Англии могли выдаваться продукты питания, отличные от тех, которые поставлялись на Юге. Во время длительных походов и в иностранных портах корабли были вынуждены пополнять запасы, покупая любые местные продукты, которые были доступны. Фрегат USS Constitution часто наполнял свои трюмы провизией, взятой с захваченных торговых судов.
Эшетон Хамфрис вспоминал радость, которую испытал, приняв в качестве приза тяжело груженое судно: «После капитального осмотра шхуны и ревизии ее документов выяснилось, что она оказалась идеальным судном и бакалейной лавкой, очень кстати посланной нам, чтобы обеспечить хорошее снабжение и хорошее настроение на Рождество (sic), и Фортуна еще никогда не была к нам так благосклонна, а мы воспользовались ее подарком как нельзя лучше. Было много копченых языков, фасованная рубленная говядина, копченый лосось, вяленые говядина и треска, языки и колбасы, прекрасные яблоки, сыры и бочонки с колотым сахарным самых лучших сортов, бутыли лучшего коньяка, джина и портвейна, ящики имперского и измельченного чая, бочки (sic) муки, ветчина, не уступавшая по качеству даже продукту Смитфилдской Вирджинии (sic), и, помимо различных других ценностей, изобилие ситцевых тканей для использования и показа, от низшего качества до самых лучших сверхтонких.
Разумеется, при разграблении шхуны задержки не возникло. Желанная добыча, более драгоценная, чем бриллианты Голконды, была перенесена на борт, и прежде, чем рождественское солнце опустилось, оно уже не освещало корпус шхуны "Лорд Нельсон", он скрылся под водой, чтобы обрести покой вместе со своим крестным отцом».” (Assheton Humphreys, The USS Constitution’s Finest Fight, 1815.
The Journal of Acting Chaplain Assheton Humphreys, US Navy. Tyrone G. Martin, ed. (Mount Pleasant, SC: The Nautical & Aviation Publishing Company of America, 2000).

Морской рацион для матросов: "обильный и полезный".
Для желудка современного потребителя, привыкшего ежедневно к сбалансированной пище и экзотическим деликатесам, морское меню может показаться в лучшем случае скучным. Но если рассматривать его в контексте питания начала XIX века, можно предположить, что продуктовое довольствие военно-морского флота была действительно превосходим.
Для большинства населения США в то время основной едой являлись зерновые продукты. Кукуруза и пшеница произрастали почти повсюду, и их было легко хранить в зимний период. Свежие фрукты и овощи были доступны только в определенные сезоны, хотя их можно было высушить или засолить для долгого хранения. Утверждение, что средний американец из сельской местности потреблял больше мяса, чем его европейский современник-крестьянин, в целом соответствует действительности, однако только в некоторых скотоводческих районах страны городская беднота ела говядину или свинину не только по праздникам или в тому подобных особых случаях.
Военно-морская диета с ее обилием белка, не говоря уже о ежедневном рационе спиртных напитков, очень привлекала новобранцев из низшего сословия, которые привыкли к сезонным недостаткам питания и периодическому голоду.

Хотя матрос из сельской местности был доволен более весомыми порциями мяса, чем у
большинства сухопутных жителей, он скучал по таким молочным продуктам, как молоко и мягкий сыр, которые составляли большую часть рациона фермерских семей (6).
Преподобный Уолтер Колтон, капеллан команды USS Congress, следующим образом охарактеризовал лишения моряка, принужденного в плавании питаться исключительно продуктами т.н. морского рациона: "Он довольствуется пищей из сухого хлеба, который с трудом разбивается молотком, мясом, часто высохшим и жестким, как и кости, которые оно слабо покрывает. Свежие продукты, плоды сада и поля - все остались позади. Что же касается кружки молока, которую может позволить себе даже ребенок самого скромного крестьянина, она так же недосягаем, как нектар, искрившийся в кубках легендарных божеств на Иде" (7).
Однако даже если военно-морской рацион казался однообразным, он, по крайней мере, обеспечивал работавшего моряка достаточной энергией, чтобы выжить в море. Меню 1813 года гарантировало, что каждый матрос потреблял примерно 4240 калорий в день (в основном за счет жиров) (8), что почти вдвое превышает рекомендуемую суточную норма для взрослого мужчины в современной Америке. Однако означал ли этот переизбыток калорий, что на борту американских военных кораблей была эпидемия ожирения? Как заметил один наблюдатель, "человек и хряк — единственные животные, которые благоденствуют и жиреют на корабле. На борту (фрегата Constitution) около 450 "сынов моря", и большинство из них имеют очень здоровый вид" (9).

Однако эпитет: «здоровый» может иметь разные значения. Регулярный физический труд и свежий воздух способствовали неплохому физическому самочувствию экипажа, но несколько факторов мешали морякам накапливать лишние калории в виде жира. Во-первых, средний возраст моряков в начале XIX века соответствовал 26 годам от роду. Многие были даже моложе этого возраста, а у молодых мужчин более быстрый метаболизм, способный сжигать лишние калории, не расходуемые на работе. Однако тяжелый труд на борту парусного корабля сам по себе поглощал большую часть из 4000 калорий. Восхождение на мачту, чтобы установить или свернуть парус, требовало больших затрат энергии. Хотя никто точно не измерял фактические калории, потраченные на такой труд, современный пожарный, поднимающийся по лестнице в полной экипировке, сжигает 680 калорий в час, а когда тянет шланги по земле (ближайший эквивалент работы с канатами на палубе). расходует 476 калорий в час (10). Сочетание этих действий, которое было необходимо во время маневров под парусами или учений, означало, что моряк мог израсходовать более 1000 калорий за вахту.

К илл. -Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.

Такой расход энергии не был непрерывным в течение средней четырехчасовой вахты, но это помогает объяснить, почему моряки были способны без проблем "проваливаться в сон" практически в любом месте и в любое время, как только получали отдых, а также почему их так волновал вопрос сытной еды!
В контексте традиций питания Америки начала XIX века, диета военно-морского флота представляется обильный и полезный. Как будет показано в следующих разделах данной статьи, Флот делал все возможное, чтобы поставлять на корабли высококачественные продукты, и в большом количестве. И если это не всегда удавалось осуществить, то отнюдь не из-за недостатка усилий.
_____________________________________
6. Подробнее о питании в Америке в нач. XIX в.: Sarah F. McMahon, “A Comfortable Subsistence: The Changing Composition of Diet in Rural New England, 1620-1840,” The William and Mary Quarterly, 3rd. Ser., vol. 42, no. 1 (Jan., 1985), 26-65.
7. Rev Walter Colton, Deck and Port; or, Incidents of a Cruise in the United States Frigate Congress to California (New York: A.S. Barnes and Co., 1850), 43-44.
8. Macdonald, Feeding Nelson’s Navy, 142.
9. David Bailie Warren, “Journal of a Voyage from Annapolis to Cherbourg on Board the Frigate Constitution, 1 Aug. to 6 Sept., 1811,”
Maryland Historical Magazine, Vol. XI, No.2 (June 1916), 207.
10. “Calories Burned,” CalorieLab, accessed September 2018. http://calorielab.com/burned.
11. Это при условии, если предположить, что плавание проходит в широтах с теплым сухим климатом. На самом деле одежда матросов была почти всегда промокшей, если не мокрой до нитки. Сочетание влажности и холодной погоды означает, что организму потребуется гораздо больше калорий, чтобы функционировать эффективно.

Мясо.
Значительные порции говядины и свинины были для моряков самым большим источником белка. Кроме корабельных галет, никакие другие продукты питания не претерпели больше критики со стороны мемуаристов, чем вездесущая солонина. Консервированное мясо, обладавшее среди моряков многочисленными красочными прозвищами, самыми популярными из которых были «соленый хлам» (на морском жаргоне «хлам» (junk) - это старые канаты, обычно расплетавшиеся на паклю или шпаклевку) или «соленая лошадь», пользовалось плохой репутацией (12).

Герман Мелвилл, вспоминая свой кулинарный опыт на борту фрегата американского Флота в 1840-х годах, писал: «Я иногда думал, что волокнистая тощая соленая свинина, сваренная с собственной щетиной и выглядевшая измочаленной и неаппетитной, словно немытые бороды несчастных полуголодных казаков, была основой причиной раздражительности и озлобленности, временами господствовавших в нашей артели (mess). Люди так отчаянно избегали этой солонины, словно она была кровожадным индейцем, скальпирующим христиан» (13).
Тем не менее, как утверждают источники и документальные данные, соленое мясо, которое закупалось для военно-морского флота, был высокого качества. Может быть, мемуаристы вспоминают только солонину из попадавшейся иногда испорченной или чрезмерно старой бочки.
На самом деле Морское ведомство США тщательно контролировало закупки говядины и свинины. Директивы, направленные подрядчикам, содержали конкретные инструкции о том, каким образом должен быть забит скот, а мясо законсервировано и расфасовано. Циркуляр, напечатанный агентом Флота в Бостоне Амосом Бинни в 1812 году, гласил, что принимаются предложения по контракту на поставку флоту:
"Порционной говядины на 700 бочек и порционной свинины на 500 бочек, при чем говядина должна быть упакована в лучшие бочки из белого дуба, скрепленные обручами из белого дуба или ореха, которые должны содержать мясо хорошо откормленных быков весом не менее 600 фунтов каждый, исключая шею, голени, лопатки и мослы, разрезанных на куски по десять фунтов (так в оригинале) или по 20 кусков на каждую бочку. Свинина также должна быть упакована в бочки по образцу вышеописанного, при чем мясо должно быть хорошо откормленных свиней весом не менее 180 фунтов, исключая головы, мослы и копыта, а туши подлежат разделке на куски по 8 фунтов или по 25 кусков на каждую бочку. В целом мясо должно быть насыщено достаточным количеством хорошей соли, и продукция должна иметь соответствующее клеймо, согласно Закону Содружества Массачусетс" (14).
Бинни не только указал, из какой именно части туши животного должно быть приготовлено соленое мясо, но он также оговорил качество соли и качество тары для расфасовки. Бинни позже писал министру военно-морского флота Полу Гамильтону, уведомляя его, что он (Бинни) заключил контракт с Э. и А. Винчестерами, А. Дэвисом, Джонатоном Дором и Элишей Форбсом на 1000 бочек говядины и 800 бочек свинины от каждого поставщика (15). Сколько именно Бинни согласился уплатить за мясо, не уточнялось, но за несколько лет до этого Морское ведомство установило расценки в 14 долларов за бочку на говядину и 18 долларов за бочку на свинину (16).
В 1816 году, согласно оценкам Департамента Флота, для 44-пушечного фрегата на год требовалось 410 бочек говядины по цене 17,50 долларов за бочку и 351 бочек свинины по цене 21,50 долларов за бочку (17).
Считается, что у военно-морского флота была традиция выдавать своим людям только отборные куски мяса. Еще в 1799 году министр военно-морского флота предупредил морского агента, что "корабельные матросы, привыкшие к лучшей говядине, не будут есть обычную… Если вы не уверенны, что получите мясо надлежащего качества, которое сделает честь исполнению вами своих обязанностей, лучше не занимайтесь говядиной вообще" (18).
Согласно циркуляру Бинни (и другим контрактам на поставку мяса Флоту), каждый кусок свинины весил восемь фунтов, а каждый кусок говядины — 10 фунтов. Этот установленный размер не стоит относить на счет административных флотских чудачеств, принимая во внимание вес каждого пайка и способ, которым было организовано питание экипажи кораблей. На каждом корабле рядовые матросы разделились на артели, в которых обычно насчитывалось от восьми до двенадцати человек. Так как рацион позволял выдавать на человека фунт свинины или фунт с четвертью говядины в день, кусок в восемь или 10 фунтов мяса можно было поровну разделить между всеми членами артели из восьми человек. Предположительно, если кусок оказывался недостаточно полновесным, во избежание недовольства выдавалась дополнительная порция, чтобы восполнить недостаток.

К илл. - "Уполномоченные" от матросских артелей явились к коку за своими 8-10-фунтовыми кусками мяса. Присутствует на камбузе и "живой провиант" - козы. Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.

В порту морские агенты или казначеи кораблей почти всегда поставляли на борт свежее мясо. Это позволяло не только разнообразить монотонность соленого морского пайка, но также сохраняло запасы "долгоиграющей" провизии для похода.
Когда бриг (по другой классификации - шлюп) USS Hornet стоял в бостонской гавани в сентябре 1812 г., бакалейщики Э. и А. Винчестер доставляли на корабль по 200 фунтов говядины ежедневно в течение 30 дней (19).
Тяжелому фрегату Constitution с гораздо большей командой в ноябре 1813 года требовалось от 600 до 610 фунтов говядины в день (20). Во время дальнего плавания Constitution в конце 1812 года корабль часто получал свежее мясо с берега. Корабельный горнист Томас Байрон вспоминал: «У нас было некоторое количество свежего мяса с побережья (Бразилии), он (командир корабля Бейнбридж) выслал партию и приказал привести много скота, который мы втащили на борт за рога и забили, а также раздобыл ямс и другие продукты, которые были очень хороши, если посыпать солью » (21).

Соленое мясо требовалось вымачивать в чане с пресной водой, прежде чем его варили в больших медных или железных котлах на плите камбуза. Стюард корабельного казначея выдал артелям еду накануне (23), но даже если солонину оставляли замоченной на целую ночь, маловероятно, что удавалось вымыть из нее значительную часть соли. Некоторые авторы рекомендовали буксировать соленое мясо за кормой в сетях, чтобы смыть рассол. Процесс варки промывал солонину несколько больше, но даже в этом случае количество соли, потребляемой моряками ежедневно, оставалось удручающе большим.

____________________________
12. К примеру, бытовала такая матросская песенка:
Портлендская лошадка, так долго ты пахала,
Как только околела - к матросам в пасть попала.
От тухлой мертвечины до кожи и мослов -
Матросик после вахты все смолотить готов.
(Пер. вольный - М.К.)
Charles Erskine, Twenty Years Before the Mast (reprint ed. 1985, Washington,
D.C.: Smithsonian Institute Press, 1890), 168.
13. Herman Melville, White Jacket, or the World in a Man-of-War (New York: Oxford University Press, 1995), 61.
14. Circular, December 15, 1812, Amos Binney Letterbook, 1810-1814, Manuscript Collections, American Antiquarian Society.
15. Letter to Paul Hamilton, January 2, 1813, ibid.
16. Scott & McClellan merchants, contract for pork and beef, 1804, Contracts, RG 45, E 336, vol.1, NARA.
17. “Estimate of Pay” American State Papers, vol. XIV, No. 135.
18. “To William Marbury, Navy Agent, Georgetown and Washington, D.C., from Secretary of the Navy, 31 Oct. 1799,” in Naval Documents Related to the Quasi-War Between the United States and France: Naval Operations from August 1799 to December 1799 (Washington, D.C.: Government Printing Office, 1936), 344.
19. 19 E. and A. Winchester voucher, November 17, 1812, Fourth Auditor Settled Accounts, Alphabetical Series, RG 217, Box 38, NARA.
20. E. and A. Winchester voucher, January 31, 1814, Fourth Auditor Settled Accounts, Alphabetical Series, RG 217, Box 38, NARA.
21. Thomas Byron, “The Narrative of the Cruises of the U.S. Frigate Constitution,” 1861. USS Constitution Museum Collection (1294.1).
22. В настоящее время в экспозиции корабля-музея USS Constitution чан для провизии (который сделан как бочка с крышкой, чтобы хранить мясо для быстрого употребления) находится на артиллерийской палубе, за камбузом. Однако есть ряд источников, которые предполагают, что имелись и другие чаны, которые были привантованы к артиллерийским швеллерам (орудийным рельсам) на верхней палубе. Например, запись в судовом журнале за субботу, 18 марта 1815 г., отмечает, что британским пленным с кораблей HMS Cyane и HMS Levant было позволено «мыться и купаться в чанах на воздухе». Хотя в этом кратком отрывке нет ничего, что указывало бы на то, что кадки, в которых мылись заключенные, на самом деле являлись пустыми провиантскими чанами, но имеется еще одно любопытное обстоятельство - отрывок из Морского устава 1802 г., который заставляет задуматься. В разделе «Об обязанностях повара/кока» мы находим, что «в ненастную погоду они заключается в том, чтобы закрепить провиантские чаны так, чтобы их не смыло за борт; но если они неизбежно потеряются, капитан должен засвидетельствовать это и подтвердить под присягой количестве потерянных чанов, чтобы они могли быть упомянуты в журнале корабельного казначея». Напрашивается вопрос, если бы провиантский чан был поставлен на орудийной палубе, как волна могла бы смыть его за борт? Если бы, однако, кадки были привантованы на верхней палубе, они бы подвергались опасности быть унесенным ветром, если корабль попадет в сильный шторм. Кстати, при расположении на верхней палубе, чаны можно было легко опорожнить, просто выплеснув воду в море. С другой стороны, они могли располагаться на лонжеронной палубе, как и бак для питья воды, и, таким образом, могли быть в равной степени в опасности в плохую погоду.
23 По вопросам распределения пайков см. Macdonald, Feeding Nelson’s Navy, 100-104. See also John Rodgers, “Internal Rules and Regulations, US Ship Maryland,” August 29, 1799, (John Rodgers Papers, 1796-1908, William L. Clements Library, University of Michigan), где указано, что "соленое мясо, согласно Акту Конгресса, доставляется каждый вечер до захода солнца повару/коку, который должен нести ответственность за то, чтобы хорошо промыть и вымочить это мясо, меняя (sic) воду в провиантских чанах каждые четыре часа. Горох, мука и другие продукты должны доставляться повару/коку каждое утро в назначенное время". Тот факт, что на кораблях существовало стандартно отведенное время для распределения пайков, дополнительно подтверждает William Bainbridge “Internal Rules and Regulations, frigate Philadelphia, 1803,” (Naval Documents Relating to the Barbary Wars, vol. 3, 32-41): "Ключ от помещения стюарда должен находиться в ведении первого лейтенанта или командира корабля, который передает его стюарду с целью подготовки к выдаче провизии с 7 до 10 часов утра, а также с 4 до 7 часов дня, а также в любое другое время, когда обстоятельства могут потребовать этого".

Расшифровка мер веса и объема, принятых в US Navy XIX в.:

1 квинтал - 45,36 кг.

1 фунт - 453,59 гр.

1 унция - 28,35 гр.

1 галлон - 3,785 л.

1 кварта - 0,946 л.

1 пинта - 0,473 л.

1 джилл - 0,118 л.

1 жидкая унция - 29,56 мл.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.