Горячее
Лучшее
Свежее
Подписки
Сообщества
Блоги
Эксперты
Войти
Забыли пароль?
или продолжите с
Создать аккаунт
Я хочу получать рассылки с лучшими постами за неделю
или
Восстановление пароля
Восстановление пароля
Получить код в Telegram
Войти с Яндекс ID Войти через VK ID
Создавая аккаунт, я соглашаюсь с правилами Пикабу и даю согласие на обработку персональных данных.
ПромокодыРаботаКурсыРекламаИгрыПополнение Steam
Пикабу Игры +1000 бесплатных онлайн игр
Решай головоломку с котиками!

Котолэнд: блок пазл

Головоломки, Казуальные, 2D

Играть

Топ прошлой недели

  • Oskanov Oskanov 8 постов
  • alekseyJHL alekseyJHL 6 постов
  • XpyMy XpyMy 1 пост
Посмотреть весь топ

Лучшие посты недели

Рассылка Пикабу: отправляем самые рейтинговые материалы за 7 дней 🔥

Нажимая кнопку «Подписаться на рассылку», я соглашаюсь с Правилами Пикабу и даю согласие на обработку персональных данных.

Спасибо, что подписались!
Пожалуйста, проверьте почту 😊

Новости Пикабу Помощь Кодекс Пикабу Реклама О компании
Команда Пикабу Награды Контакты О проекте Зал славы
Промокоды Скидки Работа Курсы Блоги
Купоны Biggeek Купоны AliExpress Купоны М.Видео Купоны YandexTravel Купоны Lamoda
Мобильное приложение

Nosleep

С этим тегом используют

Страшные истории Reddit Ужасы Мистика Рассказ Перевел сам CreepyStory Все
995 постов сначала свежее
4
Baiki.sReddita
Baiki.sReddita
1 день назад
CreepyStory

Моей жене стали сниться вещи, которые я делал⁠⁠

Это перевод истории с Reddit

— Ты оставил сегодня утром кухонный ящик открытым, правда? — спросила она, выходя из нашей спальни, пока тёплый поздний солнечный свет наполнял кухню.

Моей жене стали сниться вещи, которые я делал Ужасы, Reddit, Перевод, Перевел сам, Nosleep, Страшные истории, Рассказ, Мистика, Триллер, Фантастический рассказ, Страшно, Длиннопост, CreepyStory

— Ты сегодня долго спал, — автоматически ответил я, а потом осёкся, осмысливая её слова. Справа от меня тянулась столешница, образуя в углу букву «Г». Шкафчики, дверцы, все ящики были закрыты.

Я нахмурился. Точно, утром я собирался пожарить яичницу. Открыл ящик за лопаткой, потом холодильник и шкаф. Уже ставил сковороду на плиту, когда что-то тупое ткнуло мне в бок. Тот самый ящик. Я забыл закрыть его.

— Очень уж правдоподобный сон, — сказал я жене. Она стояла в дверном проёме, залитая солнцем, в одной пижаме.

За четырнадцать лет брака моя жена ни разу не дремала днём. Всегда говорит, что если устала за день, значит, он прошёл не зря. Вечно в движении: то перед телевизором не фильм смотрит, а делает упражнения, то мчится за покупками, то задерживается в офисе — сидеть без дела она не умеет.

И вот теперь, в середине выходного дня, она лежит на диване. Я поутру съездил в магазин, вернулся — её тело свернулось клубком на подушке.

— Дорогая? — я поставил пакеты на стол и прошёл в гостиную. Потряс её за плечо.

Она сразу проснулась, зевнула.

— А? О… Привет. Извини, видимо, задремала, — протёрла глаза. Я взглянул на плед, укрывавший её ноги, и на подушку под головой.

Я улыбнулся. — Ничего страшного! Ты много работала. Я почти не видел тебя всю неделю.

Она покачала головой, будто говоря «бывает», но внезапно выпалила:

— В магазине не было нашего отбеливателя, да? Ты последнее время его так быстро расходуешь.

Я застыл. Посмотрел на заставленную пакетами стойку. Сквозь полупрозрачные пакеты ничего не было видно…

Остаток выходных пролетел быстро. Жена дремала на диване, а я наверстал сериалы и игры. Я люблю её, но когда она бодрствует, всегда найдётся дело: проверить тормоза у машины, пропылесосить лестницу, забронировать столик. Пока она спит, никто не пилит.

— Как прошёл день? — спросила она.

Был понедельник вечер; мы только сели ужинать. Простая лазанья, разогретая в духовке. Чуть лучше замороженного ужина, но она не возражала.

— На удивление тихо, — ответила она. — Даже вздремнула в обеденный перерыв.

— Серьёзно? Ты спала на работе? — я не поверил.

Она сморщила нос:

— Технически это была моя пауза, но да. — Поднося вилку ко рту, добавила: — Ты снова приготовил слишком много еды?

— Что? — я посмотрел на тарелку — почти пусто. Глянул на неё; она кивнула в сторону противня на плите. Остаток лазаньи лежал нетронутым — ровно столько, сколько я не переложил. Снова опустил взгляд — тарелка пуста. Снова поднял — она уже вставала, накрывая тарелку салфеткой. Салфетка вздулась: под ней должны были быть обрезки. Почему—

Было всего шесть вечера, а она вернулась на диван. Поджала ноги, уткнулась в подушку, ни слова не сказав.

Я не знал, смеяться или орать. За все годы брака жена никогда не оставляла стол несобранным. Всегда мыла посуду сразу, говорила, что иначе утром отмывать тяжелее.

— Потерпи чуть-чуть, и тогда ляжешь пораньше, — предложил я, похлопав её по плечу. Она не шевельнулась, и я не настаивал.

В тот вечер я сам вымыл посуду.

На третьей неделе этих дрем, этих странных снов, я перестал пытаться будить её. Она совсем перестала помогать по дому. Полы не подметены, пылесос пылится, подушки затхлые. Я не знал, что делать. Каждый раз, проснувшись — а это случалось всё реже, — жена говорила, что я делал, пока она спала.

— Ты оставил рабочие ключи на столе.

— Не стоило кричать на того стажёра. Он же ребёнок.

— Сегодня после работы ты принял крупное решение. И рад, что так поступил.

— Забыл заправиться. Разъезжаешь больше обычного. Надо быть внимательнее.

— Сегодня ты так глубоко ушёл в мысли, что чуть не забыл о нём.

— Ты снова приготовил слишком много еды.

— Ты начинаешь возвращаться к старым привычкам, от которых, думал, избавился.

— Что не так с нашим отбеливателем? Почему ты вдруг ищешь тот, старый, каким пользовалась твоя мать?

— Ты забыл позвонить и сказать, что заболел.

— Ты не забудешь про меня, как про других.

Я приподнимаюсь. Я в кровати. Затуманённое дыхание расползается по дому, полном вечной тишины. Смотрю налево. Её сторона. Пусто. Будто вижу вмятину от тела, но, протянув руку, хватаю только кислый воздух. Запах свечей и свежести исчез недели назад. Осталось… не знаю. Я больше не чувствую его. Но когда-то это был… ужас. Может ли запах быть чувством? Должно быть, потому что иначе не описать.

— Ты не забудешь про меня.

Что? Я свесил ноги и щёлкнул лампой. Нет, слишком ярко — разбудит. Быстро погасил. Пару раз моргнул, привыкая к темноте.

— Ты не забудешь про меня.

Ноги деревянные, тело не слушается. Иду в гостиную, краем глаза ловлю своё отражение в зеркале у двери. Двигаюсь, но руки не покачиваются. Веки просят закрыться хоть на мгновение, но мигания нет.

В гостиной взгляд липнет к дивану. Там бугор. Она дышит. Или это плавающие мушки в полумраке создают иллюзию движения?

Сажусь у её ног, свернувшихся под пледом. Голова всё ещё на подушке, пожелтевшей и затхлой. И движется. Это подушка, плед, не она. Я не решаюсь открыть плед над лицом. Откуда она знала моё намерение — не понимаю. Может, мы бодрее всего, когда спим. Не знаю, когда она перестала пересказывать прошлое и начала говорить будущее. Важно ли? Видение или нет, так должно было случиться, стоило ей начать видеть сны о том, что я сделал.

Я разгладил плед поверх увядшей плоти. Я похоронил столько внутри памяти, приглушённой туманом юности. Этого я хотел помнить.

— Я не забуду о тебе.


Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Моей жене стали сниться вещи, которые я делал Ужасы, Reddit, Перевод, Перевел сам, Nosleep, Страшные истории, Рассказ, Мистика, Триллер, Фантастический рассказ, Страшно, Длиннопост, CreepyStory
Показать полностью 2
[моё] Ужасы Reddit Перевод Перевел сам Nosleep Страшные истории Рассказ Мистика Триллер Фантастический рассказ Страшно Длиннопост CreepyStory
4
68
Baiki.sReddita
Baiki.sReddita
1 день назад
CreepyStory

Я два года работал «дзёхацу» в Японии. Вот три самых жутких задания, которые мне довелось выполнить⁠⁠

Это перевод истории с Reddit

У меня никогда не было «карьеры» в привычном смысле. Я скорее парень на подхвате — брался за всё, что помогало оплачивать счета. Стройка, доставка, даже пару кошмарных недель в телемаркетинге.

Я два года работал «дзёхацу» в Японии. Вот три самых жутких задания, которые мне довелось выполнить Ужасы, Reddit, Перевод, Перевел сам, Nosleep, Страшные истории, Рассказ, Мистика, Триллер, Фантастический рассказ, Страшно, Длиннопост, CreepyStory

Так я и стал дзёхацу — ночным перевозчиком.

В Японии дзёхацу называют «испарившимися»: людьми, которые исчезают бесследно. Им нужен свежий старт вдали от долгов, преследователей или просто тяжести собственной жизни. Но есть и обратная сторона — те, кто помогает им раствориться.

Это были мы.

Мы приезжали после наступления темноты, без света, без шума, собирали всё и уезжали так, словно там никогда никого не было. Чем меньше мы знали о клиентах, тем лучше. Никаких настоящих имён, никаких вопросов. Только наличные.

Чаще всего всё проходило просто. Мы перевозили людей, бегущих от насилия, финансового краха или провалившихся сомнительных сделок. Иногда было грустно — тихие семьи с пустыми глазами, дети, крепко прижимавшие игрушки, пока исчезали в ночи. Порой и вовсе слишком легко: пустая квартира, сумки уже собраны — хватай да езжай. Я научился не спрашивать, что остаётся за спиной.

Но не каждое задание было лёгким. Некоторые до сих пор приходят ко мне в кошмарах.

Первой была женщина — худая, с взлохмаченными волосами и дёргающимися глазами, будто она ждала, что в любую секунду кто-то ворвётся в дверь. Звонок поступил глубокой ночью, как обычно. Когда мы приехали, она уже ждала, обхватив себя руками, словно только они удерживали её целой. Говорила мало, лишь торопливо ввела внутрь, вздрагивая от каждого звука — скрип двери, гул проезжающей машины. Каждый раз она замирала, потом шептала: «Быстрее. Нужно двигаться тихо. Пожалуйста».

Сначала я решил, что это очередная беглянка от жестокого бывшего, такое случалось. Но что-то было не так. Она всё время поглядывала в окно, словно вот-вот кто-нибудь появится. Мой напарник Кэндзи попытался отпустить шуточку, чтобы разрядить обстановку, но она бросила на него бешеный взгляд и прошипела: «Тише!»

Когда мы всё упаковали, она даже не поехала с нами. Лишь велела встретиться в новом месте — где-то в глуши — и уехала, не сказав ни слова. Грузовик грохотал по пустым дорогам, будто вечность. Мы подъехали к старому одинокому дому. Тишина, ни огней, ни признаков жизни. Мы ждали. И ждали.

Но она так и не приехала.

Мы звонили, оставляли сообщения, писали — тишина. Не зная, что делать, разгрузили вещи в дом, как она просила. К рассвету мы были измучены, сбиты с толку и чертовски напуганы. Уехали.

Через пару дней я не мог отделаться от чувства, что что-то не так, и навёл справки. Оказалось, она скрывалась не от бывшего, а от якудза. Стучала на них. Говорили, её вели той самой ночью и «решили вопрос» по дороге. Стало страшно: мы были в нескольких минутах от смерти. Не хочу думать, что было бы, поедь она вместе с нами.

Второе задание было в старом, скрипучем доме. Нужно было вывезти вещи пожилого мужчины — такого, что будто создан, чтобы жить вдали от мира и быть всеми забытым. Он открыл дверь, и я сразу понял: это не обычный заказ.

Квартира была забита странными безымянными безделушками, древними артефактами. Статуи с перекошенными лицами, маски с пустыми глазницами, символы, выведенные на стенах выцветшими красными и чёрными красками. Воздух стоял густой, тяжёлый, словно тело наливалось свинцом.

Ребята принялись за упаковку, бережно заворачивая статуэтки, а мне казалось, что помещение наблюдает. Поднимая коробку, я заметил дверь напротив, которой раньше не было. Она просто… появилась. Тёмная, приоткрытая.

Я оглянулся — никто её не замечал — и подошёл. Открыл.

За ней была ещё комната, набитая теми же артефактами. Я зашёл, хотел рассмотреть статуэтку, и, обернувшись, понял, что выхода нет. Паника полоснула холодом. Я крутанулся — теперь на противоположной стене было две двери. Выбрал правую — снова такая же комната. Стены растягивались, изгибались. Я звал коллег — ответом было только эхо, чужое, пониженное, будто голос стал не моим. Каждый проход вёл в копию предыдущей комнаты, словно квартира разворачивалась сама из себя, затягивая в растущий кошмарный лабиринт.

Коридоры сужались, я бросился бежать. В каждом углу чудились тени. Тень всё чаще мелькала, исчезая, стоит мне повернуться. Время потерялось. Тяжесть воздуха душила, грудь сдавило. Тень темнела, обретала форму. Появился запах гнили, как от пасти мёртвого зверя. Силы таяли, я был готов сдаться, когда впереди блеснул слабый свет. Я рванул, едва не рухнув, выскочил — и оказался в той же комнате, где всё началось. Обернулся — лишь стена. Ни двери, ни следа мракобесного лабиринта. И будто секунды не прошло.

Через месяц мы взялись за комплекс Фудзимото-Данти. После него я ушёл из дзёхацу.

Позвали ночью в дряхлый дом, облупившийся с самого основания. Семья заказчиков была странная даже по нашим меркам.

Дверь открыл отец — высокий, тонкий, бледный как смерть. Кожа почти просвечивала, синеватая в тусклом коридорном свете, улыбкой и не пахло. Лишь короткий кивок и жест: проходите. Мать — не лучше: безмолвная, глаза запавшие, будто она не спала неделями. Оба держались так, словно мы вторглись в их тайну.

— Но в комнату в конце коридора до самого конца не заходите, — холодно сказал отец.

Мы вопросов не задавали. Никогда не задаём. Кивнули и приступили.

Квартира была огромной, с высокими потолками, древним деревянным полом, тяжёлыми бархатными шторами, полностью отсекавшими свет. Словно шагнул в другое столетие. Чем дальше мы носились с мебелью и коробками, тем сильнее ощущалось что-то неправильное. Воздух стоял затхлый, пахнул пылью и чем-то гнилым.

Отец маячил в глубине квартиры, наблюдая холодным взглядом, мать исчезла в запретной комнате. Час прошёл, мы почти закончили. Оставалась та самая дверь. Мы паковали последние ящики, когда Рику поморщился: порезался о торчащий гвоздь. Кровь.

— Норм? — тихо спросил я.

Он кивнул. Тут снова возник отец, бледный и безмолвный. Он взглянул на ящики, затем — на дверь.

— Пора, — сказал он и распахнул запретную дверь.

Оттуда вышла девочка — лет тринадцать, такая же бледная. Волосы прилипли к плечам, глаза… не такие. Слишком тёмные, слишком широкие. Она двигалась, будто во сне, пока не уловила запах в воздухе.

Девочка застыла, резким движением повернула голову к Рику. Глаза впились в его окровавленную руку. На лице промелькнуло животное, дикое.

Она бросилась. Мелькнуло бледное тело, зубы. Она вцепилась Рику в шею, и крик, что сорвался из него, был не-человеческим. Мы окаменели. Через миг Рику уже валялся на полу — пол-шеи как не бывало.

Глаза отца расширились, затем снова погасли. — Ах…

Девочка не насытилась. Она склонилась над Рику, и, подняв голову, сверкнула звериной яростью. Потом кинулась на Ясу. Тот рванул к выходу, она за ним.

Мать появилась в дверях, глаза полны паники.

— Идзуми!

Но она уже не контролировала ни дочь, ни себя, ни мужа. Я видел, как родители втянули запах крови — и потеряли контроль. Я схватил ближайший предмет — старую лампу — и ударил мать, но она была слишком быстра, слишком сильна, будто читала мысли.

Я бросился бежать. Не раздумывая, полетел к двери. Повернул к лифтам — и увидел девчонку, сидящую верхом на обезглавленном теле Ясу, роящуюся в разорванной шее.

Слева раздался крик, из соседней квартиры вышел здоровяк. За моей спиной шуршали родители. Я юркнул мимо здоровяка в его квартиру, запер дверь, услышал, как он бьётся, а потом орёт, когда его рвут на части.

Я огляделся — на стене висел самурайский меч. Не думая, схватил. Лезвие тупое, чисто сувенир. Но другого оружия нет.

Снаружи раздавались вопли и хруст плоти. Я распахнул окно — пожарная лестница вела только вверх. Я полез.

За спиной звякнуло стекло: девочка сиганула следом. Её когти скользнули по металлу, слишком быстро, слишком ожесточённо. Я рубанул мечом, попал — она взвизгнула, сорвалась и рухнула вниз. Я увидел её искорёженное тело: сломанный позвоночник, расколотый череп, вывернутые руки. Но она ползла обратно.

Я лез дальше. На крыше рухнул от усталости — на секунду. Потом подпёр крышную дверь всем, что нашёл, и молился. Первые лучи солнца прорезали горизонт, и снизу зазвучали крики — свет жёг их.

Но я знал: не все умерли. Ещё нет. А путь наружу — вниз, через здание.

С тупым мечом я тихо вернулся, открыл крышную дверь и ступил в лестничную клетку. Десять этажей, половина без света — полный мрак. Я понял, что жильцы тоже пытались выбраться, но не дошли. Лестницы были залиты кровью, завалены изуродованными телами.

На полпути я услышал снизу влажный чавкающий звук. Я сжался, сердце колотилось. Спустился ещё пролет, скользя в крови. На площадке нашего этажа меня стошнило: сплошное месиво. В центре лежал Генко. Точнее, то, что от него осталось — вспоротое тело, органы наружу, кости выдраны. Лицо застыло в крике. Меня чуть не вывернуло, но пришлось переступить через него.

Как только я поставил ногу на другую сторону, послышалось низкое, гортанное рычание. Я обернулся — рука Генко дёрнулась, глаза раскрылись, светясь мерзким красным. Кровь под ним забурлила. Его тело дёрнулось, суставы хрустнули, рот разинулся, обнажая длинные, как бритвы, зубы. Он уже не был человеком.

Я шарахнулся назад, скатился по ступеням, меч выскользнул. Визг Генко пронзил сознание, я схватил меч и побежал. Он полз, кувыркался, хрипел, чудовищно ломаясь, но не останавливался — что-то в крови держало его живым и голодным.

И не только его. Весь подъезд просыпался. Двери хлопали, гулкие стоны и визги множились, приближались. Они знали: я ещё здесь.

Я скользил, падал, поднимался, почти у подножия. Вылетел в холл, захлопнул дверь. Она не задержит их, но дала секунду. Я искал выход — и увидел её.

Идзуми стояла между мной и входом, такой же невинной, как до бойни. Кожа затянулась, хотя одежда в крови. Она улыбнулась.

Я не остановился. Не думал. Я бросился вперёд, вонзив тупое лезвие ей в грудь и, пользуясь инерцией, вынес нас за двери. Меч её не задел, но солнце ударило в лицо — и она взревела. Я оттолкнул тело, когда пламя охватило девочку, превращая её в пепел за секунды.

Позади в холл вырвались жильцы, тоже пылая под солнцем, осыпаясь пеплом. Я бежал. Не оглядывался.

Не знаю, как долго и куда. Очнулся, когда ноги подогнулись, а вокруг лишь поля. Упал, захлёбываясь дыханием, облитый кровью и пеплом. Но я был жив.

Я больше не возвращался — ни к той работе, ни к зданию, ни в тот район. Сейчас тружусь в кол-центре. Ненавижу это.

Зато, когда звонит странный клиент, я просто кладу трубку.


Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Я два года работал «дзёхацу» в Японии. Вот три самых жутких задания, которые мне довелось выполнить Ужасы, Reddit, Перевод, Перевел сам, Nosleep, Страшные истории, Рассказ, Мистика, Триллер, Фантастический рассказ, Страшно, Длиннопост, CreepyStory
Показать полностью 2
[моё] Ужасы Reddit Перевод Перевел сам Nosleep Страшные истории Рассказ Мистика Триллер Фантастический рассказ Страшно Длиннопост CreepyStory
1
26
Baiki.sReddita
Baiki.sReddita
1 день назад
CreepyStory

Я знаю, это хлопотно. Но читайте свои лицензионные соглашения⁠⁠

Это перевод истории с Reddit

Вы знаете эти пользовательские лицензионные соглашения — те самые, на которые большинство людей нажимает «Соглашаюсь» и идёт дальше? Я их читаю. Сначала мне просто льстило быть тем самым чудаком, который читает EULA. Большинство из них — именно то, что вы ожидаете: «мы не несём ответственности за ваши незаконные или неэтичные действия с нашим сервисом», «вы отказываетесь от права предъявлять претензии, если что-то пойдёт не так», «вот наша политика защиты данных», «вы отказываетесь от права на неприкосновенность частной жизни». Ну, обычные вещи.

Я знаю, это хлопотно. Но читайте свои лицензионные соглашения Ужасы, Reddit, Перевод, Перевел сам, Nosleep, Страшные истории, Рассказ, Мистика, Триллер, Фантастический рассказ, Страшно, Длиннопост, CreepyStory

Но однажды я наткнулся на кое-что другое.

«Вы безусловно отдаёте свою душу на вечную службу Аду».

Честно говоря, тогда я не воспринял это всерьёз. Фраза пряталась в лицензионке популярного приложения, примерно в двух третях, посреди сплошного блока текста. Думал, шутка. Но если они протолкнули туда такое, то что ещё может быть спрятано в других местах?

Так что я не принял соглашение. Не скажу, что испугался, но этот трюк заставил меня внимательней читать документы, и я стал делать это каждый раз. И время от времени я снова натыкался на ту строчку. Не всегда, конечно, но достаточно часто. Может, это чей-то внутренний прикол, копипаста от одного автора EULA к другому — ведь сами составители их тоже не читали.

И всё же.

Когда я отказался от высокооплачиваемой работы, потому что мне не позволили заранее посмотреть соглашение о защите данных, я понял, что у меня проблема. Я всё ещё думал, что проблема во мне, но эти чёртовы соглашения повсюду, а тщательно изучать каждое занимает кучу времени. Хотя я справлялся, в основном, но стал регулярно опаздывать: тесты на профпригодность, аренда сёрфборда, штрафы за парковку — я задерживался, читая EULA, чем бесил друзей, родных и работодателей.

Удивительно, как мелочь может изменить жизнь. Это стало привычкой, навязчивостью — не потому что я верил в опасность, а потому что больше не доверял составителям соглашений вообще.

Пока что это довольно скучная история о моих надоедливых странностях, и многие из вас, наверное, уже закрыли вкладку. Обещаю, я подбираюсь к сути, но если вы уходите — пожалуйста, запомните заголовок, он может спасти не только вашу жизнь.

Примерно через год после того, как я стал «параноиком-чтецом EULA», я стоял на остановке в холодное утро, когда ко мне подошёл старик. На вид — обычный: серая куртка, рубашка, галстук, трубка с незнакомым дымным запахом (а на наших остановках я немало запахов нюхал).

— Эй, парень. Есть минутка поговорить о Сатане?

С такой подачей мне совсем не хотелось общаться, но трудно сказать, что ты спешишь, когда буквально ждёшь автобус. Мы были вдвоём, холодный туман, никого вокруг. Да он и не ждал ответа.

— В общем, хотел поздравить тебя: ты обошёл систему. Приём с лицензионками отлично работает.

Это, разумеется, заставило меня насторожиться: откуда незнакомцу знать о моей мании читать EULA? Теоретически, у меня уже была репутация, но тогда я об этом не подумал.

Старик продолжил:

— Раньше было трудно заставить душу подписаться на службу: нужно было совершить зло, от которого большинство шарахалось. Или заключить сделку, а люди знали, что Фаустовских договоров лучше избегать. С тех пор как Марлоу стал популярен, адвокаты вытаскивали из ада почти столько же людей, сколько туда загоняли.

Он усмехнулся, выпустив дым.

— А теперь люди не читают, под чем подписываются. Прогресс. У нас душ больше, чем мы успеваем переработать.

— Так зачем вы это рассказываете мне? — спросил я.

Он выдохнул ещё раз.

— Да в основном всё равно. При нынешних объёмах — душа больше, душа меньше… И потом, я старомоден, иногда тянет понастальгировать по старым временам. Никаких этих комбайнов для сбора подписей, а настоящее ремесло: искусство разрушить чью-то жизнь одним разговором — молодёжь его уже не ценит, понимаешь?

Он сделал паузу и оскалился остро:

— Или я просто старик, который забавляется, мороча тебе голову. Надо же дать людям искру надежды ради истинных страданий. О, твой автобус подъехал.

Я никогда ещё не был так рад увидеть водителя автобуса; вскочил, не дожидаясь, пока дверь откроется полностью. Но за спиной услышал: «Хорошей тебе жизни».

Прошло немало времени, прежде чем я осмелился оглянуться, но когда посмотрел, остановку уже поглотил туман.

Как можете представить, с тех пор я много об этом размышляю. Кто бы он ни был, если это просто мошенник — он ничего мне не продавал. Не звал в церковь. Моя привычка читать EULA не была секретом, но и широко известной её не назовёшь, а незнакомца я больше не видел. Он не сел в автобус, так что если ждал и импровизировал, ему пришлось провести час до следующего рейса — слишком большая преданность, чтобы разыгрывать случайного прохожего. Я бывал на той остановке раньше, но не сказать, что часто.

Понятно, что я стал полным луддитом: вдруг это всё-таки не случайность? От осторожности я перешёл к паранойе, а объяснить, сколько EULA нужно принять в повседневной жизни, трудно. Некоторые подумают: уезжай в Антарктиду. Но большинство туров туда тоже требует подписать лицензионку, да и мне нужно быть рядом с аптекой из-за моих лекарств.

Я долго думал, но не нашёл лучшего выхода. Если я разрушу остатки жизни, устроив безумную акцию, чтобы всех предупредить, — для Старика это, наверное, приемлемый результат. Но он сказал, что Фауст что-то изменил. У меня завалялся старый аккаунт на Reddit с подходящим ником. Я проверил текущую лицензионку — вроде безопасна, но не гарантирую, что та, с которой я согласился годы назад, была той же. Как бы то ни было, сделанного не вернёшь, и это один из немногих каналов, через которые я ещё могу достучаться до кого-нибудь и, возможно, быть услышанным. Если я спасу хотя бы одного человека от Старика — или даже если нет — когда придётся отвечать, я смогу сказать, что пытался.

Так что, кто бы и где бы вы ни были… Читайте свои EULA, ради меня и ради себя. Это может оказаться важнее, чем вы думаете.


Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Я знаю, это хлопотно. Но читайте свои лицензионные соглашения Ужасы, Reddit, Перевод, Перевел сам, Nosleep, Страшные истории, Рассказ, Мистика, Триллер, Фантастический рассказ, Страшно, Длиннопост, CreepyStory
Показать полностью 2
[моё] Ужасы Reddit Перевод Перевел сам Nosleep Страшные истории Рассказ Мистика Триллер Фантастический рассказ Страшно Длиннопост CreepyStory
4
34
Dmitry.Stain
2 дня назад
CreepyStory

Переработчик⁠⁠

С Виктором у меня закрутилось быстро. В молодости вообще все происходит быстро. Вот и я быстро съехала от родителей, скоро нашла Виктора, быстро начала взрослую жизнь. Мы познакомились в интернете. Я искала друзей в новом городе после переезда. Виктор был старше, работал в какой-то неплохой фирме сантехники. Мне этого было достаточно, чтобы впечатлиться, поэтому мы практически сразу съехались. С его появлением в моей однушке, взятой в ипотеку, появилась и мужская рука. Самую серьёзную перемену пережила, конечно, сантехника. Пиком был большой железный контейнер, который я обнаружила под раковиной, когда доставала пакет.

- Солнышко, что это? – улыбаясь, спросила я, пребывая в восхищении всеми приятными переменами моего жилища.

- «Это» - вообще классная штука. – Виктор подмигнул мне. – Это встроенный переработчик мусора. В фильтр попадают все остатки и мелкий мусор и перемалывается. Удобно, да? Как в американских фильмах!

Это и правда было удобно. Тем более, что Виктор сам его чистил. Он мучался бессонницей и часто вставал ночью. Сидел на кухне, пока не захочет снова спать. В это время от скуки он и чистил переработчик. Иногда я свозь сон слышала тихое механическое рычание.

Однажды ночью этот звук разбудил меня. Переработчик работал как-то чересчур долго. Виктора, конечно, рядом не было. Дисплей телефона показал, что было три часа ночи.

Накинув халат, я сонно побрела на кухню.

На кухне был включен свет. Идя по коридору, увидела Виктора. Он стоял над переработчиком и что-то туда медленно опускал.

- Что ты делаешь? – Я удивлено посмотрела на него. Происходило что-то странное.

Виктор в эту секунду закончил что-то сбрасывать в рычащий рот переработчика и резко дернулся.

- Я? Эм… - Он повернулся ко мне. За его спиной стояла открытая упаковка сосисок. Не помню, чтобы я их вообще покупала.

- Ты бросал сосиски в переработчик? – Я неуверенно спросила его.

- Нет. Я… Это я просто захотел перекусить. – Он взял в руки упаковку и быстро пошел к холодильнику. – А в переработчик я уронил кольцо. И … сосиску теперь. Случайно. Сейчас достану всё и вернусь в постель. Иди ложись.

С этими словами он поцеловал меня в лоб.

Вел он себя, конечно, странно. Меня даже забавляло, что он так смущался и испугался моего резкого ночного визита.

После этого я стала замечать, что переработчиком он занимается исключительно ночью. Теперь механического жужжания стало больше. Покоя также не давали различные упаковки из-под разных мясных полуфабрикатов. Я не видела их в холодильнике и не ела их сама.

Спустя пару ночей мне уже стало просто любопытно, что всё же делает Виктор. Когда в очередную ночь он встал и пошел на кухню, я дождалась, пока машина заработает, и тихо пошла за ним. Замерев на углу коридора, медленно выглянула. Виктор стоял над переработчиком. В руке у него был сырой куриный шницель. Это могло быть даже смешно, но то, как он это делал, навеяло на меня тревогу. Он стоял неподвижно. Даже не моргал. Его рука медленно опускала сырой кусок мяса к переработчику. Машина пожирала плоть. Я вышла из-за угла. Мне стало не по себе.

- Солнышко, зачем ты это делаешь? – Я медленно стала подходить к Виктору.

На этот раз он не дернулся. Только повернул голову в мою сторону. Медленно, словно боялся сделать резкие движения. Посмотрел на меня и ничего не сказал.
Я остановилась в проходе. Виктор убрал палец с кнопки включения переработчика, и мы остались в полой ночной тишине.

- Я кормлю его. – Как-то буднично ответил Виктор после паузы. От этого у меня пошли мурашки по коже.

- Кого «его»? – Я нервно сглотнула.

- Его. Переработчик. – Виктор стоял теперь на расстоянии вытянутой руки, только сейчас я заметила, что по его телу идет мелкая дрожь. – Он хочет все больше и больше. Я не знаю, что с этим делать.

На последней фразе его голос задрожал.

Неожиданно он встрепенулся.

- Смотри! – Виктор быстро отворил кухонный шкафчик за стеной и достал сахар. – Подойди!

Я настолько была растеряна всей этой ситуацией, что просто решила делать то, что он говорит. Поэтому я подошла к нему. Он взял меня за руку и опустил ее в упаковку сахара. Мелкие сладкие частички облепили мою кожу.

- А теперь опусти ее в отверстие. – Виктор потянул мою руку к переработчику. Я резко ее отдернула.

- С тобой все хорошо? Мне кажется, ты болен…- Я посмотрела на Виктора.

Он улыбался.

- Просто опусти, ты сама все увидишь.

Мне резко стало смешно от всей этой ситуации. Представляю себя со стороны. Я усмехнулась, больше сама себе, и повернулась к переработчику. Что, в конце концов, могло произойти?

Я медленно опустила ладонь в маленькое отверстие переработчика. Виктор стоял сбоку. Мои пальцы коснулись чего-то мягкого, мокрого и теплого. Как будто я засунула руку в чьи-то внутренности. И тут мне стало щекотно. Я услышала тихий механический рык и как что-то шершавое облизывает мою кожу. Я замерла. Шок от всей этой ситуации просто закоротил мой мозг. Я так и стояла с рукой, опущенной в переработчик.

- Что это такое?! - Первое, что я смогла произнести.

- Видишь, он безопасен, - Виктор нервно поежился и улыбнулся. – Только не делай резких движений, а то он испугается.

В этот момент до меня дошло, что мою руку облизывает нечто в этом контейнере. Я засунула пальцы прямиком ему в рот. Меня словно ударило током. Я попыталась выдернуть руку, но оно крепко сжало ее. Горячая склизкая масса прильнула к моей коже.

- О боже…- смогла произнести только это. Страх, поглощающий меня, перерос в панику.

- Не дергай руку. Он еще не успел доесть сахар! – Виктор попытался схватить мое запястье, чтобы удержать меня на месте.

И тут мы услышали хруст. Это были мои кости. Последнее, что я помню, это адский звук механического переработчика, пожирающего мою кисть, и фонтан крови, брызнувший мне в лицо.

На следующий день я очнулась в больнице. Врачи сказали, что мою кисть зажевал измельчитель мусора. Такое бывает при неаккуратном обращении с техникой, сказали они. Кисть, конечно, не подлежала восстановлению. Я прибывала в шоке несколько дней, пока лежала в больнице. Я даже не была уверена, что все произошедшее не было просто сном. Я ждала, что появится Виктор и все прояснит. Но он не пришел. Ни разу.

После выписки я вернулась домой. В квартире не было ни Виктора, ни его вещей. Звонки ему оканчивались гудками и перекидыванием на автоответчик. Только контейнер остался под раковиной.

Мне было страшно находится с этим одной дома. Я вызвала специалиста, чтобы он удалил переработчик, заодно разобрав его.

Когда сантехник протянул руки к контейнеру, на меня опять накатила волна страха. Пару движений и я услышала шум металла.

- Тут ничего нет. – Мужчина в рабочем комбинезоне смотрел в пустой контейнер. Он посмотрел вверх на столешницу. – Такое ощущение, что тут вообще ничего не устанавливали. Просто прикрутили пустой контейнер к отверстию в столешнице.

Сердце словно пропустило один удар.

- Вы уверены, что тут был переработчик? – Мужчина странно посмотрел на меня.

В этот момент мне стало по-настоящему страшно.

Конец.

Переработчик Ужасы, Писательство, Страшные истории, Страшно, Nosleep, Длиннопост
Показать полностью 1
[моё] Ужасы Писательство Страшные истории Страшно Nosleep Длиннопост
12
51
NikkiToxic
NikkiToxic
2 дня назад
CreepyStory
Серия Истории из Башкирской Зоны Аномального Контроля

Голос за Большой стеной⁠⁠

Петр Сергеевич сидел около окна и задумчиво глядел вдаль. Он не сводил взгляда от Большой стены, которую было видно за целый километр.

Дело шло к вечеру. Старик налил себе чай и продолжил смотреть в окно. Между его покосившимся от времени домиком и стеной было сплошное чистое поле без единого кустика — закрытая территория. Днем подходы к этому участку периметра контролировали военные, а ночью Петр Сергеевич заступал на свою вахту.

Голос за Большой стеной CreepyStory, Фантастический рассказ, Сверхъестественное, Ужасы, Мутант, Аномалия, Аномальная зона, Сталкер, Тайны, Nosleep, Фантастика, Ищу рассказ, Страшные истории, Длиннопост

Его село эвакуировали вскоре после образования аномальной территории. Незадолго до катастрофы Ольга, его жена, вместе с оставленной погостить у них внучкой Диной уехала в Уфу к подружке.

Проклятая земля появлялась далеко не один день, все заняло несколько месяцев. Но военные тогда оцепили Уфу сразу же, не позволив никому выехать. Болезнь какую-то нашли в городе, старик уже и не помнил какую точно. От нее Оля и скончалась, о чем Петру рассказали уже после добрые люди. А внучка его пропала без вести.

Затем военные пришли к нему в село. Вывезли всех, кто желал. Один Петр эвакуироваться отказался. Не хотелось ему уезжать далеко от места, где пропала внучка и погибла его Оля. Сын несколько раз приезжал и уговаривал его переехать в Оренбург, но старик был непреклонен.

Военные, входящие в состав охраны периметра, или Большой стены, как называл его Петр, неоднократно объясняли ему, что он живет вплотную к закрытой территории — санитарному поясу шириной в километр, опоясывающему зону. И жить он тут не должен, утверждали солдаты. Петр лишь махал на них рукой, да прогонял.

Формально его дом находился не в санитарной зоне, а на самой границе, так что насильно его вывезти не могли.

Со временем он подружился с бойцами из местного подразделения и, даже выпросил у них разрешение на патрулирование местности. Командующий частью полковник добродушно согласился, выделил ему завалявшуюся на складах двустволку и отправил охранять участок Большой стены, размером в пару километров.

Вот уже несколько лет Петр выходил по ночам на боевой пост, зорко следя, чтобы ни один человек незаконно не проник на территорию зоны. Однако ночное дежурство, на которое он отправился ровно два месяца назад, поменяло его жизнь полностью.

Все начиналось обыденно. Старик проснулся ближе к вечеру, поделал дела по хозяйству. Когда густые сумерки накрыли село, он взял пачку патрон, ружье и, перекрестившись, отправился к периметру.

Шел уже второй час ночи. Петр остановился около стены, облокотился на нее и достал из рюкзака термос с крепким чаем. Хлебнул и прислушался. На этом участке в стене был пробой, небольшой, примерно метр на метр. Последствия попытки прорыва одних отмороженных личностей, которые, обвешались оружием, достали откуда-то гранатомет, и решили днем попытаться подорвать стену. Сделать это у них получилось, а вот проникнуть в зону — нет. Военные тогда быстро положили отряд, а стройбат заделал дыру арматурой и сеткой рабица. Обещали пригнать технику и залить все бетоном, но так дело и не дошло.

Каждый раз, останавливаясь около этого пробоя, старик пытался прислушаться. Приходившие к нему в гости военные говорили о страшных звуках, доносящихся из зоны, завываниях, трещании и тому подобных страшилках.

Петр охотно верил, но сам никогда ничего подобного не слышал. Вот и сейчас — тишина. Он помотал головой, глотнул еще чаю и потянулся за рюкзаком, чтобы убрать термос.

— Дедушка? — вдруг раздался в темноте чей-то голос.

От неожиданности Петр подпрыгнул и уронил термос. Чай расплескался по земле. Старик схватил ружье и начал беспорядочно оглядываться по сторонам.

— Кто здесь!? — крикнул он в пустоту. — Стрелять буду.

— Дедушка, это точно ты, я же слышу! — раздался радостный голос.

Петр вдруг осознал, что с ним разговаривает ребенок. Девочка. И голос ее доносится из-за стены.

Он аккуратно подошел к пробою в периметре и заглянул в зону. За паутиной рабицы и арматуры в темноте действительно угадывался детский силуэт. Петр ощутил, что его майка, надетая под кофтой, моментально пропиталась потом.

— Дедушка, ну ответь, — взмолилась девочка.

— К-кто... ты? — выдавил из себя старик.

— Дедушка, это же я, Динка! Наконец-то я тебя нашла! — обрадовалась девочка.

Петр зажмурился и потряс головой из стороны в сторону. Открыл глаза, посмотрел. Силуэт существа за периметром никуда не делся.

Все, доходился, подумал старик, отползая спиной вперед от пробоя. Нарвался таки на тварь. Сейчас бы живым ноги унести, да солдатам рассказать, глядишь успеют...

— Дедушка Петя, постой! — услышал он девчачий голос. — Помнишь, как ты мне давным-давно из дерева делал свисточки красивые? Ты их еще украшал ма-а-а-аленькими такими птичками? Ну помнишь же!

Он остановился. Действительно, когда Дина еще даже в школу не ходила, он мастерил ей манки на птиц. Уж очень нравились они девочке. Факт из давно позабытого прошлого заставил старика застыть на месте.

— А еще ты меня Цветочек звал, — продолжил голос из-за стены. — А еще...

Девочка перечисляла долго. И многое она сказала из того, что знать могла только она. Или жена Петра. Но Ольга была давно мертва, так что об этом он даже и не задумался. В конце концов старик сдался и расплакался.

— Динка, ты... Это и правда ты, — он протер влажные глаза и попытался присмотреться к силуэту за стеной. Однако у него не получилось рассмотреть деталей даже с фонариком. Все что он увидел — очертания 12-летней девочки.

— Внученька, родненькая, как же так получилось-то? Я уж всякую надежду потерял... Скажи мне: почему ты все такая же маленькая? Столько ведь лет прошло.

— Я пока не могу тебе рассказать, дедушка, — серьезно, совсем не по-детски ответила Дина. — В зоне все не так, как у вас. Прости меня, мне нужно бежать. Еще встретимся!

— Нет, Динка, стой! — Петр вцепился в арматуру и затряс ее изо всех сил. Но его внучка уже растворилась в темноте.

Старик сидел около стены до тех пор, пока не показались первые лучи солнца. Нехотя он встал, собрал раскиданные вещи и отправился в свой старенький домик, где сразу же улегся спать.

Он бы счел все происходящее сном, или же игрой старого рассудка, заболевшего какой-нибудь дрянью, но Дина снова пришла к стене через пару дней. А затем еще раз, и еще.

Внучка почти ничего не рассказывала деду, в основном слушала. Их встречи длились недолго, всего по несколько минут, затем девочка убегала. Старик так и не понял, как маленькое девочке удалось выжить среди аномалий и тварей, бродивших по зоне. Больше этого его удивляло то, что, судя по силуэту, видневшемуся в провале, Динка нисколечко не выросла.

Во время очередной встречи внучка задала Петру вопрос:

— Дедушка, а ты бы хотел увидеть... Ну-у... Где я живу?

— Да, внученька, конечно, — обрадовался "приглашению" он. — Только меня ж в зону не пустят, ты чего.

— А ты придумай что-нибудь, — весело ответила она. — А здесь, по зоне, я тебя проведу, не бойся.

И старик придумал. Он собрал последние сбережения и начал скупать тайком все необходимое для своего плана. Взрывчатку ему удалось собрать по старой памяти: десятки лет назад он проходил службу в горячей точке и вдоволь насобирал различных самоделок для потрошения пехоты противника.

Встречи с Диной продолжались. Девочка даже подарила ему рисунок — нарисовала вид на стену со своей стороны. Она сложила лист самолетиком и бросила в пролом. Чудом пролетев здоровенные арматурины самолетик врезался в сетку, откуда его и достал старик. Рисунок вышел неказистый, даже забавный. С того момента Петр хранил его в нагрудном кармане.

Старик вынырнул из воспоминаний и хлебнул еще чаю. Сегодня настал назначенный день. Сегодня он встретится с внучкой! Он разволновался, будто в детстве перед дальней поездкой. И пытался успокоиться, глядя из окна на стену.

Вечерело. Петр взял ружье, схватил два рюкзака: в одном лежала взрывчатка, а в другом — припасы на первое время. Проверил, не забыл ли чего, а затем отправился к стене.

Дину он прождал почти до двух часов ночи. Конечно же, он не сидел без дела. Успел заложить самодельную взрывчатку в пролом, несколько раз проверил снаряжение, не доверяя собственной памяти.

— Привет, дедуль, — донеслось из-за стены. — Ты готов?

— Готов, Цветочек, — заверил ее старик. — Отойди от стены подальше, сейчас тут громыхнет.

— Хорошо, только я хочу тебя предупредить, — остановила его девочка. — Ты меня когда увидишь, не пугайся. Все таки я изменилась за эти года...

— Да что может меня испугать, — браво ответил ей Петр. — Ну все, давай. Я сейчас подожгу.

Фитиль тянулся на добрых пять метров от стены. Он чиркнул охотничьей спичкой, подождал, пока она загорится, поджег шнур и отбежал подальше.

Громкий взрыв разорвал ночную тишину. Несколько маленьких осколков упало рядом со стариком, но его это не волновало. Он быстро, насколько это возможно, подбежал к стене и начал пролезать в расширившийся проем. Нужно было поторопиться, совсем скоро здесь будут военные, услышавшие грохот. Взрывчатка не разрушила всю стену, но уничтожила большинство арматуры, вынесла сетку рабица и отколола несколько кусков бетона.

Границы между обычным миром и аномальной зоной Петр почти не почувствовал. Лишь слегка пощекотало в затылке и отпустило. Он пролез на ту сторону и встал в полный рост, выглядывая внучку среди тучи поднятой пыли. Увидев силуэт, старик быстро подошел к нему и увидел Динку. Перед ним стояло стояла 12-летняя девочка с прозрачно-серой кожей, через которую были видны капилляры и вены. Глаз у существа не было, однако, несмотря на пустые глазницы, она точно узнала, что дед дошел до нее. Улыбнувшись и обнажив острейшие мелкие зубы девочка обняла Петра.

— А знаешь, внучка, я думал, что все будет гораздо хуже. Нам нужно уходить.

Девочка разжала объятия и радостно сказала:

— Я ждала этого столько лет. Пойдем со мной, я покажу тебе свой дом.

Показать полностью 1
[моё] CreepyStory Фантастический рассказ Сверхъестественное Ужасы Мутант Аномалия Аномальная зона Сталкер Тайны Nosleep Фантастика Ищу рассказ Страшные истории Длиннопост
16
29
Platova.Horror
Platova.Horror
2 дня назад
CreepyStory
Серия Червотонь

ЧЕРВОТОНЬ. Часть 1⁠⁠

ЧЕРВОТОНЬ. Часть 1 Рассказ, Ужасы, Еще пишется, Писательство, Продолжение следует, Ужас, Nosleep, Крипота, CreepyStory, Тайны, Страшные истории, Авторский рассказ, Длиннопост

Когда дед Степан напивался, он бил жену.

СТЕНЫ

1

Пил он так, будто хотел стереть себя в пепел, выжечь дотла, превратить плоть в обугленный остов, а душу - в зияющую бездну. Самогон, мутный, как слепой глаз мертвеца, едкий, как желчь проклятого, лился в него непрерывно - не питье, а казнь. Глоток за глотком расплавленным свинцом прожигал внутренности, выжигал нутро, вытравливая последние крохи разума.

И тогда начиналось.

Сначала шепот. Тихий, прерывистый, как шипение раскаленных углей. Голоса, выползающие из щелей между гнилыми бревнами, из темных углов, из самой глубины его собственного черепа. Они шептали, смеялись, плакали - то мольбой, то насмешкой, то угрозой.

Потом - дрожь. Мелкая, назойливая, как бег насекомых под кожей. Пальцы сжимались в судороге, ногти впивались в ладони, оставляя кровавые полумесяцы. Кулаки сжимались до хруста, до побелевших костяшек, до боли, которая уже не могла пробиться сквозь алкогольный туман.

И наконец — удар. Глухой, тяжелый, топором рассекающий гнилую плоть. Будто молот, вбивающий гвоздь в крышку гроба. Хрясть - и мир на миг затихал. Потом стон. Потом хрип. Потом тишина, густая, как смола, вязкая, как кровь, сочащаяся между половицами.

Бабка Агафья даже не кричала.

Кричать она разучилась давно - годами вытравленный страх оставил в ней лишь покорность, тупую и беззвучную. Её тело гнулось, крючилось, но не от боли, от привычки. От бесконечных ударов, пинков, побоев, впившихся в плоть глубже, чем морщины в высохшее лицо.

Хруст. Не резкий, не звонкий, а глухой, мокрый, с каким под сапогом ломаются не кости, а переспелые стебли полыни. Позвоночник её сдвинулся, подался. Она не упала, просто осела. Медленно, как мешок с костями, как тряпичная кукла, у которой вдруг перерезали все нитки.

Тишина. Только тяжёлое, хриплое дыхание Степана, пахнущее перегаром и чем-то тёмным, звериным. Только слабый стон, застрявший у старухи в горле. Не крик, не мольба, а просто звук, который выдавливался из неё сам, как последний воздух из продырявленного бурдюка.

А потом - ничего.

Ни слёз, ни проклятий, ни даже вздоха. Только тень, медленно сползающая по стене, только капля крови, густеющая в пыли.

Она умерла не с протестом, не с жалобой, а тихо, как гаснет огарок в пустой избе. Глаза её мутные застыли, уставившись в потолок, но не видя его. Рот, беззубый и ввалившийся, остался приоткрыт - будто хотела что-то сказать, да передумала.

А Степан уже тянулся к стакану, потому что смерть - не конец, а лишь пауза. Потому что в этом мире так было правильно. Потому что в этом мире так было всегда.

Но дом помнил.

Стены, сложенные из вековых сосен, тех самых, что шептались с ветром ещё до рождения Агафьи, впитали в свою смолистую плоть каждый стон, каждый удар, каждый предсмертный хрип. Брёвна, почерневшие от времени, теперь казались пропитанными не древесной смолой, а горем, выступившим из самых пор дерева. В щелях между венцами, узких как смертные грехи, застревали крики - невысказанные, неуслышанные, навеки вмурованные в древесину.

По ночам, когда луна застывала в оконном проёме, дом начинал дышать. Половицы скрипели не просто так, они стонали под невидимой тяжестью. Из углов, где годами копилась тьма, выползали звуки – не эхо, а точные, живые повторения того последнего удара. Раз за разом, с мерзкой точностью, воздух взрезал тот самый хруст костей, тот самый глухой стук тела о пол, тот самый последний выдох, застрявший между гнилыми досками.

Но самое страшное началось после похорон.

В первую же ночь Степан проснулся от того, что кто-то дышал у него за спиной. Тяжёлое, хриплое дыхание - точь-в-точь как у Агафьи в последние секунды. Он обернулся, но в горнице было пусто. Только луна, льющая синеватый свет на пол, где ещё виднелось тёмное пятно - сколько ни скреби, оно не уходило.

На вторую ночь пришёл запах - сладковатый, тленный, как земля с могилы, смешанная с ароматом сушёной полыни, которую Агафья всегда носила за пазухой. Запах висел в воздухе, густой, почти осязаемый, проникая в рот, в нос, в лёгкие, пока Степан не начинал задыхаться.

На третью ночь явилась тень. Неясная сначала, расплывчатая, она медленно принимала форму - сгорбленная спина, трясущиеся руки, знакомый платок... К утру Степан нашёл на столе горсть могильной земли, аккуратно насыпанную кучкой, а в печурке - пучок полыни, перевязанный её, Агафьиной, тесёмкой.

Дом не просто помнил. Дом возвращал. И с каждым днём её присутствие становилось всё ощутимее, всё настоящее.

Их первый раз Степан заметил на рассвете, когда серый, больной свет едва пробивался сквозь грязные стёкла. На стене, возле печи, где обычно стояла Агафья, дрожащими руками прижимая к груди разбитую кружку, проступили отпечатки.

Маленькие. Женские. Словно кто-то изнутри дерева упёрся ладонями в стену, пытаясь выдавить себя наружу.

Степан ткнул в следы пальцем - они были влажными, липкими, казалось дерево вспотело смолой. Но запах стоял другой - сладковатый, гнилостный, с примесью старой крови и чего-то ещё. Чего-то, что пахло могилой.

Он схватил молоток и вбил в стену гвозди. По одному толстому, кривому, покрытому рыжей ржавчиной в каждую ладонь.

Наутро гвоздей не было.

Они лежали на полу, вытолкнутые изнутри. А из дырок сочилась густая, тёмная масса - не смола и не сок. Что-то, что медленно стекало по стене, оставляя за собой блестящие следы. Степан наклонился, потрогал - субстанция была тёплой, почти живой. И пахла.

Пахла ею. Запах её немытого тела, пропитанного потом и страхом.

С каждым днём отпечатков становилось больше. Они появлялись не только у печи - теперь они ползли по всем стенам, будто невидимая женщина блуждала по дому, ощупывая брёвна, ища выход. Иногда следы были четкими. Можно было разглядеть даже линии на ладонях, тонкие, как паутина, морщины. Иногда - размазанными, в отчаянии бившимися о дерево, стирая кожу до костей.

А однажды Степан проснулся от звука.

Скрип. Тихий, едва уловимый.

Он поднял голову и увидел, как один из гвоздей, торчащих в стене, шевелится.

Медленно, с трудом, его выталкивали изнутри.

Потом он выпал.

Степан закричал. А в ответ ему из всех щелей, из всех углов, из-под половиц раздался шёпот — сотни, тысячи голосов, сливающихся в один:

"Степан... Степан... Степан..."

Показать полностью
[моё] Рассказ Ужасы Еще пишется Писательство Продолжение следует Ужас Nosleep Крипота CreepyStory Тайны Страшные истории Авторский рассказ Длиннопост
2
BlackWredna
BlackWredna
2 дня назад

«Четвёртый сон Артёма Артёмовича»⁠⁠

Часть первая. Падение вверх

Артём Артёмович проснулся от того, что падал.

Это было тем более странно, что он лежал на полу своей съемной комнатушки, а потолок, вместо того чтобы давить сверху, стремительно убегал вниз, растворяясь в серой дымке.

— Опять? — пробормотал он, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег философского трактата.

Из угла выполз таракан. Не простой, а говорящий, да еще и с явной склонностью к диалектике:

— Ты думаешь, что падаешь вверх, — сказал он, поправляя невидимые очки, — но на самом деле это мир падает вниз, а ты остаешься на месте. Вопрос лишь в точке отсчета.

— Откуда ты знаешь?

— Я живу под твоей кроватью уже три года. Читаю твои черновики. Ужасно, прости.

Таракан вздохнул и исчез в щели, из которой вдруг полился густой фиолетовый свет.


Часть вторая. Бюро добрых дел

На улице Артёма Артёмовича ждал мертвый почтальон.

— Вам письмо, — сказал он, протягивая конверт, пропитанный запахом формалина.

Внутри лежала справка о собственной смерти, подписанная каллиграфическим почерком:

"Артём Артёмович скончался вчера от острой мыслительной недостаточности. Похороны состоятся завтра. Приходите. Будет интересно."

— Но я же жив! — возмутился Артём.

— Ну и что? — пожал плечами почтальон. — В наше время это не препятствие.

Он достал из сумки маленький гробик, внутри которого тикали часы.

— Это тебе на память. Заводить не надо — они и так уже давно идут.


Часть третья. Великий диалог с самим собой

В парке на скамейке сидел второй Артём — точная его копия, но в шляпе и с тростью.

— Наконец-то, — сказал двойник. — Я начал думать, что ты не придешь.

— Кто ты?

— Ты, но умнее.

— Почему тогда я тебя не помню?

— Потому что ты — я, но глупее.

Двойник достал из кармана зеркальце, в котором отражался третий Артём — уже седой и с глазами, полными безумия.

— Видишь? Это твое будущее. Если, конечно, ты его заслужишь.

— А если нет?

— Тогда ты останешься здесь. На этой скамейке. Навсегда.

Ветер подхватил слова и унес их в сторону реки, где безликие дети запускали в небо бумажных змеев в виде вопросительных знаков.


Часть четвертая. Развязка, которой нет

Артём Артёмович очнулся в комнате без дверей.

Стены были обиты страницами из его дневника, написанными незнакомым почерком.

"Сегодня я снова попытался понять, кто я. Не вышло. Завтра попробую еще раз."

В углу стоял телевизор, который показывал только один канал — его собственные воспоминания, но все они были чужими.

На экране:

  • Он целует женщину, которую никогда не видел.

  • Он хоронит отца, которого у него не было.

  • Он пишет этот самый рассказ, сидя в этой самой комнате.

Телевизор взорвался.

Из темноты вышла старая женщина с лицом, как у его первой учительницы, но с глазами таракана.

— Ну что, понял? — спросила она.

— Нет.

— Ну и хорошо.

Она плюнула на пол. Плевок превратился в дверную ручку.

— Попробуешь еще раз?

— Да.

— Тогда начинай.

Дверь захлопнулась.


Артём Артёмович проснулся.

На столе лежал черновик рассказа, написанный его почерком, но с пометками на полях, сделанными кем-то другим:

"Слишком много воды. Добавь крови. Или наоборот."

За окном шел дождь из бумажных самолетиков.

Один из них влетел в комнату и развернулся прямо в воздухе.

На нем было написано:

"Не засыпай. Они близко."

Артём засмеялся.

И лег спать.


*Мир — это текст, который кто-то постоянно правит. И хуже всего то, что этот кто-то — ты сам, но только в другой версии реальности.

А может, и нет.

Спите спокойно.*

Показать полностью
[моё] Авторский рассказ Nosleep Абсурд
0
183
MidnightPenguin
MidnightPenguin
3 дня назад
Creepy Reddit

Я дальнобойщик. Я остановил «потерявшегося ребенка» на безлюдном шоссе глубокой ночью⁠⁠

Я дальнобойщик. Я остановил «потерявшегося ребенка» на безлюдном шоссе глубокой ночью Фантастика, Ужасы, Страх, Reddit, Nosleep, Перевел сам, Страшные истории, Рассказ, Мистика, Крипота, CreepyStory, Триллер, Фантастический рассказ, Страшно, Ужас, Сверхъестественное, Длиннопост

Это случилось несколько лет назад. Работая дальнобойщиком, я ездил на дальние расстояния, в основном по междугородним маршрутам, которые пролегают через огромные пустынные районы. Знаете, такие, где радио может часами вещать только помехи, а единственным признаком жизни является случайная пара фар, едущих навстречу, и так на расстоянии многих миль. Я был молод, жаждал движения и денег. Одиночество меня не смущало. Или мне так казалось.

Маршрут, по которому я ехал, пролегал через длинный, пустынный участок шоссе, проходящий по границам двух крупных штатов. Не хочу говорить, где именно, но представьте себе большие безлюдные пространства, бесконечный океан деревьев и ничего больше. Среди водителей оно пользовалось дурной славой, именуемое не иначе как «мертвая зона». Ни сигнала, ни городов на добрую сотню миль в обе стороны. Большинство парней старались проехать этот участок пути в светлое время суток, но график есть график.

Я помню то ощущение. Полнейшая тьма за пределами света фар. Такая темнота, что кажется, будто она давит на кабину. Единственными звуками были гул дизельного двигателя, шипение пневматических тормозов и ритмичный шелест шин по асфальту. Убаюкивающе. Слишком юбаюкивающе.

В пути я пробыл уже около десяти часов, с небольшим перерывом в нескольких штатах назад. Кофе выветривался. Приборная панель светилась тусклым зеленым светом, что в какой-то мере успокаивало, но в то же время делало темноту снаружи еще более абсолютной. Веки налились свинцовой тяжестью. Знаешь, как это бывает? Шлепаешь себя по лицу, опускаешь стекло, чтобы вдохнуть холодный воздух, включаешь музыку, которая не растворилась в статике. Я делал все это, но пользы было мало.

Должно быть, было около двух или трех часов ночи. Я находился в том странном состоянии, когда не совсем спишь, но и не то чтобы бодрствуешь. Будто мозг работает в режиме сохранения энергии. Белые линии на дороге начали расплываться, растягиваться и деформироваться. Обычная усталость. Я помню, как усиленно моргал, пытаясь сфокусироваться.

И тогда я увидел это. Или подумал, что увидел.

Просто мерцание в свете фар, на правой обочине. Что-то маленькое. На долю секунды я различил очертания, смутно похожие на человеческие, а затем видение исчезло, поглощенное темнотой.

Какой была первая мысль? Олень. Или койот. Вполне обычное явление. Но оно не двигалось как животное. Оно стояло вертикально. Мой вялый мозг попытался осмыслить это. Слишком маленький для взрослого. Слишком неподвижный для животного, напуганного грузовиком.

Затем логическая часть, та, которая все еще пыталась обеспечить мою безопасность на дороге, заговорила: «Ты устал. Тебе все мерещится. Так бывает.»

И я почти смирился с этим. Правда. Покачал головой, глотнул теплой воды из стоящей рядом бутылки. Не отрывая глаз от дороги. Но образ зацепил. Маленькая, вертикальная фигура. Словно ребенок.

Не может быть, сказал я себе. Здесь? В глуши? Среди ночи? Невозможно. Дети не бродят по шоссе в три часа ночи. Должно быть, это обман света, кусты, игры моего сознания. Я видел и более странные вещи, рожденные усталостью. Танцующие тени, деревья, похожие на фигуры. Это часть работы, когда ты выходишь за рамки.

Я ехал еще секунд тридцать, образ исчезал, а рациональная часть меня начинала побеждать. Это всего лишь плод воображения. Затем я взглянул на зеркало со стороны пассажира. Привычка. Всегда так делаю.

И кровь застыла в жилах. Не просто похолодела, а словно превратилась в лед.

Там, слабо освещенная красным светом фар прицепа, уходящая вдаль, отражалась маленькая фигура. Стоящая. На обочине дороги. Именно там, где, как мне показалось, я что-то увидел.

Это был не куст. Не тень. Оно было маленьким и точно стояло там, не двигаясь, пока мой грузовик отъезжал все дальше и дальше.

Сердце заколотилось о ребра. Это не было усталостью. Это была реальность. Там кто-то или что-то было. И оно выглядело крошечным.

Все инстинкты закричали. Опасность. Неправильно. Продолжай движение. Но другой голос, тот, что делает нас людьми, шептал иное. Ребенок? Один здесь? Что, если он ранен? Потерялся?

Я боролся с собой несколько секунд, которые растянулись в вечность. Образ в зеркале становился все меньше, все тускнее. Если я не приму решение сейчас, он снова будет потерян во тьме. Боже, одна мысль о том, чтобы оставить там ребенка...

Вопреки здравому смыслу, вопреки первобытному порыву просто бросить все, я принял решение и затормозил. Пневматические тормоза зашипели, как разъяренные змеи. Съехав на обочину, грузовик застонал в знак протеста. Затем я включил аварийные огни, и их ритмичное мигание прорезало гнетущую темноту.

Затем я сделал то, что никогда не следует делать с полным прицепом на узкой обочине. Начал двигаться задним ходом. Медленно. Осторожно. Взгляд метался между зеркалами, пытаясь удержать прицеп прямо, пытаясь обнаружить ту крошечную фигуру. Хруст гравия под шинами звучал неестественно громко.

Прошла минута, может быть, две, но мне показалось, что прошел час. В конце концов красный отблеск задних фонарей снова осветил это место. И вот он.

Ребенок.

Я остановил машину так, чтобы кабина находилась примерно рядом с ним, футах в десяти. Включил дальний свет, надеясь получше разглядеть его, а также сделать так, чтобы меня было видно.

Мальчишка был... маленьким. Очень маленьким. Лет шесть-семь, наверное? Трудно сказать в слепящем свете. Он просто шел там, по самому краю гравийной обочины, где начинались деревья. На этом участке дороги лес прижимался вплотную, высокие темные сосны и густой подлесок, который казался сплошной черной стеной прямо за пределами досягаемости фар.

Парень не смотрел на меня. Он шел вдоль дороги, просто... шел. Медленно. Словно на прогулке, совершенно не обращая внимания на массивный восемнадцатиколесный трак, который только что остановился рядом с ними, урча двигателем и пылая фарами. На нем была пижама. Тонкая, светлая пижама. В ночной прохладе. Ни куртки, ни обуви, которую я мог бы разглядеть.

У меня перехватило дух. Это было неправильно. Невыразимо неправильно.

Я заглушил двигатель. Внезапная тишина казалась почти оглушительной, многократно усиливая стрекот сверчков, шелест листьев в лесу от ветерка, которого я не чувствовал в кабине. Сердце все еще колотилось - странная смесь страха, адреналина и зарождающегося чувства ответственности.

Опустив стекло, я почувствовал, как в меня ударил ночной воздух, холодный и влажный, с запахом хвои и мокрой земли.

– Эй! - позвал я. Голос прозвучал слишком хрипло, слишком громко в этой тишине. - Эй, парень!

Ответа не последовало. Он просто продолжал идти, переставляя одну маленькую босую ногу за другой, в темпе, который совершенно никуда не привел бы. Голова слегка опущена. Лицо разглядеть не удалось.

– Малыш! Ты в порядке? - Попробовал я еще раз, на этот раз громче.

Медленно, безумно медленно ребенок остановился. Он не повернул голову полностью, а лишь слегка наклонил ее, достаточно для того, чтобы я смог разглядеть бледную щеку в свете фар. По-прежнему не смотря на меня. По-прежнему игнорируя многотонную машину, стоящую рядом с ним.

По позвоночнику пробежала дрожь беспокойства. Не обычная тревога. Глубже, холоднее. Животные иногда ведут себя странно, но дети? Потерявшийся ребенок должен испугаться, почувствовать облегчение, хоть что-то. А этот... ничего.

– Что ты делаешь здесь один? - спросил я, стараясь, чтобы голос был спокойным и дружелюбным. Как и полагается с испуганным ребенком. Хотя этот совсем не выглядел испуганным. - Посреди ночи.

Тишина. Только звук босых ног, мягко шаркающих по гравию. Как будто мое присутствие было незначительным неудобством, фоновым шумом, который он предпочитал игнорировать.

Это было жутко. Внутри меня все громче звенели колокольчики тревоги. Рука застыла на рычаге переключения передач. Часть меня хотела переключить передачу и убраться отсюда. Но образ этого крошечного ребенка, одинокого, возможно, в шоке... Я не мог просто уехать. Ведь так правило?

– Где твои родители? - мой голос прозвучал немного резче, чем предполагалось. - Ты заблудился?

Наконец, ребенок остановился. И повернул голову, еще чуть-чуть. По-прежнему не глядя прямо на меня, а скорее на переднюю часть грузовика, в свет фар. Теперь я мог разглядеть его лицо чуть лучше. Бледное. В ярком свете оно не имело черт, словно у фарфоровой куклы. Лишь маленькие темные пятна, которые могли бы быть глазами. Никакого выражения. Никакого. Ни страха, ни печали, ни облегчения. Просто... ничего. Нечитаемый лист.

А потом - голос. Детский. Тонкий. Как шелест сухих листьев.

– Заблудился.

Всего одно слово, которое повисло в воздухе между нами.

Меня охватило облегчение, за которым быстро последовала новая волна беспокойства. Ладно, заблудился. С этим я могу справиться.

– Хорошо, малыш. Заблудиться - это не страшно. Мы можем исправить ситуацию. Где ты живешь? Куда шел?

Ребенок наконец медленно повернул голову в сторону грузовика. На меня. Я все еще не мог разглядеть деталей на его лице. Угол, свет, или что-то заслоняло его, сохраняя некую затененную расплывчатость, несмотря на свет фар. Но я чувствовал его взгляд. Он не был похож на взгляд обычного ребенка. В нем была тяжесть, напряженность, глубоко тревожащая для такой маленькой фигуры.

– Домой, - сказал ребенок тем же тонким, детским голосом. - Пытаюсь попасть домой.

– Точно, домой. Где же дом? - спросил я, слегка наклонившись вперед, пытаясь изобразить уверенность. - Он недалеко отсюда? Ты ушел из кемпинга? Из машины? - На многие мили не было ни одного кемпинга. Не было и разбитых машин на обочине. Я знал это.

Мальчик не ответил на этот вопрос. Вместо этого он сделал небольшой шаг в сторону трака. Потом еще один. Рука напряглась на ручке двери, готовая открыть ее, предложить... Что? Подвезти? В приют? Я не знал.

– Здесь холодно, - сказал я, констатируя очевидное. - Тебе стоит забраться внутрь. Согреем тебя, и я смогу вызвать помощь, когда мы доберемся до места, где есть связь. - Рация сейчас была бесполезна, лишь помехи. Телефон показывал «нет связи» уже больше часа.

Парнишка остановился в пяти футах от пассажирской двери. Все еще в тонкой одежде, похожей на пижаму. С босыми ногами на остром гравии. Он должен был дрожать или плакать. Но он не делал ни того, ни другого.

– Вы можете мне помочь? - спросил ребенок. Голос все еще был тоненьким, но теперь в нем слышался другой оттенок. Менее ровный. Намек на... что-то еще. Может быть, мольбы?

– Да, конечно, я могу тебе помочь, - сказал я. - Именно поэтому я и остановился. Где твои родители? Как ты сюда попал?

Ребенок наклонил голову. Отрывистое, неестественное движение.

– Они ждут. Дома.

– Хорошо... А где дом? В каком направлении? - Жестом я указал вверх и вниз по пустому шоссе.

Ребенок не указал на дорогу. Он сделал маленький, едва заметный жест головой, слегка кивнул в сторону деревьев. В непроглядную тьму леса, примыкающего к шоссе.

– Там, - сказал парень.

Желудок сжался.

– В лесу? Твой дом в лесу?

– Заблудился, - повторил мальчик, как будто это все объясняло. - Пытаюсь найти дорогу. Здесь темно.

– Да, здесь... здесь очень темно, - согласился я, обшаривая глазами линию деревьев. Она выглядела как сплошная черная стена. Никаких признаков тропинки или жилища. Просто густой, старый лес. В таком месте можно заблудиться на несколько дней, даже при свете дня.

– Вы можете... выйти? - спросил парень. - Помочь мне поискать дом? Тут недалеко. Просто... я не вижу его отсюда.

Каждая здравая мысль в моей голове кричала НЕТ. Выйти из грузовика? В глуши, в кромешной темноте, с этим... странным ребенком, который хотел, чтобы я пошел в этот лес? Нет. Ни в коем случае.

Но ребенок выглядел таким маленьким. Таким уязвимым. Если был хоть крошечный шанс, что он говорит правду, что его дом находится совсем рядом, а он действительно заблудился...

– Я... я не думаю, что это хорошая идея, приятель, - сказал я, стараясь говорить мягко. - Ночью там опасно. Для нас обоих. Лучше будет, если ты поедешь со мной. Мы будем ехать, пока не поймаем сигнал, а потом позвоним в полицию или рейнджерам. Они помогут найти твой дом.

Парень просто стоял на месте. Его пустое, безучастное лицо было приковано ко мне.

– Но это же здесь рядом, - настаивал он, его голос стал звучать более настойчиво. - Всего в нескольких шагах. Я почти вижу его. Если вы просто... выйдете... свет из вашей кабины поможет.

По коже побежали мурашки. В этом сценарии было что-то совершенно неправильное. То, как меня пытались выманить. Отсутствие нормальной эмоциональной реакции. Пижама. Босые ноги. Лес.

Я присмотрелся к ребенку, пытаясь разглядеть странную неясность в его чертах. Фары светили ярко, но он словно поглощал свет, а не отражал его. Глаза... Я все еще не мог разглядеть их. Только темные впадины.

– Я действительно думаю, что тебе лучше сесть в трак, - мой голос стал более твердым. - Здесь тепло. Мы сможем разобраться во всем вместе.

Парень сделал еще один шаг. Теперь он почти касался подножки грузовика.

– Пожалуйста? - Снова этот жалобный голос. - У меня болит нога. Я не могу идти дальше. Не могли бы вы... помочь мне немного. Просто проведите до тропинки.

Внутри меня бушевал конфликт. Инстинкты дальнобойщика, отточенные годами наблюдения за странными вещами и выслушивания еще более странных историй на стоянках для грузовиков, кричали об опасности. Но человеческая часть, та, что видела ребенка в беде, все еще была здесь, все еще спорила.

Я устал. Чертовски устал. Может быть, я плохо соображал. Может, все это было каким-то странным недоразумением.

Прищурившись, я попытался разглядеть ребенка и увидеть линию деревьев, на которую он указывал. Может быть, я пропустил какой-то едва заметный след? Мерцание света в глубине леса? Нет. Ничего. Только чернота. Сплошная, непоколебимая чернота.

А потом я увидел это. Сначала не совсем отчетливо. Это было больше похоже на... аномалию. Что-то в темноте позади ребенка.

Парень стоял спиной к лесу. За ним темнота леса была абсолютной. Так и должно было быть. Но было что-то... связывающее их. Что-то, что тянулось от поясницы мальчика, из-под тонкого пижамного костюма и исчезало в глубине леса средь деревьев.

Сначала мне показалось, что это обман света, странная тень, отброшенная светом фар, падающим на него под странным углом. Может быть, это веревка, которую он волочил за собой? Может, оторванный кусок одежды, зацепившийся за ветку?

Я наклонился вперед, пытаясь разглядеть получше. Ребенок все еще говорил, низким, настойчивым бормотанием.

– Это недалеко... пожалуйста... просто помогите... мне так холодно...

Но я уже не вслушивался в слова, сосредоточившись на том... том, что было позади парня.

Это была не веревка. Это была не тень. Это была... трубка. Длинная, темная, толстая трубка. Казалось, она выходила прямо из спины мальчика, немыслимо, плавно. Она была темно-матовой, словно полоска ночи, обретшая форму, что тянулась от ребенка на десять-пятнадцать футов, прежде чем исчезнуть в непроглядной черноте между двумя толстыми стволами сосен. Нежесткая, казалось, она обладает легкой, почти незаметной гибкостью, словно массивная пуповина из тени. Она не отражала свет фар. Она просто... поглощала его.

Дыхание сбилось. Кровь, которая и раньше была холодной, теперь словно застыла. Это было не просто неправильно. Это было... невозможно. Неестественно.

Парень все еще пытался уговорить меня.

– Вы поможете мне? Это совсем рядом. Мы так близко.

Голос, когда я наконец обрел его, был едва слышным шепотом. Я не мог оторвать взгляд от этого... отростка.

– Малыш... что... что это? За тобой?

Парень вздрогнул. Едва заметное движение, почти незаметное сжатие его маленькой фигурки. Голова, наклоненная умоляюще, поднялась. Пустота на лице, казалось... застыла.

– Где? - Его голос внезапно лишился умоляющего тона. Он снова был ровным. Холодным.

– Эта... эта штука, - заикаясь, проговорил я, указывая на трубку дрожащим пальцем. - Выходит из твоей спины. Уходит в лес. Что это?

Парень не повернулся посмотреть. Да ему и не нужно было. Взгляд темных, невидящих глаз сверлил меня.

– Ничего, - сказал он. Голос был все еще детским, но в нем появились новые нотки. Нотки твердости. - Вам что-то мерещится. Вы устали.

Мальчик использовал против меня мои же рассуждения.

– Нет, - сказал я, и в моем голосе зазвучала убежденность, порожденная ужасом. - Нет, вовсе нет. Я вижу это. Прямо там. Оно... оно связано с тобой.

Парень замолчал на несколько мгновений. Единственным звуком был стук моего сердца, настолько громкий, что я был уверен, что он его слышит. Сверчки замолчали. Ветер, казалось, утих. Царила неестественная тишина.

Затем лицо ребенка начало меняться. Это не было драматическим превращением в киношного монстра. Оно было гораздо более тонким и ужасающим. Пустота не ушла, но она... обострилась. Бледная кожа словно натянулась на кости. Места, где находились глаза, эти темные пятна, стали глубже, более темными, более насыщенными. А по лицу пробежал отблеск чего-то древнего и совершенно чуждого. То был не человеческий гнев. Это было нечто более древнее, более холодное и бесконечно терпеливое, напряженное до предела.

Воздух в кабине вдруг стал густым, тяжелым, стало трудно дышать.

– Просто выйди из машины, - сказал парень, и голос... о боже, его голос. Это уже не был детский тоненький голосок. Он был глубоким. Резонирующим. Со странным, скрипучим подтекстом, словно камни скрежетали друг о друга. Голос исходил от этого маленького человека, но он был невероятно мощным, невероятно старым.

– Выходи. Сейчас же. - Требование было беспрекословным.

Моя рука, которая до этого болталась возле рычага переключения передач, вцепилась в него, как в спасательный круг. Другой рукой я нащупывал ключ зажигания.

– Кто ты? - задохнулся я, глядя на чудовищное существо, нарядившееся в детскую форму, на темную, пульсирующую трубку, которая была его якорем в тени.

Голова ребенка снова наклонилась, рывком, неестественным движением. Выражение его лица, если его можно было так назвать, выражало чистую, неприкрытую досаду. Презрение. Будто я был особенно глупым насекомым, которое ему не удалось прихлопнуть.

А потом он заговорил, тем же ужасным, резонирующим, скрипучим голосом. Слова, которые он произнес, запечатлелись в моей памяти.

– Какого, - прохрипело оно, и звук, казалось, заскрежетал внутри моего черепа, - черта люди стали умнее?

Вот и все. Одно предложение. В нем было огромное, космическое разочарование. Намек на прошлые встречи, на более легкую добычу. Совершенно чуждая природа происходящего.

Я не думал. Не планировал. Просто отреагировал. Первобытный страх, тот самый, который обходит все высшие функции мозга, взял верх. Рука повернула ключ зажигания. Дизельный двигатель взревел, внезапным, сильным взрывом звука в ужасающей тишине. Ребенок, эта тварь, отшатнулась. Маленький, дерганый шаг назад.

Переведя рычаг переключения передач в положение "драйв", я нажал на педаль газа.

Грузовик рванул с места, шины прокрутились на гравии на пугающую секунду до того, как вгрызлись в асфальт. Я не смотрел на него. Не мог. Я смотрел прямо перед собой, костяшки пальцев побелели на руле, вся кабина вибрировала вокруг.

Грузовик рванул вперед, набирая скорость с мучительной медлительностью. На какой-то ужасный миг я представил, как эта хреновина с трубкой пытается зацепиться за прицеп, вытащить меня наружу, затащить в этот лес. Представил, как эта маленькая фигурка с древним, страшным голосом каким-то образом не отстает от меня.

Я рискнул взглянуть в зеркало со стороны водителя. Оно стояло там. На обочине. Неподвижно. Фары отъезжающего грузовика резко выделяли ее маленький силуэт. А за ним все еще виднелась темная трубка - толстый, отвратительный шнур, уходящий в бесконечную ночь леса.

Тварь не преследовала. Просто стояла и смотрела, как я удаляюсь. И это, почему-то, было даже хуже. Его уверенность. Терпение. Как будто оно знало, что будут и другие. А может, оно было просто раздражено тем, что эта попытка не удалась.

Не знаю, как долго, но я просто ехал. Педаль газа под ногой была прикована к полу. Двигатель ревел. Я видел, как поднимается стрелка спидометра, намного превышая все законные и безопасные пределы для машины такого размера на такой темной дороге. Но мне было все равно. Образ этой штуки, этой детской фигуры с темной пуповиной, ведущей в лес, и этого голоса, этого ужасного, скрипучего голоса, задающего свой ужасающий вопрос, был выжжен на внутренней стороне моих век.

Я проехал, наверное, час, а может, и больше, на скорости, которая могла бы убить меня или привести к аресту, прежде чем адреналин начал улетучиваться, сменяясь глубокой, до костей пробирающей усталостью, более глубокой, чем любая усталость, которую я когда-либо испытывал. Руки дрожали так сильно, что я едва мог держать руль прямо. По лицу текли слезы - не от грусти, а от чистого, ничем неприкрытого ужаса и облегчения.

Когда на небе забрезжил первый намек на рассвет, а мой телефон наконец подал сигнал, указывающий на наличие одной полоски связи, я остановился на первом попавшемся тракстопе. Я практически вывалился из кабины, меня рвало, пока не осталось ничего, кроме сухих рыданий. Долгое время я сидел на холодной земле и смотрел на восходящее солнце, пытаясь убедить себя, что это был сон, галлюцинация, вызванная истощением.

Но я знал, что это не так. Детали этой трубки. Голос. Вопрос. Нельзя галлюцинировать что-то настолько конкретное, настолько последовательное, настолько совершенно чуждое.

Я не стал сообщать об инциденте кому-либо. Что бы я сказал? «Офицер, я видел маленького ребенка, который на самом деле был древним космическим ужасом, привязанным к лесу кошмарной пуповиной, и он разозлился, потому что я не захотел стать его обедом?» Они бы упрятали меня за решетку. Провели бы алкотест, проверили бы на наркотики, отправили бы на психиатрическую экспертизу.

Этот рейс я закончил на автопилоте. Сбросил груз, отвез грузовик на задний двор и уволился под предлогом, что перегорел и хочу отдохнуть. Они пытались убедить меня остаться, предлагали другие маршруты, большую зарплату. Но я просто не мог. Каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел того ребенка, ту трубку и тот лес. Каждая темная дорога казалась ловушкой.

Я нашел местную работу, которая позволяет оставаться дома по ночам. Мне до сих пор снятся кошмары. Иногда, будучи очень уставшим, поздно возвращаясь откуда-то домой, я вижу мелькание на краю зрения, на обочине, после чего сердце пытается вырваться из груди.

Я не знаю, что это было. Пришелец? Демон? Что-то еще, что-то, что не вписывается в наши привычные категории? Все, что я знаю, - это то, что оно где-то рядом. И оно терпеливо. И, похоже, оно поняло, что его старые трюки уже не так эффективны, как раньше.

«Какого хрена люди стали умнее?»

Этот вопрос преследует меня. Он подразумевает, что мы не всегда были такими. Он подразумевает, что когда-то мы были проще. Возможно, такие люди, как я, уставшие и одинокие на темных дорогах, просто выходили из кабины, когда их просили. И пропадали.

Так что, если вы когда-нибудь будете ехать по длинной, пустынной дороге глубокой ночью и увидите что-то, что не сможете объяснить... Возможно, вам стоит просто продолжить движение. Возможно, «стали умнее» означает знать, когда не стоит останавливаться. Знать, когда проигнорировать тот маленький голосок, который говорит вам, что нужно помочь, потому что то, что просит о помощи, может оказаться не тем, чем кажется.

Будьте осторожны на дороге. И ради Бога, оставайтесь на хорошо освещенных трассах.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Показать полностью
[моё] Фантастика Ужасы Страх Reddit Nosleep Перевел сам Страшные истории Рассказ Мистика Крипота CreepyStory Триллер Фантастический рассказ Страшно Ужас Сверхъестественное Длиннопост
10
Посты не найдены
О Нас
О Пикабу
Контакты
Реклама
Сообщить об ошибке
Сообщить о нарушении законодательства
Отзывы и предложения
Новости Пикабу
RSS
Информация
Помощь
Кодекс Пикабу
Награды
Команда Пикабу
Бан-лист
Конфиденциальность
Правила соцсети
О рекомендациях
Наши проекты
Блоги
Работа
Промокоды
Игры
Скидки
Курсы
Зал славы
Mobile
Мобильное приложение
Партнёры
Промокоды Biggeek
Промокоды Маркет Деливери
Промокоды Яндекс Путешествия
Промокоды М.Видео
Промокоды в Ленте Онлайн
Промокоды Тефаль
Промокоды Сбермаркет
Промокоды Спортмастер
Постила
Футбол сегодня
На информационном ресурсе Pikabu.ru применяются рекомендательные технологии