Я хоть и дурак, но не верю в загробную жизнь, равно как и в реинкарнацию. Во-первых, что это за жизнь "за гробом"? Как это может быть с чисто технической точки зрения? Это тебя уложили так же красиво, как и кишечки при вскрытии, нарядили в самое дорогое — спортивный костюм с кроссовками, — забили гроб гвоздями и закопали, "чтоб глаза мои вас не видели". Получается, что я после смерти вылезти оттуда должен? Мало того, нужно ещё и лечь за гробом. Там, так-то, особо не разгуляешься. Тем более ты мёртвый. Как в это можно верить — не понимаю.
По переселению души тоже есть вопросы технического характера. Но если таки будет такая возможность — я бы хотел быть осой, на которую у меня аллергия. И вот всех, кто останется жить после меня и радостно нажрётся на шару на моих поминках — чтоб ужалить под глаз, а ещё лучше в лоб. Тут я со знанием дела к вопросу подхожу. Кусан был и туда, и туда. Это то ещё зрелище — единорог с прищуром на оба глаза.
В общем, в мистику не верю. Вот как коммунизма не дождался — так и перестал. Но, блин, есть таки одна штука, которая объяснению не поддаётся. Приготовление еды.
Готовить меня научила мама, а начал учить брат. Он показал мне, как варить вермишель и как проверять, готова ли. Он у нас в семье всегда отвечал за издевательства надо мной и сильно в этом преуспел, ну а я наивным был — таким и остался. А проверял готовность вермишели по его науке я так: вылавливаешь ложкой как можно больше вермишелин — и с размаху швыряешь их на стену. Если прилипли — значит, готовы. Стоит ли говорить о реакции мамы на то, как я это сделал в её присутствии? Она так удивлялась, что я плакал.
Но бразды правления кухней так или иначе перешли в мои шаловливые ручонки, несмотря на мамину критику и происки любимого брата.
Всё началось с пирога. Обычный круглый пирог с картошкой. Осетинский. Маму научила тётя Аза — соседка, ну и мне было передано по наследству. В общем, у нас у всех троих пирог получался по-разному. А так как я любопытный донельзя, я задался логичным вопросом: "Почему?"
Я люблю эксперименты на кухне, но с пирогом с картошкой разгуляться фантазии негде. И, так как мама терпеть не может эксперименты, а я обожаю — и их, и маму, — путём грамотного запудривания мозгов мама была вызвана на дуэль. Ей было брошено вафельное полотенце кухонного раздора — и мы приступили.
Муку брали из одной и той же пачки. Картошку пошли выбрали, чтоб была одинаковая. Сварили в одной кастрюле на оба пирога. Дрожжи использовали из одной пачки, смертельно замороженной в морозилке флагмана холодильностроения — "Саратов". Месили тесто одновременно, на одном столе. Бросались мукой, ржали, разосрались в итоге. Маме не положено проигрывать мучные бои по статусу, а я малесь заигрался, и она пошла мыть голову.
Тем не менее, тесто для ускорения эксперимента было поставлено на батарею. Обе кастрюли. Полотенце, которым была накрыта моя кастрюля, начало вздыматься первым — и это уже была маленькая победа, хоть и не имеющая к основной интриге никакого отношения. Мамино тесто поднялось сильно позже, но сантиметра на три выше моего. Как и положено, мы угомонили тесто, запихнули его обратно и стали ждать второго прихода.
Скалка дома одна — и слава богу, я и эту в то время периодически прятал, потому что мама у меня сильная, а искать не умеет. Мы таки раскатали тесто оба. Я — бутылкой. Уложили картофельную начинку внутрь, стянули тесто кверху и лишку обрезали ножницами. Поставили в одну и ту же духовку одновременно. Классические 20 минут при 180 градусах. Три минуты там же в печи — на подышать-подумать — и на стол.
Разница была, конечно, не настолько глобальной, что у мамы получился пирог, а у меня вареник, но тем не менее. Поднялись по-разному. Подрумянились по-разному. Плотность хлебо-булочной составляющей — разная. Картошка — и та немного, но отличалась не в пользу мамы. Она была точно такого же мнения — но о своей.
Чтобы эксперимент сохранил светлую слезу непредвзятости, в дом была приглашена тётя Валя, которая у себя дома уже стояла у дверей и ждала этого чудесного момента. Нет, мы её не предупреждали, но когда мы дома печём — запах достаётся всему подъезду, а часть пирога — тёте Вале.
Она понятия не имела об эксперименте, пила чай и уплетала пирог, заранее порезанный на куски и перемешанный — мой и мамин вариант. Мы с мамой договорились не влиять на тётю Валю, поэтому каждую минуту интересовались: "Ну как пироги?" — каждый со своей настойчивостью.
Как мы ни старались соблюдать правила — оба нахваливали свои куски, но тётю Валю наши старания никак не тронули. Она влупила две кружки чая и половину пирога и, тяжело дыша, отбыла восвояси в прекрасном расположении духа, так и не сказав ничего путного о пирогах.
Мы с мамой договорились быть крайне беспристрастными и сели доедать то немногое, что не заметила наша соседка. Мы не стали кривить душой и сошлись на мнении, что мой пирог получился гораздо нежнее — по моей версии; по маминой же — её пропёкся гораздо лучше, да и поднялся выше.
А где же магия? — поинтересуется пытливый читатель, дочитавший до этого места. К концу дегустации мы с мамой разосрались так, что не разговаривали неделю — из-за того, что мой пирог был лучше.
Как говаривала моя прабабка: "Руки во время готовки вкладывают в еду частичку души", — потому и у всех получается по-разному. Вот и не верь в реинкарнацию после этого. В общем, если кого в лоб укусит оса — имейте в виду: это я.
